Текст книги "Хайди"

У господина Сеземана до сих пор не было минутки для того, чтобы поговорить о планах своей поездки. Поэтому ему пришлось попросить мать не тотчас же приступать к тому, что она задумала, а ещё немного посидеть, пока он не выскажется о своих намерениях.

А намерения у господина Сеземана были такие: совершить с матерью небольшое путешествие по Швейцарии, а вначале посмотреть, в состоянии ли будет Клерхен выдержать это путешествие вместе с ними. Но теперь дела складываются так, что он видит перед собой перспективу самого приятного путешествия в обществе своей дочери и хотел бы прямо сейчас воспользоваться чудесными днями позднего лета. Он предполагал провести ночь в Деревушке, а на следующее утро забрать Клару на альме, чтобы поехать с ней к бабуне в Бад-Рагац, а оттуда продолжить путешествие уже втроём.

Клара была немного смущена известием о внезапном отъезде с Альп, но наряду с этим было так много радости, а кроме того, совершенно не было времени предаваться сожалениям.

Бабуня уже встала и взяла Хайди за руку, чтобы возглавить шествие. Но тут вдруг обернулась:

– А что же нам сейчас делать с Клерхен? – испуганно воскликнула она, спохватившись, что такая далёкая прогулка будет для неё чересчур тяжела.

Но Дядя уже привычным образом взял на руки свою подопечную дочку и твёрдым шагом направился вслед за бабуней, которая теперь с удовлетворением кивнула ему. Последним шёл господин Сеземан, и так вся цепочка потянулась вниз под гору.

Хайди, шагая за руку с бабуней, то и дело подпрыгивала от радости, а бабуня расспрашивала её о бабушке; ей всё хотелось знать: как та живёт и как справляется с трудностями, особенно зимой, когда в горах очень холодно.

Хайди обо всём рассказывала подробно, она-то в точности знала, как тут идут дела и как бабушка сидит, скрючившись в своём закутке, и дрожит от холода. Она также хорошо знала, что бабушка получает на обед, и знала, чего она не получает.

До самой хижины бабуня с живейшим участием слушала Хайди.

Бригитта в это время как раз вывешивала на солнце сменную рубашку Петера, чтобы ему было во что переодеться, когда он заносит первую. Завидев процессию, она ринулась в домик.

– Как раз сейчас все уходят, мать, – оповестила она слепую. – Идут все гуськом. Дядя их провожает, больную на руках несёт.

– Ах, неужели всё-таки увозят? – вздохнула бабушка. – Ты точно видела, они взяли её с собой? Ах, пустили бы её ко мне хоть попрощаться! Хоть бы напоследок мне услышать её! Хоть руку пожать.

Тут дверь рывком распахнулась, и Хайди в несколько прыжков вбежала в уголок бабушки и обняла её:

– Бабушка! Бабушка! Мою постель пришлют из Франкфурта, и все три подушки, и тёплое одеяло. Через два дня всё это будет уже здесь, так сказала бабуня.

Хайди выпалила своё сообщение на одном дыхании – так ей не терпелось увидеть, как бабушка обрадуется. Та улыбнулась, но немного печально сказала:

– Ах, какая это, должно быть, добрая женщина! Мне бы следовало радоваться, что она забирает тебя к себе, Хайди, но я этого не переживу.

– Что? Что? Кто это сказал такое нашей доброй старой бабушке? – спросил чей-то незнакомый приветливый голос, и тут же кто-то взял старушку за руку и сердечно её пожал: вслед за Хайди в дом подоспела бабуня и всё услышала. – Нет-нет, об этом не может быть и речи! Хайди остаётся при бабушке и будет продолжать её радовать. Мы тоже будем без Хайди скучать, но сами будем приезжать. Каждый год будем подниматься на альм, потому что у нас есть причина на этом месте ежегодно благодарить Господа Бога за то, что Он совершил чудо с нашим ребёнком.

Тут лицо бабушки озарилось истинной радостью, и с безмолвной благодарностью она пожимала и пожимала руку доброй госпожи Сеземан, в то время как по её старым щекам скатывались крупные слёзы. Хайди увидела сияние радости на лице бабушки и была счастлива.

– Правда же, бабушка, – сказала она, ластясь к ней, – всё так и случилось, как я тебе читала в последний раз про целебное? Правда же постель из Франкфурта будет для тебя целебной?

– Ах, да, Хайди, и постель, и всё то хорошее, что делает для меня Господь Бог! – сказала бабушка, глубоко растроганная. – Как это только может быть, что на свете так много хороших людей, которые беспокоятся за бедную старуху и столько для неё делают! Одно дело – крепко верить в доброго Отца небесного, который не забывает и самого малого, но это не может сравниться с тем, когда узнаёшь, что есть такие люди, полные добра и милосердия к такой бедной, бесполезной старухе, как я.

– Славная вы наша бабушка, – вмешалась в разговор госпожа Сеземан, – перед нашим Господом небесным мы все одинаково убогие, и все рáвно нуждаемся в том, чтобы Он нас не забывал. А теперь мы прощаемся, но только до следующей встречи, потому что, как только на будущий год мы снова приедем на альм, мы непременно разыщем и нашу бабушку, которая теперь никогда больше не останется в забвении! – С этими словами госпожа Сеземан ещё раз взяла руку бабушки и долго жала её на прощание.

Но прощание не получилось таким коротким, как она рассчитывала, потому что бабушка никак не могла остановиться в своих благодарностях, и она желала своей благодетельнице и всему её дому ниспослания всего хорошего, чем только располагает Господь Бог в своей щедрой руке.

Наконец господин Сеземан отправился со своей матерью дальше вниз, тогда как Дядя отнёс Клару наверх, домой, а Хайди скакала рядом, едва касаясь земли, настолько сильно она радовалась благополучному будущему бабушки.

Но на следующее утро Клара проливала горячие слёзы, потому что ей приходилось уезжать с чудесного альма, где ей было так хорошо, как не было ещё никогда в жизни. Но Хайди утешала её, говоря:

– Не успеешь оглянуться, как снова будет лето, и тогда ты снова приедешь, и будет ещё лучше, чем сейчас. Тогда ты с самого начала сможешь ходить, и мы каждый день будем убегать с козами на пастбище и к цветам, и всё самое хорошее начнётся сначала.

Господин Сеземан пришёл, как и договаривались, забрать свою дочку. Он стоял теперь в стороне с дедушкой, мужчинам многое нужно было обсудить. Клара вытерла слёзы, слова Хайди её немного успокоили.

– Передай от меня привет Петеру, – снова сказала она, – и всем козочкам, особенно Лебедушке. О, если бы я могла сделать ей подарок: она помогла мне выздороветь.

– Ты очень даже можешь сделать ей подарок, – заверила Хайди. – Пришли ей немного соли, ты же знаешь, как она любит по вечерам слизывать соль с ладони деда.

Этот совет пришёлся Кларе по вкусу.

– О, тогда я пришлю из Франкфурта фунтов сто соли! – обрадованно воскликнула она. – Пусть будет от меня память.

Тут господин Сеземан махнул детям рукой, подзывая их, потому что уже пора было ехать. На сей раз белая лошадь бабуни была приведена для Клары, и она могла спуститься вниз верхом, носилки ей больше не требовались.

Хайди выбежала на самый край площадки и махала Кларе рукой, пока та не скрылась из виду на своём коне.

* * *

Постель прибыла на альм, и теперь бабушка каждую ночь спала удобно, что придавало ей новых сил. Про суровую зиму в Альпах добрая бабуня тоже не забыла. Она прислала в хижину козопасов большой тюк, в котором оказалось много тёплых вещей, так что бабушка могла в них завернуться и больше не трястись от холода в своём закутке.

В Деревушке полным ходом шло строительство. Сюда приехал господин доктор и временно поселился в своей старой квартире. По совету друга господин доктор купил старое здание, в котором Дядя с Хайди жили зимой и которое когда-то было господским имением, что до сих пор было заметно по высокой комнате с красивой изразцовой печью. Эту часть дома господин доктор оставил в составе своей будущей квартиры. Другая часть должна была превратиться в зимнее жилище для Дяди и Хайди, потому что господин доктор знал старика как независимого человека, которому необходимо иметь собственное отдельное жильё. На заднем дворе сооружался прочный, тёплый хлев, в котором Лебедушке и Медведушке будет уютно коротать свои зимние дни.

Господин доктор и Дядя Альм очень подружились за эти дни, и, когда они вместе поднимались на строительные леса, чтобы осмотреть работу каменщиков, оба мысленно обращались, как правило, к Хайди, потому что главной радостью для обоих было то, что они въедут в этот дом вместе с их весёлым ребёнком.

– Мой дорогой друг, – сказал недавно господин доктор, стоя на строительных лесах, – вы должны взглянуть на дело моими глазами. Я получаю от ребёнка такую же радость, как и вы, как если бы я был самым близким ребёнку человеком после вас. Но я хочу делить с вами и все обязанности и заботиться о ней. Так я смогу реализовать и свои права на нашу Хайди и впредь надеяться, что она не оставит меня на старости лет и будет подле меня, что было бы самым большим моим желанием. Хайди должна вступить во все права моего ребёнка – так мы сможем не тревожиться за её будущее, когда нам с вами придётся её оставить.

Дядя долго пожимал господину доктору руку. Он не сказал ни слова, но его добрый друг мог прочитать в глазах старика растроганность и радость, разбуженные его словами.

Тем временем Хайди и Петер сидели с бабушкой, и у первой было много чего рассказать, а последней было много чего послушать, так что обе едва переводили дыхание, а Хайди в увлечении подсаживалась к счастливой бабушке всё ближе.

А рассказать ей нужно было обо всём, что произошло за лето, потому что им за это время так мало доводилось видеться.

И из всей этой троицы один выглядел счастливее другого – из-за чудесных совершившихся событий и оттого, что они наконец все вместе. Но если взглянуть в этот момент на лицо матери Бригитты, оно оказалось бы самым счастливым, потому что благодаря Хайди для неё разъяснилась история с неиссякаемым десятчиком.

Наконец бабушка сказала:

– Хайди, прочитай-ка псалом хвалы и благодарности! Мне кажется, что мне осталось только хвалить и славить нашего Господа Бога небесного и благодарить Его за всё, что Он для нас сделал.