Текст книги "Анна Кристи"

Крис (раздраженный, гневно). Нет, клянусь Богом, она этого не сделает! (Берет Анну за руку.)

Анна (слушавшая Бэрка с удивлением, отстраняется от него, все еще не поняв: шутит он или всерьез. С ноткой негодования в голосе.) Послушай-ка, где ты обучился так разговаривать?

Бэрк (повелительно). Не важно. Говорю тебе, одевайся! (Поворачиваясь к Крису.) Посмотрим, чья возьмет?

Крис (Анне, тоже властным тоном). Анна, ты останешься здесь, слышишь?

Анна смотрит то на одного, то на другого, – ей кажется, что они оба сошли с ума. Потом лицо ее застывает в циничной усмешке, которой выучило ее прошлое.

Бэрк (в бешенстве). И не подумает! Она сделает так, как я велю! Довольно ты ею распоряжался. Теперь мой черед.

Анна (с жестким смехом). Твой черед? А я что такое, по-твоему?

Бэрк. Дело не в том, что ты есть, а в том, чем ты будешь сегодня же, – моей законной женой. А ну-ка, поторапливайся.

Крис (властно). Не смей делать то, что он говорит!

Анна зло смеется.

Бэрк. Все равно будет по-моему!

Крис. А я тебе говорю – нет! Я ее отец!

Бэрк. Она тебя не послушается. Теперь она подчиняется мне, а не тебе.

Анна (смеется). «Подчиняется» – вот это славно!

Бэрк (нетерпеливо). Ну-ка, пошевеливайся! Некогда. (Разозлившись, что она не двигается с места.) Слышишь, что я тебе сказал?

Крис. Не смей никуда ходить, Анна!

Анна (потеряв терпение, взрывается от ярости). Да ступайте вы оба к дьяволу!

Ее крик заставляет их забыть ссору и растерянно к ней обернуться.

(Истерически смеется.) Ну и хороши оба! Такие же, как все! Кто я вам – пешка? Ну, я вам покажу. Садитесь, живо!

Они стоят в нерешительности.

(Кричит.) Сядьте и дайте сказать мне слово! Оба вы ни черта не смыслите, поняли? Так послушайте! Я вам кое-что расскажу, и покончим со всем! (Бэрку, с резким смехом.) Я тебе расскажу веселенькую историю, слушай внимательно. (Показывая на Криса.) Мне давно хотелось ему все выложить начистоту. Каждый раз, когда он бесит меня своими бреднями насчет добропорядочной жизни на суше… Тебе я, правда, не хотела говорить, ты меня сам вынудил. Какая разница? Все равно один конец, а так будет лучше. (С жесткой насмешкой.) Только не забудь того, что минуту назад говорил: будто тебе на все наплевать, лишь бы я ни за кем не была замужем.

Бэрк (стойко). Сказал, и свое слово сдержу!

Анна (горько). Ой ли?! Не смеши меня! Поживем – увидим! (Стоит у края стола, глядя то на одного, то на другого и кривя губы все в той же жесткой, дразнящей улыбке. Потом, стараясь победить волнение, говорит спокойно.) Во-первых, мои милые, я желаю вам вот что сказать. Оба вы вели себя так, как будто я ваша собственность. Но я никому не принадлежу. Я свободная, ясно? Надо мной один хозяин – я сама. И никому – кто бы он ни был – не удастся распоряжаться мною. Я у вас денег на хлеб не прошу. Могу и сама заработать, – так или иначе. Я сама себе хозяйка. Зарубите себе это на носу! Тоже мне распорядители!

Бэрк (протестуя). Да я ничего и не говорю: сама знаешь. Чего тебе со мной скандалить? (Кивая на Криса.) Вот насчет него ты права…

Анна. Скажу и насчет него. Но и ты тоже не лучше. И ты распоясался… как все ваше отродье! (Истерически.) Да замолчишь ты, будь ты проклят?.. Дашь мне сказать хоть слово?

Бэрк. Странный разговор… И даже грубый для такой порядочной девушки.

Анна (грубо смеясь). Порядочной? А кто тебе сказал, что я порядочная?

Крис сидит, понурив голову, закрыв лицо руками.

(В исступлении нагибается к отцу и яростно трясет его за плечи.) Не смей спать, старик! Послушай, я и тебе говорю!

Крис (выпрямляясь и озираясь по сторонам, словно в поисках спасения. В голосе его страх и предчувствие беды). Не хочу слушать. Ты сошла с ума, по-моему, ты сошла с ума…

Анна (зло). Поживешь с тобой – не мудрено и спятить! Наслушаешься трескотни, как хорошо жить в деревне! Разве я тебе не писала, какая там каторга? Не писала, что дорогие родственнички превратили меня в рабу? Тебе было что? Плевать! Хоть бы разок приехал и поглядел своими глазами, как я живу. И еще сказки рассказываешь, что ты-де оберегал меня от моря! Да кто в это поверит? Тебе просто было не до меня. Не хотел голову себе морочить. Ты такой же, как и все!

Крис (слабым голосом). Анна! Я не хотел…

Анна (не слушая его, мстительно). Но об одном я тебе не писала. Один из двоюродных братцев, – ты ведь твердил, что они такие хорошие люди! – младший сын… Поль… пустил меня по дурной дорожке. (Громко.) Я не виновата. Я его лютой ненавистью ненавидела, и он это знал. Но он был большой и сильный. (Показывая на Бэрка.) Вроде него.

Бэрк (чуть не сорвавшись со стула, сжав кулаки). Ах, будь ты проклята! (Медленно опускается на стул, руки его сжаты так крепко что суставы совсем побелели, лицо сведено от напряженной попытки подавить горе и ярость.)

Крис (с воплем ужаса и боли). Анна!

Анна (отцу, словно ничего не слыша). Вот почему я сбежала с фермы. Вот что заставило меня поступить в няньки в Сент-Поле. (С жестким, полным издевки смехом.) Ты небось думаешь, что и это завидная работа для девушки? (С сарказмом.) И что все порядочные ребята на суше только и мечтают на мне жениться, да? Жди-ка! (Услышав, что Бэрк издал стон ярости, кричит с отчаянием.) Нет уж, дослушайте до конца. Меня держали взаперти, как в клетке, как в тюрьме, понятно? Ходить за чужими ребятишками, день и ночь слушать, как они ревут… А мне хотелось погулять, меня разбирала такая тоска, что повеситься было впору! (В голосе ее вдруг слышится усталость.) Вот я и плюнула на все это дело. Все равно конец один… (Замолкает и смотрит на обоих мужчин.)

Они слушают напряженно, не шевелясь: Крис – в горестном оцепенении, чувствуя, как рассыпался его карточный домик; Бэрк – побелев от ярости, которая снедает его душу. Но он слишком потрясен, чтобы излить эту ярость.

(Почувствовав в их молчании осуждение, говорит грубо, резко, пренебрежительно.) А-а, молчите? Что же вы оба словно в рот воды набрали? Знаю, что вы думаете. Все вы одним миром мазаны. (Крису, в бешенстве.) Ну, кто во всем этом виноват, – я или ты? Если бы ты вел себя как человек, если бы ты был отец как отец и взял бы меня к себе… может, все и было бы по-другому.

Крис (с мукой). Не говори так, Анна! Я с ума сойду! Не могу я тебя слушать. (Затыкает уши.)

Анна (обозленная этим, грубо). Нет, ты слушай! (Нагибается к нему и в истерическом гневе оттаскивает его ладони от ушей.) Ты хотел, чтобы я была на суше подальше от греха? Так вот: последние два года я не была нянькой, я врала тебе в письмах, я жила в одном заведении, понял? Да-да, в том самом, где вы с Мэтом любите бывать, когда заходите в порт… И вы, моряки, и твои порядочные сухопутные – все мужики, будь они прокляты! Как я их ненавижу! Как я их ненавижу! (Разражается отчаянными рыданиями, бросается на стул и прикрывает лицо руками.)

Оба моряка вскакивают на ноги.

Крис (хныча, как ребенок). Анна! Анна! Это неправда! Это неправда! (Ломает руки; по лицу его текут слезы.)

Бэрк (все его огромное тело напружинилось, как сталь. Говорит тупо, словно сквозь сон). Так вот оно что…

Анна (услышав его голос, поднимает голову, с жесточайшей горечью). Ты еще не забыл свое обещание, Мэт? Тебе ведь все нипочем, лишь бы я не была замужем. Ну как, все еще хочешь, чтобы я приоделась и пошла с тобой под венец? (Смеется.) Говори, хочешь?

Бэрк (готов вот-вот взорваться, заикаясь). Будь ты неладна…

Анна (старается сохранить свой резкий, едкий тон, но постепенно в ее голосе появляется жалобная, молящая нотка). Если бы я стала тебя уверять, что я больше не… такая, ты бы мне поверил? Как же! А я тебе скажу, что, стоило мне пожить на барже, на море, – и меня словно подменили. Все мне стало казаться другим, словно жизни, через которую я прошла, и не было… Ты ведь будешь надо мной смеяться, правда? Помрешь со смеху, если я скажу, что встреча с тобой… та самая чудная встреча, ночью, в тумане… и потом, когда я поняла, что ты и взаправду тянешься ко мне… Я ведь тогда первый раз в жизни задумалась: как же так? Ты мне показался не таким, как другие, настоящим моряком, который не похож на тех, на суше, как чистая вода не похожа на грязную жижу… Вот почему и меня к тебе потянуло. Думала смолчать и обманом с тобой обвенчаться, да не смогла. Видишь, как я изменилась? Не могла я хитростью выйти за тебя замуж, а правду сказать не хватало духа, пока оба вы не заставили меня заговорить и я не увидела, что вы точь-в-точь такие же, как все. Ну а теперь выругайся, облегчи душу и ступай! Будто не вижу, что ты только этого и хочешь. (Замолкает, смотрит на Бэрка.)

Отвернувшись, он не произносит ни слова, рот его сводит от бешенства.

(Страстно молит.) Ты мне поверишь, если я тебе скажу, что любовь сделала меня… чистой? Клянусь тебе, это правда! (Видя, что он не отвечает, с горечью.) Черта с два ты поверишь! Такой же, как все мужики!

Бэрк (вспыхнув от ярости, накидывается на нее как полоумный, голос его дрожит). Такой, как все? Да будь ты проклята! Еще смеешь говорить о чистоте! Ах ты, курва, да я убью тебя! (Хватает стул, на котором сидел, замахивается им и бросается на Анну.)

Крис с испуганным криком кидается ему навстречу, стараясь отвести от дочери удар. Анна с бесстрашием отчаяния смотрит Бэрку прямо в глаза. Бэрк сдерживает себя, держа на весу стул.

Крис (в исступлении). Брось, чертов сын! Убьешь! Брось, говорю!

Анна (резко отталкивает отца, не сводя глаз с Бэрка). А ты не мешайся! (Бэрку, тупо.) Ну что ж, бей, или духу не хватает? Бей! Ей-богу, только спасибо скажу. Осточертела мне вся эта волынка…

Бэрк (швыряет стул в угол комнаты. Беспомощно). Не могу, господи прости. Не могу, когда ты на меня смотришь. (Яростно.) А ведь должен бы! Должен бы размозжить тебе башку, как тухлое яйцо. Неужели есть на свете женщины такие подлые, как ты, и неужели найдется еще хоть один-единственный мужчина, которого так одурачили бы, как меня! А ведь чего только я о тебе не думал, как любил, как мечтал, что заживем мы с тобой как в раю, когда поженимся… (Голос его от причитаний вдруг становится пронзительно высоким.) О Господи, жизнь она мою загубила, сердце разбила на куски. И скажи ты мне, Господи, для того ли бродил по морям я с самого малолетства, чтобы дожить до такого позора? Зачем ты позволил отдать любовь мою женщине не лучше тех, из портовых кабаков, разодетых в красные платья, с намалеванными лицами и бесстыжей улыбкой? За доллар переночуют с любым моряком…

Анна (истошно кричит). Замолчи, Мэт! Бога ради, замолчи! (Бешено стучит кулаками по столу.) Убирайся отсюда! Оставь меня в покое! Убирайся отсюда!

Бэрк (с новым приливом гнева). И уйду! Не бойся, уйду! И напьюсь, буду пить, покуда не смою с губ твой подлый поцелуй, буду пить, пока не напьюсь так, что забуду, есть ли ты на белом свете. А потом наймусь на какое-нибудь судно, пусть везет меня на самый край света, там хоть никогда я больше не увижу твоего лица! (Поворачивается к двери.)

Крис (стоявший словно в оцепенении, вдруг хватает Бэрка за руку и тупо бормочет). Нет, ты не пойдешь. Теперь уж, по-моему, лучше, чтобы Анна вышла за тебя замуж…

Бэрк (стряхивает его руку, в бешенстве). Ты меня лучше не тронь, старая образина! Мне жениться на ней? Да пусть ее раньше черти сжарят на сковороде! Говорю тебе, ухожу в море! (Тычет пальцем в Анну, со страстью.) И будь ты трижды проклята вовеки веков! За мою загубленную жизнь! За мою пропащую молодость! Пусть не будет тебе ни сна, ни покоя! Пусть бессонными ночами чудится тебе Мэт Бэрк и те муки, на которые ты его осудила!

Анна (с болью). Мэт.

Но он отворачивается от нее и, не говоря больше ни слова, выходит за дверь. Анна дико смотрит ему вслед, делает движение, чтобы броситься за ним, потом прячет лицо в руках и рыдает. Крис стоит словно истукан, глядя в пол.

Крис (наконец нарушает молчание, уныло). Я, пожалуй, тоже схожу на берег.

Анна (поднимает голову, кричит). Не вздумай за ним ходить! Пусть убирается! Не смей…

Крис (мрачно). Я пойду выпить.

Анна (с хриплым смехом). Ага, значит, и ты из-за меня напьешься? Наверно, и ты хочешь напиться, чтобы меня больше не вспомнить?

Крис (вспыхнув от злости). Да! Ты думаешь, мне легко было слышать… (Не выдержав, разражается слезами.) Я-то ведь тоже не думал, что ты такая…

Анна (с издевкой). А теперь небось хочешь, чтобы я куда-нибудь смылась и не мозолила тебе глаза? Не желаешь, чтобы я тебя тут позорила?

Крис. Нет, ты оставайся! (Подходит, похлопывает ее по плечу, по щекам у него текут слезы.) Чем же ты виновата? Я-то знаю, Анна, что ты тут ни при чем.

Она смотрит на него, смягчившись.

(В нем снова вспыхивает ярость.) Это все его бесовские штука! У-у! Проклятый! (Грозит кулаком морю.) Его подлость! Разве плохо нам было с тобой на барже вдвоем? Нет, оно подослало нам туман и этот проклятый ирландец. Оно тебя к нему приворожило. Из-за него ты со мной все время ссорилась! Если бы не было этот проклятый ирландец, ты никогда бы мне ничего не сказала. Я бы не знал и жил спокойно. (Снова грозит кому-то кулаком.) Ах ты, старый шерт! Дьявол!

Анна (устало). Ну, теперь поздно, горю не поможешь. Ступай на берег и напейся.

Крис (входит в комнату налево и берет свою фуражку. Молча, тупо идет к двери. Поворачивается). Ты меня будешь ждать, Анна?

Анна (вяло). Может, да, а может, и нет. Может, и я напьюсь. Может, я… Да какое тебе до этого дело? Тебе-то что? Иди, иди!

Крис медленно поворачивается и выходит. Анна сидит у стола, глядя в пространство невидящими глазами.

Занавес

Действие четвертое

Декорация четвертого действия. Прошло два дня. Туманный вечер. Девять часов. Из гавани доносятся гудки пароходов. Каюта освещена маленькой настольной лампой. Посреди каюты на полу – чемодан.

Анна в шляпе и одета как в первом действии. Она сидит в качалке бледная, выглядит усталой, измученной – прошедшие два дня провела в страданиях, а ночи без сна. Подперев подбородок ладонями, смотрит перед собой глазами, полными отчаяния. В заднюю дверь кто-то робко стучит. Анна, испуганно вскрикнув, вскакивает и смотрит на дверь не то со страхом, не то с надеждой.

Анна (чуть слышно). Войдите. (Потом, призвав на помощь все свое мужество, решительнее.) Войдите.

Дверь отворяется, появляется Крис. Вид у него испитой, неопрятный. Он явно страдает от похмелья. В руке у него небольшое жестяное ведерко, наполненное пенистым пивом.

Крис (входит в комнату, избегая взгляда Анны. Бессмысленно бормочет). Опять туман.

Анна (осматривает его с презрением). Наконец-то явился! Ну и вид! (С издевкой.) А я-то думала, что ты смылся совсем, не стерпел позора.

Крис (съёжившись, тихонько). Зачем ты так говоришь?.. Не надо. (Садится к столу, ставит ведерко с пивом, сжимает голову руками.)

Анна (смотрит на него с некоторым сочувствием). Что с тобой? Заболел, что ли?

Крис (уныло). Голова болит, там, внутри.

Анна. А чего бы ты хотел, ведь пил небось два дня без просыпу! (Сердито.) Так тебе и надо. Хорош, нечего сказать, бросил меня здесь одну, на этой барже!

Крис (смиренно). Ты меня уж прости.

Анна (зло). Опять простить?

Крис. Но у меня здесь болит не оттого, отчего ты думаешь. У меня здесь болит от мыслей… Насчет тебя и насчет меня.

Анна. А я? А мне, по-твоему, и думать не о чем?

Крис. Прости меня, Анна. (Видит ее чемодан и вздрагивает.) Ты уложила вещи? Ты хотела уйти?..

Анна (решительно). Да, хотела ехать назад, как раз туда, куда ты и предполагал.

Крис. Анна!

Анна. Я пошла на берег, чтобы сесть на поезд в Нью-Йорк. Ждала его, ждала, пока не стало тошно. Потом передумала и решила сегодня не ехать. Поеду завтра, с утра, так что все равно.

Крис (подняв голову, умоляющим тоном). Не надо! Не уезжай!

Анна (с издевкой). А почему бы, интересно, мне не уехать?

Крис. Тебе никогда больше не придется… этого делать, понимаешь? Говорю я тебе, никогда. Я все устроил как надо.

Анна (с подозрением). Что ты устроил?

Крис (словно не слышал ее вопроса, грустно). Говоришь, ты ждала? Поручусь, ты ждала не меня.

Анна (цинично). И не ошибешься.

Крис. Кого, ирландца?

Анна (с вызовом). Да, если хочешь знать! (С горестным смешком.) Если бы он и пришел, то только для того, чтобы отколотить меня или вовсе прикончить. Пусть бы пришел хоть для этого! Мне все равно, что он со мной сделает.

Крис. Видно, ты в самом деле была в него влюблена.

Анна. Вот и хорошо, что тебе это видно!

Крис (обращается к ней очень серьезно). И я тоже шерт знает как огорчен, что он не пришел.

Анна (мягко). Э, да ты запел совсем другую песню!

Крис. Я все думал… Во всем виноват я один. Во всех твои беды. (С мольбой.) Только, слышишь, дочка… не надо меня ненавидеть. Ты уж постарайся. Что с меня возьмешь, с такой старый дурень?..

Анна. А кто сказал, что я тебя ненавижу?

Крис. Ты меня прости за все, в чем я перед тобой виноват. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Всегда. За то, что ты настрадалась. Если для твоего счастья надо, чтобы ты вышла замуж за этот ирландец, что ж, выходи. Тогда и я этого хочу.

Анна (уныло). Ничего из этого не получится. Но я все равно рада, что ты теперь так на это смотришь.

Крис (просительно). Как ты думаешь… может… ты когда-нибудь меня простишь?

Анна (с бледной улыбкой). Да хоть сейчас.

Крис (хватает ее руку, целует ее, повторяя прерывающимся голосом). Анна, lilla моя! Анна!

Анна (тронута, но слегка сконфужена). Нашел из-за чего, шуметь! Да и прощать-то особенно нечего. Ты ни в чем не виноват. И я не виновата. Да и он тоже не виноват. Все мы горемыки злосчастные. Жизнь хватает за глотку и вертит как хочет. А ты только пищи.

Крис (горячо). Вот это верно! Клянусь Богом, так оно и есть! Никто ни в чем не виноват. (Грозит кому-то кулаком.) Один он, этот старый бес – море!

Анна (с нетерпеливым смешком). Ох, и не надоело тебе причитать одно и то же!

Крис обиженно замолкает.

(После паузы продолжает с любопытством.) Ты вот сказал, что для меня что-то устроил… А что же ты устроил?

Крис (нерешительно помолчав). Я опять нанялся на корабль, Анна.

Анна (поражена). Как?

Крис. Я нанялся на корабль, он завтра выходит в море. На старая должность – боцман.

Анна смотрит на него широко раскрытыми глазами. По мере того, как он говорит, на губах у нее появляется горькая усмешка.

По-моему, для тебя это самое лучшее. Какой от меня толк – приношу одни только несчастье: И матери твоей искалечил жизнь. Не хотел испортить ее тебе, да, видишь, ничего не вышло. Старый бес превратил меня в Иону, противного Богу и людям. Я думаю, что бороться мне бесполезно. Нет на свете человек, который мог бы его осилить, уж ты поверь!

Анна (беспомощно и горько смеется). Так вот как ты меня устроил!

Крис. Да. Я решил, что, если старый дьявол заполучит меня назад в свои лапы, он хоть тебя оставит в покое!

Анна. Но, господи, разве ты не видишь, что опять делаешь то же, что делал всю жизнь? Неужели не понимаешь?..

На его лице выражение упрямой одержимости, и спорить с ним бесполезно.

Да чего с тобой толковать? Ты ведь полоумный. Я не стану больше тебя ни в чем обвинять. Но как ты мог подумать, что, бросая меня, устраиваешь мою жизнь?

Крис. Я тебе не все сказал. Я договорился в пароходстве, что они будут выплачивать тебе все деньги, которые мне причитаются, пока меня нет.

Анна (жестко). Спасибо. Не бойся, на карманные расходы я сама заработаю.

Крис (огорченный, робко). Знаю, это не бог весть какой богатство, но на жизнь тебе хватит. Не придется возвращаться туда…

Анна (сухо). Заткнись, понял? Поговорим об этом после.

Крис (помолчав, заискивающе). Хочешь, я схожу на берег и поищу ирландца?

Анна (зло). Нет уж, спасибо! Не тащить же его силком!

Крис (жалобно). О господи, что-то мне от этой водка совсем нехорошо. Даже лихорадит. Жарко, как в преисподнея… (Снимает куртку. Она падает на пол с громким стуком.)

Анна (вздрогнув). Чем это ты себе карманы набил? Свинцом, что ли? (Протягивает руку, берет куртку и вытаскивает из нее револьвер. С изумлением переводит взгляд на старика.) Револьвер? На что он тебе сдался?

Крис (смущенно). Совсем про него забыл. Чепуха!.. Да он и не заряжен.

Анна (открыв револьвер, чтобы проверить, действительно ли он не заряжен, смотрит на отца с подозрением). А я все-таки не пойму, на что он тебе понадобился?

Крис. Да понимаешь ли… Я его взял, когда первый раз пошел на берег. Вот старый дурак! Думал, во всем виноват этот ирландец…

Анна (с дрожью). О боже, ты еще ненормальнее, чем я думала! Вот не ждала, что ты до этого дойдешь!

Крис (поспешно). Да нет же, я тут же опомнился, сразу. Даже патронов не купил. Я ведь знаю, он ни в чем не виноват.

Анна (все еще с подозрением). Ладно, я все-таки припрячу его подальше, все равно – заряжен он или нет. (Кладет револьвер в ящик стола и закрывает ящик.)

Крис (примирительно). Хочешь – выбрось его за борт. Наплевать. (Помолчав.) Все-таки я прилягу. Что-то мне нездоровится.

Анна берет со стола журнал.

(Задерживается возле ее стула.) Мы еще поговорим до моего отъезд, ладно?

Анна (равнодушно). А куда идет этот твой пароход?

Крис. В Кейптаун. Южная Африка. Английское судно, называется «Лондондерри». (Нерешительно стоит возле нее, наконец не может удержаться.) Анна… ты на самом деле меня простила?

Анна (устало). Простила. Чего с тебя возьмешь? Ты просто… такой, какой ты есть. Как я.

Крис (с мольбой). Можно мне тебя поцеловать?

Анна (поднимает голову, пытается улыбнуться). Конечно. Нет у меня зла на тебя.

Крис (целует ее, чуть не плача). Lilla моя… Я… (Мучительно ищет слова, чтобы выразить свое чувство, но, не найдя их, горестно всхлипывает.) Сказал бы, да не могу, не умею… Спокойной ночи.

Анна. Спокойной ночи.

Крис берет со стола ведерко с пивом и медленно уходит в комнату налево, плечи его согнуты, голова опущена. Затворяет за собой дверь.

(Перелистывает журнал, тщетно стараясь отвлечься от своих мыслей. Швырнув журнал на стол, вскакивает и взволнованно ходит по каюте, сжимая и разжимая руки. Говорит с собой громко, прерывающимся голосом.) Господи, я больше не выдержу. Нету моих сил! Чего я жду? Чертова дура… (Смеется над собой, но замолкает, услышав тяжелые шаги на палубе. Сразу же их узнает, и лицо ее освещается радостью. Шепчет.) Мэт! (Вдруг ее охватывает безотчетный страх. Она бросается к столу, хватает из ящика револьвер и прячется, согнувшись, за шкафом.)

Секунду спустя дверь распахивается, и в каюте появляется Мэт Бэрк. Вид у него неважный, одежда разорвана, в грязи и в опилках, словно он валялся на полу в баре. На лбу над глазом кровавая ссадина, вторая – на скуле; суставы пальцев ободраны в кровь, – словом, все говорит о том, что он дрался не на шутку. Глаза воспалены и веки опухли, лицо отекло. Но помимо внешних признаков и последствий сильного запоя – в его глазах выражение страшной душевной борьбы, беспощадной животной ярости и безысходного горя.

Бэрк (моргая, вглядывается в углы каюты. Хрипло). Ты лучше от меня не прячься, кто ты ни есть… Хотя и знаешь, что я имею полное право сюда прийти и тебя убить… (Прислушивается, не услышав ничего, затворяет за собой дверь, подходит к столу и бросается в качалку. Тоскливо.) Видно, никого нету… Эх, и дурак же я, что сюда пришел. (С тупой, неосознанной болью.) Ну и осел же ты, Мэт Бэрк, что на тебя нашло, скажи на милость? Ее давным-давно и след простыл. Говорю тебе, ты ее больше и в глаза не увидишь.

Анна нерешительно поднимается на ноги, в ней борются страх и любовь.

(Видит чемодан Анны. Нагибается, чтобы его рассмотреть.) Это что? (Радостно.) Ее чемодан. Не уехала! Но где же она? Наверно, на берегу? (Мрачно.) Но что она делает на берегу в такую поганую ночь? (Лицо его вдруг искажается горем и яростью.) Наверно… О, будь ты проклята! Ну погоди, только вернись, я тебя придушу, дрянь ты этакая!

Анна (вздрагивает, лицо ее становится жестким. Делает шаг на середину каюты, в правой руке у нее револьвер; холодно, жестко). Что тебе здесь нужно?

Бэрк (вскрикнув от испуга, стремительно поворачивается). Слава тебе господи!

Мгновение оба стоят неподвижно, не сводя друг с друга глаз.

Анна (так же холодно). Ну что, язык отнялся?

Бэрк (пытаясь разговаривать легко и беззаботно). Ну и напугала ты меня. Я-то думал, что здесь никого нет.

Анна. Надо иметь нахальство вламываться сюда, даже не постучав! Чего тебе?

Бэрк (небрежно). Да ничего особенного. Хотел напоследок поговорить. (Делает к ней шаг.)

Анна (поднимая револьвер, резко). Эй, поосторожнее! Не подходи. Я слышала, как ты тут грозился.

Бэрк (заметил револьвер). Уж не хочешь ли ты, да простит тебе Господь, меня убить? (С презрительным смехом.) Думаешь, я перепугаюсь этой старой свистульки? (Идет прямо на нее.)

Анна (кричит). Лучше поберегись!

Бэрк (подойдя к ней так близко, что револьвер почти касается его груди). Ну, стреляй! (С внезапным приступом скорби.) Стреляй, все равно один конец! Пусти в меня пулю, только спасибо скажу. Осточертела мне эта собачья жизнь. Ну а за последние два дня, когда я узнал, что ты такое, – пожалел, что вообще родился на Божий свет!

Анна (роняет револьвер на пол, словно пальцы у нее одеревенели. Истерично кричит). Зачем ты сюда пришел? Чего тебе здесь надо? Уходи! (Проходит мимо него и падает в качалку.)

Бэрк (идет за ней следом, печально). Вот это ты правильно спрашиваешь, зачем я сюда пришел… (Со злостью.) А все потому, что я бесхарактерный дурак, какого свет не видывал! Мучаюсь из-за гнусности, которую вы мне тут рассказали; пью как оглашенный, чтобы забыть… Забыть? Черта с два, забудешь! Ваше лицо так и кривится у меня перед глазами, и во сне, и наяву. Скоро, наверно, свихнусь окончательно, туда мне и дорога!

Анна (взглянув на его руки и лицо, с насмешкой). Тебя и в самом деле не мешало бы запереть куда-нибудь подальше от людей. Удивляюсь, как это тебя еще не забрали. Небось славная была драка, а?

Бэрк. Передрался со всеми, у кого была охота со мной потягаться! (Яростно.) И как смажу кого-нибудь по морде, – вижу не его лицо, а ваше! Ух, до чего же мне хотелось так вас стукнуть, чтобы вы раз и навсегда простились с этим светом. Мне бы тогда не пришлось больше ни думать о вас, ни видеть ваше лицо перед собою.

Анна (губы ее жалобно дрожат). Вот спасибо!

Бэрк (шагая по каюте в полнейшем расстройстве). Ну-ну, издевайтесь. Так мне и надо! Какой же я трус и ничтожество, что пришел опять и разговариваю с тобой. Как тебе надо мной не смеяться!

Анна. Я над тобой не смеюсь, Мэт.

Бэрк (не слушая ее). Подумать только, кто ты такая! А я, Мэт Бэрк, вернулся, чтобы еще раз взглянуть на тебя! Ну не позор ли это и стыд!

Анна (с возмущением). Убирайся. Никто тебя не держит.

Бэрк (с изумлением). Мне выслушивать такие слова от женщины вроде вас и не заткнуть вам кулаком глотку? Господи, ну и жалкий же я человек; теперь любой на меня плевать может! (Приходя в бешенство.) Но я и не подумаю отсюда уходить, пока не выскажу всего, что у меня накипело. (Угрожающе поднимает кулак.) А вы бы лучше поостереглись меня доводить до крайности! (Беспомощно опускает кулак.) Ну не сердитесь. Я уж и заговариваться стал, – видно, и правда спятил, так ты меня растравила. Голова кругом идет. От тоски голова кругом идет. (Вдруг наклоняется к ней, с силой хватает за руку.) Скажи, что это ложь, ну прошу тебя! Вот зачем я пришел, понимаешь?

Анна (вяло). Ложь? Какая ложь?

Бэрк (со страстной настойчивостью). Вся эта грязь, о которой ты рассказала два дня назад. Ну не может это быть правдой! Ты меня разыграла? Скажи мне, Анна, что это была ложь, я на колени встану и Бога поблагодарю.

Анна (совершенно потрясенная, чуть слышно). Не могу, Мэт.

Он отворачивается от нее.

Ах, неужели ты не видишь, что, чем бы я прежде ни была, теперь я уже не та? Ну выслушай меня! Сегодня днем я сложила свои вещи и пошла на берег. Целых два дня прождала здесь одна, надеялась, что ты вернешься, надеялась, что ты обдумаешь все, что я тебе сказала, и… может быть… ах, да не знаю, на что я надеялась! Но я боялась хоть на секунду выйти из каюты. Честное слово… Боялась, что ты придешь и меня не застанешь. Но тебя все не было, я совсем потеряла надежду и пошла на вокзал. Хотела уехать в Нью-Йорк. Обратно, туда…

Бэрк (хрипло). Покарай тебя Бог!

Анна. Послушай, Мэт! Ты не приходил, и я совсем отчаялась. Но все равно я не смогла уехать. Даже билет купила, а все равно не смогла. (Вынимает из-за выреза платья билет и держит у него перед глазами.) Я думала о тебе, и у меня не хватило духа сесть в поезд, не было сил! И я вернулась, чтобы опять ждать. Ну, Мэт, неужели ты не видишь, как я переменилась? Неужели ты не можешь простить мне того, что уже умерло? Не можешь забыть?

Бэрк (снова кидается на нее, обуреваемый яростью). Забыть? Говорю тебе, я ничего не забуду, до самой смерти! Ты не видишь, что я все время об этом только и думаю? Совсем обезумел. Одного бы я только хотел: попадись мне кто-нибудь из них, я бы так измолотил его вот этими кулаками, что из него весь дух вышел бы. Пусть горели бы они все в аду, до самого Страшного суда, да и ты вместе с ними. Чем ты их лучше?

Анна (с дрожью). Мэт! (Помолчав, голосом каменным, без всякого выражения.) Ну вот, ты сказал мне все, что хотел. А теперь можешь убираться.

Бэрк (медленно движется к двери, колеблется. После паузы). А что ты будешь делать?

Анна. Тебе-то какое дело?

Бэрк. Я тебя спрашиваю.

Анна (тем же тоном). Чемодан у меня уложен, билет куплен… Завтра поеду в Нью-Йорк.

Бэрк (слабым голосом). Это что же значит: снова будешь заниматься тем же?

Анна (без выражения). Наверно.

Бэрк (с мукой). Не смей! Не терзай ты мне сердце! Дьявол! Я от тебя совсем рехнусь.

Анна (надломленным голосом). Господи, оставь ты меня в покое! Уйди. Неужели не видишь, что и так тошно? Зачем ты еще пинаешь меня!

Бэрк (с негодованием). А разве ты не заслуживаешь всего, что я тебе говорю, да простит тебя Бог!

Анна. Ладно. Может, и заслуживаю. Но нечего мне этим глаза колоть. Зачем не сделал того, что хвалился сделать? Не нанялся на судно, которое свезло бы тебя на другой край света, чтобы глаза твои меня больше не видели… Никогда…

Бэрк. А я так и сделал.

Анна (в испуге). Что?.. Ты уедешь… это правда?

Бэрк. Завербовался сегодня в полдень, спьяну… Завтра выходим в море.

Анна. А куда идет твое судно?

Бэрк. В Кейптаун.

Анна (вспоминая, что она совсем недавно слышала это название, вздрагивает, растерянно). Кейптаун? Где это? Далеко?

Бэрк. На том конце Африки. От тебя далеко.

Анна (с деланным смехом). Что ж, выходит, ты держишь слово! (Помолчав, небрежно.) А как называется судно?

Бэрк. «Лондондерри».

Анна (внезапно сообразив, что это то же судно, на котором отплывает ее отец). «Лондондерри»? Да это же то самое… Вот это да! (Громко и с издевкой хохочет.) Ха-ха-ха!