Текст книги "Азбука любви"

Глава 22

Мисси казалось, что следующая встреча семейного кружка прошла весьма уныло.

Фабиан по-прежнему злился, потому что Мисси вела себя в соответствии со своим последним заявлением, и, заехав за ней, всю дорогу до места назначения он почти не проронил ни слова. Ужин, первоначально запланированный в доме Мерсеров, пришлось снова устраивать у Сарджентов. Поскольку Чарльз Мерсер не сумел отговорить Филиппу от ее дикого плана отправиться в Кентукки за чистокровными лошадьми, он в конце концов махнул рукой и поехал вместе с ней.

За ужином, происходившим в парадной столовой, всем было неловко, не только потому, что отсутствовали Мерсеры, но и потому, что сегодня супружеские пары не разговаривали друг с другом, так же как Мисси с Фабианом.

Мужчины переговаривались через головы дам, погрузившись в горячую дискуссию о том, пройдет или не пройдет Тихоокеанская железная дорога через Мемфис. Дамы перешептывались насчет церковного базара, который должен состояться в субботу, и обменивались сочувственными взглядами.

После того как подали кофе и яблочный пирог, Джереми заявил:

– Леди, прошу извинить – нас ждут бренди и сигары.

Женщины обменялись многозначительными взглядами.

– Простите, дорогой, но мы с леди вас не извиним, – заявила Люси.

В столовой воцарилось тягостное молчание, потом Фабиан, повернувшись к Мисси, спросил ледяным тоном:

– Этот новый бунт – ваша идея?

– Конечно, солнышко.

Джереми тем временем сурово взглянул на свою жену.

– Люси, вы меня шокируете, Я полагаю, вы весьма невежливы по отношению к присутствующим джентльменам.

Пока Люси раздумывала в нерешительности, Антуанетта раздраженно выпалила:

– Но, Джереми, разве вежливо с вашей стороны и со стороны Фабиана и Бренча оставлять нас?

– Браво! – Мисси довольно подмигнула подруге.

– Но мужчины должны обсудить свои дела, – сердито буркнул Брент. – А вам, по-моему, нужно закончить рукоделие к церковному базару.

– У нас уже все готово, – хмыкнула Антуанетта. – Я даже пожертвовало шестью шляпами из моей новой лавки.

– Почему бы вам не пожертвовать всей лавкой? – поддел ее Брент. – И потом, леди, неужели вам и впрямь нечем заняться.

– Нет. Брент, нечем, – жеманно улыбнулась Мисси. – По правде говоря мы все специально спешили покончить с делами, чтобы иметь счастье провести вечер в вашем обществе, джентльмены.

Фабиан вытаращил глаза. Брент с интересом взглянул на Мисси. – И скажите, что же могут предложить леди на остаток вечера?

– О немного поиграть в вист, немного потанцевать и пропустить пару стаканчиков бренди, – ответила Мисси, нарочито хлопая ресницами.

Брент уставился на нее с жадным интересом, а Джереми, откашлявшись, заявил:

– Бренди для леди – об этом не может быть и речи!

– Напыщенные пустозвоны! – с отвращением посмотрела на него Мисси.

Почувствовав надвигающуюся бурю, в разговор поспешно вмешалась Люси:

– Может быть, нам всем почитать Библию?

Джереми погрозил жене пальцем.

– Я уже сказал, Люси, что не позволю вам проложить себе дорожку в наш теологический кружок. Я нахожу ваши махинации недостойными.

– Ах, дайте же ей сказать! – защитила подругу Мисси, гневно сверкнув глазами.

– Можно поговорить о весеннем бале, который через две недели дают родители Мисси, – вмешалась Антуанетта. – Ручаюсь, мистер и миссис Монтгомери объявят там о новой дате свадьбы Мисси и Фабиана.

– Как бы не так! – хмыкнула Мисси.

– Да все равно, кому интересен этот бал? – бросил Брент.

– У меня будет новое платье, – надув губы, отозвалась Антуанетта.

– Кому интересно ваше новое платье? – продолжал Брент, приходя в окончательное расстройство. – Вы, безмозглые жеманницы, только доказываете, что у леди и джентльменов нет ничего общего!

Тут Мисси снова улыбнулась сводящей с ума улыбкой.

– Вы уверены, – спросила она Брента, – что у нас нет ничего общего?

Брент в восхищении уставился на нее, а Фабиан заскрежетал зубами. Люси же сказала

– А знаете, у нас действительно есть проблема касательно субботнего базара. Поскольку Филиппа уехала в Кентукки, некому будет торговать выпечкой в ее киоске.

В голове у Мисси мелькнула восхитительная идея, и глаза ее злорадно блеснули.

– Почему бы вам, джентльмены, не заняться этим?

– Об этом не может быть и речи! – оскорбился Джереми.

– Смешно! – согласился Брент.

– Аминь, – добавил Фабиан.

– Но разве вы все не хотите внести свой вклад в фонд церковного строительства? – с наивной улыбкой продолжала Мисси.

– Утром в субботу мы придем на обрыв и поможем поставить палатки, – сообщил Фабиан. – Это будет достаточным вкладом.

– Значит, вы собираетесь поедать жаркое и флиртовать с дамами, пока мы будем трудиться в поте лица? – уточнила Мисси.

– Торговать шалями и кружевными салфетками – не мужское дело, – скрипнул зубами Фабиан.

– А я считаю, что настоящий мужчина настолько уверен в себе, что может заниматься чем угодно, – парировала Мисси. Повернувшись к Бренту, она фамильярно похлопала его по руке: – А вы что скажете, Брент? Мне показалось, вы вполне уверенный в себе мужчина.

Пока Брент переваривал комплимент, прямо-таки поедая Мисси глазами, вскипела Антуанетта

– Мисси, я была бы вам очень признательна, если бы вы держали руки подальше от моего мужа, – заявила она.

Мисси тут же со смехом отдернула руку.

– Ревнуете, Антуанетта?

– Дело не в этом, – отозвалась та.

– А в чем же?

– В том, что мы должны вести себя, как вы сказали, более наступательно…

– Более настойчиво, – поправила Мисси.

– Все равно. И мне не нравится, что вы флиртуете с моим мужем.

– Вы правы, прошу прощения. – Мисси подмигнула Бренту. – Мне не следует флиртовать с вашим мужем, хотя он и распутник…

– Может быть, и так, но распутник – мой.

Мужчины на мгновение лишились дара речи.

– Опять-таки я с вами согласна, – откликнулась Мисси, – на самом деле мне просто хотелось расшевелить Фабиана. Но он такой твердолобый, что вряд ли мне это удастся, даже если я стукну его хлопковым тюком по голове.

Фабиан тотчас вскочил с места, потрясая кулаками:

– Хватит, Мисси! Мы уходим!

Она тоже встала и с вызовом посмотрела на него:

– Значит, вы все-таки умеете говорить?

– Да, а вы, как всегда, не слушаете меня. Я сказал, что мы уходим – значит, идите за вашей накидкой!

– Типичный самец! – Она сердито махнула рукой. – Уходите, вместо того чтобы сделать соответствующий вывод!

– Какой вывод?

– Что женщины и мужчины равны, черт побери! Что нет причин, которые мешали женщине заниматься бизнесом или политикой, а мужчине торговать в кондитерском киоске…

– Проклятие, Мисси! Мы с Брентом и Джереми не станем торговать пирогами!

– Вы хотите сказать, что мужчины не в состоянии торговать пирогами в отличие от женщин? – ехидно уточнила Мисси.

– Нет! Я хочу сказать, что это женское занятие!

– Вот-вот! Да вы просто кучка неразвитых лопухов! И мыслите так узко, что ваши дурацкие головы можно использовать только для продевания нитки в иголку!

– Итак, мы достаточно вас наслушались, – произнес Фабиан. Он был бледен, глаза его сверкали от ярости.

– Наверное, хотите, чтобы вернулась ваша мямля Мелисса, – хмыкнула Мисси.

– Может быть, – парировал он.

– Нам всем хотелось бы вернуть Мелиссу, – добавил Джереми, вставая.

– Я согласен, – поднялся Брент. – Надоела эта женская федерация…

– Либерализация, – поправила его Мисси.

– Да что бы вы ни говорили, с нас достаточно! – заявил Фабиан.

Тут на защиту подруги поднялась Люси.

– Я просто ушам своим не верю! Вы, джентльмены, говорите Мисси такие ужасные вещи, – сердито произнесла она дрожащим голосом. – Это жестоко и не по-джентльменски.

Словно желая защитить, Антуанетта тоже вскочила и обняла Мисси за талию.

– Вот именно. Больше того, нам с Люси нравится Мисси такая, какая она есть.

– Но ведь она наговорила нам такое… – протянул Брент.

– Что ж, видимо, пора высказаться, – заявила Антуанетта. – До того как Мисси… изменилась, мы, женщины, не понимали, как жалка наша жизнь. А она помогла нам увидеть свое существование в совершенно новом свете.. Почему это вы, мужчины, занимаетесь делом, участвуете в выборах, развлекаетесь, а мы должны только сидеть дома, растить детей и вязать?

– Таков порядок вещей, – грозно проговорил Брент.

– Ну так он больше не будет таким, – бросила ему Мисси.

Стороны тотчас приготовились к бою: мужчины стали совещаться, а женщины настороженно следили за ними.

Фабиан вышел наконец вперед; в глазах его читался вызов.

– Значит, вы действительно считаете, что мы равны?

– На самом деле мы вас превосходим, – сообщила Мисси. – Мы дольше живем, мы разумнее и не столь склонны позволять эмоциям управлять нами.

– Неужели? – отозвался Фабиан с раздражающим спокойствием. – Если вы так уверены в своем превосходстве, то, надеюсь, не будете возражать против обычного пари?

Мисси недоверчиво прищурилась:

– Какого пари?

– Вы говорите, что разумнее нас. Видимо, и в бизнесе тоже?

– Конечно.

– В таком случае мы с Джереми и Брентом согласны торговать пирогами.

– Что?! – завопил Брент.

– Вы, разумеется, шутите, Фонтено! – хмыкнул Джереми.

– Вовсе нет, джентльмены. И если вы доверитесь мне, я думаю, мы покончим с этой маленькой… войной полов.

Мужчины устало кивнули, а Мисси лукаво усмехнулась:

– Фабиан, не хочется вас разочаровывать, но война полов никогда не кончится.

– Эта война кончится, – проговорил он многозначительно. – Потому что я держу пари, что мы с джентльменами выручим в субботу на продаже пирогов больше денег, чем вы втроем на продаже рукоделия.

– Ха! – воскликнула Мисси. – Принимаем вызов, леди?

– Конечно, – отозвалась Антуанетта.

– Люси кивнула.

– Что будет, если мы выиграем? – усмехнулась Мисси.

– Фабиан фыркнул.

– Ах, вы не хотите уклоняться от боя? Если вы выиграете, мы с Брентом и Джереми обещаем больше не препятствовать вам в ваших нынешних э-э-э.., попирающих общепринятые нормы занятиях.

– Очень хорошо! – воскликнула Мисси, захлопав в ладоши, но тотчас осеклась, заметив злой огонек в глазах Фабиана. – А если выиграете вы?

Он взглянул на Антуанетту и Люси.

– Вы обе снова станете исполнять свои супружеские обязанности и никогда не будете подвергать сомнению абсолютную власть ваших мужей.

Женщины вопросительно посмотрели на Мисси.

– Соглашаться? – спросила Антуанетта.

Та пожала плечами.

– Почему бы и нет? – И повернулась к Фабиану. – Они принимают ваши условия

– Превосходно. – Внимательно посмотрев на Мисси, он потер руки и злобно улыбнулся. – Что же до вас..

– Я не собираюсь проигрывать – Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Но если вы проиграете… – протяжно проговорил он.

– Если я проиграю? – спросила она ледяным тоном.

– Лицо его озарила дьявольская улыбка.

– Вы выйдете за меня замуж.

«Вы выйдете за меня замуж…» Эти слова звучали в голове Мисси всю дорогу домой. Хотя поездка проходила в полном молчании, Мисси просто чувствовала на себе пронзительный взгляд Фабиана.

– Понравилось вам стирать на людях наше грязное белье? – неожиданно мягко спросил он.

– В высшей степени, – отозвалась она. – Кроме того, поскольку остальные пары занимались тем же, я бы назвала это коллективной стиркой грязного белья.

– Да, но ведь именно вы, Мисси, подняли эту бурю в стакане воды, – фыркнул он.

Она пожала плечами.

– Пусть так. А вы запутались в пословицах.

– Предвкушаете субботнюю победу? – спросил он небрежно.

– Вы и ваши друзья проиграете, – весело засмеялась она в ответ.

– Вот как? Но это вроде бы противоречит вашим аргументам. Если мужчины и женщины равны, значит, мы будем торговать пирогами не менее успешно, чем это сделали бы любые женщины.

– Я сказала, что мы вас превосходим, Фабиан, – поправила она.

– Сказали. Посмотрим, что принесет нам суббота.

Она немного помолчала: ей было не по себе от возникшей между ними натянутости, от их уединения в темной карете. Наконец она набралась храбрости и спросила:

– Почему вы решили жениться на мне, если я проиграю?

– Потому что я этого хочу.

– Но почему?

Он окинул ее плотоядным взглядом.

– Может быть, потому что предпочитаю сделать вас своей женой прежде, чем соблазню.

При этих словах сердце у нее почему-то забилось сильнее, ладони вспотели. Тем не менее она решила не отступать.

– Опять вы о постели, – проговорила она дрогнувшим голосом, – во всем остальном вы… вы ненавидите меня, Фабиан.

– Ненавижу? – переспросил он каким-то странно сочувственным тоном. – Вы действительно полагаете, что я испытываю к вам только ненависть?

– Да. – Она с удивлением обнаружила, что вот-вот расплачется. – Последнее время вы очень холодны со мной. Я думаю, что единственная причина, по которой вы хотите на мне жениться, – это получить возможность наказать меня на всю оставшуюся жизнь.

– Хотелось бы мне наказать вас, – пробормотал он. Внезапно он порывисто обнял Мисси и усадил ее к себе на колени. – Хотелось бы мне наказать вас, – повторил он своим низким, завораживающим голосом. – У себя в постели.

Губы его прижались к ее губам, и голова у нее пошла кругом. Его пылкий поцелуй показался ей таким уместным, таким потрясающе волнующим. Она вдруг с ужасом поняла, что действительно соскучилась по его поцелуям, что охлаждение между ними мучило ее.

О Господи, зря она это позволила! Она зашла слишком далеко! От него так хорошо пахло, он казался таким родным, что, угнездившись подле, Мисси почувствовала себя любимой и желанной.

Боже, что же случилось с ее самолюбием, с ее независимостью? Она становится такой же слабовольной и бесхребетной, как те женщины, которых она так презирала!

А он поцеловал ее нижнюю губу, и она застонала от наслаждения; ее пальцы пробежали по его густым шелковистым волосам.

– Если я буду целовать вас, пока вы не запросите о милосердии, будет ли это наказанием, Мисси? – прошептал он. – Если я буду брать вас, пока вы не зарыдаете от наслаждения, отомщу ли я вам?

Всхлипнув, она прижалась к нему, потому что ее решимость рухнула.

– Я не стану Мелиссой, – прошептала она страстно, – не стану.

Он издал глубокий чувственный стон.

– Ах, милая моя, неужели вас беспокоит это? Вы и в самом деле думаете, будто мне хочется, чтобы вы опять стали пресной, как раньше?

– Вам хочется обуздать меня и превратить в покорную женушку, – произнесла она. – Вы хотите, чтобы я подчинялась вам, так же как Люси и Антуанетта должны подчиняться своим мужьям.

– Вряд ли мне когда-либо приходило в голову беспокоиться насчет того, выйдет ли из вас послушная, угодливая супруга, – насмешливо сказал он, приблизив губы к ее мокрой щеке. – Разве вы не понимаете? Вся радость – в сражении, любимая, даже если выиграю я.

Мисси попыталась возразить, но поцелуи Фабиана заглушил ее протесты. Он усадил ее на сиденье рядом с собой; рука его смело легла ей на грудь, и ее охватило безудержное желание. Она скользнула рукой под его сюртук; пальцы ее ощутили сквозь сорочку его мощную грудь, а потом двинулись ниже, пока она не коснулась его твердой как сталь, пульсирующей под ее пальцами плоти.

Она вся похолодела от ощущения полного краха, и в то же время невыразимое желание пронзило ее недра. О Боже, как она хочет его! Ей хочется раствориться в нем, хочется, чтобы он заставил ее выйти за него замуж. И нечего ей беспокоиться насчет его наглых высказываний, потому что она зацелует его до бесчувствия, так что он и пикнуть не сможет.

Карета неожиданно остановилась, и Фабиан прервал поцелуй.

– Спокойнее, милая, – усмехнулся он, – лучше давайте войдем в дом.

Он сказал это так уверенно, словно решил, что победа не за горами и что лучше вкусить ее плоды во всей полноте. Мисси мигом пришла в себя, а Фабиан тем временем подвел ее к дверям.

Войдя в дом, Мисси остановилась у лестничной колонны и опять увидела страстно целующихся там, в настоящем времени, Мелиссу и Джеффа. Ей показалось, что жизнь ускользает от нее – в обоих столетиях!

– Черт побери, Мелисса, ты не способна, что ли, взять себя в руки? – прошипела она, глядя в «пуговицу». – Я все равно отыщу дорогу обратно в свой век и вернусь в свой мир! Ты слышишь? Говорю тебе, ты не получишь мою жизнь!

Видение исчезло. И почему-то жгучие слезы навернулись на глаза Мисси.

Глава 23

– О Боже! – выдохнула Мелисса. Джефф только что привез ее домой после очередного свидания, и теперь она застыла, увидев в малахитовом овале грозное лицо Мисси. Та бросала ей в лицо какие-то слова, значение которых было совершенно понятно. Но вот изображение потускнело, и Мелисса очнулась. Боже, какой несчастный вид у Мисси! Мелисса, конечно же, должна рассказать Джеффу всю правду и вместе с ним подумать, как вызволить бедняжку из этого чистилища.

Но ведь это значит, что она, Мелисса, должна будет вернуться в 1852 год, а этого ей не хочется! И все же Мелисса должна что-то сделать для своей родственницы. И потом, разве это хорошо – продолжать встречаться с Джеффом и пестовать любовь, которая в любой момент может оборваться?

Милый Джефф. Каждую свободную минуту они проводили вместе в его загородном доме. Они сидели в беседке, держась за руки, целуясь и глядя друг другу в глаза, читали стихи и любили все сильнее.

Неужели их любовь обречена?

Вечером следующего дня Мелисса вновь сидела с Джеффом в беседке. На девушке был надет новый весенний туалет – кружевная блузка с длинными рукавами, длинная цветастая юбка и туфельки из мягкой кожи. Несмотря на то что Мелисса все так же боялась ездить в центр Мемфиса с его огромными небоскребами, в последнее время она с помощью матери и подруг стала-таки посещать удивительные «торговые ряды» на окраинах города. Ей удалось выработать свой стиль и одеться соответственно. Мелисса отказалась сделать «химию», как предлагала ей Лайза, но теперь она распустила свои белокурые волосы и завивала их по моде. Она даже стала использовать легкий макияж.

Теперь она наслаждалась обществом Джеффа. Красивый, в небесно-голубой трикотажной рубашке и коричневатых свободных брюках, с самого полудня он читал ей любовные стихи.

Она просто обожала его! Неужели ее райское существование рядом с ним вскоре закончится?

Он поднял на нее глаза и заметил ее тревожный взгляд.

– Что такое, милая?

Мелисса тотчас устремила взгляд на Миссисипи. Не будучи готова обсудить с Джеффом глубинные страхи, она завела разговор о других беспокоящих ее проблемах.

– В последнее время я много читала… ну, об утраченных годах.

– Да-да.

Она повернулась к нему.

– Мы живем в таком диком мире, Джефф, где люди убивают друг друга из-за нескольких долларов, чтобы нанюхаться…

– А, ты имеешь в виду кокаин?

Она грустно кивнула.

– Страшное зло. Я понимаю, милая. А ты не думала о том, что мы могли бы сделать этот мир лучше?

Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Ты считаешь, это возможно?

Он обнял ее и дрогнувшим голосом проговорил:

– Год назад я бы ответил тебе «нет». Но с тех пор как я нашел тебя… вернее, с тех пор как ты изменилась… Теперь для меня нет ничего невозможного!

Радость переполнила все ее существо.

– Ах, Джефф, я чувствую то же самое! А знаешь, мы могли бы стать миссионерами. – Она заколебалась. – Если, конечно, ты согласен. – «И если мне позволят здесь остаться», – добавила она про себя, и ей стало грустно.

Он улыбнулся.

– Чудесная мысль, милая! Или мы могли бы вступить в «Корпус мира»… или просто помогать там, где нужно, в нашей общине.

– Да, это было бы прекрасно.

– Значит, ты действительно не хочешь возвращаться на работу?

– Ну да. Я уже сказала, что мы…

– Предоставим заниматься этим Джорджу?

Она кивнула.

Улыбнувшись, Джефф подвел ее к скамье, открыл сборник шекспировских сонетов и процитировал:

Могу ли с летним днем тебя сравнить?

Но ты его нежнее и прекрасней

– Ты, конечно, преувеличиваешь, – отозвалась она.

– Вовсе нет. Я ведь и сам постоянно писал стихи. – И он внезапно отвел глаза.

– О Эбби?

– Да. Прости, что я упомянул об этом, – страдальчески взглянул на нее Джефф.

– Что же здесь прощать? Это же так хорошо – писать стихи о любимой. Когда-нибудь ты снова станешь писать их.

– Уже, – с чувством произнес он.

– Ты написал стихи? – просветлев, спросила она.

– Да, – хрипло ответил он. – О тебе.

Мелисса всплеснула руками.

– Ах, я должна их услышать!

Улыбнувшись, он достал из кармана смятый лист бумаги.

– Они называются «Моя Мелисса».

– Ах, мне уже нравится, – откликнулась она. – Читай же, прошу тебя.

Ты поутру ко мне явилась,

Как будто родилась ты вновь.

Ты мне дана как Божья милость,

Мелисса – радость и любовь.

Ты душу мне уврачевала,

Избыла горести мои,

Из пепла, милая, восстала,

Зажгла во мне огонь любви

Меня ты к жизни возродила,

Бесчувствие изгнала прочь

И ярким светом озарила

Мою безрадостную ночь

– Ох, Джеффри! Это самые хорошие стихи, которые я слышала! – На глазах Мелиссы сверкнули слезы.

Он сел и привлек ее к себе.

– Нет, правда, замечательное стихотворение. Оно напоминает мне прекрасные любовные стихи Элизабет Баррет Браунинг. Знаешь, мне показалось, что это так романтично – когда она убежала с Робертом Браунингом. Ну как же, только в прошлом году я прочла ее новую книгу – «Сонеты с португальского». Превосходно…

– Мелисса! – Джефф внезапно вскочил с места и уставился на нее. Лицо его было бледно, глаза широко раскрыты. – Сонеты Элизабет Баррет Браунинг были впервые опубликованы в 1850 году! О чем ты говоришь, Бог мой!

Она потупилась с несчастным видом.

– Прости меня, Джефф. Ты же знаешь, в голове все у меня перепуталось, после того как я…

– Нет, здесь кроется нечто большее, – решительно произнес он. – Ты от меня что-то скрываешь! С тех пор как ты упала, ты так изменилась! Не знай я, что это невозможно, поклялся бы, что передо мной – другой человек!

Мелисса погрузилась в размышления. У нее наконец появилась прекрасная возможность рассказать Джеффу правду. Кроме того, ей давно уже пора отплатить ему за откровенность и сердечность.

Девушка смело взглянула ему в глаза.

– Возможно, Джефф. Дело в том, что я действительно другой человек.

– Шутишь, – растерянно хмыкнул он.

Она задумчиво покачала головой.

– О Боже мой! Ты действительно считаешь, что ты – другой человек! – испуганно воскликнул Джефф.

– Не считаю, – поправила она его. – Я на самом деле другой человек. А ты, пожалуйста, сядь.

Он сел и настороженно уставился на нее.

– Я так и знал. Последствия твоего падения гораздо серьезнее, чем мы считали. Черт побери, я же говорил, что нужно было отправить тебя в больницу…

– Джефф, ни больница, ни рентген тут ни при чем, – твердо прервала она.

– Хорошо. Так скажи мне, кто, по-твоему.. то есть кто ты?

– Я – Мелисса Монтгомери, родственница молодой женщины, которую ты знал как Мисси, – на едином дыхании произнесла она.

– Ну да, родственники Мисси, те, что владели домом изначально, носили фамилию Монтгомери, – хмыкнул он.

– Это мои родители.

– Бог мой! И ты пытаешься доказать мне, что ты вовсе не Мисси Монроу, а какая-то ее дальняя родственница? Но это же смешно! – воскликнул он. – Ты слишком похожа на Мисси, чтобы быть кем-то другим!

– Уверяю тебя, Джеффри, я не Мисси.

– Мелисса, ты не можешь быть кем-то другим, – пылко возразил он. – Ведь сходство настолько невероятно, что… – Внезапно он замолчал, внимательно вглядевшись ей в лицо. В глазах его читалось смятение.

– Впрочем, теперь я замечаю кое-какую разницу… она появилась сразу же после твоего падения. Например, исчезли морщинки вокруг глаз.

– Это потому, что с самого дня своего падения я была другим человеком, – кивнула она. – Я на пять лет моложе Мисси. Ей было двадцать пять, а мне только двадцать.

– Значит, ты говоришь, что ты ее дальняя родственница из… откуда? – в полной растерянности спросил он.

Вздохнув, она решительно выпалила:

– Из прошлого, из сто сорокалетней давности.

– Ты смеешься! – в ужасе вскочил Джефф.

Она снова покачала головой.

– Но ведь это бессмыслица! Как бы ты сюда попала? Кроме того, если ты на самом деле родственница Мисси, где же в таком случае она сама?

Мелисса закусила губу.

– Насколько я понимаю, она заняла мое место в 1852 году.

– Что?! – вскричал он.

– Джефф, прошу тебя, сядь и позволь мне все объяснить.

– Мелисса, я не могу в это поверить! Очевидно, в результате падения ты получила серьезную мозговую травму…

– Уверяю тебя, Джефф, я в совершенно здравом рассудке. Может быть, ты просто попробуешь поверить мне – хотя бы в порядке эксперимента?

– Хорошо. – И он со вздохом опустился на скамью Она встала и принялась ходить по беседке.

– Еще несколько недель назад я жила в 1852 году в том доме, где сейчас живет семья Монро. Только земли у нас было гораздо больше – многие сотни акров. Мы жили на хлопковой плантации.

Джефф с удивлением заметил:

– Это верно. Дом, в котором Мисси… ты… живешь, был частью плантаторского поместья. Но, Мисси.. ты… могла бы узнать об этом.

Она вздохнула.

– Как бы то ни было, я должна была выйти замуж за человека, которого не любила, – за того, кого выбрали для меня мои родители. Утром в день нашей свадьбы, двадцать девятого февраля…

– Двадцать девятого февраля, говоришь? – вставил он. – Но двадцать девятого февраля – это день, когда Мисси… то есть ты и я должны были пожениться!

– Совершенно верно. И заметь, и 1852-й и 1992-й – оба года високосные.

– Черт меня побери! – буркнул он.

– К тому же я знаю, что у нас с Мисси были очень похожие свадебные платья.

Джефф прищелкнул пальцами.

– Точно. Мисси попросила сшить ей копию… так это было твое платье?

– Да. – Тут она погрозила ему пальцем. – А вы, похоже, уже начинаете верить мне, Джеффри Дэльтон!

Он скрестил руки на груди и упрямо вздернул подбородок.

– Исключительно в порядке эксперимента.

– Прекрасно. Как бы то ни было, утром в тот день на душе у меня было тяжело. Видишь ли, мой жених, Фабиан Фонтено, сообщил мне, что в свадебное путешествие мы поедем на сафари в Африку, где будем охотиться на слонов.

– В медовый месяц охотиться на слонов?! Ну и ну! – воскликнул Джефф.

Мелисса подавила желание улыбнуться, заметив, что Джефф с интересом ее слушает.

– Ну да, Фабиан – человек очень сильной воли. Во всяком случае, я как жена ему не подхожу… Но мы с ним оба стали заложниками чести и брачного контракта, который наши родители подписали еще при моем рождении. Утром в день свадьбы, стоя наверху лестницы, я подумала: «Оказаться бы где угодно, только не здесь…» Помню, что потом я наступила на подол своего платья, скатилась с лестницы и ударилась головой о лестничную колонну. А очнулась здесь, в двадцатом веке.

– Ты скатилась с лестницы! – Джефф недоверчиво переспросил. – Но ведь именно это случилось с Мисси!

– Я знаю. И наверное, тут-то мы и поменялись с ней местами.

– Это ни в какие ворота не лезет, – покачал головой он.

– Я думаю, во всем виновата «пуговица» на колонне.

– «Пуговица» на колонне?

– Да. Ее прикрепили к лестничной колонне накануне моей свадьбы. Этот камень и по сей день там.

Он задумчиво нахмурился.

– Ты говоришь о том овале из малахита?

– Да.

– И утверждаешь, что его прикрепили к колонне в 1852 году? Как интересно! Но почему ты придаешь ему такое значение?

– Видишь ли, мой отец, Джон Монтгомери, объяснил мне, что эта «пуговица» – фрагмент настоящего египетского амулета, обладающего магическими свойствами. Поэтому когда мы с Мисси обе ударились головой об эту «пуговицу»… В общем, я думаю, что обмен произошел именно тогда.

– Бог мой, в жизни не слыхал ничего более невероятного!

– Ты веришь мне, Джефф?

Он встал и нервно зашагал по беседке.

– Буду честным. С одной стороны, мне очень трудно тебе поверить. Но в то же время как еще можно объяснить эту невероятную перемену в тебе? Ты совсем не похожа на Мисси характером. Просто другая женщина. – И добавил после некоторого колебания: – Возможно, так оно и есть.

– Ах, Джефф, если бы ты мне поверил! Прошу тебя, не считай меня сумасшедшей.

Он порывисто обнял ее.

– Я никогда так и не думал, милая. Тем не менее факт остается фактом даже если ты – другой человек, ты все же некое подобие Мисси, и мне очень хотелось бы каким-то образом убедиться, что все услышанное – правда.

Мелисса закусила губу.

– А не помогут ли родинки?

Джефф прищелкнул пальцами.

– А знаешь, у нее действительно было довольно большое родимое пятно на внутренней стороне правого бедра.

Мелисса вспыхнула.

– Джеффри Дэльтон, каким образом вы получили доступ к такому интимному месту?

Он фыркнул.

– Мы часто купались вместе, и Мисси.. то есть ты… очень любила бикини.

– Бикини?

– Такие откровенные купальные костюмы.

– Вот как!

Он опустил глаза.

– Так что, Мелисса?

Она мгновение постояла в нерешительности, а потом, покраснев как рак, высоко задрала юбку. Он окинул искомое место взглядом с быстротой, свидетельствующей об истинной галантности, потом удивленно поднял на нее глаза. Она опустила юбку.

– Будь я проклят – у тебя нет никаких родинок или родимых пятен! – И тут же торопливо добавил: – Впрочем, ты могла их удалить.

– Да, но после этого наверняка остался бы шрам или какая-то другая метка, – рассудительно проговорила она.

– Верно. – Он сглотнул, глядя на нее так, словно никогда не видел раньше. – Бог мой! Ты и впрямь не Мисси. Как же это случилось?

– Хотелось бы мне самой знать это, – отозвалась Мелисса. – Я очень мало знаю о путешествиях во времени и тому подобное. Но если учесть всякие фантастические изобретения двадцатого века… – Она нервно сплела пальцы и продолжала: – Я пыталась узнать все, что возможно, Джеффри, но пока безуспешно И меня на самом деле интересует, не открыло ли человечество способов перемещаться во времени?

Джефф улыбнулся.

– Пока нет, милая, хотя разные ученые и философы создали свои теории. Люди путешествуют во времени в основном в книгах – у Герберта Уэллса, Марка Твена и так далее.

– Хорошо бы прочесть эти книги.

– Пожалуй. – Он снова посмотрел на нее с недоверием. – Мелисса, ты вполне уверена, что попала сюда из другого столетия? То есть я склонен поверить, что ты – другой человек, но твой рассказ о перемещении во времени совершенно невероятен. Быть может, ты просто-напросто приехала сюда в гости из другого штата или откуда-то еще?

– Нет. – Она улыбнулась. – Клянусь, я попала сюда из другого Мемфиса, штат Теннесси, – из Мемфиса 1852 года. А вот когда мы вернемся домой, я покажу тебе одну вещь, которая, наверное, послужит для тебя хорошим доказательством.

Он вздохнул:

– Хорошо, милая. Я постараюсь отнестись к этому без предвзятости.

– Спасибо, Джефф.

Он смотрел на нее с любовью и удивлением и неожиданно рассмеялся.

– А знаешь, что в этом самое хорошее?

– Что?

– Теперь мне уже не нужно беспокоиться, что ты снова станешь прежней Мисси и я потеряю ту удивительную новую женщину, которой ты стала.

Внезапно лицо ее омрачилось.

– Мелисса! Что такое?

– Я еще не все рассказала тебе, Джефф. Не рассказала, откуда я узнала, что Мисси заняла мое место в прошлом.