Текст книги "Они были мелкие и золотокрылые"

Перемены были очень кстати. Маму забрали из больницы, но легче от этого не стало. Приходилось постоянно наведываться домой, проверять, чтобы принимала таблетки, правильно питалась, чтобы наконец-то пила воду из фильтра и не пила алкоголь. Эжен с Анной, конечно, за всем этим тоже следили, но их она вообще не слушала.

Новый год Дора встретила с семьёй. Утром заскочила в гости к Мари с её Золотинкой. Обе ей очень обрадовались, несмотря на усталость после праздника. Убедившись, что её златокрылая «внучка» в хороших руках, Дора отправилась домой отсыпаться в обнимку с Пряником.

Зоя, которая прожужжала все уши о том, что подруга должна – нет, просто обязана – протусить новогоднюю ночь вместе с ней в очередном пафосном клубе, вдруг сделала вид, что ничего подобного никогда не говорила. Дора, опять же, этому только порадовалась. Она так и не полюбила клубы, предпочитая им уют домашнего пледа и курлыканье Пряника под боком.

А после новогодних праздников Зоя и вовсе внезапно уволилась из «Жасминового тумана». Куда, зачем – не объяснила. Улыбалась только загадочно, намекая, что, мол, «нашла лучшие перспективы, чем этот ваш ресторан».

Для Доры наняли новую напарницу с третьей полосы. Узнав об этом, Дора до последнего надеялась, что ею окажется Мари, но нет… В зал ресторана вошла совсем другая новенькая. Коротковолосая черноволосая, маленькая и худенькая Лиза смотрела вокруг перепуганными тёмными глазами. «Неужели и я выглядела такой же нелепой?» – подумала Дора. Но потом всё же решила: нет, не такой. Лиза при всей своей перепуганности умудрялась со всеми вступать в споры и пререкания. Да и по степени разрушений превосходила Дору. В первый же день она сломала каблук, во второй – порвала тунику, в третий – разбила тарелки, споткнувшись о клиента.

– Дрянь третьеполосная! – набросилась на неё Рита, примчавшаяся на звон посуды и утащившая девушку на кухню. – Я тебя вышвырну прочь, будешь лететь дальше чем видишь. В таком месте окажешься, что твоя третья полоса раем покажется. Посмей только ещё раз что-то испортить, и увидишь…

– Вы можете вычесть из моих кредитов, – пискнула девушка.

– Ты мне ещё указывать будешь, что делать?

– Оставьте её.

– Что? – Рита обернулась и уставилась на Дору, скрестившую руки в дверях кухни. – Что ты сказала?

– Не смейте. Отрываться. На тех. Кто слабее. Вас! – отчеканила Дора. – Хватит.

– Да как ты смеешь… – Рита двинулась к ней.

Лиза за её спиной съежилась ещё сильнее, чем при выговоре, хотя секунду назад казалось, что это невозможно.

– Я смею, – спокойно сказала Дора. – Код «семьсот семь». Я под защитой доктора Юрия Гандза. А Лиза с этой минуты под моей защитой.

Дора понятия не имела, можно ли так делать, не злоупотребляет ли она доверием доктора Гандза, и не вышвырнут ли их с Лизой сейчас на обочину.

Рита сдала назад. Смерила её гневным взглядом. И, не говоря ни слова, вымелась из кухни.

Следом за ней выбежала и Лиза, пискнув: «Спасибо».

– Только постарайся больше ничего не портить! – крикнула ей вслед Дора.

На самом деле делать двойную работу – за себя и бестолковую напарницу – то ещё удовольствие. С одной стороны, Зоя точно также возилась с ней. Но с другой, Дора всё-таки старалась – записывала и зарисовывала всё, что касалось столовых приборов и важных клиентов. Заучивала всё это ночами. Да, она доставала Зою расспросами, но делала это ради того, чтобы скорее всему научиться и облегчить работу. Лиза же, казалось, вообще не запоминала объяснений Доры, просто хныкала раз за разом, как ей сложно и страшно в новом месте.

А может, и она была в глазах Зои ничуть не лучше? В первые дни – так точно.

Дора вздохнула и пошла в зал.

А дома, открыв эйртоп, она обнаружила письмо с третьей полосы. От Мари.

Подруга сообщала, что к ней недавно заходила Дорина коллега «из вашего ресторана», передавала привет и расспрашивала о том, о сём. В основном – о златокрылах. Постоянно лезла к Золотинке и звала Мари поучаствовать в каком-то шоу. Сулила лучшую жизнь. И как-то это Мари не очень понравилось. Потому и решила написать.

Дора посмотрела на дату. Письмо отправлено ещё неделю назад, но одобрение получило только сегодня.

Имя «коллеги» нигде не называется, но догадаться, о ком речь, нетрудно.

Что же ты хотела, Зоя?

Повинуясь наитию, Дора включила ТиВи, пощелкала каналы. Она редко его смотрела и обычно сразу выключала передачи с круглой Филиповой физиономией. Но сейчас именно её и включила. Рядом с Огаровым стояла её Зоя, та самая Зоя, которой она столько раз объясняла, как важно найти контакт со златокрылом, и какие они удивительные существа… И вот сейчас Зоя рассказывала о «великом спасителе Филипе», который открыл ей глаза и избавил от страшного чудовища.

Дора не верила глазам с ушами. Некоторое время она бездумно таращилась в экран, где над Филипом с его подопечной в основном тупо ржали, но находились и те, кто им сочувствовал. Особенно – Зое, такой хрупкой и несчастной, такой уязвимой перед «чудовищами». Дора выключила ТиВи.

Что ты сотворила с Нереидой, Зоя?

Что ты вообще наделала?

Январь, 42 год н.к.э. 1.0, Филип

И почему эта девка так его зацепила?

Таких как она – тысячи! Та же Зоя – ничем не хуже. Убеждать официантку долго не пришлось. Ужин, вино, обещания стать знаменитой и не батрачить всю жизнь официанткой – и цыпочка поплыла. Не то что её коллега-квочка.

Зоя мигом сообразила: раз уж она так долго не может войти в контакт со златокрылом, значит, дело всё-таки в тварючке, а не в ней.

– И как я раньше до этого не додумалась? – хлопала она ресницами, потягивая дорогое вино. – Все вокруг только и твердят о том, как это важно, я и поверила. А дело-то не во мне…

Умница!

И зрители восприняли Зою благосклонно – во всяком случае, лучше, чем батонорожью Пятьеног. Уже несколько шоу вместе сделали. И даже получили целых два письма от благодарных зрителей, не ладящих со златокрылами. Учитывая, что до этого приходило и того меньше – не так уж и плохо.

И на третью полосу закинуть её оказалось не так уж сложно. Блокиратор на полдня ей отключили. Правда, пока никаких особо ценных сведений оттуда она не принесла, в доверие к предыдущей коллеге идиотки-Доры не втёрлась, новых сторонников их дела не отыскала… За это она своё получила – три дня потом не могла на задницу сесть. А уж как кричала в постели! И надо ли говорить, что и в спальне лицезреть её гораздо приятнее, чем Пятьеног? Конечно, свою первую помощницу он тоже удостаивал внимания, когда от «безрыбья» совсем уж тоскливо становилось. Тем более что она смотрела на него обожающими глазами. Но всё же, Зоя – совсем другое дело. Молодая, сочная, энергичная, глаз на ней отдыхает и в кадре смотрится – м-м-м…

А всё равно – не то.

Так и видел Филип на её месте Дору. Скромную и строптивую одновременно. Будь она поумнее, посговорчивее, ух, они бы развернулись! Она бы уже точно с третьей полосы подмогу привела. Хоть бы и коллегу свою бывшую, ей бы та поверила. Да и её саму – третьеполосницу – публика бы благосклоннее приняла. Люди любят жалеть сирых да несчастных. Зоя, как ни посмотри, на такую не тянет. Потому и жалости у публики к ней маловато. А соответственно – и доверия. А найти такую, чтобы и с третьей полосы, и со златокрылом, и разделяла Филиповы взгляды… Где ж такую отыщешь?

Филип, конечно, кое в чём и сам подсуетился, других помощников поднапряг, и уже кое-какой план сформировал, но тот пока был слишком рыхлый.

Эх, Дора-Дора, глупая курица!

Думаешь, ты неподкупна? Это всего лишь обозначает, что тебя купил кто-то другой. Но ничего-ничего, рано или поздно закончится твой хвалёный «код защиты Гандза»…

К слову о Гандзе. Давно о нём ничего не слышно. Собственно, с тех пор, как код свой поганый квочке всучил. А перед этим подгадил ему с выступлением девочек в «Жасминовом тумане». И что на этого докторишку нашло? Никогда же не лез в столь низменные дела, как танцы с ресторанами.

Ничего. До докторишки он тоже доберётся. Пусть не сразу, но придёт и его, Филипа, время.

И тогда они все ему ответят.

Филип подождёт. Он умеет ждать.

Из видеоотчёта выжимка

Апрель, 42 год н.к.э., делегация мигов на Земле

«Алвиния с Алмеусом внимательно разглядывают витрину со сладостями. Долго читают этикетки. Разглядывают рекламные плакаты, торчащие рядом. Подзывают продавца.

– Ваш батончик из псевдо-шоколада никогда не утолит голод. Зачем вы обманываете людей? – Алвиния смотрит на низкого толстячка пронзительно васильковыми глазами.

– Ха-ха, дорогие мои инопланетные друзья, никто не заставляет вас утолять голод этим батончиком. Для вас найдется угощение получше! – он приобнимает мигов за плечи. – Эта реклама рассчитана на среднестатистического потребителя, и она работает!

– Потребителя?

– Э… Ну… в смысле, покупателей, – миги пронзают его взгядом. Продавец тушуется. – Ну, тех, кто будет это покупать. И – есть. Им это нравится. Понимаете? Это и есть – потребители.

– Зачем вы оскорбляете своих покупателей?

Продавец сникает окончательно. Он что-то мямлит, но миги уже не обращают на него внимания. Какой-то юноша хватает с витрины батончик, испуганно косясь на мигов.

– Общество потребителей. Как было, так и осталось, – говорит Алмеус. – Златокрылов тоже – потребляют.

– Не все, – возражает Алвиния.

Алмеус долго молчит. Наконец отвечает:

– Да. Не все. Но других мало. Слишком».

Глава тринадцатая

Август/апрель 42 год н.к.э., Зарина

Оставив спасённого Эдуарда у его дома, она впорхнула в винный флай, взлетела и… поняла, что с трудом соображает, где находится и что делает.

Пальцы дрожали на руле.

Организм, видимо, решил, что он уже справился с задачей и с чистой совестью может уйти в отключку.

Но ведь надо ещё вернуться!

Эй, ты, совесть организмова, проснись!

Интересно, нет ли у этой штуки автопилота? У флая, в смысле. Наверное, нет. Во всяком случае, Зарина ни разу о них не слышала.

Она опустилась на землю и покатилась к пустырю. На земле в её состоянии безопасней. К тому же, на третьей по-хорошему вообще летать нельзя.

Пока добралась до пустыря, немного перевела дух. Часы показывали без пятнадцати девять.

У неё три часа, чтобы вернуться в ресторан, а оттуда – в гостиницу.

И – ноль целых ноль десятых жизненной энергии на это. Надо было усадить Гандза где-нибудь поближе. В лесу, например. И почему Аколитус не показывала таких подробностей? Что она вымотается и тупо не сможет вести флай, например?

И всё же Зарина взлетела в воздух.

Рулила на этот раз медленно и аккуратно, не вызывая ничьих подозрений. Права у неё с собой были – в день смещения она прилетела на конференцию на собственном флае. Но объяснять правоохранителям, как её вдруг занесло на вторую полосу, не хотелось. А ведь ещё час назад она даже не задумывалась о том, как будет отбиваться от флай-постовых, если задержат за превышение скорости…

И всё же в спокойном темпе она добралась до ресторана вовремя.

Гандз ждал её в закрытой кабинке.

Они вышли в ресторанный дворик, и там с третьего раза у Зарины получилось активировать ленту.

В номере она с трудом помнила, как удалось раздеться, сжевать что-то из принесённого ботами ужина и завалиться в постель.

И, конечно же, ни она, ни Гандз не видели, как посреди ночи залился радужной краской златокрыл Мордаха…

Они проснулись второго апреля.

Долго с удивлением смотрели на календарь.

– Это что же, – наконец выдавила из себя Зарина. – Значит, завтра всё закончится?

– Похоже на то, – кивнул Гандз.

– И мы увидим, что у нас получилось, – проговорила она. – Всё ли в порядке с Дорой. Образумился ли балбес Артемий. И…

Она не смогла закончить. Не смогла произнести: «Жив ли Эдуард? Помнит ли её? Ждёт?»

Гандз сжал её ладони. Посмотрел в глаза.

– Завтра всё узнаем, – сказал он.

Февраль 42 год н.к.э. 1.0, Артемий

Приглашение на вторую полосу он получил в середине февраля. Две недели назад он отправил заявку на конкурс: проект по скрещиванию дендробиума и хрустальной баттерфлярии. Переопылил он их сразу же, как увидел объявление о конкурсе, но прежде чем заявляться на оный, дождался семян и посадил их в субстрат. В письме он описывал, как увлёкся ботаникой, как возродил материнскую теплицу, как работал в теплице университетской. Всё это сопровождалось многочисленными фотографиями и видео-записями.

Проектом заинтересовались.

Во-первых, барышню-куратора покорил тот факт, что цветовод – мужчина. Во-вторых, она и сама любила орхидеи. В-третьих, батя умудрился раздобыть для него действительно редчайший вид из сохранившихся.

Впрочем, бате он решил пока ничего не говорить. То, что проектом заинтересовались, ещё ничего не значило. Для начала нужно получить заветный гибрид. Хотя бы – первый росток гибрида, хоть из одного семечка.

– Постарайтесь уж получить, – сказала ему девушка-куратор с пушистыми светлыми волосами и вздёрнутым носиком. – В марте Аколитус определит первых победителей. Очень хотелось бы, чтобы вы вошли в их число.

– Я буду очень стараться, – Артемий подёргал себя за ухо, размышляя, чем ещё можно стимулировать ленивые семена так, чтобы подстегнуть их, но не перекормить?

– А пока можете прогуляться по нашей теплице.

И он прогулялся. Сопровождал его бот в виде круглого кактуса. Бот следил, чтобы гость не забрался к растениям за ограждения, но Артемий и не пытался. Он просто смотрел и восхищался! На фоне открывшегося великолепия их университетская теплица казалась сущим убожеством. Здесь была не теплица – настоящий сад. Множество садов в огромных павильонах. Здесь цвели древние земные магнолии и похожие на них радамантские изалии. В широких прудах плавали всевозможные лилии с Жемчужной планеты. Росло усыпанное розами дерево с Сиреневой Акулы. Струились по стенам и заборчикам всевозможные лианы… Были конечно же и орхидеи, но до Артемиевого гибрида ещё никто не додумался.

Вернувшись, Артемий принялся разрабатывать стимулятор роста для семян. Опробовать решил на одном семечке, посаженом отдельно.

А ночью ему приснилась Дора. Впервые за долгое время. Она была в беде, и он, как ни старался, не мог прийти на помощь…

Февраль, 42 год н.к.э. 1.0, Дора

Лиза сломалась через месяц.

Она продолжала бить посуду и портить одежду. Она ни в какую не могла запомнить раскладку столовых приборов и названия блюд. После очередного её провала – Лиза пролила дорогой и изысканный шербет на скатерть, пытаясь налить его в бокал изумлённого клиента – Рита оттащила Дору в подсобку.

– Ну что, заступница, из твоих кредитов вычитать всё это или из Гандзовых?

Честно говоря, Дора уже и сама была не рада, что взяла под опеку столь неуклюжее существо. Но признавать ошибку перед начальницей, той ещё змеёй, не хотелось.

– Человеку надо больше времени. Не все приспосабливаются мгновенно.

– Неделю. Я даю ей неделю. Если ты не приведёшь её в порядок, никакой код вам не поможет.

Дора молча вздохнула.

А в конце рабочего дня Лиза рыдала у неё на плече. Они зашли в маленькую кафешку за углом, где никакая Рита не могла их увидеть, взяли по мятному чаю.

– Я не хотела на эту клятую вторую полосу, – всхлипывала Лиза. – Мне и на третьей было неплохо. Я вообще не понимаю сейчас, что в этой второй такого хорошего. Это всё мой дядюшка! Он обещал матери, что будет мне помогать, но даже не спросил, нужна ли мне эта помощь. Я не хотела сюда и не просила о таком. А теперь – что-о-о? – всхлипывания перешли в скулящие рыдания. – Теперь я даже на прежнее место вернуться не смогу. В мою маленькую уютную кофе-е-енку. Так дама из Института улучшения жизни сказа-а-а-ала. Меня теперь вообще неизвестно куда-а-а засуну-у-ут!

– Мать твою, – пробормотала Дора, машинально гладя девчушку по голове. «Она же совсем молоденькая», – подумалось вдруг.

– Ты можешь мне помочь? – вскинула Лиза на неё заплаканные глаза. – У тебя же код есть…

– Я понятия не имею, могу ли использовать его вот так… Риту он напугал, но что касается дамы из Института – я не знаю. Мне сказали, что он – моя защита от всяких негодяев, но…

– Я погибну, погибну, погибну!

– Мать твою, – повторила Дора.

Через два дня они стояли у дверей Института по улучшению жизни. Их встретила знакомая Доре дама с тёмным «каре», только платье сегодня на ней было золотистое, а пиджак – коричневый.

– Меня зовут Феодора Славская, и у меня код «семьсот семь» от доктора Гандза, – начала Дора, когда они уселись в мягкие кресла за стеклянным столом, напротив дамы.

Дама сверкнула глазами сквозь стёкла очков, похожих на трапецию.

– И что дальше?

Дора сделала глубокий вдох-выдох.

– Я здесь, чтобы помочь решить ситуацию с моей коллегой, Елизаветой Грин. Её переселили на вторую полосу против её воли, это было желание её родственника, а не самой Елизаветы. Она понимает, что ей здесь не место и хочет вернуться назад. Но боится, что её вернут в худшие условия, чем те в которых она жила до этого.

Дама хмыкнула.

– Я на правах подопечной доктора Гандза, прошу вернуть Елизавету на прежнее место в кофейню, в которой она работала. С прежней оплатой и условиями проживания. И всем прочим тоже прежним, – выпалила Дора на одном дыхании.

После чего это самое дыхание затаила, стараясь, впрочем, изображать холодную уверенность на лице.

Дама некоторое время молча сверлила их взглядом. Лиза изучала собственные колени, Дора старательно смотрела даме в лицо.

– Что ж, – заговорила та наконец, – в некоторых случаях мы можем сделать исключение. Она лениво перелистнула страницу на эйртопе, где мелькнула фотография Лизы. – Учитывая давление родственников, юный возраст и, – она стрельнула глазами по Доре, – ещё некоторые обстоятельства. Вы и правда хотите уйти? – уставилась она на Лизу.

Дора ткнула девчонку в бок.

– А? Да, – встрепенулась она. – Очень хочу. Не сочтите за оскорбление, наверняка вторая полоса для многих прекрасна, но для меня она совершенно чужая. Я не могу здесь. У меня ничего не получается. В моей кофейне меня все любили, а тут – я словно бегемот на льду, я всем только мешаю. Я погибну здесь. Рита меня ненавидит. Я так больше не могу, это всё мой дядя… – она разрыдалась.

Дама поджала губы. Щелкнула пальцами по клавиатуре.

– Что ж. Заполняйте анкету-заявление в Аколитус. Я приложу свои рекомендации, думаю, проблем не будет.

Лиза в нерешительности уставилась на экран эйртопа, возникший у неё под носом. А затем быстро и неуклюже защёлкала по голо-клавишам, периодически промахиваясь и начиная сначала. Когда всё закончилось, Дора попросила подождать её на улице.

– Что-нибудь ещё? – сощурилась на неё дама.

– Да. Совершенная мелочь, – Дора улыбнулась. – Вы же теперь будете искать замену Елизавете для «Жасминового тумана»? Я бы хотела предложить очень перспективную кандидатуру. Уверена, Аколитус её одобрит. И с ней точно не возникнет таких проблем.

К скоростному поезду, идущему от нулёвки, где стоял Институт, до их второй полосы, Дора не шла – а летела! Она едва слышала сбивчивые слова благодарности Лизы и её восторженное щебетание по поводу возвращения домой.

Неужели получилось? Код работает, да ещё и как! Она не только себя может защитить, но и другим помочь. Неужели с ней снова будет Мари? Её рыжая, весёлая Мари, обожающая златокрылов! Конечно, должно пройти время, пока всё оформят, проведут собеседования, пока ей найдут замену в «Утро-булке». Но зато потом… Они будут вместе гулять, много общаться, Мари человеческим языком расскажет, чего от неё хотела Зоя.

К слову о Зое…

Надо бы с ней увидеться. Очень не нравилось Доре, что подруга попала под влияние такой мерзости, как Филип.

Но Зоя её опередила. Приехав домой, Дора обнаружила красный флаймобиль подруги перед подъездом.

– Привет, привет, – выпорхнула Зоя из авто. Одета она была в красное пальто и красную же шляпку. От неё за километр веяло дикой усталостью и помятостью, но она старательно изображала счастливую улыбку на лице. – Я заезжала в «Жасминовый туман», там сказали, что у тебя выходной. А поскольку ты у нас домосед, я и решила заскочить в гости. Но-о – ты где-то пропадаешь, – она помахала пальцем у Доры перед носом.

– Дела были, – сдержанно улыбнулась Дора. – Зайдёшь?

В квартире Зоя первым делом спросила, нельзя ли убрать куда-нибудь Пряника на время их беседы?

– Прости, но он гуляет, где хочет. Вся квартира – его.

– С недавних пор у меня от них мурашки по коже, – передёрнула плечами Зоя, усаживаясь на высокий стул в кухне. Под красным пальто у неё обнаружились чёрные латексные брюки и такая же футболка в обтяжку.

Дора включила чайник.

– Вот как?

Пряник, между тем, и сам поспешил удалиться из кухни.

– Да, – Зоя скорчила гримасу вслед златокрылу. – Филип мне глаза открыл.

– А… – протянула Дора, насыпая в чайник заварку – смесь земного улуна и лунных васильков. – Знаю я эти «глаза»…

– Напрасно ты так, подруга, – вскинулась Зоя. – Филип мне лучшую жизнь подарил!

– Кривляние на ТиВи с дальнейшей путёвкой в салоны?

– Я не кривляюсь! Да и в салонах, судя по тому, что я слышала, не так уж плохо. Во всяком случае, не хуже, чем официанткой всю жизнь батрачить.

– Где Нереида?

– Понятия не имею. Филип сказал, что найдёт ей применение.

– Как ты могла? Это же живое существо, а он её просто уничтожит! У вас уже контакт налаживался, вы с ней – одно целое!

Зоя снова скривилась, посмотрела на неё с отвращением. Впрочем, Дора отвечала ей тем же.

– Да, – Зоя поднялась со стула, – Филип был прав. Ты неизлечима. Очень жаль.

– Что ты хотела от Мари?

– Понятия не имею, о чём ты. Я, пожалуй, пойду.

Она метнулась к выходу из кухни, но путь ей преградил вернувшийся Пряник. Он раскинул крылья и смотрел на гостью пронзительными янтарными глазами.

– Кыш, дрянь, – отпрянула Зоя, обернулась в панике на Дору. – Убери его. Он хочет меня убить.

– Он – не Филип, – спокойно ответила Дора. – Вот кого надо бояться. А Пряник тебя не тронет. Он лишь хочет, чтобы ты посмотрела ему в глаза. Может, увидишь там свою Нереиду.

– Выпусти меня отсюда немедленно, – завизжала Зоя. – Убери этого… – и замолкла. Застыла на месте, не в силах отвести взгляда от глаз златокрыла.

Замер на месте и Пряник. Несколько минут длился беззвучный диалог, Дора, как наяву видела незримый коридор, идущий от янтарных глаз к серым. А потом Зоя опустилась на колени и заплакала.

– Что я наделала? – еле слышно пробормотала она. – Что я наделала?

Дора положила ей руку на плечо.

– Ты ещё можешь всё исправить.

Но Зоя всхлипнула, оттолкнула её и выбежала наконец прочь. Пряник ей больше не мешал.

Март, 42 год н.к.э. 1.0, Филип

Филип старательно готовился к очередному эфиру, взвешивал каждое слово, каждую позу продумывал, каждый взгляд. На этот раз для Зои он отвёл больше места в кадре. Она должна была рассказать о поездке на третью полосу и о том, как в кафе с названием «Утро-Булка» на неё чуть не натравили златокрыла за то, что оставила мало чаевых. Он в таких красках расписал эту сцену, что чуть сам не прослезился.

Надо будет цыпочке изобразить на руке какой-нибудь укус для правдоподобности. Больно, конечно, но ничего – потерпит для общего дела. Она и не такое ночами терпела.

Правда, ситуация внезапно осложнилась тем, что Зоя исчезла со связи. Сначала Филипа это не слишком волновало. Он сам дал ей пару выходных, чтобы развеялась, а заодно и съездила к бывшей коллеге, проверила, как у той дела и не избавилась ли она от своих заблуждений.

Когда Зоя не объявилась на третий и четвёртый день, он всё ещё не волновался. Ну, загулялась цыпа, бывает. Спросит с неё потом. Но когда прошла неделя, а её слимфон всё ещё молчал, и двери квартиры оставались запертыми, он заподозрил неладное.

Неужто на встрече с Дорой что-то случилось? Ну не подрались же девки до смерти… Или – просто угодила в аварию, слишком уж она лихачит на своём флаймобиле.

Ну и как без неё вести эфир, который на ней весь и построен? Ох и получит она, когда вернётся! Одной прокушенной рукой не отделается.

А если не вернётся? Искать замену? Может и найдёт, но время безнадёжно упустит. Зрители полюбили Зою, рейтинги ползут вверх – и на эфирах, и у его, Филипового сообщества «Чисто-людь».

Не уж! Он эту квочку из-под земли достанет – живую или мёртвую. И за всё спросит. Пусть только объявится.

Зоя объявилась за день до эфира.

– Наконец-то! – рявкнул Филип. – Даже не рассказывай, что у тебя там случилось. Оправдываться будешь потом. Сейчас – работа. У нас куча работы!

– Филип. Послушай!

Филип остановился на пороге спальни, за его спиной на полу валялись варианты сценария. Что-то в её тоне и облике Филипу не понравилось. Он не сразу заметил, что одета она как-то уж слишком скромно. Невнятные джинсы и свитер вместо элегантного латекса.

– Хочешь всё-таки поговорить о своих проблемах? – он натянуто вздохнул. – Только быстро. В двух словах – и погнали по завтрашнему эфиру.

Он влетел в спальню, принялся собирать бумаги с пола.

– Давай, давай, заходи, я слушаю, – небрежно махнул он девушке.

– Филип, я больше не буду с тобой работать! – звонко заявила она. – Я не могу. Я поняла, что это совершенно не моё. Спасибо за подаренную возможность, но…

– Та-а-ак… – Филип выпрямился, уставился на Зою. – И кто же это тебя надоумил? Ты с идиоткой Дорой общалась, верно?

– Да. Но дело не в ней. Не только в ней. Я пообщалась ещё и… Неважно. Главное, что я поняла – такая жизнь не для меня. Я словно играю чью-то роль, но это – не моя роль. Я не нравлюсь себе такой.

– Там была её тварючка, верно? – Филип осторожно подошёл к Зое. – Она что-то с тобой сделала?

– Я могу быть лучше. Я это видела. То есть, это не значит, что ты плохой, просто это – не мой путь.

– Понятно. Тварь тебя загипнотизировала.

– Это не просто какой-то гипноз. Я словно заглянула вглубь себя. Я точно знаю, что могу быть лучше. Мне… нужна другая жизнь, а не вот это вот всё, – она обвела рукой Филипову комнату. – Пусть более простая, без громких эфиров на ТиВи, но – моя. Прости.

Жаркая волна гнева бросилась Филипу в голову, перед глазами потемнело. Он стал медленно надвигаться на Зою.

– Прости, говоришь? Такое прощение надо заслужить.

– Просто верни мне мою Нереиду. Я уйду, и ты больше обо мне не услышишь. Я слова плохого о тебе не скажу. Только верни моего златокрыла, – Зоя отступала к кровати, покосилась на неё через плечо. – Чего ты хочешь? Окей, я знаю, чего. Я сделаю всё, что скажешь. Только отдай мне…

– На твою тварючку у меня свои планы, – Филип снял со спинки кровати кожаную плетку. – Как и на тебя.

Свист плети смешался с воплем обнаглевшей квочки. Филип бил и бил, хлестал плетью, пинал ногами, таскал за волосы, прикладывал головой о мебель, пока не устал, пока не развеялся мрак перед глазами, а неблагодарная курица у его ног не превратилась в полуживое кровавое месиво.

Он уставился на него в некотором недоумении.

«Что это я? Как же я так… Как она посмела? Только ведь всё начиналось. И что теперь?… – мысли метались в голове шальными скакунами. – Ладно. Сама виновата. Пойдёт на обочину. Или – нет, пожалуй – нет…»

– Нереиду тебе отдать, говоришь? – он брезгливо тронул ногой скулящую дрянь. – Так и быть, вы с ней встретитесь. Она с тобой – точно.

В голове уже зарождался план.

Из видеоотчёта выжимка

Апрель, 42 год н.к.э., делегация мигов на Земле

«Алвиния с Алмеусом стоят в парке под цветущими абрикосами и яблонями. Алвиния поднимает голову и разглядывает пышные соцветия.

– И всё-таки они хранят красоту.

– Да. И под куполом весна наступает раньше.

Мимо них проносится девочка лет шести. Она замирает, оборачивается и смотрит на мигов.

– Мама, мама! Я хочу большие сиреневые уши!

– Замолчи, это неприлично, – мать поспешно хватает дочь за руку, виновато улыбается мигам и торопится уйти.

– Подождите, – окликает их Алвиния.

Она подходит к матери с дочкой, опускается перед девочкой на корточки.

– Почему ты хочешь сиреневые уши?

– Ой, да не слушайте вы, она же ребёнок… – начинает мать, но Алмеус мягко кладёт ей ладонь на плечо.

– Но вы же самые главные в Космосе! И у вас – длинные сиреневые уши. Значит, это модно!

– Вот как, – улыбается Алвиния. – Ты всегда идёшь за модой?

Девочка неуверенно кивает и косится на мать. Мать мнётся с ноги на ногу. Чувствуется, что ей неудобно от этого разговора.

– А златокрыл у тебя есть?

– Нет, потому что я ещё маленькая! Но когда вырасту, обязательно будет! – сияет малышка.

– Потому что это модно?

– Ага.

Два мига ещё долго смотрят вслед матери с дочерью, детям Земли.

– Что будет, когда златокрылы выйдут из моды? – говорит наконец Алмеус»