Текст книги "Танцующие на каблуках"

Все чувства разом наполнили его. Лекс не мог оторвать взгляда от стройных извивающихся фигурок, и одновременно его заливало смущение. Будто он бесстыже влез во что-то сокровенное и неприличное, лицезрел чью-то тайну. Словно школьник на показе порнофильма, трепетал от манящего зрелища и страха, что застукают.

– В клубе «Сток» танцуют профессионалки. На общих занятиях здесь они бывают редко, – продолжал посвящать в тайну Егерь. Будто взрослый наставник учит сосунка неписаным правилам.

Лекс заметил, что друг сам не сводит взгляда с окон студии, хотя держался вальяжно и спокойно.

– На сайте студии посмотри расписание групповых занятий, остальное время здесь репетируют те, кто тебе нужен. Ставят программы, готовятся к соревнованиям, иногда просто танцуют, – Егерь замешкался, будто размышлял говорить или не говорить. – Они другие. И танцуют по-другому. Они танцуют, так… так, будто просто живут в танце. Всегда танцуют. Ты сразу поймешь, когда увидишь. Твою барышню искать надо здесь. В баре «Сток» она может раз в неделю танцевать, а может раз в месяц. Не будешь же ты за стойкой все вечера просиживать? Хотя тоже нормально.

Егор рассмеялся.

– Каждый день заканчивать таким расслабоном – бар будет доволен выручкой. Главное, самому не спиться.

– Они видят, что за ними наблюдают? – Лекс хоть и не мог оторвать от окон взгляда, поймал себя на мысли, что из чувства неловкости пытается повернуться, сделать вид, что здесь он совсем не за этим и вообще покурить вышел. Он следил за девчонками одним взглядом, развернувшись всем телом к Егерю и сильно скашивая в сторону глаза. Того гляди косоглазие разовьётся.

– Что, чувствуешь себя вуайеристом?

– Есть немного, – признался Лекс.

– Я думаю, они не видят, заняты танцами. Они знают наверняка. Студию специально открыли здесь. Среди домов, среди окон. Чтобы от этих шестов, пилонов, как они называются, нельзя было оторвать взор, – взгляд Егеря хоть и продолжал витать вокруг танцующих девочек, стал отсутствующим.

– Зачем? – Лекс не понял. Он точно знал, что женщины бывают крайне стеснительны и вряд ли пожелают выставляться на всеобщее обозрение, особенно когда только начинают тренироваться, когда неуклюжи и еще ничего не получается.

Егерь будто прочитал его мысли:

– Говорю же, эти другие, они без стыда, без комплексов, без страха. Они всегда на сцене и… им будто наплевать на всех, на осуждение, на зависть, на насмешки. В этом есть что-то магическое и завораживающее. Та, что открывала эту школу танцев, явно имела представление о том, что делает и умысел ее оправдал себя.

Егор посмотрел на друга с сочувствием.

– Здесь словно медом намазано, все мужики района от окон не отходят. Даже квартиры с «видом на студию» продаются дороже. В местном отделе стопка заяв лежит на них, – он скорчил недовольную физиономию, – «разврат, непотребство, совращение, закройте». И при этом стоит очередь на абонементы из женщин и девушек всех возрастов, желающих приобщиться к этому самому разврату и непотребству. Как будто сам факт принадлежности к этой студии танцев на шесте сделает их красивыми, грациозными и желанными. Ну и чтоб мужья и хахали на них тоже смотрели. А цены здесь самые высокие в городе. Убойные просто. Студия вообще овеяна мифами, легендами и слухами. Твою красоту ты точно найдешь здесь.

Лекс восхищенно взглянул на друга, наконец, оторвав от девушек взгляд. Егерь кинул взгляд на часы.

– Мне пора. Если вечером с тобой не будет связи, я заберу твое окаменевшее от счастья тело с этого балкона, – он отдал другу электронный ключ. – Дубликат себе сделай.

Глава 14

Водитель ждал Егора Константиновича на улице. Терпеливая и вездесущая тень. Без лишних вопросов и объяснений следующая за хозяином. Сообразительный, но в меру пофигистичный паренек Сережа. Егор не сомневался, что отчет о его передвижениях, разговорах и делах он пишет, как того и требует его должность, исправно и регулярно. Как и не сомневался, что лишнего в эти отчеты не попадает.

Выбрал его Егерь сам. Из молодых оперов в районном отделе, так сказать учеников. Так он называл ребят, которые пришли в отдел, когда он уже был при должности, знаниях и опыте. Он свободно и открыто делился всем, что знает. Подсказывал, что слушать, что делать, кого обходить стороной, а с кем быть крайне осторожным. Учил держать язык за зубами и не попадать в ловушки госслужбы. У кого хватало мозгов, те быстро поднимались, числились на хорошем счету и питали к наставнику трепетную преданность. Сережа как раз из их числа. Не пыльная работа – возить следователя по очень особым и важным делам за максимальную зарплату опера и еще иметь разные плюшки в виде госипотеки почти без процентов, ссуд, что не надо возвращать, хорошую больницы, если вдруг что и многое другое.

– В офис едем, – утвердительно сообщил Сережа, с едва заметной ноткой вопроса.

Так он обозначал место, куда везет шефа. На их языке это означало, что если он угадал, то от шефа не требуется каких-либо указаний, можно и дальше сидеть в своих мыслях, не отвлекаясь на разговоры. А если нет, шеф поправит.

Сережа угадывал часто. Егор Константинович это ценил.

Машина уверенно катила по городу. Проспекты сменялись улочками и снова проспектами. Окно крутило калейдоскоп торговых центров, кафе, офисных зданий и жилых кварталов. Редкие, узнаваемые памятники свидетельствовали о направлении. Да, Сережа сказал – в офис.

Егерь крепко засел в паутине своих мыслей. Последнее время он легко отрешался от мира, бесконечно раскладывая в своей голове мозаику преступных эпизодов. Что-то в этом деле было такое… едва уловимое… как будто все лежит на виду, а он ходит, как слепой крот, мимо и не видит.

Он расследовал два дела, но чутье подсказывало, если потянуть за ниточку, то вытянется целая гирлянда. А ниточка никак не находилась. Ничего. В таком деле главное терпение.

Он опять вспомнил о девушке Лизе и ее сбрендившем важном отце.

За свою карьеру ему много раз приходилось вскидывать книксены в угоду начальства. В их службе не увильнуть, от индивидуальных расследований для частного лица, злоупотребляющего положением. Обычно он относился к подобным издержкам спокойно. Считал их некой данью в пользу высших сил, которые и дают ему власть и возможности. Но в деле девушки Лизы было что-то раздражающее и неприятное.

Он уже несколько раз подумывал перепоручить его кому-нибудь. В целом дело решалось просто. Надо было, как следует тряхануть работников кладбища, наверняка выйдешь на «расхитителя гробниц». Егерь поморщился от брезгливости и презрения. Но ничего не поделаешь, подобный заработок существовал. Отслеживали «богатенький труп» и вскрывали могилу с целью обобрать. Извращенцы золотыми зубами не брезговали. А тут на девчонке целое состояние в могилу положили. Егерь видел фотографии с похорон. Лиза словно елка новогодняя украшениями сверкала, все дорогие, брендовые. И платье на ней стоимостью четыре тысячи евро, как подсказал ему специалист.

Был еще один вариант. Тело выкрали для кого-то магического обряда. И таких некрофилов хватает. Егерь еще раз подумал и принял для себя решение. Да, не очень профессиональное, не вполне корректное, но единственно возможное в этой ситуации. Надо найти кого-то и перепоручить расследование. Кого-то надежного, профессионального и опытного. А главное, того, кто не будет болтать.

Он сам не сможет заниматься сразу всем. А убийца Дикого для него первичен. Вот она личная заинтересованность. Не профессиональное деление следствий на важные и не очень. Егерь улыбнулся. В голове сразу всплыл укоряющий образ полковника Веденцева. Надо будет зайти к нему, рассказать о счастливых трупах.

И его мысли снова вернулись к убитым мужчинам с невероятным блаженством на лице. Может ли человек, умирая, испытывать удовольствие? Если не понимает, что умирает? Эйфория настолько велика, что умирает, не заметив смерти? Или умирает и все равно считает это счастьем?

Шесть человек. Убитых одним способом, если это все-таки убийства. Серия.

– Глупость это и сопли родственников, – буркнул участковый района. Откуда Ромик забирал сразу три дела. – Я в соседнем районе работал, в Знаменском, там таких инфарктников по три штуки на неделе. И у всех один маньяк – паленый алкоголь из соседнего киоска. Его как не закрывай, все равно из-под полы продают, и люди сами эту отраву покупают. Знают и покупают. Никто не заставляет. Если человек хочет сдохнуть, он найдет способ, – философствовал юный сотрудник с двумя скромными звездочками на погонах.

Егерь и сам был знаком не понаслышке с этим простым, даже всенародным массовым убийцей. Имя ему алкоголизм. Вот только тех, кого хватал инфаркт по пьяни, в получении несказанного удовольствия не заподозришь. Лица умерших скукоживает гримаса боли и страха, лицо отекает до неузнаваемости, расцветает синюшными пятнами.

– Видно «особо важным» заняться нечем, раз эти дела берете. Нет там никаких преступлений. Родственники просто богатые и деловые. Бухают богатые, также, как и бедные. Только вытрезвители для них специальные, роскошные и называется красиво «нервное истощение».

Ромик доложил, что лейтенант выглядел обиженным и попросил потом дела в архив вернуть.

Егерь понимал литеху. Делами заинтересовались «особо важные» и «уполномоченные». А значит, что-то в этих делах есть для них нужного. А он, простофиля, не разглядел. Вдруг теперь что-то выплывет? Потом проблем не оберешься.

Егерю подсказывало чутье. С этими шестью трупами что-то не чисто. Придет время, и нужная деталь выплывет, и появится хвостик ниточки, за который можно будет потянуть.

Они подъехали к зданию Центрального управления ФСБ. Сергей не снижал скорости, будто им дальше. Кованые ворота начали раздвигаться, водитель свернул и проскочил во двор. Так он развлекался, демонстрировал мастерство и важность одновременно. Он не снижает скорости, охранник узнает машину и начинает открывать ворота, Серега проскальзывает в открытые двери впритирку, по-прежнему не снижая скорости.

Просторное здание занимал целый штат опытных следователей и оперативных работников. Почти всемогущих, умеющих не только найти и раскопать, главное, способных скрыть, замять и замести следы, если вдруг раскопали что-то ненужное. Частные расследования для высокопоставленных лиц случались не часто. Но и тогда предпочитали обращаться сюда, к людям в погонах, а не к модному, но плохо контролируемому частному детективу. Любой из этого здания понимает на кого работает. Государственная безопасность, трактуемая как сохранение чести государства, на самом деле представляла соблюдение интересов отдельных его представителей. К почти безграничным возможностям прилагались жесткие рамки.

Глава 15

Ощущение счастья и удовольствия пришли раньше, чем осознание пробуждения. Лекс, словно кот, потянулся и, почти смеясь, скомкал подушку. Выспавшийся, довольный, в предвкушении светлого и прекрасного, голышом протопал в ванную.

Упругие струи били по мужественному загорелому телу, и улыбка не сходила с губ. Он подмурлыкивал что-то веселое, вытираясь полотенцем, пританцовывал, выходя из ванной комнаты, чувствовал себя звездой, надевая светлые джинсы и футболку.

Абсолютное счастье не отпускало его, когда он вскользь просмотрел фотографии из дела Дикого, которые ему прислали. Ни мертвая девушка, ни черный застегнутый пакет не согнали улыбки с лица. Что-то защемило, но счастье снова залило его с головой. Чтобы представлять полную картину, ему все равно придется поехать в офис Егеря. Пропуск ему уже заказали. А пока его цель – завтрак и принтер.

Лекс привык работать в любых условиях. Приемная антенна на палатке, ноутбук на пеньке, факс, развешанный на березе. Подходило все. Лишь бы работало. Обычно он укладывался в минимум гаджетов. Часто довольствовался одним телефоном.

Итальянское кафе неподалеку, что уже доставило ему массу приятных гастрономических удовольствий, уже открылось и даже гостей с утра оказалось довольно много. В больших городах люди желали тратить время на работу, на дела важные и доставляющие удовольствия.

Уборка жилищ, готовка, прочие бытовые заботы легко выносились на аутсорсинг. Зачем тратить время и силы на ненавистную уборку, если за умеренную плату специально обученный человек сделает это быстрее и качественнее. А хороший ресторан избавит от вопросов с готовкой и продуктовыми магазинами.

Кстати, к Лексу еще вчера заглянула доброжелательная и по-деловому серьезная женщина в униформе. Она корректно и, не отнимая лишнего времени, согласовала с ним график уборки его квартиры и необходимость прочих услуг. Лекс даже растерялся от грамотного и спланированного подхода. Смена постельного белья, стирка, глажка одежды, список предлагаемых услуг оказался весьма обширен и предвосхищающий любые потребности. Лекс пока ограничился минимальным набором, но чувствовал, что в скорости пересмотрит свой быт.

Ресторан, как яркий и удачный пример того, что готовить должен тот, кому это нравится, кто умеет и хочет это делать. Судя по наполняемости заведения, получалось у него великолепно. Лекс уже заметил, что за завтраком каждый день собираются одни и те же люди, что и за ужином. Импозантный итальянец ненавязчиво кружил между столиков, улыбаясь гостям и подчеркивая атмосферу домашности и уюта.

Лекс заказал большой сытный завтрак из яичницы (без нее он чувствовал себя голодным весь день) домашних колбасок и овощей. И, конечно, самый большой кофе, который только возможен.

Он еще раз прикинул, будет ли он брать личного водителя. С самого детства Лекс болел машинками. Всеми подряд. Водил самозабвенно и с большим удовольствием. Абсолютно все. Судьба предоставила ему щедрые возможности, и он перебрал массу производителей и брендов вплоть до газ-66 и мазератти, здесь он невольно сдержал смешок. Да, он определился, и предпочтение теперь отдавал мерседесам. Будет ли ему комфортно с водителем?

Его Повилика водила просто супер агрегат – мерседес смарт. Такого опыта у него еще не было. Ни с машиной, ни с девушкой. Он просиял, раз шестой или седьмой за сегодняшнее утро, поймав себя, что все его помыслы мгновенно перескакивают на удивительную, самую прекрасную и особенную девушку, с которой он познакомился вчера. Егерь оказался прав: самые крутые и красивые танцовщицы танцуют в студии «Вилисы», к окнам которой он его привел.

Лекс не превратился в каменное изваяние, как пророчил ему Егерь, хотя признавал, что в какой-то момент ощутил, что прирастает к перилам, не в силах оторвать взгляд, всеми мыслями и взглядом устремляясь в зал с зеркалами. Лекс проторчал там почти три часа, разглядывая каждую танцующую фигурку. Бесконечные па, взмахи ногами, выпады, кружения и полеты. У Лекса туман плыл в голове, и сердце колотилось от завораживающего зрелища. Он почти дрожал от переполнявших его ощущений и паниковал, что просмотрит ее, пропустит.

Вдруг начинал сомневаться, запомнил ли ее лицо? Была ли она на самом деле и не нарисовало ли это нереальное существо его фантазия, а его воображение сыграло с ним злую шутку. Может быть, он придумал то восхитительное чувство, что испытал, глядя на ее танец, придумал красоту? Даже закрадывалась мысль, что ему что-то подмешали в текилу, чтобы иллюзиями и нафантазированной девушкой привязать к бару. На что только люди не идут ради наживы.

Но едва она мелькнула в панораме окна, едва плюхнула спортивную сумку на скамейку, еще только разминалась, вертела руками и ногами, наклонилась, чтобы застегнуть ботинки на высоченном каблуке, Лекс мгновенно ее узнал. И больше его взгляд, душа и мозг не принадлежали ему. Остались лишь бешеное биение сердца и мурашки по коже.

Лекс ни черта не понимал в танцах. Три года детства мать насиловала его шагами, дорожками, вилянием бедер и шелковыми рубашкам. Едва он спалил свое хореографическое прошлое, он напрочь забыл о существовании танцев в мире. Мозг просто заблокировал все, что с этим связано, чтобы не дай бог танцы не пролезли в его жизнь и не сделали его снова тем хлюпиком.

Память избирательно стерлась, не оставив даже слабых воспоминаний.

То, что вытворяла девушка на шесте, никаким образом не ставилось в один ряд ни с замурованными детскими комплексами, ни вообще с чем-либо им виденным.

Настоящее колдовство! Она летала, она парила в воздухе, едва касалась ножкой пола, словно бабочка крылышком касалась цветка. Ни гравитация, ни давление, ни усталость, ни одна другая природная сила над ней, не властвовали.

Лекс растекся по окну студии. Он весь превратился во взгляд и следил только за ней. Он не чувствовал своего тела, все его чувства улетели в студию танцев. Он явственно слышал музыку и чувствовал легкий зеленый и горьковатый запах. Он настолько растворился в ее танце, что упустил момент, когда она прекратила танцевать и исчезла из виду. Лекс не сразу сообразил, что у девушки закончилась тренировка, и она покинула студию. Он кинулся по ступеням вниз, чтобы застать, когда та выйдет из здания. С ума сойти, он заблудился в подъезде! Между тремя лестничными пролетами и парой дверей.

Лекс так торопился, что вылетел из подъезда и, не глядя по сторонам, сиганул через дорогу. К счастью, она проходила внутри двора, мужик на мазде двигался медленно и успел затормозить. Видимо, ошалевшие, ничего не замечающие вокруг себя мужики здесь встречались не редко. Водитель мазды даже не ругался, лишь покачал головой.

По инерции Лекс влетел в распахнутые стеклянные двери и почти сбил девушку с ног. Перед ней стеклянные двери как раз разъехались, не глядя перед собой, девушка шагнула и оказалась в объятиях мужчины.

Она вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд от телефона. Лекс задохнулся от горьковато-зеленого запаха цветов с примесью сладковатого запаха пота и прикосновения к разгоряченному женскому телу.

– Осторожнее, – мягко засмеялась она, ничуть не рассердившись. – На пути может оказаться очень жесткая стеклянная дверь. Они здесь немного тормозят открываться.

– Моя голова с удовольствием готова расшибиться об стенку, лишь бы не нанести увечье вам. Подобного я ни за что себе не прощу, – сморозил Лекс какую-то глупость раньше, чем успел подумать.

Вообще он славился тем, что за словом в карман не лез и с девушками знакомился легко и приятно.

Но под спокойным, слегка насмешливым взглядом немыслимых фиолетовых глаз, с ума сойти, они действительно фиолетовые, он растерялся. Все слова, которые он когда-либо произносил, чтобы произвести впечатление на девиц, казались глупыми, пустыми и недостаточно выразительными сейчас.

Лекс понимал, что смущен. Вот уж чувство, которого он не испытывал давно.

– Как тебя зовут? – просто выпалил он.

Она засмеялась:

– Повилика.

– Это настоящее имя?

– Конечно, – она заливисто хохотала. Лекс не понимал, что так ее смешило. Но точно знал, смех – это хорошо. Это залог успеха. Он готов побыть клоуном.

– Хочешь есть? – Лекс даже не заметил, что они стояли рядом с раздвижными дверями и те никак не могли закрыться. Датчики пикали и, реагируя на их тела, не пускали двери друг к другу.

– Очень, – кивнула она. Лекс так и не выпустил ее из объятий. Его руки до сих пор лежали у нее на плечах.

– Ребята, от дверей отойдите, – вежливо попросил подошедший охранник. – Пикают и не закрываются.

Они засмеялись и вышли из здания. Лекс не хотел отходить от Повилики. Она не вырывалась, он продолжил ее обнимать. Легко, едва касаясь. Они переместились налево от входа, на парковку.

– Тогда пошли есть, – предложил Лекс.

Он не сомневался, она согласится. Он даже уловил легкое движение головы вверх, после которого должен был последовать кивок. Она собиралась согласиться.

Он уже представил ее рядом с собой в машине, напротив за столиком в ресторане. Интересно, что она любит? Но она задержала взгляд на небе или на окне, слегка нахмурилась.

– Не в этот раз, – произнесла она, отстраняясь от него. – У меня другие планы. К сожалению.

У нее совершенно точно испортилось настроение. Внезапно. Почему? Лекс оторопело покосился в сторону, он не понял отчего.

Он уже готовился кинуться в атаку. Убеждать, что еда будет великолепна, а его компания почти незаметна. Но она легонько коснулась его руки и умопомрачительно улыбнулась.

– Поедим и погуляем, – произнесла она, и это не было похоже на обещание. На констатацию факта. – Только в следующий раз.

И прежде чем Лекс успел что-то сказать, спросить телефон, всучить свой, Повилика накинула на плечо спортивную сумку и быстро пошла прочь. Он услышал пиканье брелока. Он в оцепенении смотрел, как она открыла дверь мерседеса смарта оранжевого цвета, как закинула сумку на переднее сиденье, собственно там только и было два передних сиденья, и укатила с парковки раньше, чем он опомнился.

Лекс почесал затылок. Только что состоялось самое необычное знакомство в его жизни. Впрочем, и девушка оказалась под стать, необыкновенной. Он посмотрел наверх. Чистое лазоревое небо, ни одного облачка, ни единой птички, ни даже мошки, что могли бы ее смутить. Панорамные окна студии отсюда отсвечивали абсолютным глухим зеркальным полотном. То есть никого за ними она видеть не могла. Да, необычное знакомство. Он так и не понял успешное оно или провальное. Он сомневался: может быть, он ей не понравился?

Если не щадить себя, то Лекс походил на полного идиота. Косноязычен, несообразителен и придурковат. Собственно, нравиться ему было нечем. Более отвратительно, чем сейчас, он с девушками не знакомился. Пленить Повилику он мог только тем, что его дебилизм ее рассмешил. Может быть, все-таки вспомнила о срочных делах? Она же пообещала, что пойдет с ним обедать… Лекс снова довольно разулыбался. Да, пообещала.

Хорошее настроение к нему снова вернулось.

Довольный, словно кот перед миской сметаны, он уселся в машину. На сердце сделалось легко и прекрасно. Необыкновенно радостно и хорошо. И только сейчас, врубив кондишник и слегка охладив перегретый мозг, до него дошло, что это не только самое необычное знакомство в его жизни, но и самое неэффективное. Ни телефона, ни адреса красавицы у него по-прежнему нет.

Ничего – легко согласился он. Я знаю, где она танцует. Он не сомневался, здесь она бывала не реже, чем дома. А он готов часами просиживать перед окнами этой студии, ожидая Повилику. Он нашел ее один раз, встретит и еще раз.

Он попал. Лекс это понимал.