Текст книги "Триггер убийства"

Глава 8

Юнка сидела за столиком одна. Перед ней стояла очередь из тарелок. Кажется, она заказала половину меню.

– Гляжу, кто-то собирается основательно поспать в холоде. Морозильник уже заказала? – кивнул Самбуров на запас калорий.

– Я заедаю стресс, – отозвалась девушка.

– Ухажер сбежал? – догадался Самбуров, делая заказ не глядя в меню.

– Сама выгнала! – Юнка злобно зыркнула на брата. Потом жалобно хлюпнула носом и, надув губы, пожаловалась Кире:

– Я облажалась, мой котик! Он пикапер!

– Ну если ты разорвала отношения, значит, не облажалась, – утешила Кира, заказав официанту: – Я буду яичницу, люля-кебаб и чай со льдом.

– Все же на поверхности было! Могла бы сразу догадаться! На первом свидании мы были в трех разных местах, одно из которых – колесо обозрения, а второе – чужая дача, на которой он сломал замок в двери. – Юнка принялась за вторую порцию сырников. – Он постоянно меня лапал.

– Сокращал дистанцию, – сделала вывод Кира. – Сразу перешел на «ты»?

Юнка кивнула и добавила:

– Эмоциональные качели – то звонил и открыто признавался в любви, то пропадал.

Кира сочувствующе кивала.

– То есть я один здесь ничего не понимаю? – фыркнул Григорий. – Я тоже быстро перехожу на «ты» и бываю занят по работе. Я тоже этот? Как его?

– Пикапер, – подсказала Юнка.

– Вот! Постой! Ты залезла на чужую дачу? Ты в курсе, что это проникновение со взломом? Ты вообще нормальная? Это что за свидание такое? Тут и не надо вот этих всех ваших штучек знать, сразу и так понятно – чувак не в себе!

Кира хихикнула.

– Вот когда я уже все сказала, тебе, конечно, все понятно. А когда ты внутри ситуации находишься, совсем ничего не понятно, – надулась Юнка. – На тебя, кстати, какая-то блондинка за столиком позади пялится.

– Вот уж я сомневаюсь, что меня кто-то затащил бы за дверь со сломанным замком, нес всякую чепуху в виде комплиментов, которые не соответствуют действительности, и я бы купился. – Замечание про блондинку он проигнорировал.

– Гриша! Комплименты всегда не соответствуют действительности! В этом суть комплимента!

– Ничего подобного! Комплимент – это когда ты восхищаешься чем-то, что тебе нравится в человеке, но это существует на самом деле. Вот, например, восхищаться твоим интеллектом сложно. Действительности не соответствует. А вот если тебе кто-то скажет, что ты смазливая балда, – смело верь.

– Ну он мог использовать методы пикапа и при этом быть искренним и… хотеть нормальных отношений, – попыталась разобраться в ситуации Кира. – Довольно часто робкие мужчины, у которых не получается общаться с женщинами, идут на курсы пикапа, чтобы научиться ломать вот эти барьеры, в первую очередь в себе, чтобы набраться опыта и смелости. Но не обязательно они заводят блокнотик, в который собираются вписывать своих соблазненных жертв. Не обязательно устраивают соревнование между собой, кто больше соблазнит и максимально быстро. Могут оказаться нацеленными на серьезные отношения и даже брак.

Кира говорила медленно и осторожно, сверяя свои мысли с реакциями девушки. Нет вроде никаких признаков влюбленности и зависимости, лишь досада, что не оказалась умнее, и легкая обида. Это Юнка переживет.

– Могут, – признала Юна, но, к удовлетворению Киры, ее взгляд не вспыхнул радостью за то, что теперь у нее есть разрешение вернуться к бывшему ухажеру. Отношения Юна разорвала по-настоящему. – Мы неделю знакомы, а он настаивал, чтобы я перекрасила волосы и съехала от брата, ему не нравились мои танцы и мои подруги.

– А вот это уже не пикапер. Это абьюзер. – Кира нахмурилась. – Отгораживает тебя от социума, пытается диктовать свой формат жизни… Такое…

– Григорий! Я едва тебя узнала, – раскатисто проворковали над их столиком. Яркая блондинка в обтягивающем платье, с уложенными локонами и красной помадой, хлопала глазами, не отрывая от подполковника пламенного взора.

«Бывшая», – догадалась Кира по совершенно пустому, проскользнувшему мимо нее взору и неловкости, которая одолела Самбурова.

– А! Лена! Рад тебя видеть! – проговорил он. – Знакомься…

– Юнона! – Юнка опередила брата и небрежно помахала красавице. – Сестра Григория. А это его невеста – Кира.

Кира сдержала улыбку. Самбуров дернул бровями и кивнул. Юна смотрела на подошедшую девушку пристально и с ожиданием. Но та не обращала на спутниц мужчины внимания и присела рядом без приглашения.

– А мы с подругой приехали отдохнуть на несколько дней. Я много ей про тебя рассказывала. Помнишь, как мы отдыхали в Анапе? Это была осень? Да! Я помню, было так влажно! Я все время вспоминаю, какой ты сильный и как глубоко меня понимал, какой большой интерес ко мне проявлял.

Кира замерла с приклеенной улыбкой. Юнка вскинула брови и перевела взгляд на красавицу, даже развернувшись к ней полубоком. Самбуров нахмурился и отложил вилку. Девица продолжала с придыханием и самым томным взглядом, на который была только способна.

– Ты раздвинул мои границы в представлении о мужчинах и…

– Вот уж не думал, что спустя столько лет ты еще что-то помнишь, – хмыкнул Самбуров.

– Женщины всегда помнят мужчин, которые заставляли их смеяться! А ты рассказывал пошлые истории, и я сразу кончала грустить.

– Твоя подруга, кажется, скучает, – вытаращил глаза Григорий.

– Возможно, он даже приглашение на свадьбу пришлет, – не сдержалась от язвительности Юнка. – Мы как раз решаем, в каких цветах оформлять праздник.

– Если у тебя встанет вопрос ребром, я готова… помочь, – проворковала Лена и поднялась. На лице появились недоумение и досада, видимо, смех Юны и страх, смешанный с подозрениями, который читался на лице Самбурова, не входил в ее планы.

Девушка ушла, легонько коснувшись руки Григория тонкими пальцами.

– Что это было? – поинтересовался подполковник, раздраженно раздувая ноздри и таращась на ржущую Юнку.

Девушка смеялась и останавливаться не планировала. Кира тоже не слишком сдерживалась.

– Это любовный НЛП, – продолжая всхрюкивать, пояснила Юна. – Это невербальный посыл, которым тебя только что соблазняли и вызывали в тебе сексуальное желание.

Самбуров оторопело вытаращил глаза, потом нахмурился и обиженно отнял у Юны тарелку с сырниками, которые у той остались.

– Пока у меня возникло желание сдать ее в дурку, но я с ходу не помню телефона дурдома в Анапе. Вот если бы дело было в Краснодаре, ее бы уже упаковывали в смирительную рубашку.

– Ты ничего не понимаешь. Этому сейчас на курсах учат. Вот так разговаривать, чтобы…

– А нормальному сейчас ничему не учат? Курсы кройки и шитья, например, многим бы пригодились. Опять же, оказание первой медицинской помощи. – Самбуров вопросительно посмотрел на Киру, забирая кусок мяса с ее тарелки. – Ты тоже про это знаешь?

– Ну я догадывалась, – засмеялась Кира. – Встречала в соцсети.

– Который раз радуюсь, что меня нет в ваших соцсетях! Ты если будешь вот с этим экспериментировать, не на мне, пожалуйста. У меня и так психика нежная, преступниками и маньяками подломленная.

Кира, смеясь, пообещала так не делать.

– Ты сама в Краснодар вернешься? Я так понимаю, хахаля своего ты как раз сегодня и здесь бросила? Чемодан из номера забрала?

– Забрала и даже номер себе уже сняла. Вечером Диана приедет. Через пару ночей уедем, – радостно щебетала девушка. – Маман согласилась на США! Говорит, потянет. И даже считает, что бюджетно отделается в сравнении с российскими вузами. Но ты не рассчитывай, что я откажусь от байка. До осени еще успею погонять.

– Ага! А потом он будет занимать место у меня в гараже? – буркнул Григорий, оплачивая счет.

– Может быть, с собой заберу! Ну или он меня дождется. Я же вернусь! Я выбрала хороший вуз в Сакраменто, язык заодно усовершенствую, – отмахнулась Юна, даже не взглянув на него. – Ну и теорию Глассера буду по ходу изучать.

– Почему я не удивлен выбору?

Юна выбрала университет, в котором училась Кира.

После Анапы широкая ровная лента дороги потянулась через поля. Простора стало больше, горизонт отодвинулся, с одной стороны уперся в лиман, с другой – в виноградники. Петляя по развязкам, преодолевая километр за километром, они доехали до моря. Впереди выплыли арки Крымского моста. Удостоверение следователя обеспечило им беспрепятственный и молниеносный проезд, минуя общую очередь. И Кира совсем не возражала сокращению процедуры проверки авто, улыбаясь лейтенанту ГИБДД сквозь стекло. Мост восхищал монументальностью, величием и мощью человеческих возможностей. Тяжелый морской пласт воды под ним вселял тревожность и какую-то угрозу, хотя море спокойно и приветливо играло под солнцем. Дальше потянулась бесконечная и скучная лента Тавриды. Когда Кира ехала по этой дороге впервые, ее постигло разочарование. Крымские степи не отличаются разнообразием и красивыми видами. Выжженные палящим солнцем желтые унылые равнины. Требовалось немалое терпение, чтобы преодолеть эту дорогу и в качестве награды получить все красоты полуострова, которые ждали ближе к побережью.

Сейчас весна открывала совсем другую картинку. Громадный степной небосклон становился просто бескрайним, горы на юге кутались в туманную дымку, словно притаившиеся тайные наблюдатели. Ветер гнал белые барашки облаков. Лоскутное одеяло укрывало землю. Желтые, синие и красные цветы, яркая молодая зелень. Все самое красивое и впечатляющее с природой происходит весной и осенью.

Пара остановок на заправках, и они почти достигли цели. Симферополь накрыли сиреневые сумерки. Без морской свежести побережья летний город казался серым и размытым. Из года в год иссушаемый солнцем, с припыленными, уставшими советскими постройками, как в брызгах салюта, в островках современных вывесок и зданий. Они свернули в сторону побережья, и Кира заерзала в ожидании встречи с морем.

Авто Самбурова въезжало в лучи света от уличных фонарей и домов. Потом ворвалось в темень горного перевала. От Симферополя до Алушты сорок километров. Двадцать минут при не самой быстрой езде, скажет тот, кто никогда не ездил по серпантину. По серпантину, по краям от которого рассыпались домики, остановки, светофоры и перекрестки. Кира скользила взглядом по махинам гор, которые отличались от темного неба еще большей, совсем уж непроглядной темнотой, и уже вдыхала запах моря. Ей мерещилось, как волны раскрывали ей объятия навстречу и даже слышался их голос: «Ну иди, иди сюда».

Когда-нибудь она устанет от этих пейзажей, перестанет обращать внимание на величие горных пиков и настроение морских волн. Скорее всего, это неизбежно, когда живешь так близко. Но не сейчас.

– На набережную в Алуште пойдем, или до Ялты дотерпишь? – поинтересовался Самбуров.

– Дотерплю, – кивнула Кира. – Сначала заедем к Семенову, раз уж договорились.

Они ехали вдоль прибрежной полосы. Бескрайний черный простор, морской запах и рокот волн будоражили воображение, волновали душу. Потом они петляли по старому району Ялты. Навигатор дважды приводил не туда. Григорий остановил машину и вгляделся в экран.

– Дом вот этот, подъезд со двора, я так понимаю. Я пешком схожу. Не хочу больше по этим дворам кружить. Со мной пойдешь?

– Нет. Долго получится. Иди один. А я вон в тот бар зайду. – Кира кивнула на скромную вывеску «Бар». – Подожду тебя там. Не будем смущать людей раньше времени. Он уже дома, не на службе.

– Вряд ли там есть еда, – подозрительно протянул Самбуров. – Мы поедим на побережье. У тебя есть любимый кабак в Ялте?

Кира кивнула:

– Напишешь, как выйдешь.

Бар оправдывал свое скромное название простотой. Небольшое помещение почти в подвале, освещенное малиново-фиолетовой лентой на потолке. При таком свете и чистоту стаканов проверять бессмысленно и вообще приглядываться. По стенам висели картинки на питейную тему и полки с пустыми бутылками от мировых известных алкогольных производителей. Несколько высоких столиков. Из посетителей двое мужчин. За барной стойкой бармен с внимательным пытливым взглядом.

– Апероль? – попытался угадать он алкогольные предпочтения посетительницы, окидывая Киру опытным глазом.

Не хотелось разочаровывать бармена, но апероля не хотелось вовсе.

– Красное сухое санджовезе, темпранильо или шираз. – Кира сомневалась, что бар мог предложить хороший выбор вина.

Перед ней возник бокал, и в него забулькала красная жидкость.

– Сира. Усадьба Перовских, – сообщил властелин стойки.

– Хороший выбор, – хмыкнула Кира – и воды. Без газа.

Ей не хотелось разговаривать с барменом. Но у него на лице читалось любопытство. Скорее всего, сюда не часто заходили случайные гости, и он жаждал проверить свои догадки.

– Из Москвы? По делам?

– Ага. В командировку, – согласилась девушка, просто чтобы закончить диалог.

Мужчина оказался опытным и мгновенно считал нежелание Киры общаться.

Висюльки на двери звякнули, и вошел еще один посетитель.

– Мои ищут его. У меня нет столько ресурса, как ты думаешь. Фюрст, найми ему няньку, в конце концов, или сторожа. Ты не знаешь, куда он мог податься, а как мне искать? Фото старое! Или найдем, или сам придет… Жрать захочет и придет… Ну да…

Взгляд вошедшего остановился на Кире. Он так беззастенчиво обшарил ее лицо и фигуру, что Кира чуть не заскулила, понимая, что назойливого внимания ей не избежать. Она едва сдержала кислую гримасу и отвернулась.

– Я вас здесь не видел раньше, – раздался вкрадчивый голос уже рядом. На Киру пахнуло приятным мужским парфюмом и ментолом.

Он был хорош. Серый открытый взгляд, по-мальчишески задорная улыбка, если бы не короткая стрижка, то светлые кудряшки спадали бы на лоб и умиляли до восторга. Фигура в меру подкачана, при этом коренаст и не очень высок ростом. Наверняка пользуется успехом у женщин. Барышни всех возрастов млеют от восторженного взгляда и розовых щек. – Вы пьете вино? Я знаю одну маленькую винодельню… Глэмпинг на горе, среди виноградников, вид на море и великолепное шардоне на завтрак.

– А вы сразу планируете со мной завтрак? Даже не познакомившись? – Кира восхитилась напором.

– Мы сейчас познакомимся. Меня зовут Роман, – он осторожно присел на высокий барный стул, через один от Киры.

«Осторожен, раньше времени не сближается», – отметила девушка.

– Мне будет с вами скучно, а у вас не будет радости победы, – проговорила она, глядя в упор.

– Не понял.

– Вот, мне уже скучно, – буркнула Кира и вздохнула. – Давайте, сначала я расскажу про вас, и если хоть где-то не угадаю, то расскажу про себя, и мы продолжим знакомство.

Он кивнул. Мужское лицо калейдоскопировало эмоциями – любопытство, радость, подозрения. Роман то продолжал сиять, как натертый самовар, слишком привык с этим выражением лица клеить девок, то улыбка нервно сползала с губ, а глаза наполнялись тревогой и сомнениями – все шло не по плану.

– Вы, Роман, завсегдатай этого бара, скорее всего, еще с тех времен, когда бар только открылся и вы не могли позволить себе заведение дороже, а сейчас уже слишком привыкли. Ступени зала тонут в полумраке, а вы зашли уверенно, не глядя под ноги. Часы на вашей руке и ботинки стоят, как весь этот бар, вы явно можете позволить себе заведение дороже и популярнее. На вас плотные темные брюки и светлая рубашка с коротким рукавом, ездить по городу так уже жарко, значит, вы сидите в офисе под кондиционером. Вы работаете в Администрации города, но скорее в правоохранительных органах, в ГИБДД или МВД. Бармен подорвался с места и без заказа налил вам коньяка, которого нет в меню, значит, держит бутылку для вас. Это не просто уважение к старому другу, это еще и профессия, с представителями которой лучше не связываться. «Курвуазье» – слишком специфичный выбор. Кроме того, вы собираетесь выпить, но при этом у вас из кармана торчит брелок авто, значит, не боитесь лишиться прав. Кстати, очень плохая идея ездить в пьяном виде. Вы нравитесь женщинам и отлично осознаете это. Скорее всего, даже ведете счет соблазненным дамам, в телефоне, в заметках. Вы так уверены в себе, что даже техники, полученные, нет, не на курсах пикапа, а из какой-то книги на эту тему, применяете в своей аранжировке. Вы не сделали мне необычного комплимента с двойным смыслом, который должен ввести меня в транс, но расписали наше будущее свидание заготовленной фразой. А вот «якорение» провели мастерски, присаживаясь за стойку, обошли стул близко ко мне и коснулись. Что будете делать дальше? Расскажете про одинокую душу, про серьезные намерения, обязательно совершите подвиг ради меня, что-то вроде побега от всего мира и работы ради того, чтобы провести время со мной. Вы будете убедительны. Я, конечно, впечатлюсь и упаду в вашу постель. Утром мы обменяемся телефонами, вы даже дадите реальный, чтобы у меня действительно была возможность написать. Вам же надо узнать, что это была самая романтичная и восхитительная ночь в моей жизни. Что я влюблена и ваша навеки. Огорчу сразу. С момента обмена телефонами все пойдет не по плану. Я дам липовый номер и не позвоню, поскольку хорошо понимаю правила курортных романов. Сначала вы не заметите, что произошло, потому как на работе два последних дня недели всегда запара, отчеты, наверстывание того, что не сделали за неделю. Потом вас начнут грызть неудовлетворенность, беспокойство и тревога. Что вы сделали не так, раз я не восхищаюсь, не скучаю и не желаю увидеться еще. Мне продолжить?

– А есть еще что рассказать? – недовольно промямлил Роман и метнул в сторону хихикающего бармена хмурый взгляд.

– Есть, но мне не хочется. – На телефон Киры пришло сообщение от Самбурова. – Не переживайте, Роман. Мне вы тоже, как и всем предшественницам, показались неотразимым. Просто я не нацелена на курортный роман.

Кира допила воду и, оставив на стойке бара деньги, вышла. Почти на улице до нее донесся голос бармена:

– Это, Рома, осечка называется. Такое бывает. Все стареют. И ты тоже.

Самбуров положил отчет патологоанатома на колени Кире.

– Твои вопросы поразили весьма бывалую тетеньку в самое сердце. – Григорий кинул на девушку восхищенный взгляд. – Она сказала Семенову, что если в чугун вогнать канцелярскую кнопку, то глыба расколется, а если в правильную точку, то распылится на мелкие осколки. Чугунная глыба – это так она о методах работы в МВД и, в частности, о следственной группе. А кнопка…

– Ну, видимо, я, – хмыкнула Кира.

– Да, ты как пытливый мозг и неординарное мышление.

– А про укусы что сказала?

– А укусы… увы, ничего нового, хаотично по всему телу, кое-где вырвано мясо. Зато на трупе найдена какая-то пыльца, причем много. Здесь анализ не смогут сделать. Отправляю в Краснодар.

Кира смотрела в папку с отчетом о деле.

– И что ты думаешь? – спросил Самбуров.

– Я пока просто думаю, – вздохнула Кира и совсем тихо добавила: – На подумать надо много времени.

Лишь на мгновение перед ней мелькнуло Черное море, колыхающееся бликами лунного света, когда они выехали на набережную.

– Заселимся и пойдем погуляем. – Григорий зевнул.

Кира заметила и его покрасневшие от напряжения глаза, и усталые тени, легшие на лицо. Надо было предложить сменить его за рулем, пока они ехали.

– И поедим, – напомнила девушка.

– Очень основательно поедим, – пообещал Самбуров. – Может тебя и беспокоит твоя фигура, меня, кстати, тоже беспокоит, но к ее размерам это отношения не имеет. Короче, я голодный как волк.

…Девушка на ресепшене отеля чинно и радостно лепетала о прелестях их предстоящего отдыха, о достопримечательностях Крыма, которые необходимо посетить. Выяснив по паспортам, что не семейная пара, стала вести себя весьма сдержанно.

Кира и Григорий покинули просторный номер с огромной кроватью и панорамной стеной, выходящей прямо на бассейн, лишь оставив багаж.

После изрядной порции шашлыка и баклажанов «бадриджани» она потащила Самбурова на берег. Набережная светилась гирляндами огней, шумела музыкой и гомоном отдыхающих, беззаботных и хмельных не только от безделья.

За парапетом, отделяющим набережную от пляжа, рокотало Черное море. Стоило ступить на гальку, накрывали тишина и таинственный призыв. Кира шла к воде, как к краю бездны.

Она замерла у кромки воды. К голым ногам подкатывали белые барашки и уходили в камни.

– В этом убийстве есть какая-то недосказанность, – проговорила девушка. – Я не могу понять какая. У меня чувство, что я что-то не заметила.

– Завтра увидим полное дело, все фотографии, возможно, заметишь, – решил Самбуров. Он внимательно следил за лицом Киры, за эмоциями и чувствами, которые на нем отражались.

Специалист по психопатологии имела полное представление о бесчеловечности больной психики. Как никто понимала, на что способен убийца. Насколько извращены и безжалостны его представления о жизни. Из какого источника черпается жестокость. Какую угрозу несет людям.

Но сколько ни описывай, как видит рыба, в каких подробностях и деталях ни представляй, как рыба, ты сам так видеть все равно не будешь и чувствовать тоже. А значит, это всегда взгляд со стороны. Кира не могла видеть взором преступника, не могла чувствовать то, что ощущал он.

Сначала Григорий думал, что Кира, подобно большинству людей, сожалеет об убитых, о жестоко и бесцельно оборванных жизнях, переживает о родных и близких жертв, которые понесли утрату и обречены жить с горем. Огорчена и расстроена, как человек, который считает жизнь величайшей ценностью. Понимает и может оценить, как психолог, какие страдания переживут люди, потерявшие близкого человека, какие изменения претерпит их психика. Но вот сейчас Самбурова осенило.

Твою ж…

Киру Вергасову, специалиста по психопатологии, мучило чувство вины. Она считала себя в ответе за убийство, совершенное психически больным человеком. Ее угнетало то, что она не остановила убийцу до того, как он совершил непоправимое.

Кира говорила, не раз рассказывала ему, что дегуманизация происходит не в один миг. Что способным на убийство, жаждущим смерти психически больной человек становится не сразу, не в одно мгновение, а постепенно. Определить, что начались эти процессы, понять, что психотический инцидент уже близко, можно еще даже до того, как сам убийца это осознает.

Самбуров смотрел на хрупкую маленькую женщину, которая взвалила на себя ответственность за убийц всего мира.

– Мир не висит на плечах одной лишь Киры Вергасовой, – произнес он. – Ты не в силах предотвратить все убийства. И это не твоя работа, не твои обязанности, не твой крест и не твоя роль, не твой смысл жизни.

Кира подняла на него глаза. В темноте они сияли ярче звезд, и Григорий знал почему.

– Моя. В этом случае моя, – прошептала она тихо, чтобы голос не сбился и не обнаружилось, что она едва не плачет. – Я положила большую часть своей жизни на то, чтобы научиться в несущественных на первый взгляд поступках, действиях, в едва уловимых намеках угадывать преступника. Определять того, кто способен убивать. Угадать убийцу еще тогда, когда он сам не знает, что встал на кривую дорожку злодеяний. И вот конкретный случай, когда надо это сделать, а я не могу.

– Кира! Ну это совсем бред! Ну что ты на себя взвалила? Что придумала? – Самбуров склонил голову набок, будто не веря в реальность ее моральных терзаний. – Люди не делают психологический медосмотр. А ты не сидишь на проверке этих анализов или тестов… Как правильно? Ты не пропустила убийцу, не разобрав патологию в его медицинской карте. Убийство совершил человек, которого мы знать не знаем. Так что не вали на себя все подряд. Убийцей может оказаться кто угодно, и фиг определишь с первого взгляда, у кого в котелке перемкнуло.

– Можно. За сотню метров можно определить преступника по повадкам, по жестам. Потребность в силе и власти видна сразу. И жертву тоже легко увидеть. Нескоординированность движений, несобранность, нервная сутулость. Даже есть такое понятие «походка простофили», в простонародье – лоха. А у нас, Гриша, серийник. – Кира закусила губу и отвела взор. – Он убьет еще раз. И полиция приедет тогда, когда уже ничего поделать будет нельзя. Позже нужного времени. А сейчас еще можно остановить убийцу. У нас уже есть труп, есть убийца, у которого «перемкнуло котелок». Он уже хотел что-то сказать этим убийством, есть демонстрация и посыл. То есть я сижу на анализах, провожу тест и не могу определить убийцу.

– Нет! Все не так! – завопил Самбуров. – Как ты любишь говорить? Ты путаешь причину и следствие. Убийца анализы не сдал и тесты не проходил, – жестко и твердо пояснил Самбуров. – Его вообще нет в комнате с теми, кого ты наблюдаешь. Так что и вины твоей нет. И больше, чем ты сделала, ты сделать не можешь.

Бесчувственного, очерствевшего за годы службы и лицезрения людских пороков подполковника Самбурова не мучила совесть. Его спасала твердая уверенность, что он делает все возможное, делает максимум того, что может сделать человек. И это давало ему спокойствие и здоровый ночной сон. Он бы и стоя спокойно уснул, потому что частенько валился от усталости по долгу этой чертовой службы.

Кирины демоны имели более тонкую организацию, как и она сама. Приказам начальства не подчинялись.

– Даже если завтра появится еще один труп, виновен в убийстве будет тот, кто его совершил, а не тот, кто пытается найти один камешек на целом пляже. Он убивает – мы его ищем. Мы его найдем и поймаем, тем самым остановив убийства и предотвратив смерти тех, кого он еще собирается убить. Убийца понесет наказание. Все! Пусть твой демиург заткнется и перестанет тебя терзать!

– Иначе ты открутишь ему уши? – уточнила Кира.

– Иначе я разорву его на кусочки и закопаю на этом самом пляже.

Кира плескалась в душе. Кажется, уже с полчаса. За полгода отношений Самбуров так и не определился, это у нее тщательное наведение чистоты или любовь к плесканию в воде. Он закрыл темными шторами всю панорамную стену номера, оставив открытой дверь, ведущую на террасу. Лишь легкая шелковая занавеска колыхалась от морского бриза. Яркая белая луна висела над темным морем.

Самбуров, откинув голову на подушку, прикрыл глаза. В темноте полыхали яркие пятна. Огни фар все еще летели на него по ночной трассе. Он заснул. Холодная и трясущаяся Кира скользнула под одеяло в его объятия.

– Сказал бы, как змейка, но больше похожа на мокрого котенка, – улыбнулся он, подминая ее маленькое тело под себя. – Ты в ледяной воде, что ли, мылась? Вроде горячая была?

– Какие-то там йоги применяют ледяной душ как терапию для раскрытия когнитивных способностей, воспарения над реальностью и обновлением взгляда на ситуацию.

– У-у-у! – промычал он. – Вот оно что. Ну йоги наверняка воспарят от ледяной воды. А у тебя даже крошечный выход за рамки «вкусно, тепло и уютно» отключает твой мыслительный процесс напрочь. – Григорий тихо засмеялся, шаря своими большими руками по ее телу в попытке согреть. – Вольцев мне кресло твое из Управления чуть на крышу не упихал. Потому что девочке нужны комфортные условия, чтобы качественно думать.

– Нет, не раскрываются когнитивные способности, – призналась Кира, стуча зубами. – Холодная вода – не мое.

Самбуров тихо засмеялся. Заснула она, только когда согрелась. В его объятиях ее демоны отступали.