Текст книги "Императрица Мария Федоровна"

Часть IV
Эмиграция. Мальта. Англия. Дания (1919–1928)

Глава первая
«Сердце разрывается покидать любимую страну…». Мальта

Угрожающие известия о приближении к Крыму большевистских войск и необходимости в связи с этим немедленного отъезда из Крыма императрица Мария Федоровна получила с английского корабля, стоявшего на Ялтинском рейде, 7 апреля 1919 года. В этот день она записала в дневнике: «7 апреля. День рождения любимой Ксении! Боже, спаси и сохрани ее! Сегодня два года, как мы приехали сюда, и вот я до сих пор нахожусь здесь! Тогда-то я думала, что проведу в этих краях несколько месяцев, а потом смогу вернуться домой в Петербург». Необходимость внезапного отъезда подействовала на императрицу удручающе: «Я пребывала в полном смятении из-за того, что вот так внезапно нас, словно преступников, вынуждают сниматься с места».

Когда Мария Федоровна с близкими ей людьми прибыли из Ай– Тодора в Дюльбер, где проживали великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, там уже никого не было. «Пришлось нам спуститься вниз, на пляж Юсуповых, куда вместе с нами прибыла Ксения. Бедная ужасно плакала. Мы направились к небольшому английскому пароходу, который доставил нас на борт громадного красавца “Мальборо”».

В тот же день, 7 апреля 1919 года «Мальборо» снялся с якоря и взял курс на Ялту. Ялтинский берег вызвал у Марии Федоровны тяжелые воспоминания, связанные со смертью в Ливадии в октябре 1894 года ее любимого мужа. «…В последний раз я покидала это любимое место с нестерпимой болью в сердце от невосполнимой потери моего благословленного, обожаемого Саши…

Сейчас я тоже испытываю тяжелые, но к тому же еще и горькие чувства из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей! Все это так возмущает меня, ведь я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Жаль! Но раз уж Господь допустил такое, мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим».

Императрица Мария Федоровна на борту английского корабля «Мальборо» покидает Россию Апрель 1919 года

Обстановка в Ялте была связана с необходимостью взять на борт новую волну беженцев. Мария Федоровна заявила капитану Джонстону, что отправиться из Ялты только тогда, «когда будут эвакуированы все желающие уехать из Ялты и ее окрестностей».

Она с возмущением узнала, что французы не прислали ни одного корабля и не сделали ничего, чтобы помочь желающим уехать.

Вместе с Марией Федоровной из Крыма на «Мальборо» уезжали: великая княгиня Ксения Александровна с сыновьями, чета Юсуповых (старшие), Феликс Юсупов с женой Ириной и маленькой дочерью, княгиня Оболенская, адмирал Вяземский с супругой, графиня Менгден, фрейлина императрицы, мадмуазель Евреинова, фрейлина великой княгини Ксении Александровны, генерал Фогель, генерал Шателен с супругой и с ребенком, князь Орбелиани, графиня Фиерсон, а также горничные и слуги императрицы. Всего семьдесят человек.

В девять часов утра 11 апреля «Мальборо» вышел из Ялты и взял курс на Константинополь. В черном закрытом пальто, черной шляпе с любимой собачкой на руках стояла императрица и молча смотрела вдаль. «У меня сердце разрывалось при виде того, что этот прекрасный берег мало-помалу скрывается за плотной пеленой тумана и наконец исчез с нею с наших глаз навсегда».

Как вспоминали современники, Мария Федоровна еще долго смотрела на этот берег через бинокль, который по ее просьбе держала у ее глаз внучка Ирина Юсупова.

В тот момент из ялтинской бухты отходил другой военный корабль. Выстроившиеся на палубе русские офицеры громким воинским приветствием отдали честь вдовствующей императрице.

«Корабль, – записала императрица в дневнике, – прошел в непосредственной близости от нас в полнейшей тишине, которую внезапно нарушили громкие звуки “ура”, не смолкавшие до тех пор, пока мы могли слышать их. Этот эпизод, в равной мере красивый и печальный, тронул меня до глубины души!»

12 апреля «Мальборо» встал на якорь у Принцевых островов. Взору пассажиров предстала картина невероятного скопления судов, наполненных несчастными изгнанниками из России. Как позже рассказали императрице крымские узники Соня и Bepa Орбелиани, их корабль был так переполнен людьми, что на нем невозможно было находиться. Была жуткая давка. Так несчастные русские люди покидали свою несчастную родину, оккупированную врагами.

13 апреля 1919 года «Мальборо» подошел к Константинополю. Было Вербное воскресенье. «Поднялась рано. Потом отслужили красивую службу, английский священник очень хорошо говорил о Вербном воскресенье, матросы пели, после чего исполнили оба наших гимна так волнительно было услышать их вновь. Их играют каждое утро при подъеме флага, и в первый раз я так растрогалась, что не могла сдержать слез».

В Константинополь вместе с Марией Федоровной прибыло девятнадцать членов императорской семьи, 23 близких семье людей из представителей придворной аристократии и 42 человека прислуги. Все прибывшие делились на две группы. Группа, которая находилась при императрице, и группа, состоящая из лиц, близких великим князьям Николаю Николаевичу и Петру Николаевичу и их женам.

Из-за опасности попасть в минные поля, пароходы с беженцами не осмелились сразу войти в Босфор и качались у константинопольской бухты около двенадцати часов. В Константинополе, как явствует из донесений датского посольства в Константинополе в МИД Дании, отложившихся в датских архивах, английскими военными властями и командиром «Мальборо» были приняты все меры для обеспечения безопасности императрицы Марии Федоровны, великого князя Николая Николаевича, а также всех лиц их сопровождавших. Датские дипломатические службы, аккредитованные в столицах европейских государств, в телеграммах, направленных в те дни в адрес датского МИДа, особо выделяли тот факт, что Мария Федоровна отказывалась верить тому, что царь и его семья убиты.

Часть беженцев с парохода “Princess Anna” смогла сойти на берег и осмотреть город, другая оставалась на яхте “Sagitta”, которая служила им своего рода гостиницей. Позже известный русский артист Александр Вертинский с горечью напишет в своих воспоминаниях: «Я сошел с парохода в Константинополь. В эмиграцию. В добровольное изгнание. В долгую горькую тоску.

Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику далеких стран, все, что я видел, всем чем восхищался – я отдаю за один, самый пасмурный, самый дождливый и заплаканный день у себя на Родине».

Мария Федоровна не покинула «Мальборо» и все дни находилась на борту судна.

Как свидетельствуют дневниковые записи императрицы и другие документы того времени, Мария Федоровна не хотела, чтобы группа, сопровождавшая великих князей, следовала за ней и дальше.

«Императрица Мария предполагает посетить Англию, а затем отправиться жить в Данию. Ее непосредственные передвижения усложняются тем фактом, что она не желает, чтобы двое великих князей и их группа, насчитывавшаяся 28 человек, сопровождала ее на Мальту», – говорилось в одной из телеграмм, отправленных из Константинополя в Лондон. Императрица знала настроения, царившие в английском правительстве в отношении русских беженцев, и понимала, что и ее приезд в Англию, даже если она ехала к родной сестре, не является желательным для многих в этой стране.

С другой стороны, она все еще находилась под впечатлением того факта, с которым она столкнулась в Крыму во время вынужденного отъезда из Крыма. Об этом она подробно написала в своем дневнике. Посадка на корабль «Мальборо» происходила в Дюльбере, там, где жили великие князья. Мария Федоровна и ее близкие в силу обстоятельств попали на корабль последними и к глубокому удивлению обнаружили, что «дюльберовцы», прибывшие на корабль первыми, расположились в лучших каютах, не посчитавшись с остальными крымскими беженцами. Она, видимо, не могла этого понять.

16 апреля Мария Федоровна записала в дневнике: «…в последний раз позавтракали с “дюльберцами”, которые наконец-то покидают нас вместе со всем своим многочисленным окружением и отправляются в Италию на борту “Лорда Нельсона” с адмиралом Сеймуром».

Между тем Британское Министерство внутренних и иностранных дел в те дни решало вопрос о том, кому из пассажиров «Мальборо» будет предоставлена британская виза, а кому нет. Правительство Ллойд-Джорджа еще в 1917 году отказала императору Николаю II в предоставлении убежища в Англии, а в либеральных общественных кругах превалировали настроения против оказания помощи русской аристократии.

И хотя великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич имели намерения задержаться в Константинополе, им по решению англичан через два дня был предоставлен линкор «Лорд Нельсон», на котором они отплыли в Геную. Жены князей были сестрами королевы Елены (черногорской принцессы), супруги короля Италии – Виктора Эммануила.

14—16 апреля, когда «Мальборо» стоял на рейде Константинополя, как и другие суда, разместившие у себя часть русских беженцев, Мария Федоровна приняла многих из них. Она по-прежнему оставалась центром притяжения всех, кому нужны были утешения и поддержка. Ее посетили: Толстая с двумя детьми, поведавшая императрице страшную историю, которую ей пришлось пережить накануне отъезда… «… Ее бедного младшего сына эти негодяи большевики взяли в плен и держали взаперти одиннадцать дней, а несчастная мать даже предположить не могла, где он находится. В конце концов, некий аноним предложил ей заплатить один миллион рублей, – и тогда эти гнусные мерзавцы отпустили бы его, но, слава Богу, мальчику удалось бежать без всякого выкупа».

Чета Пантелеевых, находившаяся вместе с императрицей в Крыму, потеряли в России единственного сына. Красное колесо прошло по многим семьям. Сотрудник Красного Креста Траубенберг рассказал Марии Федоровне о гибели своего также единственного сына.

«После завтрака я приняла еще митрополита Платона, которого французы изгнали из Одессы. Они вели себя подло по отношению к бедняжкам беженцам и всем русским, по несчастью оказавшиеся на их кораблях: им не давали ни еды, ни питья, и даже не разрешали сойти здесь на берег» – записала императрица в дневнике.

В Страстную субботу пароход “Bermudion” с беженцами на борту покинул Константинополь и взял курс на Мальту. На всех пассажиров кают не хватило. По воспоминаниям княгини Л.Л. Васильчиковой, находившиеся на борту “Bermudion” «некоторые спали в гамаках в трюме, другие – прислонившись к своему багажу на палубе; некоторые проводили день на воздухе, другие играли в карты внизу. Трудно было представить большего смешения разного рода людей и разнообразных положений. Мужья, бывшие жены и будущие жены были скучены со своими предшественниками и заместителями».

Прибытие вдовствующей императрицы 2 0 апреля на Мальту совпало с днем Святой Пасхи. «В одиннадцать часов отслужили службу, священник прочел проповедь. И все же, по крайней мере, хоть как-то отметили этот день».

Чем ближе пароход подходил к Мальте, тем качка становилась сильнее, и, наконец, разразился настоящий шторм. Палуба заливалась волнами, пароход то лежал на боку, то подбрасывался на воздухе.

В 4½ [часа] показалась Мальта, громадный корабль через узкий проход к порту, битком забитый судами, с трудом развернувшись между ними на 180°, не бросая якоря, пришвартовался к двум якорным бочкам.

«Только что прибыли сюда, – сообщала Мария Федоровна сестре Аликс, – все хорошо. Сердце разрывается покидать любимую страну. Счастлива получить два твоих милых письма и одно от милого Вальдемара. Тысяча благодарностей. Останемся здесь на пару дней. Новости передам с Мальты. Люблю Вас всех. Сестра Дагмар».

Императрица надеялась, что из Константинополя она на линкоре «Мальборо» отправится прямо в Англию. Однако, как выяснилось, согласно приказу из Лондона, Мария Федоровна должна была пересесть с «Мальборо» на другое судно «Лорд Нельсон», которое, вернувшись из Италии, направился бы вместе с императрицей в Лондон.

Узнав об этом, императрица послала королю Георгу V телеграмму, в которой просила его разрешения после прибытия на Мальту, остаться на борту «Мальборо» и на этом же корабле отправиться в Англию.

Английский король ответил, что он не может исполнить просьбу ввиду того, что «Лорд Нельсон» должен вернуться в Англию немедленно, а «Мальборо» настоятельно «необходим для операций на Черном море». В связи с этим, «он чувствовал себя обязанным утвердить нынешний порядок».

Мария Федоровна в своем дневнике от 23 апреля 1919 года следующим образом прокомментировала сложившуюся ситуацию: «…Получила телеграмму от Джорджи (Георг V – Ю.К.), – он доволен, что я согласилась продолжать путь на борту “Лорда Нельсона”, что я ни в коем случае не предполагала делать. Напротив, я просила его дать мне возможность остаться на “Мальборо”. Это весьма неприятно и досадно. Бедняжка капитан Джонстон и его офицеры так надеялись вернуться домой».

Перегрузка багажа с «Мальборо», по-видимому, представлялось для императрицы сложным и, вероятно, даже опасным мероприятием. Романовым, покинувшим Крым, удалось в последний момент вывезти часть тех фамильных сокровищ – драгоценностей, картины, антикварных вещей, – которые в дальнейшем в годы эмиграции дали им возможность хоть как-то устроить свое будущее в разных странах мира.

Багаж с сундуками и коробками, который был погружен на «Мальборо» и принадлежал всем беженцам, насчитывал семьсот мест. Багаж императрицы и группы лиц, близких ей (исключая великих князей и их жен, которые в Константинополе вынуждены были перейти на корабль «Лорд Нельсон») заключал в себе ценнейшие вещи, принадлежавшие русской аристократии. Среди этих лиц были князь и княгиня Юсуповы – Сумароковы – Эльстон, княгиня Е.Н. Оболенская, фрейлина императрицы, дочь генерал-адъютанта Н.Н. Оболенского; князь и княгиня Вяземские; князь и княгиня Долгорукие, и князь и княгиня Орловы и другие.

По оценке английского историка Кларка стоимость фамильных драгоценностей, посуды и картин всех лиц, находившихся на борту “Marlborough” по ценам 1990 года была приблизительно равна двадцати миллионам фунтов.

21 апреля в девять часов императрица прибыла на мальтийский берег. «В десять часов нам предстояло сойти на берег. Я успела сфотографировать капитана и всех офицеров, после чего мы трогательно попрощались с нашими попутчиками Юсуповыми, Ершовой, Менгденами, семьей Шателена и Орловыми, которые будут жить здесь в городе. Я попрощалась со всеми офицерами и поблагодарила их за огромную доброту, после чего отбыла вместе с капитаном…»

На борт «Мальборо», чтобы поприветствовать вдовствующую императрицу, поднялись губернатор острова Мальта, лорд Метьюен и его супруга.

Это был второй визит императрицы на остров. Первый состоялся в 1912 году. Теперь эта была другая Мальта. В 1919 году остров сделался укрепленной базой, одним из важных стратегических баз британских войск в Средиземноморье.

Прибытие императрицы было обставлено с соблюдением всех норм безопасности военного времени. «Мы проплыли за доками, чтобы не видеть людей, что мне показалось несколько странным».

Как гости императора и его семьи, Мария Федоровна и ее дочь Ксения с сыновьями была размещена во дворце Сан-Антонио. Дворец был окружен прекрасным садом, поражавшим роскошной растительностью и прятавшимся за высокими, ослепительными по своей белизне, стенами. Это было поистине райское место. «Мы вошли в сад – это одно из самых красивых мест, какие можно себе только представить, воистину земной рай. Дети были восхищены». «…Нас встретили лорд и леди Метьюен, они провели нас в наши комнаты наверху, так красиво убранные ею самой. Возникла весьма забавная ситуация, когда мы вошли в помещение, где предстояло жить мальчикам, и увидели там малюсенькие детские кроватки. Хозяева думали, что они еще малыши, и мы чуть не умерли со смеху, глядя на реакцию л[орда] и л[еди] Метьюен, когда они в тот момент увидели больших ребят!»

На Мальту между тем пребывали новые корабли с беженцами из России. По просьбе Марии Федоровны они были размещены в гостиницах. Мальтийцы очень радушно приняли русских беженцев. «Все, что можно было сделать, чтобы скрасить тяготы изгнания и сделать наше пребывание на Мальте приятным, – отмечала княгиня Л.Л. Васильчикова, – было ими придумано. Нам не только показывали и матчи, и лодочные гонки, и турниры, но мы постоянно приглашались в их дома».

Одна часть беженцев, финансовые возможности которой были ограничены, была размещена в офицерских казармах в Слиме и жила за счет средств, выделенных английским правительством. Другая – та, которая располагала какими-то деньгами, размещалась в мальтийских гостиницах.

Прибывших русских людей объединило общее несчастье – потеря Родины. «“Недавно богатые” и “недавно обедневшие”, “демократия” и “аристократия”, – писала княгиня Васильчикова, – показывали примерное единение, как во времена перехода, так и на Мальте, что производило самое благоприятное впечатление на англичан… им нравилось мужество и юмор, с которыми русские беженцы переносили свои беды».

Со своей стороны русские платили мальтийцам и англичанам глубокой благодарностью за все, что они делали, чтобы облегчить их участь на чужбине. Беженцы регулярно посещали святые места Валетты. Среди них были: главная церковь Мальтийского ордена собор Святого Иоанна, английская и греческая церковь. Пышность и великолепие служб на Мальте можно было сравнить только с Римом. Вечный колокольный звон напоминал Москву.

25 апреля императрица была торжественно принята во дворце губернатора. Хозяева показали ей дворец и его музей – собрание карет и старинного оружия. 26 апреля состоялась встреча Марии Федоровны с архиепископом Мальтийским.

Некоторое время вдовствующая императрица оставалась в Джорджио, а в последние числа апреля, непосредственно перед своим отъездом в Англию, она посетила Слимские казармы, где «…В весьма комфортных условиях разместилось все наше общество, так что я имела счастье увидеть всех, а также попрощаться с ними…

Я встретила здесь столько знакомых и весь цвет петербургского общества…, встреча оказалась такой трогательной и сердечной, что многие расплакались».

29 апреля был последним днем пребывания императрицы на Мальте. Она встретилась со всеми дорогими и близкими людьми, с которыми она разделила свое крымское заточение. В день отъезда 29 апреля «…Совсем ранним утром ко мне зашла попрощаться Апрак[сина], поскольку она решила вместе с Юсуповыми ехать в Рим. Она была очень огорчена, бедняжка. Затем я приняла дорогого настоятеля, очень взволнованного; он пожелал мне всего наилучшего и с уверенностью говорил о том, что с Россией и с нами все будет снова хорошо. Затем я еще в последний раз вышла в сад и попрощалась с замечательным садовником… К завтраку были Орбелиани, Юсуповы, Ирина с Феликсом, а также Инна Мальцева с мужем, с которыми мы попрощались. В два часа [дня] мы с огромным огорчением покинули это прелестное место, где нам было так хорошо и покойно. Потом мы с Ксенией выехали в порт, где нас ждали лорд и леди Метьюен…

Еще мы встретились там с Ферзенами, Денами и многими другими изгнанниками, с которыми тоже попрощались. Печальным выдалось это прощание. Ведь никто не знает, где и когда мы встретимся вновь».

Сопровождали Марию Федоровну в Англию, кроме дочери Ксении с сыновьями, семья Менгденов, Лоло с двумя маленькими девочками, Софией и Ольгой, г-жа Ершова, Шателен с женой и маленьким сыном, София Дм[итриевна] Евреинова, Орбелиани, Вяземский с женой и Фогель.

Через день после отъезда Марии Федоровны «Мальборо» посетили князь Юсупов и адмирал князь Вяземский. От имени императрицы и великих князей и других лиц, находящихся на корабле, они принесли 125 фунтов для раздачи 135 членам команды, включая коков, которые «так эффективно и радостно следили за нуждами императорской стороны».

29 апреля английский адмирал Вертело доставил императору на борт «Лорда Нельсона», где она была встречена его капитаном Уильямсом. «Лорд Нельсон» поднял якорь и покинул Мальту и взял курс на Англию, где императрицу ждала ее родная сестра Александра, королева Англии.

Глава вторая
«Лишь горькие чувства посетили меня, все так изменилось, стало coвceм по-другому…». Лондон

8 мая 1919 года в сопровождении близких родственников и верных друзей императрица Мария Федоровна на английском судне «Лорд Нельсон» направилась в Англию, где ее ждала родная сестра английская королева Александра.

Приезд императрицы на английскую землю был опутан завесой секретности. Лондонская полиция сделала все, чтобы это событие прошло как можно незаметнее. Императрица сошла с корабля в Портсмуте, где ее уже ожидала сестра Александра. По воспоминаниям лейб-казака императрицы Т. Ящика пока корабль причаливал к пристани две сестры «ходили туда и обратно – вдоль пристани и по палубе – и говорили, не умолкая, как две нетерпеливые школьницы».

Специальный поезд доставил их в Лондон, где на перроне собралась толпа их родственников, друзей и приближенных. Были приняты беспрецедентные меры безопасности. Офицеры полиции останавливали каждого, кто появлялся на перроне и каждый встречающий должен был назвать свое имя.

Две сестры Дагмар (императрица Мария Федоровна) и Александра (английская королева)

«Встреча напоминала прежние времена, – вспоминала великая княгиня Мария Павловна-младшая, – но какая это была разница! И в помине не было блеска и суеты, ни хотя бы формального радушия». Среди встречающих русскую императрицу – король и королева Англии с семейством и приближенные, которые стояли поодаль. Никакой людской толпы. Тихо и пусто. Легко можно было понять, что встречающие были растеряны и испытывали смешанные чувства. Мария Федоровна была одета в строгого покроя костюм, на голове ее была шляпа, отделанная блестками, вокруг шеи горжетка. По воспоминаниям Марии Павловны: «Она не казалась нервной или расстроенной, была совершенно спокойной, выдержанна и даже улыбалась».

Императрица со своей прислугой поселилась в Мальборо-Хаусе, где жила и ее сестра. С детства они питали друг к другу нежные чувства, и теперь им было о чем поговорить. В тяжелые для Марии Федоровны времена почти ежедневно она писала Аликс длинные письма, в которых рассказывала о своих горестных переживаниях и всегда с нетерпением ждала ответных сестринских писем, которые были для нее большой моральной поддержкой. Теперь они были вместе. Обе императрицы выглядели моложе своих лет. Александра оставалась, как и в молодости, блондинкой, а Мария Федоровна шатенкой. Обе сестры были невысокого роста, скорее худые и очень подвижные, даже легкие, несмотря на годы. Марии Федоровне было уже 72, а Александра была старше на три года. Скоро стало, однако, ясно, что за эти годы они стали другими. Они чувствовали большую неудовлетворенность собою и друг другом.

Более пятидесяти каждая из них жила своей жизнью, в разных непохожих странах, в разном семейном и общественном положении. Счастливая семейная жизнь с обожаемым «Сашей» – у Марии Федоровны и несчастливая жизнь у Александры, муж которой Берти, находясь на престоле, не брезговал ни картежными играми, ни женщинами.

«День за днем, оставаясь с глазу на глаз, – отмечала княгиня Мария Павловна, – две дамы почтенных лет не могли не понимать, что, даже побеждая возраст и не позволяя себе выглядеть дряхлыми, они старые, измученные жизнью женщины и общего у них очень мало – только возраст». Марию Федоровну постоянно мучил один вопрос, почему сын Александры – король Англии Георг V – не сделал все от него зависящее, чтобы спасти ее «бедного Ники». Она не высказывала вслух свои мысли, но ее сестра, хорошо знавшая Минни, читала этот вопрос в ее глазах.

С одной стороны, обе сестры были привязаны друг к другу, с другой – они чувствовали изо дня в день несогласие между собой. Подойдя к последнему возрастному рубежу – старости, которую они обе боялись, они почувствовали и ту пропасть, которая за годы возникла между ними.

Они обе задавали себе вопрос, почему они раздражены и почему у них обеих так изменились характеры. Несогласие портило настроение и столько лет длившаяся романтическая связь грозила оборваться.

Лондонские встречи были для Марии Федоровны волнующими. Ей пришлось встретиться с разными людьми, как русского, так и иностранного происхождения. Среди них были и те, кто вызывал чувство негодования и протеста. В том числе и бывший английский посол в России Бьюкенен, который, по словам императрицы во время встречи с ней в Лондоне, в церкви на панихиде по павшим на войне, чувствовал большую неловкость, и Набоков, который оказал давление на Михаила Александровича во время оформления акта об отречении.

12/29 апреля 1919 года Марию Федоровну посетил английский генерал Вильямс. «Приняла лорда Вильямса, – писала она, – который все время находился в Ставке при моем любимом Ники, и которого я видела в последний раз в тот тяжелый день в Могилеве (день после отречения Николая II – Ю.К.). Мы говорили с ним о тех ужасах, которые произошли после той нашей встречи».

Находясь в Лондоне, Мария Федоровна стала получать подтверждения страшных известий о расстреле в Петрограде четырех великих князей – великого князя Николая Михайловича, великого князя Павла Александровича, великого князя Дмитрия Константиновича, великого князя Георгия Михайловича, а также о гибели Эллы – великой княгини Елизаветы Федоровны, которая в ночь с 17 на 18 июля 1918 года была сброшена заживо в нижнюю селимскую шахту под Алапаевском. Вместе с Елизаветой Федоровной были убиты: великие князья: Сергей Михайлович, Константин Константинович Романов (младший), Игорь Константинович, Иоанн Константинович, князь Владимир Палей (сын княжны Ольги Палей и великого князя Павла Александровича) и крестная сестра Елизаветы Федоровны – Варвара Яковлева.

Болью отозвалось в сердце Марии Федоровны также сообщение о смерти фрейлины императрицы Александры Федоровны – графини Гендриковой Анастасии Васильевны и гоф-лектрисы Шнейдер Екатерины Адольфовны, которые добровольно последовали за царской семьей в сибирскую ссылку. 4 сентября 1918 года обе они в группе заложников были расстреляны в окрестностях Перми. Их останки были обнаружены русскими офицерами и захоронены по христианскому обряду на местном кладбище.

Не принесли утешения Марии Федоровне и посещения церковных служб в русской и греческой церквах Лондона. Из дневниковых записей императрицы. «1½8 апреля 1919 года службу служил молодой священник из Канады, который не упомянул никого из нашей семьи и даже не дал мне просфору, что было очень неприятно. 25 мая 1919 года…лишь горькие чувства посетили меня все так изменилось, стало совсем по другому: никто не молится за кого-нибудь из нашей сем[ьи]… у меня на весь день испортилось настроение, только песнопения, все такие же красивые, успокаивают душу.

Пребывание в Англии длилось все лето. Для Марии Федоровны это были трудные дни, как и раньше не было никаких достоверных сведений о судьбе ее сыновей и хотя ее английские родственники: сестра Александра, ее дети и внуки в том числе, Виктория, король Георг (Джорджи) и его супруга Мэй выказывали ей свое расположение, она в Англии часто чувствовала себя униженной и даже оскорбленной. Так 5/23 июня 1919 года она сделала следующую запись в своем дневнике: «Поднялась рано, побыла у Аликс, затем пришли Долгор[укий] и Вязем[ский] и показали мне дурацкую статью в газете, где сообщалось, что некий полковник Веджвуд в Палате общин обратился к членам палаты с вопросом, что может означать тот факт, что я принимаю у себя русских офицеров. Этот негодяй перешел все границы приличия – разве ему или кому-либо другому может быть какое-либо дело до того, с кем я встречаюсь или чем я занимаюсь. Какая наглость! Однако один член Палаты общин, присутствовавший на заседании, отпарировал ему. Многие зааплодировали, чем отрезвили его».

По-видимому, в то время Марии Федоровне не было еще известно, что предложение о предоставлении убежища в Англии Николаю II и его семье стало достоянием гласности уже к началу 1917 года. Однако английская пресса и левая часть английской Палаты общин отреагировала на этот факт отрицательно. 10 апреля 1917 года Георг V дал указание личному секретарю, лорду Стэнфорхэму, ссылаясь на негативное отношение общественности, предложить премьер-министру информировать Временное правительство России, что правительство Англии вынуждено взять свое предложение обратно.

Тяжелым оказалось для императрицы присутствие 19 июля 1919 года на так называемом «Параде мира», когда, находясь у Букингемского дворце вместе со своей сестрой Александрой, они встретились с офицерами Гренадерского полка. Мария Федоровна не смогла тогда сдержать слезы. «Это было для меня в высшей степени неприятно, так как я в первый раз не сумела сдержать эмоций и именно в тот момент, когда все вокруг радовались возвращению гренадером с войны. Аликс, как всегда, все прекрасно поняла и отнеслась ко мне с участием».

Императрица наблюдала парадное шествие войск с глубоким страданием, которое разрывало ей душу. «Парадное шествие начали американцы с генералом Першингом – все союзные войска, исключая наших!» О вкладе России в войну никто не говорил. Британские войска на параде мира в Лондоне возглавлял генерал Д. Хейк. Францию представляли генералы Фош и Жофр.

29 июля Мария Федоровна присутствовала в церкви на поминальной службе по пятерым великим князьям: Павлу Александровичу, Дмитрию Михайловичу, Николаю Михайловичу и Сергею Константиновичу. «Уже шесть месяцев, как их расстреляли! Печаль, одна печаль!»

1 августа 1919 года в греческой церкви состоялась панихида по всем павшим на войне. «В большом здании было полным-полно народу, из англичан присутствовал лишь один Бьюкенен. Хор, состоящий только из офицеров, пел бесподобно… Служба была красивая и торжественная…С какой страшной горечью и печалью я думала об огромном количестве безвинных людей, воевавших вместе с союзниками и отдавших в эти четыре года войны свои жизни за Отечество. Теперь этот факт совершенно игнорируют и не предают этому никакого значения. России больше не существует…»

Находясь в Англии в состоянии постоянного нездоровья и возникавшей часто меланхолии и уныния, она возвращалась к мысли о своих пропавших сыновьях Николае и Михаиле и о своих любимых внуках. Сведения, поступавшие в тот период, не были столь противоречивы, как раньше. Уже все реже она слышала от кого-либо о том, что царская семья спасена и находится в безопасности под опекой какого-либо государства.

Великая княгиня Мария Павловна-младшая неоднократно посещавшая в Лондоне императрицу вместе со своим братом Дмитрием Павловичем, вспоминала: «…О сыновьях и внуках она (императрица – Ю.К.) говорила, как о здравствующих, ждала известий от них самих. Она твердо стояла на своем, и ее вера передавалась другим, полагавшим, что она располагает некими обнадеживающими свидетельствами. Рождались и ходили, обрастая все новыми подробностями, самые фантастические слухи. То, якобы из Сербии приехал офицер, встречавшийся там с другом, который собственными глазами видел императора. То объявлялся еще кто-то и доказательно убеждал, что царская семья спаслась, ее скрывают в своих недосягаемых сибирских скитах некие сектанты, она в безопасности. Потом их всех вдруг обнаруживали в Китае…или Индии.