Текст книги "Семейное положение – безвыходное"

– Спасибо, но не стоит – мне нужен отель «Амар Ятри Нивас», а до него рукой подать с того самого места.

– Я могу снова отнести вас на руках, если будет угодно, – то ли в шутку, то ли всерьёз предложил молодой человек.

Люся взглянула на него с интересом. На вид ему не было и тридцати лет, то есть, явно моложе, чем она сама. Но он был высок, статен и, по-видимому, обладал недюжинной силой. К тому же Люсин спаситель (или всё же вредитель?..) оказался весьма симпатичным парнем. Длиннющие чёрные ресницы, густая волнистая шевелюра, ямочка на щеке… «Какой красавец!» – с удивлением отметила она, внезапно смутившись и машинально поправив упавшую на лицо прядь волос. Молодой человек вдруг тоже почувствовал смущение и отвёл взгляд.

– На руках не надо, давайте лучше пройдёмся… – предложила Люся непринуждённым голосом.

– Хорошо, с удовольствием.

Они вышли из больницы.

– Как вас зовут? – спросила она и поймала себя на том, что в последнее время только и делает, что знакомится с новыми людьми. Подобное случалось с ней раньше разве что в период работы журналистом, но то было несколько лет назад.

– Яшрадж, – представился тот.

– Ой, это для меня очень сложно… – протянула она. – Не возражаете, если я стану звать просто «Яша», на русский манер?

С огромным изумлением она уловила в своём голосе кокетливые нотки. «Да что это со мной творится? – поразилась она. – И вообще, с какой стати мне звать его Яшей, если мы сейчас расстанемся и больше никогда не увидимся?»

Спустя пятнадцать минут с ещё большим удивлением она обнаружила, что они с Яшраджем сидят в кофейне «Коста Кофе» возле её отеля, пьют капучино и угощаются чизкейком!.. Она совсем не представляла, как такое могло случиться, – словно её загипнотизировали бездонные глаза молодого человека. Ей было приятно его внимание, и она старалась не думать о том, что он может проявлять заботу о ней только потому, что хочет загладить свою вину. Сейчас же голова её слегка кружилась – то ли от волнения, то ли от перенесённого удара об асфальт, а в животе порхал рой бабочек. Ей нравился молодой человек, сидящий напротив неё за столиком, и она изо всех сил старалась ему тоже понравиться.

Он уже рассказал вкратце о себе. Яшрадж был моделью, артистом и танцором. В настоящее время он выступал в ежевечернем танцевальном шоу в культурно-развлекательном центре «Калакрити».

– А что за шоу? – заинтересовалась Люся.

– Ну, что-то вроде мюзикла… История любви Шаха Джахана и Мумтаз.

– И кого ты там играешь?

– Шаха Джахана. – Он смущённо хмыкнул.

Люся расхохоталась:

– Не может быть!!!

– А что такого? – обиделся он. – Вы сомневаетесь в моих способностях?

– Нет, я не над этим смеюсь… Просто Шах Джахан – он же император. Он уже в годах, зрелый, величественный мужчина… Не обижайся, но по-моему, ты слишком юн для этой роли.

– Мне приклеивают бороду и усы, – улыбнулся Яшрадж. – Говорят, получаюсь очень даже ничего себе… Впрочем, если заинтересуетесь, можете прийти на представление и сами убедиться.

– Конечно, приду! – выпалила она без заминки. – А во сколько начало? Где находится «Калакрити»? Сколько стоит входной билет?

– Я запишу вам адрес центра и свой телефон. – Он принялся царапать что-то на салфетке. – Начало – в шесть часов вечера. Подъедете туда минут за пятнадцать до начала и позвоните мне, я вас проведу бесплатно. А то билеты не самые дешёвые.

– Ещё чего! – Люся попыталась сыграть независимую даму. – Я вполне могу купить билет, без проблем!

– Да вы поймите, каждый артист из нашего шоу раз в неделю может приводить на представление членов своей семьи или друзей. А ко мне уже сто лет никто не приходил! Одни друзья вечно заняты, другие танцуют со мной в этом же шоу, а родители живут в другом городе. Мне будет приятно, если я проведу вас – как свою гостью.

– Ну ладно. – Она благодарно улыбнулась ему. – Уговорил.

Яшрадж решил проводить Люсю до самых дверей отеля, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но не успели они, выйдя из кофейни, сделать и пары шагов, как лицо молодого человека омрачила тень. Впрочем, она быстро испарилась, и лицо его приняло преувеличенно приветливое выражение.

– Намасте! Намасте! – поприветствовал он пару женщин, которые шли им навстречу, нагруженные пакетами, – очевидно, шопинг был в самом разгаре. Первой на вид казалось около пятидесяти лет, вторая же, пожалуй, была даже моложе Яшраджа.

– Намасте, – отозвалась та, что постарше, окидывая Люсю рентгеновским взглядом и сурово переводя взгляд на Яшраджа.

Он что-то торопливо заговорил на хинди, будто оправдываясь. Девушке, казалось, вообще не было никакого дела ни до Люси, ни до её спутника – она стояла, потупив очи долу. Это дало возможность Люсе незаметно рассмотреть её. Девушка оказалась симпатягой, чуть полноватой, правда, но хорошенькой, свеженькой и сдобной, как только что испечённая булочка с корицей. Убедительные речи Яшраджа, по-видимому, не произвели на тётушку никакого впечатления; она снова вперила взгляд в Люсю и на ломаном английском произнесла:

– Здравствуйте… Какая страна вы?

– Россия, – ответила Люся.

Женщина продолжила допрос:

– Замужем? Дети?

– Да, у меня есть муж и дочь, – кивнула Люся, заметив краем глаза, как вытянулось лицо Яшраджа и с каким облегчением выдохнула тётушка.

– Берегите себя, – явно расслабившись, наставительно сказала она напоследок, поцокав языком. – Мотоцикл – опасность! Голова – боль!

– Спасибо… – растерянно поблагодарила Люся.

Подхватив свои шуршащие пакеты, парочка с достоинством удалилась, причём девушка так и не подняла глаз и даже не обернулась.

– Кто это? – озадаченно спросила Люся, когда женщины отошли на достаточное расстояние.

– Это… – Яшрадж смущённо потёр подбородок. – Это моя будущая тёща. И будущая жена. Свадьба в январе.

– Будущая жена? – ахнула Люся. – Ты собираешься жениться на этой славной девочке?! Но вы же с ней не обменялись ни словом, вы даже не взглянули друг на друга, не обнялись!

– Это Индия, – усмехнулся Яшрадж. – У нас не принято обниматься на людях… Тут вообще сложно увидеть на улице влюблённую пару. Ну, если они, конечно, не муж и жена. А мы с Анитой вживую виделись-то всего пару раз.

– У вас организованный брак? – догадалась Люся. Он кивнул.

– Конечно. Но я и сам не против жениться, она мне нравится.

– Понятно теперь, почему ты так растерялся, – сконфуженно пробормотала Люся. – Что они могли подумать, увидев нас вместе…

– Они успокоилась, услышав, что вы замужем… Кстати, это правда?

– Да, – кивнула она. – Дочке пять лет.

– Никогда бы не подумал… Вы выглядите… очень юной! – выпалил он и сам смутился своего порыва.

– Спасибо, Яша, – поблагодарила она. – Ну вот, мы уже пришли… Весьма мило с твоей стороны, что проводил. Надеюсь, увидимся вечером на шоу!

– Буду очень, очень, очень вас ждать! – воскликнул он, пожалуй, более горячо, чем следовало бы без пяти минут женатому человеку.

Миша, конечно же, разозлился. Люся знала, что силой он не станет увозить её в Матхуру, поэтому даже не старалась подобрать наиболее убедительные аргументы для своей задержки в Агре. Большинство её усилий было направлено сейчас на то, чтобы Миша не заметил рану у неё на голове. Она кое-как замаскировала всё своими длинными волосами и старалась не поворачиваться к Мише спиной во время разговора.

– Ладно, делай как знаешь… – бросил Миша сердито и продолжил упаковывать свои вещи. – В Каджурахо и Варанаси, как я понял, ты тоже не собираешься?

– Я приеду прямо в Дели, – пообещала Люся. – Созвонимся.

Он только обиженно фыркнул в ответ.

Культурно-развлекательный центр «Калакрити» произвёл на Люсю ошеломляющее впечатление. Это было огромное здание из красного камня, явно отстроенное недавно, но бережно воссоздающее архитектурный стиль эпохи Великих Моголов[24]24
  Великие Моголы – императорская династия, представители которой правили в Индии с VI по XIX век (Бабур, Хумаюн, Акбар, Джахангир, Шах-Джахан, Аурангзеб, Бахадур-шах, Джахандар-шах, Фаррук Сийяр, Мухаммед-шах, Ахмед-шах, Аламгир II, Шах Алам II, Акбар II, Бахадур-шах II).


[Закрыть]. Здание было обнесено внушительным забором; к тому же, чтобы попасть внутрь и припарковаться, необходимо было преодолеть кордон охраны. За забором было чисто, словно и не в Индии, – ни одной бумажки или соринки. Свежепостриженные газоны радовали глаз сочной мягкой травой. Изящные резные скамеечки и цветы в кадках дополняли картину. Люся обратила внимание на несколько туристических автобусов, из которых дружно вылезали иностранцы – европейцы и японцы. Очевидно, шоу пользовалось большой популярностью среди туристов.

Возле входа для зрителей возвышался огромный рекламный щит с фотографиями из шоу «MOHABBAT THE TAJ», что – Яшрадж объяснил ей – можно вольно перевести как «Тадж есть любовь». Люся застыла перед этим щитом, завороженно рассматривая фото. Глаза слепли от буйства красок на костюмах артистов… Да они и не выглядели артистами, а реально смотрелись жителями той эпохи: императоры, придворные музыканты и танцовщицы… А вот и Яшрадж! Люся не сразу узнала его в гриме, в расшитом золотом наряде, в чалме, украшенной драгоценностями, с усами и бородкой, но, приглядевшись, поняла – без сомнений, это именно он и есть. На заднем плане демонстрировалось три вида Тадж-Махала: при лунном свете, в рассветных лучах и в грозу. Люся настолько залюбовалась увиденным, что не сразу спохватилась – время-то идёт, Яшраджа не стоит срывать прямо перед спектаклем, давно пора было ему позвонить…

Он выскочил через пять минут из другой двери (видимо, то был вход для артистов), поманил Люсю за собой и подвёл к зрительскому входу, одновременно вложив в её ладонь пригласительный. Коротко что-то сказал билетёру, тот кивнул и жестом пригласил Люсю входить.

– Разберётесь сами, я написал там ваш ряд и место… Учтите, что фотографировать и снимать на видео во время спектакля запрещено. А мне пора бежать, извините, Люси-джи! – крикнул он, торопливо махнув на прощание рукой. – После шоу не уходите, ждите меня – увидимся!

«Калакрити» внутри оказался ещё более прекрасным, чем снаружи. На стенах всюду висели большие цветные фотографии со сценами из спектакля. Возле входа в зал стояли статуи ретивых коней и манекены в старинной индо-мусульманской одежде, изображающие Шаха Джахана и Мумтаз Махал. В центре холла продавали сувениры с изображениями артистов и Тадж-Махала, а также DVD с записью спектакля.

Сам зал тоже поражал великолепием – мягкие кресла, роскошный тёмно-красный занавес, ковры, шикарные люстры… Не успела Люся усесться на своё место в третьем ряду, как к ней подскочил служитель и, почтительно склонившись, подал бутылку воды и наушники.

– Вы можете включить дубляж, здесь десять языков на выбор, – объяснил он.

– А русский есть? – недоверчиво спросила Люся, и тот обрадовал её:

– Да, разумеется!

Это стало приятной неожиданностью – во всяком случае, теперь не придётся догадываться, о чём говорят (или поют?) артисты.

Зал постепенно наполнялся людьми, абсолютное большинство из которых было иностранцами. Кое-где Люся даже услышала обрывки русских фраз, но общаться ни с кем из соотечественников не хотелось. Ей было хорошо сейчас, совершенно одной, со своими мыслями и чувствами.

Представление захватило её с первых же секунд. Танцовщицы возникли буквально из-под пола – в сцене разверзлось отверстие, и артистки стали подниматься снизу на движущейся платформе, умудряясь исполнять при этом танцевальные па. Люся сообразила, что они исполняют классический стиль «муджра» – именно так назывался танец придворных танцовщиц и куртизанок Индии.

…И перед зрителями завертелась красивая и романтическая история императора, который так любил свою милую жену, что после её смерти построил прекраснейший мавзолей, который и поныне по праву считается одним из чудес света. Зная свою чувствительность, Люся, конечно, предполагала, что расплачется во время представления. В итоге она не просто пустила слезу – а, можно сказать, обревелась как дура. Невероятно печальный момент – когда только что овдовевший Шах Джахан неприкаянно бродил по ночному дворцу, и всюду ему мерещилась покойная жена, и всё это под грустную песню – трогал даже самое чёрствое сердце. На самом деле, актёры действительно очень убедительно сыграли любовь друг к другу, с нежностью и трепетом…

Танцовщицы и танцоры были прекрасны. От исполнителей же главных ролей – Шаха Джахана и Мумтаз – не требовалось песен и плясок, это не пристало столь высоким особам. Зато у каждого из них в роли было много текста. Люся невольно залюбовалась императорской четой и подумала, что артистов на эти роли выбирали чисто по внешним данным – оба высокие, стройные и привлекательные; девушка была абсолютно под стать красавцу Яшраджу. «Интересно, не ревнует ли его будущая жёнушка к партнёрше по спектаклю?» – мимоходом подумалось ей.

Костюмы поражали воображение. Артисты переодевались перед каждой новой сценой или танцем. Старинные наряды были воспроизведены детально – такие же богатые, сверкающие, роскошные и яркие. Радовали также детали интерьера, обстановка, мебель… Отдельные бытовые мелочи создавали полный эффект натуральности. Люсе особенно врезался в память момент, когда после намаза Шах Джахан поднялся с колен: в ту же секунду первый слуга свернул в трубочку и убрал за ним молельный коврик, а второй моментально подал туфли. Видеоряд на экране позади артистов тоже создавал дополнительный колорит.

Но самым прекрасным элементом шоу, несомненно, являлась миниатюрная копия мавзолея – белоснежный Тадж. Когда он появился словно бы из-под земли, вырастая на глазах, у Люси по коже забегали мурашки. Потрясающие лазерные эффекты позволяли увидеть Тадж-Махал в лунном освещении, на рассвете, при свете дня, в грозу и дождь – это не могло никого оставить равнодушным и привело в восторг даже тех, кто видел Тадж, что называется, «в натуре». Как было объявлено перед началом спектакля, строительство этой копии из настоящего белого мрамора заняло больше года. Вес мини-Таджа составлял четыре тонны, а высота – три метра; он поднимался из-под сцены на специальном лифте.

Единственная вещь, которая омрачала Люсин восторг и мешала полностью насладиться спектаклем, – это компания русских мужчин, сидевших прямо позади неё. Они вели себя, словно подростки, которые впервые пришли в кинотеатр на порнофильм. То есть самим вроде было отчаянно интересно, но при этом они демонстрировали напускное равнодушие или со смехом комментировали происходящее. Мужики начали ржать над бедолагой Яшраджем при первых же мгновениях его появления на сцене: ах, какой он расфуфыренный, да какой важный в этом наряде, наверное, воображает себя звездой Болливуда… Затем с парня они переключились на других артистов-мужчин. Прозвучало даже что-то вроде: «А этот так скрючился, как будто ему прищемили яйца!» Люся рассвирепела не на шутку и, обернувшись, громким шёпотом высказала всем этим идиотам, чтобы они имели хоть капельку уважения к чужому труду, к людям, которые сейчас развлекают их на сцене. Апофеозом её красноречия стала фраза:

– Вот вы сейчас ржёте, как придурки, но между тем ни один – НИ ОДИН! – из вас не способен построить Тадж-Махал в память о своей любимой.

Это их добило. Они пристыжённо уставились на сцену и не нарушали тишины до конца спектакля.

Завершала шоу патриотическая песня «Анокха Деш Индиа»[25]25
  Анокха Деш Индиа (Anokha Desh India) – буквально «невероятная страна Индия».


[Закрыть], заменяющая, по сути, финальный поклон, поскольку на сцене во время её исполнения поочередно появились все артисты. На финальных звуках песни в зал с потолка полетели воздушные шарики с символикой театра. Люся отбила себе все ладоши, хлопая, а потом с удивлением обнаружила, что всё это время наушники с дубляжом пролежали у неё на коленях.

«Как такое может быть? – поразилась она. – Я же не знаю хинди, но поняла всё, всё – от первой до последней фразы!» Иначе чем чудом (или чутьём сердца?) объяснить это было невозможно…

После шоу все желающие могли за умеренную плату сфотографироваться с исполнителями главных ролей на фоне мини-Таджа и через пять минут получить готовый отпечатанный снимок. Шах Джахан и Мумтаз вышли к зрителям, всё ещё облачённые в свои нарядные костюмы, однако Яшрадж отклеил усы и бороду. Люся приблизилась к сцене и терпеливо стала дожидаться, когда молодой человек закончит фотосессию и освободится.

Когда последние зрители покинули зал, Яшрадж заметил её и радостно замахал рукой:

– Люси-джи! Идите сюда! Нам нужно обязательно запечатлеться на память…

Она, разумеется, была не против. Сделав снимок, фотограф со своей камерой отбыл в неизвестном направлении – очевидно, печатать всё, что у него за вечер получилось, а Яшрадж, смущенно улыбнувшись и машинально поправляя причёску, поинтересовался у Люси:

– Ну, как вам представление?

Она возвела глаза к небу и развела руками, выражая свой немой восторг, для которого у неё даже не нашлось подходящих слов. Он довольно рассмеялся.

– Если вы согласитесь подождать меня минут пятнадцать… я только сниму грим и переоденусь, и можем где-нибудь поужинать, если вы не против.

– С удовольствием, – кивнула Люся и, сгорая от любопытства, попросила: – А можно мне пройти с тобой за кулисы, или это запрещено?

– Ну, вообще-то хозяин не приветствует, но… он и не узнает! – Подмигнув, Яшрадж схватил её за руку и потащил с собой за сцену. Краем глаза Люся успела ухватить красноречивый взгляд «Мумтаз» в их сторону.

За кулисами царил совсем другой мир. Здесь было уже вовсе не так роскошно: коридоры едва освещались тусклыми лампочками, а через полуоткрытые двери гримёрок виднелись обшарпанные стены и заляпанные зеркала. Зато тут было шумно, суетно и весело – артистки, уже переодевшись из концертных костюмов в повседневные джинсы и майки, щебетали друг с дружкой, одновременно расчёсываясь или слегка подкрашивая губы перед выходом на улицу.

– Решма! – воскликнул Яшрадж весело и озорно, углядев кого-то в дальнем тёмном углу. – Ты опять куришь в помещении? Хозяин тебе голову оторвёт, если узнает.

– Ну он же не узнает, так что ступай себе мимо! – раздался в ответ женский голос.

Разговор, к великому Люсиному удивлению, шёл по-английски.

Из тени выдвинулась миниатюрная девушка с сигаретой в зубах. Люся сразу её узнала – она была одной из главных танцовщиц, солирующей во всех номерах.

– Вы прекрасно танцевали, – обратилась к ней Люся.

Девушка фыркнула и отвела взгляд, демонстрируя своё презрение к великосветским манерам. Вообще здесь была совсем другая Индия – не та, к которой Люся уже успела привыкнуть. Тут женщины курили, носили джинсы вместо шальвар-камизов, не испытывали трепета перед белыми иностранцами, а также свободно и запросто общались с мужчинами, не утруждая себя показушной застенчивостью. Это была Индия будущего – и Люся не знала, нравится ей это или нет. На спектакль Люся специально приоделась, выбрав красивое индийское платье «анаркали» – но теперь, на фоне такой раскрепощённой и продвинутой Решмы в её обтягивающем топе и джинсах на бёдрах, она ощущала себя закостенелой провинциалкой.

– Что это с тобой, Яшрадж? – протянула девица, с удовольствием затягиваясь сигаретой. – Решил дать отставку своей простушке Аните и переключиться на ангрези?

– Брось ерунду болтать, – оборвал её молодой человек. – Люси-джи – мой друг, она просто пришла посмотреть спектакль.

– Я могу твёрдо на это рассчитывать? – усмехнулась она.

– С каких это пор ты стала следить за моей нравственностью? – парировал тот.

– С тех самых пор, как ты потерял всякий стыд… Впрочем, когда любовь одолеет – до стыда ли тут?

– А ты ревнуешь? – поддел Яшрадж.

Люся молча наблюдала за этой словесной перепалкой, которая велась всё так же по-английски, и не понимала – это ссора двух недругов иди просто шутливая перебранка закадычных друзей, вроде них с Мишей?

– Ревновать? Глупости, – фыркнула девушка. – Я ко всему в жизни отношусь философски. Уж если кому-то по сердцу пришлась ослица – то на кой сдалась и царь-девица…

– Но-но, выбирай выражения, – предостерёг Яшрадж. – И уж не ты ли у нас царь-девица, а? Не смеши меня…

– А что, собственно говоря, происходит? – обескураженно поинтересовалась Люся, слегка тронув его за рукав, потому что роль безмолвной ничего не понимающей зрительницы ей надоела.

– Это Решма бесится, не обращай внимания, – беззаботно откликнулся он. – Бедняжка давно и безнадёжно влюблена в меня.

– Не мели ерунды, – отрубила та. – Мы дружим, и только.

– Да какая с мартышкой дружба? – отмахнулся Яшрадж. – Как там говорится? С обезьяной поведёшься – от пожара не убережёшься.

Та ещё раз презрительно фыркнула, но не нашлась что ответить. Похоже, в этой дуэли безоговорочным победителем вышел Яшрадж. Люся догадывалась, что подобные стычки случаются между ними регулярно. Наверное, это было нечто вроде разминки для поддержания тонуса.

– Извините, Люси-джи, я вас ненадолго оставлю… Вот моя гримёрная, – сказал Яшрадж. – Мне нужно переодеться… ну, вы понимаете.

– Без проблем, я подожду тебя здесь, – кивнула Люся.

Они остались с Решмой вдвоём. Люсе не очень приятно было это соседство – не потому, что девушка как-то её беспокоила, просто мешал сигаретный дым. Однако разгуливать одна по закулисью она не решилась и осталась стоять на месте. Впрочем, скоро Решма затушила свою сигарету, тщательно завернула окурок в салфетку и убрала в сумочку.

– На улице выброшу, чтобы хозяин не спалил, – объяснила она, хотя её ни о чём не спрашивали.

Люся поняла, что это был знак перемирия.

– Хм… Наверное, нелегко каждый день выходить на сцену с одним и тем же шоу? – подумав, спросила она танцовщицу. – У вас потрясающая работа.

– Не работа, а дерьмо собачье! – фыркнула Решма. Похоже, фырканье было её привычкой. – Горбатишься за гроши, уже видеть не можешь одни и те же рожи каждый день…

Люся промолчала. Да и что на это можно было сказать?

– Ненавижу эту чёртову дыру, – продолжила Решма после паузы, обращаясь в пространство. – Я хочу уехать в Мумбай… Буду сниматься в кино, я способная!

– Езжай, кто тебя держит, – пожала плечами Люся. Девушка перевела на неё взгляд.

– Кто держит? Кто держит?! – голос её вдруг дрогнул, она судорожно и жалко всхлипнула, однако удивительно быстро справилась с собой, подняла лицо кверху и быстро-быстро заморгала, чтобы не дать пролиться слезам.

– Ты его любишь? – догадалась Люся.

Решма ответила весьма туманно:

– Верно говорят: из-за кого плачешь, у того и слезинки в глазу нет…

– А… он как к тебе относится?

Она покачала головой.

– Никак. Ты же видела. Со мной только поржать… Я – «свой парень»… Да и женится он скоро… Вот тогда-то точно брошу всё и уеду в Болливуд! – мстительно пообещала она.

– Ты не думай, – осторожно сказала Люся, – у нас с ним тоже ничего нет. Я вообще замужем…

– Я и не думаю. – Решма улыбнулась ей с благодарностью. – Ладно, проехали. Спасибо, что выслушала.

– Почему вы разговариваете на английском языке? – спросила Люся, решив сменить тему.

– Так я же из Гуджарата, хинди знаю очень плохо.

– А сколько всего языков в Индии? – удивилась Люся.

– Несколько десятков официальных, плюс ещё диалекты… Точно не знаю.

Это стало для Люси настоящей неожиданностью. До этого она наивно полагала, что здесь в ходу только хинди да английский. «О, сколько нам открытий чудных…»

– А в Агру как попала?

– Ой, это долгая история… Если вкратце – я родом из маленького городка, настолько провинциального и скучного, что к нам даже туристы не заезжают. Меня это всё страшно бесило… Окончила школу и свалила в Дели. Там немного занималась модельным бизнесом, затем поступила в школу Шиамака Давара…[26]26
  Шиамак Давар – знаменитый индийский хореограф, поставивший танцы ко многим фильмам; считается основателем нового танцевального направления в Индии, называемого индо-джаз – смесь классического джаза и модерна с Болливудом; его школы Shiamak Davar Institute for the Performing Arts находятся во всех крупных городах Индии, а также в Канаде, Австралии и Дубае.


[Закрыть] А потом увидела по телевидению рекламу кастинга на это шоу в Агре. Бросила всё и приехала… И повстречала… его.

– Ты очень талантливая девочка, Решма, – сказала Люся со всей искренностью, на которую только была способна. – Не надо жить иллюзиями. Ты молода, у тебя всё впереди. Ты ещё встретишь настоящую любовь, не цепляйся за глупые несбыточные надежды. Если ты мечтаешь о карьере актрисы – бросай Яшраджа, бросай Агру и уезжай, пока ещё есть время. У тебя всё получится!

Появившийся Яшрадж прервал их разговор. Они очень мило попрощались, и Решма в очередной раз сердечно сказала Люсе:

– Спасибо!

– Люси-джи, как вам удалось приручить эту бешеную кошку? – с непередаваемым изумлением спросил Яшрадж позже, когда они уже сидели в ресторане и ожидали заказ.

– Она не бешеная, а очень даже даже славная, ласковая и пушистая, – улыбнулась Люся. – А ты мог бы и помягче с ней обращаться…

– И не подумаю! Она тогда совсем мне на шею сядет, – засмеялся он.

– Она тебе ни капельки не нравится как девушка?

– Ну почему, нравится, – подумав, признал он. – Но я всё равно не собираюсь на ней жениться, так что…

– А у вас с ней ни разу не было секса? – понизив голос, поинтересовалась Люся.

Она отдавала себе отчёт, что вопрос очень нескромный и даже провокационный, но любопытство, как всегда, опережало голос разума. Яшрадж залился краской.

– Ну что вы, Люси-джи… – побормотал он в замешательстве. – Как можно… Я вообще никогда… – Он не договорил, но Люсю осенила догадка:

– Так ты что, девственник?!

Его молчание было красноречивее слов. Люся не могла поверить своим ушам.

– Сколько тебе лет, Яша?

– Двадцать шесть.

– В таком возрасте?! С такой внешностью? Нет, ты меня разыгрываешь…

– Вы всё меряете европейскими мерками, Люси-джи, – произнёс он чуточку обиженно. – А у нас тут по-другому. Молодые люди не занимаются сексом до свадьбы. Не только девушки берегут свою честь, но и юноши тоже… Мы свято соблюдаем традиции – из века в век…

– Про ваши хвалёные традиции я наслышана, но не об этом сейчас речь… – Люся зажмурилась на секунду, пытаясь яснее сформулировать мысль. – Хорошо, исстари молодые люди женились девственниками. Но раньше ведь мальчиков женили лет в четырнадцать, а девочек отдавали замуж и того раньше… Какие там сексуальные желания?! Уже состоя в браке, пары совместно дозревали до интимных отношений. А теперь что? Возрастной барьер сдвинулся, редко кто женится раньше двадцати, а то и двадцати пяти, а табу на интим до свадьбы остаётся!

– Выходит, что так… – Яшрадж развёл руками, всё ещё не понимая, к чему она клонит.

Люся пояснила:

– Мне непонятно, как вы с этим справляетесь физиологически. Ведь игру гормонов ещё никто не отменял… Неужели же просто терпите?

– Терпим. А куда деваться?

– И ты хочешь мне сказать, что абсолютно все неженатые молодые люди – ни-ни?

– Конечно, нет. – Яшрадж снова смутился. – Зависит от конкретного человека. Многие вовсю гуляют с девчонками, кто-то ходит к проституткам… Но всё равно это делается… не напоказ.

– А ты, стало быть, хороший порядочный мальчик? – Люся не удержалась от подколки. – И собираешься жениться на хорошей порядочной девочке… Какая идиллия!

– Вы так говорите, Люси-джи, будто это что-то плохое, – растерянно отозвался он.

Люсе стало стыдно.

– Прости меня. Наверное, слушая мои бредни, ты думаешь, что о распущенности иностранок говорят чистую правду. Просто для меня это очень… неожиданно и ново. Смешно, как смешались в современном обществе понятия о плохом и хорошем… На самом деле, твоя позиция заслуживает уважения. Правда.

– Приятно слышать, Люси-джи. А вы… вы не приедете на мою свадьбу? – спросил он вдруг. – Мне было бы очень приятно видеть вас в числе дорогих гостей…

– Напомни, когда?

– Пятого января.

– Нет, увы, не смогу. – Она непритворно расстроилась. – В это время я буду в России.

Он тоже выглядел огорчённым.

– Твой брак… – осторожно подбирая слова, произнесла Люся. – Ты уверен, что именно это тебе нужно?

– Ну да, пожалуй… А почему вы спрашиваете?

– Сложно объяснить, но… мне показалось, что вы с Анитой слишком разные. Тебе гораздо больше подошла бы такая девушка, как Решма, – яркая, порывистая, дерзкая и страстная. А Анита… она, несомненно, очень мила. Но она слишком проста и одновременно слишком хороша для той жизни, которую ты ведёшь. Вокруг тебя всегда будут виться женщины, причём женщины совсем иного типа, чем твоя жена, более… гламурные, что ли. Ты – человек с горячим сердцем, тебе постоянно нужна эмоциональная подпитка, я это чувствую почему-то… А Анита… Вот скажи, как часто она приходила посмотреть на тебя в «Калакрити»?

– Ну, если честно… – Яшрадж смутился. – Она вообще ни разу не была на представлении. Я, конечно, приглашал её вместе с родителями, но… они как-то до сих пор не собрались.

– И не соберутся, – хмыкнула Люся скептически. – Им это неинтересно, понимаешь? Самое большее, что может привлечь семью твоих будущих родственников, – это поход в кинотеатр на нашумевший фильм. После свадьбы, аккурат через девять месяцев, твоя Анита родит тебе первого ребёнка. Года через два – второго… Она будет феей вашего домашнего очага… но и только. И ты готов всю жизнь прожить с такой спутницей?

– Люси-джи, вы такие вещи говорите, что я… – пробормотал он в смятении. – Я и сам не знаю, что делать. Да, я не против жениться, но я не люблю Аниту, а теперь, после ваших слов, и тем более сомневаюсь…

«Пожалуй, я беру на себя слишком многое, – опомнившись, сердито подумала Люся. – Готова ли я нести ответственность за то, что этот мальчик сейчас одним махом разрушит себе жизнь?»

– Слушай, забудь, а? – резко попросила она, тут же виновато улыбнувшись. – Во-первых, я лезу не в своё дело, а во-вторых, со своим уставом в чужой монастырь… Я вообще не имею права судить о твоей жизни со своей стороны, я здесь – никто, ангрези, чужестранка, не имеющая голоса…

– Но… – запротестовал было он, но Люся прервала его:

– По крайней мере, давай вернёмся к этому разговору позже.

Агра постепенно открывалась для Люси с разных сторон, и все они были удивительными. Она подолгу гуляла одна по улицам, преспокойно покупала свежевыжатый сок прямо с придорожных лотков, угощалась вкуснейшими слойками с паниром и картофелем, а также самосами и пакорами[27]27
  Названия самого популярного индийского «джанк фуда», или нездоровой, но вкусной пищи:
  самосы – индийские треугольные пирожки, жареные в масле, с овощной (реже – мясной) начинкой;
  пакоры – овощи или панир, обжаренные в кляре.


[Закрыть] – и у неё ни разу не заболел живот. Люся, посмеиваясь, вспоминала все те ужасы, которыми её пичкали знакомые перед самым отъездом, – дескать, фрукты и овощи можно есть только после обработки спиртом, а в уличных кафешках питаться вообще опасно для жизни… За три дня она ещё дважды побывала на танцевальном шоу в «Калакрити»; они с Яшраджем съездили в парк на противоположном берегу реки Ямуны, чтобы полюбоваться на Тадж-Махал с другой стороны; вдвоём они посетили также так называемый «Маленький Тадж» – усыпальницу предков Мумтаз.

Седьмого ноября все индийские мусульмане праздновали день жертвоприношения – Бакра Ид. С раннего утра Люся наблюдала с балкона своего гостиничного номера, как толпа красивых мужчин, одетых в праздничные белые одежды и шапочки, отправилась в мечеть. Она вдруг вспомнила приглашение гида Фараза: мол, зарежем козлика, будет вкусное угощение, приходите… «А почему бы и нет?» – промелькнуло у неё в голове, и она тут же набрала его номер.

Семейство гида ей понравилось – и мать, и жена были очень милы с ней и сами по себе производили приятное впечатление. Трудно было поверить, что все те ссоры и конфликты между свекровью и невесткой, на которые жаловался Фараз, действительно имеют место. Либо они просто держали лицо при постороннем человеке. Обе женщины были вежливы и улыбчивы друг с другом, и в тот момент, когда Фараз вместе с русской гостьей появился на пороге дома, они как раз хлопотали на кухне, откуда доносились такие запахи, что непроизвольно начинало урчать в животе. Люся обратила внимание, что возле дома на привязи стоит длинноногий белоснежный козлик и общипывает листья с ближайшего куста.