Текст книги "Полярный альманах № 2"

Р. К. Хедланд
Суда, достигшие Северного полюса

Даты приведены обычно по судовому времени, для российских судов обычно по московскому, для других – по Гринвичу.

* Означает рейс с пассажирами (67).

† Означает рейс из Атлантики в Тихий океан или наоборот через полюс (7).

Верхние индексы показывают число соответствующих рейсов по нарастанию.

Исследования

С. А. Ларьков
Декабристы на сибирском Севере

Словосочетание «декабристы и Сибирь» вызывает у широкой публики устойчивые ассоциации с каторгой «во глубине Сибирских руд», кто-то вспомнит и о Читинском остроге, и о тюрьме в Петровском Заводе. Некоторые знатоки иронично улыбнутся, услышав о «каторжных работах», описанных самими каторжанами как не утруждающие их занятия то по засыпке оврагов летом, то по молке зерна зимой, что разнообразило главное: взаимное общение на самые разные темы с близкими по духу и мировоззрению товарищами. Первый и последний раз в истории России политические «однодельцы» были для отбытия наказания собраны вместе, что во многом позволило им сохраниться как личностям, а многим – и развиться. Кстати, сам термин «декабристы» появился на рубеже 1830–1840-х гг., т. е. позже описываемых ниже событий.

Верховный Уголовный Суд, специально созданный для определения меры вины и наказания «членам тайных злоумышленных Обществ», рассмотрел дела 120-ти человек, разделив их по степени вины на двенадцать разрядов (пятеро казненных были поставлены «вне разрядов»). По конфирмации (утверждения) приговора суда Николаем I к каторжным работам было приговорено 79 человек, в солдаты отправлено 22, в ссылку – 17. Именно этим последним, в большинстве своем осужденным по VIII-му разряду, суждено было попасть в отдаленные уголки Северной Сибири – поодиночке, оказавшись без поддержки товарищей, над неусыпным надзором ретивых местных властей, в места, где порой грамотными были лишь урядник и, если была церковь, – священник.

Практически все места их ссылки располагались севернее 62-й параллели, по иронии судьбы на территории, через сто с небольшим лет ставшей «владениями» «ледового наркомата» – Главного управления Северного морского пути. Судя по всему, чиновники Третьего Отделения Собственной ЕИВ Канцелярии имели весьма смутные представления о географии Империи, о её гигантских просторах, о том, что даже ежемесячные отчеты о надзоре над «государственными преступниками» будут доходить до Петербурга через несколько месяцев после их отправки. И полетели вдогон сосланным фельдегеря с предписаниями о перемене мест ссылки, не в людные места, конечно, но все же и не в Богом забытые медвежьи углы.

Самым экзотическим было изначально место ссылки 25-летнего подпоручика квартирмейстерской части, члена Южного общества Николая Фёдоровича ЗАИКИНА, местом поселения которого был определён Гижигинск. Он был отправлен из Петербурга в июле 1826 г. и в сентябре добрался до Якутска, по опубликованным документам неясно, добрался ли он до места назначения, скорее всего – был возвращен с дороги. Местом его нового поселения было определено село Витим на Лене, куда он прибыл лишь в середине 1828 г. – его путешествия по Сибири длились целых полтора года. В Витиме он и скончался летом 1833 г.

А вот Николай Сергеевич БОБРИЩЕВ-ПУШКИН, тоже поручик квартирмейстерской части, тоже «южанин», до своего места ссылки – Среднеколымска – доехать успел, очевидно – в конце осени 1826 г. Вскоре после прибытия он совершил попытку побега, разумеется – неудачную. Никаких кар за это не последовало – у 26-летнего внешне здорового мужчины явно обнаруживались признаки психического заболевания. Уже в марте 1827 г. Николай Сергеевич был переведен в Туруханск, где по собственному желанию поступил в Троицкий монастырь. Здесь его помешательство прияло бурный характер, что закончилось дракой с игуменом монастыря, в результате которой игумен получил довольно тяжелое ранение. По распоряжению Синода в 1828 году переведён в Спасский монастырь в Енисейске, где его состояние немного улучшилось, и в 1831 г. он был помещен в дом умалишенных в Красноярске. Через два года в Красноярск из тюрьмы Петровского Завода прибыл на поселение отбывший шестилетний срок заключения его младший брат Павел и забрал больного к себе на частную квартиру. Заботами Павла болезнь Николая Сергеевича перешла в пассивную форму. В 1840 г. братья по их просьбе были переведены в губернский Тобольск, где к тому времени создалась большая и дружная колония декабристов. Тем не менее, Николая Сергеевича все же пришлось поместить в дом для умалишенных. Братья, в основном из-за болезни Николая Сергеевича, были помилованы в январе 1856 г., за несколько месяцев до общей амнистии декабристов, жили в родовых имениях в Тульской губернии, в одном из которых в Алексинском уезде Николай Сергеевич и умер в мае 1871 г., на шесть лет пережив своего младшего брата.

НАЗИМОВ М. А. Неизвестный художник, начало 1820-х гг.

Местом поселения 25-летнего штабс-капитана лейб-гвардии Конно-пионерского батальона, члена Северного общества Михаила Александровича НАЗИМОВА был определен Верхнеколымск, куда он прибыл из Петербурга после пятимесячного путешествия в середине ноября 1826 г. Казаки, получив приказ держать его под строгим надзором и вместе с тем беречь его здоровье, заперли его в юрте и послали гонца в Якутск с донесением, что он болен и они не знают, чем его кормить: сами они питались зимой вяленой рыбой. Тем временем поступило распоряжение о переводе Назимова в село Витим на Лене, куда он и отправился в начале 1827 г., успев за короткое пребывание в Верхнеколымске приобрести себе хроническую ломоту в руках и ногах, что, впрочем, не помешало ему давать уроки грамоты детям казаков. По дороге в Витим гостил в Якутске у Александра Бестужева, рассказал ему о быте и обычаях колымских якутов, эти рассказы Бестужев использовал при создании этнографических очерков о Якутии. В 1830 г. Михаил Александрович из Витима был переведен в Западную Сибирь, в город Курган, где стал основателем курганской декабристской колонии. В 1837 г., после посещения Кургана Наследником престола, будущим Александром II, Назимов с группой товарищей-декабристов отправлен солдатом на Кавказ, через четыре года произведён в офицеры и в 1846 г. по болезни вышел в отставку поручиком. Он поселился в родовом имении в Псковской губернии, оставшись верным идеалам молодости, принял активное участие в подготовке крестьянской реформы 1861 г. и земской реформы, избран первым председателем Псковской земской палаты. Михаил Александрович скончался в Пскове в августе 1888 г., на Дмитровском кладбище сохранилась его могила. Он оставил после себя так и не изданные до сих пор «Записки».

Один из полюсов холода Верхоянск должен был в разные годы стать местом поселения двух декабристов. В июле 1826 г. сюда из Петербурга был направлен Семён Григорьевич КРАСНОКУТСКИЙ, член Союза Благоденствия и Северного общества, ветеран войны с Францией 1806–1807 гг. и Отечественной войны 1812 г. – участник Бородинского и Тарутинского сражений, битвы за Малоярославец – и зарубежных походов – сражений при Люцене и Бауцене, «битвы народов» под Лейпцигом, взятия Парижа – во всех боях, в которых бился его родной лейб-гвардии Семёновский полк. К аресту он уже был действительным статским советником, т. е. гражданским генералом, обер-прокурором отделения Сената и организаторы восстания очень рассчитывали на него при задуманном ими отказе Сената от присяги Николаю I. Сергей Григорьевич доехал до Якутска, где был задержан для лечения и там оставлен на поселении (см. ниже).

В 1833 г. из тюрьмы Петровского Завода после шестилетнего заключения был освобожден бывший штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка, член Союза Благоденствия, Пётр Александрович МУХАНОВ, к которому Николай I явно испытывал особую неприязнь, ибо тот ещё в далёком 1817 г. «произносил дерзостные речи в частном разговоре, означающие мгновенный порыв на Цареубийство», как говорится в «Росписи государственным преступникам», отнесённым к IV-му разряду. Император лично определил местом поселения Муханова Верхоянск, но генерал-губернатор Восточной Сибири Лавинский ходатайствовал о его поселении в не столь отдаленные и трудные для надзора места и предложил местом поселения Братск. В ноябре 1841 г. из Братска Муханов был переведен в село Усть-Куда близ Иркутска, в этом городе он и скончался в феврале 1854 года и похоронен в Знаменском монастыре рядом с Екатериной Ивановной Трубецкой и декабристом Николаем Алексеевичем Пановым.

Видимо, не успел доехать до места своей ссылки – Жиганска – 22-летний подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка, «восьмиразрядник» Андрей Николаевич АНДРЕЕВ. Где-то в дороге его догнало известие о том, что местом его поселения назначен Олёкминск, куда он и прибыл в октябре 1826 г. Здесь он бедствовал, безуспешно пытаясь заняться хлебопашеством. В 1831 г. по дороге к новому месту ссылки, Верхнеудинску, Андрей Николаевич заехал в село Верхоленское, где жил на поселении его товарищ Николай Репин. Вместе они и сгорели в доме Репина при пожаре в ночь на 28 сентября 1831 г.

До расположенного в трехстах верстах от губернского Якутска небольшого села Верхневилюйска успел добраться 23-летний подпоручик 9-й артиллерийской бригады, член Общества соединенных славян Аполлон Васильевич ВЕДЕНЯПИН. Почти сразу же по его прибытию в Верхневилюйск был доставлен приказ Николая I о смене места ссылки на город Киренск Иркутской губернии, куда Веденяпин прибыл в конце 1826 г. Здесь уже жил ссыльный «северянин» князь Валериан Михайлович Голицын. Разница в происхождении и материальном положении препятствовала их сближению, да и Голицын в начале 1829 г. был отправлен солдатом на Кавказ. Веденяпин бедствовал, хлопотал о разрешении на работу. Лишь в ноябре 1841 г. «не в пример другим» определён в гражданскую службу: младшим писарем Иркутского военного госпиталя. Все годы до амнистии 1856 г. прожил в Иркутске, дослужившись до губернского секретаря (поручика), практически не общаясь с многочисленной иркутской колонией декабристов. После амнистии жил в имении в Тамбовской губернии, где и умер в июле 1872 г.

В ещё более удаленной Нюрбе более года провёл на поселении Павел Фомич ВЫГОДОВСКИЙ, судьба которого в определенном смысле была близка к судьбе куда более известного декабриста Михаила Лунина: оба они были наказаны дважды, второй раз – за антиправительственные произведения, написанные в Сибири. Член Общества соединённых славян, 24-лений писец в канцелярии Волынского губернатора, Выгодовский (его настоящая фамилия Дунцов) был осуждён по VII-му разряду, год провел в Читинском остроге и весной 1828 года отправлен на поселение в Нарым Томской губернии. Здесь в 1854 г.:

«за ослушание и дерзость против местного начальства при производстве следствия об употреблении им в официальной жалобе оскорбительных насчет некоторых должностных лиц выражений предан, по распоряжению начальника губернии, суду и заключён в Томский тюремный замок».

При аресте отобраны и представлены в III-е Отделение рукописи на 3588 листах,

«наполненные самыми дерзкими и сумасбродными идеями о правительстве и общественных учреждениях, с превратными толкованиями некоторых мест Св. Писания и даже основных истин христианской религии».

ВЫГОДОВСКИЙ П. Ф. Акварель Н. Бестужева, Читинский острог, 1828 г.

В апреле 1855 года Томский окружной суд приговорил его к наказанию плетьми (от которого освобожден по манифесту о восшествии на престол Александра II) и к ссылке на поселение. Местом поселения определена была Иркутская губерния, но по произволу местной администрации Выгодовский был отправлен в Нюрбу, в январе 1857 г. переведён в Вилюйск. Здесь бедствовал, зарабатывал на жизнь обучением детей и составлением различных прошений от местных жителей, последнее, впрочем, вскоре ему было строжайше запрещено. Павел Фомич не был включен в список подлежащих амнистии декабристов. В 1871 г. Вилюйск был назначен местом ссылки Н. Г. Чернышевского и Павел Фомич был, наконец, переведен в село Урик под Иркутском (где почти сорок лет назад жил в ссылке М. С. Лунин), но фактически жил при римско-католической церкви в Иркутске, где и умер в декабре 1881 г.

Много ранее Выгодовского Вилюйск был местом ссылки одного из основателей Союза Спасения, одного из руководителей Союза Благоденствия, видного члена Южного общества, старшего брата руководителя восстания Черниговского полка и казнённого Сергея Ивановича Муравьёва-Апостола, тоже участника этого восстания Матвея Ивановича МУРАВЬЁВА-АПОСТОЛА. Офицером лейб-гвардии Семёновского полка он участвовал во многих сражениях Отечественной войны 1812 г. (Бородино, Тарутино, Малоярославец) и заграничных походах 1813–14 гг. В 1826 г. 33-летний отставной подполковник был осуждён по I-му разряду, но по Высочайшему повелению «по уважению совершенного и чистосердечного его раскаяния» был определён к заключению в крепость и последующей отправкой прямо на поселение. Почти полтора года после приговора Матвей Иванович содержался в разных крепостях под Петербургом, пока в октябре 1827 г. из Шлиссельбурга не был отправлен в Вилюйск, куда прибыл в конце января 1828 г. В марте 1829 г. было удовлетворено прошение его сестры о переводе Матвея Ивановича в Западную Сибирь. Местом ссылки была определена Бухтарминская крепость Омской губернии (ныне Восточный Казахстан), куда он и прибыл в сентябре 1829 г. Двадцать лет, с 1836 по 1856 г. он прожил в Ялуторовске под Тюменью, где сформировалась большая декабристская колония. Матвей Иванович, как один из немногих участников Бородинской битвы, участвовал в торжественном праздновании её 70-летнего юбилея, и скончался в Москве в феврале 1886 года, на 93-м году жизни.

МУРАВЬЁВ-АПОСТОЛ М. И. Художник Н. Уткин, 1823–24 гг.

Якутск был местом ссылки трёх декабристов, хотя все перечисленные выше семеро ссыльных проезжали через этот город по дороге к местам ссылки и обратно и провели в нем большее или меньшее время. Первым якутским ссыльным декабристом был уже упоминавшийся Семён Григорьевич КРАСНОКУТСКИЙ. По дороге в Сибирь из-за трудности и утомительности пути он довольно тяжело заболел и был задержан в Якутске для лечения, Якутск и был назначен местом его нового поселения. Очевидно, осенью 1827 г. новым местом ссылки было назначено село Витим на Лене, он не успел туда даже выехать, как пришло новое известие: по ходатайству родственников место ссылки переменено на благодатный по сибирским меркам Минусинск. Здесь он провел три года, в 1831 г. переведён в Красноярск, в 1838 г. – в Тобольск, где и скончался в феврале 1840 г.

21 декабря 1827 г., после трёхмесячного пути из Шлиссельбургской крепости, в Якутск был доставлен 30-летний бывший штабс-капитан лейб-гвардии Драгунского полка Александр Александрович БЕСТУЖЕВ. Читающей России он был более известен под псевдонимом Марлинский, автором романтических повестей и стихотворений, издателем (вместе с К. Ф. Рылеевым) популярного альманаха «Полярная звезда», активно переписывался с А. С. Пушкиным. Член Северного общества, деятельный участник восстания на Сенатской площади, он был осуждён по I-му разряду к вечной каторге, но Николаем I «по уважению того, что лично явился ко мне с повинной головою» был, после годичного заключения в крепости, направлен на поселение. В Якутске он изучал иностранные языки, записывал быт и обычаи якутов и написал на этом материале несколько статей (опубликованы в собрании его сочинений в 1832 г.). Продолжал заниматься поэзией, написав, в том числе, и балладу «Саатырь» с очень меткими этнографическими наблюдениями, вскоре опубликованную в «Сыне отечества». Познакомился с немецким учёным геофизиком Георгом Эрманом, помогал ему в магнитометрических и метеорологических наблюдениях. В Чите отбывали каторгу его братья Николай и Михаил, с которыми Александр Александрович переписывался, но … через III-е Отделение, т. е. через Петербург. О жизни братьев в Чите он услышал от приехавшего оттуда летом 1828 г. Захара Чернышева, который, как мы считаем, познакомил Бестужева с пушкинским «Посланием в Сибирь» («Во глубине сибирских руд…») и с «Ответом» на него Александра Одоевского («Струн вещих пламенные звуки…»). Жил вместе с Чернышевым в большом доме, у каждого была своя половина с залом, столовой, буфетной и сенями, за дом платили немалые по тем временам деньги – 30 рублей в месяц. В конце 1828 г., после начала очередной русско-турецкой войны, Бестужев подал прошение о переводе на Кавказ и 23 апреля 1829 года Высочайше повелено определить его рядовым в Кавказский корпус; «благосклонность» Императора на этом и закончилась: приказано было «за отличия не представлять к повышению». Из Якутска выехал лишь в июле и на Военно-Грузинской дороге случайно разминулся с Пушкиным, возвращавшимся из своего путешествия в Арзрум. Девять лет прослужил Александр Александрович на Кавказе, почти постоянно участвуя в боях, и 7 июня 1837 г. прапорщиком 10-го Черноморского линейного батальона погиб в стычке с горцами на мысе Адлер. Одна из улиц Якутска носит имя Александра Бестужева.

БЕСТУЖЕВ А. А. Акварель Н. Бестужева

В середине июня 1828 г. в Якутск прибыл отбывший год читинского заключения «семиразрядник» 31-летний Захар Григорьевич ЧЕРНЫШЁВ, бывший граф, бывший ротмистр лейб-гвардии Кавалергардского полка. Член петербургской ячейки Южного общества был осужден за то, что «знал об умысле на Цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием цели оного». В Якутске он поселился в доме старого знакомого Александра Бестужева. Англоман Чернышев устроил свой быт с британской педантичностью, что никак не соответствовало довольно безалаберному укладу жизни Бестужева. Захар Григорьевич пенял ему за долгий утренний сон, срывавший любимую ими охоту, за леность в занятиях, литературных в том числе, многочисленные флирты в якутском обществе и прочие слабости. После полугода совместной жизни с Бестужевым Чернышев стал жить отдельно в снятом им собственном доме. Как видим, жизнь «государственных преступников» в якутской ссылке трудно назвать отягощенной серьезными ограничениями, но и такая жизнь весьма угнетала Захара Григорьевича и он настойчиво просил своих знатных родственников добиться перевода на Кавказ. Весной 1829 г. его желание исполнилось, как и такое же желание декабриста из другого аристократического рода – Валериана Михайловича Голицына, жившего в ссылке в Киренске на Лене, и они вместе отправились на Кавказ – первые из ссыльных декабристов. Кавалерист Чернышёв был зачислен в Нижегородский драгунский полк, которым командовал генерал Николай Николаевич Раевский, сын героя Отечественной войны 1812 г. и близкий друг А. С. Пушкина, именно у него и жил поэт во время пребывания своего в действующей армии на Кавказе и, как мы предполагаем, именно здесь и именно от Захара Чернышёва он узнал «Ответ» А. Одоевского на свое «Послание в Сибирь». Вот ведь извивы судьбы – само «Послание» получила из рук Пушкина и привезла в Читинский острог сестра Захара – Александрина Григорьевна, жена идеолога Северного общества Никиты Михайловича Муравьёва, а родовое имение графов Чернышёвых располагалось в том же селе Яропольце под Волоколамском, что и имение родителей будущей жены Пушкина Натальи Гончаровой. В 1837 г. Захар Григорьевич уволен в отставку подпоручиком и определен на жительство в Ярополец с запретом выезда из него, через четыре года разрешена гражданская служба в Орле, с 1846-го – в Москве. Умер Захар Григорьевич в мае 1862 г. в Риме, где и похоронен.

ЧЕРНЫШЁВ З. Г. Художник П. Э. Рокштуль, 1818 г.

Через ссылку в Туруханске прошли больше всего декабристов, побывавших в Северной Сибири – пятеро, для двоих из них туруханский край стал второй родиной.

Первым, в начале сентября 1826 г., в Туруханск прямо из Петропавловской крепости был доставлен князь Фёдор Петрович ШАХОВСКОЙ, 30-летний отставной майор одного из егерских полков. Член ранних декабристских обществ – Союза Спасения и Союза Благоденствия – ещё в 1817 г. участвовал в т. н. «Московском заговоре», и, хотя в поздних обществах не состоял, был осуждён по VIII-му разряду:

«по улике 4 сообщников участвовал в умысле на Цареубийство и по собственному признанию принадлежал к тайному обществу».

Сразу по прибытию отправил Императору письмо, в котором доказывал несправедливость приговора, просил смягчить наказание, но не каялся и не отрекался от прошлого. В Туруханске в январе 1827 г., желая прийти на помощь пострадавшим от неурожая жителям поселка, дал им для уплаты недоимок 370 руб., из 400, полученных от жены, что повлекло за собой следствие, результатом его было запрещение Федору Петровичу лечить и обучать местных детей. Занимался огородничеством, пытаясь вырастить картофель и овощи, «что доныне в сем крае не водится», изучал растительность, почвы и климат края, переписывался об этом с директором петербургского ботанического сада Ф. Фишером. Его фенологические исследования дали повод для обвинения его местным протоиереем в еретизме. Написал записки о Туруханском крае, увлеченно изучал грамматику русского языка. Внимательно и трогательно ухаживал за больным Н. С. Бобрищевым-Пушкиным во время его пребывания в Туруханске. В сентябре 1828 г. хлопотами жены переведен в Енисейск, где появились признаки психического заболевания, быстро прогрессирующего. В начале 1829 г. Николай I отклонил ходатайство жены Фёдора Петровича перевести его в отдаленное имение и повелел перевести в Суздальский Спасо-Евфимиевский монастырь с разрешением жене жить рядом с монастырем и иметь попечение о муже. Доставлен в монастырь в начале марта 1829 г., обмороженный и измождённый, и 22 мая скончался. Был похоронен на монастырском арестантском кладбище. В монастыре установлена мемориальная доска. Жена – Наталья Дмитриевна, урожденная княжна Щербатова, пережила его на 55 лет.

С марта 1827 г. по середину 1828 г. в Туруханске был на поселении переведенный сюда из Среднеколымска Николай Сергеевич БОБРИЩЕВ-ПУШКИН, о судьбе которого рассказано выше.

20 июня 1828 г. в Туруханск из Читинского острога были доставлены трое отбывших там годичную каторгу «государственных преступников VII-го разряда» – И. Б. Аврамов, С. И. Кривцов и Н. Ф. Лисовский, по совпадению – ровесники, им исполнилось по 26 лет.

Сергей Иванович КРИВЦОВ, поручик лейб-гвардии конной артиллерии, член петербургской ячейки Южного общества,

«знал об умысле на Цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием цели оного»,

провел в Туруханске чуть менее года. В письме сестре Анне писал, что прибыл «почти на границу обитаемого мира, где льды и холод, подобно Геркулесовым колоннам, положили предел человеку и говорят: „nec plus ultra <дальше нельзя>“.» Сестра хотела приехать к нему в Туруханск на поселение, но Сергей Иванович категорически отказался («я буду ежеминутно упрекать себя за твои страдания»). Его мать, богатая орловская помещица, хлопотала перед Императрицей о переводе сына в «более обитаемые места» и в феврале 1829 г. ему разрешен перевод в Минусинск, куда он выехал в июне. В 1831 г. направлен рядовым на Кавказ, в 1839-м уволен от службы прапорщиком, жил в родовых имениях в Орловской губернии, в одном из них – в с. Тимофеевское Болховского уезда – и умер в мае 1864 г.

КРИВЦОВ С. И. Акварель Н. Бестужева, Читинский острог, 1828 г.

Иван Борисович АВРАМОВ, поручик квартирмейстерской части, член Южного общества, «знал об умысле на Цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием цели оного».

Испытывал большие материальные трудности, и ему активно помогала деньгами декабристская артель из Читы и Петровского Завода. Местными властями, по причине отсутствия условий для хлебопашества, ему и Лисовскому выделены участки для рыбной ловли. По ходатайству, поданному вместе с Лисовским в октябре 1831 г., было Высочайше разрешено заниматься торговлей в Туруханском крае и ездить для покупки хлеба и других припасов в Енисейск. Плавал по Енисею до Толстого Мыса и ниже, по притокам Енисея, вел меновую торговлю, меняя хлеб и другие припасы на рыбу и меха, которые продавал в Енисейске. Близкий к ссыльным енисейский исправник Д. Францев вспоминал:

«Аврамов был характера очень доброго, весёлого и общительного, старался всем делать добро и помогал кому словом, а кому делом, заступался часто за невинных».

Из письма М. Фонвизина (был в ссылке в Енисейске и тут у него бывал Аврамов) И. Якушкину в 1834 г.:

«Аврамов совершенно тот же – совсем не переменился и не постарел ни физически, ни морально. Так же жив, любезен, так же любит заниматься и, несмотря на ограниченность средств, он не без пользы провел пять лет в Туруханске… В прошедшем году он по своим торговым делам ходил по Нижней Тунгуске довольно далеко… Во время его 8-месячного странствия по стране дикой ему случалось, подобно Робинзону пробыть девять дней в полном одиночестве. … Нынче ему запрещено отлучаться от Туруханска так далеко по невозможности для начальства посылать о нем своевременно донесения».

Мечтал заработать несколько сот рублей на покупку книг. Двенадцать лет был в гражданском браке с местной казачкой, имели сына и дочь, вскоре после его смерти родился второй сын. Жену и детей взял на попечение Лисовский. Умер в деревне Осиново Анциферовской волости (в 300 км ниже Енисейска) 17 сентября 1840 г., следуя из Туруханска в Енисейск на судне с рыбой и разными товарами, по некоторым сведениям, заразившись сибирской язвой. Был похоронен, вероятно, в Осиново, могила не сохранилась.

АВРАМОВ И. Б. Акварель Н. Бестужева, Читинский острог, 1828 г.

Жизнь в Туруханске Николая Федоровича ЛИСОВСКОГО, поручика Пензенского пехотного полка, члена Общества соединенных славян, протекала в тех же условиях и с теми же заботами, что жизнь его друга и компаньона Ивана Аврамова. В марте 1833 г. он женился на дочери туруханского протоирея Платониде Алексеевне Петровой, родились дочь Надежда и сыновья Владимир и Алексей. 6 января 1844 г. скоропостижно умер по неизвестной причине на Толстом Носу, где был по торговым делам. На его имущество для возмещения якобы имевшейся недостачи казенного вина на сумму 10 тысяч рублей был наложен секвестр. В 1847 г. дочь была зачислена в сиротопитательное заведение в Иркутске, сын Алексей – в пансионат иркутской гимназии, вдове разрешено выехать в Киев, где она стала монахиней. Плита на могиле Николая Федоровича на Толстом Носу долго сохранялась, но в 1930-х годах была затеряна. В 1970-х годах молодыми норильчанами могила была разыскана, а в 1983-м на ней был установлен памятник в виде арки с колоколом и памятной плитой. В ветреную погоду звон колокола слышен в селе Караул, в восьми километрах от могилы.

ЛИСОВСКИЙ Н. Ф. Акварель Н. Бестужева, Читинский острог, 1828 г.

Самым северным пунктом ссылки декабристов в Западной Сибири был прославленный ссылкой Александра Меньшикова Берёзов и потому знакомый тем чиновникам, что определяли места ссылок «государственных преступников». В августе 1826 г. сюда из Петропавловской крепости доставлен 32-летний «государственный преступник» VIII-го разряда Иван Фёдорович ФОХТ, бывший штабс-капитан Азовского пехотного полка, член Южного общества, который «принадлежал к тайному обществу с знанием цели оного». Не имея родственников, которые могли бы ему помогать материально, сильно бедствовал и просил тобольского губернатора «назначить ему средства для пропитания», т. к. в Берёзове «никаких работ нет и он не может заработать на жизнь». По закону ему приказано выдавать из запасного магазина муку, крупу и соль в размере солдатского пайка. Просил и одежду, в связи с чем по особо составленной «табели» ему на год выдавалось одежда зимняя: тулуп овчинный, шапка, рукавицы, бродни, чулки шерстяные, опояска шерстяная, рубашка с портами, всего на 33 рубля 20 копеек ассигнациями, и одежда летняя: зипун суконный, шапка, рукавицы, бродни с онучами, рубашка с портами, всего на 21 рубль 5 копеек. Подрабатывал на жизнь токарной работой, помогал местному врачу, от которого получил довольно серьезные познания в медицине. К 1828 г. суровый климат вызвал у него «грудную водяную болезнь» и он просил А. Х. Бенкендорфа о переводе в более благоприятное место, каковым был определен Курган, но из-за болезни Иван Фёдорович выехал из Берёзова лишь в декабре 1830 г. В Берёзове и Кургане жизнь Ивана Федоровича очень портили разборы и утомительные следствия по доносам на него некоего Осипа Горского, довольно высокопоставленного отставного чиновника, случайно оказавшегося 14 декабря на Сенатской площади, по вздорности характера ввязавшегося в перепалку с окружающими; был принят за «бунтовщика» и хотя выяснилась его непричастность к тайным обществам, он в 1827 г. был выслан в Берёзов под надзор полиции. Сутяжник по натуре, Горский решил, видимо, облегчить свою участь доносами на «государственных преступников», изрядно попортив нервы и Фохту, и Ентальцеву (см. ниже), однако серьезных последствий эти доносы не имели. В Кургане Иван Фёдорович занимался врачебной практикой, прожил здесь одиннадцать лет и умер 1 февраля 1842 г.

В июне 1828 г. в Берёзов из Читинского острога прибыли на поселении два «семиразрядника» А. В. Ентальцев и А. И. Черкасов.

В прошлом подполковник, командир 27-й конно-артиллерийской роты 40-летний Андрей Васильевич ЕНТАЛЬЦЕВ принадлежал к старшему поколению декабристов, прошел войну с Францией 1806–07 гг., участвовал в Отечественной войне 1812 г. (Смоленское сражение), был членом Союза Благоденствия и Южного общества, и осуждён за то, что

«знал об умысле на Цареубийство, принадлежал к тайному обществу с знанием цели и знал о приготовлении к мятежу».

В мае 1827 г. в Читу к нему приехала жена Александра Васильевна, и в Берёзов они поехали вместе, выстроили здесь большой дом, не будучи стеснены в средствах, имели троих слуг, которых Александра Васильевна привезла с собой в Читу, а затем и в Берёзов. Материально поддерживали И. Ф. Фохта, жертвовали бедным жителям Берёзова. Из доноса Горского Бенкендорфу:

«это непримиримый враг правительства и законного порядка, принимающий на себя личину, чтобы вкрасться в доверие, даёт взаймы, угощает обедами, вечеринками, ужинами, поит. … Читая газеты, порицает правительство, персидскую и турецкую войны. Ведет непристойный образ жизни, позволяет себе насилие над крепостной девкой…».

Следствие по этому доносу вёл чиновник из Петербурга, но этот донос, как и предыдущие, не подтвердился ни в чём, наоборот, опрошенные жители Берёзова говорили о безукоризненном поведении Ентальцева. Тем не менее, долгое нервное напряжение в сочетании с суровым климатом, который Андрей Васильевич переносил с трудом, вызвали хроническое психическое расстройство. В ноябре 1829 г. по ходатайству его сестры высочайше разрешен перевод в Ялуторовск близ Тюмени, куда Ентальцевы переехали летом 1830 г. Но и здесь их преследовали доносы из Берёзова и местных «добропорядочных граждан», что, в конце концов, вызвало у Андрей Васильевича психическое заболевание. Он умер в Ялуторовске 27 января 1845 г., провожаемый в последний путь уже довольно многочисленной декабристской ялуторовской колонией. Александра Васильевна после смерти мужа осталась в Ялуторовске и выехала в Москву лишь после амнистии декабристов в 1856 г. и через два года скончалась.