Текст книги "Россия и современный мир №1 / 2017"

Сложившаяся новая ситуация в Восточной Европе после подписания соглашений об ассоциации между рядом стран СНГ и ЕС, и почти одновременный запуск проекта Евразийского экономического союза актуализировали для многих постсоветских государств задачу двухвекторной интеграции. Предпринимаются попытки найти решения этой проблемы в политической практике, в частности скорректировать программу «Восточное партнерство». Какие же предложения выдвигаются в этом направлении? Мы попытались обобщить некоторые из концептуальных подходов, обсуждаемых экспертами и политиками.

Варианты взаимодействия евразийского и европейского интеграционных проектов

1. Формирование общего экономического пространства ЕС и ЕАЭС. Несмотря на разочарования и неудачи в ходе практической реализации концепции формирования Общеевропейского экономического пространства (ОЕЭП), выдвинутой в начале 2000-х годов, российская сторона в настоящее время фактически пытается реанимировать эту идею, но уже не между РФ и ЕС, а между Евразийским экономическим союзом и Евросоюзом.

Такой вариант сотрудничества специалисты трактуют по-разному.

Один из наиболее распространенных подходов – создание зоны свободной торговли между ЕС и ЕАЭС. Объективная потребность в данном интеграционном формате взаимодействия, несмотря на все политические противоречия, убедительно доказана расчетами российских экономистов [11, с. 6–19]. Опираясь на анализ статистических данных по внешним связям России с ЕС, авторы настаивают на необходимости создания полноценной зоны свободной торговли между ЕС и РФ, а не рассуждений об абстрактных «общих пространствах». Они пишут: «Россия нуждается в ЕС как в рынке сбыта и как в важнейшем партнере в технологическом развитии. В связи с этим пришло время перевести данную тему в область практических расчетов и переговоров как на уровне экспертного сообщества, так и правительственных структур» [11, с. 19]. Подобную идею поддерживают и немецкие эксперты, поскольку ЕС при существующей структуре взаимной торговли будет в выигрыше.

Директор Центра интеграционных исследований ЕАБР Е. Винокуров считает, что даже углубленная ЗСТ ЕС – ЕАЭС будет невыгодна России и другим членам Евразийского союза. По его мнению, между Евразийским союзом и Евросоюзом нужно заключать комплексное соглашение, что будет также чрезвычайно позитивным импульсом развития для стран «общего соседства» – Украины, Молдовы, Грузии, Азербайджана. Предполагаемое соглашение в силу огромного круга поднимаемых тем должно иметь характер «мегасделки». Проблемы, связанные с уступками со стороны ЕАЭС в торговле, должны быть компенсированы выгодами от сотрудничества с ЕС в других сферах. В их числе применение Третьего энергопакета ЕС к проектам российского газового экспорта; создание общего рынка электроэнергии ЕС – ЕАЭС; устранение нетарифных барьеров в торговле, регулирование трансграничной электронной торговли и целый ряд других важных для бизнеса вопросов5656
  ЕС и ЕАЭС: Идея «Большой сделки. – URL http://expert.ru/2016/04/8/slozhnoe-stanovlenie/?8841


[Закрыть].

2. Идея выстраивания «треугольника» отношений: ЕС – страны «Восточного партнерства» – ЕАЭС. Впервые подобная идея была высказана еще в 2005–2006 гг., после появления европейской политики соседства для стран СНГ, но тогда она подразумевала согласование интересов в треугольнике «Евросоюз – страны – соседи ЕС в СНГ – Россия» и во многом повторяла концепцию Общего европейского экономического пространства. Имелось в виду, что Россия заключит соглашение о зоне свободной торговли с Евросоюзом, а ее партнеры по СНГ будут инкорпорированы в эту зону.

Теперь же речь идет о скоординированном взаимодействии ЕС, ЕАЭС и трех стран – «восточных партнеров» (Украины, Молдовы и Грузии), которые заключили с ЕС соглашения об ассоциации и углубленных и всеобъемлющих зонах свободной торговли. Если ситуация на Украине нормализуется, можно ожидать возобновления переговорного процесса в трехстороннем формате между Россией, Украиной и Еврокомиссией по двум направлениям – торговым отношениям в области поставок и транзита газа. На определенном этапе могут сложиться условия для переговоров о новых соглашениях по торговле между тремя государствами «ВП» и государствами ЕАЭС, при участии Еврокомиссии, чтобы обеспечить совместимость данных соглашений5757
  Европейский союз и Евразийский экономический союз: Долгосрочный диалог и перспективы соглашения. Доклад № 38. – СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2016. – С. 29–30.


[Закрыть].

3. Идея двухвекторной интеграции стран – членов «Восточного партнерства» – и с Евросоюзом, и с Евразийским союзом. В канун подписания соглашений об ассоциации ЕС с «восточными партнерами» идея возможного одновременного участия Украины и Молдовы в двух союзах (на тот момент – в ЕС и Таможенном союзе) категорически отвергалась в Брюсселе и в целом на Западе5858
  Напомним, что Украина и Молдова были ассоциированными членами Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), и потому получили официальное приглашение от этой организации вступать в Таможенный союз, который создавался первоначально в рамках именно ЕврАзЭС.


[Закрыть]. Тогда стояла задача – во что бы то ни стало перетянуть «геополитический канат» в сторону Запада, особенно оторвав Украину от России и включив ее в систему евроатлантической безопасности (НАТО) и европейской интеграции (ЕС). Но сегодня всем стало очевидно, что такой вариант не проходит. Украина в глубоком кризисе, а Запад, поддерживая политически украинскую власть, на деле не готов к масштабной экономической помощи. То же можно сказать и о Молдове. Поэтому западные эксперты начали выдвигать «новые» предложения о необходимости сочетания во внешнеэкономической политике «восточных партнеров» европейского и евразийского направлений внешнеэкономических связей.

Так, исполнительный секретарь ЕЭК ООН Кристиан Фриис Бах в своей статье для Reuters отмечает: «Экономика Украины зависит от торговых отношений с Евразийским союзом (ЕАЭС) не меньше, чем от торговли с Евросоюзом, и любая попытка отказаться от одного из партнеров может привести к негативным последствиям для страны. …Решение может быть найдено в сбалансированных нормах и правилах торговли. Именно они могут обеспечить доверие и открытость между Россией и Евросоюзом. Несмотря на всю сложность задачи, она вполне реализуема – множество государств являются членами более чем одного торгового соглашения»5959
  http://blogsreuters/com/great-debate/2015/03/06/can-new-trad-deals-help-solve-the-ukrainien-conflikt


[Закрыть].

Представитель ООН пишет, что «…если Украине удастся объединить соглашения о зонах свободной торговли с Таможенным союзом ЕАЭС и с ЕС, она получит значительные преимущества. Кроме того, в перспективе их получит и весь регион»6060
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, предложено дополнить соглашение о ЗСТ Украины с ЕС новым соглашением о ЗСТ между Украиной и ЕАЭС, но по «сбалансированным правилам» торговли. Очевидно, это означает, что в ходе переговоров о ЗСТ между Украиной и ЕАЭС необходимо будет учитывать «правила игры», установленные уже в рамках ЕС и связей Евросоюза с «восточными партнерами».

4. Концепцию двухвекторного сотрудничества применительно не только к торговле, но и к производственной интеграции Украины развивают эксперты международного Венского института сравнительных исследований6161
  The Vienna Institute for International Economic Studies «How to Stabilize the Economy of Ukraine» (Background Study, 15 April 2015).


[Закрыть]. Они предлагают обеспечить функционирование в Украине «двойных» технических стандартов: для предприятий – экспортеров в ЕС – евростандарты CEN, CENELEC; а для экспортеров в СНГ и ЕАЭС – прежних ГОСТов. Тем самым можно не только обеспечить сохранение важных схем производственной кооперации, но и сэкономить на очень затратном процессе гармонизации технических норм и стандартов. Эти предложения выглядят очень привлекательными, но процесс разрушения производственно-технологической кооперации зашел слишком далеко, а внедрение технических стандартов на Украине уже запущено. Только в 2015 г. внедрено 27 евростандартов. Очевидно, эта идея могла бы быть применима к новым программам кооперации, если когда-нибудь российская и украинская стороны о них договорятся, или если Украина включится в новую кооперацию в рамках ЕАЭС (например, с Белоруссией или Казахстаном), что дало бы стране шанс долговременного закрепления на евразийском рынке. Для этого нужно было бы начать с участия Украины в обсуждениях Программы промышленной политики ЕАЭС, которая уже обретает первые контуры.

5. В Армении идет поиск моделей двухвекторной интеграции, позволяющих модернизировать национальную экономику и сделать ее экспортно-ориентированной. Предлагается кластерная (зональная) модель интеграции со странами ЕС через формирование локальных свободных экономических зон (СЭЗ). Ряд ученых видят возможность развития и наращивания экспортного потенциала страны именно по такой модели, например для ювелирной отрасли Армении. Уже подписаны меморандумы о сотрудничестве СЭЗ «Меридиан» в Армении и двух СЭЗ в Литве (Клайпеда, Каунас) в сфере ювелирной промышленности6262
  Ильина М.Ю., Манукова Н. Свободная экономическая зона «Меридиан» в условиях новой региональной экономической архитектуры // Евразийская экономическая интеграция. – 2015. – № 3(28). – С. 76–85.


[Закрыть]. Локальные СЭЗ могли бы действовать и в других отраслях.

6. В Молдове двухвекторная интеграция начинает осуществляться в варианте межрегионального сотрудничества, когда одни регионы страны устанавливают более тесные связи с ЕС, а другие – с ЕАЭС.

На фоне сложностей в отношениях России и Молдовы на межгосударственном уровне открытость к диалогу с российскими партнерами проявляют Гагаузская автономия, муниципий Бельцы и ряд молдавских районов.

Гагаузия уже заключила соглашения с девятью субъектами РФ, для активизации торговли намечено открыть торговые дома Гагаузии в ряде регионов. В Подмосковье запланирован запуск торгово-логистического центра, а в Санкт-Петербурге – открытие представительства автономии. Российский бизнес готов к созданию СП в Гагаузии.

Муниципий Бельцы развивает связи с Москвой, Петербургом и Нижегородской областью. Эти субъекты РФ выделили бюджетные места в своих вузах для обучения выпускников из г. Бельцы на русском языке6363
  Фарит Мухаметшин. Российско-молдавские отношения через призму меняющейся региональной архитектуры // Международная жизнь. – 2016, июнь. – С. 45–46.


[Закрыть].

Подводя итоги, подчеркнем, что практическая важность взаимодействия ЕС и ЕАЭС как крупных интеграционных проектов в регионе континентальной Евразии осознается сегодня и в Евросоюзе, и в России, и в странах «Восточного партнерства» ЕС. Однако выработать формат сопряжения (сочетания, гармонизации) двух интеграций на практике пока не удается, хотя определенные подходы уже нарабатываются на экспертном уровне. Важными политическими решениями можно считать в этом плане инициативы стран ЕАЭС, новые переговоры Еврокомиссии с теми «восточными партнерами», кто подписал Договор о ЕАЭС (Армения и Белоруссия), а также трехсторонние переговорные форматы на министерском уровне (Россия – Украина – Еврокомиссия) в вопросах взаимной торговли и энергетического диалога. Но прорывные решения – это, скорее всего, вопрос будущего. Не исключено, что в будущем сопряжение европейской и евразийской интеграций будет происходить под влиянием активизации проекта Экономического пояса Шёлкового пути, в котором постсоветскому пространству отводится место инфраструктурного моста в торговле Китая с Евросоюзом.

Литература

1. Богдан Татьяна. Евроинтеграционный курс Украины: Проблемы, противоречия, перспективы // Зеркало недели. – № 19. – 29.05.2015.

2. Винокуров Е.Ю., Либман А.М. Евразийская континентальная интеграция. – Санкт-Петербург, 2012. – С. 224.

3. Винокуров Е.Ю., Цукарев Т.В. Экономика ЕАЭС: Повестка дня // Евразийская экономическая интеграция (научно-аналитический журнал). – 2015. – № 4 (29). – С. 7–22.

4. Дедков С.М., Щербин В.К. Перспективы экономического сотрудничества Евразийского и Европейского союзов // Экономические и социальные перемены: Факты, тенденции, прогноз. – 2014. – № 2 (32). – С. 79–95.

5. Кротов М.И. О диалектике европейской и евразийской интеграции // Проблемы современной экономики. – 2014. – № 4 (52). – С. 15–18.

6. Кукушкина Ю.М., Островская Е.Я. Актуальные проблемы и перспективы сопряжения процессов евразийской и европейской интеграции // Вестник международных организаций. – 2013. – Т. 8. – № 4. – С. 214.

7. Лапенко М.В. Внешний контур ЕАЭС: Потенциал расширения и поиск оптимальных механизмов взаимодействия // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения. – 2016. – Т. 16, вып. 1. – С. 71–75.

8. Оболенский В.П. Глобализация регионализма: Вызовы и риски для России // Мировая экономика и международные отношения. – 2016. – № 9. – С. 5–13.

9. Огнева В.В. ЕАЭС: Противоречивая поступь интеграции // Научные ведомости. Серия История. Политология. – 2016. – № 1 (222), вып. 37. – С. 168–172.

10. Ткачук Сергей. ЕАЭС и все-все-все. Внешний контур становления евразийской интеграции // Россия в глобальной политике. – 2016. – № 3. – URL: www.globalaffairs.ru/number/EAEC+vse-vse-vse-18145

11. Широв А.А., Янтовский А.Л. Оценка возможных сроков создания ЗСТ между Европейским союзом и Евразийским экономическим союзом // Евразийская экономическая интеграция. – 2014. – № 2 (23). – С. 6–19.

12. Шпаковский А.П. Возможности сотрудничества с Европейским союзом в условиях евразийской интеграции / Доклад на Межд. науч. конференции «Республика Беларусь и Европейский союз: перспективы сотрудничества». Минск, 5–6 июня 2014.

Международная трудовая миграция в Центральной и Юго-Восточной Европе

И.С. Синицина

Синицина Ирина Сергеевна – кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН.

Миграционный прирост стал сегодня основным фактором изменения численности населения стран континента, в том числе Центральной и Юго-Восточной Европы (ЦЮВЕ). Во многих из них отрицательное сальдо миграции, наряду со снижением естественного прироста, вызвало уменьшение численности населения.

Однако комплексное изучение этого нового для стран ЦЮВЕ процесса крайне затруднено дефицитом или даже полным отсутствием сопоставимых данных о численности мигрантов. Это связано прежде всего с различиями используемых определений, а также с разнородностью источников сведений о международной миграции – пограничный контроль; регистры населения (например, данные, получаемые при вручении загранпаспортов или при регистрации для получения социальных пособий); переписи населения и др. Статистикой не учитываются временные (и тем более нелегальные) мигранты, не говоря уже о том, что многие из них не регистрируют ни своего выезда, ни своего прибытия в другую страну. Поэтому большинство данных о масштабах международной миграции, публикуемых национальными или международными организациями, следует рассматривать лишь как оценочные, а их сопоставления – как приблизительные.

Этапы развития миграции

Сегодня миграционные потоки из стран ЦЮВЕ направляются прежде всего на запад, в страны ЕС-15. В развитии этих процессов можно выделить четыре этапа: (1) с начала трансформации до середины 1990-х годов; (2) этап активной подготовки к вступлению в ЕС; (3) период после вступления в ЕС до начала финансово-экономического кризиса; (4) период с 2008 г. по сегодняшний день.

На первом этапе большинство миграционных потоков из стран ЦЮВЕ имело разовый характер и было связано прежде всего с этнической репатриацией. Крупнейшим из этих потоков стало движение этнических немцев в недавно воссоединенную Германию. Из примерно 1,2 млн человек, мигрировавших из ЦЮВЕ в Западную Европу за три года после падения «железного занавеса», эта группа была самой многочисленной. Только в 1989 г. в эти страны переехали 721 тыс. этнических немцев, что составило 61% всех иммигрантов в ЕС в этом году. Немцы-мигранты делились на две категории – «Übersiedler», т.е. мигранты из ГДР, и «Aussiedler», мигранты из других стран ЦВЕ (главным образом из Польши и Румынии) и бывшего СССР. По оценкам, до 1994 г. совокупный средний ежегодный приток превышал 200 тыс. человек [2, с. 184].

Вторая по численности группа мигрантов начала 1990-х годов – беженцы из районов вооруженных конфликтов на Балканах, прежде всего из стран бывшей Югославии. Только за 1991–1993 гг. чистый приток из экс-Югославии в Германию составил около 600 тыс. человек [3, с. 19]. Среди других потоков мигрантов в регионе следует выделить массовый (по оценкам, около 0,5 млн человек) выезд населения в начале 1990-х годов из Румынии (более половины прибыли в Германию), выезд около 300 тыс. болгарских турок в Турцию в 1989 г., а также переселение этнических венгров в Венгрию (37 тыс. – в 1990 г.). Кроме того, произошел единовременный обмен населением между Чехией и Словакией (в основном в Чешскую Республику), сопровождавший раздел Чехословакии в 1992–1993 гг. [3, с. 9].

Трудовая миграция в этот период имела ограниченный и преимущественно нелегальный характер. С либерализацией выездов за рубеж в начальный период трансформации немало «туристов» – главным образом из Польши, Румынии и Албании – нанимались на неквалифицированную и низкооплачиваемую работу на Западе. Для легализации миграции сезонных и подрядных рабочих было в срочном порядке заключено несколько межправительственных соглашений – например, о сезонных рабочих между Польшей и Германией в 1990 г. [1, c. 301].

На втором этапе масштабы постоянной трудовой миграции граждан стран ЦЮВЕ за пределы региона были сравнительно невелики (порядка 20–30 тыс. человек в год в таких странах, как Польша и Румыния) и даже несколько снижались. Это было связано с серьезными ограничениями на въезд со стороны основных стран иммиграции, прежде всего Германии, куда направлялись от половины до трех четвертей всех мигрантов [3, с. 9–10]. Данный процесс сохранял нелегальный6464
  В Литве, например, по опросам, доля нелегальных мигрантов в 1990–2000 гг. составляла около 60%, а накануне вступления в ЕС выросла до 90% [6, p. 17].


[Закрыть] и маятниковый характер, когда работники неоднократно возвращались в страну выезда и выезжали вновь. Массовый характер получили сезонные миграции строительных и сельскохозяйственных рабочих: так, в 2003–2004 гг. в Германию прибывали до 300 тыс. польских рабочих [6, p. 17].

В странах Западных Балкан после окончания военных действий в Боснии и Хорватии началась новая волна миграции, связанная с массовой репатриацией беженцев из стран Северной и Западной Европы. Следствием новой войны в Косове в 1998–1999 гг. стали миграции оттуда большого числа этнических албанцев, в основном в Албанию и Македонию. К августу 1999 г. в Косово вернулись около 850 тыс. албанских беженцев, но около 100 тыс. этнических сербов вынуждены были бежать в Сербию [6, p. 27].

Третий этап характеризовался резким ростом масштабов эмиграции, изменением географии миграции и массовой ее легализацией. Последняя стала следствием вступления в Евросоюз стран ЕС-8 в 2004 г. и ЕС-2 (Румынии и Болгарии) – в 2007 г. За 2004–2008 гг. в страны ЕС-15 выехали около 1,5% населения стран ЕС-8, а за 2007–2009 гг. – примерно 4,1% населения ЕС-2. В результате за 2003–2009 гг. численность граждан стран ЕС-8+2, зарегистрированных как мигранты в странах ЕС-15, утроилась, увеличившись примерно с 1,6 до 4,8 млн человек [15, p. 5, 49]. Особенно быстро росла эмиграция граждан из Болгарии и Румынии в странах ЕС-15 за 2003–2006 гг., т.е. еще до вступления в ЕС. Их численность почти удвоилась. Это было связано с более высокими дифферентами безработицы и заработной платы между ЕС-2 и ЕС-15 по сравнению с парой ЕС-8 и ЕС-15. Страны Западных Балкан (кроме Косова) также заключили соглашения с ЕС о безвизовом въезде, что способствовало нормализации миграционных процессов.

Вместе с тем для жителей стран ЦЮВЕ право на свободное передвижение в пределах ЕС отнюдь не было равнозначно праву на беспрепятственное легальное трудоустройство в «старых» странах – членах Союза. Опасаясь осложнений на рынках труда отдельных стран в результате ожидавшихся массовых миграций, страны ЕС-15 предусмотрели возможность введения поэтапных мер по защите своих рынков общим сроком до семи лет с момента вступления новых членов. В результате для мигрантов из стран ЕС-8 в 2004 г. свои рынки труда полностью открыли только Ирландия, Швеция и Великобритания, в 2006 г. – Италия, Испания, Португалия, Греция и Финляндия, в 2007 г. – Голландия и Люксембург, в 2008 г. – Франция, в 2009 г. – Дания и Бельгия. Германия и Австрия сохраняли мораторий на трудовую миграцию вплоть до мая 2011 г. Для стран второй волны доступ на рынки труда ЕС-15 с 2007 г. открыли лишь Финляндия и Швеция, с 2009 г. – Испания, Греция, Португалия и Дания. Остальные страны сохраняли ограничения вплоть до максимально возможного срока – 1 января 2014 г.

Для стран ЕС-8 эти ограничения привели к заметной переориентации миграционных потоков, в первую очередь с Германии на Великобританию и Ирландию. Впрочем, такая переориентация началась еще до 2004 г., что свидетельствовало о привлекательности этих стран для мигрантов из ЦВЕ в плане спроса на рабочую силу и низких языковых барьеров. Сформировались, таким образом, два основных коридора миграций: 1) из Польши и стран Балтии в Британию и Ирландию; 2) из Румынии и Болгарии в Испанию и Италию.

Четвертый этап был связан с началом глобального финансово-экономического кризиса, который привел к заметному снижению международной мобильности рабочей силы, в первую очередь за счет Румынии и Польши: эмиграция из этих стран за 2007–2009 гг. сократилась примерно в 2 и в 1,5 раза соответственно. Причиной стал прежде всего резкий рост безработицы среди мигрантов из ЦЮВЕ в принимающих странах, поскольку последние были заняты преимущественно в тех секторах экономики ЕС-15, которые в наибольшей степени пострадали от кризиса (строительство, сфера обслуживания). Исключение составили страны Балтии, где из-за чрезвычайно тяжелой экономической ситуации эмиграция, по неофициальным данным, выросла к 2011 г. более чем втрое по сравнению с 2008 г. и лишь затем стабилизировалась, но на весьма высоком уровне (около 60 тыс. человек в год, что примерно вдвое выше, чем в 2004 г.). Стала нарастать возвратная миграция, хотя ее характер и масштабы сильно различались от страны к стране.

Таким образом, за первое десятилетие XXI в. численность мигрантов из Восточной Европы в страны ЕС-15 возросла в 5 раз (с чуть более 1 млн в 2001 г. до примерно 5,3 млн человек в 2011 г.), составив около 19% от общего числа нерезидентов в странах Западной Европы [10, p. 12]. Следует, однако, учитывать, что мобильность рабочей силы внутри Евросоюза относительно невелика: она примерно в 4 раза ниже уровня миграций между германскими землями и в 6 раз ниже, чем между штатами США [25, p. 6]. По прогнозам немецких исследователей, к 2020 г. общая численность мигрантов из стран ЕС-8, проживающих в ЕС-15, может составить 4,4 млн человек (5,2% населения ЕС-8), а из стран ЕС-2 – 4,0 млн человек (13,4% населения ЕС-2) [8, p. IAB-24]. Иными словами, темпы роста потоков мигрантов замедлятся, но их общее число к концу текущего десятилетия может увеличиться почти вдвое.

Основные характеристики миграций из стран ЦЮВЕ

Факторы миграций

При принятии решения об эмиграции обычно прежде всего соотносят потенциальные выгоды (выигрыш в заработке, шансы получить работу, возможности для карьерного роста, условия труда, социальные пособия и пр.) с вероятными социальными и иными ее издержками. Вместе с тем мотивация к эмиграции значительно различается не только между «старыми» и новыми членами ЕС, но и внутри самой группы ЕС-10.

Так, по данным «Евробарометра» от 2010 г., на первое место среди факторов, способствующих миграции, респонденты из всех стран поставили повышение уровня жизни при выезде за границу: при среднем по ЕС-10 показателе в 37% его величина варьировала от 27% в Словении до 47% – в Венгрии. Вторым по значению фактором было названо улучшение условий труда: от 24% в Венгрии и Латвии до 39% – в Словакии при среднем по ЕС-10 в 31%. На третьем месте оказался фактор безработицы: лучшие шансы получить работу назвали в качестве фактора миграции 23% всех респондентов из стран ЦВЕ (от 19% в Польше до 35% – в Литве). Четвертым по значению (17%) был назван фактор лучшей системы здравоохранения и соцобеспечения [17]. В условиях экономического кризиса возникли и новые причины миграций микроэкономического или даже психологического порядка – например, неспособность погасить задолженность по кредитам (даже при наличии работы) [33].

При принятии решения о выезде не меньшее значение имеют и факторы, сдерживающие потенциальную миграцию. По данным «Евробарометра», более половины жителей стран ЦВЕ первым по значению препятствием практического характера назвали недостаточное знание иностранных языков, проблемы с трудоустройством, с жильем и сложность адаптации в иной культурной среде.

Направления миграций

Комбинации отдельных факторов миграции, а также различия в экономической ситуации в государствах въезда и выезда формируют сложную и постоянно меняющуюся картину направлений миграции стран региона. Свыше двух третей всех мигрантов из стран ЕС-10 в страны ЕС-15 приходится на Польшу и Румынию. На переселенцев из Румынии приходится около 5% общей численности всего «мигрантского» населения ЕС-15, а на мигрантов из Польши – около 4%. Примерно 75% мигрантов из ЕС-10 сосредоточено в четырех странах ЕС-15 – Германии, Великобритании, Италии, Испании [7, p. 3–4]. Наибольшую нагрузку мигрантов из ЦЮВЕ испытывают Австрия и Ирландия, тогда как в четырех вышеупомянутых крупнейших странах ЕС-15 такая нагрузка примерно вдвое ниже.

Из стран ЦВЕ основные потоки мигрантов в основном направляются в соседние страны Центральной Европы, из стран ЕС-2 – в страны Южной Европы. Свыше 3/4 румынских «евромигрантов» проживают в Испании или в Италии, более 2/3 польских мигрантов – в Германии или в Великобритании [7, p. 4]. Специфические направления преобладающей миграции характерны для стран Балтии: для Эстонии – это Финляндия, для Латвии и Литвы – Ирландия. Миграция из Албании сосредоточена на Италии и Греции, причем для последней характерна краткосрочная и сезонная миграция. Направления миграции из других стран Западных Балкан в меньшей степени зависят от фактора соседства и в значительно большей – от связей с мигрантами, выехавшими из бывшей Югославии еще в 1990-х годах. Это в особенности относится к миграциям в Германию, Австрию и Швейцарию [6, p. 28].

Кризис внес серьезные коррективы в потоки и направления миграции: заметно повысился удельный вес таких принимающих стран, как Германия, Австрия, Бельгия, Норвегия и Швеция, тогда как доли сильно пострадавших от кризиса Ирландии, Италии и Испании заметно сократились [31, p. 35–36].

В последние годы Польша и в меньшей степени Чехия стали странами, принимающими трудовых мигрантов – в основном из стран бывшего СССР и преимущественно на сезонные работы. В Польше с 2010 г. действует упрощенный (на основе уведомления от работодателя, без получения разрешения на работу) порядок найма граждан Армении, Беларуси, Грузии, Молдовы, России и Украины на период до шести месяцев в каждом календарном году. В 2012–2013 гг. было зарегистрировано примерно по 240 тыс. таких уведомлений, в 2014 г. их число выросло до 387 тыс. Свыше 90% временных рабочих, оформленных подобным образом, – это мигранты из Украины, около половины из них заняты в сельском хозяйстве [28, p. 286].

Состав мигрантов

Среди «евромигрантов» из стран ЕС-10 преобладают более мобильные лица в трудоспособном возрасте, большинство из которых – молодежь до 34 лет. Если ранее мигранты, как правило, приезжали в одиночку, а затем часть из них перевозила свои семьи, то «евромигранты» все чаще выезжают за рубеж целыми семьями. Опросы в Великобритании показывают, что среднее число детей в семьях мигрантов из ЕС-10 выше, чем в семьях британцев или приезжих из других стран Европы. Для мигрантов из стран ЦВЕ также более характерно проживание в домохозяйствах, объединяющих две или несколько семей.

Уровень занятости среди мигрантов из стран ЦВЕ до кризиса практически повсеместно был заметно выше, чем среди граждан стран-реципиентов, и тем более среди мигрантов из стран за пределами ЕС. Исключение составляли лишь мигранты в Германии. В ходе кризиса ситуация заметно изменилась: более высокий уровень занятости «евромигрантов» (по сравнению с местными работниками) сохранился к 2012 г. лишь в Италии, Великобритании и Ирландии. Вместе с тем в большинстве стран (в том числе в Германии и Нидерландах) безработица среди мигрантов из ЕС-8 по-прежнему ниже, чем среди мигрантов из других стран, в том числе из ЕС-2.

Показатели самозанятости характеризуются низким уровнем в Великобритании среди иммигрантов из ЕС-8 и высоким (около 50%) – среди выходцев из стран ЕС-2. Cамозанятость была высокой (40%) и среди иммигрировавших в Германию из ЕС-8 еще до отмены ограничений на трудовую миграцию, поскольку ограничения на въезд в случае открытия собственного бизнеса были здесь намного мягче.

Иммигранты из стран ЕС-10 в основном представлены в секторах, где требуется средне– (около 55%) или низкоквалифицированный (30%) персонал, и лишь 15% заняты на местах, требующих высокой квалификации. Для высококвалифицированных работников наиболее привлекательны Дания, Швеция и Ирландия, для низкоквалифицированных – Греция, Португалия, Испания и Бельгия [14]. Основные сектора занятости «евромигрантов» – обрабатывающая промышленность (16%), строительство (15), помощь по дому (10) и общественное питание с гостиничным сервисом (10%). При этом для мигрантов из стран ЕС-8 первое место по числу занятых занимает промышленность, а из ЕС-2 – строительство [32, p. 29].

Для «евромигрантов» в целом характерен довольно высокий уровень образования – как минимум, не ниже, чем у работников страны пребывания. До кризиса почти 28% иммигрантов из EС-8 имели высшее образование, большинство – среднее, однако иммигранты из Румынии и Болгарии в среднем менее образованны, чем из ЕС-8. Во время кризиса ситуация стала иной: к 2013 г. доля мигрантов из ЕС-10, имеющих высшее образование, выросла по сравнению с 2007–2008 гг. до 41% – отчасти в связи с резким падением спроса на рабочую силу средней квалификации (прежде всего в строительстве), отчасти из-за роста общего образовательного уровня мигрантов [32, p. 29].

Сопоставление уровня образования «евромигрантов» и выполняемой ими работы свидетельствует о широком распространении деквалификации (downskilling), когда мигранты не в состоянии найти в западноевропейских странах работу в соответствии со своей квалификацией и вынуждены (хотя бы временно) заниматься неквалифицированным трудом. К 2012 г. в таком положении оказались около половины мигрантов из стран ЦВЕ, имевших высшее образование, причем среди мигрантов доля таких работников вдвое выше, чем среди граждан принимающих стран [5]. Это в особенности относится к мигрантам из Польши, 82% которых имеют среднее или высшее образование. В Великобритании деквалификация наиболее высока именно среди мигрантов с высшим образованием из стран ЕС-12, среди которых более половины заняты неквалифицированным трудом. Аналогичные цифры для мигрантов из других стран ЕС и из третьих стран составляют, соответственно, 10 и 22% [22, p. 12].

Хотя бóльшая часть мигрантов при въезде заявляют, что их миграция носит временный характер, на деле ее продолжительность может измеряться десятилетиями. В 2013 г. более десяти лет в странах ЕС-15 проживали свыше трети мигрантов из Болгарии, Румынии и Чехии, и почти 90% мигрантов из Хорватии, несмотря на то что последняя вступила в ЕС только в 2013 г.