Текст книги "Лучшие подруги"

– Не знаю никаких имён! Мне обязательно ходить в парике? В нём очень жарко, и голова чешется.

– Жизненно необходимо! Скоро про нас объявят по телевизору и скажут, что у тебя длинные светлые волосы, и именно это и врежется людям в память, а с чёрными косичками и в сопровождении мальчика на тебя лишний раз никто не посмотрит.

Алиса вздохнула, дунула себе на лоб, чтобы чуть-чуть остыть, и перестала жаловаться.

– Сейчас ты немного похожа на Жюстину из телевизионной постановки про Трейси Бикер. Вот и будь Жюстиной. Классное имя!

– Ладно. Жюстиной. Мне нравится. Мы что, теперь навсегда останемся Жюстиной и Майклом?

– Конечно, и если нам придётся ходить в новую школу, я останусь Майклом, и поступлю во все лучшие футбольные команды, и сколочу собственную банду, но всегда во время перерыва на обед буду играть с тобой, Ал, то есть Жюстина.

– Да, но… в какую школу мы пойдём?

– Ну… – И я неопределённо махнула рукой.

– Так куда же мы пойдём?

Я призадумалась. Куда бы нам отправиться?

Попыталась вспомнить, как проводила все каникулы и выходные. В глазах возник огромный магазин игрушек, колесо обозрения и музей с большущими динозаврами.

– И думать нечего! Поедем в Лондон! – предложила я. – Давай, пошли на станцию. У нас куча денег. Сядем в поезд…

Глава пятая

По дороге на станцию мы заблудились. Алиса подумала, что это совсем недалеко от бабушкиной церкви, потому что во время службы слышала грохот колёс. Я была почти уверена, что она не права, но было не до споров, поэтому нам пришлось проделать весь путь к церкви.

– А что, если твоя бабушка нас узнает? – спросила я.

– Глупая, она же у нас в гостях на барбекю, – ответила Алиса. – Бабушка ходила в церковь утром, а днём там закрыто.

Но церковь оказалась открытой. На лужайке была целая толпа народа. Все весело болтали и позировали перед фотоаппаратами. На дамах были нарядные цветастые платья и красивые шляпы, а мужчины мучались в костюмах и рубашках с тугими воротниками.

– Это свадьба? – спросила я.

Потом увидела пухленькую даму в розовом шифоне, похожую на французскую меренгу. Она держала на руках младенца в белой крестильной рубашке в оборочках.

– А, поняла! – воскликнула я. – Это крестины!

Я ходила к Алисе на крестины. Чтобы успокоить, мама дала мне слишком большую бутылку молока, и я срыгнула прямо на спину её сиреневого костюма. Ей это не понравилось. Я подарила Алисе маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Они у неё до сих пор стоят в гостиной, в горке для фарфора.

Алиса приходила на мои крестины. Проголодавшись, потому что мама на этот раз не рискнула меня кормить, и жалобно прохныкав всю церемонию, я залилась громким плачем, когда священник стал опрыскивать меня водой. Ему было очень тяжело меня держать, потому что я отчаянно брыкалась. Маме это совсем не понравилось.

Алиса тоже подарила мне маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Как только я подросла и научилась сама пить из кружки, она упала и разбилась. Миску я приспособила под формочку для пирогов из песка, поэтому её пришлось вскоре выбросить. У меня до сих пор хранится тарелочка с трещиной посередине и оббитыми краями.

– Почему я всё порчу, Алиса? – со вздохом спросила я.

– Меня зовут Жюстина, – ответила Алиса.

– Прости, – сказала я, с опаской оглядывая народ на крестинах и боясь, что нас подслушивают. – А меня – Майкл.

– Пошли, Майкл! – велела Алиса, намеренно громко назвав меня по имени.

– Почесали, Жюстина! – отозвалась я, пытаясь идти вразвалочку, как крутой пацан.

Вдруг кто-то позвал:

– Джемма! Алиса!

К нам навстречу бросился здоровый мальчишка. Сначала я его не узнала, потому что он нацепил на себя тесный серый костюм, который делал его похожим на слонёнка.

– Ох, нет! – прошептала Алиса.

– Ох, да! – отозвалась я.

Мальчик-слонёнок оказался Печенюгой, нашим одноклассником.

– Ты чего так странно ходишь, Джемма? А ты, Алиса, зачем нацепила на себя этот дурацкий чёрный парик?

– Заткнись, Печенюга! Мы переоделись, – прошипела я. – Я изображаю мальчика.

Печенюга с удивлением на нас уставился:

– Ты тоже мальчик, Алиса?

– Нет, она девочка, придурок. Не видишь, на ней юбка с топом? У неё чёрная косичка – она тоже замаскировалась.

– Молчи, Джем. Не рассказывай ему! – велела Алиса, потянув меня за руку.

Подруга никогда не была высокого мнения о Печенюге. Её всегда раздражало, когда мы с ним хотели поиграть в «Слабо?».

– Ну-ка рассказывай. Жуть как интересно! – воскликнул Печенюга. – Выкладывай, что ты там задумала, Джемма?!

– Лучше ты нам расскажи, с какой радости ты нацепил на себя этот дурацкий костюм? – спросила я.

– Ага, сам знаю, что выгляжу как идиот! – пожаловался Печенюга. – Меня мама заставила. – И он кивнул в сторону розовой тёти, которая держала на руках младенца в оборочках. – Это моя мама с младшей сестрёнкой Полли. Её только что покрестили. По этому поводу у нас дома приём. Будет шесть видов разных сандвичей, чипсов, сарделек и прочей вкуснятины. А ещё специальный торт, покрытый белой глазурью, с розовой надписью «Полли» и марципановым младенцем! Я помогал маме печь торт, и мне достанется кусок с младенцем! Она мне обещала!

– Фу! – сказала Алиса и снова потянула меня за руку. – Пошли!

– Куда это вы пошли? А где ваши мамы? Вы что, одни гуляете?

– Нет, – сказала Алиса. – Моя мама за углом.

Она не умеет врать гладко, как я.

– Чушь! – возмутился Печенюга. – За каким ещё углом? Эй, подружки, вы, случайно, не сбежали из дома?

Мы обе похолодели.

– Не будь придурком! – сказала я.

– А я и есть придурок. И горжусь этим! – воскликнул Печенюга, закатив глаза и высунув язык.

Потом он вновь напустил на себя серьёзный вид:

– Значит, сбежали? Сами дуры! Это из-за того, что Алиса уезжает, да?

– Нет, и никуда мы не сбежали! – возмутилась я, злясь, что он в одну секунду нас раскусил.

В этом весь Печенюга – вид глупый, почти всегда ведёт себя как дурак, – и ты забываешь, что внутри его большой башки скрыты проницательные мозги.

– Ты врёшь, Джемма! Я всегда знаю, когда ты врёшь. Помнишь, ты говорила, что нормально себя чувствуешь во время соревнования «Мерзкий сандвич», и тебе пришлось проглотить мой с противной брюссельской капустой и сладким кремом с комочками. И что потом произошло?

– Заткнись! – с трудом произнесла я, и в животе от одного воспоминания противно забулькало.

– Не суй свой нос, куда не просят, Печенюга, – сказала Алиса. – Ну же, Джемма, пошли!

– Вы просто играете, да? Вы же не совсем сбрендили?! А чем вы собираетесь питаться?

– Знаю, кроме еды, ты ни о чём думать не можешь! – фыркнула я. – Не волнуйся! У нас полно наличных. Ну-ка позвени монетками, Алиса!

– Ну куда же вы идёте? Кто будет за вами смотреть? А что вы будете делать, если к вам подойдёт какой-нибудь ненормальный псих?

– Мы торопимся на поезд в Лондон и сами о себе позаботимся. А если какой-нибудь псих осмелится к нам приблизиться, я в него плюну и так садану ногой… – свирепо ответила я, позволив Алисе себя увести.

Печенюга что-то громко прокричал нам вслед. Его мама и другие гости, которые пришли на крестины, тоже на нас уставились.

– На помощь! Бежим скорее! – воскликнула я.

Мы снова пустились бегом, прибавляя и прибавляя скорость. Вперёд и вперёд. Алиса опять стала ярко-розового цвета. Она держалась за бок. Я знала, что у неё колет в животе, но мы не могли остановиться, иначе нас бы поймали. С трудом пробежали по улице и не осмелились оглянуться назад – а вдруг за нами гонятся? Когда мы завернули за угол, я увидела автобус, на переднем стекле которого было написано «Вокзальный проспект».

– Быстрее! Прыгай, Алиса!

По дороге к станции автобус долго колесил вокруг домов, но было здорово просто плюхнуться на сиденье и перевести дух.

– Не знаю, зачем тебе понадобилось болтать с тупым Печенюгой? Терпеть его не могу! – возмутилась Алиса.

– Печенюга нормальный, хотя и правда нелепо выглядит в своём тесном костюме.

– Он и есть нелепый! Жирдяй! – продолжала Алиса, надув щёки и показывая, какой он толстый.

– Он в этом не виноват.

– А вот и виноват! Целый день только и думает о еде, еде, еде!

– Кстати, не напоминай мне про еду! Умираю от голода! Не надо было убегать, пока не поели барбекю, – пожаловалась я, поглаживая свой урчащий живот.

– Мы купим себе перекусить, как только сойдём с автобуса, – пообещала Алиса. – Когда же наконец мы приедем на станцию?

Мы вскочили и нажали на кнопку, как только автобус свернул на Вокзальный проспект – нам слишком хотелось побыстрее попасть на станцию, но проспект оказался очень длинным. Выйдя из автобуса, в киоске мы купили плитку «Гэлакси», огромный «Марс», пачку соленых чипсов с уксусом и мороженое «Корнетто» . Алиса выбрала пакет бело-розового зефира. По-моему, она его купила, потому что он красиво выглядел. Съела пару зефирин, и мне пришлось ей помогать.

– Если не будешь за собой следить, растолстеешь, как Печенюга, – предостерегла Алиса.

– Чем бедняга тебе не угодил? – спросила я, делая себе необыкновенный зефирно-шоколадный сандвич. – Может, и хорошо, если я немного поправлюсь. Мне нужно совсем измениться, особенно теперь, когда мы в бегах. Если бы я росла вверх, а не вширь, то куда-нибудь бы устроилась и заработала нам немного денег.

Я видела, как мальчишки подрабатывают на рынках – бегают, приносят и разбирают продукты. Я бы и сама прекрасно с этим справилась!

– Проще простого! – воскликнула я, схватив Алису за руку.

– Ты вся липкая! – поморщилась подруга, но ответила на рукопожатие. – Ладно, если найдёшь работу, буду ходить по магазинам, варить обед и вести хозяйство. Я умею готовить: могу поджарить тосты, сварить яйца… Знаю, что делать с консервами, например с тушёной фасолью…

– Обожаю тушёную фасоль! – облизнулась я и подумала про наше будущее. О каком хозяйстве мы говорим?

Алиса тоже задумалась:

– Где мы будем жить, Джемма? – очень тихо спросила она.

Похоже, подруга приготовилась разреветься.

– Вот увидишь – все будет нормально! – твёрдо сказала я.

Терпеть не могу, когда Алиса плачет, хотя у неё это почти вошло в привычку.

– В Лондоне полно заброшенных домов. Мы обязательно что-нибудь себе найдём. Залезу в окно… Ты же знаешь, у меня это великолепно получается! Уберёмся, превратим наше жилище в уютное гнёздышко. Помнишь, как в детстве мы строили домики из картонных коробок в саду?

– Да! Правильно! Помню… – закивала Алиса, хотя по щекам у неё катились слёзы.

Обе знали, что ничего тут правильного нет! Мы уже не пятилетние девчонки, которые играют с детскими пластмассовыми сервизами, плюшевыми мишками и куклами Барби. Две подружки пустились в бега взаправду и понятия не имеют, где будут жить в Лондоне. В голове роились страшные предсказания Печенюги.

– Ну погоди, Лондон! Скоро приедем! – сказала я, завидев вдалеке станцию.

Взявшись за руки, мы гордо и смело зашагали, улыбаясь и подбадривая друг друга. Слёзы продолжали катиться по щекам Алисы, но мы притворились, что их не замечаем. Вошли в здание вокзала и направились к кассе.

– Пожалуйста, два детских билета до Лондона, – уверенным тоном попросила я.

Последние пять минут я только и делала, что репетировала про себя эту фразу.

– С кем вы, девочки? – спросил кассир.

И к этому вопросу я была готова:

– Мы с папой. Он пошёл в киоск за газетой.

Кассир сверлил меня глазами-бусинами:

– А билет ему будете покупать?

– Папе он не нужен – у него сезонка, – соврала я.

Алиса с восторгом на меня посмотрела. Кажется, удалось убедить дядю!

– Только туда или туда и обратно? – спросил он.

– До Лондона, – вступила в разговор Алиса. – Мы не собираемся возвращаться.

– Пятнадцать фунтов, дорогуша, – сказал дядя.

Казалось, меня пятнадцать раз ударили кулаком в живот.

– Пятнадцать фунтов?!

– Это за двоих, – уточнил кассир.

Грабёж, да и только! Алиса стала рыться в кармане. Нашла аккуратно сложенные пять фунтов, потом выкопала пять позолоченных монеток по фунту… Потом ещё одну … И ещё… Две по пятьдесят пенсов… Вытащила оставшуюся мелочь… Кассир наблюдал за ней, пощёлкивая языком.

В животе крутилось и вертелось кисло-сладкое месиво из шоколада, чипсов и зефира. Если бы не моя прожорливость, нам бы хватило сполна! Стыда не оберёшься!

– Двадцать пенсов, пять пенсов, один, два, три, четыре, пять, шесть и две кучки по два пенса. Вот! – обрадовалась Алиса. – Набрала! Пятнадцать фунтов!

Она насыпала горку мелочи на маленький вращающийся подносик. Потратив уйму времени, кассир два раза пересчитал и перепроверил сумму. Потом наконец выдал нам билеты.

Мы быстро их схватили, пока он не передумал, и бросились бежать к платформе по пустому подземному переходу, в котором эхом отдавались наши шаги. Я издала боевой клич. Его поддержал целый хор диких голосов, будто вопила не одна Джемма, а целых пятьдесят.

– Тс-с… – прошипела Алиса.

Её упрек повторило пятьдесят тоненьких голосков.

Мы расхохотались, и громкий смех сопровождал нас на всём пути, пока мы неслись по тоннелю.

– Мы молодцы! – воскликнула я, крепко обняв Алису на платформе.

Из расписания мы узнали, что поезд на Лондон уходит через две минуты.

– У нас всё получилось! Лондон, скоро мы приедем!

Удача нам изменила.

И Лондон остался в мечтах.

Мы услышали, как нам кричат с автомобильной стоянки, которая находилась за платформой.

Потом увидели, как из такси выпрыгнули мои мама с папой, а за ними – родители Алисы. Они размахивали руками и звали нас.

– На помощь! – вскрикнула я, прижимая к себе Алису. – Скорее! Бежим!

Скрыться было некуда. Платформа оказалась капканом.

Вдалеке я заметила приближающийся поезд.

– Ну давай же, миленький, подходи быстрее! Пожалуйста!

До чего же захотелось прыгнуть на подножку и умчаться в нашу новую лондонскую жизнь! Но поезд был ещё очень далеко и казался игрушечным, а родители уже неслись по платформе.

Папа Алисы подхватил её на руки, а мама залилась слезами. Моя мама схватила меня за плечи и затрясла, как грушу. В ушах раздался грохот посильнее, чем от приближающегося поезда.

Глава шестая

Все думали, что инициатором побега была я. Ну и пусть – мне всё равно. В конце концов, не выдавать же Алису! К чему ей неприятности?

А вот меня они словно ждали… Уж вы мне поверьте! Большие-пребольшие…

Мама ужасно рассердилась. При родителях подруги она сдержалась, но зато, как только мы добрались до дома, снова стала трясти меня и кричать. Её лицо вплотную приблизилось к моему… она брызгала слюной… Маме хотелось увидеть слёзы раскаяния, но, заскрежетав зубами, я лишь нагло на неё посмотрела. «Рёва не дождёшься, ни слезинки не пророню… По крайней мере в твоём присутствии».

Мне не было стыдно.

Вот бы сбежать куда подальше и насовсем!

Мама отправила меня в свою комнату. Я легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Потом пришёл папа, сел рядом и неуклюже погладил меня по спине:

– Ну хватит, Джем! Не плачь!

– А я и не плачу, – хрипло ответила я, не отрывая лица от подушки.

– Понимаешь, дружок, мама слегка перегнула палку, но ты нас сильно напугала! Мы чуть с ума не сошли, когда позвонила миссис Маквити и сказала, что вы одни бродите по городу и направляетесь к станции…

Предатель Печенюга! Наябедничал! Как же Алиса была права! Мне хотелось заткнуть его мерзкий болтливый рот всяким печеньем – песочным, с апельсиновой начинкой, шоколадным… вафлями, заварным кремом, липкими сандвичами, леденцами, слабительным… Чтоб он подавился!

– Тебе не приходило в голову, как опасно убегать из дома? Две маленькие девочки, и совсем одни!

Папа вздрогнул, и кровать под ним заходила ходуном.

– Ведь все что угодно могло случиться! Пообещай никогда больше никуда не убегать! Ты меня слышишь?

Мне не хотелось его слушать. Я закрыла уши руками. Посидев ещё немного, он тихо вышел.

Я лежала, уткнувшись головой в подушку. Потом услышала, как папино такси отъехало от дома, и подбежала к окну. Мама с вытянутым лицом сидела на заднем сиденье.

Отчаянно забарабанила по стеклу:

– Вы едете к Алисе? Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я же с ней не попрощалась!

Мама с папой даже не взглянули в мою сторону. Такси отъехало. Я с шумом выскочила из комнаты, но на лестничной площадке меня схватил Кэллум.

– Пусти! Мне надо к Алисе! – кричала я.

– Нельзя, Джемма! Ты себя скомпрометировала, сама знаешь. Хватит брыкаться, сестрёнка! Ой! Не лягайся! Я же на твоей стороне!

– Тогда отведи меня к ней! Отвези на своём велосипеде! Кэллум, ну пожалуйста!

– Послушай, тебе не разрешат повидаться с Алисой, даже если я тебя приведу. Её родители чуть с ума не сошли, когда узнали, что вы обе пропали. Слышала бы ты, что они говорили!

– Не понимаю, что на них нашло! Им на нас наплевать! Иначе бы они нас не разлучили! – сказала я, перестав брыкаться. – Никому нет дела до нас с Алисой! Чихать им на наши переживания! Представь, что тебе бы не разрешили встречаться с Айешей!

– Ну, это другое…

– А вот и нет! Вот и нет! – воскликнула я, сжав кулаки и колотя его в грудь. – Ты думаешь, мы ничего не чувствуем только потому, что мы дети!

– Ладно, ладно, не заводись! И перестань драться!

Он схватил меня за руки. Я прицелилась, чтобы как следует заехать ему ногой по голени, но лишь легонько стукнула носком кроссовки. Знала, что Кэллум прав. Проку от него мало, но он на моей стороне.

Джек держался в стороне. Он терпеть не может суеты. Но когда я вернулась к себе в комнату, меня пришёл навестить Бешеный Лай. Он забрался рядом со мной на кровать и стал нежно меня облизывать. Нельзя сказать, что было очень приятно, – несмотря на то что Джек без конца его моет и чистит ему зубы, от него всё равно чем-то пахнет. Как бы то ни было, пёс изо всех сил старался меня утешить.

Потом я услышала, как вернулось такси. Хлопнула передняя дверца. Раздались шаги, и по полу зацокали мамины высокие каблуки – цок-цок-цок. Настежь распахнув дверь и прижав к себе мятое канареечное уродство, она встала на пороге. Потом бросила платье мне на кровать.

– Надеюсь, ты удовлетворена, юная леди! Вечеринка сорвана. Пришлось вызвать доктора, потому что у мамы Алисы не прекращалась истерика. Гости в недоумении разошлись по домам и оставили после себя пятьдесят бифштексов, пятьдесят недоеденных цыплят и пятьдесят печёных картофелин… Всё коту под хвост! Плюс пудинги, вишнёвый творожный торт, тирамису и миссисипский пирог…

– Принесла бы чего-нибудь домой!

Я не собиралась вредничать. Просто было жаль восхитительной еды, отправленной на помойку. Подумаешь! Жалкая мысль о голоде – лишь капля по сравнению с Ниагарским водопадом слёз, которые ещё прольются после неминуемого расставания с подругой! Мама меня не поняла.

– Ты невероятная эгоистка и жадина, Джемма Джэксон! Не представляю, как у меня могла вырасти такая дочь! Как в такую минуту можно думать только о себе и своём маленьком толстом пузе?! – закричала мама.

– Я и не думала о своём животе! Как он может быть одновременно маленьким и толстым? Ничего не понимаю! – закричала я в ответ.

И зря.

Мама заставила меня сидеть в своей комнате и не позвала к чаю. Обед я уже пропустила – да она решила меня голодом заморить! Ладно, знаю, что наелась шоколада, чипсов и зефира, которые купила Алиса, но я же только заморила червячка!

Погружённая в горестные раздумья, я лежала на кровати, и рот наполнялся слюной от запаха еды, готовящейся внизу. Ветчина… Чудесная, скворчащая ветчина с хрустящей корочкой! В животе урчало, я сжала его руками. Теперь он не казался толстым. Меня морили голодом, собираясь превратить в скелет. Мама ещё поплачет, когда придёт утром меня будить и с трудом узнает свою дочку в девочке – кожа да кости, – вываливающейся из пижамы фирмы «Халк», которая вдруг стала ей ужасно велика.

Я крутилась и вертелась, запуталась в канареечном платье. Потом оттолкнула его от себя, поморщившись от прикосновения к противному и скользкому материалу. Вдруг в дурацком рукаве-фонарике нащупала… что-то шуршаще-хрустящее… Записка!

Вытащив её, я узнала аккуратный почерк Алисы. Письмо было написано её лучшей ярко-розовой гелевой ручкой и украшено наклейками, сердечками, поцелуями, синими райскими птичками и улыбающимися солнышками.

Моя любимая Джем!

Меня наказали. Тебя, наверное, тоже. Мне так жаль, что тебе пришлось взять всю вину на себя. Я пыталась убедить маму в том, что сама все придумала, но она мне не поверила. Ты же знаешь, какая она! Мне тоже очень грустно, потому что нам не удалось как следует попрощаться. Как жаль, что придется ехать в Шотландию! Ты не представляешь, как я буду по тебе скучать! И НИКОГДА не забуду! Ты лучшая подруга в мире!

Целую, Алиса.

Я снова и снова перечитывала письмо, проводя пальцем по розовым строчкам и гладя каждую наклейку. Потом спрятала его между страницами своей самой любимой книжки «Заколдованный лес», принадлежавшей ещё моему дедушке, когда он был маленьким мальчиком. Давным-давно дедушка и мне её читал. Вот бы нам с Алисой найти свой заколдованный лес и забраться на самое высокое дерево, а потом по лесенке подняться в далёкую высь и никогда-никогда не спускаться на землю.

Но меня, как преступницу, закрыли в комнате. Алису увозят за сотни километров. Она прислала мне чудесное прощальное письмо, но ответить ей нельзя. От голода в голову совсем ничего не лезло. Я перерыла всю одежду в шкафу, шаря в карманах курток и джинсов. В зимнем пуховике нашла очень старую обёртку от трюфеля. Облизнув её, почувствовала забытый вкус конфеты, и рот ещё больше наполнился слюной. Поискала в школьной сумке – вдруг там лежит шоколадный батончик или кусок сандвича… Нет, не повезло!

Потом услышала шаги. Прыгнула на кровать – вдруг придёт мама. На лестнице – бум-бум – кто-то перескакивал через ступеньки, и я догадалась: это Кэллум. Брат ворвался в комнату и сунул мне в руку сандвич – я и поблагодарить его толком не успела, потому что он тут же выскочил.

Сандвич был противно тёплым, к тому же к нему пристал ворс из кармана Кэллума, но я всё равно обрадовалась. Откинулась на подушки и с удовольствием проглотила всё до крошки. Никогда в жизни обычный бутерброд с ветчиной не казался таким вкусным! Почувствовала лёгкие угрызения совести: в самый грустный день жизни – и здоровый аппетит… Ничего не поделаешь! Алиса, наверное, ни к чему не притронется, а меня вот горе сделало прожорливой.

Снова послышались шаги. Две сильные ноги и четыре резвые лапы. В комнату ввалились Джек и Бешеный Лай.

– Ты принёс мне ещё один сандвич с ветчиной? – с надеждой спросила я.

– Ну, я попытался сунуть его в карман, но Бешеный Лай его учуял и тут же отобрал, – ответил Джек.

– Глупый пёс! И ты только за тем поднялся, чтобы мне об этом рассказать?!

– Я пришёл одолжить тебе свой телефон, – сказал Джек, протягивая свой мобильник. – Можешь отправить Алисе эсэмэску.

– Но у неё нет мобильного телефона!

– А, ну, значит, из моей идеи ничего не вышло, – вздохнув, сказал Джек.

– Я могла бы позвонить ей на обычный телефон.

Джек уставился на меня.

– Не очень удачная мысль, Джем. Мягко говоря, ты у них не в чести.

– Мне просто хочется попрощаться с Алисой, – сказала я, набрав знакомый номер.

– Алло?

Сердце ушло в пятки. Трубку взяла её мама.

Я-то надеялась, она всё ещё у себя в спальне, всё ещё бьётся в истерике. У меня не было никаких шансов. Она тут же бросит трубку, если узнает мой голос. Мой голос. Я глубоко вздохнула, закрыла рот рукой и сказала самым мерзким и воображалистым голосом:

– Ах, добрый вечер, миссис Барлоу. Простите, что беспокою вас так поздно!

Джек уставился на меня – бровки домиком, губы искривились в вопросительный знак… Даже Бешеный Лай перестал тяжело дышать, закрыл пасть и озадаченно на меня взглянул.

– Кто это? – спросила тётя Карен.

– Франческа Гилмор-Браун.

Франческа ужасная зануда и вместе с Алисой занимается балетом. Сначала я тоже ходила, но быстро заскучала и решила немного похулиганить. Преподаватель сказала, что лучше воздержаться от занятий, пока не пойму, как к ним нужно относиться. Вот я и бросила – как можно всерьёз воспринимать ужимки и глупые прыжки? Надеялась, что и Алиса уйдёт, но ей нравилось заниматься балетом, особенно когда её отобрали для участия в финальном концерте, нарядили в блестящую розовую пачку и поручили станцевать партию леденца.

Франческе Гилмор-Браун тоже дали роль леденца. Вела она себя соответствующе – льстиво и противно – и, конечно, действовала мне на нервы. Алису раздражали её манеры, но тётя Карен была под большим впечатлением от богатой и шикарной девочки, которая набивается в подружки к её Алисе. Не понимала, бедная, что никогда этого не дождётся! Я её подруга!

– Ах, Франческа! – сказала тётя Карен сладким жеманным голосом. – Пожалуйста, говори громче, дорогая! Тебя плохо слышно.

Я зажала рот рукой.

– Я только что узнала, что Алиса переезжает в Шотландию. Можно мне с ней попрощаться?

– Попрощаться? Ну, Алиса в своей комнате, потому что… Ах, пустяки, дорогая… Конечно, ты можешь с ней попрощаться!

Я услышала, как она позвала Алису к телефону.

Подождала немного, в трубке послышался далёкий голос Алисы:

– Это Джемма?

– Нет, не Джемма! Ты прекрасно знаешь, как я сейчас к ней отношусь! Нет, Алиса, это Франческа.

– Кто?

– Дорогая, – вздохнула тётя Карен, – Франческа Гилмор-Браун, милая, воспитанная девочка из балетной школы.

– Ах, она… Не хочу с ней разговаривать!

– Тс-с… Она услышит! Не глупи! Конечно, ты хочешь с ней поговорить!

Я услышала позвякивание золотого браслета тёти Карен, когда она передавала Алисе трубку. Потом подруга стала разговаривать со мной.

– Привет, Франческа! – сказала она без всякого энтузиазма.

– Это не глупая Франческа! Это я!

– Ах! – взвизгнула Алиса.

– Ничего не отвечай! Пусть твоя мама ни о чём не догадывается. Ах, Ал, какой ужас! Неужели они могут быть такими жестокими?! Меня мама закрыла в комнате и собирается продержать здесь целую вечность. Она меня даже не кормит! Представляешь?! Голодом морит!

– А меня мама, наоборот, заставляет есть. У нас осталось полно еды с вечеринки – горы тарелок, и мы завтра уезжаем, – пожаловалась Алиса.

– Не могу смириться с твоим отъездом! Ах, вот бы нам удалось прыгнуть в тот поезд!

– Знаю, – вздохнула подруга.

– Пусть бы мы целыми днями бродили по улице и спали ночью в канаве! Мне всё равно. Только бы вместе быть!

– Я тоже об этом думаю, – призналась Алиса.

– Твоя мама рядом?

– Да, – ответила подруга.

– Вот бы она ушла! – воскликнула я.

Алиса расхохоталась:

– Не дождёшься!

– Что говорит Франческа? – поинтересовалась тётя Карен.

– Мама, она рассказывает мне анекдот, чтобы чуть-чуть развеселить, – ответила Алиса.

– Чудесная девочка! И почему ты не захотела сделать её своей подругой?

– Тс-с, мама! – воскликнула Алиса.

– Если б она знала! – прошептала я. – Алиса, огромное спасибо за чудное письмо! Ты здорово придумала – запрятать его в моё уродское платье! Ещё напишешь, когда приедешь в Шотландию?

– Конечно, напишу!

– А я тебе… Горы писем… И буду звонить… Каждый день!

– Только не с моего телефона, – сказал Джек. – Закругляйся! Ты уже выставила меня на кругленькую сумму!

– Обязательно буду, Алиса! Писать, звонить… и в один прекрасный день приеду тебя навестить!

– Ах, Джемма! – всхлипнув, сказала Алиса.

Потом раздался пронзительный крик, звон браслета, и телефон замер. Тётя Карен нас разъединила. Точно навсегда нас разлучила!