Текст книги "Разрисованная мама"

– Перестань, глупый ты ребенок! – крикнула Мэриголд.

Время шло, и Мэриголд с каждым часом тревожилась все сильнее.

– Куда же они подевались? Что могло случиться, Дол? О боже, уж не думаешь ли ты, что они попали в автокатастрофу?!

Пронзительная трель телефонного звонка разорвала тишину настолько неожиданно, что Мэриголд подпрыгнула как ужаленная. Руки ее взлетели в воздух. Я кинулась к телефону, но Мэриголд оказалась быстрее.

– Стар, дорогая! Ну, наконец-то! Слава богу! С тобой все в порядке? А с Микки? Почему ты так поздно? Ты где? Что? Что ты сказала? Не понимаю. Что все это значит? Ты все еще в Брайтоне?! Но ведь ты вернешься очень поздно. Что ?! Что-то я не понимаю, милая… Ты вообще не собираешься возвращаться?! Что все это значит?!

Мэриголд беспомощно бормотала что-то в трубку, с такой силой прижимая к уху телефон, что пальцы у нее побелели.

– Что это значит? Я не понимаю… – снова и снова повторяла она.

И вдруг все ее тело дернулось так, словно сквозь него пропустили электрический ток.

– Микки, это ты? Слава богу, дорогой, а то я ничего не понимаю. Почему вы все еще в Брайтоне? Вам ведь понадобится бог знает сколько времени, чтобы добраться сюда. Нет… Нет !!! Послушай, она не может остаться у тебя! Даже на одну ночь. Ради всего святого, посади ее в машину и вези домой. Приедете – и мы все спокойно обсудим. Нет, она не может остаться. И потом, у нее же нет с собой никаких вещей! Что?! Послушай, а как же школа? Не может же она пропустить школу! Подождите до летних каникул – в конце концов, это же не бог весть как долго! Тогда она сможет прогостить у тебя подольше… может быть, несколько дней, это замечательная идея. Но сейчас – нет, ей нельзя остаться! Я не разрешаю, слышишь?! Я ее мать, в конце концов. Микки! Микки, пожалуйста!

Мэриголд согнулась в три погибели. По лицу ее ручьем бежали слезы.

– Стар… – прошептала она. – Прошу тебя, Стар! Возвращайся домой. Не делай этого! Послушай, а мы с Дол приготовили для тебя сюрприз… Что? Нет, Стар, я прошу тебя… пожалуйста…

Она замотала головой, а потом вдруг разом как-то сникла и молча отдала мне трубку. На щеке у нее остался рубец – словно еще одна, совсем свежая, татуировка…

Я взяла у нее телефон. На другом конце рыдала Стар.

– Долли? С тобой все в порядке?

– Да. Нет. Стар, пожалуйста, возвращайся домой. Даже представить себе не могу, как я буду без тебя…

– Я не могу вернуться. Не надо, Дол, не говори ничего – мне и без того тошно. Прости меня, Дол. Я буду звонить тебе каждый день! Все будет в порядке, я тебя не брошу, вот увидишь. Не сердись, Дол, ведь мне пришлось жить с ней всю жизнь – я была еще совсем маленькой, а приходилось уже заботиться не только о тебе, но и о ней. Помнишь, ты говорила, что с тобой она ведет себя нормально. Я думаю, что со мной ей было тяжелее, ведь, глядя на меня, она наверняка всякий раз вспоминала о Микки. Дол, клянусь, это не навсегда. Я обязательно приеду, обещаю, но сейчас я должна остаться. Я должна быть с ним – ведь он мой папа! А если я сейчас вернусь, она уже никогда меня не отпустит. Ты ведь сама это знаешь! Ох, Дол, у меня так тяжело на душе, но ты ведь все понимаешь, правда?

– Нет! Стар, я прошу тебя, приезжай! Ты не можешь вот так взять и бросить меня!

– Могу, – прошелестел в трубке голос Стар. И вслед за этим наступила тишина.

Пальцы у меня разжались, и телефон упал на пол.

– Нет! Дай мне его! Дай сюда! – завопила Мэриголд и на четвереньках поползла за трубкой.

Прижав ее к уху, она начала кричать снова и снова, как безумная, окликая Стар…

– Она бросила трубку. Она ушла, понимаешь? Перестань! Она ушла от нас, ушла навсегда! О боже, я ненавижу ее… как я ее ненавижу! Надеюсь, что ноги ее здесь больше не будет! —крикнула я.

Выхватив телефон, я со всей силы шваркнула им о стену. Потом еще раз… И еще.

– Ты его разобьешь! – взвизгнула Мэриголд.

Вздрогнув, я опомнилась. Слегка потрясла телефон. Потом поднесла его к уху и попыталась набрать номер. Бесполезно – телефон молчал.

– Купим другой, – поспешно пробормотала я. – На ту кредитную карточку…

Мэриголд покачала головой:

– Она не сможет позвонить. Номер… она знает только этот номер. А у нас с тобой нет номера ее телефона…

– О-о-о, Мэриголд! – У меня подкосились ноги, и я с размаху села на пол.

Она бросилась ко мне. Мне показалось, она меня ударит. Я испуганно съежилась, но Мэриголд только отерла мне слезы.

– Я не хотела! – безутешно рыдала я.

– Знаю, Дол. Все в порядке. Ты не виновата. Ты знала, что Стар решила уехать?

– Прости! – всхлипнула я.

– Ничего, – пробормотала Мэриголд. – Ничего… ничего.

Она повторяла это, как автомат, снова и снова, пока слова уже не потеряли всякий смысл. А потом принялась пить. Я посидела немного возле нее, а потом незаметно ускользнула к себе. Там по-прежнему жутко воняло краской. Заново выкрашенную в белый цвет дверь закрыть так и не удалось, не то она наверняка намертво прилипла бы к косяку.

Я забралась в постель, но заснуть так и не смогла. Мне до такой степени не хватало Стар, что в конце концов я перелезла в ее постель и уткнулась носом в подушку, жадно вдыхая слабый запах ее волос. И вдруг жутко разозлилась, даже сама не знаю почему. Я начала молотить кулаками по подушке, все сильнее и сильнее. Наверное, у меня в голове от злости все помутилось, потому что я промахнулась и въехала кулаком в стену. От жуткой боли я съежилась, сунув кулак под мышку и изо всех сил стараясь не реветь.

Потом я как безумная принялась крушить все вокруг. Возможно, я тоже съехала с катушек – в точности как Мэриголд. Что ж, выходит, мы с Мэриголд загремим в сумасшедший дом, а Стар со своим папашей будут наслаждаться жизнью.

Утром я так и не смогла добудиться Мэриголд. Каким-то образом она все-таки ухитрилась доползти до кровати, однако валявшаяся рядом бутылка водки была пуста. Мэриголд тяжело дышала, глаза ее были полуоткрыты. Я встряхнула ее сильнее. Она невнятно пробормотала что-то, но я не разобрала ни слова.

Я кружила по квартире, собираясь в школу. Сломанный телефон так и валялся на полу. Я опасливо обошла его стороной, словно он мог наброситься на меня и укусить. На столе лежали забытые с вечера бутерброды. Правда, за ночь они зачерствели, но я прихватила несколько штук и бесшумно выбралась на лестницу. Спускалась я на цыпочках, но миссис Лафт, выскочив откуда-то, словно чертик из коробочки, преградила мне дорогу.

– Что это за шум стоял у вас всю ночь! Безобразие! Крики, вопли, сущий бедлам, а не квартира! Нет, я добьюсь, чтобы вас вышвырнули отсюда, вот увидишь – так и будет. Где твоя сестра?

– Это не ваше дело! – бросила я и выбежала из дома.

Странно было идти знакомой дорогой одной, без Стар. Словно отсутствовала какая-то часть меня самой. Когда я завернула за угол, то чуть не уткнулась носом в спину Ронни Черли. От испуга и неожиданности я вросла в землю. К счастью, на этот раз он шел с матерью, а не с дружками. Все, на что он осмелился, это показать мне язык, и то когда она отвернулась в сторону. И тут же покраснел. Ну еще бы – мистер Крутой Парень, а в школу плетется, держась за маменькину юбку!

Я тоже показала ему язык, прибавила шагу и обогнала его, во все горло распевая «Маменькин сынок».

Конечно, он мне это припомнит, но дело того стоило.

Мамаша Ронни Черли была ему под стать – мрачная тетка со злобным выражением лица и в жутких штанах – со штрипками.

До сих пор я как-то особо не обращала внимания на мам моих одноклассников. Даже на мать Таши. Тем более что Мэриголд была намного моложе их всех, а уж по части красоты ей и в подметки никто не годился. Впрочем, Оливер думал точно так же, как и я.

Он был уже на школьном дворе, стоял у забора на своем обычном месте.

– Привет, Долфин! – завопил он, размахивая руками как сумасшедший. Я вздохнула – Оливер был настолько близорук, что ему и в голову не приходило, что кто-то может видеть дальше собственного носа.

– Привет, – буркнула я в ответ, взобравшись на забор и спрыгнув по другую его сторону вместо того, чтобы, как все нормальные люди, войти через калитку. До нее, по моему мнению, было слишком далеко. Мне не повезло – я зацепилась за гвоздь краем своей ведьмовской юбки, и мне стоило немалого труда отцепить ее. При этом я заметила, как крохотные лягушата, черные коты и летучие мыши выбрались на свободу и брызнули в разные стороны.

Стайка летучих мышей, трепеща крылышками, закружилась вокруг моей головы, так что я почти ничего не видела вокруг.

– Долфин, что с тобой? Ты не поранилась? – всполошился Оливер.

– Со мной все в порядке. Это из-за мамы… – Из глаз у меня потоком хлынули слезы.

– Ох! Долфин, не надо! – засуетился Оливер. – Только не плачь, прошу тебя!

Он неловко обнял меня за шею. По другую сторону забора послышался пронзительный крик.

– Нет, вы только поглядите на Совенка с Дельфинихой! Да они лижутся! Вот это номер!

– Быстро! Давай вокруг школы, там спрячемся за туалет, – скомандовал Оливер.

Между девчоночьим и мальчишеским туалетами была небольшая щель. Оливер протиснулся в нее и втащил меня за собой. Я прижалась к стене, не в силах пошевелиться. Щеки мои были мокры от слез.

– У тебя нет носового платка? – озабоченно спросил Оливер.

– Нет, нету, – прошептала я, утирая глаза тыльной стороной ладони. И жалобно шмыгнула носом. – Перестань таращиться на меня, слышишь?

– Да не обращай внимания – я тоже порой могу пустить слезу. Вот и в этот уикенд тоже – за компанию с мамой, когда отец привез меня домой. Ревел за милую душу. Так что не стесняйся.

– Ну а у меня нет папы. У Стар есть. Теперь она удрала к нему и сказала что станет у него жить, а я расколотила мобильник, и теперь мы даже позвонить ей не сможем, а Мэриголд… Знаешь, она запила. Даже утром меня не разбудила, представляешь? Впрочем, откуда тебе знать, что это такое. Раньше всем этим занималась Стар, будила ее, отправляла в ванну и вообще ухаживала за ней, когда было совсем уж плохо. А я даже не знаю, что делать в таких случаях. Что вообще делать, раз Стар нет. Она ведь мне была вроде как вторая мама, понимаешь? И лучшей подругой тоже. А теперь она ушла, и у меня больше никого нет…

Я снова заревела.

–У тебя есть я, – объявил Оливер.

Мы услышали, как прозвенел звонок на урок.

– Пора идти… – вздохнула я. – Нельзя же прятаться тут до вечера.

– Послушай, Долфин, я серьезно. Хочешь, я стану твоим лучшим другом? Лично я – с удовольствием, – прошептал Оливер. Потом покрутил головой по сторонам и неловко поцеловал меня в щеку, не обращая внимания на то, какая она мокрая и скользкая.

После этого Оливер ужом выполз наружу. Мне понадобилось несколько минут, чтобы выбраться из щели вслед за ним. Но когда мне это удалось, Оливер все еще был весь пунцовый от смущения, у него даже очки запотели. Выглядел он самым что ни на есть дурацким образом, но я заставила себя улыбнуться ему. Правда, улыбка получилась кривая.

– О'кей, по рукам. Теперь мы с тобой лучшие друзья. Увидимся на большой перемене, в библиотеке, как обычно.

Весь день я только и делала, что считала до семи, загадывала желания, давала разные зароки и произносила магические заклятия. Домой я неслась вприпрыжку, не забывая при этом останавливаться у каждого фонарного столба и, взявшись за него рукой, семь раз подряд скороговоркой произносить «Стар», – так сильно мне хотелось, чтобы она ждала меня в нашей новой бело-голубой спальне!

Но никто меня не ждал. Мэриголд по-прежнему валялась в постели. Пролежала она, не вставая, до самого вечера, только изредка, шатаясь, как сомнамбула, ползла в туалет.

– Почему бы тебе не умыться, не почистить зубы? – предложила я.

– Почистить зубы? Умыться? – переспросила Мэриголд с таким непонимающим видом, будто я говорила на каком-то неизвестном языке. – А зачем?

– Ну… ты сразу почувствуешь себя лучше.

Но мои слова попросту не дошли до ее сознания, потому что вместо ответа она полезла в шкаф за новой бутылкой.

– Не пей. Лучше поешь, – остановила ее я. И налила нам обеим по чашке чая.

Мэриголд заявила, что не хочет чаю. Я попыталась подсунуть ей под голову подушку и заставить ее выпить хотя бы глоток, но половина чашки пролилась ей на грудь.

– Ну постарайся, Мэриголд! – умоляла я.

– Не хочу стараться, – пробубнила она. – Оставь меня в покое. – И с головой укрылась одеялом.

Какое-то время я молча разглядывала ее. Мне показалось, она уснула.

Снизу послышался слабый звонок, и почти сразу кто-то забарабанил в дверь.

– Эй, вы там! Откройте дверь!

Это была миссис Лафт. Я притворилась, что не слышу, но она упорно продолжала колотить в дверь.

– О господи, моя голова! – простонала Мэриголд, еще плотнее завернувшись в одеяло. – Открой, Дол. И постарайся сплавить ее побыстрее! Старая кошелка!

– Нет уж! Я ее до смерти боюсь. И она к тому же вечно орет на меня. Сама иди!

С таким же успехом можно было ожидать, что на переговоры с миссис Лафт отправится одеяло. Пришлось спускаться самой.

– Ради всего святого, да скоро вы там?! – завопила миссис Лафт, стоило мне только чуть-чуть приоткрыть дверь. На всякий случай я высунула наружу один нос. – Что происходит, черт возьми? Может мне кто-нибудь сказать или нет?!

– Ничего, ровным счетом ничего такого, – забормотала я, открывая дверь. Выскользнув на лестничную площадку, я тут же плотно прикрыла за собой дверь. Не могла же я позволить ей войти и увидеть, в каком состоянии Мэриголд!

– Ну, знаете ли, это уже слишком! Что за бесцеремонность, в самом деле! Будто у меня нет других дел, как карабкаться вверх-вниз по лестнице! И при этом даже дверь не могут открыть сразу, как все нормальные люди! И что это за фокусы, почему вы позволяете себе занимать мой телефон? А что, если мне как раз должны позвонить?!

И вдруг до меня дошло.

– Моя сестра! Так она позвонила вам ?!— Я кубарем скатилась вниз по лестнице.

– Ты куда? А ну подожди меня! Не смей без спросу врываться в мою квартиру, юная леди! Ишь, нахалка!

Пришлось притормозить. Подпрыгивая на месте от нетерпения, я сначала ждала, пока она спустится вниз, потом покорно поплелась вслед за ней в ее сумрачные, стерильно чистые покои. На пороге она сурово велела мне сначала вытереть ноги и не спускала с меня глаз, пока я не выполнила ее распоряжение. Я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что она кинется обрабатывать телефон хлоркой, едва дождавшись, когда я выпущу его из рук.

– Стар? Это ты?

– Ох, Дол… Дол!.. – рыдала Стар. – Что случилось? Что с вашим телефоном? Я так перепугалась, когда не смогла дозвониться! И только потом вдруг вспомнила о миссис Лафт. Что еще выкинула Мэриголд? Разбила телефон, да? Надеюсь, она тебе ничего не сделала? Только честно!

Мысли вихрем закружились у меня в голове. Я молчала, растерянно обводя взглядом ужасную коричневую гостиную миссис Лафт. Особенно меня доконала пестрая коричнево-розовая люстра «под мрамор» и такая же ваза в тон ей – она здорово смахивала на ливерную колбасу. Я даже машинально протянула руку, чтобы потрогать ее, но миссис Лафт, внезапно разъярившись, с шипением оттолкнула мою руку.

– Дол! Ты меня слышишь? Так в чем дело?

– Это было ужасно, – пробормотала я. Повернувшись спиной к миссис Лафт, чтобы та не слышала, я прикрыла трубку и едва слышно прошептала: – Она напилась… пьяная в дым.

– Можно подумать, в первый раз! – фыркнула Стар.

– Нет. Гораздо хуже. А потом так разозлилась – ужас! Сначала расколошматила телефон. А потом… ударила меня… У меня даже кровь пошла. Мне кажется, она что-то мне сломала, – шептала я. – А сейчас… слушай, она выпила целую бутылку… нет, две, и она почти без сознания… а может… может, она даже умерла…

— Дол, я сейчас приеду…

И тут будто ураган ворвался в квартиру миссис Лафт – ураган, одетый в ночную рубашку. Я и ахнуть не успела, а она уже вырвала трубку у меня из рук.

– Стар, это ты? О Стар, радость моя, какая ты молодец, что догадалась позвонить миссис Лафт! – проворковала Мэриголд. Не знаю, уж как ей это удалось, но голос ее звучал абсолютно нормально.

– Это жуткая наглость, и уж конечно, я не намерена позволять такого впредь! – взвилась миссис Лафт. – А теперь убирайтесь отсюда вы обе! Оставьте мой телефон в покое!

– Одну минутку, – сладко пропела Мэриголд. По ее лицу было понятно, что она изо всех сил старается сосредоточиться на том, что говорила ей Стар. – Что ты говоришь, я сделала, дорогая? Да нет, это Долли, и то случайно. Мы купим другой телефон, не волнуйся. Ну а сейчас почему бы вам с Микки не прекратить эту глупую игру и не дать мне наконец номер вашего телефона? Ну конечно, я не пила, моя дорогая, – как тебе только это в голову пришло? Что тебе кажется? Что?! Ладно, даю тебе Дол, но учти – нам с тобой нужно поговорить.

– Только не по моему телефону, слышите? – возмутилась миссис Лафт. – Наглость какая! Давайте-ка прощайтесь, и марш отсюда! Чтобы ноги вашей тут не было!

Мэриголд сунула мне телефон. Я старалась держать его подальше – слова, которые выкрикивала Стар, и без того свистели у моего уха, словно пули.

– Дол, как ты можешь так беспардонно врать?! Она в полном порядке, она даже не пила! Совести у тебя нет, что ли?! А я-то перепугалась до полусмерти! Да как у тебя только язык повернулся?

– Нет, я правду говорю, правду, – бормотала я, хотя Мэриголд, стоя передо мной, смотрела не отрываясь мне в глаза.

– Ты просто обманула меня – соврала, чтобы я вернулась домой! Так, выходит, это ты разбила телефон?!

– Нет. Да. Послушай, Стар, прошу тебя, приезжай немедленно…

– С какой это стати, интересно? Нет уж! С этой самой минуты я буду делать только то, что хочу я, ясно? А теперь слушай и не перебивай. Мы пришлем вам другой телефон. Но чтобы ты никогда больше – слышишь, никогда !— не смела мне лгать!

– Стар!

– Нет, хватит! А теперь я вешаю трубку.

– Прошу тебя!

Я услышала щелчок, а потом – частые гудки. Мэриголд вырвала у меня трубку, поднесла ее к уху и тоже услышала гудки.

– Немедленно отдайте мне телефон! – рявкнула миссис Лафт.

Мэриголд молча протянула ей трубку, но руки ее так дрожали, что она едва не уронила ее.

– Огромное вам спасибо, – с едкой иронией проскрипела миссис Лафт. – А теперь, если, конечно, вас не затруднит, может быть, вы будете столь любезны вернуться к себе? И не смейте больше пользоваться моим телефоном как своим собственным! Лучше свой заведите! И платите за него вовремя! Может, тогда у вас не останется денег, чтобы швырять их на свои дурацкие прихоти! Только посмотрите на себя, и не стыдно вам? Шляетесь по всему дому в одной ночной рубашке, бесстыдница, да еще выставляете напоказ свои омерзительные татуировки! Какой пример вы подаете своим девочкам? Неудивительно, что одна уже сбежала! Да и кому охота жить с такой матерью!

Я ожидала, что Мэриголд придет в ярость и выдаст миссис Лафт по полной программе. Но она не сказала ни слова. В глазах у нее застыла растерянность. Казалось, она не понимает, что делает. Все так же молча она повернулась и двинулась к выходу, шлепая по полу босыми ногами.

– Нет, вы только посмотрите! – взвилась миссис Лафт. – Она мне весь ковер загадит своими грязными лапами!

– Я никогда не уйду от нее, вы слышите? – вступилась я за Мэриголд. – Она – самая лучшая мама на свете!

– Чушь какая! Будто я не слышала собственными ушами, как ты сама жаловалась сестре, что она тебя бьет! Когда вы обе вопили там, наверху, я едва удержалась, чтобы не позвонить куда следует!

– Не надо! Пожалуйста, не делайте этого! Ничего не случилось, правда! Мэриголд никогда, никогда в жизни не била меня! Никогда! – умоляюще бормотала я. – Не говорите никому, прошу вас!

Миссис Лафт торжествующе сложила на груди руки.

– Поживем – увидим, – мрачно произнесла она.

– Мэриголд, скажи ей! Скажи, что ты никогда и пальцем меня не трогала! Я сказала неправду, но ведь я не со зла! Я не хотела! Мэриголд!

Но Мэриголд была уже на лестнице. Я бегом кинулась за ней. Догнав ее, я вцепилась ей в руку.

– Мэриголд, ну скажи же ей, что у нас все в порядке! Что ты молчишь? Она же действительно может позвонить куда-нибудь!

– А почему бы нет? – тупо спросила Мэриголд. Голос ее был вялым и каким-то безжизненным.

– Но тогда меня заберут у тебя и отдадут в чужую семью!

– Может, оно и к лучшему, – пробормотала Мэриголд. – Эта старая крыса права. Неподходящая из меня вышла мать.

– Не говори так! – взмолилась я.

Когда мы вернулись к себе, я попыталась было обнять Мэриголд, но у меня ничего не получилось. То есть обнять-то ее я обняла, но почему-то мне все никак не удавалось прижаться к ней. Мэриголд была как неживая. Вначале я обвила ее руки вокруг себя, но стоило мне только разжать пальцы, как они, упав, бессильно повисли вдоль тела. Я умоляла ее сказать хоть словечко, но голос, которым она ответила, казалось, принадлежал кому-то другому. Глаза ее потемнели и казались пустыми и бездонными словно черные дыры.

– Может, хочешь снова лечь в постель? – спросила я. – У тебя усталый вид.

Она послушно забралась в постель и тут же закрыла глаза.

– Прости, что я наврала про тебя! Это только для того, чтобы Стар вернулась домой, – прошептала я.

Мэриголд не ответила.

Волоча ноги, я отправилась в свою новую бело-голубую спальню. Она казалась до ужаса пустой. Я стала придумывать себе разные игры, но ни на чем не могла остановиться, пока не представила, что моя кровать – это машина времени. Стоит мне только коснуться специального рычажка на матрасе, – и меня забросит вперед на целых десять лет. Я закрыла глаза и увидела себя стройной и гибкой девушкой. Роскошная грива распущенных волос спускалась ниже талии. Волосы у меня были необыкновенной красоты, хотя и не такие светлые, как у Стар. Какие же они будут? Я задумалась. Может, огненно-рыжие, как у Мэриголд? Нет. К тому времени, как я стану взрослой, мои невзрачные, мышиного цвета волосы потемнеют и к двадцати годам станут иссиня-черными, как вороново крыло. Это будет изумительно-красиво, особенно учитывая изумрудно-зеленые глаза, опушенные такими же черными ресницами. Кожа у меня будет белая-белая, и только на плече, в одном месте, будет малюсенькая татуировка, о которой никто не будет знать, – крохотная черная ведьмочка. А еще у меня будет маленькая сережка в носу, с изумрудиком – под цвет моих глаз. Только на работе я буду ее обязательно снимать и буду носить платья с длинными рукавами и скалывать свои роскошные черные волосы скромным пучком на затылке. И вообще я стану одеваться очень просто: черные джинсы и такая же черная блуза. И у меня будет свой собственный салон-парикмахерская, только волшебный, где я лично буду придумывать всякие экзотические прически. Например, с цветами в волосах, украшенных крошечными сверкающими стразами и стеклярусом. Я стану красить женские волосы в фантастические оттенки пурпурного, лазоревого и небесно-голубого, буду стричь, расчесывать и завивать красивых женщин. А топ-модели, рок-звезды и кутюрье будут виться вокруг меня, как ночные бабочки вокруг лампы, и самые известные фотографы станут валяться у меня в ногах, умоляя позволить им сфотографировать хотя бы несколько моих шедевров.

Каждую неделю я буду проводить с разными красивыми мужчинами. Все они будут умными и энергичными и будут меня обожать. И я позволю им покупать мне еду, и цветы, и хорошие вина, и все такое. Но потом я все равно буду возвращаться к себе, в свою очаровательную, отделанную самыми известными стилистами и дизайнерами квартиру, с лампой в виде зеркального шара, который будет тихо вращаться, и блики света закружатся по комнате, будто метель.

Так, мечтая, я стала потихоньку проваливаться в сон, но все-таки не спала, а скорее, балансировала на какой-то грани между сном и реальностью. Мне показалось, я слышу, как Мэриголд шуршит чем-то на кухне, но когда я сама позже забрела туда попить, ее там не было. Я жадно пила воду глоток за глотком, и стакан жалобно позвякивал о мои зубы. В животе у меня внезапно забурчало, и я вспомнила, что за всеми этими событиями мы даже забыли поесть. От сильного запаха краски меня слегка подташнивало. По-моему, воняло сейчас даже сильнее, чем раньше, во всяком случае, в носу у меня отчаянно свербило, даже глаза слезились.

Раз уж я выпила такую прорву воды, решила я, не худо бы заглянуть на всякий случай в туалет. Я открыла дверь и вросла в землю – в лунном свете передо мной застыло привидение! Самое настоящее! Призрак! Весь белый, словно смерть!

Я заорала благим матом.

Призрак тоже.

Я узнала этот голос. И запах тоже узнала.

Щелкнув выключателем, я уставилась на маячившую передо мной белую фигуру.

– Мэриголд… это ты?!

Я не верила собственным глазам. Она была белая – белая с ног до головы. Белой была даже половина волос на голове. Шея, руки, обнаженное тело, ноги – все было белым. Мэриголд выкрасилась той самой краской, которую мы купили для нашей со Стар спальни. Все ее тело покрывал жирный слой белой краски, не видно было даже татуировок, только самые яркие из них слегка проглядывали сквозь ее новую, ослепительно-белую кожу.

Я неуверенно протянула к ней руки… мне казалось, что все это мне просто снится.

– Нет. Не надо. Она еще не высохла, – пробормотала Мэриголд. – Не высохла, понимаешь? Она еще влажная. Поэтому я не могу сесть. Не могу лечь. Но это не страшно. Она ведь высохнет, правда? И я тоже. И тогда все будет в порядке. Я стану вся белая-белая. И тогда я буду хорошей матерью и возлюбленной, и Микки привезет Стар домой, и мы всегда будем вместе. У нас будет семья… моя семья… и все будет хорошо, очень, очень хорошо… я верю – все будет хорошо. Сначала все было плохо, очень плохо, словно какое-то проклятие, верно? А теперь будет хорошо… хорошо… хорошо. Никаких татуировок – Стар всегда их ненавидела, и меня тоже ненавидела, но теперь их нет. И лазера не нужно. Хотя, может быть, попробовать бритвой, как ты думаешь? Нет, бритвой нельзя, тогда будет много крови… много красного, а я хочу, чтобы все было белым-белым, светлым, вот это будет правильно…

Она все говорила и говорила, и это уже было похоже на какие-то заклинания, которые она бормотала себе под нос невнятной скороговоркой. Меня всю трясло. Вот теперь, думала я, Мэриголд окончательно сошла с ума. Чокнулась. Спятила. Съехала с катушек. Конец.