Текст книги "Разрисованная мама"

Потом репортеры один за другим принялись читать свои интервью. Дошла очередь и до нас с Оливером. Вначале Ивонна с Кайли, как всегда, принялись хихикать, но стоило только Оливеру дойти до описания жуткого кораблекрушения, как они примолкли. А Оливер, увлекшись, продолжал: как все до одного утонули – кроме меня, естественно, – как он пробрался ко мне в больницу и как я с величайшим трудом, преодолевая страшную боль в поврежденных легких, хриплым шепотом поведала ему свою трагическую историю. Угадайте, чем все закончилось?! Мисс Хилл, придя в восторг, объявила наше сочинение великолепным и вручила нам обоим по золотой звезде!

Это был первый раз, когда я получила за что-то золотую звезду.

– А все потому, что мисс Хилл сегодня весь день чуть не плачет от жалости к тебе, Дельфиниха! – прошипела Кайли. – Что там с тобой стряслось? Это все из-за твоей мамочки? Померла, что ли?

Я зажмурилась – перед моим мысленным взором встала Мэриголд. Вот она лежит на кровати в своей ночной рубашке, странно тихая, руки покойно сложены на груди, застывшее лицо похоже на маску. И глаза мои наполнились слезами.

– Кайли, ну как не стыдно говорить такие ужасные вещи?! – ахнула Ивонна. – Так это правда, Долфин?

– Прости, Долфин. Не плачь, – испугалась Кайли.

Они обе с тревогой покосились на мисс Хилл. Я поняла. Если она заметит, что я плачу, им обеим влетит по первое число.

Я вытерла глаза.

– Нет, она не умерла. Но она очень больна. Ее забрали в больницу, – объяснила я.

Они обе уставились на меня круглыми глазами. Потом Ивонна вдруг протянула ко мне руку и ободряюще погладила меня по плечу.

– Надеюсь, она скоро поправится, – прошептала она.

– Да, я тоже надеюсь. Я совсем не то хотела сказать. Наверное, я просто не подумала, – покаянно прошептала Кайли.

Конечно, это было здорово, что обе они сейчас едва не умирали от жалости ко мне, но я никак не могла выбросить из головы образ мертвой Мэриголд.

Я знала, что она как-то раз уже пыталась убить себя. Это было давно, когда она была моложе. У нее на запястье сохранились два шрама. Их было незаметно, потому что Мэриголд сделала поверх две татуировки – два ромбовидных бриллианта с расходящимися в разные стороны лучами, изображавшими сияние. Она всегда говорила, что мы со Стар для нее – как эти два бриллианта. Но теперь Стар бросила ее. А я сделала все, чтобы Мэриголд упрятали в психушку.

Едва дождавшись звонка, я кубарем скатилась по лестнице и выскочила из школы. Даже не стала ждать Оливера. Я рассчитывала бежать прямиком в больницу, но у ворот со своей коляской меня уже поджидала тетушка Джейн.

– Потише, потише, Долфин. – Она перехватила меня на бегу. – Куда это ты так несешься? Уж не собираешься ли удрать от нас?

– Да нет. Просто тороплюсь в больницу.

– Да, крошка, я тебя понимаю. Конечно, ты соскучилась по маме. Но звонил твой папа и обещал сам отвезти тебя к ней после чая.

Чуть не подпрыгнув от радости, я все же принялась спорить:

– Тетушка Джейн, ты не понимаешь – мне нужно увидеть ее как можно скорее. Прямо сейчас!

– Я все понимаю, детка, но и ты меня пойми – не могу же я отпустить тебя в такую даль совершенно одну! Я знаю, ты умница и вполне в состоянии сама найти туда дорогу, но мне поручили приглядывать за тобой, а это значит, что и мне придется тащиться туда вместе с коляской. И как, по-твоему, это будет выглядеть? А если малыши поднимут рев? Мы ведь их еще не кормили.

Мне пришлось согласиться.

Тут к нам подбежал Оливер, слегка задетый тем, что я вот так, без зазрения совести, бросила его одного, и в то же время страшно довольный возможностью познакомиться с тетушкой Джейн и малышами. Впрочем, он обращался с ними в точности, как со взрослыми. Выяснив, как отличить Мартина от Селины, и их обоих – от крошки Дэрила, он торжественно пожал каждому пухлую ручонку. Мартин уже начал капризничать, но сразу же замолчал, совершенно завороженный очками Оливера. А Дэрил довольно захихикал, когда Оливер пощекотал его под подбородком.

– Как ты здорово управляешься с малышами, дорогой, – улыбнулась тетушка Джейн. – Не хочешь проводить нас до дому? Поиграешь с ними немного, пока я быстренько управлюсь с готовкой.

– Правда? Нет, честно, тетушка Джейн? Значит, Оливеру можно прийти к нам на чай?!

– Конечно, можно. Если его мама не станет возражать.

– Еще как станет… – вздохнул Оливер. – Учитывая, что она еще не пришла в себя после вчерашнего. Я пока еще в немилости.

– Славный мальчик, – проводила его одобрительным кивком тетушка Джейн. – Твой близкий друг?

– Да, самый лучший. Знаешь, я собираюсь его подстричь.

– Правда, дорогая?

По ее тону было понятно, что она восприняла мои слова за шутку.

– Нет, ты зря – я здорово умею стричь, так что ты не думай. И к тому же у меня даже есть специальные парикмахерские ножницы. Ну… дома, конечно, не здесь. – Голос у меня дрогнул.

– Да уж, постричься бы ему не помешало.

– Ему здорово пойдет короткая стрижка. Под «ежик» или даже вообще налысо. Точно как у скинхеда! Ох, и круто ж он будет выглядеть!

– Знаешь, по-моему, лучше сначала спросить у его мамы, – посоветовала тетушка Джейн.

– А можно мне тогда забежать домой за ножницами?

– Конечно, дорогая. Выберем свободную минутку и обязательно заедем за ними.

– Если хочешь, я могу и тебя постричь, тетушка Джейн!

– Под скинхеда? – подмигнула мне тетушка Джейн.

Мы обе захохотали и двинулись к дому. Малыши получили свое молоко, сваренные «в мешочек» яйца и сандвичи с «Мермайтом». То же самое перепало и мне, только вот с «Мермайтом» получился конфуз. Приняв его за шоколадную пасту я густо намазала им хлеб и едва не задохнулась после первого же куска. Я кашляла как сумасшедшая, обливаясь слезами, но тетушка Джейн, наверное, обладала ангельским терпением, потому что не рассердилась на меня даже тогда, когда я выплюнула то, что у меня было во рту, прямо на тарелку. Она мигом намазала мне пару бутербродов с маслом и домашним клубничным джемом, который варила сама. Он был такой вкусный, что я их буквально проглотила. Поэтому тетушка Джейн сделала мне еще.

– Ты, наверное, считаешь, что я обжора, каких свет не видывал.

– Нет, детка, это здорово. Тебе нужно кушать побольше, а то ты такая худенькая, просто кожа да кости.

– Моя мама не очень-то любила готовить, даже когда не болела, – призналась я, на мгновение перестав жевать и глотать.

– Зато она наверняка умеет делать что-то другое, – сказала тетушка Джейн. – Она ведь артистическая натура. А твой папа считает, что она вообще необыкновенная.

Я задумчиво куснула заусенец.

– Она и есть необыкновенная, – кивнула я. – Просто она не сильна во всяких таких вещах… ну, ты понимаешь – как все обычные мамы. Не как ты.

– А в чем она сильна, твоя мама? – спросила тетушка Джейн.

Я задумалась, по-прежнему старательно обгладывая палец.

– Она здорово умеет придумывать всякие истории.

– Ага, понятно. Ну что ж, вот в этом мне и в самом деле до нее далеко. Лично я вообще ничего придумать не могу. Я бы не смогла сочинить ни одной истории, даже если б от этого зависела моя собственная жизнь.

– А вот я запросто, – похвасталась я.

– Тогда, значит, ты пошла в свою маму.

– Хочешь сказать, что я кончу в психушке, как моя мама?

– Да нет, что-то подсказывает мне, что ты вряд ли когда-нибудь потеряешь голову – для этого ты слишком крепко стоишь обеими ножками на земле. Не знаю только, поймешь ли ты меня, моя девочка.

Я попыталась представить себе собственные ноги, крепко упирающиеся в пол, потом голову – как она внезапно начинает вращаться, а потом и вовсе свинчивается, словно крышка с тюбика. Неужели примерно это и произошло с Мэриголд? – думала я. Сама она, похоже, ничуть не сомневалась, что спятить может кто угодно, только не она. Хотелось бы знать, каково ей сейчас в больнице… – вздохнула я. Судя по всему, она до сих пор сердится на меня. И наверное, разозлится еще больше, когда увидит снова.

От невеселых мыслей я опять впилась зубами в ноготь.

– Не стоит глодать ногти, радость моя, – сказала тетушка Джейн. – Хочешь, сделаю тебе еще несколько тостов, если ты не наелась?

– Ты и вправду думаешь, что Майкл приедет?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Если честно, то я и сама не знаю, нужно ли мне ехать. Мама, наверное, еще злится на меня. Знаешь, как она иногда злится? Ого-го! – Я изо всех сил постаралась произнести это самым обыденным тоном, но голос у меня дрогнул, и это меня выдало.

– Просто мама сейчас очень больна, милая. Может быть, в больнице ее вылечат, и все будет хорошо. Не надо бояться. И не стоит думать о таких вещах, тем более сейчас. Иди ко мне, котенок.

– Ты просто не знаешь, какие ужасные мысли иногда приходят мне в голову, – невнятно прошептала я, уткнувшись носом в большую уютную грудь тетушки Джейн. – Например, я страшно боялась, что ты тоже окажешься злой.

– О-о-о, думаешь, я добрая? Я тоже могу быть злой! – усмехнулась тетушка Джейн. – Отодвинув меня в сторону, она злобно оскалила зубы и угрожающе зарычала. И рычала до тех пор, пока я не начала смеяться.

Майкл приехал в шесть часов – минута в минуту. По нему можно было часы проверять.

– А вот и твой папа, – сказала тетушка Джейн.

– Привет, – прошептала я, вдруг страшно смутившись.

Сегодня он показался мне совсем другим. На нем был костюм, а волосы причесаны волосок к волоску. Вначале мне показалось, что он чем-то недоволен, но потом я случайно заметила, как блестят у него глаза за стеклами очков – в точности как у Оливера, только повзрослевшего, – и у меня сразу же отлегло от сердца.

– Ну что, едем к маме, Долфин? – спросил он.

Похоже, он тоже нервничал. По дороге в больницу мы говорили только о Мэриголд. Майкл, оказывается, уже успел поговорить с доктором, и она объяснила ему, что это за штука такая – маниакальная депрессия.

– Естественно, она говорила только в самых общих словах, а о Мэриголд ведь не скажешь, что она обычный человек. Она всегда была не такой, как все.

– Вы ее очень любили? – осторожно спросила я.

– Да. Я просто с ума по ней сходил, – кивнул Майкл.

– И до сих пор ее любите?

– Ну… ты ведь понимаешь, все это было чертовски давно. Теперь я люблю Мег, и Грейс, и Алису. Кстати, я рассказал им про тебя. Так что они все трое ждут не дождутся, когда смогут увидеть тебя собственными глазами.

– Это вы так думаете! – фыркнула я.

– Нет, это чистая правда. Конечно, все это было немножко неожиданно, я им все объяснил. И вот теперь… короче, как насчет того, чтобы приехать к нам в воскресенье? Если, конечно, тетушка Джейн не будет возражать. Ну и если ты сама захочешь…

– Ну… – Я замялась, гадая, действительно ли он хочет, чтобы я приехала.

Я исподтишка разглядывала его. Интересно, сможет ли он когда-нибудь полюбить меня? – гадала я. А я – его. Думать об этом было чертовски странно.

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не сразу спохватилась, что так ему и не ответила.

– Я бы с удовольствием сводил тебя поплавать. Но если не хочешь, не надо. Только не думай, пожалуйста, что ты вроде как должна чего-нибудь…

– Не знаю, как насчет поплавать, – задумчиво протянула я, – а погостить приеду с радостью… спасибо.

Как вскоре выяснилось, приехали мы зря. Мэриголд накануне была «сильно расстроена», и теперь ей нужно было «отдохнуть».

– Наверняка затолкали ее в смирительную рубашку, – проворчала я.

Но когда я сунула голову за штору, ничего такого на ней не было. Мэриголд лежала в постели, как и вчера, только глаза у нее были закрыты. Ярко-рыжие волосы разметались по подушке. Я бросила взгляд на ее руки – ни одной фигурки кричащей женщины! Видно, их отмыли.

– Сегодня она выглядит более умиротворенной, – прошептал Майкл. Подражая мне, он тоже сунул голову в щель между занавесками. – Ладно, приедем в другой раз.

Склонившись к Мэриголд, я поцеловала ее в бледную щеку.

– Я люблю тебя, – чуть слышно прошептала я.

Вздрогнув, она беспокойно заворочалась и что-то неразборчиво пробормотала.

– Нет, нет, это не Стар. Я Долфин. Стар тоже любит тебя, – прошептала я. Хотя выговорить это стоило мне немалого труда. Я сморщилась, словно наелась лимонов.

Майкл не сразу отвез меня домой. Вначале мы с ним заехали в «Макдоналдс», и он купил мне молочный коктейль и мороженое.

– Какое твое любимое, Долфин? Алиса и Грейс просто с ума сходят от шоколадного, а я лично до смерти люблю крем-брюле.

– И я тоже!

Мы смущенно улыбнулись друг другу. Потом каждый уткнулся в свое мороженое. Воцарилось неловкое молчание. Каждый из нас, наверное, ломал голову, что бы еще такое сказать. Первым решился Майкл – принялся расспрашивать меня о школе. Пришлось немного покривить душой.

– Я так понимаю, ты не слишком любишь школу? – спросил он.

– А кто любит?

– Ну… Грейс, например, просто обожает школу. Просто не может дождаться, когда наступит утро, и бежит туда со всех ног. Алиса, если честно, относится к школе несколько прохладнее. Она, знаешь ли, ужасная болтушка, не может усидеть на месте, и поэтому ей вечно влетает от учительницы. Чаще всего ее выгоняют за дверь. Но при этом, как ни странно, все ее любят.

– Стало быть, они у вас умные, и Алиса, и Грейс?

– Конечно. Они у меня умницы.

– Стар тоже умная. И первая ученица в классе. Честное слово, не верите? А я вот нет… – Я глубоко вздохнула. – И читаю я плохо,

– Тебе скучно?

– Да нет, наоборот – я люблю всякие истории. Все дело в словах. Понимаете, я никак не могу выучиться читать сложные слова.

– Понятно.

– Только не подумайте, что я такая тупая. Это все дис-лек-сия. Вот, как это называется.

– Правильно. Ну что ж, если хочешь, я могу попробовать тебе помочь. Грейс и Алиса часто читают мне вслух. И я с удовольствием слушаю.

Мне уже в который раз пришло в голову, что жить рядом с таким человеком, как Майкл, – не такое уж простое дело. Даже не знаю, от чего меня в первую очередь кинуло в холодный пот – от возможных уроков плавания или при мысли о том, как я стану читать ему вслух. Впрочем, подумала я, он не похож на человека, который, чуть что, выходит из себя. На самом деле он даже славный. Ей-богу, славный. Конечно, не такой хипповый и крутой, как Микки, и уж, конечно, не такой шикарный. Но, если честно, я и не хотела, чтобы мой папа был таким.

Майкл отвез меня назад к тетушке Джейн и пообещал, что приедет за мной в воскресенье. Потом я помогла дядюшке Эдди выкупать малышей, пока тетушка Джейн готовила ужин, и мне даже разрешили уложить их обоих в кроватку. Я уложила даже крошку Дэрила – сунула ему в рот соску, а потом немного покачала его, пока он не уснул. А потом мы с тетушкой Джейн и дядюшкой Эдди взяли свои тарелки и уселись перед телевизором.

На ужин были цыплята с жареной картошкой. Тетушка Джейн замечательно жарила картошку – просто пальчики оближешь! Она положила мне полную тарелку. Я уже начинала чувствовать себя почти счастливой, когда раздался звонок в дверь.

– Интересно, кто это может быть в такое время? – удивилась тетушка Джейн.

Неприятное предчувствие превратило содержимое моего желудка в ледяной ком.

Внизу послышались голоса – разговаривали тетушка Джейн и Лиззи. Вдруг тетушка Джейн окликнула меня:

– Долфин! Долфин, угадай-ка, кто к тебе пришел!

В прихожей стояла Стар. Она выглядела еще красивей, чем всегда, – прекрасные светлые волосы были заплетены во множество косичек и украшены шариками, яркими бусинками и разноцветными заколками. А в носу у нее сверкал крошечный бриллиант!

Портрет во весь рост

Мы бросились друг к другу и крепко-крепко обнялись. Лицо тетушки Джейн расплылось в улыбке, а дядюшка Эдди сразу зашмыгал носом и растроганно промокнул глаза. Лиззи тут же заторопилась в обратный путь, только спросила, не могут ли Джейн с Эдди подержать у себя пару дней еще и Стар – просто пока вопрос о нас обеих не будет окончательно решен.

В итоге мы со Стар оказались в постели Марка вдвоем. Мы немного поплакали, а потом, тесно прижавшись друг к другу, уснули.

Зато утром все было по-другому – пошли объяснения. Начала Стар. Она разбудила меня, больно ткнув кулаком в плечо.

– Почему, скажи на милость, ты не включала телефон?! – прошипела она. – Я так волновалась – просто места себе не находила! Никогда не думала, что ты способна на такую жестокость – сначала разбила один телефон, потом наврала мне с три короба, а теперь, когда я прислала тебе другой мобильник, ты его даже не включила! Я чуть с ума не сошла от страха. Дошла до того, что упросила Микки послать вам еще один телефон – третий! – на тот случай, если второй пропал на почте. Он твердил, что просто вы с Мэриголд обозлились на меня и нарочно не включаете телефон – хотите, чтобы я извелась от тревоги, так что я зря так переживаю. Советовал мне выкинуть все это из головы и наслаждаться жизнью – вот, как он, к примеру. Но я не могла. Не могла, понимаешь, Дол?! И мы разругались. Так что можешь радоваться – ведь ты именно этого хотела? Ты завидовала мне! И готова была на все, лишь бы не позволить мне урвать хоть маленький кусочек счастья!

– Заткнись! – заорала я. – Как ты смеешь! Это ведь ты удрала из дома! Ты бросила меня одну с Мэриголд, когда ей стало хуже. Но тебе не было до этого никакого дела! А у нее окончательно съехала крыша! Она намазалась белой краской с ног до головы! Я была в таком ужасе, что вызвала «Скорую»! Я вообще забыла про этот дурацкий телефон, если хочешь знать! Да и для чего он мне, скажи на милость? Ты бы все равно не поверила ни единому моему слову! Можно подумать, ты бы вернулась домой! Да ты даже боялась дать мне ваш номер телефона! И еще говоришь, что я хотела испортить тебе все удовольствие от общения с драгоценным папочкой! Нужен он мне, как же! Да и ты тоже! У меня теперь своя жизнь, своя — понимаешь?! И вообще, чего ты притащилась сюда, а? Это мой дом, а не твой! И попала я сюда по твоей милости, потому что ты бросила меня! Так что можешь убираться назад, к своему ненаглядному Микки!

– Оставь Микки в покое! Если хочешь знать, у него просто ангельское терпение! Я ведь чуть не свихнулась от страха, а он понял, что со мной творится… Вот Сиан… Она стала цепляться ко мне, зудеть по любому поводу, просто проходу не давала. Не знаю, что Микки в ней нашел. И ни на минуту не оставляла нас вдвоем, так и крутилась рядом, просто кошмар какой-то! В конце концов мы плюнули и примчались сюда. А дома пусто. Ни Мэриголд, ни тебя. Постучались к миссис Лафт, а она сказала, что Мэриголд забрали в больницу, а ты уехала со своим папой. Вот это было хуже всего – ведь я-то знала, что у тебя нет никакого папы!

– Нет, есть! Теперь и у меня есть папа – свой собственный! И я сама его нашла, одна! Ну, не совсем одна – с Оливером. И мы с ним вместе ездим к Мэриголд в больницу!

– Ах, в больницу?! Да как у тебя вообще рука поднялась отправить ее в психушку?! Ты же знаешь, как она боялась туда попасть! Неужели нельзя было подождать – ну, хотя бы немного, пока я не вернусь домой?!

– А что, ты собиралась вернуться? Вот уж не знала! И когда, если не секрет? И потом, откуда мне было знать, что делать?! Я просто голову потеряла, когда она выкрасилась с головы до ног белой краской, а потом всю ночь до утра стояла и молчала, как истукан. Я подумала, что она окончательно рехнулась, и позвонила в «Скорую». А что я еще могла сделать, ну, скажи?!

– Ты уже говорила мне, что она окончательно рехнулась, по телефону! А потом выяснилось, что ты попросту наврала, чтобы заставить меня вернуться домой! Забыла?

– Так ты что же – хочешь сказать, что я вру?!

Тут я не выдержала и вцепилась в ее дурацкие косички. Стар завизжала и толкнула меня с такой силой, что я едва не слетела с кровати.

Стиснув кулаки, я бросилась на нее.

– Осторожно! – завопила она, закрывая руками свой нос.

– Думаешь, ты с ней такая крутая, с этой стекляшкой, да? Да если хочешь знать, ты выглядишь просто идиоткой !

— Это ты выглядишь идиоткой, причем всегда ! Я до смерти устала от тебя!

– Ах вот оно что, ты устала! Тогда что ты тут делаешь? Выметайся отсюда, да поскорее! Катись к своему драгоценному Микки! Ты мне больше не нужна!

– Вот и отлично. И уйду. И чудесно, – объявила Стар. Но голос ее звучал неуверенно.

– А может, ты ему больше не нужна?

– Еще как нужна! Просто…

– Просто он сыт тобой по горло! Как когда-то Мэриголд, да?

– Нет! Прекрати пороть чушь! Я нужна ему. И он приедет сюда за мной. Вот увидишь. И не смей говорить, что я ему не нужна.

Она размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. Я ответила ей тем же. Мы сцепились и, пихая друг друга, скатились с кровати. Но и там продолжали драться, как две дикие кошки.

– Девочки! Девочки! Ради всего святого – вы только посмотрите на себя! А ну прекратите немедленно, слышите?! – закричала тетушка Джейн. Она стояла на пороге комнаты, в своей просторной ночной рубахе похожая на грозное привидение.

Мы застыли на месте, пыхтя и задыхаясь, багровые от злости.

– Боже правый, ну и зрелище! Неужто это те самые сестрички, которые вчера заснули, держа друг друга в объятиях, словно ангелы небесные?! – сокрушалась тетушка Джейн, усевшись подле нас на ковер.

– Она первая начала, – буркнула я. – Я и проснулась-то оттого, что она меня треснула!

– Ну, ну, не рассказывай сказки! – прервала меня тетушка Джейн.

Ну вот, опять меня подозревают во лжи! И кто? Тетушка Джейн! Это было свыше моих сил, и я разревелась.

– Ну, ну, не надо плакать, бедная моя крошка, – запричитала тетушка Джейн, прижимая меня к себе. – Это совершенно ни к чему, солнышко мое.

– Господи помилуй, непременно нужно хлюпать носом, как младенец! – не удержалась Стар. Потом осторожно пощупала свой собственный нос и пригладила разметавшиеся косички.

– Ничего страшного – я, знаешь ли, привыкла иметь дело с младенцами, – сказала тетушка Джейн, нежно укачивая меня. – Она плачет потому, что знает – в данных обстоятельствах без этого ну никак нельзя. Может, и ты, Стар, к ней присоединишься и всплакнешь на груди у старой тетушки Джейн?

– Нет уж, спасибо. Я в эти игры не играю! – фыркнула Стар.

– Можно подумать, что ты не играла в эти игры с Микки, когда изображала перед ним этакую сладкую дурочку. Только ему, видать, это надоело, вот он и спихнул тебя на социальную службу опеки! Что, не так? – ехидно бросила я.

– Я тебя предупреждала, кажется! – вскинулась Стар.

– Почему бы вам не помириться, девочки? – вмешалась тетушка Джейн.

Тут раздался рев одного из малышей.

– О боже, кажется, мне напоминают о том, что всем давным-давно пора завтракать, – всполошилась тетушка Джейн. – Надо бежать к ним. Ну что, сестрички, можете дать мне честное слово, что не поубиваете друг друга? Хотя бы в ближайшие полчаса?

Мы со Стар посмотрели друг на друга и вдруг неожиданно для нас самих разразились хохотом. Тетушка Джейн, посмотрев на нас, только укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Тут раздался еще один оглушительный вопль, и ее словно ветром сдуло. А мы со Стар еще долго истерически хохотали, пока не поняли, что все это уже не смешно.

– Мы обе чокнутые, – сказала Стар.

– Значит, по-твоему, мы кончим, как Мэриголд? Стар, послушай, я бы не позвонила в «Скорую», но у меня действительно не было другого выхода! Неужели ты не понимаешь?!

– Я бы на твоем месте, наверное, сделала бы то же самое. Прости, что я не приехала. Просто мне ужасно хотелось быть с Микки.

– Я понимаю.

– Но ты не права – он вовсе не пытался избавиться от меня. Нам и в самом деле пришлось связаться с попечительским советом, но только потому, что мы разыскивали тебя. А уж они устроили весь этот тарарам. И Микки непременно вернется за мной, вот увидишь. Только не сейчас. Понимаешь, возникли кое-какие трудности… с Сиан. Я тебе говорила. Но Микки сказал мне по секрету, что я для него куда важнее, чем она. И признался, что все равно собирался расстаться с ней, так что это не важно. Я молча кивала в ответ.

– Слушай, а мне нравится эта твоя прическа, – неожиданно призналась я.

– Правда? Знаешь, их делают прямо на улице.

– Дай-ка я посмотрю, как их заплетают. – И я стала внимательно разглядывать каждую прядку.

– Слушай, а ты бы смогла сделать мне такую же прическу? Я имею в виду, как-нибудь в другой раз?

– Почему бы и нет?

– А ты в самом деле считаешь, что мой бриллиантик выглядит идиотски?

– Да нет, это я так. По-моему, здорово.

– Знаешь, это ведь самый настоящий бриллиант! Микки сам вдел мне его в нос. Было больно, но я не плакала. Тебе правда нравится?

– Да, еще как! Правда, Мэриголд просто с ума сойдет, когда увидит его!

– А ей и вправду было так плохо? – спросила Стар.

– Хуже некуда. Такого никогда еще не было.

Но этим вечером, когда дядюшка Эдди отвез нас в больницу, Мэриголд была совсем другая. Во-первых, она больше не лежала в постели. Одетая в мешковатый больничный халат, она сидела в кресле и что-то шила. Халат был полосатым, и на фоне оранжево-зелено-черных полос все ее татуировки выглядели особенно экзотично. Она казалась какой-то вялой, но стоило ей увидеть нас, как она резко выпрямилась и напряженно застыла.

Дядюшка Эдди сказал, что спустится вниз выпить чашечку кофе. А мы вдвоем со Стар двинулись по скользкому паркетному полу туда, где нас ждала наша мама.

– Слава тебе господи! И где же вы столько времени пропадали? – воскликнула Мэриголд. Вдруг, что-то припомнив, она повернулась к Стар. – Микки приехал вместе с тобой, Стар? —Голос у нее был какой-то странный. И говорила она невнятно, как будто проглатывая слова.

Стар покачала головой.

– Нет. Он привез меня и сразу же вернулся в Брайтон.

– Понятно. – Мэриголд словно потухла. – Шитье соскользнуло на пол. – Ну а кто мне объяснит, что тут понадобилось другому Микки? И вообще, сколько еще старых дружков рыщут здесь поблизости? Очень кстати – я небось выгляжу как пугало огородное. – Она с отвращением оглядела больничный халат. – Мерзость какая! А где моя одежда? Я хочу переодеться.

– Завтра принесу, – пообещала Стар.

– Лучше забери меня отсюда. Это не больница, а кошмар какой-то! Камера пыток! – принялась жаловаться Мэриголд. – Они травят меня какой-то гадостью!

– Зачем вы так говорите, дорогая? – с мягким упреком проговорила веселая медсестра, сидевшая у кровати какой-то пожилой леди.

– Вы меня травите, – упрямо повторила Мэриголд. – Посмотрите, девочки! – И она выразительным жестом вытянула вперед руки. Они жутко тряслись. – Вот – видите? И голос у меня какой-то не такой. И еще меня качает. Говорю вам – они пытаются меня отравить!

– Это просто естественная реакция организма на литий, дорогая, – промурлыкала сестра.

– Я и говорю – вы травите меня какой-то наркотой.

– Это всего лишь натуральные соли, и они творят настоящие чудеса – сами увидите, если станете принимать их постоянно. Будете умницей, начнете пить таблетки и сами не заметите, как снова вернетесь домой, к своим милым дочкам, – уговаривала сестра. – Вы ведь именно об этом мечтаете, правда, дорогая?

Мэриголд вытаращила глаза, словно слышала об этом в первый раз.

– Вот, оказывается, о чем я мечтаю, – протянула она. И глаза ее внезапно налились слезами. – Вот оно что! Мои девочки! – И она протянула к нам дрожащие руки.

Мы бросились к ней, и Мэриголд прижала нас к себе.

– Простите, – чуть слышно прошептала она.

– Прости, что я уехала и бросила вас одних, – прошептала Стар.

– Прости, что я вызвала «Скорую», – пробормотала я.

– Нет, это вы меня простите. Я была ужасной, никчемной, дурной матерью… – Мэриголд заплакала. Слезы душили ее, но, захлебываясь и всхлипывая, она все говорила и говорила, не в силах остановиться.

– Они замучили меня. Пристали как банный лист – все выспрашивали о детстве, о матери… Они мне надоели, и я выложила им все. О том, как она мучила меня, и о том, как я ее ненавижу. И тогда вдруг до меня дошло – так ведь я точно такая же! И я так же издеваюсь над вами, как когда-то моя собственная мать – надо мной! Господи, как же вы меня, наверное, ненавидите!

– Ненавидим?! Мы тебя любим, Мэриголд! – воскликнула Стар, еще крепче обнимая ее.

– Ужас, как любим! – повторила вслед за ней я. И нечаянно укололась о ее шитье.

Странная это была штука – какая-то непонятная мешанина из маленьких квадратиков, ромбов и кружочков ткани, и все они были разных цветов.

– Чертова трудотерапия, – буркнула Мэриголд. – Эта проклятая баба меня достала – честное слово! – приволокла весь этот ворох тряпья и велела сшить лоскутное одеяло. Нет, слышали вы что-нибудь подобное? Чтоб я сшила лоскутное одеяло – надо ж такое придумать!

– Но ведь эти лоскутки совсем не подходят друг к другу, – вмешалась я.

– Ага, – подтвердила Мэриголд. – Представляю, что получится… Хорошенькое будет одеяло – в самый раз для психушки!

Стар прыснула от смеха и тут же зашмыгала носом. Мэриголд скользнула по ней взглядом… потом пригляделась повнимательнее…

И вскрикнула.

– Господи помилуй, что еще стряслось?! – перепугалась медсестра и кинулась к нам.

– Посмотрите! Она чем-то проткнула свой нос! Стар, как ты могла?!

Она так причитала, словно сама никогда ничего подобного не делала – этакая скучная, обыкновенная мама с ровной, гладкой кожей. Я смотрела на нее, на свою разрисованную странную маму. Я знала, что она любит нас —меня и Стар. У каждой из нас теперь есть отец, и, может быть, они всегда будут рядом… а может, и нет – но Мэриголд будет рядом всегда. Наша Мэриголд. И не важно, в своем она уме или нет. Главное – она принадлежит нам, а мы – ей. И нас всегда будет трое – Мэриголд, Стар и Долфин.