Автор книги: Жан-Батист Мольер
Жанр: Старинная литература: прочее, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
А р г а н, Т у а н е т а, г – н Д и а ф у а р у с, Т о м а Д и а ф у а р у с.
А р г а н. Вот эта женщина меня любит… просто на удивление!
Г – н Д и а ф у а р у с. Разрешите откланяться, сударь.
А р г а н. Скажите, доктор, как вы меня находите?
Г – н Д и а ф у а р у с (щупая Аргану пульс). Тома! Возьми другую руку господина Аргана: посмотрим, как ты умеешь разбираться в пульсе. Quid dicis?[6]6
Что скажешь? (лат.)
[Закрыть]
Т о м а Д и а ф у а р у с. Dico[7]7
Скажу (лат.).
[Закрыть], что пульс господина Аргана – это пульс человека больного.
Г – н Д и а ф у а р у с. Хорошо.
Т о м а Д и а ф у а р у с. Пульс жестковатенький, чтобы не сказать – жесткий.
Г – н Д и а ф у а р у с. Очень хорошо.
Т о м а Д и а ф у а р у с. Непостоянный.
Г – н Д и а ф у а р у с. Веnе[8]8
Хорошо (лат.).
[Закрыть].
Т о м а Д и а ф у а р у с. И даже немного скачущий.
Г – н Д и а ф у а р у с. Optime.
Т о м а Д и а ф у а р у с. Что означает расстройство спланической паренхимы, то есть селезенки.
Г – н Д и а ф у а р у с. Прекрасно.
А р г а н. Нет, господин Пургон говорит, что у меня больная печень.
Г – н Д и а ф у а р у с. Ну да. Говоря «паренхима», мы разумеем и то и другое, так как между ними осуществляется тесная связь посредством vas breve[9]9
Малого сосуда (лат.).
[Закрыть], желудочного прохода и желчных протоков. Он вам, наверно, предписывает есть побольше жареного?
А р г а н. Нет, только вареное.
Г – н Д и а ф у а р у с. Ну да, жареное или вареное – это одно и то же. Он вас лечит прекрасно, вы находитесь в хороших руках.
А р г а н. Доктор! А сколько крупинок соли нужно класть, когда ешь яйцо?
Г – н Д и а ф у а р у с. Шесть, восемь, десять – чтобы всегда было четное число, а в лекарствах – всегда нечетные числа.
А р г а н. До свидания, сударь!
Г-н Диафуарус и Тома` Диафуарус уходят. Туанета провожает их.
Явление десятоеА р г а н, Б е л и н а.
Б е л и н а. Деточка! Я зашла к вам перед уходом, чтобы сообщить вам об одной вещи, на которую вы должны обратить внимание. Проходя мимо комнаты Анжелики, я увидела у нее молодого человека, и как только он меня заметил, так сейчас же убежал.
А р г а н. Молодой человек у моей дочери?
Б е л и н а. Да. Ваша маленькая Луизон была там же, она может вам все рассказать.
А р г а н. Пошлите ее ко мне, душенька, пошлите ее ко мне. (Один.) Ах, бесстыдница! Теперь мне понятно ее упорство.
Явление одиннадцатоеА р г а н, Л у и з о н.
Л у и з о н. Что вам угодно, папочка? Мамаша сказала, что вы меня спрашивали.
А р г а н. Да. Поди-ка сюда. Поближе. Повернись. Подними глаза. Посмотри на меня. Ну?
Л у и з о н. Что, папочка?
А р г а н. Да ну же!
Л у и з о н. Что?
А р г а н. Тебе ничего не надо мне сказать?
Л у и з о н. Если вам угодно, я, чтобы вас позабавить, расскажу вам сказку про ослиную кожу или прочту басню о вороне и лисице, которую я недавно выучила.
А р г а н. Это мне не нужно.
Л у и з о н. А что же?
А р г а н. Плутовка! Ты отлично знаешь, что я хочу сказать!
Л у и з о н. Простите, папенька.
А р г а н. Так-то ты слушаешься меня?
Л у и з о н. А что?
А р г а н. Разве я тебе не велел рассказывать мне обо всем, что бы ты ни увидела?
Л у и з о н. Да, папочка.
А р г а н. А ты исполнила это?
Л у и з о н. Да, папочка. Я всегда рассказывала вам обо всем, что видела.
А р г а н. А сегодня ты ничего не видела?
Л у и з о н. Ничего, папочка.
А р г а н. Ничего?
Л у и з о н. Ничего, папочка.
А р г а н. Наверно?
Л у и з о н. Наверно.
А р г а н. Вот как? Ну так я тебе кое-что покажу.
Л у и з о н (видя, что Арган берет пучок розог). Ай, папочка!
А р г а н. Ага, лгунья, ты не пожелала рассказать мне о том, что видела мужчину в комнате твоей сестры?
Л у и з о н (плача). Папочка!
А р г а н (берет ее за руку). Я тебя отучу врать.
Л у и з о н (бросается на колени). Ах, папочка, простите! Сестрица велела ничего вам не говорить, но я вам все расскажу.
А р г а н. Сначала я тебя высеку за то, что ты солгала. А там посмотрим.
Л у и з о н. Простите, папочка!
А р г а н. Нет-нет.
Л у и з о н. Милый папочка, не секите меня!
А р г а н. Непременно высеку.
Л у и з о н. Ради бога, папочка, не секите!
А р г а н (замахивается). Ну-ну!
Л у и з о н. Ах, папочка, вы меня ранили! Погодите, я умираю. (Притворяется мертвой.)
А р г а н. Ай! Что такое? Луизон, Луизон! Ах, боже мой! Луизон! Ах, дочь моя! Ах я, несчастный! Моя бедная дочь умерла! Что я наделал! Проклятые розги! Черт бы их побрал! Ах, бедная девочка, моя бедная Луизон!
Л у и з о н. Ну-ну, папочка, не плачьте так: я еще не совсем умерла.
А р г а н. Какова плутовка! Ну ладно, на этот раз я тебя прощаю, но ты должна мне все, все говорить.
Л у и з о н. О да, папочка!
А р г а н. Смотри, говори правду. Мой мизинчик все знает и скажет мне, если ты солжешь.
Л у и з о н. Папочка! Только вы сестрице не говорите, что я вам сказала.
А р г а н. Нет-нет.
Л у и з о н (посмотрев сначала, не подслушивает ли кто-нибудь). Ну вот, папочка: к сестрице в комнату приходил мужчина, когда я там была.
А р г а н. И что же?
Л у и з о н. Я у него спросила, что ему надо, а он сказал, что он ее учитель пения.
А р г а н (в сторону). Так-так. Вот оно что! (К Луизон.) Ну и что же?
Л у и з о н. Потом пришла сестрица.
А р г а н. Ну и что же?
Л у и з о н. Она сказала ему: «Уходите, уходите, уходите! Боже мой, уходите! Что мне с вами делать?»
А р г а н. Ну и что же?
Л у и з о н. А он не хотел уходить.
А р г а н. Что же он ей говорил?
Л у и з о н. Много разных вещей.
А р г а н. Ну? Еще что?
Л у и з о н. Он говорил ей и то и се, и что он очень ее любит, и что она красивее всех на свете.
А р г а н. А потом?
Л у и з о н. А потом он стал перед ней на колени.
А р г а н. А потом?
Л у и з о н. А потом начал целовать ей руки.
А р г а н. А потом?
Л у и з о н. А потом к двери подошла мамаша, и он убежал.
А р г а н. И больше ничего не было?
Л у и з о н. Ничего, папочка.
А р г а н. Однако мой мизинчик что-то шепчет. (Подносит мизинец к уху.) Постой! Что? Ого! Да? Ой-ой! Мой мизинчик говорит мне, что ты видела что-то такое, чего не хочешь мне рассказать.
Л у и з о н. Значит, папочка, ваш мизинчик – лгун.
А р г а н. Смотри!
Л у и з о н. Нет, папочка, не верьте ему: честное слово, он лгун.
А р г а н. Ну ладно, ладно, увидим. Ступай, да замечай все хорошенько. Ступай! (Один.) Ну и дети пошли! Ах, сколько забот! Даже о своей болезни подумать некогда. Право, у меня больше сил нет. (Падает в кресло.)
Явление двенадцатоеА р г а н, Б е р а л ь д.
Б е р а л ь д. Ну, братец, как дела? Как вы себя чувствуете?
А р г а н. Ах, братец, очень плохо!
Б е р а л ь д. Как – очень плохо?
А р г а н. Да, у меня ужасная слабость.
Б е р а л ь д. Как это неприятно!
А р г а н. У меня даже сил нет говорить.
Б е р а л ь д. А я пришел, братец, предложить вам хорошую партию для моей племянницы Анжелики.
А р г а н (с раздражением, встав с кресла). Не говорите мне, братец, об этой негоднице! Это негодяйка, нахалка, бесстыдница, которую я самое позднее через два дня отправлю в монастырь.
Б е р а л ь д. Вот это хорошо! Я очень рад, что силы к вам понемногу возвращаются и мое посещение пошло вам на пользу. Ладно, мы поговорим о деле потом. А сейчас я хочу предложить вам одно развлечение: надеюсь, оно рассеет вашу печаль и вы придете в расположение духа, более благоприятное для того дела, о котором я собираюсь с вами говорить. Когда я шел к вам, мне встретились цыгане, одетые маврами, они танцуют и поют. Я уверен, что это доставит вам удовольствие и принесет не меньше пользы, чем рецепты господина Пургона. Идемте!
Вторая интермедия
Брат Мнимого больного, чтобы развлечь его, приводит к нему ц ы г а н и ц ы г а н о к, одетых маврами; они поют и танцуют.
Первая цыганка
Пользуйся весной
Жизни молодой,
Юность быстролетная!
Счастьем наслаждайся,
Вся любви отдайся,
Юность беззаботная!
Все наслажденья света,
Что мы встречаем на пути,
Не могут счастьем расцвести,
Когда душа любовью не согрета.
Пользуйся весной
Жизни молодой,
Юность быстролетная!
Счастьем наслаждайся,
Вся любви отдайся,
Юность беззаботная!
Не теряйте счастливых минут:
Красота исчезает,
Ее время стирает,
Зимний холод сменяет,
Леденит, убивает —
И без радости дни настают.
Пользуйся весной
Жизни молодой,
Юность быстролетная!
Счастьем наслаждайся,
Вся любви отдайся,
Юность беззаботная!
Первый балетный выход
Цыгане и цыганки танцуют.
Вторая цыганка
К чему же размышленья эти,
Когда любовь зовет?
Она сильней всего на свете
Нас в юности влечет.
Любовь так сладостно нас манит
В расцвете юных дней,
Что спорить с ней никто не станет —
Не в силах мы: нас так и тянет
Скорей отдаться ей.
Но услыхать довольно,
Как может ранить больно
Ее опасный дар, —
И мы бежим невольно
Любви волшебных чар.
Третья цыганка
Как сладко в молодые лета
Любить того, кто мил,
Когда в ответ мы видим пыл
Любимого предмета!
Но если нам он изменил —
Ах, как ужасно это!
Четвертая цыганка
Когда любовник изменяет,
Еще невелика беда,
Но сколько злобы и стыда
Невольно нас терзает,
Коль наше сердце и тогда
Неверный сохраняет!
Вторая цыганка
Ах, так на что ж решаться
Неопытным сердцам?
Четвертая цыганка
Ужели подчиняться
Тирана власти нам?
Все вместе
О да! Призна́ем полновластье
Любви капризов, мук и счастья,
Томлений сладостного сна.
Хотя немало в ней мучений,
Но сколько милых наслаждений
В награду нам несет она!
Второй балетный выход
Все цыгане, одетые маврами, танцуют, заставляя прыгать обезьян, которых они привели с собой. Сцена превращается в комнату Аргана.
Действие третье
Явление первоеА р г а н, Б е р а л ь д, Т у а н е т а.
Б е р а л ь д. Ну как, братец? Что скажете? Разве это не лучше приема кассии?
Т у а н е т а. Гм… Хороший прием кассии – тоже недурная штучка…
Б е р а л ь д. Так вот, не пора ли нам поговорить о нашем деле?
А р г а н. Одну минутку, братец, я сейчас приду.
Т у а н е т а. Что ж это, сударь, вы забыли, что не можете ходить без палки?
А р г а н. И то правда.
Явление второеБ е р а л ь д, Т у а н е т а.
Т у а н е т а. Уж вы, пожалуйста, защитите вашу племянницу.
Б е р а л ь д. Изо всех сил постараюсь.
Т у а н е т а. Надо непременно помешать нелепому браку, который он вбил себе в голову. Я уж думала: хорошо бы ему подсунуть какого-нибудь лекаря, который был бы за нас и сумел бы отвратить его от Пургона, доказав, что его лечение никуда не годится. Но так как у нас нет для этого подходящего человека, то придется мне самой сыграть с ним одну шутку.
Б е р а л ь д. Какую же?
Т у а н е т а. Выдумка забавная. Может быть, она и не очень умна, да, надеюсь, окажется удачной. Предоставьте это мне, а сами действуйте по своему усмотрению… Вот и наш голубчик. (Уходит.)
Явление третьеБ е р а л ь д, А р г а н.
Б е р а л ь д. Прежде всего, братец, пожалуйста, не горячитесь во время нашего разговора…
А р г а н. Обещаю.
Б е р а л ь д. Отвечайте без всякого гнева на то, что я намерен вам предложить…
А р г а н. Хорошо.
Б е р а л ь д. И обсудите со мной спокойно и беспристрастно то дело, о котором я намерен вести с вами речь.
А р г а н. Ну ладно, ладно! Бог ты мой, какое длинное предисловие!
Б е р а л ь д. Объясните мне, братец: как это при вашем богатстве, имея только одну дочь – маленькую Луизон я не считаю, – как это вы дошли до такой мысли, чтобы отдать ее в монастырь?
А р г а н. Объясните мне, братец: хозяин ли я у себя дома и могу ли делать все, что мне угодно?
Б е р а л ь д. Это ваша жена уговаривает вас отделаться таким образом от дочерей. Я не сомневаюсь, что из чувства милосердия она была бы очень рада, если бы они обе стали благочестивыми монахинями.
А р г а н. А, вот оно что! Виновата во всем оказалась моя бедная жена! Она причина всякого зла! И все против нее!
Б е р а л ь д. Нет, братец, оставим ее в покое. Я согласен, что эта женщина исполнена лучших намерений по отношению к вашей семье, что она совершенно бескорыстна, что с вами она поразительно нежна, а к вашим детям выказывает из ряду вон выходящую привязанность и доброту, – все это совершенно верно. Не будем о ней говорить и вернемся к вашей дочери. Какие соображения побуждают вас отдать ее за сына лекаря?
А р г а н. Те соображения, братец, что мне нужен именно такой зять.
Б е р а л ь д. Да, но ей-то он совсем не нужен, а у меня как раз есть другой жених, который гораздо больше ей подходит.
А р г а н. Да, братец, но этот гораздо более подходит мне.
Б е р а л ь д. Однако, братец, человек, которого она должна выбрать себе в мужья, предназначается для нее или для вас?
А р г а н. И для нее и для меня, братец. Я хочу иметь в своей семье таких людей, которые мне нужны.
Б е р а л ь д. Значит, если бы ваша маленькая дочка была взрослой, вы отдали бы ее за аптекаря?
А р г а н. Почему же нет?
Б е р а л ь д. Неужели вы всю жизнь будете возиться с докторами да аптекарями и не перестанете считать себя больным, наперекор мнению людей и самой природе?
А р г а н. Что вы хотите этим сказать, братец?
Б е р а л ь д. Хочу сказать, что я не знаю человека, который был бы менее болен, чем вы, я хотел бы иметь такое здоровье, как у вас. Лучшим доказательством вашего здоровья и прекрасного состояния вашего организма является то, что при всем вашем старании вы до сих пор умудрились не испортить вконец вашей здоровой натуры и не подохнуть от всех лекарств, которыми вас пичкают.
А р г а н. А знаете ли вы, братец, что только ими я и держусь? Господин Пургон прямо говорит, что без его забот обо мне я не прожил бы и трех дней.
Б е р а л ь д. Смотрите, как бы его заботы не отправили вас на тот свет.
А р г а н. Поговорим, братец, серьезно. Значит, вы совсем не верите в медицину?
Б е р а л ь д. Нет, братец, и не думаю, чтобы для моего блага мне следовало в нее верить.
А р г а н. Как! Вы не верите в истину, установленную всем миром и почитаемую на протяжении многих веков?
Б е р а л ь д. Я не только далек от того, чтобы верить в нее, но считаю, что это самая большая глупость, придуманная людьми. И если посмотреть на вещи с философской точки зрения, то я не знаю худшего лицемерия и большей нелепости, чем когда один человек берется вылечить другого.
А р г а н. Почему же вы не допускаете, братец, чтобы один человек мог вылечить другого?
Б е р а л ь д. По той причине, братец, что пружины нашего механизма – это тайна, в которой до сих пор люди никак не могут разобраться: природа опустила перед нашими глазами слишком плотные завесы, чтобы можно было через них что-либо разглядеть.
А р г а н. Значит, по-вашему, доктора ничего не знают?
Б е р а л ь д. Знают, братец. Они знают гуманитарные науки, прекрасно говорят по-латыни, умеют назвать все болезни по-гречески, определить их и подразделить, но что касается того, чтобы вылечить их, – этого они не умеют.
А р г а н. Но все же нельзя не согласиться, что тут доктора знают больше других.
Б е р а л ь д. Они знают, братец, то, что я вам уже сказал, а это не очень-то помогает лечению. Все их преимущество заключается в звонкой галиматье да в вычурной болтовне, которая выдает нам слова за дело и обещания за помощь.
А р г а н. Но, в конце концов, братец, есть люди не менее умные и опытные, чем вы, и, однако, мы видим, что в болезни все они прибегают к помощи врачей.
Б е р а л ь д. Это доказательство человеческой слабости, а вовсе не серьезности медицинской науки.
А р г а н. Но ведь ясно, что врачи верят в ее серьезность, раз они прибегают к ней сами.
Б е р а л ь д. Да, потому что иные врачи разделяют общее заблуждение, из которого они извлекают пользу, а другие хоть и извлекают пользу, но сами не заблуждаются. Ваш господин Пургон, например, вполне чистосердечен: он лекарь с головы до ног, человек, который больше верит в свои правила, чем во все математические истины, и считает преступлением всякую попытку в них разобраться. Он не усматривает в медицине ничего неясного, ничего сомнительного, ничего затруднительного и со всем жаром предубеждения, со всем упорством веры, со всей прямолинейностью здравого смысла и рассудка прописывает направо и налево свои слабительные и кровопускания, ни с чем решительно не считаясь. На него нельзя даже сердиться за то зло, которое он способен причинить. Он отправит вас на тот свет, имея самые благие намерения, и уморит вас так же спокойно, как уморил свою жену и детей, да и самого себя уморил бы, если бы понадобилось.
А р г а н. У вас, братец, с давних пор зуб против него… Но к делу. Что же следует предпринять, когда человек заболевает?
Б е р а л ь д. Ничего, братец.
А р г а н. Ничего?
Б е р а л ь д. Ничего. Надо только оставаться спокойным. Природа сама, если ей не мешать, постепенно наводит порядок. Это только наше беспокойство, наше нетерпение все портят: люди почти всегда умирают от лекарств, а не от болезней.
А р г а н. Но ведь нельзя же отрицать, братец, что природе можно известным образом прийти на помощь!
Б е р а л ь д. Ах, братец, это все выдумки, которыми мы любим себя тешить! Ведь во все времена у людей возникали досужие вымыслы, которым мы верим потому, что они нам приятны и нам хочется, чтобы они были истиной. Когда врач обещает помочь вашему организму, успокоить его, освободить его от того, что ему вредно, и дать то, чего ему не хватает, исцелить его, восстановить его деятельность, когда врач обещает вам очистить кровь, излечить внутренности и мозг, сократить селезенку, наладить работу легких, починить печень, укрепить сердце, сохранить нормальное количество внутреннего тепла в организме, когда он уверяет, что знает секрет продления жизни на долгие годы, он рассказывает вам медицинский роман. А как дойдет до проверки на опыте, то ничего у этого врача не выходит, и вы словно пробуждаетесь после волшебного сна с чувством досады, что поверили.
А р г а н. Другими словами, вся мудрость мира сосредоточена у вас в голове, и вы воображаете, что знаете больше, чем великие врачи нашего времени, сколько их ни есть?
Б е р а л ь д. У ваших великих врачей слово расходится с делом. Послушать, что они говорят, – они умнейшие люди на свете, а посмотреть на деле, так они величайшие невежды.
А р г а н. Ого! Вы, я вижу, сами великий врач! Жаль, что здесь нет никого из докторов: они живо разбили бы все ваши доводы и заткнули вам рот.
Б е р а л ь д. Братец! Я вовсе не ставлю своей задачей сражаться с медициной: пусть каждый человек на свой страх и риск верит во все, что ему вздумается. Наш разговор должен остаться между нами. Мне бы только очень хотелось вывести вас из заблуждения и ради забавы показать вам какую-нибудь комедию Мольера, затрагивающую этот предмет.
А р г а н. Ваш Мольер со своими комедиями – изрядный наглец! Хорош предмет для насмешек – такие почтенные люди, как доктора!
Б е р а л ь д. Он осмеивает не докторов, он показывает смешные стороны медицины.
А р г а н. Его ли ума это дело – критиковать медицину? Этакий невежа, этакий наглец! Смеяться над советами и рецептами врачей, нападать на медицинское сословие, выводить на сцену таких достойных людей, как доктора!
Б е р а л ь д. Что же ему и выводить на сцену, как не различные профессии? Выводят же там каждый день принцев и королей, которые уж, кажется, не ниже родом, чем доктора.
А р г а н. Черт возьми! Будь я доктор, я бы отомстил ему за его дерзость. А если бы он заболел, я бы оставил его без всякой помощи. Что бы с ним ни было, я не прописал бы ему ни единого клистиришки, ни единого кровопусканьишка, а сказал бы ему: «Подыхай, подыхай! В другой раз не будешь издеваться над медициной!»
Б е р а л ь д. Однако вы на него очень сердиты!
А р г а н. Да, потому что он сумасброд; умные доктора непременно так с ним и поступят.
Б е р а л ь д. Он окажется еще умнее ваших докторов и не обратится к ним за помощью.
А р г а н. Тем хуже для него, если он не прибегнет к лекарствам.
Б е р а л ь д. У него есть причины отказываться от них: он уверяет, что лекарства хороши только для людей здоровых и крепких, у которых хватает сил выдержать одновременно и болезнь и лекарство; у него же самого ровно столько сил, сколько нужно, чтобы выдержать только болезнь.
А р г а н. Глупейшее рассуждение!.. Послушайте, братец, не будем больше говорить об этом человеке: это вызывает у меня разлитие желчи, я могу снова расхвораться.
Б е р а л ь д. Пожалуйста, братец. Итак, переменим разговор. Теперь мне хочется вам сказать, что из-за упорства вашей дочери вам не следует прибегать к таким крайним мерам, как заключение ее в монастырь; при выборе зятя не должно слепо доверять своему вкусу – здесь необходимо до известной степени считаться со склонностью самой девушки, ибо дело идет о всей ее жизни, от этого зависит, будет ли она счастлива в супружестве.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
