Текст книги "Тартюф, или обманщик. Мещанин во дворянстве. Мнимый больной"

Действие второе

Явление первое

Г – н Ж у р д е н, У ч и т е л ь м у з ы к и, У ч и т е л ь т а н ц е в.

Г – н Ж у р д е н. Очень даже здорово: танцоры откалывают лихо.

У ч и т е л ь т а н ц е в. А когда танец идет под музыку, то впечатление еще сильнее. Мы сочинили для вас балет, вы увидите, сколь это очаровательно.

Г – н Ж у р д е н. Он понадобится мне сегодня же: особа, в честь которой я все это устраиваю, должна пожаловать ко мне на обед.

У ч и т е л ь т а н ц е в. Все готово.

У ч и т е л ь м у з ы к и. Одного, сударь, недостает: такой особе, как вы, со всем вашим великолепием, с вашей склонностью к изящным искусствам, непременно нужно давать у себя концерты по средам или по четвергам.

Г – н Ж у р д е н. А у знатных господ бывают концерты?

У ч и т е л ь м у з ы к и. Разумеется, сударь.

Г – н Ж у р д е н. Тогда и я начну давать. И хорошо это получится?

У ч и т е л ь м у з ы к и. Не сомневаюсь. Вам потребуется три голоса: сопрано, контральто и бас, а для аккомпанемента – альт, лютня и, для басовых партий, клавесин, а для ритурнелей – две скрипки.

Г – н Ж у р д е н. Хорошо бы еще морскую трубу. Я ее очень люблю, она приятна для слуха.

У ч и т е л ь м у з ы к и. Предоставьте все нам.

Г – н Ж у р д е н. Смотрите не забудьте прислать певцов, чтоб было кому петь во время обеда.

У ч и т е л ь м у з ы к и. У вас ни в чем недостатка не будет.

Г – н Ж у р д е н. Главное, чтоб хорош был балет.

У ч и т е л ь м у з ы к и. Останетесь довольны, особенно некоторыми менуэтами.

Г – н Ж у р д е н. А, менуэт – это мой любимый танец! Поглядите, как я его танцую. Ну-ка, господин учитель!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Извольте, сударь, надеть шляпу.

Г-н Журден берет шляпу своего лакея и надевает ее поверх колпака. Учитель танцев берет г-на Журдена за руку и, напевая менуэт, танцует вместе с ним.

Ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла. Пожалуйста, в такт. Ла-ла-ла, ла-ла. Колени не гнуть. Ла-ла-ла. Плечами не дергать. Ла-ла, ла-ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла. Не растопыривать рук. Ла-ла-ла, ла-ла. Голову выше. Носки держать врозь. Ла-ла-ла. Корпус прямей.

Г – н Ж у р д е н. Ну как?

У ч и т е л ь т а н ц е в. Лучше нельзя.

Г – н Ж у р д е н. Кстати, научите меня кланяться маркизе, мне это скоро понадобится.

У ч и т е л ь т а н ц е в. Кланяться маркизе?

Г – н Ж у р д е н. Да. Ее зовут Дорименой.

У ч и т е л ь т а н ц е в. Позвольте вашу руку.

Г – н Ж у р д е н. Не нужно. Вы только покажите, а я запомню.

У ч и т е л ь т а н ц е в. Если вы желаете, чтоб это был поклон весьма почтительный, то прежде отступите назад и поклонитесь один раз, затем подойдите к ней с тремя поклонами и в конце концов склонитесь к ее ногам.

Г – н Ж у р д е н. А ну покажите.

Учитель танцев показывает.

Понятно.

Явление второе

Т е ж е и л а к е й.

Л а к е й. Сударь! Учитель фехтования пришел.

Г – н Ж у р д е н. Скажи, пусть войдет и начинает урок. (Учителю музыки и учителю танцев.) А вы поглядите, как это у меня выходит.

Явление третье

Т е ж е, у ч и т е л ь ф е х т о в а н и я и л а к е й с двумя рапирами.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я (берет у лакея две рапиры и одну из них подает г-ну Журдену). Прошу вас, сударь, – поклон. Корпус – прямо. Легкий упор на левое бедро. Не надо так расставлять ноги. Обе ступни – на одной линии. Кисть руки – на уровне бедра. Конец рапиры прямо против плеча. Не надо так вытягивать руку. Кисть левой руки на высоте глаза. Левое плечо – назад. Голову – прямо. Взгляд уверенный. Выпад. Корпус неподвижен. Парируйте квартой и отходите с тем же парадом. Раз, два. В позицию. Уверенно начинайте снова. Шаг назад. Когда делаете выпад, нужно, чтобы рапира выносилась вперед, а тело, сколько можно, было защищено от удара. Раз, два. Прошу вас: парируйте терсом и отходите с тем же парадом. Выпад. Корпус неподвижен. Выпад. Становитесь в позицию. Раз, два. Начинайте сызнова. Шаг назад. Защищайтесь, сударь, защищайтесь! (С криком: «Защищайтесь!» – несколько раз колет г-на Журдена.)

Г – н Ж у р д е н. Ну как?

У ч и т е л ь м у з ы к и. Вы делаете чудеса.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Как я вам уже говорил, весь секрет фехтования заключается в том, чтобы, во-первых, наносить противнику удары, а во-вторых, чтобы самому таковых не получать, и вы никогда их не получите, если, как я это вам прошлый раз доказал путем наглядного примера, научитесь отводить шпагу противника от своего тела, а для этого нужно только легкое движение кисти руки – к себе или от себя.

Г – н Ж у р д е н. Стало быть, эдаким манером каждый человек, даже и не из храбрых, может наверняка убить другого, а сам останется цел?

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Конечно. Разве я вам это не доказал наглядно?

Г – н Ж у р д е н. Доказали.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Отсюда ясно, какое высокое положение мы, учителя фехтования, должны занимать в государстве и насколько наука фехтования выше всех прочих бесполезных наук, как, например, танцы, музыка и…

У ч и т е л ь т а н ц е в. Но-но, господин фехтмейстер! Отзывайтесь о танцах почтительно.

У ч и т е л ь м у з ы к и. Будьте любезны, научитесь уважать достоинства музыки.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Да вы просто забавники! Как можно ставить ваши науки на одну доску с моей?

У ч и т е л ь м у з ы к и. Подумаешь, важная птица!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Напялил нагрудник, чучело!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Берегитесь, плясунишка, вы у меня запляшете не как-нибудь, а вы, музыкантишка, запоете ангельским голоском.

У ч и т е л ь т а н ц е в. А я, господин драчунишка, научу вас, как нужно драться.

Г – н Ж у р д е н (учителю танцев). Да вы спятили! Затевать ссору с человеком, который все терсы и кварты знает как свои пять пальцев и может убить противника путем наглядного примера?

У ч и т е л ь т а н ц е в. Плевать я хотел на его наглядный пример и на все его терсы и кварты.

Г – н Ж у р д е н (учителю танцев). Полно, говорят вам!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я (учителю танцев). Ах, вы вот как, нахальная пигалица!

Г – н Ж у р д е н. Успокойтесь, любезный фехтмейстер!

У ч и т е л ь т а н ц е в (учителю фехтования). Ах, вы вот как, лошадь ломовая!

Г – н Ж у р д е н. Успокойтесь, любезный танцмейстер!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Мне только до вас добраться…

Г – н Ж у р д е н (учителю фехтования). Потише!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Мне только до вас дотянуться…

Г – н Ж у р д е н (учителю танцев). Будет вам!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Я уж вас отколошмачу!

Г – н Ж у р д е н (учителю фехтования). Ради бога!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Я вас так вздую…

Г – н Ж у р д е н (учителю танцев). Умоляю!

У ч и т е л ь м у з ы к и. Нет уж, позвольте, мы его выучим хорошему тону.

Г – н Ж у р д е н (учителю музыки). Боже мой! Да перестаньте!

Явление четвертое

Т е ж е и у ч и т е л ь ф и л о с о ф и и.

Г – н Ж у р д е н. А, господин философ! Вы как раз вовремя подоспели с вашей философией. Помирите как-нибудь этих господ.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. В чем дело? Что случилось, господа?

Г – н Ж у р д е н. Повздорили из-за того, чье ремесло лучше, переругались и чуть было не подрались.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Полноте, господа! Как можно доводить себя до такой крайности? Разве вы не читали ученого трактата Сенеки о гневе? Что может быть более низкого и более постыдного, чем эта страсть, которая превращает человека в дикого зверя? Все движения нашего сердца должны быть подчинены разуму, не так ли?

У ч и т е л ь т а н ц е в. Помилуйте, сударь! Я преподаю танцы, мой товарищ занимается музыкой, а он с презрением отозвался о наших занятиях и оскорбил нас обоих!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Мудрец стоит выше любых оскорблений. Лучший ответ на издевательства – это сдержанность и терпение.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Они имеют наглость сравнивать свое ремесло с моим!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Это ли повод для волнения? Из-за суетной славы и из-за положения в обществе люди не должны вступать между собою в соперничество: чем мы резко отличаемся друг от друга, так это мудростью и добродетелью.

У ч и т е л ь т а н ц е в. Я утверждаю, что танцы – это наука, заслуживающая всяческого преклонения.

У ч и т е л ь м у з ы к и. А я стою на том, что музыку чтили во все века.

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. А я им доказываю, что наука владеть оружием – это самая прекрасная и самая полезная из всех наук.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Позвольте, а что же тогда философия? Вы все трое – изрядные нахалы, как я погляжу: смеете говорить в моем присутствии такие дерзости и без зазрения совести называете науками занятия, которые недостойны чести именоваться даже искусствами и которые могут быть приравнены лишь к жалким ремеслам уличных борцов, певцов и плясунов!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Молчать, собачий философ!

У ч и т е л ь м у з ы к и. Молчать, педант тупоголовый!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Молчать, ученый сухарь!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Ах вы, твари эдакие!.. (Бросается на них, они осыпают его ударами.)

Г – н Ж у р д е н. Господин философ!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Мерзавцы, подлецы, нахалы!

Г – н Ж у р д е н. Господин философ!

У ч и т е л ь ф е х т о в а н и я. Гадина! Скотина!

Г – н Ж у р д е н. Господа!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Наглецы!

Г – н Ж у р д е н. Господин философ!

У ч и т е л ь т а н ц е в. Ослиная голова!

Г – н Ж у р д е н. Господа!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Негодяи!

Г – н Ж у р д е н. Господин философ!

У ч и т е л ь м у з ы к и. Убирайся к черту, нахал!

Г – н Ж у р д е н. Господа!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Жулики, прощелыги, продувные бестии, проходимцы!

Г – н Ж у р д е н. Господин философ! Господа! Господин философ! Господа! Господин философ!

Все учителя уходят, продолжая драться.

Явление пятое

Г – н Ж у р д е н, л а к е й.

Г – н Ж у р д е н. Э, да ладно, деритесь сколько хотите! Мое дело – сторона, я разнимать вас не стану, а то еще халат с вами разорвешь. Набитым дураком надо быть, чтобы с ними связываться: не ровен час, так огреют, что своих не узнаешь.

Явление шестое

Т е ж е и у ч и т е л ь ф и л о с о ф и и.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и (оправляя воротник). Приступим к уроку.

Г – н Ж у р д е н. Ах, господин учитель, как мне досадно, что они вас побили!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Пустяки. Философ должен ко всему относиться спокойно. Я сочиню на них сатиру в духе Ювенала, и эта сатира их совершенно уничтожит. Но довольно об этом. Итак, чему же вы хотите учиться?

Г – н Ж у р д е н. Чему только смогу, ведь я смерть как хочу стать ученым, и такое зло меня берет на отца и мать, что меня с малолетства не обучали всем наукам!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Это понятное чувство, nam sine doctrina vita est quasi mortis imago. Вам это должно быть ясно, потому что вы, уж верно, знаете латынь.

Г – н Ж у р д е н. Да, но вы все-таки говорите так, как будто я ее не знаю. Объясните мне, что это значит.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Это значит: без науки жизнь есть как бы подобие смерти.

Г – н Ж у р д е н. Латынь говорит дело.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. У вас есть основы, начатки каких-либо познаний?

Г – н Ж у р д е н. А как же, я умею читать и писать.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. С чего вам угодно будет начать? Хотите, я обучу вас логике?

Г – н Ж у р д е н. А что это за штука – логика?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Это наука, которая учит нас трем процессам мышления.

Г – н Ж у р д е н. Кто же они такие, эти три процесса мышления?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Первый, второй и третий. Первый заключается в том, чтобы составлять себе правильное представление о вещах при посредстве универсалий, второй – в том, чтобы верно о них судить при посредстве категорий, и, наконец, третий – в том, чтобы делать правильное умозаключение при посредстве фигур: Barbara, Celarent, Darii, Ferio, Baralipton и так далее.

Г – н Ж у р д е н. Уж больно слова-то заковыристые. Нет, логика мне не подходит. Лучше что-нибудь позавлекательнее.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Хотите, займемся этикой?

Г – н Ж у р д е н. Этикой?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Да.

Г – н Ж у р д е н. А про что она, эта самая этика?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Она трактует о счастье жизни, учит людей умерять свои страсти и…

Г – н Ж у р д е н. Нет, не надо. Я вспыльчив, как сто чертей, и никакая этика меня не удержит: когда меня разбирает злость, я желаю беситься сколько влезет.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Может быть, вас прельщает физика?

Г – н Ж у р д е н. А физика – это насчет чего?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Физика изучает законы внешнего мира и свойства тел, толкует о природе стихий, о признаках металлов, минералов, камней, растений, животных и объясняет причины всевозможных атмосферных явлений, как то: радуги, блуждающих огней, комет, зарниц, грома, молнии, дождя, снега, града, ветров и вихрей.

Г – н Ж у р д е н. Слишком много трескотни, слишком много всего наворочено.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Так чем же вы хотите заняться?

Г – н Ж у р д е н. Займитесь со мной правописанием.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. С удовольствием.

Г – н Ж у р д е н. Потом научите меня узнавать по календарю, когда бывает луна, а когда нет.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Хорошо. Если рассматривать этот предмет с философской точки зрения, то, дабы вполне удовлетворить ваше желание, надлежит, как того требует порядок, начать с точного понятия о природе букв и о различных способах их произнесения. Прежде всего я должен вам сообщить, что буквы делятся на гласные, названные так потому, что они обозначают звуки голоса, и на согласные, названные так потому, что произносятся с помощью гласных и служат лишь для обозначения различных изменений голоса. Существует пять гласных букв, или, иначе, голосовых звуков: А, Е, И, О, У.

Г – н Ж у р д е н. Это мне все понятно.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести звук А, нужно широко раскрыть рот: А.

Г – н Ж у р д е н. А, А. Так!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести звук Е, нужно приблизить нижнюю челюсть к верхней: А, Е.

Г – н Ж у р д е н. А, Е, А, Е. В самом деле! Вот здорово!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести звук И, нужно еще больше сблизить челюсти, а углы рта оттянуть к ушам: А, Е, И.

Г – н Ж у р д е н. А, Е, И, И, И. Верно! Да здравствует наука!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести звук О, нужно раздвинуть челюсти, а углы губ сблизить: О.

Г – н Ж у р д е н. О, О. Истинная правда! А, Е, И, О, И, О. Удивительное дело! И, О, И, О.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Отверстие рта принимает форму того самого кружка, посредством коего изображается звук О.

Г – н Ж у р д е н. О, О, О. Вы правы. О. Как приятно знать, что ты что-то узнал!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести звук У, нужно приблизить верхние зубы к нижним, не стискивая их, однако ж, а губы вытянуть и тоже сблизить, но так, чтобы они не были плотно сжаты: У.

Г – н Ж у р д е н. У, У. Совершенно справедливо! У.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Ваши губы при этом вытягиваются, как будто вы гримасничаете. Вот почему, если вы пожелаете в насмешку над кем-либо состроить рожу, вам стоит только сказать: У.

Г – н Ж у р д е н. У, У. Верно! Эх, зачем я не учился прежде! Я бы все это уже знал.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Завтра мы разберем другие буквы, так называемые согласные.

Г – н Ж у р д е н. А они такие же занятные, как и эти?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Разумеется. Когда вы произносите звук Д, например, нужно, чтобы кончик языка уперся в верхнюю часть верхних зубов: ДА.

Г – н Ж у р д е н. ДА, ДА. Так! Ах, до чего же здорово, до чего же здорово!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Чтобы произнести Ф, нужно прижать верхние зубы к нижней губе: ФА.

Г – н Ж у р д е н. ФА, ФА. И то правда! Эх, батюшка с матушкой, ну как тут не помянуть вас лихом!

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. А чтобы произнести звук Р, нужно приставить кончик языка к верхнему нёбу, однако ж под напором воздуха, с силою вырывающегося из груди, язык беспрестанно возвращается на прежнее место, отчего происходит некоторое дрожание: Р-РА.

Г – н Ж у р д е н. Р-Р-Р-РА, Р-Р-Р-Р-Р-РА. Какой же вы молодчина! А я-то сколько времени потерял даром! Р-Р-Р-РА.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Все эти любопытные вещи я объясню вам до тонкостей.

Г – н Ж у р д е н. Будьте настолько любезны! А теперь я должен открыть вам секрет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей записочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Отлично.

Г – н Ж у р д е н. Ведь правда это будет учтиво?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Конечно. Вы хотите написать ей стихи?

Г – н Ж у р д е н. Нет-нет, только не стихи.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Вы предпочитаете прозу?

Г – н Ж у р д е н. Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Так нельзя: или то, или другое.

Г – н Ж у р д е н. Почему?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе как прозой или стихами.

Г – н Ж у р д е н. Не иначе как прозой или стихами?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза.

Г – н Ж у р д е н. А когда мы разговариваем, это что же такое будет?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Проза.

Г – н Ж у р д е н. Что? Когда я говорю: «Николь! Принеси мне туфли и ночной колпак», это проза?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Да, сударь.

Г – н Ж у р д е н. Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали. Так вот что я хочу ей написать: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви», но только нельзя ли это же самое сказать полюбезнее, как-нибудь этак покрасивее выразиться?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Напишите, что пламя ее очей испепелило вам сердце, что вы день и ночь терпите из-за нее столь тяжкие…

Г – н Ж у р д е н. Нет-нет-нет, это все не нужно. Я хочу написать ей только то, что я вам сказал: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Следовало бы чуть-чуть подлиннее.

Г – н Ж у р д е н. Да нет, говорят вам! Я не хочу, чтобы в записке было что-нибудь, кроме этих слов, но только их нужно расставить как следует, как нынче принято. Приведите мне, пожалуйста, несколько примеров, чтобы мне знать, какого порядка лучше придерживаться.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Порядок может быть, во-первых, тот, который вы установили сами: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви». Или: «От любви смерть мне сулят, прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза». Или: «Прекрасные ваши глаза от любви мне сулят, прекрасная маркиза, смерть». Или: «Смерть ваши прекрасные глаза, прекрасная маркиза, от любви мне сулят». Или: «Сулят мне прекрасные глаза ваши, прекрасная маркиза, смерть».

Г – н Ж у р д е н. Какой же из всех этих способов наилучший?

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Тот, который вы избрали сами: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

Г – н Ж у р д е н. А ведь я ничему не учился и вот все ж таки придумал в один миг. Покорно вас благодарю. Приходите, пожалуйста, завтра пораньше.

У ч и т е л ь ф и л о с о ф и и. Не премину. (Уходит.)

Явление седьмое

Г – н Ж у р д е н, л а к е й.

Г – н Ж у р д е н (лакею). Неужели мне еще не принесли костюма?

Л а к е й. Никак нет, сударь.

Г – н Ж у р д е н. Окаянный портной заставляет меня дожидаться, когда у меня и без того дел по горло. Как я зол! Чтоб его лихорадка замучила, этого разбойника портного! Чтоб его черт подрал, этого портного! Чума его возьми, этого портного! Попадись он мне сейчас, пакостный портной, собака портной, злодей портной, я б его…

Явление восьмое

Т е ж е, п о р т н о й и п о д м а с т е р ь е с костюмом для г-на Журдена.

Г – н Ж у р д е н. А, наконец-то! Я уж начал было на тебя сердиться.

П о р т н о й. Раньше поспеть не мог, и так уж двадцать подмастерьев засадил за ваш костюм.

Г – н Ж у р д е н. Ты мне прислал такие узкие чулки, что я насилу их натянул. И уже две петли спустились.

П о р т н о й. Они еще как растянутся!

Г – н Ж у р д е н. Да, только не раньше, чем лопнут все петли. К тому же еще башмаки, которые ты для меня заказал, жмут невыносимо.

П о р т н о й. Нисколько, сударь.

Г – н Ж у р д е н. То есть как – нисколько?

П о р т н о й. Нет-нет, они вам не тесны.

Г – н Ж у р д е н. А я говорю – тесны.

П о р т н о й. Это вам так кажется.

Г – н Ж у р д е н. Оттого и кажется, что мне больно. Иначе бы не казалось!

П о р т н о й. Вот, извольте взглянуть: не у каждого придворного бывает такой красивый костюм, и сделан он с отменным вкусом. Тут с моей стороны требовалось особое искусство, чтобы получился строгий костюм, хотя и не черного цвета. Самому лучшему портному не сшить такого костюма – это уж я вам ручаюсь.

Г – н Ж у р д е н. А это еще что такое? Ты пустил цветочки головками вниз?

П о р т н о й. Вы мне не говорили, что хотите вверх.

Г – н Ж у р д е н. Разве об этом надо говорить особо?

П о р т н о й. Непременно. Все господа так носят.

Г – н Ж у р д е н. Господа носят головками вниз?

П о р т н о й. Да, сударь.

Г – н Ж у р д е н. Гм! А ведь и правда красиво.

П о р т н о й. Если угодно, я могу и вверх пустить.

Г – н Ж у р д е н. Нет-нет.

П о р т н о й. Вы только скажите.

Г – н Ж у р д е н. Говорят тебе, не надо. У тебя хорошо получилось. А сидеть-то он на мне будет ладно, как по-твоему?

П о р т н о й. Что за вопрос! Живописец кистью так не выведет, как я подогнал к вашей фигуре. У меня есть один подмастерье: по части штанов – это просто гений, а другой по части камзола – краса и гордость нашего времени.

Г – н Ж у р д е н. Парик и перья – как, ничего?

П о р т н о й. Все в надлежащем порядке.

Г – н Ж у р д е н (приглядываясь к портному). Эге-ге, господин портной, а ведь материя-то на вас от моего камзола, того самого, что вы мне шили прошлый раз! Я ее сразу узнал.

П о р т н о й. Мне, изволите ли видеть, так понравилась материя, что я и себе выкроил на кафтан.

Г – н Ж у р д е н. Ну и выкраивал бы, только не из моего куска.

П о р т н о й. Не угодно ли примерить?

Г – н Ж у р д е н. Давай.

П о р т н о й. Погодите. Это так не делается. Я привел людей, чтобы они вас облачили под музыку: такие костюмы надеваются с особыми церемониями. Эй, войдите!