Текст книги "Тартюф, или обманщик. Мещанин во дворянстве. Мнимый больной"

Действие первое

Явление первое

А р г а н один.

А р г а н (сидя за столом, проверяет посредством жетонов счета своего аптекаря). Три и два – пять, и пять – десять, и десять – двадцать; три и два – пять. «Сверх того, двадцать четвертого – легонький клистирчик, подготовительный и мягчительный, чтобы размягчить, увлажнить и освежить утробу вашей милости…» Что мне нравится в моем аптекаре, господине Флеране, так это то, что его счета составлены всегда необыкновенно учтиво: «…утробу вашей милости – тридцать су». Да, господин Флеран, однако недостаточно быть учтивым, надо также быть благоразумным и не драть шкуры с больных. Тридцать су за промывательное! Слуга покорный, я с вами об этом уже говорил, в других счетах вы ставили только двадцать су, а двадцать су на языке аптекарей значит десять су; вот вам десять су. «Сверх того, в означенный день хороший очистительный клистир из наицелебнейшего средства – ревеню, розового меда и прочего, согласно рецепту, чтобы облегчить, промыть и очистить кишечник вашей милости, – тридцать су». С вашего позволения, десять су. «Сверх того, вечером означенного дня успокоительное и снотворное прохладительное питье из настоя печеночной травы, чтобы заставить вашу милость уснуть, – тридцать пять су». Ну, на это я не жалуюсь, я хорошо спал благодаря этому питью. Десять, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать су и шесть денье. «Сверх того, двадцать пятого прием превосходного лекарства, послабляющего и укрепляющего, составленного из кассии, александрийского листа и прочего, согласно предписанию господина Пургона, для прочистки и изгнания желчи у вашей милости – четыре ливра». Вы что, шутите, господин Флеран? Относитесь к больным по-человечески. Господин Пургон вам не предписывал ставить в счет четыре франка. Поставьте три ливра, сделайте милость! Двадцать и тридцать су. «Сверх того, в означенный день болеутоляющее вяжущее питье для успокоения вашей милости – тридцать су». Так, десять и пятнадцать су. «Сверх того, двадцать шестого ветрогонный клистир, чтобы удалить ветры вашей милости, – тридцать су». Десять су, господин Флеран! «Вечером повторение вышеупомянутого клистира – тридцать су». Десять су, господин Флеран! «Сверх того, двадцать седьмого отличное мочегонное, чтобы выгнать дурные соки вашей милости, – три ливра». Так, двадцать и тридцать су; очень рад, что вы стали благоразумны. «Сверх того, двадцать восьмого порция очищенной и подслащенной сыворотки, чтобы успокоить и освежить кровь вашей милости, – двадцать су». Так, десять су! «Сверх того, предохранительное и сердцеукрепляющее питье, составленное из двенадцати зернышек безоара, лимонного и гранатового сиропа и прочего, согласно предписанию, – пять ливров». Легче, легче, сделайте милость, господин Флеран: если вы так будете действовать, никто не захочет болеть, довольно с вас и четырех франков; двадцать и сорок су. Три и два – пять, и пять – десять, и десять – двадцать. Шестьдесят три ливра четыре су шесть денье. Таким образом, за этот месяц я принял одно, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь лекарств и сделал одно, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать промывательных. А в прошлом месяце было двенадцать лекарств и двадцать промывательных. Неудивительно, что я чувствую себя хуже, чем в прошлом месяце. Надо сказать господину Пургону: пусть примет меры. Эй, уберите все это! (Видя, что никто не приходит и что в комнате нет никого из слуг.) Никого! Сколько ни говори, меня всегда оставляют одного, никакими силами их здесь не удержишь. (Звонит в колокольчик.) Никто не слышит, колокольчик никуда не годится! (Снова звонит.) Никакого толку! (Снова звонит.) Оглохли… Туанета! (Снова звонит.) Словно бы я и не звонил. Сукина дочь! Мерзавка! (Снова звонит.) С ума можно сойти! (Перестает звонить и кричит.) Динь-динь-динь! Чертова кукла! Разве можно оставлять бедного больного одного? Динь-динь-динь! Вот несчастье-то! Динь-динь-динь! Боже мой! Ведь так и умереть недолго. Динь-динь-динь!

Явление второе

А р г а н, Т у а н е т а.

Т у а н е т а (входя). Иду, иду!

А р г а н. Ах ты, сукина дочь! Ах ты, стерва!

Т у а н е т а (делает вид, что ударилась головой). А да ну вас, какой нетерпеливый! Вы так торопите людей, что я со всего маху ударилась головой об угол.

А р г а н (в бешенстве). Ах, злодейка!..

Т у а н е т а (прерывает Аргана). Ой-ой-ой!..

А р г а н. Вот уже…

Т у а н е т а. Ой-ой-ой!..

А р г а н…целый час…

Т у а н е т а. Ой-ой-ой!..

А р г а н…не могу тебя дозваться…

Т у а н е т а. Ой-ой-ой!..

А р г а н. Молчи, мерзавка, не мешай мне ругать тебя!

Т у а н е т а. Вот еще, только этого недоставало – за то, что я так расшиблась!

А р г а н. Я из-за тебя глотку надорвал, стерва!

Т у а н е т а. А я из-за вас голову разбила, одно другого стоит. Как вам будет угодно, а мы квиты.

А р г а н. Что, негодяйка?

Т у а н е т а. Если вы будете ругаться, я буду реветь.

А р г а н. Оставить меня одного, злодейка!..

Т у а н е т а (снова прерывает Аргана). Ой-ой-ой!..

А р г а н. Ты хочешь, сукина дочь…

Т у а н е т а. Ой-ой-ой!..

А р г а н. Значит, я не могу даже доставить себе удовольствие выругаться как следует?

Т у а н е т а. Ругайтесь вволю, сделайте одолжение.

А р г а н. Да ты же мне не даешь, подлюга, – каждую минуту прерываешь.

Т у а н е т а. Если вам доставляет удовольствие ругаться, то не лишайте меня удовольствия реветь: кому что. Ой-ой-ой!..

А р г а н. Видно, ничего с тобой не поделаешь. Убери все это, мерзавка, убери! (Встает.) Как подействовало мое сегодняшнее промывательное?

Т у а н е т а. Ваше промывательное?

А р г а н. Да. Много ли вышло желчи?

Т у а н е т а. Ну уж меня эти дела не касаются! Пусть господин Флеран сует в них свой нос – ему от этого прибыль.

А р г а н. Смотри, чтобы готов был отвар, а то мне скоро опять делать промывательное.

Т у а н е т а. Эти господин Флеран и господин Пургон просто издеваются над вами. Вы для них – хорошая дойная корова. Хотела бы я у них спросить, какая такая у вас болезнь, от которой вам дают столько лекарств.

А р г а н. Молчи, невежда! Не твое дело вмешиваться в предписания медицины. Позови мою дочь Анжелику, мне надо ей кое-что сказать.

Т у а н е т а. Вот она сама. Словно угадала ваше желание.

Явление третье

Т е ж е и А н ж е л и к а.

А р г а н. Подойди ко мне, Анжелика. Ты пришла кстати – я хотел поговорить с тобой.

А н ж е л и к а. Я вас слушаю.

А р г а н. Погоди! (Туанете.) Подай мне палку. Я сейчас приду.

Т у а н е т а. Скорей, скорей, сударь! Господин Флеран заставляет вас трудиться!

Арган уходит.

Явление четвертое

Т у а н е т а, А н ж е л и к а.

А н ж е л и к а. Туанета!

Т у а н е т а. Что?

А н ж е л и к а. Посмотри-ка на меня.

Т у а н е т а. Смотрю.

А н ж е л и к а. Туанета!

Т у а н е т а. Ну что «Туанета»?

А н ж е л и к а. Ты не догадываешься, о чем я хочу с тобой говорить?

Т у а н е т а. Подозреваю: наверно, о нашем молодом влюбленном. Вот уже шесть дней, как мы с вами только о нем и беседуем. Вам становится просто не по себе, когда разговор переходит на другой предмет.

А н ж е л и к а. Раз ты это знаешь, отчего же ты первая не заговариваешь? И почему ты не избавляешь меня от необходимости наводить тебя на этот разговор?

Т у а н е т а. Да я не успеваю: вы обнаруживаете такое рвение, что за вами не угонишься.

А н ж е л и к а. Признаюсь, мне никогда не надоест говорить с тобой о нем, мое сердце пользуется каждым мгновением, чтобы открыться тебе. Но скажи, Туанета, разве ты осуждаешь мою склонность к нему?

Т у а н е т а. Нисколько.

А н ж е л и к а. Разве я дурно поступаю, отдаваясь этим сладостным чувствам?

Т у а н е т а. Я этого не говорю.

А н ж е л и к а. Неужели ты хотела бы, чтобы я оставалась нечувствительной к нежным излияниям пылкой его страсти?

Т у а н е т а. Сохрани меня бог!

А н ж е л и к а. Скажи, пожалуйства: разве ты со мной не согласна, что в случайной и неожиданной нашей встрече было некое указание свыше, было что-то роковое?

Т у а н е т а. Согласна.

А н ж е л и к а. Тебе не кажется, что вступиться за меня, совсем меня не зная, – это поступок истинно благородного человека?

Т у а н е т а. Кажется.

А н ж е л и к а. Что нельзя было поступить великодушнее?

Т у а н е т а. Верно.

А н ж е л и к а. И что все это вышло у него прелестно?

Т у а н е т а. О да!

А н ж е л и к а. Ты не находишь, Туанета, что он хорошо сложен?

Т у а н е т а. Без сомнения.

А н ж е л и к а. Что он необыкновенно хорош собой?

Т у а н е т а. Конечно.

А н ж е л и к а. Что во всех его словах, во всех его поступках есть что-то благородное?

Т у а н е т а. Совершенно верно.

А н ж е л и к а. Что когда он говорит со мной, все его речи дышат страстью?

Т у а н е т а. Истинная правда.

А н ж е л и к а. И что нет ничего несноснее надзора, под которым меня держат и который мешает всем нежным проявлениям взаимной склонности, внушенной нам самим небом?

Т у а н е т а. Вы правы.

А н ж е л и к а. Но, милая Туанета, ты думаешь, он действительно меня любит?

Т у а н е т а. Гм! Гм! Это еще надо проверить. В любви притворство очень похоже на правду, мне случалось видеть отличных актеров.

А н ж е л и к а. Ах, что ты, Туанета! Неужели это возможно, чтобы он – и вдруг говорил неправду?

Т у а н е т а. Во всяком случае, вы скоро это узнаете: ведь он написал вам вчера, что собирается просить вашей руки, – ну так это и есть самый короткий путь, чтобы узнать, правду он вам говорит или нет. Это будет лучшее доказательство.

А н ж е л и к а. Ах, Туанета, если он меня обманет, я больше не поверю ни одному мужчине!

Т у а н е т а. Вот ваш батюшка.

Явление пятое

Т е ж е и А р г a н.

А р г а н. Ну, дочь моя, я сообщу тебе такую новость, которой ты, наверно, не ожидаешь. Просят твоей руки… Что это значит? Ты смеешься? Да, правда, «свадьба» – слово веселое. Для девушек нет ничего забавнее. О природа, природа! Я вижу, дочь моя, что мне, в сущности, нечего спрашивать тебя, желаешь ли ты выйти замуж.

А н ж е л и к а. Я, батюшка, должна повиноваться во всем, что вам угодно будет мне приказать.

А р г а н. Отрадно иметь такую послушную дочь. Итак, вопрос решен: я дал согласие.

А н ж е л и к а. Мне надлежит, батюшка, беспрекословно исполнять все ваши желания.

А р г а н. Моей жене, твоей мачехе, хотелось, чтобы я отдал тебя и твою сестрицу Луизон в монастырь, она мне твердила об этом беспрестанно.

Т у а н е т а (в сторону). У голубушки есть на это свои причины.

А р г а н. Она ни за что не хотела соглашаться на этот брак, но я настоял на своем и дал слово.

А н ж е л и к а. Ах, батюшка, как я вам благодарна за вашу доброту!

Т у а н е т а (Аргану). Честное слово, я вас очень за это одобряю: умнее этого вы за всю жизнь ничего не сделали.

А р г а н. Я еще не видел твоего жениха, но мне говорили, что и я буду доволен и ты тоже.

А н ж е л и к а. Конечно, батюшка.

А р г а н. Как! Ты его видела?

А н ж е л и к а. Ваше согласие позволяет мне перед вами открыться, я притворяться не стану: шесть дней назад мы случайно познакомились, и предложение, которое вам сделали, есть следствие взаимного влечения, возникшего у нас с первого взгляда.

А р г а н. Мне ничего об этом не говорили, но я очень рад – тем лучше, если дело обстоит таким образом. Говорят, что это статный юноша, хорошо сложенный.

А н ж е л и к а. Да, батюшка.

А р г а н. Хорошего роста.

А н ж е л и к а. Несомненно.

А р г а н. Приятной наружности.

А н ж е л и к а. Разумеется.

А р г а н. У него славное лицо.

А н ж е л и к а. Очень славное.

А р г а н. Он человек воспитанный, благородного происхождения.

А н ж е л и к а. Вполне.

А р г а н. Очень порядочный.

А н ж е л и к а. Другого такого не найдешь в целом свете.

А р г а н. Свободно изъясняется по-гречески и по-латыни.

А н ж е л и к а. Вот этого я не знаю.

А р г а н. И через несколько дней получит докторский диплом.

А н ж е л и к а. Он, батюшка?

А р г а н. Да. Разве он не говорил тебе?

А н ж е л и к а. Право, нет. А кто вам сказал?

А р г а н. Господин Пургон.

А н ж е л и к а. Разве господин Пургон знает его?

А р г а н. Вот еще новости! Как же он может не знать его, раз молодой человек его племянник?

А н ж е л и к а. Клеант – племянник господина Пургона?

А р г а н. Какой Клеант? Мы говорим о том, кого тебе сватают.

А н ж е л и к а. Ну да!

А р г а н. Так вот, это племянник господина Пургона, сын его шурина доктора Диафуаруса, и зовут его Тома` Диафуарус, а вовсе не Клеант. Мы порешили насчет этого брака сегодня утром: господин Пургон, господин Флеран и я, а завтра отец приведет ко мне моего будущего зятя… Что такое? Ты, кажется, изумлена?

А н ж е л и к а. Да, батюшка. Я думала, вы говорите об одном человеке, а оказалось, это совсем другой.

Т у а н е т а. Как, сударь! Неужели вам могла прийти в голову такая нелепость? Неужели при вашем богатстве вы отдадите дочь за какого-то лекаря?

А р г а н. Отдам. А ты что вмешиваешься не в свое дело, бесстыдница, мерзавка?

Т у а н е т а. Потише, потише! Вы прежде всего начинаете ругаться. Неужели нельзя разговаривать спокойно? Давайте все обсудим хладнокровно. Скажите на милость, почему вы склоняетесь на этот брак?

А р г а н. Потому что я, чувствуя себя больным и немощным, хочу, чтобы мой зять и его родня были докторами, чтобы они мне помогали, чтобы источники лекарств, которые мне нужны, необходимые мне консультации и назначения врачей находились в лоне моей семьи.

Т у а н е т а. Вот так причина! И до чего же приятно, когда люди так спокойно обмениваются мнениями! Но, сударь, положа руку на сердце, разве вы в самом деле больны?

А р г а н. Как, негодяйка! Ты еще спрашиваешь, болен ли я, бессовестная?

Т у а н е т а. Ну, хорошо, сударь, вы больны, не будем об этом спорить. Да, вы больны, я согласна, и даже серьезнее, чем вы думаете, – это правда. Но дочка-то ваша должна выйти замуж не для вас, а для себя, и она-то ведь не больна, так зачем же ей врач?

А р г а н. Врач нужен мне, а каждая послушная дочь должна быть счастлива, что выходит замуж за человека, который может быть полезен ее отцу.

Т у а н е т а. По чести, сударь, хотите, я вам дам дружеский совет?

А р г а н. Какой такой совет?

Т у а н е т а. Забудьте об этом браке.

А р г а н. Почему?

Т у а н е т а. Потому что ваша дочь ни за что на него не согласится.

А р г а н. Ни за что не согласится?

Т у а н е т а. Да.

А р г а н. Моя дочь?

Т у а н е т а. Да, ваша дочь. Она скажет вам, что ей нет дела ни до господина Диафуаруса, ни до его сына Тома` Диафуаруса, ни до всех Диафуарусов на свете.

А р г а н. Но мне-то есть до них дело, не говоря уже о том, что этот брак очень даже выгоден. У господина Диафуаруса есть только один сын, его единственный наследник. Кроме того, господин Пургон, у которого нет ни жены, ни детей, отдает ему по случаю этого брака все свое состояние, а у господина Пургона добрых восемь тысяч ливров дохода.

Т у а н е т а. Верно, он много людей уморил, если так разбогател.

А р г а н. Восемь тысяч ливров дохода – это уже кое-что, не считая состояния его отца.

Т у а н е т а. Сударь, все это прекрасно, но вернемся к нашему разговору. Между нами говоря, я советую вам приискать дочери другого мужа: она господину Диафуарусу не пара.

А р г а н. А я хочу, чтобы она за него вышла!

Т у а н е т а. Ай, да перестаньте говорить такие вещи!

А р г а н. Как! Чтобы я перестал говорить?

Т у а н е т а. Ну да!

А р г а н. А почему мне нельзя это говорить?

Т у а н е т а. Скажут, что вы не думаете о том, что говорите.

А р г а н. Пусть говорят что хотят, а я скажу, что желаю, чтобы она поступила так, как я обещал.

Т у а н е т а. А я уверена, что она этого не сделает.

А р г а н. Я ее заставлю.

Т у а н е т а. А я вам говорю, что она этого не сделает.

А р г а н. Сделает, не то я отдам ее в монастырь.

Т у а н е т а. Вы отдадите?

А р г а н. Я.

Т у а н е т а. Ладно!

А р г а н. Что «ладно»?

Т у а н е т а. Вы не отдадите ее в монастырь.

А р г а н. Я не отдам ее в монастырь?

Т у а н е т а. Нет.

А р г а н. Нет?

Т у а н е т а. Нет.

А р г а н. Вот это забавно! Я не отдам свою дочь в монастырь, если захочу?

Т у а н е т а. Нет, я вам говорю.

А р г а н. Кто же мне помешает?

Т у а н е т а. Вы сами.

А р г а н. Я сам?

Т у а н е т а. Да. У вас не хватит духу.

А р г а н. Хватит.

Т у а н е т а. Вы шутите.

А р г а н. Вовсе не шучу.

Т у а н е т а. В вас заговорит отцовская любовь.

А р г а н. И не подумает заговорить.

Т у а н е т а. Одна-две слезинки, нежное объятие, «папочка, милый папочка», произнесенное нежным голосом, – этого будет достаточно, чтобы вас растрогать.

А р г а н. На меня это не подействует.

Т у а н е т а. Подействует!

А р г а н. Я тебе говорю, что я от своего не отступлюсь.

Т у а н е т а. Пустяки!

А р г а н. Не смей говорить – «пустяки»!

Т у а н е т а. Ведь я знаю вас: вы от природы человек добрый.

А р г а н (в сердцах). Вовсе я не добрый и могу быть очень даже злым, если захочу!

Т у а н е т а. Тише, сударь! Не забывайте, что вы больны.

А р г а н. Я ей приказываю выйти замуж за того, кого я ей назначил.

Т у а н е т а. А я ей приказываю за него не выходить.

А р г а н. Да что же это такое? Негодная служанка смеет так разговаривать со своим господином!

Т у а н е т а. Когда господин не думает о том, что делает, здравомыслящая служанка вправе его образумить.

А р г а н (бежит за Туанетой). Ах, нахалка! Я тебя убью!

Т у а н е т а (убегает от Аргана и ставит стул между ним и собой). Мой долг – помешать тому, что может вас обесчестить.

А р г а н (с палкой в руке бегает за Туанетой вокруг стола). Погоди, погоди, я тебя научу, как со мной разговаривать!

Т у а н е т а (бегает от него). Моя обязанность – не давать вам делать глупости.

А р г а н (бегает за ней). Собака!

Т у а н е т а (спасаясь от него). Нет, никогда я не соглашусь на этот брак!

А р г а н (бегает за ней). Бездельница!

Т у а н е т а (спасаясь от него). Я не хочу, чтобы она вышла за вашего Тома` Диафуаруса.

А р г а н (бегает за ней). Мерзавка!

Т у а н е т а (спасаясь от него). И она послушается меня скорей, чем вас.

А р г а н (останавливается). Анжелика! Неужели ты не можешь унять эту каналью?

А н ж е л и к а. Ах, батюшка, смотрите, как бы вы не захворали!

А р г а н (Анжелике). Если ты ее не уймешь, я тебя прокляну!

Т у а н е т а (уходя). А я лишу ее наследства, если она вас послушается.

А р г а н (бросаясь на стул). Ах! Ах! Я больше не могу! Я сейчас умру!

Анжелика уходит.

Явление шестое

А р г а н, Б е л и н а.

А р г а н. Ах, жена моя, подойдите ко мне!

Б е л и н а. Что с вами, мой бедный муж?

А р г а н. Подите сюда, помогите мне.

Б е л и н а. Что с вами, голубчик?

А р г а н. Ангелочек мой!

Б е л и н а. Мой дружок!

А р г а н. Меня сейчас так рассердили!

Б е л и н а. Ах, бедный муженек! Как же это случилось, мой друг?

А р г а н. Ваша негодная Туанета стала так дерзка!

Б е л и н а. Не волнуйтесь!

А р г а н. Она взбесила меня, ангелочек.

Б е л и н а. Успокойтесь, ненаглядный мой.

А р г а н. Она битый час говорила мне наперекор.

Б е л и н а. Успокойтесь, успокойтесь!

А р г а н. Она имела наглость мне сказать, что я совсем здоров!

Б е л и н а. Какая дерзость!

А р г а н. Ведь вы-то знаете, душенька моя, как обстоит дело.

Б е л и н а. Да, мой бесценный, она ошибается.

А р г а н. Радость моя, эта мерзавка сведет меня в могилу!

Б е л и н а. Ну-ну! Ну-ну!

А р г а н. Это из-за нее у меня разливается желчь.

Б е л и н а. А вы не сердитесь так.

А р г а н. Я давно прошу вас ее прогнать!

Б е л и н а. Однако, мой миленький, все слуги и служанки имеют свои недостатки. Часто приходится терпеть их дурные свойства ради хороших. Туанета ловка, услужлива, проворна, а главное – она нам предана, а вы знаете, как надо теперь быть осторожным с людьми, которых нанимаешь. Эй, Туанета!

Явление седьмое

Т е ж е и Т у а н е т а.

Т у а н е т а. Что вам угодно, сударыня?

Б е л и н а. Зачем вы сердите моего мужа?

Т у а н е т а (вкрадчивым голосом). Я, сударыня? Ах, я даже не понимаю, о чем вы говорите! Я только и думаю, как бы угодить моему господину.

А р г а н. Ах, злодейка!

Т у а н е т а. Он сказал, что хочет отдать свою дочь за сына господина Диафуаруса. Я ответила, что это прекрасная для нее партия, но что лучше, по-моему, отдать ее в монастырь.

Б е л и н а. В этом нет ничего плохого, я нахожу, что она совершенно права.

А р г а н. Ах, душенька, и вы ей верите? Это такая негодяйка: она наговорила мне кучу дерзостей!

Б е л и н а. Охотно верю вам, мой друг. Успокойтесь. Послушай, Туанета: если ты будешь раздражать моего мужа, я тебя выгоню вон. Подай мне меховой плащ господина Аргана и подушки – я усажу его поудобнее в кресле… Вы за собой не следите. Надвиньте хорошенько на уши колпак: легче всего простудиться, когда уши открыты.

А р г а н. Ах, моя дорогая, я вам так благодарен за все ваши заботы!

Б е л и н а (обкладывая Аргана подушками). Встаньте, я вам подложу подушечку. Эту мы положим так, чтобы вы могли опираться с одной стороны, а эту – с другой. Вот эту – под спину, а эту – под голову.

Т у а н е т а (закрывает ему подушкой лицо). А эта пусть вас защищает от сырости! (Убегает.)

А р г а н (вскакивает в гневе и швыряет подушку вдогонку Туанете). А, негодяйка, ты хочешь меня задушить!