Текст книги "Преодолей себя"

Глава 5

Не веря своим глазам, Элли уставилась ему вслед. Как же так? Перед свадьбой Зейн ясно дал ей понять, что хочет заниматься с ней любовью. Она вышла за него замуж, приняла его условия, пусть по известным ей причинам, а теперь он отвергает ее!

Она медленно поднялась с кровати и направилась в холл. Дверь комнаты Зейна была приоткрыта, и Элли, зажмурившись, смело вошла. Он стоял около стула, снимая пиджак.

– Что это значит? – требовательно спросила девушка. – Ты вовлек меня в этот нелепый брак, а теперь отказываешься от меня! Ты не смеешь так обращаться со мной!

С трудом отведя взгляд от его смуглой мускулистой груди, она упрямо продолжала с обидой в голосе:

– В нашем случае только я вправе отказывать тебе. Ты и так в большом долгу передо мной. Внезапная догадка осенила ее.

– Теперь понятно. Я ведь слишком тощая. А твоя жена, если не ошибаюсь, была сложена как модель.

Зейн устало повесил пиджак на спинку стула, а затем нарочито медленно стал расстегивать рубашку.

– Дело не в этом.

– Тогда почему ты не хочешь спать со мной?

– А кто сказал, что не хочу? – Сев на край постели, он стал развязывать ботинки.

Элли чуть не задохнулась от возмущения.

– Ты. Именно так ты мне сказал. В той комнате.

– Я же не сказал, что не хочу спать с тобой здесь, в этой комнате.

Элли невольно отпрянула.

– Но это чудовищно узкая кровать, здесь невозможно выспаться.

Зейн подошел к ней, решительно положил ей руки на плечи и притянул ее к себе. Элли услышала его тяжелый вздох.

– Меньше всего сегодня я думаю о сне.

В глубине его серых глаз вспыхнуло желание, и Элли охватила странная истома, похожая на легкое опьянение, ноги подкашивались. Она растерянно уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но поняла, что не в силах оторвать ладони от гладкой, шелковистой кожи. Зейн не двигался, было слышно только его учащенное, прерывистое дыхание.

– Ты сказала, что имеешь право отказать мне. Значит, ты мне отказываешь?

– А если и так? – Она провела пальцами по его груди и, нащупав плоский мужской сосок, нежно надавила на него.

Из груди Зейна вырвался стон.

– Выбирай, – прохрипел он. – Я не стану целовать тебя, пока ты не захочешь.

– Ах, так. – Элли ласково провела ладонью по его ключице. – Я думала, что ты сам позаботишься обо всем.

Он улыбнулся.

– Значит ли это, что я могу наконец поцеловать тебя?

– С каких это пор ты стал спрашивать разрешения на это?

– Я расцениваю твой ответ как «да».

Он растянул губы в улыбке и порывисто обнял ее. Когда их тела соприкоснулись, у него прервалось дыхание. Элли прижалась к нему, и, ощутив легкое головокружение, Зейн понял, что она всегда будет волновать его глубоко и сильно.

Ее руки нашли его плечи и стали нежно гладить их. Зейн осторожно отвел ее голову назад, и она встретилась с его напряженным взглядом, который, казалось, проникал в самое сердце. В следующую секунду он уже завладел ее ртом, и мир закружился вокруг них.

Элли с готовностью раскрыла губы, словно приглашая его продолжить эти ласки, и по ее телу пробежала сильная дрожь. Вторжение его языка вызвало новый взрыв ощущений, приведя ее в лихорадочное состояние. Она откинула голову, и губы Зейна коснулись ее шеи, в то время как руки пытались расстегнуть блузку. Она ощутила на теле обжигающее прикосновение и сжала его плечи, с нетерпением ожидая момента, когда он доберется до ее трепещущих грудей. Почувствовав, как его пальцы принялись ласкать возбужденные соски, Элли вся выгнулась ему навстречу, и ее затопила жаркая волна желания.

Зейн подхватил девушку на руки и бережно опустил на постель. Торопясь, словно боялся не успеть, он покрывал поцелуями веки Элли, уголки рта, ямочки за ушами. Их тела трепетали в едином ритме, как будто они были уже одним существом.

С трудом оторвавшись от ее губ, Зейн прошептал:

– Я столько раз представлял твое лицо на моей подушке. Неужели это правда? У тебя самые сексуальные губы на свете.

– Такие же, как у Дженни.

– Нет, твои лучше, – выдохнул он и снова жадно прильнул к ее губам.

Его ласки становились все более интимными, уверенными. Зейн обхватил Элли за бедра и прижал к себе, чтобы она почувствовала нарастающую силу его возбуждения. Она провела руками по его груди, ощущая бешеный стук его сердца, жар сильного тела, дрожь сдерживаемого желания. И все это из-за нее! Это она заставила его испытать подобное!

Они одновременно подошли к пику наслаждения, и Элли не нужно было притворяться. Сила их страсти ошеломила ее. Она догадывалась, каким великолепным любовником может быть Зейн, но действительность превзошла все ее ожидания.

Подняв голову, он немного отодвинулся, чтобы освободить ее от тяжести своего тела, и с сожалением подумал о том, как все быстро закончилось. Но ничего, у нас все впереди, сказал себе он и скользнул ладонью по изгибу ее бедра.

– Спасибо, – тихо произнес он, еще не совсем опомнившись от пережитых страстных мгновений, – было очень мило.

Все теплые чувства к Зейну моментально исчезли. Мило. Как Элли ненавидела это слово! Все сочувствовали ей и называли ее милой, когда он женился на другой; называли милой, когда она отказалась осуждать и обсуждать брак Зейна с Ким. Слово «милая» больше подходит для пожилых леди, предлагающих вам чашку чая, для вежливых маленьких девочек, а также подростков, учтиво открывающих перед вами дверь. Но то, что произошло между ними, нельзя было охарактеризовать как «мило».

Если бы Зейн сейчас сказал Элли, что любит ее, она бы поверила ему и отказалась от своего плана. Но он не сказал о любви ни слова, а секс назвал милым. Теперь уж она осуществит задуманное. Она еще припомнит ему это «мило».

Закрыв глаза, Зейн лег на спину. Его губы еще хранили вкус поцелуев Элли. Она ни словом не обмолвилась о любви. Конечно, он не заслужил этого, но ощущал, как ему не хватает ее слов.

После их столь волнующей близости Элли перевернулась на другой бок и заснула. Когда же он, изнемогая от страсти, разбудил ее ночью, она охотно, но молча занялась с ним любовью. Каждым своим поцелуем, каждым прикосновением он старался заставить ее поверить, как сильно любит ее. Зейн получал несказанное наслаждение, слыша ее стоны и чувствуя, как ее тело откликается на его ласки, с какой готовностью она отдается ему.

Сначала он и для Ким старался быть хорошим любовником, но, к своему разочарованию, она очень скоро поняла, что он только старался. И после этого в их и так непростых отношениях наметился серьезный кризис.

А сейчас в его распоряжении целый месяц, чтобы доказать Элли, что у них еще есть шанс. Убедить ее в том, что он уже не такой безответственный человек, каким был пять лет назад.

Зейн протянул руку и погладил девушку по обнаженному бедру. Он слышал ее равномерное дыхание, чувствовал тепло прекрасного, ставшего родным тела.

– Доброе утро, миссис Питере.

– Мисс Лэсситер, – сонно пробормотала она.

– Только не говори мне, что ты снова свободная женщина, – улыбнулся он.

Элли открыла глаза и повернулась лицом к мужу. Ее пальцы под одеялом игриво дотронулись до его живота, нажали на пупок и двинулись вниз…

– Для тебя это проблема?

– Не знаю. По-моему, я очень старомоден. Если ты просветишь меня по поводу преимущества иметь в женах свободную женщину, буду счастлив.

Откинувшись на пассажирском месте, Зейн надел свою широкополую шляпу.

– Я могу очень скоро привыкнуть к тому, что женат на свободной женщине.

– Не стоит обольщаться. – Элли надеялась, что он не заметит, как краска залила ей щеки. В ее планы не входило так бурно реагировать на его близость. – Не волнуйся, это не будет часто повторяться.

– Я имел в виду, что ты будешь водить машину. А ты, по-моему, говоришь о чем-то другом.

Элли решила проигнорировать его удивленный тон.

– Мне нужно привезти кое-какие вещи, а на заднем сиденье твоего пикапа и так разместятся Ханна, Муни и Эмбер.

– Вот будет радость для Ханны. У нас жили кошки при конюшне, но в доме еще не было. Моя дочь так ждала, когда вы все переедете к нам. – Он усмехнулся. – Я пытался объяснить ей, что Муни – твой пес, а не ее, но она еще так мала, что не чувствует разницы.

– Муни – терпеливый и ласковый пес и очень любит детей. Я даже как-то брала его в школу. Мои ребята были от него без ума.

– Ты скучаешь по школе?

– Очень скучаю по детям, а родительские собрания я никогда не любила.

– Элли, скажи честно, тебя не смущает, что приходится проводить так много времени с пожилыми и беспомощными людьми?

– С нашими клиентами могут возникнуть определенные сложности – у каждого свои запросы, и с этим нельзя не считаться. Но их неудержимое желание продолжать жить, не оставаться замкнутыми в четырех стенах просто поражает. Мы разбиваем их на маленькие группы, стараемся узнать получше и удовлетворяем их желания – конечно, в пределах разумного.

– Почему ты вдруг решила заняться этим?

– Все очень просто – с легкой руки Дженни. – Ее подруга обратилась к ней за помощью по поводу своих престарелых родителей, и Дженни так успешно справилась с этим, что решила и в дальнейшем организовывать интересные поездки для пожилых людей. – Она бросила школу и предложила мне заняться созданием небольшой туристической фирмы. И потом, мы работаем не только с пожилыми людьми, очень много заявок на семейный отдых. До свадьбы Дженни я работала только во время школьных каникул. И сейчас еще не могу полностью оценить объем всей предстоящей работы.

– Слышал, что ты приглашаешь своих клиентов в «Дабл Никл».

– Обязательно. Надо же им показать традиции Запада. Мама всегда устраивает для них вкусные обеды, а Уорт обычно беседует с ними. Поездки на ранчо мы, как правило, проводим летом.

Но к Зейну она уже никого не пригласит, так как на следующее лето ее здесь не будет.

Затормозив перед входом в отель, Элли посмотрела на часы.

– Мы как раз вовремя.

Ханна стояла рядом с Баком Питерсом. Увидев отца и Элли, девочка радостно замахала им рукой и бросилась к ним. Девушка засмеялась и крепко поцеловала малышку, а затем взяла ее на руки.

Зейн нахмурился.

– Она слишком тяжела для тебя.

– Ничего, – улыбнулась Элли. – Она замечательная. Ты хорошо провела вечер? – обратилась она к Ханне.

– Да. Мы так много играли с Дэйви. Ты знаешь, его мама и папа вместе с ангелами, как и моя мама. Но у него сейчас новая мама. Я и не знала, что у детей могут появляться новые мамы.

Пока Элли несла ее в холл отеля, Ханна болтала без умолку. Элли остановилась перед входом в ресторан. Она ожидала увидеть родителей Зейна и была приятно удивлена, увидев Дженни и Томаса.

– А вы что здесь делаете?

Томас приблизился к Элли и чмокнул ее в щеку.

– Ты прекрасно знаешь свою сестру, зачем же спрашиваешь?

Он протянул руку Зейну:

– Томас Стил. Теперь мы братья. А Элли обратилась к сестре:

– Дай-ка мне угадать. Ты, наверно, думаешь, что за время твоего отсутствия я развалю наш бизнес и мы обанкротимся?

– Не глупи, – смеясь ответила Дженни. – Я просто хотела поздравить жениха и невесту. – Она потянула сестру за руку, и они отошли в сторону.

Элли вопросительно подняла брови.

– Поздравить или допросить? Дженни взглянула на Ханну, крепко обнимавшую Элли за шею.

– Мне бы хотелось услышать, что ты действительно любишь его. Я сказала Томасу, что возникли проблемы в фирме. Что же ты наделала? Мы хотели вернуться до вашей свадьбы, но, к сожалению, не получилось.

– Ты все равно не смогла бы мне помешать.

– Помешать чему? – раздался позади них голос Зейна. Он незаметно подошел к девушкам и обратился к дочери. – Иди ко мне, милая, Элли и так слишком долго держит тебя. Да слезай же, наконец!

Зейн поставил девочку на пол, и она сердито затопала ножками. Зейн же смотрел на Элли, дожидаясь ответа. Дженни в замешательстве взглянула на него, а затем, выдавив улыбку, дотронулась до его руки.

– Все очень просто, Зейн. Конечно, я бы помешала Элли предстать перед судьей в голубых джинсах. Как только ты допустил это?

– Честно говоря, Дженни, я больше беспокоился о том, чтобы твоя сестра не надела лошадиную попону. Когда пришло время садиться за стол, Зейн оказался между Дженни и Грили, которые по очереди с видом заговорщиц расспрашивали его о чувствах к Элли. Время от времени они угрожали Зейну расправой, если он снова причинит ей боль. Конечно, все это было шуткой, и он не обращал внимания на их остроты. Он не сводил глаз со своей жены, сидящей напротив.

Зейн ни секунды не сомневался, что Дженни солгала ему. Они определенно обсуждали их свадьбу. О чем же они говорили? Но спустя мгновение он почувствовал уверенность и удовлетворение. Если Элли что-то решила, то уже не отступит. Вспомнив прошлую ночь, Зейн почувствовал приятную истому во всем теле. Элли была так нежна и искренна. Она заслуживает верности и преданности, любви и заботы. Они непременно повторят это. Когда же наконец все разойдутся и они останутся вдвоем?!

Элли выглядела удивительно красивой, весело разговаривая с Уортом и Томасом. Если бы Зейн не видел, с какой любовью Томас смотрит на Дженни, то с удовольствием ударил бы по носу своего новоиспеченного брата. Ханна уютно устроилась на руках у Элли. Его дочь словно приклеилась к ней, да и Элли, несмотря на его настойчивые просьбы, не отпускала девочку. Слушая брата, она играла рыжими локонами малышки, иногда легко касаясь губами ее макушки. А когда Ханна подняла голову и улыбнулась Элли, у Зейна перехватило дыхание: его дочь и его жена. Элли не сможет бросить их через месяц. Теперь они уже одна семья. Неужели удача наконец повернулась к нему лицом?

Когда они выходили из ресторана, он обнял Элли за талию. Ему было так приятно прикоснуться к ней, и сейчас Зейн хотел только одного – немедленно вернуться домой и как можно скорее утолить страсть, переполнявшую все его существо.

Элли встретилась с ним взглядом, и щеки у нее вспыхнули. У Зейна было такое ощущение, что она читает его мысли. Затем Элли посмотрела куда-то поверх его плеча, и по ее лицу пробежала тень. Зейн обернулся и увидел Верна Тэйлора.

– Рут сказала, что вы здесь. Пойдем со мной, Зейн. Я хочу представить тебе кое-кого.

Предположив, что Верн не станет устраивать скандал в одном из лучших ресторанов Эспена, Зейн, извинившись, последовал за ним в бар.

У стойки бара стояла Эди. Ее зеленое платье казалось ярким и безвкусным пятном на фоне кремовых стен. Она не сразу заметила Зейна. Когда же он подошел, она с нескрываемым торжеством взглянула на него и язвительно улыбнулась.

– Хорошо, что ты пришел. Познакомься, это Шон Дойль. – Она кивнула на стоящего рядом мужчину.

Зейн почувствовал боль, как будто ему нанесли удар ниже пояса. Только одна причина могла побудить Эди и Верна встретиться с этим человеком. Но он взял себя в руки и вежливо представился:

– Рад познакомиться. Зейн Питере. Эди злорадно следила за ним.

– Ты же узнаешь Шона, не так ли?

Шон Дойль был телевизионной звездой и старым другом Ким Тэйлор. Причем очень близким.

Эди вдохнула поглубже в предвкушении удовольствия и добавила:

– Он – отец Ханны.

Зейну казалось, что он готов к тому, что услышит, но теперь он понял, что ни один человек не может подготовиться к воплотившемуся наяву ночному кошмару. Невообразимый страх овладел им, и он сжал кулаки, стараясь не потерять контроль над собой.

– Это чертовски глупая шутка, Эди. Мы оба прекрасно знаем, что я отец Ханны.

– Разве? – ядовито переспросила женщина. – Расскажи ему обо всем, Шон.

– Это правда, Питере, – вступил в разговор Дойль. – Ребенок Кимми мой, и я хочу забрать девочку к себе.

– Ложь, – ответил Зейн, тяжело дыша. – Ханна моя дочь. Я не знаю, на что вы рассчитывали, направляясь сюда, Дойль, но если вы будете распространять эту чушь, то я намерен возбудить против вас дело за клевету. Не думаю, что это поможет вашей блестящей карьере. А что касается вас, – он с презрением взглянул на Тэйлоров, – что же вы за родители?! Лжете и порочите имя собственной дочери. Вы обязаны думать о будущем Ханны.

– Ким умерла, ей уже ничто не повредит, – пробормотал Верн. – А для девочки будет лучше жить с настоящим отцом.

– Я настоящий отец, – с силой произнес Зейн.

– На твоем месте я не была бы столь самоуверенна, – мрачно вставила Эди.

Зейн с ненавистью взглянул на свою бывшую тещу.

– Что же вам нужно?

– Я хочу только, чтобы моя девочка была счастлива. Ее лицемерная добродетель превращала это заявление в фарс.

– Так сколько вы хотите? Эди притворно возмутилась:

– Ты не сможешь купить Ханну. Суд отнимет у тебя ребенка и по праву передаст его Шону.

– Боюсь, придется разочаровать тебя. Мы не будем сражаться за девочку в суде и втаптывать имя ее матери в грязь. Она моя.

Затем Зейн обратился к актеру, который до сих пор молча наблюдал за этой словесной баталией:

– Будьте вы прокляты, Дойль! Вы не должны так поступать с ребенком. Это негуманно. Если вы когда-то любили Ким, не ввязывайтесь в это дело и забудьте обо всем.

– Когда Ким забеременела, она призналась, что это мой ребенок, и просила помочь ей.

Эти слова привели Зейна в состояние бессильной ярости. Он почувствовал непреодолимое желание выплеснуть свой гнев наружу, но, справившись с собой, сказал:

– Ханне сейчас четыре года. Если Ким говорила вам о ней, почему же вы ждали столько времени? Почему не пытались встретиться со мной? Я отлично знаю почему. Потому что вы бессовестно лжете.

– Я был женат, – последовал ответ. – У меня двое маленьких детей. Жена могла устроить скандал и всячески шантажировать меня, могла забрать моих мальчиков, наконец. – Он поднял бокал с пивом и сделал несколько глотков. – Что же мне остается делать, если женщины сами бросаются на меня? Я не ищу их общества.

– Ничего не желаю знать о ваших любовных похождениях, Дойль. Ханна не ваша дочь, а моя. Зарубите это себе на носу.

– Мне очень жаль, Питере, я вполне понимаю ваши чувства, но Ханна – моя дочь. По правде говоря, я действительно забыл о ней, но когда встретил стариков Ким в баре, где она работала, то не выдержал и все рассказал им. Они правы. – Он искоса взглянул на Тэйлоров. – Я должен исполнить свой долг и поступить по совести.

– О каком долге ты говоришь? – не выдержав, зарычал Зейн. – Перед женщиной, которая уже не сможет защитить свое имя, или вот перед этой парой, которая видит в тебе золотую жилу?

– Перед Ханной, – невозмутимо ответил Дойль.

– Пошел ты к черту!

Разговаривать с ним было пустой тратой времени. Зейн резко повернулся, собираясь уйти, и вдруг увидел Элли. Она стояла всего в двух футах от него. На ее лице застыло выражение ужаса.

– Что тебе надо? – свирепо спросил он. Элли перевела взгляд с Зейна на Тэйлоров и Дойля и снова на Зейна.

– Ханна очень устала, – ответила она, – я пришла узнать, готов ли ты ехать.

– Я готов ехать хоть к дьяволу, – хрипло проговорил Зейн и направился в холл, где его ждала дочь.

Сидя в темной гостиной, Элли наблюдала, как Зейн спустился и молча прошел в прихожую. Входная дверь открылась и закрылась. Было видно, что он не находит себе места, меряя широкое крыльцо шагами из угла в угол.

Выйдя из ресторана, они вежливо попрощались с родителями и сели в машину. По пути домой он не сказал ни слова, а Элли не стала задавать лишние вопросы в присутствии Ханны. В считанные секунды девочка заснула, а Зейн надвинул шляпу на глаза, давая понять, что ему не до разговоров. Чтобы молчание не было столь гнетущим, Элли включила радио.

Уже дома Зейн, как обычно, разговаривал и смеялся, а потом, взяв Ханну на руки, отправился укладывать ее спать. Внешне все выглядело вполне нормально. Если бы Элли не зашла в бар, она никогда бы не подумала, что с Зейном происходит что-то неладное. Он определенно не хотел посвящать ее в свои проблемы. Но все же она хотела знать, что случилось. Из их разговора Элли поняла, что Шон Дойль назвал Ханну своей дочерью и хочет забрать ее. Но что заставило знаменитого актера говорить такую чепуху?

Бедная девочка! В столь юном возрасте она уже потеряла мать, а теперь над ней нависла угроза потерять и отца. Да, Элли хотела отомстить Зейну, но это вовсе не означало, что она не хотела помочь малышке, к которой уже успела немного привязаться. А если для этого потребуется вмешаться в его дела, что ж, придется вмешаться.

Муни, скуля, подбежал к хозяйке и уткнулся мордой ей в колени. Элли не была уверена, что его пора выгуливать, но, если она выйдет с ним, у нее появится предлог подойти к Зейну и поговорить.

На фоне ночного неба вырисовывались неясные очертания гор. Зейн стоял, крепко держась за перила, и, казалось, ничего не замечал вокруг. Муни быстро сбежал с крыльца, потрусил по двору и скрылся в высокой траве.

Элли подошла к Зейну.

– Возьми пиджак, ночи сейчас довольно прохладные.

Он не ответил. Тогда она сама накинула ему пиджак на плечи.

– Иди спать, Элли, – наконец произнес он. Неужели Зейн не догадывался о том, что было для всех очевидно: у Ким были любовники. Обманутый муж всегда все узнает последним. Элли почувствовала удовлетворение: пусть Зейн на своей шкуре ощутит, каково быть обманутым. По слухам, у Ким Тэйлор было много мужчин. Шон Дойль и Зейн должны сочувствовать друг другу, а не враждовать из-за этого.

– Я не могу понять, – начала Элли, – почему Дойль назвал Ханну своей дочерью?

– Ты видела цвет его волос?

Она не нашлась сразу что ответить.

– Да, но я…

– Рыжие, вьющиеся, как у Ханны. Элли нахмурилась. Неужели Зейн так серьезно воспринял это заявление?

– Да у многих рыжие волосы. У Ким, например. Правда, не такого оттенка, как у Ханны, но в этом нет ничего необычного.

– У Ким были светло-каштановые волосы, и притом совершенно прямые. Все остальное – дело рук парикмахера.

– Но тогда, может быть, у кого-то из ее родственников были такие волосы или у твоих. Кто знает, от кого девочка могла унаследовать это!

– Будь проклята эта Ким! – Он сжал кулаки. – Как она могла так поступить со мной?! Когда она забеременела, я женился на ней и никогда не задавал никаких вопросов, так как был уверен, что ребенок мой.

– Неужели ты думаешь, что Дойль отец Ханны? спросила Элли. – Как ты мог поверить подобной глупости? Я не узнаю тебя, Зейн. Конечно, он просто блефует.

– Ким говорила мне, что это он.