Текст книги "Сказы о жизни и быте русского народа"

Украшения – природе уважение

Go стародавних времен русичи украшали себя – любили и воспевали они красоту. Те, кто у речек и озер жил, украшали себя перламутровыми раковинами да жемчугами. Избы ближе к рощам лесным – значит и украшения из бересты, корней высушенных, бусин деревянных. Скотоводы да кочевники украшения из кожи изготовляли. А горные жители подземные самоцветы добывали.

Что уважали наши предки? Да, золото и серебро. Не только потому, что они, как и сейчас, дорого стоят, а потому, что сила в них небесная, и сияют они подобно солнцу и месяцу. Еще янтарь был в почете, потому что видели в нем свет, богами данный и застывший навеки. Ценили кость от медведя бурого или тигра рыжего – хозяев леса, свободных и могучих. Брали для себя деревья благородные: дуб, сосну, березу, клен, силу и мудрость земли русской впитавших и через века пронесших. И украшения делали славяне в знак поклонения Матери-природе.

На Руси изумительный камешек, который рождался в раковинах речных моллюсков, в древности называли «перлом». Это слово и сейчас есть в русском языке, относится к устаревшим высоким, поэтическим словам: «…повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит» – так Ф. И. Тютчев пишет о дожде. За таинственное перламутровое свечение жемчужиной сейчас называют нечто драгоценное, совершенство. В русских пословицах в один ряд с жемчугом ставят слово: «Доброе слово в жемчугах ходит».

Меткий глаз искусного русича каждую жилку на листике березовом, каждый изгиб травинки полевой, каждую росинку на цветке маковом утром подмечал, и чудные браслеты, кольца, бусы, серьги, венчики руки делали. Из-за моря купцы приезжали и удивлялись: как можно так делать, чтобы у каждого украшения свой узор был и не повторялся. Дивились – и славянским узорочьем называли. Русичи же у заморских купцов тоже учились мастерству, но все равно потом по-своему переделывали.

Гривну из серебра, бронзы или меди жгутом в виде кольца делали, и женщины его на шею вешали, чтобы душа и разум всегда связаны были. Научились и бусами из бисера мелкого, жемчуга речного, дерева, камней разноцветных шею украшать. Бусы-обереги на шею ребеночку вешали, когда он только рождался.

У висков к венчику, кокошнику или кичке кольца (усерязи, заушницы) подвешивали. Их носили или невесты на выданье, или замужние женщины. Бусами, перьями, кусочками меха украшали, спиральки ажурные из серебра вплетали, потому как оберег в этом видели сильный, не только для себя, но и для рода своего.

В. Маковский «Девушка, смотрящаяся в зеркало», 1916

Серьги бубенцами в мочках ушей звенели у знатных красавиц, самые диковинные из них в несколько рядов делали. Звоном своим бубенцы всю нечисть в округе разгоняли. На Руси говорили: «Хоть муж и в голях, да жена в бусовых серьгах» – это потому что серьги носили все женщины от девочек до знатных боярынь. Но все равно по серьгам отличить можно было знать от простолюдинок: крестьянки носили серьги из меди и дерева, посадский люд – из серебра, из княжеского рода предпочитали носить серьги из изумрудов и рубинов. Особенно любили серьги в виде капельки – слезы. Очень хорошо ложилась слезка такая на лицо любой молодушки.

Колты из серебряных пластинок черненых тоже виски украшали, и обычно чудная сладкоголосая птица Сирин на них сидела и древо жизни рядом расцветало.

Обручи (браслеты) разные – и мужские, и женские – на руки делали, драгоценными каменьями, янтарем, эмалью цветной их расписывали. Любили и обручи, кожей тисненой обтянутые, шнуром льняным перетянутые. Кузнецы научились тонко металл в обруч ковать, а простые люди или ребятишки браслеты из лыка и лент цветных плели. Браслеты надевали во время русалий – поэтому волны на них рисовали с цветами. В обручах наперстных – кольцах печатлели богов наших. А носили кольца только знатные люди – князья да бояре. Простому человеку кольца работать мешали.

Подвески (пясы) любимым на праздник дарили, а с ними – счастье, удачу, достаток желали. Ложечка маленькая серебряная – к домашнему уюту. Рыбка – к жизни плавной. Луна – незамужним и мечтательным. Для подвесок-лунниц брали белые металлы или камни, носили их в теплые дни, потому как Луна за урожаем следит.

Особо нужно про гребень рассказать. Гребни эти женскую мудрость берегли и от нечисти охраняли. Много поверий и обрядов, с гребнем связанных, было.

Когда точно на Руси жемчуг ценным считать стали – сейчас уже никто не узнает. Упоминания о жемчугах диковинных датируются еще X веком. К XVI веку относят расцвет жемчужного промысла. Примерно к этому же времени сформировалась устойчивая традиция украшать жемчугами культовые предметы, одежду, головные уборы. Известен факт, например, что в 1562 году по указанию Ивана Грозного был изготовлен крест, обрамленный жемчугом, и подарен Соловецкому монастырю. Жемчугом украшали все иконы, рясы священнослужителей.

Особенно востребован был жемчуг для свадебных нарядов – в народе это было не просто красивое украшение, а «слеза невесты». Работа с жемчугом была непростой. Жемчуг, вынутый из раковины, не сразу твердеет. Поэтому мастерицы старались вышивать свежим, только что выловленным жемчугом. Ловцами жемчуга были в основном мужчины.

Рождалась маленькая девочка, и ее пуповину уже на гребне отрезали, чтобы пряхой хорошей была, чтобы волосы росли густыми, чтобы доля счастливая досталась. В колыбельку девочке тоже маленький гребешок клали, чтобы лучше малютка спала. Подрастала красавица, и родители ей маленькие костяные гребешки дарили, вырезав перед этим на них обережные знаки, среди которых особо знаки солнца почитались. И ходила маленькая кралечка с гребешком-солнышком на голове.

Для девушек и женщин большие узорчатые гребни делали из дерева или из кости. Когда у девицы-красавицы новый гребень появлялся, она сначала им кошку или собаку прочесывала – вроде так зубья крепче становились. У гребня всегда одна только хозяйка была. Расчесала волосы – и спрятала подальше от сглаза. А в гадальные вечера клала гребень под подушку со словами: «Суженый, ряженый, приходи голову чесать» и ждала, что приснится ей молодец, который этим гребнем расчесывается.

Гребень по внешнему виду с лесом частым сравнивали. Не зря в сказках русских бросала девица премудрая гребешок, и лес дремучий мгновенно вырастал, сквозь который ни один враг-душегуб пробраться не мог. Мудрость народная гребень подарком Матери-земли считала.

Юбка длинная – судьба счастливая

Так уж повелось, что женщину оберегает Мать-земля родная, а мужчина к небу, к богам ближе. Поэтому одежда разная: юбка, сарафан у женщины, штаны, портки, ноговицы у мужчины. Женщина земле открыта подолом, а мужчина снизу небу открывается.

А. Корзухин «Девичник», 1889.

До замужества девушка запону подпоясанную поверх рубахи нательной носила. Если замуж не выходила девушка, то так в запоне и ходила до самой старости. А вот замужние в день свадьбы после венчания в понёву (поньку, паняву, паневу) запрыгивали – обряд такой веселый свадебный был. Вот так с лавки прямо и запрыгивали, показывали тем самым, как замуж хотят. Запрыгнет хорошо, не запутается – семейная жизнь счастливой будет, без путаницы. А если родители девушки дружно и прочно поневу завяжут, то помощи от них всегда можно будет ждать.

Замуж девушки выходили, и уж юбок-понёв нашито много было и праздничных, и для работы. В каждой избе станки ткацкие стояли, где полотно для юбок-понёв зимой ткали из льна или шерсти. Три полотна на пояс-гашник сажали. Оборачивали юбку вокруг бедер и крепко гашником завязывали. И самое надежное место для секретов женских было как раз там – за гашником (и сейчас такое выражение есть). Не смел даже муж туда руками лезть.

Любили для юбок синий или черный цвета брать. И не потому, что маралась меньше, а потому, что цвета эти значение вышивок подчеркивали. От бога солнца Ярилы каждой женщине позволено было до 11 ярг – крестовых знаков солнца – на понёве вышить. И когда 11 ярг вышито было – это самая праздничная юбка, для торжеств особых получалась. Старым женщинам, уже все пережившим, все 11 ярг на юбке носить разрешали – в знак уважения. Белыми и цветными нитями узоры вокруг ярг вышивали – судьбу свою орнаментами диковинными, мережками кружевными рассказывали, предсказывали. По орнаменту можно было и возраст, и количество детей узнать. А если белую прошву (дополнительное полотно) сбоку добавляли, то значит смерть кого-то близкого оплакивали.

Понёву берегли. Когда возле печи хлопотали, фартук широкий надевали. И если полы мыли в избе или по хозяйству работали, то подол кверху подбирали. Некоторые рукодельницы и на праздники специально так делали, чтобы богатой вышивкой рубашки нижней похвастаться. И мимо друг друга ходили – кто кого перещеголяет. Мужики рядом сидели. Тоже оценивали и подсвистывали да подхлопывали – удивлялись мастерству значит. Иногда понёвы праздничные с бубенцами делали: идет красавица по селу – а звон впереди нее бежит. На праздники все село по-женски звенело!

Кстати, никогда не обсуждали раньше, какой длины юбка должна быть, – только до пят. Ведь русичи считали женский подольный круг оберегом плодородия, материнства. Через подол юбки любовь, нежность и забота женщине прививалась. Сила особая передавалась от Матери-земли и красотою преумножалась.

Одет щеголем да и ходит гоголем

Так с давних пор говорили и говорят сейчас про тех, кто любит слишком хвастаться своим внешним видом. Как уточка-гоголь, гордо подняв свою голову, в красивом наряде идет-вышагивает щеголь по улице неспешно, чтобы все заметили, а то и позавидовали.

Когда научились ровно ткать, тонко вышивать, узорчато вязать, так и стали щеголять, как теперь говорится, модничать. И не только женщины, кстати сказать. Еще много веков назад в Руси Древней щеголи-мужчины в каждом селе и в каждом городе находились.

В ранней древности одежда славян была простой, изготовляли ее из грубой шерсти, кожи, кусков меха. Летнюю одежду шили из холщовой ткани.

Сельские мужики прежде всего своими рубахами хвастались. В праздничный летний день кто в белоснежной рубахе появляется, красными цветами да листами по набойкам (клиньям), рукавам, подолу и вороту расшитой. А кто и в красной косоворотке щеголяет, яргами (крестами) желтыми пышно вышитой. Это матушки старались, шили, вышивали, связывали для своих сыновей самое лучшее, это женушки вечерами зимними с иглой в руках или за ткацким станком вечера проводили.

К. Лебедев «Пляска», 1900.

Богатые сельчане из тонкого полотна носили рубахи, искусно по краям красной узорчатой тафтой окантованные. Воротники съемные делали из яркой ткани, золочеными или серебристыми нитями подбитой. И штаны – порты из шелка или сукна дорогого кроили. Портних и ткачих они нанимали и сами моды им надиктовывали, в городах подсмотренные или на ярмарках. Важно им было достаток свой всем показать-доказать.

Поверх рубах в холодные дни мужчины носили свиты, простые, свободные, но поясом к самой талии подхваченные. Верхний плащ такой те, кто побогаче, скрепляли пряжками в виде двух перекрещенных наплечных булавок с плоским навершием, связанных цепочкой узлом-бантиком, ворот нижней рубахи – бронзовыми или серебряными выпуклыми нагрудными запонками.

Зимой зипунами и, конечно же, шубами щеголяли все мужчины-русичи. Мехом внутрь поворачивали, сверху сукном покрывали или богатой тканью. В простых домах мужчины на заячьем или овчинном меху шубы шили да приговаривали: «Не ради красоты, а ради теплоты овчинную шубу носим и лучшей не просим». Мех соболя, песца и чернобурки знатным называли.

В древности сапоги изготовляли почти безо всяких премудростей: цельный кусок толстой кожи оборачивали вокруг ноги и завязывали сверху веревкой или кожаной полоской. Ученые считают, что кроить сапоги первыми стали охотники, которые пытались уподобить свой след звериному.

Князья да княжичи и зимой щеголяли в кафтанах бархатных или парчовых, золотыми поясами стянутых и по полам позументом (тесьмой) выложенных. Кафтан в обтяжечку шили. Но зато воротники высокие и стоячие делали – козырями их называли. Ох и любили щеголи воротниками козырными похвастаться! Про таких говорить даже стали: «Он ходит козырем», «Он смотрит козырем».

Слова «рубаха» и «рубль» – исторические родственники, ведь оба имеют в своей основе значение «рубить». Ножницы изобрели гораздо позже, чем начали резать шкуры, грубые ткани для одежды. Их скорее не резали, а рубили – маленьким острым топориком. А рубль поначалу был не привычной нам монетой, а определенного веса кусочком серебра, отрубленным от целого.

Верх кафтана оплечьем или ожерельем прикрывали, не столько грело, сколько красотой и богатством всех поражало: и жемчуга, и каменья драгоценные, и золотом простежка, и серебром. Кафтаны и становые были (по стану впритык сшитые), и домашние (в покоях носили), и терлики (с расклешеными полами и буфами на рукавах), и польские (со многими складками). Для военных дел щеголи шили кафтаны-чуги (с разрезами по бокам, чтоб на коня удобно садиться было). Поверх кафтана на время пути длинного надевали плащи-корзно, красные с золотой каймой, и застегивались они только сверху. Ферязь-кафтан шили из очень дорогой ткани, подкладку делали соболиную и очень длинные – в пол – рукава. Такие кафтаны шили те князья, которые не работали никогда да и на коня уже вряд ли когда-нибудь садились.

Именитые князья носили бугай, подбитый только соболем, и надплечники, усаженные жемчугом. В морозную стужу надевали чугу, подбитую тафтой, обшитую золотыми нитями и пуговицами из редкого жемчуга. Такие одежды дорогие своим потомкам завещали, как и золото, и дома пышные, и земли богатые.

Орнат, в котором сам царь на торжествах щеголял, из роскошного станового кафтана (исподнего) был и наплечной мантии – платна – с бармами, украшенными медальонами, иконками, мощевиком. Никто больше такой одежды носить не смел, только наместники божии. Одежда царская очень тяжелой была, потому как унизана яхонтами и жемчугами удивительной величины и поражала весь русский двор своей ослепительной красотой.

Кафтаны длинными шить совсем не полагалось – только до щиколотки. А на ногах красовались сапоги нарядные, из кожи цветной, сафьяна, бархата. Каменьями украшали, кожу тиснили. В сапогах каждый князь-щеголь себя показывал – воин он или праздный щеголь-гуляка.

Красивая одежда у мужчин на Руси была! Но все-таки не зря в народе мудро замечали: «Встречают по одежке, провожают по уму». Не щегольство главным достоинством считалось, потому и посмеивался над щеголями народ русский: «Всякого щеголя не перещеголяешь», «Щеголь Матрешка: полтора рубля застежка». Умного человека и в лаптях видно было.

Лапти плесть – не кашу есть

Иноземцы пытаются плохое про нас сказать, называя Россию лапотной. Но мы-то, люди русские, гордимся этим званием, потому как знаем: лапти наши лыковые службу служили нам многовековую, круглый год ноги каждого русича согревали, в пути помогали. Сапоги кожаные – дело, конечно, хорошее, но уж больно хлопотное и дорогое для народа простого русского.

Не зря в Устюге Великом русский лапоть в нашу уже пору возвеличили, памятник поставили. Сказывают, Дед Мороз, там в летние месяцы живущий, в лаптях до сих пор гостей встречает. И про Петра-царя говорят, что с молодости он лапти плести учился, а потом в хоромах своих только в плетеночках и ходил удобных.

Существует легенда о том, что Петр I, который владел многими ремеслами, искусством плетения лаптей овладеть не смог. Однажды пытался сплести лапоть, но потом выбросил недоделанный со словами, что нет ремесла мудренее, чем лапотное.

Хотя давно когда-то знахари плели лапти не просто так побаловаться, а чтобы ноги исцелить после трудной и тяжелой работы. Но потом поняли русичи, что с лаптями на ногах ходить легко, работать приятно, хороводы водить – над землей летать. И стали они все лапти носить.

Лапти – это в целом название, но в народе звали их по-разному: из бересты березовой – берестяники, из коры дубовой – дубовики, из ракиты – ракитники, из древесной коры – древес-ники, из тонких корней – коренники. В избе носили лапти легкие: из материи плетеной – плетешки, из крученой пеньковой веревочки – крутцы, из конского волоса – волосянники. Все верно подмечает русский народ, везде правдивые слова скажет.

К. Зеленцов «Мальчик-крестьянин, надевающий лапти», 1830.

А вот из мягкого липового лыка делали самые прочные лапти.

Весной, когда только первые листочки завиднеются, шли мастера (такие почти в каждой семье были) в лес и собирали кору липовую. Для этого заранее деревянные пырочки-скребочки заготавливали зимой. И вот ведь получалось у них так кору с дерева снять, что не хворало оно после этого. С почетом и мудростью к природе-матушке относились, секреты знали особые, как лыко добывать. Правда, слова меткие все равно появились: «ободрать как липку» – говорят, когда отнимают все, что есть.

Полоски коры длинные мастера домой приносили, вымачивали долго в теплой воде, присоленной немного, чтобы гибкой кора была и не порвалась раньше времени. Потом соскабливали лишнее, оставляли только самый нижний слой коры, это и был луб. И вот из него-то и плели лапти в пять, в шесть или в семь полос. В семь полос совсем теплые обутки получались для зимы морозной. Чем тоньше лыковые полоски брали, тем красивее лапти получались, узорнее.

Для плетения лаптей использовались деревянные колодки и специальный крючок – кочедык.

Раньше существовало выражение «лапотная миля», то есть расстояние, которое можно было пройти в одних лаптях.

Чтобы лучше лапти на ноге держались, веревочки пеньковые подзавязывали. А по низу лаптя кожаную подметочку пришивали простеганную. Славные лапти получались, долго носили их!

Работа хоть и несложная была, но сноровки особой требовала. С детства учились мальчики лыко плести. А если к зрелости так и не умел мужчина этого делать, то про него говорили презрительно, смеялись: «Лыка не вяжет». Зато хороший хозяин лыка наготовит и лаптей навяжет, и на целый год семье хватает. А то еще и на ярмарку снесет да прибылью семью поддержит.

Лапти уважали в народе, верили в их силу оберегающую. Вешали самые красивые на калитку или с порогом рядом. Берегли лапти такие дом, семью. Разлучников не пускали в дом, путников возвращали целыми и невредимыми – лапти помогали не сбиться с пути. Старые лапти, поношенные, по забору развешивали – и тогда двору никакой сглаз не страшен был. А лапти над зеркалом все дурное из дома выводили.

В лаптях своя особая тайна была. Потому и загадки народ сочинял про них мудреные.

В лесу родился, в руках крестился, на ногах умер.

Привяжешь – пойдут, отвяжешь – останутся.

Голова есть – мозгу нет, уши есть – слуха нет, спина есть – брюха нет.

А ведь и правда, в лаптях особая жизнь русского народа была.

Поговорку «Душа в пятки ушла» связывают именно с плетеным лаптем. В Древней Руси покойнику на ноги, независимо от возраста, пола, социального положения на ноги надевали лапти. Считалось, что душа усопшего именно в ногах, обутых в лапти, три дня после смерти держалась. Сейчас так говорят при сильном испуге, когда душа как бы обмирает.

Жизнь краше, когда полна чаша

Утварь к месту – в избе не тесно

Не зря слова «творить», «творец», «утварь» – одного корня слова. Мастерски и творчески обустраивали русские люди свое жилище. Все для дела, красиво, прочно.

Место, где кухонную утварь хранили, бабьим кутом называли, потому что хозяюшкой там именно женщина была: счет всей посуде знала, что подальше положить, что поближе, потому что часто пригождалось. Самые строгие даже занавесочку мастерили, чтобы лишний глаз не взглядывал, колдовать над едой не мешал. Даже мужчины семьи туда очень редко заходили, только если уж крайняя необходимость была.

Кухонную утварь русичи сначала из дерева делали. Липу, рябину, березу, орешник, ольху, иву, осину, дуб, кедр, можжевельник ценили, потому что знали: такая посуда не только кормит, но и лечит. Простая вода в кружке из рябины настоящим снадобьем была от простуды или кашля. Из кедровой миски еда зимой – это сила и выносливость, которые накапливаются к весне. В кружке из ивы кипяток весной – это красота и молодость, от природы данная. Дубовые кружки и в руках приятно держать, и еда из них мудростью вековой приправлена. В бочонках из можжевельника молоко не прокисало, кисель долго свежим оставался, а огурчики и капуста, взятые из такой посудины, до весны хрустели. В лубяных липовых солоницах соль никогда не мокрела. А бересту от деревьев этих же брали, чтобы туески плетеные для хранения муки, круп, соли, сушеных грибов, ягод, трав делать.

Самыми удобными на Руси ковши считались. Их делали в форме ладьи – плывущей птицы – и с одной ручкой. Ковшами воду носили. Ковшами крупы и муку считали. Резные ковши не зазорно было на праздничный стол поставить с медовухой, квасом или пивом. Ставили рядышком несколько ковшей – и гостю из всех испить надо было, чтобы уважение хозяину стола показать. Именно ковши считались обрядовой посудой. У славян принято было имя менять, так вот когда испивали меду из ковша, то имя и приставало (прилипало) к человеку. На новоселье из березовых ковшей родниковой водой все углы очищали, чтобы нечисть там не пряталась.

И. Куликов «Зимним вечером», 1907.

Еще ушаты, чаши, чашки, чарки, кубки, ставцы (тарелки), миски, ложки – очень много всего из дерева умели делать русичи. Резьбой, росписью красочной деревянную посуду украшали. Но использовали в основном для блюд и напитков холодных.

Позже, когда глину научились правильно собирать, замешивать и обжигать, именно из нее стали делать самую лучшую и красивую посуду для кухни.

Ухват есть до сих пор в каждой деревенской избе. С древности это очень понятное приспособление для хозяюшки, когда она у печи хлопочет. Любой чугунок, горшок с помощью ухвата отправлялся глубоко в печь или доставался оттуда. Казалось бы, все ясно: ухват – ухватывает, ухвачу, хватать. Но не все так просто. Есть и другие названия этого приспособления: рогач, телок. Они указывают на то, что наши предки соотносили этот предмет утвари с домашними животными.

Свойства ухвата с лихвой отразились в русских пословицах: «С ухватом баба – хоть на медведя», «Бывает, что и ухват стреляет».

Ухват в древности использовали в обрядах. Когда женщина рожала, она была очень слаба. И если для родов была приготовлена баня, то она туда шла, опираясь на ухват, как на посох. Перед этим еще ухват пеплом из печи посыпали, чтоб помогал родной дом женщине в родовых муках.

Горшков глиняных более всего на русской кухне было, их из печи почти не вынимали. Ненадолго достанут, чтобы выложить ароматную кашу из толокна или щей густых разлить по плошкам – и обратно в печь. Семьи у русичей большие были, поэтому и «трудились» горшки с утра до ночи. Русичи делали их очень простыми, почти ничем не украшали. Глина от обжига получалась коричневой. Немного резьбы, немного эмали добавляли. Верхнюю часть делали не такой широкой, как нижнюю – так и еда закипала быстро, но не слишком, и аромат еды весь в горшочке оставался. Высокие с горлышком узким горшки делали для молока, кваса или других напитков. Для каши разной в каждом доме горшочки-кашники имелись.

В самом большом глиняном горшке – корчаге – пиво или брагу варили. Чтобы удобнее разливать потом было – ручку делали и желобок.

Маленькие горшочки (канопки), с одной ручкой закругленной, ставили на столе, чтобы воду простую пить. Под них всегда рушничок, вышитый и строго чистый, подкладывали.

Для братского питья делали горшки-братины с ручками удобными, чтобы по кругу передавать легче было. Братины к важным праздникам делали, где важно было родство доказать – испить из одного сосуда.

В кондее – чаше глиняной невысокой с ручкой одной – масло или мед топили и подавали его на стол.

Томили мясо, овощи в кацее глиняной или даже из камня выточенной. Она тяжелая была, поэтому под нее всегда лопату специальную подкладывали и иногда даже вдвоем за нее брались.

И еще много разной глиняной посуды было: крынки для хранения молока, кувшин, крупники, кубышки с крышками, латки для жарки, полевик, умывальник, миска-черепушка – разве счесть все названия?

Постепенно научились русичи из металла такую же посуду делать: чугунные горшки да сковороды, ковши да чайники серебряные, кружки питьевые медные. Посуда такая в основном для богатых домов шла, и там ее по большей части доставали, когда перед гостями похвастаться роскошью своего дома хотели. Царь Борис Годунов, сказывают, однажды всех перещеголял: на стол, собранный для послов заморских, больше ста посудин из чистого золота поставил, а серебряных так и вовсе никто сосчитать не смог: и чаши, и кубки, и тарелки, и бочонки, и ковши. Вот озадачил-то он послов! Сказывают, что не сразу вспомнили, зачем приехали и что просить хотели.

Но как бы тогда ни было, ложками деревянными и до сих пор в деревне едят.

Ухват обязательно использовали в обряде сватовства, когда показывали, на что способна невеста: к замужеству девушка должна была ловко орудовать ухватом у печи. Если уронила хоть один горшок, то сваты могли повернуться и уйти, и тогда замужества не видать.

У невесты покрывало часто открывали нарядным, расписным ухватом. В первый день после брачной ночи был веселый обычай, когда гости ездили на ухвате, переодевшись в разные костюмы и вымазавшись сажей.

В похоронном обряде ухват тоже использовался: его укладывали на лавку, где лежал покойник, которого из дома уже вынесли. Так защищали дом от смерти.

Во время святок из ухвата и горшков мастерили голову быка, а потом на гулянии этого быка продавали. Когда из дома уходили, ухватом печную заслонку закрывали, чтобы домовой из дома не ушел.