Текст книги "Пожиратели света и тьмы"

XVII

Вокруг скалистого холма нашлось достаточно хвороста, чтобы развести костер. Расположились путешественники на плоском широком камне, откуда огонь можно было увидеть на большом расстоянии. Сначала разговор вертелся вокруг каких-то пустяков, потом Симна несколько раз упомянул Алиту – уже вечер, а того что-то долго нет… Затем наступила ночь, и Симна уже всерьез заговорил о том, что кот, должно быть, решил взяться за ум и оставил их.

– Мало ли, наверное, он посчитал, что не так уж тебе и обязан. – Длинной веткой северянин пошевелил янтарные угольки. – А может, в нем взыграло чувство гордости – или просто встретил одинокую львицу и решил, что на свете есть вещи более важные, чем тащиться с нами неизвестно куда и неизвестно зачем.

– Не думаю, чтобы он так поступил, – ответил Эхомба. – Похоже, Алита серьезно относится к своим обещаниям.

Однако когда наступила полночь и появившаяся на небе луна залила округу зыбким серебристым светом, даже Эхомба почувствовал сомнения.

– Кот есть кот, – продолжал Симна. – Конечно, он и разговаривать умеет, и кое-каким манерам обучен, но все равно кошки сами по себе. Они редко нуждаются в опеке человека.

Этиоль неожиданно встрепенулся и поднял вверх указательный палец.

– Послушай!

Симна мгновенно насторожился.

– Что это? Надеюсь, не ветер? – Ему уже чудились разъяренные родственники уничтоженного торнадо, горящие желанием отомстить людям, что вызвали гибель собрата.

– Нет, не ветер.

Алита оказался среди людей прежде, чем они успели его заметить. В пасти кот держал средних размеров вандалу, местную антилопу. Черный охотник бесцеремонно сбросил добычу прямо к костру.

– Вот мясо. – В его голосе не было и следа усталости, дышал он ровно и почти не слышно. – Можете взять себе бочок. Я знаю, люди очень привередливы к тому, что едят.

– Только не я! – воскликнул Симна. Он достал нож и принялся умело разделывать тушу. – Когда я голоден, я ем все подряд.

– Оно и видно. Упитанным тебя никак не назовешь.

Кот уселся на задние лапы, затем, поиграв хвостом, развалился на камне. Когда Симна закончил вырезать самые аппетитные кусочки, Алита сам приступил к еде. Откусывал очень аккуратно, как и подобает кошкам.

– Ты припозднился, – сказал Эхомба. – Мы уже не знали, что думать.

Алита оторвал голову от пищи; его пасть и нос были измазаны кровью.

– Пришлось ждать полной темноты. Ростом я буду повыше любой кошки на земле и привык действовать наверняка – лучше не спеша выбрать удобный момент, чем сломя голову бегать по саванне. Вот почему у меня не бывает неудач.

В следующий момент он с хрустом перекусил бедренную кость антилопы.

Когда с едой было покончено, Алиту потянуло на разговоры.

– Любопытная сложилась ситуация. Вот мы сидим тут, компаньоны не компаньоны, товарищи не товарищи, отведали от одного куска… Но что бы ты, Этиоль, сделал, если бы там, откуда ты родом, я напал на твое стадо, а тебе позарез надо было сохранить поголовье? Попытался бы убить меня, подстроить ловушку?

Эхомба покивал, затем бросил взгляд на Симну, который нарезал мясо антилопы на длинные тонкие куски, просаливал их и готовил к просушке, чтобы сохранить в дороге.

– Чаще всего друзьями или врагами нас делают не привязанность или склонность сердца, а именно обстоятельства. – На этот раз человек, не мигая, долго смотрел в желтые глаза исполинского кота. – Хорошо, что мы с Симной тебе верим, потому что иначе мы боялись бы, что ночью, когда мы заснем, ты нас съешь.

– И хорошо, что я верю вам, – согласился кот. – Иначе я тревожился бы, что вы окажетесь подобны другим людям, которые счастливы меня убить ради дорогой шкуры. Нам повезло, что мы можем верить друг другу.

– Да, повезло, – согласился Эхомба.

Несмотря на то что пастух в еде обходился малым, это не означало, что он не любил вкусно и обильно покушать. Вот и сейчас они с Симной до отвала насытились мясом вандалы – угощение, кстати, было аппетитнейшее, – чтобы как можно меньше нести с собой. В жарком климате мясная пища портилась быстро, а в трудном путешествии без нее не обойтись. Скоро люди и кот не оставили и следа от антилопы: все до самой последней косточки было обсосано, разгрызено, проглочено. Спать легли с сытыми желудками, наговорившись вдоволь, выяснив самое главное.

Все, кроме Симны. Тревожные мысли разбудили его за несколько часов до рассвета. С одной стороны рядом лежал Эхомба, спиной к северянину, закутавшись в старенькое шерстяное одеяло. На другой стороне от костра тихо урчал во сне огромный кот. Его могучее тело почти полностью сливалось с камнем.

Все смешалось в мыслях северянина. Во второй раз он оказался свидетелем мощи невзрачного короткого меча Эхомбы. Кто бы мог подумать, что это оружие таит в себе несокрушимую силу? Пастух утверждает, будто лезвие выковано из звездного металла, упавшего с неба. Наверняка владелец такого оружия способен не только облака разгонять.

Симна сел и бросил взгляд в сторону вельда. Издалека доносились глухие стоны и отрывистый лай, однако поблизости, возле скального выступа, окруженного россыпью камней, все было тихо. Итак, Эхомба решил во что бы то ни стало добраться до северного побережья. Тогда почему бы ему, Симне, не прихватить с собой чудесный меч и не отправиться на восток? Бросится ли пастух в погоню? Рискнет ли отправиться на поиски сбежавшего компаньона или по-прежнему будет упрямо стремиться на север? Насколько важен для него этот клинок, сможет ли он обойтись без него в своем надуманном фантастическом мире, где властвуют такие злодеи, как некий Химнет, и страдают сказочные красавицы наподобие Темарил? Ведь меч, пусть даже волшебный, это всего лишь меч, не более того. К тому же он не оставит Эхомбу безоружным: у пастуха есть копье и есть еще один клинок. Вполне достаточно, чтобы защитить свою жизнь. Помимо прочего, с ним рядом будет Алита.

Картины будущих побед, которых Симна добьется с помощью волшебного меча, поплыли у него перед глазами. Он никогда не относил себя к числу людишек, способных до конца отдаться какой-нибудь единственной всеохватной страсти, например, алчности или мании величия. Конечно, прихватить побольше золота – дело хорошее, но чтобы обезуметь до мечты о власти над миром или овладении всеми сокровищами земли. Нет, это не по его части. Его желания скромны: стать правителем какого-нибудь небольшого города – этого вполне достаточно. На такую мечту силы волшебного меча должно хватить. Какой рыцарь или принц сумеет устоять перед волшебным оружием?

Симна перевел взгляд на своего долговязого компаньона. У Эхомбы добрая душа. Скорее всего пастух смирится с пропажей клинка, не бросится на поиски, тем более не станет мстить лучшему другу.

И в конце концов это же не воровство, просто он на время одолжит меч. Попользуется им и, если Эхомба отыщет его, тут же вернет. Даже спорить не станет. А пастух поймет товарища. Поймет и простит.

Симна перевернулся на живот и тихо, проворно, словно жук, подполз к тому месту, где были сложены пожитки Эхомбы. Алита даже не пошевелился.

Меч из небесного металла лежал рядом с долговязым пастухом, тут же лежало и копье со странным наконечником – все на расстоянии руки, чтобы в случае опасности сразу схватить оружие.

С необыкновенной деликатностью, словно имея дело с королевским сыном и наследником, Симна притронулся к покрытым мехом, изготовленным из наборных колечек ножнам. Легонько потянул к себе. Они оказались массивными, но очень удобными, просто льнущими к руке. Сжав ножны, северянин замер, ожидая, что вот сейчас Эхомба окликнет его или вскочит, спросит, чем это Симна здесь занимается. Однако пастух и не шевельнулся. Понятно, бедняга не молод, его лучшие годы прошли, он очень устал за этот день, сколько пришлось натерпеться. Для бедолаги только лучше будет, если он выбросит из головы всю чепуху с обязательствами, вернется домой к семье, к овцам и коровам. Он крепок духом, однако подобное предприятие одним только усердием не свершить. Тут еще и смекалка нужна.

Возможно, лишившись небесного меча, пастух сам поймет, что все кончено, благоразумие восторжествует – он решит вернуться домой. То-то будут рады его сельчане, а жена и дети вознесут хвалу неизвестному спасителю.

Симна вернулся на свое место, укрылся одеялом, там же спрятал меч, крепко сжимая его левой рукой. Теперь осталось тихо собрать свои пожитки. Луна укажет ему путь на восток, и к тому времени, когда Эхомба проснется, он уже будет далеко. Когда требуется, он, Симна ибн Синд, может быть очень быстрым. Просто неуловимым

Но, прежде чем отправиться в путь, меч следует проверить. Мало ли, вдруг он заколдован и толку от него чуть? Хорош будет Симна, если вступит в бой с мечом, который не может даже вытащить из ножен!

Северянин осторожно потянул рукоять, и клинок легко выскользнул из ножен. Здесь проблем никаких

Он любовно оглядел сероватое лезвие, странно, полосами, поблескивающее в ясном сиреневом свете луны, и обнаружил на клинке скопление каких-то странных отметин. Все группы знаков располагались чередом, сначала те, что покрупнее, затем средних размеров и, наконец, самые маленькие. Потом он заметил две параллельные бороздки.

Бороздки вдруг разошлись веером, обернулись неким рисунком, тот, в свою очередь, обрел очертания связного изображения, картины или гравюры, выполненной в серых тонах. В следующее мгновение рамки картины внезапно раздвинулись, и Симна обнаружил себя как бы перед окном, куда он провалился словно в бездну…

Он повис ни в чем. Сгустки раскаленного добела огня пролетали мимо, обжигая кожу и одежду. Пришло понимание, что эти огненные шары были гигантских размеров и жалили его на расстоянии, но каково это расстояние, он даже вообразить не мог. Далее побежали совсем жуткие картины – вокруг пылающих сгустков вращались другие, поменьше, похолоднее; они, словно лишаями, были покрыты пятнами, в которых шевелилось что-то живое. Вмиг пятна увеличились в размерах, стали различимы неведомые живые существа, какие ни в одном сне не приснятся. Светящиеся облака горячего газа или пара заполнили пространство между обжигающими шарами и их спутниками, покрытыми жизнью. Вокруг носились хвостатые дьяволы, пролетали обломки скал, словно некое божество запускало их из рогатки.

Симна оказался в самом центре этого коловращения. Со всех сторон его толкали, били, он стремился куда-то, безответно взывал о помощи… Точнее, пытался взывать – как он ни напрягал легкие, изо рта не вырывалось ни звука. Возможно, потому, что в легких не было воздуха. Он начал задыхаться, схватился руками за горло, будто силой вталкивая отсутствующий воздух.

Потом он начал падать, медленно, верно. Его затаскивало в самую глубь пустоты, в бездну, где копился ужас. В следующую секунду падение замедлилось. Что-то вцепилось в него. Незримые руки – или лапы, или щупальца – охватили тело, поддержали на весу. Упираясь, рыдая и всхлипывая, Симна почувствовал, как уперся во что-то подвижное и твердое…

Затем его ударили по лицу – удар был не очень сильный, не до крови, но звонкий и отрезвляющий. Смутно, из неведомой дали, донесся голос, окликнувший его по имени. Кто это? Годжура, божество неизвестных земель? В следующий момент он открыл глаза.

И увидел склонившегося над ним Эхомбу. Лицо пастуха было полно сострадания и участия, несмотря на то что его рука была занесена для удара.

Грубый, нечеловечески глубокий голос донесся слева:

– Кажется, пришел в себя. Хватит, не бей – разве что для удовольствия.

Голос звучал равнодушно и сонно.

Эхомба опустил кулак. Почувствовав свободу, Симна некоторое время еще лежал неподвижно, всматривался в ночное небо, где властвовала луна, потом рывком сел. Под собой он ощутил успокаивающую твердость камня.

Пастух облегченно вздохнул и сделал шаг назад.

– Тебе приснился кошмар. Ты всех нас поднял своими воплями. С кем-то дрался, отбивался от кого-то. Что это было?

– Я… – Симна стер со лба холодный пот. – Не могу точно сказать, не запомнил. Я словно куда-то провалился. Причем падал не во что-то, а мимо или сквозь.

– Это интересно. – Этиоль зевнул, лег и накрылся одеялом. – Значит, говоришь, падал сквозь?.. Через небесную или морскую толщу?

– Н-нет! Ни через то, ни через другое! Симна откинул голову и заглянул в распростершееся над ним звездное небо.

– Я летел сквозь ничто. Или через все. Я… видел все. Ну, может, не все, но очень многое. Так много я больше никогда в жизни видеть не хочу.

Эхомба подвернул под себя края одеяла.

– Понимаю. Увидеть сразу все – это суровое испытание для любого мужчины. Того, что вокруг нас, порой хватает, чтобы впасть в безумие. Увидеть что-то и понять – уже достаточно трудно. Я вполне доволен просто что-то видеть. Все? Ни в коем случае!

Симна молча кивнул, укладываясь спать под одеялом. И разумеется, его взгляд вернулся к куполу ночного неба и мириадам мерцающих точек. Сколько их, звезд? Теперь ему известно, что они собой представляют… Он содрогнулся.

И в обыденном-то мире мало кто способен по-настоящему ориентироваться, так как же можно постичь необъятность всего остального?

Сон был жестокий, но полезный. Урок – от загадочного оружия надо держаться подальше. Даже если оно принадлежит удачливому пастуху, а не волшебнику. Еще повезло, что он только думал украсть – то есть нет, позаимствовать – магический меч. А попробуй он им действительно овладеть, тот кошмар мог обернуться явью.

Симна отвернулся от внушающего страх неба и долго смотрел на спавшего неподалеку Этиоля. Завтра они вновь двинутся в путь на север. Если все будет гладко, скоро доберутся до реки, которая донесет их до моря. Отыщут порт, и корабль отвезет их в сказочные земли таинственного Эль-Ларимара, где скрывается Химнет Одержимый – и баснословное сокровище, которое и разыскивает на самом деле немногословный пастух.

Симна повернулся на другой бок, и его взгляд уперся в тускло поблескивающее лезвие волшебного меча. Теперь на мече лежало крестообразно копье со странным наконечником – должно быть, так положил его пастух, в спешке вскочивший, чтобы помочь товарищу освободиться от тисков кошмара. Клинок был не до конца вдвинут в ножны, и у самой рукояти поблескивал в лунном свете звездный металл. Отчетливо были видны узорные линии, они плавно изгибались, свивались и разбегались, словно ребенок играл с веревочками… Как только взгляд задержался на открытом участке странного металла, что-то вновь ударило в голову, вспыхнула сильнейшая боль.

Симна быстро повернулся к мечу спиной и зажмурился. Взгляд его бродил по внутренней поверхности век. Он дал себе слово не открывать глаз, пока не наступит рассвет. Некоторые видения порой слишком близки к реальности; как, впрочем, и реальность иногда бывает под стать самым фантастическим мечтам. В компании Этиоля Эхомбы трудно отличить одно от другого.

Северянин рискнул открыть один глаз. В то же мгновение его ослепил ударивший свет. На долю секунды им овладел панический ужас – неужели он вновь оказался в пустоте, и это один из тех огненных шаров, с которым довелось столкнуться во время падения в бездну?.. Затем паника отступила – хвала богам, это всего лишь отблеск лунного света, отразившегося в кварцевой чешуйке камня.

Симна опять закрыл глаза и на этот раз не открывал их до самого рассвета.

XVIII

Утро напомнило о себе не радостью родившегося дня, а жутким ревом, согнавшим путников со своих мест. Спросонья не разобравшись, что случилось, люди в панике бегали по площадке, пока не нашли укрытие под каменным козырьком и уже оттуда наблюдали, как Алита, забравшись на самую вершину скалы, протяжным рыком приветствовал вставшее солнце. Оглушительный рев гулко дробился в нагромождении глыб и оттого казался еще более страшным.

Разобравшись в чем дело, раздосадованный Симна вернулся на свое место, оттуда крикнул:

– Решил поиграть в повелителя буянов? Нельзя ли обойтись без криков на рассвете?

Голова огромного зверя была повернута на восток, где только-только забрезжил свет.

– Я – властелин этих мест и каждое утро должен напоминать всякой твари, кто здесь хозяин.

– Но мы-то к этим тварям не относимся, – резонно указал Симна. – Мы бы очень оценили, если бы на время путешествия ты забыл о своем долге перед подданными.

– Согласен, – поддержал товарища Эхомба. – Живущие в вельде уже давным-давно разобрались, кто здесь самый сильный. Стоит ли каждое утро напоминать им эту далеко не свежую новость?

– Прошу прощения, тогда я попробую выразиться иначе.

Алита широко зевнул, обнажив пасть, усеянную рядом огромных клыков, и при этом оглушающе мяукнув.

– Так гораздо лучше, – язвительно одобрил Симна.

– Я рад, что тебе понравилось. Однако и на следующее утро, на рассвете, черный кот, давший слово помалкивать, возвестил на всю округу, кто в саванне самый сильный. Причем место выбрал как раз напротив Симны. Правда, на этот раз северянин не стал возмущаться, так как они забрели в такие места, где даже исполинскому зверю бывать не приходилось. Здесь было очень кстати лишний раз напомнить о себе внушительным рыком.

Выступив в путь и распрощавшись с грудой камней, служивших им надежным убежищем в незнакомой местности, Эхомба вновь стал решать мучивший его все эти дни вопрос: зачем ему компаньоны? Один большой, сильный, но не человек, а это существенно. Дикий кот тайно горевал оттого, что вынужден следовать за людьми, его свободная натура рвалась на волю. Нельзя полагаться на того, кто выступил в поход лишь по велению долга.

Второй спутник был человеческой породы, остроумный и опытный, но его слишком манил фальшивый блеск золота. Тоже не лучшая мотивация для того, кто должен прикрывать тебе спину.

С другой стороны, раз судьба так повернула, лучше иметь их в качестве союзников, чем путешествовать в одиночку. Уж по крайней мере они могут принять на себя часть удара. Сколько бы он ни болтал о сокровищах, Симна ибн Синд способен принести пользу хотя бы тем, что прикроет его от одной стрелы. То же относится и к Алите: даже не вступивший в бой огромный кот может отпугнуть подосланного убийцу.

Да, лучше путешествовать в компании, чем брести в одиночку и ждать нападения из засады. Пусть при встрече с таким сильным и опасным противником, как Химнет, они и бесполезны – достаточно, если эти двое помогут ему дожить до нее. До этого решающего момента Этиоль будет покорно сносить бесконечную болтовню Симны о сокровищах и капризы свободолюбивого Алиты.

Через два дня вдали показалась зеленая полоска леса. Эта новость очень пришлась Симне по душе. По его словам, в последние дни он видел столько травы, что и миллион овец не съели бы за всю жизнь.

Алита выразился короче и практичнее:

– За деревьями легко укрыться врагу.

– Может, у вас в саванне, где деревья стоят редко, оно и так, – сказал северянин. – А там, где деревья скорее правило, чем исключение, они не опаснее, чем высокая трава.

Однако полоска леса оказалась узкой, она как бы прикрывала реку – широкую, мутную и, по-видимому, глубокую. Эхомба предложил переплыть поток.

– Ага, какой быстрый, – проворчал Симна и наклонился над берегом, что на полметра нависал над водой. Собственно берега не было, ни илистого, ни песчаного. Короткая жесткая трава росла до самой кромки воды. – Похоже, здесь не глубоко.

– Отлично, – прокомментировал Алита. – Вперед.

– Твои ноги куда длиннее моих, – ответил северянин, – но если ты робеешь или, как всякий ваш брат, терпеть не можешь воды, так и быть, я поведу вас за собой.

Он сложил свои пожитки, крепко перевязал их, затем соскочил в воду. Глубина действительно оказалась небольшой – вода едва покрыла лодыжки.

Симна повернулся к спутникам.

– Видали? Тут, Этиоль, тебе даже поплавать не придется. И дно твердое, галька… Можно перейти вброд.

Он сделал еще шаг, потом ударил ладонью по воде и окатил Алиту брызгами. Кот отвернул морду, зафыркал, затем, присев на задние лапы, прыгнул вперед, в воду.

За ним последовал разочарованный Эхомба. Не поспешили ли они? Будь река глубже, можно было бы построить плот и поплыть по течению к западу. Он очень соскучился по морю. Какая разница, где выйти на побережье – здесь или севернее. Однако большой плот, способный выдержать их вес, будет то и дело садиться на мель в такой речушке. Значит, придется им снова шагать на север.

Этиоль нащупал пальцами мешочек с морской галькой, лежавший в кармане юбки, стал перебирать округлые камешки. Нахлынули воспоминания о родном побережье – там вода всегда холодна, волны, ударяясь в скалы, пенятся и кружатся…

Что-то мягкое, осклизлое и подвижное подвернулось под его правую ногу. Эхомба глянул вниз и заметил в мутном желтоватом потоке какое-то удлиненной формы существо, метнувшееся вверх по течению. Наверное, речной угорь, перепуганный нежданным вторжением чего-то длинного, попеременно шлепавшего по воде, причем не бревна. Кто знает, насторожился Эхомба, вдруг они кусаться начнут? Теперь он неотрывно смотрел под ноги. Чем дальше, тем больше ему не нравилась эта река.

Удивительное началось, когда путники дошли до середины потока. Странным уже было то, что река по-прежнему оставалась такой же мелкой, как и у берега, и определить, где стрежень, было невозможно. Однако теперь река словно ожила, по воде побежала рябь, водовороты – сначала небольшие, с кулак, потом завихрения стали расширяться, поверхность воды забурлила. Река вдруг покрылась стоячими волнами, и эти вздутия, напоминавшие опрокинутые вниз горлом округлые горшки, начали расширяться, прирастать в ширину и высоту. Скоро вспучивания стали настолько высоки, что за ними потерялась из виду древесная поросль, густо покрывшая противоположный берег.

Странное свечение исходило от некоторых водяных полушарий, другие, наоборот, темнели, словно вбирая в себя глинистую речную муть и донный ил. Скоро в этих пузырях стали попадаться водяные лилии, камыш, а местами и кустарник. Затем вся эта пышная растительность всплыла в воздух, и там каждая из разросшихся полусфер образовала что-то вроде отдельного озерка, а все вместе – обширную, висящую в воздухе заболоченную лагуну. Растения начали пускать корни, те сплетались в клубки, захватывали подстилающее водное пространство. Путешественники уже брели не по воде, а по какому-то грязному илистому месиву, над которым плыли наполненные водой пузыри-полусферы. Под напором ветра, свободно разгуливавшего по речной долине, пузыри колыхались.

Порой движущиеся полусферы сталкивались, проникали одна в другую и образовывали единую структуру, напоминавшую сверху что-то вроде живописного лесного озера или поросшего водной растительностью болотца, а снизу – перевернутый, оторвавшийся от основания волдырь. Случалось и наоборот – пузыри расщеплялись на два или более, в каждом из которых также буйствовала растительность.

Симна, идущий первым, вскинул руку и попытался выхватить пучок травы из наплывавшего на него озерка. Поверхность пузыря на ощупь оказалась похожа скорее на желе или клей, чем на воду. Затем тонкая стенка порвалась, и содержимое пузыря стало вытекать. С изумлением люди наблюдали, как рыбья мелкота, тихоходы-улитки и крохотные червячки падали в реку, пока отверстие не закрыл кусочек почвы, что составлял основание для корней лилии. Пораженные и восхищенные невиданным водным феноменом, путники поспешили к противоположному берегу.

Но не тут-то было! Засмотревшись на удивительную картину, они забрели в самую глубь этой непонятной, фрагментами текущей по воздуху реки. Оба берега потерялись из виду. Между тем пузырей становилось все больше. Трудно было не только идти, но и просто дышать. Река словно собралась утопить их сверху.

В течение часа люди и дикий кот бродили по этому плавающему в воздухе потоку. Более других страдал Эхомба. Самый высокий из всех троих, он чаще других вынужден был пригибаться, уворачиваясь от надвигавшихся со всех сторон сфер.

– Ты, Симна, больше не засовывай руку, куда тебя не просят, – улучив момент, предупредил он северянина. – Не искушай судьбу. Если все эти пузыри разом порвутся, нам конец.

– Не беспокойся! – Северянин шел рядом, опасливо наклонив голову под огромной массой воды, сдерживаемой лишь тончайшей оболочкой.

В этот момент между пузырями вдруг открылся узкий проход, и путники тут же бросились в образовавшуюся щель.

– Проклятие! – выкрикнул Симна, двигавшийся впереди. И тут же замер.

Алита, идущий за ним следом, глухо зарычал. Эхомба, наткнувшись на кошачий хвост, тоже вынужден был остановиться.

– Что там еще? – спросил он. – Что случилось?

– Взгляни налево.

На уровне их глаз сбоку проплывал исполинский крокодил не менее десятка метров длиной и весом около двух тонн, лениво двигая хвостом в мутной воде. До него было рукой подать. Проплывая мимо заплутавших в этой странной реке путников, крокодил равнодушно повернул голову и посмотрел на Эхомбу желтым сонным глазом. Затем огромная рептилия чуть более энергично шевельнула хвостом и исчезла в глубинах летающего озера.

– Не понимаю! – сказал дрожащим от волнения голосом Симна. – Почему он не напал на нас? Он легко мог вырваться!

– Мы бредем по воздуху, не по воде, – подумав, ответил Эхомба. – Наверное, он не воспринимает нас как часть своей среды. Разве можно представить, как размышляет существо, ухитрившееся выжить в таких необычных условиях? Не исключено, что каждый водный пузырь – большой, как озеро, или маленький, как ведерко, – им кажется отдельным миром, с границами которого шутки плохи.

Пастух огляделся. Сфер все прибывало, огрызки синего неба появлялись реже и реже.

– Собственно, и наш мир может быть аналогичен этим. Ткни пальцем – и продырявишь оболочку неба, и тогда весь воздух вытечет в никуда.

– Это же смешно! – Симна, не удержав равновесия, шлепнулся в грязь, тут же упрямо поднялся и зашагал дальше, при этом часто посматривая вверх, на облака, чьи клочки изредка появлялись в промежутках между наполненными водой и грязью шарами.

Скоро путники забрели в такое место, где окружавшие их шары обрели поистине гигантские размеры; здесь идти стало легче. Затем путешественники попали в пространство, где шары стали значительно мельче и подвижнее. Одни из них были наполнены чистейшей прозрачной водой – внутри этих пузырей плавали рыбки; другие были непрозрачны до зеленоватой, болотистой черноты – они давали приют множеству растений. В переплетении водорослей можно было различить полчища детенышей крокодилов, только что вылупившихся из яиц змеек и ящериц, улиток, раков, ползающих по внутренней стороне оболочек, а также донных рыб, сомиков и налимов.

Путники попытались обойти эту плотную взвесь шаров, в которых, по-видимому, подрастала речная живность. Тут на них наплыла огромная, густо поросшая лилиями полусфера, и путешественники попытались пройти сквозь нее, однако порвать пленку, предохранявшую недра этого гигантского сосуда с водой, им не удалось. Потыкались, помяли оболочку и двинулись дальше.

Весь день Эхомба, Симна и Алита бродили по всплывшей над землей реке. Скоро вокруг потемнело – день клонился к вечеру. Солнце, вестник света, угасало на глазах. Сама мысль о том, что придется провести ночь в этом жутком месте, приводила путников в ужас. Где здесь устроиться на ночлег, развести костер? Прямо в грязи, бултыхающейся под ногами? И ждать, когда какой-нибудь исполинский шар задавит во сне?

– Ну и вляпались! – ворчал Симна. – Что же нам делать до утра?

Северянин оценивающе посмотрел на кота. Тот глухо зарычал и отрицательно повел головой.

– Выкинь из головы эту глупую мысль, маленький человек! – сказал левгеп. – Пока еще никто не осмеливался устраиваться на мне на ночлег. От меня, конечно, исходит тепло, я могу и помурлыкать, но только на сытый желудок и в настроении. Так что не бросай жадные взгляды на мою спину. Я не позволю унижать себя!

– Но что-то надо делать! – воскликнул Симна и ударил ладонью по ближайшему пузырю. Сверху ему на голову упала струя грязной воды. – В ил мы не можем улечься, этак и захлебнуться недолго. А то и простуду подхватить. Разве я не прав, Этиоль? Этиоль?..

Эхомба не прислушивался к перебранке спутников. Вместо того чтобы искать место для ночлега внизу, он смотрел вверх. А именно на маленькое озеро, в центре которого был островок с тремя молодыми сосенками.

Симна прошлепал по грязи поближе к Эхомбе, глянул в ту же сторону, затем перевел испуганный взгляд на пастуха.

– Влезать туда? Но остров-то плавающий и совсем небольшой!.. Если мы все трое заберемся на него, он погрузится на дно.

– Вряд ли. – Этиоль по-прежнему задумчиво разглядывал пузырь. – Если бы вес имел здесь какое-либо значение, вся эта дрянь, – он повел рукой в одну сторону, потом в другую, – давным-давно опустилась бы и растеклась по земле. К тому же там три дерева – сосны, конечно, молодые, но высокие. Стоит попытаться.

Он направился в сторону плавающего лесного озера и на ходу добавил:

– Да и чем мы рискуем? Хуже, чем сейчас, быть не может. Если даже островок пойдет на дно, мы окажемся в воде…

– И утонем, – перебил его Симна. – Это уже достаточно плохо.

– Не утонем! – заверил Эхомба. – Если даже начнем погружаться, проделаем в оболочке дырку и выберемся вместе с вытекающей водой, а также вместе с рыбами, лягушками и прочей живностью.

– Не верю. – Симна все еще сомневался. – Если так легко проделать дыру в оболочке этого пузыря, почему ни рыбы, ни саламандры, ни, наконец, корни тех же сосен до сих пор не порвали ее?

– Полагаю, приспособились к условиям жизни. – Пастух посмотрел в сторону Симны и добавил: – Удивительное дело! Мы попали в место, где лужи, пруды и озера плавают в воздухе – а тебя интересуют подобные пустяки!

Симна с радостью дал бы себя убедить – иначе впереди ждала бессонная ночь.

– А ты как думаешь, брат кот? – обратился он к Алите.

Зверь повел плечами.

– Я-то здесь при чем? По твоим же собственным словам, я всего лишь кочующий хищник сомнительного происхождения. Это вам, людям, решать, у вас мозги большие… Ты же царь природы?

Симна торжествующе повернулся к Эхомбе.

– Задал простой вопрос, а получил целую отповедь!.. Ладно, рискнем. Так или иначе, похоже, нам все равно промокнуть.

Он взглянул на небо, на пузырь с райским островком – тот был уже совсем рядом – и тягостно кивнул.

– Скоро совсем стемнеет, а ночью мы уж точно ничего подходящего не отыщем.

– Хорошо, – произнес Эхомба. – Вот и полезай первым.

– Я? Почему я?.. Эхомба пожал плечами.

– Не хочешь? Тогда становись, я заберусь к тебе на плечи.

– Нет уж, лучше я к тебе.

Эхомба покачнулся, когда северянин влез ему на спину, потом встал. Симна с трудом сохранял равновесие, и Эхомбе приходилось мелкими шажками удерживать его возле водяной стены. Схватившись за корягу, выступавшую над краем озерка, северянин попробовал ее на прочность и начал подтягиваться. Оболочка стала вибрировать, заходила взад и вперед как резиновая. С внутренней стороны к Симне подплыла небольшая рыбка, с любопытством глянула на карабкавшегося человека и тут же, вильнув хвостом, умчалась прочь.