Текст книги "Семейка монстров"

Глава восемнадцатая
Возле сырного холла

Входная дверь в Сырный Холл выглядела солидно: была сделана из потемневшего дуба и укреплена железными полосками и скобами. С правой стороны торчала металлическая рукоятка в виде головки сыра. Табличка под ней призывала: «Тяните». Уиллбери не сразу последовал призыву; немного постоял перед ней, потом все-таки потянул за рукоятку.

Послышался звук, напоминавший блеяние – словно рядом находились те самые «дикие» сыры, о которых он много слышал. Потом раздались шаги, окошечко в верхней части двери приоткрылось, и сквозь решетку на него глянули настороженные глаза.

– Чего надо? – недружелюбно произнес резкий голос.

– Хотел бы с кем-нибудь поговорить, – немного растерянно ответил Уиллбери: ему стало не по себе.

– Продаете или покупаете?

Вопрос был определенный, и так же определенно прозвучал ответ:

– Ни то ни другое.

– Тогда нам не о чем говорить. Убирайтесь!

Окошко захлопнулось. Уиллбери постоял, собираясь с мыслями, оглянулся на гостиницу, откуда соратники должны были наблюдать за ним, увидел их лица, плотно прижатые к окнам кафе на нижнем этаже, помахал им рукой, призывая соблюдать осторожность, после чего лица отпрянули от окон, а сам он повернулся к дубовой двери и снова дернул звонок.

Из окошка гостиницы на него смотрели соратники

Опять послышалось блеяние, щелкнула металлическая планка, прикрывавшая окно, оно открылось.

– Чего еще? – спросил нелюбезный страж.

– Могу я с кем-нибудь поговорить?

– Про чего?

– О сырах.

– Нет.

– Но я…

– Я сказал «нет»! Гуляйте!

Опять окошко с треском захлопнулось. Уиллбери стоял в полной растерянности. Конечно, он не ожидал теплого приема, но чтобы вот так… Он внимательно осмотрел здание. Окна забиты досками, вид нежилой, однако ему казалось, что из многих окон на него смотрят внимательные недобрые глаза.

– Что ж, первый раунд в их пользу, – пробормотал он себе под нос, повернулся и неторопливо побрел к менее солидным дверям гостиницы «Конская голова».

– …Там, безусловно, есть люди, – рассказывал он своим слушателям, сидя за столиком кафе. – Но они не хотят пускать к себе и разговаривать. И чем там занимаются – неизвестно, однако очень подозрительно. Откровенно говоря, я даже не знаю, что предпринять дальше.

– Оружие к бою! – вскричал Берт. – Взять на абордаж!

У него, по-видимому, был один ответ на все случаи жизни. Ему вполне резонно возразил капитан:

– Но у нас давно уже нет абордажных крюков. И кроме того, здание слишком хорошо укреплено.

– Зато у нас сохранилась корабельная пушка, – громким шепотом напомнил Весельчак. – Что, если вытащить ее да как бабахнуть?

На это нашлось возражение у Уиллбери.

– Не думаю, – проговорил он, – что местная полиция одобрит наличие в прачечной самой настоящей пушки, а также стрельбу из нее на улицах города.

– Да у нас и пороха давно не водится, – успокоил его капитан.

– Неужели нет другого способа проникнуть в здание? – спросила Марджори.

«Не думаю, – сказал Уиллбери, – что местная полиция одобрит наличие в прачечной самой настоящей пушки»

– Есть! – сказал Том. – Я знаю о нем от знакомой мыши. Она рассказала, что, если посмотреть на крышу Сырного Холла, можно увидеть дверные створки и над ними крюк с лебедкой, наверное, чтобы разные вещи на чердак поднимать. Например, рояль.

– А что это? – спросил один из матросов.

– Неважно. Я тоже не знаю, но что-то очень тяжелое.

– Хватит вам про непонятное, – сказал другой матрос. – Лучше скажите, канализационные трубы имеются в этом доме?

– Знакомая мышь говорила, что есть, – ответил Том. – Но они не присоединены к городской системе, и, значит, через них туда не попасть. Не дом, а крепость какая-то!

– Что же делать? – спросили сразу несколько голосов.

– Знаю! – опять крикнул Берт. – Мы должны взять кого-то из них в заложники и пытать, пока не проведет нас в дом!

– Правильно! – закричали те же голоса.

Но опять вмешался Уиллбери:

– Как юрист и бывший слуга закона, я в корне не согласен с этим предложением. Думаю, другого выхода, как следить за домом и ждать благоприятного случая, у нас нет, друзья.

– Будем сидеть в кафе, здесь так вкусно пахнет! – радостно воскликнул Весельчак.

– Нет, это слишком заметно, да и дорого, – возразил капитан. – Одна чашка кофе – все равно что тюк белья выстирать.

– Но мысль правильная, – поддержал Весельчака Уиллбери. – Полагаю, нужно снять в гостинице номер и установить там дежурство.

– А Милдред будет работать как связная, – сказал Том.

И тут же к нему подлетела ворона и отдала честь правым крылом.

И тут подлетела ворона Милдред

– Осталось решить, кто заступит на пост первым, – сказал Уиллбери.

– Я, – сказал Артур. – Можно?

– Что ж, ладно. Только, боюсь, мальчик, ты опять ввяжешься в какую-нибудь опасную историю.

– Тогда, – вмешался Весельчак, – разрешите, сэр, нам с Томом побыть с ним вместе. Хотя бы на первый раз.

– Хорошо, – сказал Уиллбери и направился к прилавку, за которым сидела хозяйка гостиницы.

Он попросил у нее небольшую комнату с окном на улицу и, когда та спросила, кто в ней будет жить, указал на Артура, Тома, Весельчака и Милдред. На лице хозяйки выразилась озабоченность, и она сказала, кивая на ворону:

– Боюсь, эта особа порвет мне занавески и будет ложиться в постель, не снимая обуви. За это дополнительная плата.

– Согласен.

Уиллбери вручил ей деньги, после чего хозяйка успокоилась.

Вскоре четверо из команды отправились на дежурство, остальные вернулись на корабль.

Хозяйка гостиницы «Конская голова»

Глава девятнадцатая
У гостиницы «Конская голова»

Трое наблюдателей и один связной посидели у себя в номере, наблюдая за домом на противоположной стороне, а потом, проголодавшись, спустились вниз и заказали себе еду, разместившись за столиком возле окна. Шел дождь, стало уже темнеть.

К десяти вечера они вернулись в номер, не напрасно проведя время за столиком кафе, сыграв четырнадцать партий в «дурака», двадцать семь – в домино и слепив отличный замок из хлебного мякиша.

– Зажечь свечу? – спросил Артур.

Замок из хлебного мякиша

Милдред устроилась на карнизе

– Лучше не надо, – сказал Том. – Но окошко давайте откроем: тогда будем слышать, что происходит на улице, и сумеем быстрее выскочить, если что…

Однако ничего не происходило. Том и Весельчак улеглись на одну из коек, Милдред уселась на карниз над окном, Артур в другом углу комнаты продолжал всматриваться в темное окошко и слушал шум дождя. Сейчас к этому звуку прибавилось легкое похрапывание Весельчака.

Артур вспомнил, что давно уже не слышал голос деда – так, по крайней мере, ему казалось. Он вытащил из внутреннего кармана куклу, повернул рычажок, тихо сказал:

– Дедушка, это я. Не разбудил?

– Нет, – ответил тот, голос был сонный. – Все бы ничего, да сыро очень становится тут. Руки-ноги еще сильнее болят. Хотя, может, я просто делаюсь ворчливей с каждым днем, а тут все по-прежнему… Что у тебя?

Артур начал рассказывать, дед слушал не перебивая, до тех пор пока тот не упомянул имя Арчибальд Хватсон. И тут дед почти закричал:

– Слушай меня, Артур! Будь очень осторожен! Не делай опрометчивых шагов. Он крайне опасный тип!

– Ты его знаешь?

– Еще бы не знать! Из-за него я вынужден жить под землей. Держись от него подальше, заклинаю тебя!

– Но что он сделал тебе, дедушка?.. Как… – Артур замолк, потому что с улицы послышался шум, он выглянул в окно, увидел блики света из открытых дверей Сырного Холла, и в этом свете – несколько всадников, вроде тех, с кем уже сталкивался прошлой ночью. – Извини, дедушка, – торопливо проговорил он, – мне надо… я должен уйти.

– Артур! Артур! – взывала кукла. – Будь осмотрителен!

– Да, да! Буду! Позвоню позже…

Он убрал куклу в карман, бросился будить Весельчака и Тома.

– Вставайте! Они снова идут на охоту! Смотрите!.. Но его я не вижу.

– О ком ты? – спросил Том.

– Об их начальнике Хватсоне. Глядите!

Они стояли у окна и смотрели на шумные, довольно бестолковые сборы – лаяли собаки, метались и переругивались люди, и настоящие, и те, кто выполнял обязанности лошадей.

– Нужно послать сообщение на корабль, – сказал Артур.

– Конечно, – ответил Том, – только давайте еще немного подождем: посмотрим, что дальше будет.

Весельчак, Артур и Том

И они дождались: из дверей вышел крупный мужчина, подошел к оставшемуся неоседланным «коню». Один из охотников опустился на четвереньки, изобразив из себя подножку, и с ее помощью главарь сел в седло. Что это был главарь Хватсон собственной персоной, ни Том, ни Артур уже не сомневались.

Потом Хватсон начал что-то говорить сгрудившимся вокруг него, но разобрать было невозможно, и Том предложил спуститься вниз. Они осторожно приоткрыли входную дверь, и тогда стали слышны отдельные фразы, однако до конца понять было трудно. Если вообще возможно.

Хватсон говорил:

– …Великий требует от нас еще больших усилий… Мы все должны насыщать его… Должны разыскивать и находить сыры, где бы они ни были!.. Должны ублаготворять его сырами… Он – наша надежда… сила, наше оружие…

– А сколько еще, – раздался чей-то голос, – должны мы ходить на охоту для Великого?

– Сколько нужно! – рявкнул Хватсон. – У тебя, умника, не спросили. Ты, может, сомневаешься в чем-то, Траут? Тогда так и скажи, не поджимай хвост! Мы тебе сразу ответим. Только, боюсь, ты уже не услышишь – потому что будешь валяться дохлый…

– Да я ничего… Просто спросил… – стушевался тот, кто задавал вопрос.

– Вот и ладненько, – снизил тон Хватсон. – Тогда вперед, братья! Время не ждет! Уже скоро Его Великость соберется с силами, воспрянет – и мы победим.

Он хлестнул своего коня и затрусил по улице. Остальные последовали за ним.

Артур с ужасом смотрел и слушал. Он мало что понимал, но чувствовал: эти люди готовят что-то ужасное – для города, для остальных людей и зверей. Он умоляюще взглянул на Тома:

– Быстрее, дядя Том! Отправьте Милдред с донесением, а мы сами проследим за ними!

Хватсон садится в седло

Отряд «сырных» охотников

Милдред тотчас улетела через окно, остальные вышли на улицу и в ночной темноте последовали за охотниками, которые отъехали пока еще недалеко и двигались не очень быстро. А вскоре и вовсе остановились, потому что Хватсон крикнул:

– Стойте! Я забыл свой охотничий рог!

– Спрячемся вон в тот проулок, – сказал Том, – пока он нас не заприметил.

Выглядывая из-за угла, они наблюдали, как Хватсон вернулся к дверям Сырного Холла, слез с «коня», велел ждать и никуда не уходить и скрылся в глубине дома, оставив дверь незапертой.

– Том, – прошептал Артур, – я придумал!.. Ты можешь как-то отвлечь эту «лошадь»? Тогда я прошмыгну в дом.

– Ой, Артур, – отвечал тот, – это ведь опасно!

– Знаю. Но, может, там сейчас наши друзья и я смогу чем-то помочь.

– Не думаю, что сможешь, – сказал Весельчак. – Лучше останься здесь.

– Нет! – крикнул Артур. – Я должен туда пробраться, как вы не понимаете?

Том и Весельчак переглянулись, и Том кивнул:

– Будь по-твоему.

С этими словами он вдруг издал звук, очень похожий на собачий лай, выскочил из-за угла, подбежал к «лошади», ожидавшей своего хозяина, и, подпрыгнув, укусил ее за ногу.

– Ой-ой-ой! Бешеная собака! – завопила лошадь и с воем помчалась вдоль улицы.

Том помахал Артуру, показывая, что путь свободен, и тот мигом подскочил к дверям и вбежал в дом. В передней никого не было, но он слышал шаги в глубине коридора. Что делать дальше, он еще не придумал, однако понимал одно: первым делом нужно спрятаться. Во всяком случае до ухода этого страшного Хватсона… Но куда? Он огляделся, и ему в глаза бросились большие старинные часы, стоявшие на полу. Он открыл дверцу и залез внутрь, как раз поместившись рядом с маятником. Наверное, он толкнул маятник или задел цепь, когда поудобней устраивался, – в общем, часам это не понравилось, они зашипели и пробили сколько-то часов.

Том подпрыгнул и укусил «лошадь»

Хватсон в эти минуты уже возвращался с охотничьим рогом к входной двери и был изумлен, услышав, как часы бьют.

– Странно, – пробормотал он. – Они ведь не ходят со времен царя Гороха.

Он с раздражением стукнул кулаком по деревянному футляру, но останавливаться не стал и поспешно вышел, громко хлопнув дверью.

Большие старинные часы

Глава двадцатая
Внутри сырного холла

В передней все было тихо. Потом часы снова начали бить, и, когда звон прекратился, какой-то отголосок – вроде скрипа или писка – продолжал дрожать в воздухе. Но вот дверца часов отворилась, и Артур выпрыгнул оттуда. Прислушиваясь и озираясь, он двинулся по коридору и, пройдя под аркой, очутился в большом зале с несколькими дверями и лестницей, ведущей наверх, где почти под потолком были размещены в нишах какие-то скульптуры, а бордюр под ними заполнен цветными рисунками.

Вокруг по-прежнему стояла тишина. Неужели в доме никого нет? Вот было бы здорово! Он смог бы его как следует осмотреть.

Внимание Артура привлекли рисунки на стенах. Все они изображали сыры. Только сыры – какие они в разных странах: английские – веселящиеся в полях; французские – сваленные в груду у подножия холмов; швейцарские – катящиеся по горным склонам; норвежские – прыгающие с прибрежных скал в воды фиордов; уэлльские – съежившиеся в кустах под дождем… Никогда он не знал, даже представить не мог, что сыры, оказывается, похожи на живые существа – им может быть холодно, больно, весело.

Слон, нарисованный на стене

На рисунках были и другие сыры – и все так странно, так непонятно, но очень интересно. Особенно ему понравилась картина, изображавшая белого слона с четырьмя консервными банками на спине. В банках тоже был сыр.

А над картинами стояли в нишах скульптуры. Под одной из них он увидел табличку:

Малколм Барнслей

1618–1649

Он жив в наших сердцах – тот, кто прославлял сыры!

От благодарных потомков

Скульптура изображала мужчину с безумной ухмылкой на лице. В правой руке он высоко, как факел, вздымал головку сыра, окруженную языками пламени. Так, по крайней мере, показалось Артуру, хотя он не понял ни слов, ни изображения.

На закрытых дверях зала тоже были таблички: «Чайная и пирожковая комната», «Кабинет председателя. Вход только по вызову», «Лаборатория» и, наконец, «Не входить!».

Неудивительно, что первым делом Артур повернул ручку именно этой двери, не рассчитывая, впрочем, что она откроется… Она открылась, и его глазам предстало нечто вроде коридора, освещенного факелами. Он прислушался. Откуда-то доносилось негромкое бульканье, человеческих голосов слышно не было. Любопытство взяло верх: он осторожно начал продвигаться вперед и в конце коридора остановился.

Малколм Барнслей

Теперь перед ним было шестиугольное помещение с каменными стенами и углублением посередине. С одной из стен свисало ярко-желтое полотнище с изображением большого клиновидного куска сыра и словами «Р.С.Г. Мы возродимся!». Он сообразил, что три буквы должны, видимо, означать: «Рэтбридж, Сырная Гильдия», перевел глаза на открытую шахту в центре зала и понял, что булькающие звуки рождаются именно там. Подойдя ближе, он отпрянул: запах сыра был неимоверной силы, даже дышать становилось трудно. Он зажал нос, осторожно наклонился над шахтой, заглянул туда. Внизу стояла полная темень и что-то булькало.

Почти все помещение занимали огромные молчаливые машины

Артур отошел от шахты, огляделся. В нем почему-то крепла уверенность, что Фиша и остальных гномов держат в заточении именно здесь, в этом зале. И значит, нужно искать. Он огляделся вокруг. Интересно, куда ведет эта маленькая деревянная дверь, на которой написано: «Для дежурных». Он нерешительно подергал ручку – дверь была заперта. «Что ж, – решил он, – тогда вернусь в первый зал и попробую остальные три двери».

Так он и сделал и выбрал для начала не те, на которых написано «Чайная» и «Председатель», а ту, где была табличка «Лаборатория». Повернул ручку – дверь отворилась. Он вошел и оказался на лестничной площадке, а сама лестница вела вниз – там было много места, и его почти целиком занимали огромные молчаливые машины. И машины поменьше. То, что они молчали, производило гнетущее впечатление. Хотелось это молчание немедленно прервать. И Артур решился.

– Фиш! – громким шепотом произнес он. – Фиш, ты здесь?

Еще раз он повторил свой призыв почти в полный голос, его подхватило глухое эхо, которое не сразу умолкло. Ответа не последовало.

Постепенно глаза привыкли к полумраку машинного зала и Артур разглядел в дальнем углу слабое бледно-красное мерцание и пошел на этот свет по мраморным плиткам, проложенным между механизмами. Здесь пахло отполированной медью и машинным маслом. Артур приглядывался к различным аппаратам и, к своему удивлению, узнавал некоторые из них: он видел их в пещере у своего деда, только там они были в несколько раз меньше и, скорее, напоминали игрушки. Была здесь и машина, похожая на ту, что он увидел сегодня на корабле-прачечной и которую назвали «лучевой». Разумеется, он не дал бы голову на отсечение, что абсолютно прав в отношении этих машин, но мысль о сходстве не покидала его.

Наконец он приблизился к источнику красноватого света и увидел, что это надпись над входом под арку, а дальше начинается винтовая лестница вниз. Надпись гласила:

ТЕМНИЦА

Артур оглянулся, прислушался, собрался с духом – и шагнул на лестницу. Внизу была полная тьма… Но что-то подсказывало, что он на верном пути.

Он судорожно сглотнул и начал спускаться, держась за перила.

Надпись гласила: «Темница»

Глава двадцать первая
Темница

Вот и последняя ступенька. Он остановился. Впереди еще один коридор, слабо освещенный, с тремя тюремными камерами по каждую сторону. У пяти камер двери решетчатые, у шестой – глухая, забитая досками.

Артур заглянул сквозь решетку в первую камеру. Из мглы на него смотрело несколько пар глаз. Кто они, эти несчастные существа? Судя по всему, гномы. Знакомых среди них не было.

– Бедняжки, – выдохнул он, пробуя замок на камере. Конечно, тот не поддавался. – Я ваш друг, – так же тихо сказал он, – и постараюсь со своими друзьями освободить вас.

В следующей клетке были такие же бокс-тролли, капустоголовые и среди них один горностай. Из третьей на него кинулись сквозь прутья злобные скоростные барсуки и едва не дотянулись грозными клыками, но он успел отпрыгнуть. Еще она клетка – опять бокс-тролли, и снова незнакомые. На всякий случай он попробовал замок и на ней – тоже не повезло.

В следующей клетке были такие же бокс-тролли, капустоголовые и среди них один горностай

И вот последняя камера, в ней три картонные коробки, поставленные одна на другую. Сердце екнуло: кажется… он почти уверен, это коробки его друзей.

– Фиш! Шу! Эгг! – позвал он, три головы высунулись из отверстий в ящиках – и он узнал своих новых знакомых. И четвертого тоже, потому что откуда-то появился капустоголовый Титус. Все улыбаются, тянутся к нему, как будто не разделены тюремной решеткой, смотрят на него с удивлением и надеждой.

– Я освобожу вас отсюда! – повторяет он и сам верит в свои обещания и теребит неприступный замок. – Не знаете, часом, где могут быть ключи от этих замков? – спрашивает он, и несчастные узники дружно качают головами, вздыхают и вместе с ним устремляют взоры на шестую, забитую досками дверь: это последний шанс – вдруг он окажется счастливым?

Он делает шаг в сторону деревянной двери, однако несколько рук, протянутых сквозь решетку, удерживают его, показывая на сделанную красной краской надпись на дверях.

– Хорошо, – говорит он. – Я не буду пытаться войти туда.

Он читает надпись:

Осторожно!

Опасный преступник!

Перед входом в камеру поставьте переключатель в нужное положение!

– Кто там может быть? – спрашивает он у гномов. – Вы знаете?

Они начинают прыгать на одном месте, повторяя только одно слово: что-то очень похожее на «бонк, бонк, бонк!». Но, видя, что Артур не понимает, смолкают с сокрушенным видом.

Все улыбаются, тянутся к нему

Шестая дверь

На какое-то время он задумывается, а потом говорит, показывая пальцем наверх:

– Пойду поищу ключи. Времени у меня немного: вот-вот Хватсон и его люди вернутся с охоты. Я скоро вернусь. Ждите!

Он понимает, как жестоко бросать их сейчас, но что он может поделать? Ведь нужны ключи! Ключи! И как можно скорее!..

«Бонк, бонк, бонк!» – кричали они, но Артур не понимал

Глава двадцать вторая
Снова в машинном зале

Он поднялся по винтовой лестнице, выглянул из-под арки, осмотрелся. Никого… Где же могут быть ключи от тюремных камер? Связка ключей? Осмотрю как следует машинный зал. Он такой большой – здесь что угодно может быть…

Артур лавировал между машинами, чей вид – полуфантастический, необычный, даже грозный – мог бы испугать многих, но он, благодаря своему деду, был приучен к технике, уважал ее, разбирался в ней немного.

Наконец он добрался до открытой площадки, окруженной невысокой оградой, и, приглядевшись, понял: это не что иное, как огромные металлические крышки в полу, к кольцам которых прикреплены железные цепи, и тянутся они к большому, тоже металлическому, колпаку в потолке. На другом конце ограды он увидел привинченную к ней панель с кнопками и без труда догадался: отсюда управляют механизмами. Но какими? И что, например, произойдет, если вставить ключ в прорезь медного диска в нижней части панели и повернуть к черте с надписями «вниз», «вверх»?.. Что может находиться там, внизу? А наверху? Он поднял голову, вгляделся в колпак – от него шли вниз два гигантских провода, которые вонзались в крышу строения, похожего на небольшую садовую беседку, только в ней находились не цветы, а провода, провода… Сплетение проводов! Большинство из них, так ему казалось, тянулись влево и исчезали в воронкообразной крыше большой клети. Она была пуста внутри, но все равно вызывала неприятное ощущение.

Клеть была пуста, но вызывала неприятное ощущение

В домик, напоминавший беседку, вела небольшая лестница, Артуру захотелось подняться и заглянуть туда через застекленные окна. Он сделал это и увидел… Сначала стул, стоящий перед щитом с различными кнопками и рычажками. Потом – рабочий верстак и на нем всевозможные инструменты, пружинки, шурупы, гайки – раздолье для гномов, обожающих металлические «штучки». Еще там стояла деревянная скамейка и на ней… да, он не ошибся – крылья! Его крылья!

Артур подскочил к двери в домик, дернул – она была заперта. Он обежал кругом, посмотрел через другое окно… Ошибки быть не могло – это его крылья! Они даже – он увидел – были отремонтированы! Но ящик, где находился моторчик, был пуст! Правда, рядом лежало много деталей – шкивы, колесики, винты, шайбы…

Артур заглянул в рабочий домик

«Я должен туда войти!» – сказал себе Артур. Но как? В тележке, стоявшей неподалеку, он увидел большой молоток и, спустившись с лестницы, взял его. Молоток был страшно тяжелый, Артур с усилием донес его до двери домика, с усилием поднял, размахнулся, ударил по стеклу, вставленному в дверь сверху. Молоток отскочил от стекла и чуть не упал на ноги Артуру. Но он испугался не этого, а грохота, который последовал за ударом. Однако, когда грохот утих, Артур ударил еще раз – и с тем же результатом…

«Ключи! Сколько ключей мне нужно найти!» – в отчаянии пробормотал он, озираясь кругом. Снова спустился в зал и пошел к выходу: вспомнил, что в самом первом зале осталась дверь, в которую он еще не пробовал заходить, считая, что там ничего важного быть не может. Это была дверь с табличкой «Председатель»… А вдруг?

Все они были похожи на одного человека!

Кабинет председателя не был заперт, там было темно, если не считать света от горящего камина. В этом свете Артур различил большой стол и на нем масляную лампу. Он зажег ее от щепки, вынутой из огня. Теперь он смог рассмотреть обшарпанную обстановку неуютной комнаты, портреты на стене, от одного взгляда на которые его бросило в дрожь: так все они были похожи на одного человека, чью внешность он не мог забыть, – на мистера Арчибальда Хватсона. С облегчением он перевел глаза на кушетку, покрытую несвежим бельем, на разбросанные по полу носки и подштанники.

«Надо проверить стол, все ящики», – решил он, но сначала покопался все-таки в куче вещей на столе, где валялись остатки еды, карандаши, карманные часы без стекла, немытая пепельница, чертежная линейка. Никаких ключей! Он перешел к ящикам. Их было много; в одном лежали почему-то носки, в другом – пижамные штаны. Но ключи под ними не прятались – в этом он убедился, переворачивая все эти предметы с помощью большой линейки.

В следующем ящике он наткнулся на парик розового цвета и сразу его узнал, потому что видел его: он был на голове той малоприятной женщины – мадам Фру-Фру. Выходит, они знакомы – она и Хватсон. Но дело сейчас не в них: ключи! Кровь из носу – он должен их раздобыть!

Как назло, нигде ни одной связки, хотя дверей в этом доме не сосчитать!

Он кинул парик обратно, взялся за скобу последнего ящика, который открылся с трудом – так был набит всякими вещами, в том числе знакомыми ему ничуть не меньше, чем парик: там лежало платье все той же мадам Фру-Фру, ее ботинки… Только ключей здесь тоже не было.

На дне бутылки, на соломе, лежали две крошечные мыши… или крысы

Что делать? Он опять оглядел комнату, обратил внимание на столик у стены, на котором стояла большая бутылка, а в ней… Ой, что это в ней? На дне бутылки лежали на соломе две крошечные мыши… Или, может, крысы?.. Кажется, они спят…

Вдруг за дверью послышались чьи-то уверенные шаги, и они, несомненно, приближались. Артур замер и, недолго думая, бросился к окну, спрятался за портьерами. Тут же кто-то распахнул дверь, тяжелыми шагами прошел к столу и, судя по всему, уселся там.

– Чертова погода! Чертовы башмаки! – Голос показался Артуру знакомым. Сквозь щелку в портьерах Артур увидел, что не ошибся: у стола сидел Хватсон собственной персоной и, кряхтя, расшнуровывал башмаки. Потом снял их, отбросил в сторону, подошел к камину, начал стаскивать плащ. И Артур увидел их! На короткой цепочке, пристегнутой к жилету, болталась большая связка ключей.

Постояв немного у камина, ежась, потирая руки, Хватсон вышел из комнаты, оставив дверь полуоткрытой. Артур выскользнул из-за портьеры и подкрался к двери. Хватсон стоял посреди зала, лицом к входной двери, глядя, как входят его подчиненные. Пока Хватсон о чем-то переговаривался с ними, Артур лихорадочно соображал, как быть дальше. Где спрятаться? Как выкрасть ключи?.. Но прежде всего, где найти место, чтобы укрыться, ведь в доме теперь немало людей? Как избежать встречи с ними?.. Куда бежать? За портьерами оставаться нельзя…

Не до конца понимая, что делает, Артур выскочил из комнаты Хватсона, помчался к лестнице, ведущей наверх, ринулся по ней, не зная – куда, перескакивая через ступеньки. Сзади были слышны голоса, однако никто его не заметил. Может, потому, что и подумать не могли встретить в доме кого-то постороннего.

Последнее, что услышал Артур, мчась по лестнице, были громкие слова Хватсона, обращенные к Гризлу:

– Эй, Хрящ, перестань хныкать, беги наверх и проверь подъемник для сыров!

Тот поставил ногу на первую ступеньку лестницы, когда Артур, добежав до верхней площадки, толкнул единственную там дверь, проскочил в нее, и она захлопнулась за ним.

Артур не сразу понял, что очутился в чердачном помещении под куполом дома, а когда немного пришел в себя, увидел огороженные загончики и в них охапки сена – в одном конце, а в другом – открытые настежь двери, за ними виднелось ночное небо. Наверное, об этих дверях и говорил Том, когда вспоминал, о чем ему рассказала мышь. Значит, тут как раз и должен находиться подъемник, сюда сейчас поднимется Хрящ, а за ним и другие…

Он выскочил из комнаты Хватсона и помчался к лестнице

Ему стало страшно: этого вторжения они не простят, и дедушка останется на свете без него. И без еды…

Он подбежал к открытым дверям, выглянул: далеко внизу была улица, у входа в дом еще толклись люди и собаки.

Шаги на лестнице становились громче, еще минута, две – и Хрящ войдет сюда… Артур посмотрел вверх – над головой он увидел металлический брус, который выходил на улицу. На конце бруса крепился блок, с него свисал трос.

Дверь на чердак отворилась… Не раздумывая, Артур вдохнул побольше воздуха, вытянул руки и, не отводя глаз от троса, прыгнул…