Текст книги "Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами"

Глава 2
Обезглавливание польского общества

С эпохи трех разделов Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 гг. прошло более столетия, прежде чем в 1918 г., после Первой мировой войны, Польша вновь стала национальным государством. До того ее территории принадлежали Германской, Российской и Австро-Венгерской империям, прекратившим существование в прежних формах. В июне 1919 г. по Версальскому мирному договору Польше отошли 51 800 км² германской территории. Для Германии Польша была постоянным физическим напоминанием о поражении 1918 г. и понесенных серьезных территориальных потерях. Целью вторжения Третьего рейха в Польшу в 1939 г. и его последующей оккупационной политики было обратить вспять эти события и буквально стереть Польшу с карты, как это случилось в результате ее третьего раздела в 1795 г.

Завоевание Польши в сентябре и начале октября 1939 г. немецкие захватчики начали с систематической этнической чистки польских правящих классов и элиты. Она проводилась параллельно, а иногда и вместе с убийствами польских психиатрических пациентов на аннексированных территориях. Политики, землевладельцы, учителя, юристы, врачи, священники, высокопоставленные государственные служащие и представители интеллигенции в качестве базы польской национальной идентичности и потенциальных вожаков сопротивления немецкому господству подвергались аресту и уничтожались. Двойная цель этого обезглавливания польского общества заключалась в том, чтобы, с одной стороны, уничтожить польскую нацию и любое чувство польской национальной идентичности, а с другой – в том, чтобы низвести лишившийся лидеров польский народ до статуса бесправной рабочей силы Третьего рейха.

Семена этой кампании были посеяны 31 июля 1939 г., когда обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих – начальник полиции безопасности (Sicherheitspolizei, или зипо), состоявшей из тайной государственной полиции (Geheime Staatspolizei, или гестапо) и уголовной полиции (Kriminalpolizei, или крипо) и собственной Службы безопасности нацистской партии (Sicherheitsdienst, или СД), – заключил официальное соглашение с полковником Эдуардом Вагнером, начальником штаба генерал-квартирмейстера немецкой армии. Согласно этому договору, на протяжении польской кампании за «подавление всех антиимперских и антинемецких элементов на вражеской территории в тылу сражающихся войск» и их отправку в концентрационные лагеря должны были отвечать айнзатцгруппы – специальные мобильные отряды полиции безопасности СС и агентов СД. Однако соглашение прямо запрещало айнзатцгруппам жестоко обращаться с задержанными или убивать их; реальность на местах будет выглядеть совсем иначе. Генеральный штаб армии знал о плане развертывания айнзатцгрупп в Польше – хотя, вероятно, и не имел сведений о конкретных деталях их миссии – по крайней мере с ранней весны, о чем свидетельствует речь, которую начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер произнес перед генералами и другими офицерами штаба в апреле 1939 г. В ней он сообщал, что «оккупация страны» будет «осуществляться в значительной степени военизированными формированиями партии»{57}57
  О соглашении Гейдриха и Вагнера см.: Philip T. Rutherford, Prelude to the Final Solution: The Nazi Program for Deporting Ethnic Poles, 1939–1941 (Lawrence, KS: University Press of Kansas, 2007), p. 41; Michael Wildt, Generation des Unbedingten. Das Führungskorps des Reichssicherheitshauptamtes, rev. edn (Hamburg: Hamburger Edition, 2003 [2002]), pp. 426–8. Цит. Гальдера по: Christian Hartmann and Sergej Slutsch, 'Franz Halder und die Kriegsvorbereitungen im Frühjahr 1939. Eine Ansprache des Generalstabschefs des Heeres', Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, vol. 45, no. 3 (July 1997), pp. 467–95, here p. 493.


[Закрыть].

25 августа рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер поручил Гейдриху создать в главном управлении зипо в Берлине специальный отдел для координации действий айнзатцгрупп в Польше; в честь знаменательной победы в Восточной Пруссии над русскими войсками в Первой мировой войне он получил кодовое название «Танненберг». Впоследствии каждую из пяти немецких армий, которым предстояло участвовать во вторжении в Польшу, доукомплектовали одной такой оперативной группой. В первую неделю военных действий их усилили еще двумя айнзатцгруппами и тремя полками эсэсовских подразделений «Мертвая голова», временно снятых с охраны концлагерей. Хотя в соответствии с соглашением Гейдриха – Вагнера айнзатцгруппы, проводящие операции в конкретных районах, в целом подчинялись вермахту (это касалось маршрута их передвижения, снабжения и размещения), приказы о конкретных задачах они получали от начальника полиции безопасности и СД в Берлине{58}58
  Rutherford, Prelude to the Final Solution, pp. 42–3; Dorothee Weitbrecht, 'Ermächtigung zur Vernichtung. Die Einsatzgruppen in Polen im Herbst 1939', in Klaus-Michael Mallmann and Bogdan Musial, eds, Genesis des Genozids. Polen 1939–1941 (Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2004), pp. 57–70, here p. 58.


[Закрыть].

Несмотря на ограничения, номинально наложенные на айнзатцгруппы соглашением Гейдриха – Вагнера, события первой недели сентября показали всем вовлеченным сторонам, какие именно полномочия были им предоставлены. Через два дня после начала военной кампании, 3 сентября, Гиммлер приказал всем айнзатцгруппам «расстреливать на месте […] польских участников Сопротивления, пойманных на месте преступления или с оружием в руках». Через четыре дня Гейдрих сообщил высокопоставленным офицерам зипо и СД:

Ведущие социальные слои в Польше должны быть по возможности обезврежены. При поддержке формирований вермахта айнзатцгруппы приступили к уничтожению польского руководства. По приказу Гиммлера в середине сентября к ним присоединились недавно созданные отряды Народной немецкой самообороны (Volksdeutscher Selbstschutz); за несколько недель в них вступили не менее 100 000 этнических немцев, проживавших в Польше. 21 сентября Гейдрих смог объявить тем же офицерам зипо и СД, к которым на этот раз из Польши присоединились командиры айнзатцгрупп, что на оккупированных территориях осталось не более 3 % польского руководства. Эти 3 %, приказал он, также должны быть обезврежены. Как выразился Гитлер, «только ту нацию, верхние слои которой уничтожены, можно низвести до состояния рабов»{59}59
  Цит. Гиммлера: Jochen Böhler, Auftakt zum Vernichtungskrieg. Die Wehrmacht in Polen 1939 (Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 2006), pp. 204–5. Цит. Гейндриха по: Bundesarchiv Berlin-Lichterfelde (hereafter BArch Berlin), R 58/825, fols 1–3, 'Vermerk: Amtschefbesprechung am 7. 9. 1939', Stabskanzlei, I 11 Rf./Fh., dated 8 September 1939, here fol. 2. Об отрядах «самообороны» см.: Christian Jansen and Arno Weckbecker, Der 'Volksdeutsche Selbstschutz' in Polen 1939/40 (Munich: Oldenbourg, 1992), pp. 34–5. О 3 % см.: Rutherford, Prelude to the Final Solution, p. 43. Цит. Гитлера: Snyder, Bloodlands, p. 126.


[Закрыть].

До 26 октября 1939 г., то есть за первые 55 дней немецкого военного правления в Польше, было убито около 20 000 польских гражданских лиц. В эту цифру не включены те, кто погиб в результате воздушных налетов и артиллерийских обстрелов. Не входят сюда и польские военнопленные, 3000 из которых были убиты вдали от поля боя в одном лишь сентябре. Насилие по отношению к ним применялось не только силами СС и полиции, но и регулярными частями вермахта. В действительности немецкие армейские формирования были ответственны за гибель более чем половины всех польских некомбатантов, убитых в рассматриваемый период. После нападений на немецкие войска расстреливались как подозреваемые в принадлежности к партизанам, так и схваченные наугад гражданские лица. В отдельных случаях немецкие солдаты расправлялись с польскими военнопленными, которых они принимали за иррегулярных бойцов только потому, что те находились в лесистой местности. Немецкие войска подозревали жителей польских городов и деревень в партизанской деятельности, хотя настоящего партизанского движения, в котором участвовала бы значительная часть населения, осенью 1939 г. в Польше не было. Такой подход напоминал немецкое наступление на Бельгию и Северную Францию в 1914 г., когда регулярные войска убивали мирных жителей тысячами в отместку за, как правило, воображаемые нападения иррегулярных сил. Двадцать пять лет спустя опыт Первой мировой войны все еще служил ориентиром для немецких военных{60}60
  См.: Böhler, Auftakt, esp. pp. 241–2; Jochen Böhler, '"Tragische Verstrickung" oder Auftakt zum Vernichtungskrieg? Die Wehrmacht in Polen 1939', in Mallmann and Musial, eds, Genesis des Genozids, pp. 36–56. О 16 000 поляков, убитых вермахтом к концу Польской кампании в начале октября, см.: Alexander B. Rossino, Hitler Strikes Poland: Blitzkrieg, Ideology, and Atrocity (Lawrence, KS: University Press of Kansas, 2003), pp. 86–7. О кампании 1914 г. как образце для подражания см.: Horne and Kramer, German Atrocities, p. 406; Wildt, Generation, pp. 437–8.


[Закрыть].

Мирных поляков убивали с самого начала военной кампании. В небольшой деревне Торженец, в 10 км к востоку от пограничного города Остшешув (Шильдберг), где в результате неясно чем вызванной перестрелки в ночь с 1 на 2 сентября погибли три немецких солдата, командир 41-го пехотного полка на следующее утро приговорил всех жителей мужского пола к смертной казни. Приговор был немедленно приведен в исполнение в отношении каждого второго мужчины. Днем 4 сентября во дворе профессионального училища в Ченстохове (Ченстохау) также при невыясненных обстоятельствах произошла перестрелка, в которой погибли восемь немецких солдат. Оперативный обыск соседних домов и зданий не выявил ни подозреваемых, ни огнестрельного оружия. Тем не менее 42-й пехотный полк, в котором служили погибшие солдаты, немедленно приступил к карательным мерам, в результате которых погибли 227 мужчин, женщин и детей, в том числе много евреев{61}61
  Böhler, Auftakt, pp. 100–6 and 115–17; Böhler, '"Tragische Verstrickung"', p. 40.


[Закрыть].

5 сентября первые части немецкой 4-й армии вступили во входивший с 1920 г. в Данцигский коридор Быдгощ (Бромберг), где в результате польских погромов после нападения немецких диверсантов и военизированных формирований 3 и 4 сентября погибло несколько сотен немцев. Нацисты использовали гибель немцев как предлог для карательных акций и создали для нее пропагандистский термин «Кровавое воскресенье» (Blutsonntag). Вермахт и полицейские подразделения незамедлительно приступили к так называемым умиротворяющим операциям в городе. Командующий тылом 4-й армии бригадный генерал Вальтер Бремер, приняв 8 сентября управление в Быдгоще, подвел итоги:

Операции по умиротворению, начатые отдельными войсковыми соединениями, дали следующий результат: расстреляны 200–300 польских гражданских лиц. Отчет из местного штаба в Бромберге. Временный бургомистр Кампе оценивает число расстрелянных не менее чем в 400 человек. Точные цифры установить невозможно. Осуществлялось полицией, айнзатцгруппой СД [IV] и войсками, в основном 1-м полком воздушной связи.

Однако Бремер был полон решимости интенсифицировать действия своего предшественника{62}62
  Böhler, Auftakt, pp. 205–6 (Braemer цит.: p. 206).


[Закрыть].

11 сентября – город находился под его командованием всего три дня – Бремер подвел итог: «Число расстрелянных с момента моего прибытия в Бромберг оценивается примерно в 370 человек». За тот же период потери немцев ограничились гибелью одного полицейского и одного военнослужащего люфтваффе, которые были убиты в ночь с 7 на 8 сентября, и ранением двух солдат. Среди жертв расстрелов, осуществлявшихся немецкими подразделениями, были священнослужители, евреи, женщины и подростки. Когда 9 сентября Роланд Фрайслер (впоследствии он станет известен как председатель Народного суда [Volksgerichtshof]) прибыл в город, чтобы узнать, вынес ли уже какие-либо приговоры специальный трибунал, назначенный накануне для суда над польскими зачинщиками «Кровавого воскресенья», айнзатцгруппа IV сообщила, что «преступников, которых можно было бы осудить, уже не осталось». Тем не менее к концу года только этому специальному трибуналу удалось предать суду 168 человек, из которых 100 были приговорены к смерти{63}63
  Ibid., pp. 205–8 (цит. Braemer: p. 208); Weitbrecht, 'Ermächtigung zur Vernichtung', p. 61; Helmut Krausnick, 'Die Einsatzgruppen vom Anschluß Österreichs bis zum Feldzug gegen die Sowjetunion. Entwicklung und Verhältnis zur Wehrmacht', в Helmut Krausnick and Hans-Heinrich Wilhelm, Die Truppe des Weltanschauungskrieges. Die Einsatzgruppen der Sicherheitspolizei und des SD 1938–1942 (Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1981), pp. 11–278, here pp. 55–62 (цит. айнзатцгруппы IV: p. 62).


[Закрыть].

Во фрагменте из личного военного дневника военнослужащего полка немецкой 29-й мотопехотной дивизии описана казнь 300 польских военнопленных из одного батальона 7-й пехотной дивизии 8 сентября под Цепелювом. Расправе предшествовал тяжелый бой в лесном массиве, в ходе которого выстрелом в голову был убит немецкий капитан:

Через час все собираются на дороге. Рота насчитывает четырнадцать убитых, включая капитана фон Левински. Командир полка, полковник Вессель ([из] Касселя), в ярости: «Какая наглость пытаться нас остановить – и они застрелили моего Левински». Рядовые для него ничего не значат. Он делает вывод, что это партизаны, хотя каждый из 300 пленных поляков одет в форму. Они должны снять свои кители. Теперь они больше похожи на партизан. […] Через пять минут я слышу грохот десятка немецких автоматов. Я спешу в том же направлении и вижу […] трупы 300 польских пленных, лежащие в придорожной канаве. Это рискованно, но я делаю две фотографии{64}64
  Böhler, Auftakt, pp. 172–3 (цит.: p. 172). После войны польские свидетели оценивали число жертв в районе 400 (ibid., p. 172, fn. 748).


[Закрыть].

Во время военной кампании зафиксированы случаи, когда целые группы польских пленных сжигали в сараях или других зданиях. Например, в Урыче в конце сентября члены неустановленного подразделения вермахта таким образом убили около сотни польских солдат. Аналогичный инцидент произошел 12 сентября в Щучине. Там одному польскому лейтенанту удалось во время допроса застрелить немца. Реакция VIII армейского корпуса была кратко описана в телеграмме: «В настоящее время неясно, как поляк добыл оружие. Все заключенные, включая лейтенанта, расстреляны; тюремный лагерь сожжен». После войны очевидцы-поляки описали этот инцидент более подробно:

Немецкая реакция была столь же мгновенной, сколь и безжалостной. Здание забросали гранатами, а через окна и двери открыли шквальный огонь. Здание вспыхнуло. Запертые в нем польские солдаты горели заживо. […] Некоторые солдаты пытались спрыгнуть с верхнего этажа и крыши, но немцы стреляли в них и убивали на месте. Стоны умирающих слышались до поздней ночи.

В ходе этой резни погибли около 40 польских солдат и примерно 30 беженцев. Группу евреев заставили похоронить трупы, после чего 25 из них были убиты на месте и погребены вместе с другими погибшими{65}65
  Böhler, '"Tragische Verstrickung"', p. 49; Böhler, Auftakt, pp. 171–2 and 175.


[Закрыть].

11 сентября 4000 солдат польской 18-й пехотной дивизии, попавших в плен после боев с немецким 19-м танковым корпусом, согнали в лагерь на открытой местности. Охранники сообщили им, что любой, кто ночью попытается покинуть свое расположение, будет расстрелян на месте. Все поле было освещено прожекторами, а по углам лагеря расставили автомобили с пулеметами. При невыясненных обстоятельствах на поле, топча спящих солдат, ворвался сбежавший табун польских армейских лошадей, размещенный рядом с лагерем. Среди польских пленных началась паника, и в этот момент немецкие охранники открыли огонь по толпе. Он длился десять минут, пока не выяснилось, что по ошибке ранения получили и немецкие солдаты. Когда стрельба прекратилась, оставшимся в живых полякам снова сказали, что двигаться запрещено. Раненым и умирающим никто не помог. Утром среди польских солдат насчитали 200 убитых и 100 раненых. Вышеописанные инциденты были отнюдь не единичными эксцессами, но массовым явлением, которое в сентябре 1939 г. имело место во всех оперативных зонах вермахта. Очевидно, что даже в самом начале войны порог применения чрезмерного насилия среди немецких офицеров и рядовых был чрезвычайно низок{66}66
  Böhler, '"Tragische Verstrickung"', p. 49; Böhler, Auftakt, pp. 171–2 and 175.


[Закрыть].

Самое крупное из более чем 700 массовых убийств, совершенных немецкими войсками против местного гражданского населения во время немецко-польской войны, было осуществлено в Пшемысле на реке Сан – восточной границе оккупированной немцами Польши и новой германо-советской границе. С 16 по 19 сентября айнзатцгруппа z. b.V. (zur besonderen Verwendung = особого назначения) под командованием генерал-лейтенанта СС Удо фон Войрша убила здесь до 600 польских евреев; впрочем, в расстрелах участвовали и обычные солдаты вермахта – служащие 14-й армии. По-видимому, эта айнзатцгруппа систематически уничтожала евреев с начала второй недели войны по мере продвижения с востока Верхней Силезии в Галицию. За неделю до прибытия в Пшемысль она уже расстреляла несколько сотен евреев в Бендзине (Бендсбурге), убила более 30 евреев в лесу недалеко от Велички под Краковом, а затем – 170 евреев в Дынуве; и в Бендзине, и в Дынуве айнзатцгруппа Войрша также сожгла синагогу. Однако не все подразделения немецкой полиции, СС и армии, убивавшие гражданских лиц в Польше в сентябре и октябре 1939 г., фокусировались именно на евреях; среди жертв массовых убийств, совершенных на протяжении первых восьми недель Второй мировой войны, евреи оставались в меньшинстве{67}67
  Ibid., pp. 211–14; Alexander B. Rossino, 'Nazi Anti-Jewish Policy during the Polish Campaign: The Case of the Einsatzgruppe von Woyrsch', German Studies Review, vol. 24, no. 1 (February 2001), pp. 35–53, here pp. 39–42.


[Закрыть].

Указ Гитлера от 4 октября, согласно которому лица, ответственные за преступления, совершенные на оккупированных польских территориях с 1 сентября «из чувства горечи относительно зверств, совершенных поляками», освобождались от судебных преследований, ясно указал на поощрение убийств с его стороны и пресек в зародыше единичные протесты некоторых офицеров вермахта против действий подразделений СС и полиции. Другим катализатором этого процесса стало назначение 7 октября Гиммлера на пост рейхскомиссара по укреплению немецкой государственности. С начала октября наблюдается резкое увеличение числа убийств, совершенных айнзатцгруппами и этническими немецкими отрядами самообороны. Среди жертв теперь стало больше женщин и детей. Например, среди 83 поляков и евреев, расстрелянных отрядами самообороны в Свеце (Шветц) 7–8 октября, было 28 женщин и 10 детей в возрасте от двух до восьми лет{68}68
  Weitbrecht, 'Ermächtigung zur Vernichtung', pp. 64–5 (цит.: p. 65); Böhler, Auftakt, pp. 240 and 246. О расстрелах в Свеце см. также: Jansen and Weckbecker, Der 'Volksdeutsche Selbstschutz', pp. 117–19.


[Закрыть].

14 октября, через девять дней после капитуляции последних польских войск, Гейдрих в личной беседе с руководителями зипо и СД открыто заявил, что «ликвидация польского руководства» уже началась и ее следует завершить к 1 ноября. Важно отметить, что именно на эту дату было назначено вступление в силу приказа Гитлера об аннексии северных и западных польских территорий в состав Германского рейха. Как оказалось, Гитлер решил ускорить передачу власти над Польшей высокопоставленным чиновникам нацистской партии. 17 октября на встрече в рейхсканцелярии он сказал начальнику Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, или OKW) Вильгельму Кейтелю, что военные должны быть рады избавиться от бремени ответственности в Польше. По мнению Гитлера, жесткая борьба двух наций требовала освобождения оккупационного режима от любых юридических обязательств. По-видимому, он стремился устранить любые препятствия, которые могли помешать продолжению убийств, недвусмысленно одобренных указом об амнистии от 4 октября. В результате указ об аннексии вступил в силу 26 октября, на шесть дней раньше запланированного срока; военное правительство в Польше было распущено и заменено гражданской администрацией. Оговорка Гейдриха на совещании 14 октября явным образом свидетельствует о его обеспокоенности тем, что гражданская администрация, которая должна была заменить уходящих военных, сможет ограничить его свободу действий. Хотя Гейдрих не присутствовал на встрече 17 октября, там был его шеф Гиммлер; беспокойство Гейдриха по поводу перспектив его кампании массовых убийств польского гражданского населения, таким образом, могло быть лишь кратковременным{69}69
  Цит. Гейдриха см. в: Christopher R. Browning, with contributions by Jürgen Matthäus, The Origins of the Final Solution: The Evolution of Nazi Jewish Policy, September 1939–March 1942 (London: William Heinemann, 2004), pp. 31–2. О приказе об аннексии см.: Rutherford, Prelude to the Final Solution, p. 58. О встрече 17 октября см.: Krausnick, 'Einsatzgruppen', pp. 85–6.


[Закрыть].

У Гейдриха не было нужды беспокоиться об отношении нового административного руководства аннексированных польских территорий к убийствам местной элиты. После окончания германо-польской войны террор был систематизирован в рамках так называемой операции «Интеллигенция» (Intelligenzaktion), и теперь эсэсовские отряды выполняли свои задачи с еще большей энергичностью и жестокостью. Согласно выводам польского правительства в изгнании, опубликованным в 1942 г. в «Черной книге Польши», «оказалось, что немцы решили полностью истребить ведущие элементы в западных воеводствах Польши». Новые региональные губернаторы в оккупированной Польше тесно сотрудничали с СС. Незадолго до своего назначения гауляйтером НСДАП и рейхсляйтером в недавно созданном Вартеланд Артур Грейзер присутствовал на вышеупомянутой встрече с Гейдрихом 14 октября. Кроме того, он поддерживал тесный контакт с начальником Гейдриха Генрихом Гиммлером. В августе 1940 г. его даже назначили региональным заместителем Гиммлера в качестве рейхскомиссара по укреплению немецкой государственности. Стремясь «германизировать» Вартеланд, Грейзер не стеснялся отдавать приказы о депортации и убийстве сотен тысяч поляков и евреев. В соседнем Данциге – Западной Пруссии польские правящие классы и элиту уничтожали с аналогичным рвением. Глава айнзатцкоманды 16, расквартированной в Быдгоще, сообщал, что желание Гитлера превратить польскую Померанию в немецкую Западную Пруссию «за минимальный срок» требовало, «по единодушному мнению всех соответствующих органов», «физической ликвидации всех тех польских элементов, которые а) выдвигались на первый план в качестве лидеров польской стороны в прошлом или б) могли выступать выразителями польского сопротивления в будущем». На тех территориях Польши, что не были присоединены к Германскому рейху, генерал-губернатор Ганс Франк издал 31 октября новое постановление о борьбе с актами насилия, которое грозило смертной казнью за любое непослушание{70}70
  Krausnick, 'Einsatzgruppen', pp. 87–93 (Einsatzkommando 16 quote: pp. 88–9). Цит. из «Черной книги» см. в: Polish Ministry of Information, Black Book, pp. 28–9. О Грейзере и Гиммлере см.: Catherine Epstein, Model Nazi: Arthur Greiser and the Occupation of Western Poland (Oxford: Oxford University Press, 2010), pp. 153–6.


[Закрыть].

Явное намерение истребить всех поляков, которые «могли выступать выразителями польского сопротивления в будущем», вело к тому, что даже польские школьники не были в безопасности, особенно в условиях, когда возмездие немцев даже за самые пустяковые инциденты часто оказывалось варварским. Так, в деревне Облуже, расположенной недалеко от Гдыни (Гдингена) на территории, которая стала теперь Данцигом – Западной Пруссией, после того как в местном полицейском участке в ночь на 11 ноября 1939 г. якобы кто-то разбил окно, немецкие власти арестовали около пятидесяти польских школьников. Немцы потребовали, чтобы школьники назвали виновного. Не выяснив, кто виноват, они приказали родителям мальчиков публично избить их перед церковью. Когда родители отказались, эсэсовцы жестоко избили школьников, расстреляли десятерых из них и запретили уносить тела, которые сутки пролежали перед церковью{71}71
  Polish Ministry of Information, Black Book, p. 30. С 1939 по 1945 г. Гдыня называлась Готенхафеном.


[Закрыть].

Одним из наиболее известных мест массовых убийств в рамках операции «Интеллигенция» была Пяшница Велька (Гросс-Пясниц) близ Вейхерово в Данциге – Западной Пруссии. Со второй половины октября 1939 г. по апрель 1940 г. в лесах вокруг Пяшницы были убиты от 10 000 до 12 000 жителей Данцига, Гдыни, Вейхерово и Картуз (Картхауса), а также 1400 пациентов-немцев из нескольких психиатрических учреждений Померании. Одной из жертв убийств в Пяшнице стала настоятельница монастыря в Вейхерово сестра Алиция Котовская. Она была арестована гестапо 24 октября 1939 г. во время молитвы. Монахини знали, что один из работников монастыря был этническим немцем. Перед тем как ее забрали из монастыря, сестра Алиция сказала: «Я прощаю Францишека за все». 11 ноября, в День национальной независимости Польши, сестра Алиция была убита в Пяшнице в числе 314 поляков и евреев. Убийства в тот день продолжались с раннего утра до трех часов дня. Мужчин и женщин группами по пять человек вели к заранее вырытым могилам и расстреливали. Некоторых хоронили заживо. Свидетели рассказывают, что во время транспортировки из тюрьмы к месту казни сестра Алиция обнимала и утешала еврейских детей, шедших на смерть в Пяшнице. Хотя эксгумация после войны не позволила идентифицировать ее останки, в могиле были обнаружены четки, которые носили сестры ее ордена{72}72
  Institute of National Remembrance, The Destruction of the Polish Elite: Operation AB – Katyn (Warsaw: Instytut Pamięci Narodowej, 2009), p. 54; Magdalena Gawin, '"Flurbereinigung". Der Zusammenhang zwischen der Vernichtung der polnischen Intelligenz und der nationalsozialistischen Rassenhygiene', в: Piotr Madajczyk and Paweł Popieliński, eds, Social Engineering. Zwischen totalitärer Utopie und 'Piecemeal-Pragmatismus' (Warsaw: Instytut Studiów Politycznych PAN, 2014), pp. 118–40, here pp. 123 and 140.


[Закрыть].

Даже официальное расформирование айнзатцгрупп 20 ноября 1939 г. и распределение их персонала по другим новым должностям на аннексированных территориях Польши не подразумевало прекращения убийств. В районах, отошедших к Восточной Пруссии, айнзатцгруппы, действовавшие там в конце военной кампании, сначала передавали своих заключенных, преимущественно представителей польской элиты, в региональное управление государственной полиции в Кёнигсберге. Однако в начале ноября здесь к исполнению обязанностей инспектора полиции безопасности и СД приступил бригадный генерал СС Отто Раш. Он организовал казнь тех заключенных, которые, по его мнению, являлись «политическими активистами польских движений». Массовый расстрел произошел в лесном массиве в январе 1940 г. Затем Гейдрих поручил Рашу создать в Дзялдово транзитный лагерь, чтобы, не привлекая лишнего внимания, продолжать массовые убийства в Восточной Пруссии. Именно здесь зондеркоманда Герберта Ланге использовала свои газенвагены для убийства 1558 психиатрических пациентов из различных учреждений Восточной Пруссии{73}73
  Krausnick, 'Einsatzgruppen', pp. 90–4 (цит. Раша: p. 94); Jens Banach, Heydrichs Elite. Das Führerkorps der Sicherheitspolizei und des SD 1936–1945, 3rd rev. edn (Paderborn: Ferdinand Schöningh, 2002 [1998]), pp. 226–8.


[Закрыть].

Раш не был единственным, кто предпочитал убивать поляков вместо того, чтобы задерживать их на неопределенный срок. Один из командиров зельбстшутца, отрядов самообороны, полковник СС Вильгельм Рихардт, сказал узникам лагеря для интернированных в Каролево (Карлсхоф), что он не хочет строить большие лагеря и кормить поляков, и цинично добавил, что для поляков должно быть честью удобрить своими телами немецкую землю. Старший полковник СС Людольф фон Альвенслебен, командир районного отряда самообороны в Западной Пруссии, объехал провинцию, призывая своих офицеров СС из рейха расстреливать больше поляков. Зельбстшутц действовал в Вартеланде, Верхней Силезии и Западной Пруссии, но особенно активен был в последней, на которую пришлось не менее двух третей от общего числа его жертв, составлявшего, по оценкам, от 20 000 до 30 000 человек. Альвенслебена и его подчиненных воодушевило недавнее назначение гауляйтером НСДАП и рейхсгубернатором Данцига – Западной Пруссии Альберта Форстера, который объявил, что из его провинции должны быть изгнаны все поляки. В феврале 1940 г. Форстер сообщил, что из Данцига – Западной Пруссии было эвакуировано 87 000 человек. С осени 1939 по весну 1940 г. немецкие войска убили в провинции Форстера около 40 000 местных жителей{74}74
  Browning, Origins of the Final Solution, pp. 31–3. Об общем количестве жертв отрядов немецкой самообороны и пропорциях убитых в Западной Пруссии см.: Jansen and Weckbecker, Der 'Volksdeutsche Selbstschutz', pp. 155–6 and 211–29. О 40 000 убитых см.: Maria Wardzyńska, Był rok 1939. Operacja niemieckiej policji bezpieczeństwa w Polsce – Intelligenzaktion, (Warsaw: Instytut Pamięci Narodowej, 2009), p. 182.


[Закрыть].

К концу 1939 г. айнзатцгруппы, вермахт и этнические немцы из отрядов самообороны убили более 60 000 реальных или предполагаемых представителей польской элиты только в аннексированных Германией регионах Западной и Центральной Польши. Эпицентром убийств здесь были земли Данцига – Западной Пруссии и Вартеланда. Еще 5 000 человек были убиты в областях Центральной Польши, оказавшихся под властью генерал-губернаторства. Убитые в эти четыре месяца в подавляющем большинстве были польскими христианами. Они привлекали к себе внимание немцев своим образованием, национализмом или социальным положением. По всей Польше за указанный период жертвами немецких оккупантов стали не менее 7000 евреев. Однако, в отличие от кампании против польской элиты, убийства евреев пока еще не проводились систематически или по четкому плану. Более распространенной участью польских евреев осенью 1939 г. была депортация на восток. Например, среди 88 000 поляков, которых нацистские чиновники депортировали из Вартеланда на территорию генерал-губернаторства между 1 и 17 декабря восьмьюдесятью эшелонами, было около 10 000 евреев. В конце сентября вермахт и айнзатцгруппы совместно заставили 18 000 евреев переправиться через реку Сан между Ярославом (Ярослау) и Сандомиром на территорию, контролируемую советскими войсками. Многие евреи утонули. Тем не менее эти депортированные составляли меньшинство; большинство евреев пока оставались на своих местах. В беседе с одним из своих советников по Восточной Европе, Альфредом Розенбергом, Гитлер сообщил 29 сентября, что все оставшиеся евреи, включая евреев из рейха, будут расселены на новоприобретенной территории между реками Висла и Буг{75}75
  О 60 000 и 5000 убитых см.: Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 49. См. также цифры в: Bogdan Musial, Deutsche Zivilverwaltung und Judenverfolgung im Generalgouvernement. Eine Fallstudie zum Distrikt Lublin 1939–1944 (Wiesbaden: Harrassowitz, 1999), p. 106; Gerlach, Extermination, p. 292. О 7000 евреев см.: Rossino, Hitler Strikes Poland, p. 234. О депортациях см.: Rutherford, Prelude to the Final Solution, pp. 88–97. Об изгнаниях за реку Сан см.: Böhler, '"Tragische Verstrickung"', p. 46. О Гитлере и Розенберге см.: Browning, Origins of the Final Solution, p. 27.


[Закрыть].

В конце 1939 – начале 1940 г. в Польше сошлись воедино три нацистские программы массовых убийств: польской элиты, евреев и психиатрических пациентов. Две из этих программ – убийства инвалидов на аннексированных польских территориях и истребление польской интеллигенции – в тот момент проводились уже систематически, тогда как третья – убийства (польских) евреев – носила пока более спонтанный и импровизированный характер. Они были результатом долгого процесса усиления репрессий против евреев в Третьем рейхе в 1933–1939 гг., который привел к лишению тех гражданских прав, сегрегации и обнищанию. Начало Второй мировой войны выступило триггером массовых убийств, но еще не геноцида. Хотя систематические убийства евреев начались весной 1940 г. в центрах умерщвления программы Т4 на территории Германии, именно в Польше в конце лета 1939 г. евреи впервые стали жертвами крупномасштабных массовых убийств.