Текст книги "Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами"

В мае 1940 г., когда внимание всего мира было приковано к вторжению Германии во Францию и Нидерланды, полиция безопасности Гейдриха начала свою следующую крупную программу убийств на территории генерал-губернаторства. Гитлер решил, что для того, чтобы дезорганизовать потенциальное сопротивление и предотвратить восстание поляков во время военной кампании на западе, нужна превентивная акция. Действуя по его указанию, генерал-губернатор Ганс Франк составил список групп, подлежавших уничтожению. Перечень, который очень напоминал список, составленный в ходе операции «Танненберг» в предыдущем году, включал в себя ученых, духовенство и политических активистов. Тех, кто уже попал в руки немцев, следовало убить, а тех, кто считался опасным и все еще оставался на свободе, сперва следовало арестовать. Координацию и проведение операции Франк поручил генерал-лейтенанту СС Фридриху-Вильгельму Крюгеру, который, будучи высшим руководителем СС и полиции в генерал-губернаторстве, выступал прямым представителем рейхсфюрера СС Гиммлера, и бригадефюреру СС Бруно Штрекенбаху, бывшему начальнику айнзатцгруппы 1, а ныне старшему командиру полиции безопасности и СД в Кракове. После ее начала Франк заявил: «Я открыто признаю, что придется проститься с несколькими тысячами жизней»{76}76
  Snyder, Bloodlands, pp. 146–7; Krausnick, 'Einsatzgruppen', pp. 100–1. Цит. Франка: Yasemin Shooman, 'Die Rotunde von Zamość', в Wolfgang Benz and Barbara Distel, eds, Der Ort des Terrors. Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager, Band 9 (Munich: C. H. Beck, 2009), pp. 497–510, here p. 498.


[Закрыть].

Первоначальное планирование операции, получившей название «Чрезвычайная акция по умиротворению» (Außerordentliche Befriedungsaktion, или АБ-акция), началось в начале марта 1940 г. Полиция безопасности располагала точной информацией о 44 подпольных организациях и списками имен примерно 2000 их предполагаемых членов. 30 марта в рамках упреждающего удара по всему генерал-губернаторству были арестованы 1000 человек, из которых 700 считались ведущими активистами подполья. Вторая волна арестов поднялась вскоре после начала военного наступления на Францию. Официальное начало АБ-акции Франк назначил на 16 мая. Первоначально планировалось, что она закончится 15 июня, но она продолжалась весь июль и август{77}77
  Robert Seidel, Deutsche Besatzungspolitik in Polen: Der Distrikt Radom 1939–1945 (Paderborn: Ferdinand Schöningh, 2006), pp. 186–8.


[Закрыть].

АБ-акция проводилась во всех районах генерал-губернаторства. В Радомском дистрикте предлогом для массовых репрессий послужили действия Специального отряда Войска польского (Oddział Wydzielony Wojska Polskiego) под командованием майора Хенрика Добжаньского – первого польского партизанского отряда, созданного после немецкого вторжения в сентябре 1939 г. Во время «операции по умиротворению» отряда в марте – апреле 1940 г. подразделения СС, полиции и отрядов самообороны атаковали в общей сложности 31 деревню в регионе, убили около 700 польских гражданских лиц и сожгли около 600 домов. Кроме того, немцы проводили однотипные операции по уничтожению представителей польской интеллигенции. В Кельце 12 июня 1940 г. гестапо расстреляла 63 человека на стадионе «Лесьны». В июне и июле последовали другие казни заключенных в местной тюрьме. В Сандомире 17 июня были отсортированы, посажены на грузовики, вывезены в лес возле деревни Гури-Высоки и казнены 117 заключенных. С 16 мая по 10 июля около 250 человек были убиты в ходе десяти казней в Фирлее под Радомом. Около 760 членов двух подпольных организаций были убиты 29 июня в Бжаском лесу около Скаржиско-Каменны. Заключенных тюрьмы в Ченстохове расстреливали под Ольштыном (28 и 29 июня, 1 июля), а затем под Аполонкой (3 и 4 июля, 13 августа). Сохранившиеся личные дела показывают, что казни осуществлялись без официального судебного разбирательства{78}78
  Institute of National Remembrance, Destruction of the Polish Elite, pp. 57–61. Об операциях против отряда Добржаньского и убийствах на стадионе «Лесьны» и в Бжаском лесу см. также: Seidel, Deutsche Besatzungspolitik, pp. 189–91. О примерно 300 убитых в Фирлее см.: Polish Ministry of Information, Black Book, p. 52.


[Закрыть].

На территории Краковского дистрикта казни проводились в безлюдных лесных массивах неподалеку от тюрем. 27 июня 1940 г. 36 заключенных были казнены в лесу под Жешувом. 28 июня 93 человек расстреляли и забросали гранатами в лесу Тшетшевина около Новы-Сонча (Ной-Сандец). 5 июля 111 заключенных казнили на холме Грушка возле Тарнавы-Дольны, недалеко от границы с оккупированной советской территорией на реке Сан; в качестве причины смерти всех жертв было указано «самоубийство». 6 июля около 90 человек были убиты в лесу между деревнями Сиклувка и Варжице. 29 июня и 2 и 4 июля около 150 заключенных были убиты в Кшеславице, недалеко от Кракова, и более десятка – в Пшегоржалах. Как и в других районах, АБ-акция в Варшавском дистрикте началась с волны арестов; 30 марта 1940 г. подверглись задержанию сотни людей. Некоторых заключенных вскоре расстреляли. Остальные содержались в варшавской тюрьме Павяк – самой крупной политической тюрьме на территории оккупированной Польши. На протяжении мая, июня и июля в Павяк прибывали крупные партии людей, арестованных во время облав в городе, – порой больше 1000 человек за раз. Самые крупные массовые казни произошли в Кампиносской пуще близ деревни Пальмиры, к северо-западу от Варшавы, где немцы силой заставили рабочих вырыть несколько длинных рвов. Там было убито не менее 1700 человек, причем около половины из них погибли еще до начала АБ-акции. Наиболее кровавой стала ночь с 20 на 21 июня 1940 г., когда были расстреляны 358 человек. В числе жертв были национальные активисты, чиновники местных органов власти, деятели культуры и известные спортсмены{79}79
  Institute of National Remembrance, Destruction of the Polish Elite, pp. 62–6; Snyder, Bloodlands, p. 147. О крупных составах, прибывавших в тюрьму Павяк, см. показания ее узницы Янины Козак (Janina Kozak) от 21 мая 1946 г. и показания бывшей медсестры Станиславы Сроки (Stanisława Sroka) от 21 мая 1946 г. в: Pilecki Institute, Testimony Database – Chronicles of Terror. Об оценке числа убитых в Кампиносской пуще в 1700 человек см.: Wardzyńska, Był rok 1939, p. 243.


[Закрыть].

В Люблинском дистрикте АБ-акция началась с заключения в Замойскую ротонду 20–22 июня 1940 г. около 200 представителей местной интеллигенции. 24 июня 1940 г. в Люблине были арестованы и отправлены в местный замок 814 человек. В тот же день в городе Бяла-Подляска немцы арестовали 40 учителей местных средних школ, которых предварительно вызвали в районные управления. 26 июня аналогичную операцию провели в Любартуве, где были арестованы 400 человек. В Хелме первые аресты прошли 10 и 11 июня и в ночь с 3 на 4 июля 1940 г. Подобные операции проводились также в Пулавах, Янув-Любельском, Краснике и других городах. Некоторые из заключенных предстали перед специальными трибуналами. В соответствии с рекомендацией губернатора Люблинского дистрикта Эрнста Зёрнера суды выносили только смертные приговоры. Массовые казни заключенных Люблинского замка состоялись в Рури-Езуицки под Люблином 29 июня, 3 и 4 июля и 15 августа 1940 г. Точное количество расстрелянных там людей неизвестно. По оценкам, проведенным при эксгумации, были убиты от 450 до 500 человек. Все казни происходили ночью при свете фар{80}80
  Institute of National Remembrance, Destruction of the Polish Elite, pp. 67–8.


[Закрыть].

К концу лета 1940 г. в рамках АБ-акции были расстреляны около 3500 считавшихся политически опасными поляков – учителей, священников, политических и общественных активистов. В результате операции погибло около 3000 обычных преступников. Еще десять тысяч человек были интернированы в концентрационные лагеря, в том числе в Заксенхаузен и Аушвиц, которые были построены специально для этих целей. В совокупности операция «Танненберг», операция «Интеллигенция» и АБ-акция унесли жизни до 100 000 польских гражданских лиц за год. 2 октября 1940 г. в ходе беседы с генерал-губернатором Гансом Франком, гауляйтером Вены Бальдуром фон Ширахом, гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом и начальником штаба партийной канцелярии Мартином Борманом Гитлер оправдал убийство польской интеллектуальной элиты следующим образом: «У поляков может быть только один хозяин, и это немец; […] поэтому все представители польской интеллигенции должны быть убиты. Звучит жестоко, но это всего-навсего закон жизни». В одной речи, сказанной в городе Сьреме (Шримм) 15 ноября, Артур Грейзер даже сослался на Всемогущего, чтобы оправдать обращение Германии с поляками: «Когда Бог ввел в мир справедливость, он создал и ненависть. Так мы научились ненавидеть поляков». В июне 1941 г., когда Германия вторглась в Советский Союз, убийства польской элиты распространились на восточную часть Польши, которая была аннексирована СССР в сентябре 1939 г.{81}81
  О 3500 поляках см.: Wardzyńska, Był rok 1939, p. 270. О 3000 обычных уголовников см.: Snyder, Bloodlands, p. 147. Обе цифры приведены также в: Longerich, Heinrich Himmler, p. 438. Об общей оценке количества жертв АБ-акции и концлагерей в 6500 см.: Institute of National Remembrance, Destruction of the Polish Elite, pp. 69–70 and 81. См. также: Shooman, 'Rotunde', p. 498. Дитер Поль приводит цифру в «4000 поляков»: Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 49. Об Аушвице см. главу 9 настоящей книги. Об общем количестве в 100 000 убитых с конца лета 1939 г. до конца лета 1940 г. см.: Wardzyńska, Był rok 1939, p. 74. Кристиан Герлах пишет о 60 000–80 000 польских гражданских лиц, убитых к началу 1940 г.: Gerlach, Extermination, p. 292. Цит. Гитлера: Krausnick, 'Einsatzgruppen', p. 33. Цит. Грейзера: Polish Ministry of Information, Black Book, p. 73.


[Закрыть]

Часть II
Лето 1941 г. – весна 1942 г.

Глава 3
Холокост пулями

Вторжение Германии в нейтральные Норвегию и Данию 9 апреля 1940 г. стало концом продлившегося несколько месяцев периода военной неактивности. В мае и июне 1940 г., пока в генерал-губернаторстве полным ходом шла АБ-акция, а в рейхе и Польше продолжались убийства психиатрических пациентов, Германия атаковала и оккупировала четырех своих западных соседей: Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург. В отличие от Польши, вторжение в эти шесть государств не сопровождалось массовыми убийствами и не вызвало их сразу же, хотя после масштабной нацистской пропагандистской кампании, одобренной лично Гитлером, вермахт и уничтожил несколько тысяч чернокожих военнопленных из частей, сформированных в западноафриканских колониях Франции. Однако, как правило, национал-социалистическая идеология не относилась к странам Северной и Западной Европы и их народам с таким же презрением и чувством расового превосходства, как к славянским народам Восточной Европы{82}82
  Об убийствах чернокожих африканцев на военной службе Франции см.: Raffael Scheck, Hitler's African Victims: The German Army Massacres of Black French Soldiers in 1940 (New York: Cambridge University Press, 2006).


[Закрыть].

В апреле 1941 г. внимание Германии вновь обратилось на (юго-)восток. В этот месяц немецкие и итальянские войска напали на Грецию, продолжив начатое Италией в октябре предыдущего года вторжение, а немецкие, итальянские и венгерские силы одновременно вторглись в Югославию. Союзная Германии Болгария хотя и не участвовала во вторжении в апреле, оккупировала часть Югославии и Греции вскоре после окончания военных действий. Как и Польша полутора годами ранее, Балканский полуостров теперь стал испытательным полигоном нацистской расовой политики. События развивались по-разному в зависимости от конкретной территории. Именно южнославянская Сербия, в которой еще сильны были воспоминания о 1914 г. и убийстве австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, приняла на себя основной удар немецкого насилия. В то время как фашистское движение усташей, под эгидой Германии и Италии, захватило власть в Хорватии, в Сербии установилось безжалостное военное правление.

Не успели еще завершиться военные действия против Югославии, как главнокомандующий 2-й немецкой армией генерал Максимилиан фон Вейхс приказал при самых слабых признаках сопротивления принимать «беспощадные меры», используя «самые драконовские средства». На следующий день после того, как 17 апреля Вейхс принял безоговорочную капитуляцию югославских войск, дивизия СС «Дас Райх» казнила 36 сербов – 18 через расстрел и 18 через повешение – в отместку за убийство одного из своих бойцов в городе Панчево. Для устрашения трупы убитых пробыли на всеобщем обозрении три дня. 19 мая Вейхс постановил, что в будущем за каждого немецкого солдата, который «пострадает» при нападении сербов, следует расстреливать по 100 сербов. Немецкие части на местах все еще предпочитали не заходить столь далеко; при этом приказ Вейхса резко контрастировал с поведением военной администрации в оккупированной Франции, которая в сентябре 1940 г. отвергла предложенное Гитлером соотношение карательных казней 100: 1. Этот приказ стал знаковым – и предопределил будущие события{83}83
  Pohl, Herrschaft, p. 78; Ben Shepherd, Terror in the Balkans: German Armies and Partisan Warfare (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2012), pp. 87–8; Walter Manoschek, 'Serbien ist judenfrei'. Militärische Besatzungspolitik und Judenvernichtung in Serbien 1941/42 (Munich: Oldenbourg, 1993), pp. 31–2.


[Закрыть].

Политические, экономические и террористические меры, направленные против гражданского населения, были призваны закрепить оккупацию и переформатировать хозяйственную деятельность страны в интересах немецкой военной экономики в преддверии вторжения в Советский Союз, которое уже вовсю планировалось. Для обеспечения правопорядка в Сербии были введены военное положение, обязательная воинская служба и комендантский час, а все коммунисты подлежали аресту. Была проведена инспекция уже имеющихся немецких концентрационных лагерей, с тем чтобы создать по их образцу лагеря в Сербии. Кроме того, немецкие оккупанты с самого начала стали расстреливать заложников. Зверские убийства мирных жителей носили показательный характер и, будучи средством устрашения, преследовали цель пресечь в зародыше любое сопротивление оккупантам{84}84
  Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', p. 35.


[Закрыть].

Среди всех групп евреи с самого начала подвергались наиболее целенаправленным и систематическим преследованиям. 15 апреля, через два дня после сдачи Белграда, командующий айнзатцгруппой СС в Сербии Вильгельм Фукс приказал всем евреям в городе явиться на регистрацию. Плакаты предупреждали, что те, кто не подчинится этому требованию, будут расстреляны. Как и в Польше и Франции, глава немецких войск в Сербии генерал-лейтенант Людвиг фон Шредер незамедлительно ввел антиеврейское законодательство: требование метить евреев желтой повязкой, увольнять их с государственных должностей и из частных предприятий, а также ввести для них принудительные работы. С конца апреля до середины июня 1941 г. все трудоспособные евреи мужского пола в возрасте от 14 до 60 лет, а также все еврейки в возрасте от 16 до 60 направлялись на принудительные работы. В Белграде примерно 3500 евреев отправили на расчистку завалов, оставшихся от уничтоженных бомбами домов. Первоначально принятое военными антиеврейское законодательство было направлено и против сербских рома: «С цыганами следует обращаться так же, как с евреями». Однако в конце июля 1941 г. командующий войсками в Сербии издал другое распоряжение, где устанавливалось различие между оседлыми и кочевыми рома; первых, которые составляли подавляющее большинство сербских рома, оно на время вывело из-под действия нового законодательства{85}85
  Pohl, Herrschaft, p. 79; Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 39–40 (цит.: p. 39). О приказе Фукса см.: Walter Manoschek, 'Die Vernichtung der Juden in Serbien', в Ulrich Herbert, ed., Nationalsozialistische Vernichtungspolitik 1939–1945. Neue Forschungen und Kontroversen (Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 1998), pp. 209–34, here p. 211.


[Закрыть].

За четыре дня до вторжения Германии в Грецию и Югославию, 6 апреля 1941 г., начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер издал приказ, в котором «особо важные лица», которых должны были «захватывать» две предполагаемые айнзатцгруппы – по одной на Сербию и Грецию, четко определялись как эмигранты, диверсанты, террористы, коммунисты и евреи. Именно тогда две эти последние группы, коммунисты и евреи, впервые оказались в подобном приказе. Инструкции Гальдера от 2 апреля были изданы в контексте подготовки к вторжению в Советский Союз. Они в значительной степени были обусловлены этими приготовлениями и являли собой качественный скачок в борьбе с реальными и воображаемыми врагами. Впервые коммунистов и евреев выделили заранее, еще до самого вторжения. Таким образом, Гальдер в своем приказе пошел дальше соглашения, за неделю до того, 26 марта, достигнутого Рейнхардом Гейдрихом и Эдуардом Вагнером, в ту пору генерал-квартирмейстером немецкой армии: оно устанавливало правила взаимодействий между айнзатцгруппами и вермахтом в рамках советской кампании (подобно тому как они устанавливались соглашением от июля 1939 г. для польской кампании) и не отмечало коммунистов и евреев среди целевых групп. Таким образом, не советская, а предшествовавшая ей Балканская кампания первой была спланирована и реализована как война идеологий{86}86
  Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 41–2; Jürgen Förster, Die Wehrmacht im NS-Staat. Eine strukturgeschichtliche Analyse (Munich: Oldenbourg, 2009), pp. 87–8.


[Закрыть].

Как мы видели в предыдущих двух главах, начало Второй мировой войны послужило импульсом для массовых убийств еврейских пациентов немецких психиатрических больниц и (менее систематическим образом) польских евреев. Поворотным моментом в кампании против евреев и коммунистов в оккупированной Сербии, несомненно, стало вторжение Германии в Советский Союз 22 июня 1941 г. Обрубок сербского государства площадью в 60 000 км² и с населением в 3,8 млн жителей был оккупирован всего 25 000 немецких военных и полицейских – по одному на каждые 2,4 км² и 152 жителя; такое положение дел предвосхитило крайне напряженную для немцев ситуацию с безопасностью и персоналом в куда более обширном Советском Союзе. За вторжением 22 июня почти сразу же последовал призыв председателя Совнаркома СССР Иосифа Сталина к коммунистическому движению всей Европы взяться за оружие в борьбе против фашизма. Сербское восстание вспыхнуло в июле. Однако наибольшую поддержку ему оказали не коммунисты, а сотни тысяч этнических сербов, изгнанных из недавно основанного Независимого государства Хорватия (Nezavisna Država Hrvatska, или НГХ) или спасавшихся от зверств усташей{87}87
  Shepherd, Terror in the Balkans, pp. 89–92. Об усташах см.: Alexander Korb, Im Schatten des Weltkriegs. Massengewalt der Ustaša gegen Serben, Juden und Roma in Kroatien, 1941–1945 (Hamburg: Hamburger Edition, 2013).


[Закрыть].

Хотя коммунисты не инициировали сербское восстание, они как могли пытались руководить им. В конце июня СД сообщала, что по всей Сербии ведется активная коммунистическая пропаганда: «Более половины населения, особенно в Белграде, настроено к Советскому Союзу дружелюбно». Базировавшийся в Афинах командующий вермахтом на юго-востоке фельдмаршал Вильгельм Лист заметил, что мятеж быстро перерастает в полномасштабное национальное восстание. На фоне этого немецкие военные, боясь поражения, перешли к жестоким карательным акциям. К концу августа жертвами репрессий стала уже тысяча сербских граждан. Первоначально большинство казней проводилось айнзатцгруппой Югославии (позже переименованной в айнзатцгруппу Сербии). Основными жертвами были коммунисты и евреи мужского пола, что соответствовало положениям приказа Франца Гальдера от 2 апреля. Таким образом, база для этой кампании была заложена накануне Балканской кампании руководством армии и, в частности, начальником Генерального штаба{88}88
  Shepherd, Terror in the Balkans, pp. 95 and 99–100 (цит.: p. 99).


[Закрыть].

Массовое убийство сербских евреев, осуществлявшееся под видом ответных карательных мер, началось вскоре после вторжения в Советский Союз и происходило параллельно с уничтожением советских евреев. Поскольку после вторжения ожидались акты сопротивления, оккупационные власти Сербии в качестве сдерживающего фактора создали резерв заложников. Ввиду того что кампания против Советского Союза была задумана как идеологическая война против «жидобольшевизма», неудивительно, что заложниками стали евреи и коммунисты. Приказ о первом массовом расстреле этих заложников был отдан 28 июня, после того как немецкая полиция в Белграде обнаружила 423 пакета со взрывчаткой. В качестве «искупления» 5 июля были расстреляны 13 евреев и коммунистов. В тот же день в бывшей казарме в Белграде был создан первый концентрационный лагерь на территории Сербии. С этого момента «искупительные меры» в виде расстрелов заложников и рейдов осуществлялись почти ежедневно. 25 июля шестнадцатилетний еврей Хаим Альмузлино попытался поджечь несколько немецких военных машин в Белграде с помощью бутылок с бензином. Хотя после нападения он сдался, 29 июля в качестве «искупления» за этот акт саботажа были казнены 100 евреев и 22 коммуниста. Здесь соотношение репрессий 100: 1, установленное генералом Вейхсом двумя месяцами ранее, теперь не только применялось на практике, но и оказалось значительно превышено{89}89
  Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 43–4.


[Закрыть].

Обер-лейтенант 714-й пехотной дивизии Петер Гайслер рассказывал об эпизодах «борьбы с партизанами» в письмах, которые он регулярно отправлял домой:

26 июля 41-го. Теперь почти ежедневно расстреливают и вешают целые полчища коммунистов. В остальном ситуация относительно спокойная. […]

29 июля 41-го: Ваш приемник принимает [радио] Белград? Вечером, в 8 и 10 часов, передают новости и по-немецки. Возможно, сможете послушать. Не удивляйтесь, если они случайно назовут цифры расстрелянных коммунистов и евреев; их приводят каждый день сразу после новостей. Сегодня новый рекорд! Утром в Белграде расстреляли 122 коммуниста и еврея. Вы можете услышать и о […] моем населенном пункте. О нем часто упоминают. […] Вчера было расстреляно более тридцати человек.

Лейтенант Гайслер с искренней гордостью сообщал своей семье о расстрелах коммунистов и евреев в Германии. Кроме того, об этих операциях публично упоминалось в радиопередачах{90}90
  Цит. по: Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 215. Гайслер – это псевдоним.


[Закрыть].

В июле и августе были расстреляны или публично подвергнуты казни через повешение более 1000 коммунистов и евреев. Однако это никак не помогло в деле подавления партизанской деятельности, которая расширялась все быстрее и быстрее. Вермахт с самого начала принимал участие в арестах и убийствах евреев и коммунистов, а также сербских цыган, которых тоже уничтожали в значительных количествах, и со временем его роль в этих акциях становилась все важнее. 9 августа Гитлер официально поручил вермахту борьбу с партизанами в Сербии: «В связи с участившимися беспорядками и актами саботажа фюрер ожидает, что войска будут задействованы для восстановления мира и порядка путем быстрого и драконовского вмешательства». В следующем месяце иррегулярные силы под командованием Дражи Михайловича, известные как четники, временно объединились с партизанами-коммунистами, и сербское национальное восстание вспыхнуло с новой силой. За десять дней пали города Ужице, Пожега, Горни-Милановац и Чачак, в результате чего в руках повстанцев оказалась вся Сербия к западу от линии Белград – Кралево{91}91
  О расстрелах в июле и августе и цит. Гитлера см.: Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 216. О причастности вермахта и о союзе между четниками и партизанами-коммунистами см.: Shepherd, Terror in the Balkans, pp. 101, 110 and 120.


[Закрыть].

В этот критический момент по просьбе фельдмаршала Листа в Сербию был направлен новый главнокомандующий. Теперь все военные и гражданские власти были переданы под руководство Франца Бёме – бывшего австрийского офицера, служившего в годы Первой мировой войны в австро-венгерских войсках. Он прибыл в Белград 18 сентября, через два дня после того, как глава Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель издал общую директиву о казнях от 50 до 100 коммунистов в отместку за смерть каждого немецкого солдата на оккупированных территориях. Через неделю после прибытия Бёме дал четкий сигнал о своих намерениях в приказе подчиненным:

Ваша цель должна быть достигнута на земле, где в 1914 году из-за предательства сербов текли потоки крови немецких мужчин и женщин. Вы – мстители за тех погибших. Всей Сербии следует преподать урок, цель которого – повлиять на все население. Каждый, кто проявит снисхождение в исполнении своего долга, независимо от звания или должности, будет призван к ответу и предан военному суду{92}92
  Browning, Origins of the Final Solution, pp. 337–8. Цит. см.: Shepherd, Terror in the Balkans, p. 121.


[Закрыть].

Отсылка к началу войны, которая в конечном итоге привела к коллективной национальной травме Германии – поражению 1918 г., была верным способом мотивировать войска к принятию ими радикального подхода. Возможно, в особенности она воодушевила военнослужащих австрийского происхождения, к числу которых принадлежал и сам Бёме.

Бёме показал, как такая позиция может выглядеть на практике, издав 4 октября директиву о казни 2200 заключенных, отобранных из «концентрационных лагерей в Шабаце и Белграде (преимущественно евреев и коммунистов)», в ответ на расстрел сербскими партизанами двумя днями ранее двадцати двух связистов, сдавшихся в плен под Тополой. Вслед за этим он сформулировал общие принципы политики репрессий, доведя ее до сведения всех подразделений 10 октября:

В Сербии из-за «балканского менталитета» и сильного разрастания […] повстанческих движений приказы ОКВ необходимо выполнять в самой драконовской форме. […] В каждом населенном пункте Сербии должны быть немедленно взяты в заложники все коммунисты, все жители мужского пола, подозреваемые в причастности к большевизму, все евреи [и] определенное количество националистов и демократически настроенных местных жителей.

Из этих заложников следовало расстреливать по 100 человек за каждого убитого немца и по 50 – за раненого. Данная политика репрессий не сводилась просто к минимальному соблюдению указаний Кейтеля: напротив, она не только подразумевала выбор максимальной опции – соотношение 100: 1 (а не минимальный вариант – 50: 1), но и включала группу – «всех евреев», – о которой сам Кейтель не упоминал{93}93
  Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 84–5 (обе цит.).


[Закрыть].

С октября 1941 г. немецкие репрессии радикально усилились не только на словах, но и на деле. Войсковые отделения сами стали более активно участвовать в захвате и убийстве все большего числа евреев и коммунистов. Поскольку борьба с партизанами наличными силами оказывалась бесплодной с военной точки зрения, в основе проводимых против них операций продолжала оставаться политика убийства невинных заложников. Предсказуемо, что главными жертвами были по-прежнему евреи и коммунисты. В Сербии, как и в Советском Союзе, политика немцев приравнивала евреев к коммунистам. Причисление евреев к коммунистам было удобным, практически автоматическим способом оправдать их ликвидацию. Какой бы радикальной ни была репрессивная политика Бёме, она, однако, не внесла ничего нового в немецкую оккупацию Сербии: репрессии против «коммунистов и евреев» проводились с самого начала сербского восстания. Немецкие военные в Сербии уже давно привыкли считать евреев коммунистами (или, по крайней мере, считать такое сочетание естественным). Теперь же стало то, что под командованием Бёме вермахт стал не только организовывать условия для проведения расстрелов, идентифицировать личности, а также определять количество жертв, но еще и поставлять для казней самих палачей, которые непосредственно занимались убийствами{94}94
  О карательных мерах и расстрелах немцами заложников см.: Shepherd, Terror in the Balkans, pp. 103–4 and 121–2; Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 216. О приравнивании евреев к коммунистам см.: Shepherd, Terror in the Balkans, p. 101; Browning, Origins of the Final Solution, p. 339. О новой роли вермахта см.: Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 222.


[Закрыть]; раньше такого не было.

Как оказалось, 2200 человек, расстрелянные в Белграде и Шабаце в качестве возмездия за нападение в Тополе, были исключительно евреями и – впервые – рома, а не коммунистами, поймать которых оказалось сложнее. 9 и 11 октября расстрельная команда из того же подразделения связи, которое понесло потери под Тополой, – 521-го полка армейской связи – убила в общей сложности 449 евреев. Казни были засняты и сфотографированы пропагандистской ротой. За их проведение отвечал второй лейтенант Вальтер Липе, командир 3-й роты 521-го полка армейских связистов. Он отметил, что его люди вернулись с первых съемок «довольными», но, «к сожалению», на второй день они не смогли продолжить работу из-за задания в поле. Вместо них казни в Белграде продолжили солдаты из 2-й роты 449-го отряда связистов горного корпуса. Следующие массовые казни евреев и 200 рома Шабаца были проведены 12 и 13 октября 1941 г.{95}95
  Browning, Origins of the Final Solution, pp. 340–1 (quotes: p. 341). О пропагандистской роте и полке армейских связистов см.: Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 88–9 and 92.


[Закрыть]

Важно отметить, что как здесь, так и в других местах солдат отнюдь не заставляли участвовать в расстрелах заложников из числа сербских евреев и рома – совершенно невинных жертв, не имевших никакого отношения к засаде в Тополе или какому-либо еще сопротивлению немецкому оккупационному режиму. Любому, кто оказывался «излишне слабым» с немецкой точки зрения или не мог преодолеть угрызений совести, разрешалось не участвовать в расстрелах. Тем не менее массовые казни вермахта проходили гладко. В ходе их проведения не возникало никаких задержек или препон. Нигде не упоминается об их негативном влиянии на внутреннюю дисциплину в войсках{96}96
  Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 225.


[Закрыть].

В следующие дни произошли новые массовые убийства. После того как во время атаки на Кралево 15 и 16 октября понесла потери 717-я пехотная дивизия, ее подразделения принялись дом за домом обыскивать город и к вечеру 17-го числа расстреляли 1736 мужчин и 19 женщин-«коммунисток». За этим последовала еще более масштабная резня в Крагуеваце: немецкая карательная экспедиция, возвращаясь в город, понесла потери, и командир 717-й пехотной дивизии бригадный генерал Пауль Хоффманн приказал немедленно принять ответные меры. Однако подозреваемых в причастности к коммунистической партии, заключенных, евреев и даже мужчин, собранных из окрестных деревень и расстрелянных 20 октября, не хватило до нормы в 2300 человек. Тогда батальонный командир майор Пауль Кёниг приказал своим солдатам схватить жителей самого города, включая учеников местной средней школы, и 21 октября продолжить расстрелы, пока нужная цифра не будет достигнута{97}97
  Browning, Origins of the Final Solution, pp. 343–4 (цит.: p. 343).


[Закрыть].

Лист и Бёме пожинали плоды вихря, посеянного их постоянным подстрекательством к безжалостному террору. Однако даже для них резня в Кралево и Крагуеваце выглядела чересчур масштабной, тем более что среди жертв оказался весь сербский персонал авиационного завода в Кралево. Кампания массовых убийств теперь до такой степени освободилась от каких-либо ограничений, что преступникам удалось потерять из виду, кого они на самом деле убивают. Даже коллаборационисты оказались втянуты в машину убийств. Хотя Бёме прямо похвалил войска, которые «образцово и с должной строгостью осуществили меры, необходимые для подавления восстания», 25 октября он предложил заменить произвольные расстрелы населения упорядоченными расстрелами заложников, поскольку казни «целого трудового коллектива немецкого оружейного завода» были «непоправимой ошибкой»{98}98
  Ibid., p. 344. О коллаборационистах см.: Manoschek, 'Vernichtung der Juden', p. 226; Klaus Schmider, Partisanenkrieg in Jugoslawien 1941–1944 (Hamburg: Mittler, 2002), p. 73. Цит. см. в: Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', p. 165.


[Закрыть].

Однако такие экономические соображения отнюдь не подразумевали прекращения убийств. Просто отбор заложников стал более систематическим. Неудивительно, что это изменение немецкой политики снова в первую очередь ударило по сербским евреям и рома. Начальник немецкой военной администрации (и глава административного штаба командующего войсками) в Сербии генерал-майор СС Харальд Турнер прояснил ситуацию в приказе, разосланном 26 октября во все окружные и полевые штабы вермахта:

В принципе, следует сказать в целом, что евреи и цыгане представляют собой элемент нестабильности и, таким образом, представляют угрозу общественному порядку и безопасности. Еврейский ум задумал эту войну и должен быть уничтожен. Цыган, в силу своей внутренней и внешней конституции, не может быть полезным членом этнического сообщества. Установлено, что еврейский элемент в значительной степени участвует в руководстве бандитами, а цыгане заняты разведдеятельностью и ответственны за преступления, совершенные с особой жестокостью. Поэтому в любом случае принципиальный характер носит военная необходимость брать в заложники всех мужчин-евреев и всех мужчин-цыган.

На следующий день третий батальон 433-го пехотного полка – временно приданный в поддержку 704-й пехотной дивизии из 164-й пехотной дивизии – приступил к расстрелу 2200 заложников (250 рома, остальные – евреи) в отместку за гибель 10 и ранения 24 немецких солдат, окруженных в городе Валево 16 октября. Сам Турнер, не теряя времени, в тот же день после инцидента в Валево предложил расстрелять «2200 задержанных сербов» в качестве мести за немецкие потери{99}99
  Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', pp. 96–7 and 165–6 (первая цит.: p. 166; вторая: p. 97). О 433-м пехотном полке и 2200 жертвах см.: Shepherd, Terror in the Balkans, p. 123. О 250 рома см.: Michael Zimmermann, Rassenutopie und Genozid. Die nationalsozialistische 'Lösung der Zigeunerfrage' (Hamburg: Christians, 1996), p. 253. О дате событий в Валево см.: Milovan Pisarri, The Suffering of the Roma in Serbia during the Holocaust, trans. from Serbian by Nataša Dinić (Belgrade: Forum for Applied History, 2014), p. 68.


[Закрыть].

Когда 2 декабря 1941 г., всего после двух с половиной месяцев пребывания в должности, Бёме был отозван с поста командующего войсками в Сербии, потери солдат вермахта (160 убитых и 278 раненых) резко контрастировали с официальной цифрой в 3562 убитых партизана и неофициальной оценкой количества гражданских лиц, расстрелянных подразделениями вермахта под командованием Бёме в качестве заложников и в ходе других расправ – от 20 000 до 30 000. Из них более 5000 были евреями мужского пола и около 2500 – рома мужского пола. Хотя последняя цифра составляла значительную часть взрослых мужчин рома Сербии, все сербские рома-мужчины в 1941 г. убиты не были. Тогда как взрослое мужское еврейское население Сербии к концу года было полностью уничтожено{100}100
  О Бёме и официальных цифрах см.: Manoschek, 'Serbien ist judenfrei', p. 166. О реальном количестве жертв до 30 000 гражданских лиц см.: ibid.; Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 122. О 5000 евреев и 2500 рома см.: Pisarri, Suffering of the Roma, p. 156. Дитер Поль предполагает, что число евреев, убитых к концу 1941 г., приближалось к 6000: Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 79.


[Закрыть].

Сменивший Бёме генерал-лейтенант Пауль Бадер 22 декабря установил более низкие, но все равно крайне непропорциональные квоты репрессий, предусматривающие соотношение 50: 1 и 25: 1 за убитых и раненых немцев соответственно. Ключевым моментом в этом сокращении, скорее всего, были растущие трудности, с которыми вермахт столкнулся в предыдущие недели, пытаясь выполнить старые квоты. Однако в качестве заложников все еще можно было брать тех, кто «своим отношением или поведением предназначен для искупления немецких жизней, например коммунистов, схваченных без оружия, цыган, евреев, преступников и так далее». Даже после того, как все евреи-мужчины в Сербии были убиты, а рома, которых можно было с легкостью схватить, почти исчезли, немцы не смогли удержаться от включения их в число групп, которые из-за их якобы плохого отношения и поведения могли быть автоматически причислены к заложникам, обреченным на смерть{101}101
  Browning, Origins of the Final Solution, p. 345. О трудностях с выполнением старой квоты как главной причины ее снижения см.: Schmider, Partisanenkrieg, p. 83.


[Закрыть].