Текст книги "Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами"

В начале 1942 г. немецкие истребительные подразделения на оккупированных территориях Советского Союза приступили ко второй, еще более масштабной чистке. Она продолжалась в течение всего года, хотя ее масштабы и сроки варьировались от региона к региону. Контекст, в котором началась вторая волна расстрелов советских евреев, сильно отличался от контекста первой волны, прошедшей летом и осенью предыдущего года. Ванзейская конференция 20 января 1942 г. расчистила путь к централизованному общеевропейскому массовому убийству евреев на различных землях, оккупированных Германией. Техническое усовершенствование газовых фургонов для «эвтаназии» обеспечило убийцам новые возможности. Такие фургоны уже использовались для убийства евреев на оккупированных советских территориях с ноября 1941 г. Между тем первый лагерь смерти в Хелмно (Кульмхоф) в Вартеланде вошел в строй в начале декабря 1941 г., а массовое убийство евреев генерал-губернаторства было запущено в середине марта 1942 г. в центре уничтожения Белжец, который первым был оснащен стационарными газовыми камерами{140}140
  О технических модификациях газенвагенов см. главу 4 настоящей книги. О решении Гитлера убить всех европейских евреев, а также о Хелмно и Белжеце см. главу 8 настоящей книги.


[Закрыть].

Немцы и их союзники на оккупированных территориях Советского Союза создали в общей сложности 822 еврейских гетто, более половины (442) из которых находились на Украине. В течение 1942 г. в Литве, Белоруссии и Украине многие гетто были ликвидированы после уничтожения того, что осталось от еврейских общин. В то же время оккупационные войска активизировали усилия по истреблению евреев в сельской местности, часто убивая их под предлогом антипартизанской войны. Согласно отчету Инспекции вооружений вермахта, в некоторых местностях, например в рейхскомиссариате «Украина» (он был создан 1 сентября 1941 г. под гражданским управлением), массовые казни так и не прекращались и продолжались без перерыва, за исключением коротких организационных задержек, с середины 1941 до середины 1942 г. В них были задействованы в основном подразделения полиции порядка, а помогали им украинские вспомогательные подразделения и, согласно отчету Инспекции вооружений, «нередко, к сожалению, добровольно военнослужащие вермахта»{141}141
  Friedländer, Years of Extermination, pp. 359–60. О количестве гетто на оккупированных территориях Советского Союза см.: Il'ja Al'tman, Opfer des Hasses. Der Holocaust in der UdSSR 1941–1945, trans. from Russian by Ellen Greifer (Gleichen: Muster-Schmidt, 2008 [2002]), pp. 113 and 131.


[Закрыть].

Ко времени возобновления немецких операций по уничтожению евреев на оккупированной советской территории весной 1942 г. многие мобильные подразделения, занимавшиеся истреблением евреев, были преобразованы в стационарные посты (некоторые – еще осенью 1941 г.). Это было связано, с одной стороны, с назначением гражданской администрации на некоторых оккупированных территориях, а с другой – со стагнацией немецкого наступления и военными неудачами вермахта. Как и в других случаях с айнзатцгруппами на оккупированных советских территориях, частичное преобразование в стационарные посты произошло не одновременно для всех подразделений. Например, в айнзатцгруппе С создание стационарных постов произошло позже, чем в айнзатцгруппах А и В. Кроме того, не все команды айнзатцгруппы С стали стационарными подразделениями: тогда как EK 5 и SK 4b были преобразованы в стационарные посты (теперь они стали называться командами полиции безопасности), дислоцированные в Киеве и Сталино (ныне Донецк) соответственно, EK 6 и SK 4a сохранили свои функции мобильных подразделений. В случае айнзатцгруппы D было сформировано только одно стационарное подразделение. Кроме того, во время второй волны убийств айнзатцгруппы были усилены служащими жандармерии – полицейскими из сельских общин Германии – и полицейскими, набранными на месте. Эти формирования помогали в депортации евреев из гетто в лагеря уничтожения и участвовали в операциях по розыску евреев, которые смогли избежать первой волны массовых убийств и скрыться{142}142
  О приостановке немецкого наступления и айнзатцгруппе D см.: Andrej Angrick, Klaus-Michael Mallmann, Jürgen Matthäus and Martin Cüppers, eds, Deutsche Besatzungsherrschaft in der UdSSR 1941–1945. Dokumente der Einsatzgruppen in der Sowjetunion II (Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2013), pp. 19–20. О последующем создании стационарных постов айнзатцгруппы C см.: Gert Robel, 'Sowjetunion', in Wolfgang Benz, ed., Dimension des Völkermords. Die Zahl der jüdischen Opfer des Nationalsozialismus (Munich: Oldenbourg, 1991), pp. 499–560, here pp. 517–18. О субкомандах айнзатцгруппы C см.: Dieter Pohl, 'Die Einsatzgruppe C 1941/42', in Klein, ed., Einsatzgruppen, pp. 71–87, here p. 81. О подкреплениях см.: Lewy, Perpetrators, p. 35.


[Закрыть].

Из примерно 75 000 евреев, проживавших в Латвии на момент немецкого вторжения, к началу 1942 г. в живых оставалось менее 6500. В Эстонии не осталось ни одного живого еврея. 20 января 1942 г. на Ванзейской конференции было отмечено, что Эстония стала первой «свободной от евреев» страной под немецкой оккупацией. В марте 1942 г. возобновились массовые убийства евреев в Генеральном комиссариате «Белоруссия» – одной из административных единиц созданного под гражданской администрацией 25 июля 1941 г. рейхскомиссариата «Остланд», куда входили страны Балтии и часть Белоруссии. В отличие от других частей «Остланда», большей части еврейского населения Генерального комиссариата «Белоруссия» удалось пережить в гетто зиму 1941–1942 гг. В первые дни марта были расстреляны более 5000 человек из самого большого в Белоруссии Минского гетто, население которого составляло около 49 000 человек, а также свыше 2300 человек из Барановичского гетто и более 300 – из Вилейского. Убийства проводились и в других местах, в частности в деревнях Илья и Раков и городе Червене. 8 мая 5670 евреев были вывезены из Лидского гетто и убиты в лесу примерно в 2 км от города. В гетто остались только 1500 рабочих и их семьи. Еще 10 000 евреев были убиты между 8 и 12 мая в поселках близ Лиды. Все оставшиеся в районе 2000 евреев были перевезены в Лиду. Перемещение евреев из небольших гетто в несколько более крупных, которые использовали как накопители, упрощали последующую депортацию в лагеря уничтожения в оккупированной Польше: например, перевозку тысяч белорусских евреев из Гродно в Треблинку в январе и феврале 1943 г. и из Лиды и Минска – в Собибор в сентябре 1943 г.{143}143
  Arad, Holocaust in the Soviet Union, pp. 149–50, 251–3, 258–60, 325–6 and 328. О депортациях в Треблинку и Собибор см. также: Yitzhak Arad, The Operation Reinhard Death Camps: Belzec, Sobibor, Treblinka, rev. and exp. edn (Bloomington, IN: Indiana University Press, 2018 [1987]), pp. 168–76.


[Закрыть]

Уничтожение евреев Слонимского гетто, где проживали от 10 000 до 12 000 человек, несколько тысяч из которых ранее населяли соседние деревни, произошло с 29 июня по 15 июля 1942 г. Силы Барановичского отделения полиции безопасности, штаба командующего полиции безопасности и СД (Kommandeur der Sicherheitspolizei und des SD, или KdS) в Минске под личным командованием самого командующего Эдуарда Штрауха, взвод СС, подчинявшийся Штрауху, и 7-я рота полицейского полка СС 2 убили в Слониме от 8000 до 10 000 евреев. Когда операция закончилась, в городе осталось менее 1000 евреев, большинство из которых были ремесленниками. В мае 1942 г. массовые убийства произошли в Минском гетто. В отдельные ночи число убитых достигало 500 человек. Однажды немцы окружили два дома на улице Завальной и подожгли их. Жители сгорели заживо. Эти ночные расправы, в ходе которых было убито, по разным оценкам, от 4000 до 6000 человек, держали жителей гетто в постоянном ужасе. 28 июля им было приказано явиться на Юбилейную площадь якобы для получения новых удостоверений личности. Группы рабочих покидали гетто в обычном порядке. Одна женщина из гетто описала, что произошло тем утром:

Я метнулась на чердак. Оттуда я могла наблюдать продолжение погрома. […] В полдень всех, кто остался в пределах гетто, согнали на Юбилейную площадь. На площади стояли огромные столы, украшенные как по случаю праздника. […] В центре сидел Адольф Рихтер, начальник [полиции безопасности] гетто. […] Фашисты заставили председателя юденрата, композитора Иоффе, выступить с трибуны. Обманутый Рихтером, Иоффе начал успокаивать разгоряченную толпу, говоря, что в этот день немцы просто проведут регистрацию и обменяют удостоверения личности. Едва он закончил речь, как на площадь въехали крытые грузовики с газовыми баллонами. Иоффе понял, что это значит, и закричал: «Газенвагены!» Страшная фраза пронеслась как молния по обезумевшей толпе: «Товарищи, меня обманули. Они собираются убить вас!» Обезумевшая толпа разбежалась, пытаясь спастись от страшной смерти. […] Фашисты открыли непрерывный огонь. […] Вся площадь была усеяна трупами и стала красной от крови. Это продолжалось до позднего вечера. […] 1 августа, после окончания бойни, гестапо разослало по фабрикам, где еврейских рабочих держали все четыре дня погрома, приказ вернуть их домой в гетто. […] Люди побежали в свои квартиры, надеясь найти родных в целости. Но даже тайники в печах, под полом, между стенами были взорваны гранатами. Рабочие нашли там лишь разорванные на куски трупы. Большинство, однако, не нашли даже останков. Их близких вывезли в газенвагенах в Тростинец и Тучинку.

Эта бойня продолжалась до 31 июля и унесла жизни не менее 10 000 евреев. Их убивали на Юбилейной площади, в укрытиях в гетто, в газенвагенах и в местах казней за чертой города. На двадцати или тридцати грузовиках жертв отвезли на казнь в Малый Тростинец и деревню Петрашевичи, к западу от Минска. Это была совместная операция, в которой участвовали немецкая полиция безопасности и полиция порядка, местная белорусская полиция, солдаты вермахта из зенитно-артиллерийского подразделения и немецкие железнодорожные рабочие. После окончания убийства в гетто осталось 12 000 евреев-рабочих. В последний день минской бойни, 31 июля, генеральный комиссар в Белоруссии Вильгельм Кубе доложил своему начальнику, рейхскомиссару «Остланда» Генриху Лозе, что «тщательное обсуждение» с руководителем СС и полиции в Минске бригадефюрером СС Карлом Зеннером и «выдающимся руководителем СД» подполковником СС Эдуардом Штраухом показали, что «за последние десять недель мы ликвидировали в Белоруссии примерно 55 000 евреев»{144}144
  Arad, Holocaust in the Soviet Union, pp. 254–6 (цит. из гетто: p. 256); Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 700–1, 704–5 and 707 (цит. Кубе: p. 705). О 10 000 убитых см.: Gerlach, Kalkulierte Morde, p. 704; Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 96.


[Закрыть].

В Ровно, ставшем столицей рейхскомиссариата «Украина» вместо Киева, во второй половине 1941 г. было убито около 18 000 евреев. В гетто оставалось около 5000 человек. 13 июля 1942 г. они были вывезены поездом в лес под Костополем и расстреляны. Ранней весной 1942 г. в Луцком гетто все еще проживало от 17 000 до 18 000 евреев. Несколько сотен человек 18 марта 1942 г. были отправлены в Винницу для работ на строительстве ближайшей к линии фронта ставки Гитлера, которую планировали перенести туда из Восточной Пруссии. За исключением трех человек, которым удалось бежать в Приднестровье, все они на протяжении 1942 г. были убиты. Судьба евреев Винницкой области была предрешена уже тогда, когда Гитлер решил перевести туда свою ставку. В первые дни 1942 г. строительная организация Тодта передала 227 евреев, проживавших в непосредственной близости от места строительства ставки, тайной полевой полиции вермахта. Они были расстреляны 10 января. Вторая партия примерно из 8000 евреев, проживавших в близлежащем Хмельнике, была расстреляна примерно в то же время. Затем настал черед евреев самой Винницы. Здесь операция растянулась на несколько недель, но в середине апреля тайная полевая полиция вермахта сообщила, что 4800 евреев города были «вышиблены». Наконец, около 1000 евреев-ремесленников, работавших на немцев в том же районе, были уничтожены в июле по приказу местного начальника полиции безопасности{145}145
  О Ровно и Луцке см.: Arad, Holocaust in the Soviet Union, pp. 264–5. О ставке Гитлера и евреях Винницы см.: Friedländer, Years of Extermination, p. 361.


[Закрыть].

Уполномоченные рейха в «Остланде» и «Украине» Генрих Лозе и Эрих Кох с энтузиазмом поддерживали операции по массовому убийству. Кох, в частности, просил уничтожить всех евреев Украины, чтобы уменьшить потребление продовольствия на месте и удовлетворить растущие продовольственные потребности рейха. В результате на встрече в августе 1942 г. районные комиссары договорились с начальником полиции безопасности Карлом Пютцем об уничтожении всех евреев рейхскомиссариата «Украина», за исключением 500 ремесленников с редкими специальностями: эта договоренность была обозначена как «стопроцентное решение». В странах Балтии (сфере деятельности Лозе), и особенно в Литве, в вопросах массовых убийств всегда можно было положиться на вышеупомянутого Карла Егера. 6 февраля 1942 г. Вальтер Шталекер, начальник айнзатцгруппы А, попросил Егера срочно сообщить общее количество казней, совершенных его айнзатцкомандой 3, по следующим категориям: евреи, коммунисты, партизаны, психически больные, другие; кроме того, Егер должен был указать количество женщин и детей. Согласно отчету, отправленному через три дня, только айнзатцкоманда 3 по состоянию на 1 февраля 1942 г. уничтожила 136 421 еврея, 1064 коммуниста, 56 партизан, 653 душевнобольных и 78 других. В сумме эти цифры составили 138 272 человека (из них 55 556 женщин и 34 464 ребенка). Подобно тому как вермахт истребил всех рабочих-сербов авиационного завода в Кралево в октябре 1941 г., Егер тоже порой превышал полномочия, данные ему начальством. В письме от 18 мая 1942 г., написанном в ответ на жалобу армии на ликвидацию 630 еврейских ремесленников в Минске вопреки предварительным договоренностям, шеф гестапо Генрих Мюллер вынужден был напомнить Егеру приказ Гиммлера: «Трудоспособные евреи и еврейки в возрасте от 16 до 32 лет должны быть на время освобождены от специальных мер». В течение 1942 г. истребление в странах Балтии проводилось в меньших масштабах, чем в Генеральном комиссариате «Белоруссия», так как большинство прибалтийских евреев уже были убиты в предыдущем году, включая всех евреев Эстонии. Тем не менее убийства в Литве и Латвии в 1942 г. унесли жизни нескольких тысяч евреев, которых немцы посчитали непригодными для работы, – женщин, детей и стариков{146}146
  Friedländer, Years of Extermination, pp. 361–2. О письме Мюллера Егеру см. также: Longerich, Holocaust, p. 318. О прибалтийских территориях в 1942 г. см.: Arad, Holocaust in the Soviet Union, pp. 260–2.


[Закрыть].

Иногда убийцы спотыкались о технические затруднения. Например, 15 июня 1942 г. старший командир полиции безопасности и СД (Befehlshaber der Sicherheitspolizei und des SD, или BdS) в «Остланде» Хайнц Йост срочно запросил дополнительный газовый фургон, поскольку трех фургонов, работавших в Белоруссии, – двух моделей Diamond и одного Saurer (швейцарского производства) – не хватало, чтобы справиться со всеми евреями, прибывавшими ускоренными темпами. Кроме того, он потребовал двадцать новых газовых шлангов, используемых для отвода угарного газа из двигателей обратно в фургоны, поскольку использовавшиеся уже не были герметичными. На самом деле функционирование фургонов уже вызвало ряд жалоб, которые в свою очередь привели к энергичному ответу руководителя группы II D (технические вопросы) РСХА подполковника СС Вальтера Рауффа десятью днями ранее, 5 июня 1942 г. Рауфф напомнил своим критикам, что три фургона в лагере уничтожения Хелмно «переработали 97 000» с декабря 1941 г., когда там начались операции, «без каких-либо видимых дефектов». Тем не менее он предложил семь технических усовершенствований для более эффективной работы с «количеством объектов», обычно загружаемых в каждый фургон. Говоря о «97 000», офицер, вероятно, счел более безопасным избежать дальнейших определений. Во втором разделе отчета он упомянул «объекты», а в шестом – снова идентифицировал их по-новому: «Было установлено, что, когда задняя дверь [фургона] закрывается и становится темно, груз прижимается к двери. Это объясняется тем, что с наступлением темноты груз стремится к свету». BdS Йост получил свой четвертый газовый фургон – большой Saurer, использовавшийся для умерщвления в душегубке последних сербских евреев из концентрационного лагеря Саймиште, был возвращен в Берлин для технического ремонта перед отправкой в Минск{147}147
  Friedländer, Years of Extermination, p. 363. О Хелмно см. главу 8 настоящей книги. Цит. из отчета Рауфа см. в: Claude Lanzmann, Shoah, trans. from French by Nina Börnsen and Anna Kamp (Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Taschenbuch, 2011), pp. 144–7. Об отправке газенвагена из Сербии в Минск через Берлин см.: Manoschek, 'Vernichtung der Juden', pp. 230–1; Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 765–6.


[Закрыть].

Одно из крупнейших массовых убийств евреев на территории Белоруссии в этот период произошло в Бресте. 15–16 октября 1942 г. члены брестского отделения полиции безопасности, роты резервной полиции «Нюрнберг» и 310-го полицейского батальона, а также силы местной вспомогательной полиции оцепили гетто и согнали его жителей в одно место. Старых и немощных, а также матерей с детьми расстреливали на месте. Подавляющее большинство евреев из гетто, по меньшей мере 15 000, были вывезены на товарных поездах в безлюдное место вблизи деревни Бронная Гора, примерно в 110 км к востоку, и там убиты. В ходе неоднократных обысков в последующие недели в гетто были обнаружены еще сотни спрятавшихся евреев. Их заводили в яму в центре гетто, заставляли полностью раздеться и расстреливали. Всего во время ликвидации Брестского гетто было убито около 19 000 евреев{148}148
  Arad, Holocaust in the Soviet Union, p. 267; Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 717–18; Mühlhäuser, Eroberungen, p. 139. О 19 000 убитых в целом см.: Pohl, Verfolgung, p. 96.


[Закрыть].

Расформирование гетто на оккупированных советских территориях и истребление их жителей продолжалось на протяжении всего 1942 г. По состоянию на конец года в Генеральном комиссариате «Белоруссия» в гетто и трудовых лагерях крупных городов региона оставалось примерно пятнадцать-шестнадцать тысяч «легальных» евреев. Еще 6000–7000 «нелегальных» евреев сумели выжить, скрываясь, и несколько тысяч сбежали в леса и присоединились к партизанам. К началу 1943 г. в рейхскомиссариате «Украина» не осталось ни одного гетто. Местами сохранялись небольшие группы еврейских ремесленников, необходимые для обслуживания местных гражданских администраций. Последние из них были убиты в 1943 г., накануне вывода немецких войск из региона. К марту 1943 г. во всем Белостокском повете оставалось только 30 000 евреев, и все они находились в гетто самого Белостока. Всего на территории Советского Союза в границах 22 июня 1941 г. было уничтожено около 2,6 млн евреев, то есть почти половина всех евреев, убитых во время Холокоста. Из этих 2,6 млн все, кроме примерно 50 000, погибли к концу октября 1943 г. По меньшей мере половина всех евреев, убитых на советской территории, были жителями Украины{149}149
  О ликвидации гетто на протяжении 1942 г. см.: Longerich, Der ungeschriebene Befehl, p. 108. О Белоруссии и Украине см.: Arad, Holocaust in the Soviet Union, pp. 258 and 273. О Белостоке см.: Sara Bender, The Jews of Białystok during World War II and the Holocaust, trans. from Hebrew by Yaffa Murciano (Waltham, MA: Brandeis University Press, 2008 [1997]), p. 172. О 2,6 млн евреев, убитых в Советском Союзе, см.: Arad, Holocaust in the Soviet Union, p. 525; Dieter Pohl, 'Just How Many? On the Death Toll of Jewish Victims of Nazi Crimes', in Alfred Kokh and Pavel Polian, eds, Denial of the Denial, or The Battle of Auschwitz: The Demography and Geopolitics of the Holocaust. The View from the Twenty-First Century (Brighton, MA: Academic Studies Press, 2012), pp. 129–48, here p. 147, n. 43. О более высоких оценках – от 2,825 до 2,9 млн человек – см.: Al'tman, Opfer des Hasses, pp. 366–7, and Robel, 'Sowjetunion', p. 560, respectively. Расхождение касается главным образом евреев, убитых в Белоруссии: оценка Герлаха (до 550 000 человек) куда более близка к оценке Арада (до 582 000 человек), чем к оценке Альтмана (810 000 человек); см.: Gerlach, Kalkulierte Morde, p. 1158; Arad, Holocaust in the Soviet Union, p. 525; Al'tman, Opfer des Hasses, p. 367.


[Закрыть].

Холокост сербских и советских евреев посредством пуль, особенно начавшийся с конца июля 1941 г. переход к массовому уничтожению всех советских евреев, стал решающим предвестником общеевропейского «окончательного решения еврейского вопроса», а затем, начиная с 1942 г., – его неотъемлемой и постоянной частью. Решение о полном уничтожении еврейства Советского Союза, евреев в котором было больше, чем в любом другом европейском государстве, кроме Польши[9]9
  Согласно уточненным данным, в границах СССР на 22 июня 1941 г. проживало более 5 млн евреев, из которых около 3 млн оказались на оккупированных территориях. В Польше на 1 сентября 1939 г. проживало 3 млн евреев, из которых более 1 млн оказались затем под советским контролем.


[Закрыть], стало своего рода переходом через Рубикон. После принятия этого решения и начала его реализации как руководству в Берлине, так и исполнителям на местах стало гораздо легче распространить эту политику геноцида на другие области оккупированной Европы. В контексте войны на уничтожение идентификация – пусть и надуманная – сербских и (в особенности) советских евреев как партизан, пятой колонны, диверсантов и агитаторов, короче говоря – как внутреннего врага, а еврейских детей – как не только потенциальных партизан, но и вероятных мстителей за своих родителей смела все остававшиеся барьеры на пути к их физическому уничтожению. Как мы увидим, после того, как эти ярлыки были использованы, чтобы оправдать истребление советских евреев, оставалось сделать лишь небольшой шаг, чтобы применить их к евреям Центральной и Западной Европы и уничтожить их тоже – не в последнюю очередь потому, что национал-социалистическая пропаганда давно продвигала идею всемирного еврейского заговора{150}150
  О термине «Холокост пулями» см.: Patrick Desbois, The Holocaust by Bullets: A Priest's Journey to Uncover the Truth Behind the Murder of 1.5 Million Jews, trans. from French by Catherine Spencer (New York: Palgrave Macmillan, 2008).


[Закрыть].

Глава 4
Убийства пациентов психиатрических больниц и рома на территории Советского Союза

Евреи стали основными жертвами кампании массовых убийств, развернутой на территории СССР силами СС и полиции при активной поддержке вермахта с лета 1941 по весну 1942 г., однако они были не единственной группой населения, уничтожавшейся по расово-биологическим соображениям. Советские пациенты с психиатрическими заболеваниями и рома – те и другие рассматривались нацистами как расово неполноценные, биологическая угроза и становились жертвами «очищения» оккупированных территорий – в этот период также подверглись массовому истреблению. В Третьем рейхе рома преследовали с середины 1930-х гг.; в некоторых случаях их депортировали и заключали в концентрационные лагеря, но, как и евреев, на самой территории рейха в массовом порядке их не убивали. Все изменилось в ходе операции «Барбаросса». Учитывая, что пациенты с психиатрическими заболеваниями в Германском рейхе и на аннексированных польских территориях уничтожались еще со второй половины 1939 г. в рамках кампании «эвтаназии», первой программы массовых убийств нацистской Германии, неудивительно, что пациенты советских психиатрических клиник стали жертвами немецких войск с первых дней военных действий.

Немецкие оккупационные войска применяли к психически больным людям на оккупированных советских территориях примерно тот же подход, что в польских психиатрических учреждениях, – убийства. Однако на территории Советского Союза войска и подразделения вермахта участвовали в этих преступлениях гораздо активнее. В отличие от Третьего рейха и аннексированных польских территорий, применительно к советским землям нельзя найти ни центральной программы, ни соответствующих приказов. Вместо этого вермахт и полицейские подразделения, захватывавшие конкретные города и поселки, принялись сами решать судьбу психиатрических пациентов. Немецкие оккупанты считали психически больных неуправляемыми, опасными, разносчиками эпидемий и «бесполезными едоками». Они относились к той группе советского населения, которую невозможно было эксплуатировать экономически в интересах оккупационного режима. Это мнение широко распространилось не только среди эсэсовцев, но и в вермахте. Учитывая центральную роль понятия «расового здоровья» в нацистской идеологии, в оккупированной Европе не могло быть места для умственно отсталых{151}151
  Winkler and Hohendorf, 'Murder of Psychiatric Patients', pp. 149–51; Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 33.


[Закрыть].

В убийствах психиатрических пациентов прослеживается повторяющаяся, хотя распространившаяся отнюдь не повсеместно схема. Нередко военные врачи заявляли, что здание психиатрической лечебницы нужно им для развертывания немецкого лазарета. В одном случае запрос такого рода дошел даже до Верховного командования армии. На втором этапе подразделения вермахта обращались к айнзатцгруппам полиции безопасности с просьбой позаботиться об «эвакуации» больницы. Позднее аналогичным образом действовала гражданская администрация, иногда обращавшаяся к полиции безопасности с просьбой принять меры против пациентов. Полиция безопасности убивала пациентов либо по собственной инициативе, либо по приказу оккупационных властей. Отдельные врачи вермахта выступали против таких действий, но, похоже, они были исключением. Нередко убийства, например с помощью смертельной инъекции, принуждал совершать сам местный медицинский персонал. Однако некоторые из местных врачей участвовали в убийствах по собственной воле, как это произошло в психиатрической больнице в белорусском городе Могилеве{152}152
  Pohl, Verfolgung und Massenmord, p. 33. О Могилеве см.: Andrei Zamoiski, 'Einheimische Mediziner und die nationalsozialistischen Krankenmorde in der Stadt Mahilëŭ', in Alexander Friedman and Rainer Hudeman, eds, Diskriminiert – vernichtet – vergessen. Behinderte in der Sowjetunion, unter nationalsozialistischer Besatzung und im Ostblock 1917–1991 (Stuttgart: Franz Steiner, 2016), pp. 415–22.


[Закрыть].

Как и в случае с убийством советских евреев, меры, принятые вермахтом и айнзатцгруппами СС против психически больных пациентов советских учреждений, свидетельствуют о постепенной радикализации. Сначала военная администрация сократила питание пациентов до уровня ниже необходимого для выживания. Так, например, врачи психиатрической больницы в городе Виннице (Украина) получили указание от немецкой военной администрации выдавать пациентам только по 100 г хлеба в день. Продовольственные запасы больницы были конфискованы вермахтом. В ответ на протесты врачей уполномоченный по региону заявил: «Для душевнобольных даже 70 граммов хлеба – чересчур много». Осенью 1941 г. 800 винницких пациентов были расстреляны, а еще 700 – умерщвлены с помощью смертельной инъекции. Позднее здания лечебницы использовались вермахтом в качестве санатория и столовой. Здесь хорошо видны все три этапа убийства: от сокращения рациона к уничтожению негодных для работы пациентов и далее – к окончательному расформированию всего учреждения и освобождению помещений для вермахта{153}153
  Winkler and Hohendorf, 'Murder of Psychiatric Patients', p. 151.


[Закрыть].

В первые недели советской кампании немецкие войска не обращали особого внимания на психиатрические клиники, однако именно после того, как 24 августа 1941 г. Гитлер остановил операцию Т4 и временно прекратил координируемую из центра программу «эвтаназии» в Третьем рейхе, ситуация начала меняться. Официальная приостановка программы не привела к прекращению работы ни одного из четырех действовавших центров умерщвления: Хартхайма, Зонненштайна, Бернбурга и Хадамара. Операция Т4 впоследствии возобновилась с большой интенсивностью, но уже вне поля зрения общественности, а детские «эвтаназии» не только не прекратились, но и интенсифицировались. Примерно в то же время вермахт и СС начали целенаправленно уничтожать психически больных на оккупированных советских территориях, причем как на севере, так и в центральных и южных районах. Уже 20 августа на южном участке фронта командование 29-го армейского корпуса, подчиненного 6-й армии, обсуждало вопрос об уничтожении группы «сумасшедших, свободно разгуливающих по территории». После этого зондеркоманда 4b айнзатцгруппы C расстреляла 60 душевнобольных. 28 августа подразделения СС расстреляли 448 пациентов в латвийском городе Даугавпилсе; психиатрическая больница, о которой идет речь, на момент убийств уже использовалась вермахтом. Тогда же, в конце августа 1941 г., по инициативе медицинского отдела полевого штаба вермахта войска сами расстреляли всех 464 пациентов, оставшихся в психиатрической больнице в городе Хороще Белостокской области (большинство из ее пациентов были эвакуированы в различные советские учреждения до немецкого вторжения){154}154
  Pohl, Herrschaft, p. 274. О Хороще см.: Winkler and Hohendorf, 'Murder of Psychiatric Patients', p. 150; Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 1067–8.


[Закрыть].

Возможно, эти первые массовые убийства советских пациентов психиатрических лечебниц были спровоцированы инспекционной поездкой рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В ходе своего визита в Барановичи, Минск и окрестности в середине августа 1941 г. Гиммлер 15 августа присутствовал на массовом расстреле евреев и подозреваемых партизан 8-й айнзатцкомандой. В тот же день он посетил психиатрическую больницу в близлежащих Новинках. После визита Гиммлер – все еще находившийся под впечатлением от утреннего массового расстрела – попросил Артура Небе убить пациентов психиатрической больницы, но не через расстрел, который он назвал «не самым гуманным способом». Вместо этого он поручил Небе испробовать новые методы убийства, которые были бы менее обременительны для исполнителей: Гиммлер и Гейдрих опасались, что массовые расстрелы людей всех возрастов окажут негативное психологическое воздействие на палачей и приведут к появлению в массовом порядке жестоких людей, неспособных реинтегрироваться в послевоенное общество. Гиммлер не случайно поручил найти альтернативу расстрелам именно Небе. Тот не только возглавлял айнзатцгруппу B, но и, будучи директором Управления уголовной полиции рейха, также руководил Институтом судебной медицины полиции безопасности, который сыграл ключевую роль в разработке газовых установок для операции Т4 в рейхе. Указания Гиммлера были восприняты несколькими присутствовавшими при разговоре свидетелями как разрешение убивать всех психически больных, оказавшихся в районе действий Небе{155}155
  Peter Witte et al., eds, Der Dienstkalender Heinrich Himmlers 1941/42(Hamburg: Christians, 1999), p. 195 (запись от 15 August 1941); Mathias Beer, 'Die Entwicklung der Gaswagen beim Mord an den Juden', Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, vol. 35, no. 3 (July 1987), pp. 403–17, here p. 407; Gerlach, Kalkulierte Morde, p. 1068; Longerich, Heinrich Himmler, pp. 533–4. Отчет Баха-Зелевски о визите Гиммлера см. в: Yad Vashem Archives (hereafter YVA), O.18/90, Statement by Erich von dem Bach-Zelewski, undated, fols 52–55 (цит. о «гуманности»: fol. 55).


[Закрыть].