Текст книги "Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами"

Мы только прибыли в Вилейку из Вильнюса, когда доктор Фильберт, вернувшись с совещания руководителей команд в другом месте, созвал собрание офицеров. Было видно, что он сам взволнован, огорчен и очень серьезен. Он сообщил нам, что вернулся с совещания руководителей команд, на котором должен был присутствовать сам Гейдрих, либо должны были быть объявлены его новые приказы. Как бы то ни было, ему устроили выволочку. ЕК 9 привлекла негативное внимание Гейдриха, в частности, потому, что ее активность, проявленная при выполнении приказов о расстреле, оказалась недостаточной. Кроме того, поскольку было приказано распространить расстрелы на женщин и детей, он просто не мог больше в одиночку справляться с руководством командой, которой предстояло реализовать новые повышенные требования. Указав на меня, он приказал: «Завтра вы примете командование». Он приказал принять участие в операции еще одному или двум офицерам.

Хотя показания, данные Шнайдером и Грайффенбергером в суде после войны, отличались от их действий непосредственно в местах совершения своих преступлений в 1941-м, послевоенные свидетельства Грайффенбергера подтвердили слова Шнайдера о моменте, контексте и характере новых приказов и местонахождении команд в момент их получения:

Мы пробыли в Вилейке всего несколько дней, когда Фильберт провел штабное совещание с небольшой группой офицеров. Я полагаю, что, кроме меня и Фильберта, на этом совещании присутствовали Шнайдер и [Фридрих] Кляйн. В ходе этого штабного совещания Фильберт сообщил нам, что он получил от вышестоящего начальства приказ в дальнейшем расстреливать еврейских женщин и детей. Кроме того, Фильберт воспользовался случаем, чтобы указать на то, что представленные цифры расстрелов подверглись наверху критике как слишком низкие.

Очень сомнительно, что реальной причиной для издания новых приказов о включении женщин и детей в операции по расстрелу было якобы медленное выполнение квот на казни. В конце концов, к этому моменту EK 9 расстреляла и убила больше людей, чем любая из других команд айнзатцгруппы B. Один из членов штаба айнзатцгруппы B, лейтенант СС Андреас фон Амбургер, свидетельствовал после войны, что «в айнзатцгруппе B было общеизвестно, что EK 9 особенно строга в своем подходе к ликвидации еврейского населения». Следует помнить также, что ни Шнайдер, ни Грайффенбергер не присутствовали при отдаче новых приказов Фильберту. В своих показаниях после войны они просто передавали то, что Фильберт сказал им в Вилейке. Возможно, предвидя недовольство некоторых своих офицеров относительно убийства женщин и детей – это недовольство, как мы увидим, действительно высказывалось, – Фильберт мог представить новые приказы не как целенаправленное расширение идеологической или расовой программы массовых убийств, а скорее как неизбежное наказание за (мнимую) медлительность EK 9{123}123
  Kay, Making of an SS Killer, pp. 57–8 (все цит.); Kay, 'Transition to Genocide', pp. 412, 420–1 and 427–8.


[Закрыть].

Что касается получения инструкции самим Фильбертом, после войны Шнайдер рассказывал о церемонии «знакомства с приказами», «на которой либо присутствовал сам Гейдрих, либо доводился до сведения прямой приказ Гейдриха». Вот что показал после войны Грайффенбергер:

У нас была радиосвязь с айнзатцгруппой B. Несколько раз Фильберту приказывали присутствовать на совещаниях с сотрудниками группы. […] Насколько мне известно, РСХА [в] Берлине вмешалось в вопрос о расстрелах евреев позднее, когда мы находились в Вилейке, в одном-единственном случае, относительно того, чтобы в будущем также расстреливать женщин и детей.

Поскольку Гейдрих был руководителем Главного управления безопасности рейха и в этом качестве командовал айнзатцгруппами, весьма вероятно, что новые приказы действительно исходили от него. Если Гейдрих отдал приказ напрямую, как указал Шнайдер, то Фильберт, чтобы его получить, должен был отправиться в Берлин. 20 июля, в день отбытия EK 9 из Вильнюса, Гейдрих начал трехдневную поездку на южный участок советского фронта в районе Ямполя на Украине. Там он вновь присоединился к 77-й истребительной эскадрилье, в составе которой он уже принимал участие в воздушных рейдах над Норвегией в предыдущем году. Затем он вернулся в Берлин. Его следующая поездка на оккупированные советские территории состоялась только в начале сентября, когда он посетил восточную ставку Гиммлера «Заповедный лес» (Хегевальде) под Житомиром. В возвращении на территорию рейха во время службы на оккупированных землях для членов команд не было ничего необычного. Например, Грайффенбергер вернулся в Германию в середине июля, чтобы отправить посылки с мехами семьям военнослужащих айнзатцкоманд. Таким образом, получается, что Гейдрих известил о новых приказах Фильберта лично в Берлине в один из дней недели между 23 июля, когда Гейдрих вернулся в столицу Германии, и 29 июля, когда Фильберт передал эти приказы своим офицерам{124}124
  Kay, Making of an SS Killer, pp. 58–9 (цит. Грайффенбергера: p. 58); Kay, 'Transition to Genocide', pp. 422–3.


[Закрыть].

Чтобы побороть сомнения, высказанные после встречи 29 июля некоторыми офицерами, в том числе Шнайдером и Генрихом Туннатом, касающиеся того, что члены команд, которые имеют детей или особенно молоды, не смогут убивать женщин и детей, Фильберт объявил, что первую операцию по расстрелу в Вилейке возглавит он сам. Для этого он отобрал наиболее подходящих людей из приписанного к EK 9 взвода полиции порядка. На следующий день, 30 июля, были вывезены из города и расстреляны не менее 350 евреев, арестованных двумя днями ранее в ходе прочесывания города; среди них впервые были женщины. Кроме того, Фильберт подготовил и следующий расстрел, но командование над операцией передал Грайффенбергеру – как ближайшему к себе по званию офицеру. В ходе этой операции, продолжавшейся около трех часов, было убито не менее 100 еврейских мужчин, женщин и – опять же впервые – детей в возрасте от пятнадцати лет. Один из членов полицейского взвода позже оценил общее число жертв двух расстрелов в Вилейке в 300–500 человек. Грайффенбергер также впоследствии оценил число евреев, убитых в Вилейке, в 500 человек и считал, что EK 9 расстреляла «всех евреев, проживавших в Вилейке». Айнзатцгруппа B была достаточно уверена в этом, чтобы доложить в Берлин: «В Вилейке евреев пришлось ликвидировать полностью». В докладе не уточнялось, в силу каких причин «пришлось» это сделать{125}125
  Kay, Making of an SS Killer, p. 59 (все цит.); Kay, 'Transition to Genocide', p. 424.


[Закрыть].

Один из членов полицейского взвода EK 9 сообщал в показаниях:

Могу сказать только, что ситуация в 9-й команде по прибытии в Вилейку была иной, чем раньше. Начиная с нашего пребывания в Вилейке небольшие субкоманды под командованием различных офицеров СС и СД все чаще отзывались для выполнения неизвестных мне специальных заданий, так что [численность] регулярной команды Фильберта уменьшалась еще более значительно.

В следующем отчете в РСХА о деятельности айнзатцгрупп, датированном 5 августа, Небе упомянул еврейское население, а также отметил «зачистки полиции безопасности, которые в последнее время стали более всеобъемлющими». Это было преуменьшение: развернутая в конце июля в Вилейке резня фактически ознаменовала переход к геноциду советского еврейства. Таким образом, EK 9 была не только первым отрядом айнзатцгруппы B, который начал систематически убивать еврейских женщин и детей, но и первым отрядом любой из айнзатцгрупп, который перешел к этой практике{126}126
  Kay, Making of an SS Killer, pp. 59–60 (все цит.); Kay, 'Transition to Genocide', p. 424.


[Закрыть].

Хотя с первой половины июля EK 3 айнзатцгруппы А убивала еврейских женщин в небольшом, но возрастающем количестве (уже начиная с 13 августа количество жертв исчислялось трехзначными числами), она не подвергала казням детей. Положение дел изменилось в Рокишкисе 15–16 августа, когда EK 9 осуществила как минимум две операции по расстрелу, в том числе и детей. Второй из них стало убийство всех еврейских жителей (от 500 до 600 человек, треть из которых составляли мужчины, а две трети – женщины и дети всех возрастов) города Суража (РСФСР) 12 августа[6]6
  Согласно уточненным данным, в этот день в Сураже было казнено 620 евреев. Казни продолжались и осенью. Всего в городе было убито 969 евреев. См.: Холокост на территории СССР: энциклопедия. – М.: РОССПЭН, 2011. С. 957–958.


[Закрыть]. В Литве первой командой, приступившей к систематическим убийствам детей, была не EK 3, а EK 2 айнзатцгруппы А: в Биржае 8 августа. Первой командой айнзатцгруппы С, перешедшей к истреблению женщин и детей, была SK 4a, которая начала широкомасштабные убийства женщин в первые дни августа, а вскоре после этого приступила и к уничтожению детей. Все остальные команды четырех айнзатцгрупп начали убивать женщин и детей лишь позднее, некоторые – только в начале октября. Эта задержка могла быть вызвана временем, необходимым для устной передачи новых приказов Гиммлера и Гейдриха, иногда напрямую (как в случае с EK 9), но чаще по цепочке через высших руководителей СС и полиции и/или начальников айнзатцгрупп – к отдельным командам на местах. Еще одним фактором, повлиявшим на разницу в сроках перехода к геноциду, была разная степень рвения и воли к организации преступления со стороны отдельных командиров. Кроме того, еврейские общины по оккупированным территориям распределялись неравномерно; их присутствие и размер – и, соответственно, «доступность» евреев для немецких убийц – варьировались от места к месту{127}127
  Kay, 'Transition to Genocide', pp. 425–6.


[Закрыть].

Другие формирования СС, дислоцированные в Советском Союзе, также начали систематические убийства еврейских женщин и детей в августе. Первая такая бойня, устроенная вышеупомянутым 1-м кавалерийским полком СС, произошла 3 августа в городе Хомске на юго-западе Белоруссии, еврейское население которого составляло около 2000 человек. Подразделение расстреляло столько евреев (мужчин, женщин и детей), сколько смогло схватить. Лишь очень немногим членам еврейской общины Хомска удалось скрыться или как-то иначе избежать этой резни. 6 августа в Пинске на юге Белоруссии 2-й кавалерийский полк СС расстрелял по меньшей мере 6500 еврейских мужчин в возрасте от 16 до 60 лет, а на следующий день – еще около 2400 пинских евреев, включая мужчин старше 60 лет и мальчиков от 6 лет. Женщин и девочек на время пощадили. С 7 по 9 августа 10-й полк 1-й пехотной бригады СС убил всех евреев, проживавших в украинском городе Черняхове, – в общей сложности более 300 мужчин, женщин и детей. Ко второй половине августа кавалерийская бригада СС расстреляла более 25 000 евреев в заболоченной местности, известной как Припятские болота. За три дня в конце того же месяца 1-я пехотная бригада СС убила 23 600 евреев – мужчин, женщин и детей – в западноукраинском городе Каменец-Подольский. На тот момент это было самое крупное массовое убийство на оккупированной территории СССР. Более половины жертв составляли евреи, которые ранее были изгнаны из Карпатской Украины, принадлежавшей Чехословакии и аннексированной Венгрией в марте 1939 г.{128}128
  Ibid., p. 426. О кавалерийской бригаде СС см.: Henning Pieper, Fegelein's Horsemen and Genocidal Warfare: The SS Cavalry Brigade in the Soviet Union (Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2015), esp. pp. 79–121. О 1-й пехотной бригаде СС см.: Longerich, Der ungeschriebene Befehl, p. 106.


[Закрыть]

Наряду с массовыми убийствами, совершаемыми кавалерийской бригадой СС и 1-й пехотной бригадой СС, массовые расстрелы продолжали проводить айнзатцгруппы и подразделения регулярной армии. Нигде тесное сотрудничество между вермахтом и полицией безопасности с первых дней кампании не проявилось лучше, чем во время наступления 6-й армии по территории Украины. Разделение труда между 6-й армией и айнзатцгруппой С наиболее ярко выразилось в убийстве примерно 90 еврейских детей в городе Белая Церковь, расположенном в 80 км к югу от Киева, в конце августа 1941 г. Родители детей были убиты ранее в том же месяце в ходе совместной операции местного военного коменданта и SK 4a под командованием Пауля Блобеля. Несколько дней дети, в том числе грудные младенцы, провели без еды, пока два капеллана 295-й пехотной дивизии вермахта – протестант и католик – не обратились к начальству с просьбой за них заступиться. Это единственный задокументированный случай, когда священнослужители попытались предотвратить убийство евреев во время Холокоста. Протест капелланов побудил штабного офицера поднять вопрос о том, что делать с детьми. Полевой командир вермахта Йозеф Ридль был убежден, что «это отродье надо уничтожить». Затем этот вопрос был доведен до сведения командующего 6-й армией фельдмаршала Вальтера фон Райхенау, который решил, что «акцию следует осуществить должным образом». Дети были расстреляны SK 4a[7]7
  По другим данным, местной полицией.


[Закрыть]{129}129
  Browning, Origins of the Final Solution, p. 291. См. также: Saul Friedländer, The Years of Extermination: Nazi Germany and the Jews, 1939–1945 (New York: HarperCollins, 2007), pp. 215–19. О военных капелланах см.: Lauren Faulkner Rossi, Wehrmacht Priests: Catholicism and the Nazi War of Annihilation (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2015), p. 148.


[Закрыть].

Исключительное варварство, удовольствие и цинизм, с которым многие немецкие преступники убивали на оккупированных советских территориях детей (как евреев, так и остальных), вызывают особую тревогу. Так, в одном случае начальник охраны СС в Минском гетто Адольф Рюбе за руку отвел ребенка на кладбище со словами «Сейчас мы пойдем к папе и маме», где и застрелил его. Родителей ребенка он убил за несколько дней до этого. В лагере для военнопленных «Лесная» под Барановичами немецкая женщина-врач убила восьмимесячного ребенка с помощью смертельной инъекции, а затем сфотографировалась с ребенком и его матерью, которая присутствовала при убийстве. В деревне Ковали Октябрьского района (Гомельская область, Белоруссия) немецкие войска бегали за детьми, ловили их и бросали в огонь. В соседней Деменке маленьким девочкам сворачивали шеи, как цыплятам. Иногда во время расстрелов детей поднимали за волосы над ямой, а затем стреляли; по крайней мере в одном случае это привело к тому, что после того, как ребенок упал в яму, у стрелка в руке осталась его кипа с вырванными волосами. Можно привести множество других подобных примеров{130}130
  Все примеры приведены в: Gerlach, Kalkulierte Morde, p. 1075, не считая примера с черепной коробкой, он приведен в: Harald Welzer, Täter. Wie aus ganz normalen Menschen Massenmörder werden (Frankfurt am Main: S. Fischer, 2005), p. 185. В целом см.: Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 1074–92; Welzer, Täter, pp. 173–88.


[Закрыть].

36-летний полицейский чиновник Вальтер Маттнер из Вены писал своей жене 5 октября 1941 г. о массовых убийствах евреев в белорусском городе Могилеве:

Я действительно присутствовал позавчера при массовых убийствах. Когда приехали первые грузовики [с жертвами], моя рука при стрельбе слегка дрожала, но к этому привыкаешь. Когда прибыл десятый грузовик, я уже спокойно прицеливался и уверенно стрелял в кучу женщин, детей и младенцев. Ведь у меня дома тоже есть два малыша, с которыми эти орды сделали бы то же самое, если не в десять раз хуже. Смерть, которую мы им подарили, была хорошей, быстрой смертью по сравнению с адскими пытками тысяч и тысяч людей в подземельях ГПУ [советской тайной полиции]. Младенцев бросали по широкой дуге, и мы расстреливали их еще в полете, до того как они падали в яму и в воду. Избавимся же от этого отродья, которое ввергло всю Европу в войну и до сих пор нагнетает обстановку в Америке. […] Сбываются слова Гитлера, сказанные им перед войной: если евреи считают, что смогут снова спровоцировать войну в Европе, это будет означать не победу еврейства, а конец евреев в Европе. […] На самом деле я уже заглядываю вперед, и многие говорят здесь, что [после] того, как мы вернемся домой, наступит черед наших собственных евреев.

Конечно, делать широкие выводы на основе такого источника нельзя, но гротескное письмо Маттнера показательно в нескольких отношениях. Во-первых, он обвиняет в войне еврейских младенцев, а затем оправдывает их превентивное убийство – которое было чем угодно, но только не «хорошей, быстрой смертью» – ссылкой на своих собственных детей и на реальные или воображаемые преступления советской тайной полиции. Во-вторых, по словам Маттнера, во время одного из первых масштабных массовых убийств евреев в Восточной Белоруссии «многие» убийцы уже думали об уничтожении немецких евреев, хотя соответствующего приказа еще и не было. В-третьих, Маттнер сразу вспомнил печально известную угрозу уничтожения евреев, высказанную Гитлером во время выступления в рейхстаге 30 января 1939 г.; он даже смог точно передать ее смысл и синтаксис – другими словами, он полностью усвоил это послание{131}131
  Цит. и анализ см. в: Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 588–9.


[Закрыть].

Нонна Лисовская, русская девочка-подросток, попавшая вместе с матерью в трудовой лагерь на территории рейха, в своих мемуарах, основанных на рукописных дневниках, вспоминала случай, произошедший во время поездки на поезде в Германию. Проезжая через оккупированную Польшу 11 августа 1942 г., их состав поравнялся с поездом, который вез в обратном направлении евреев; он направлялся в один из лагерей уничтожения. Поезд, в котором ехали Нонна и ее мать, остановился, чтобы дать пассажирам возможность облегчиться в лесу. Когда поезд снова медленно тронулся, молодой женщине из еврейского состава удалось каким-то образом передать своего ребенка матери Нонны, которая стояла у открытой двери их вагона. Между женщинами в вагоне возник спор о том, что делать с девочкой. Когда поезд остановился, немецкий солдат услышал плач ребенка и – после того как одна из женщин сказала ему, что это еврейский ребенок, перекинутый в вагон во время остановки, – забрал его:

Солдат передал ребенка эсэсовцу, который унес младенца, держа его тело в одной руке, так что он висел вниз головой. Мама разрыдалась, а я с ужасом в сердце смотрела, как эсэсовец нес младенца к грузовику. Внезапно он нанес удар коленом по телу младенца, которое держал на вытянутой руке.

Я больше не слышала плача ребенка, а когда попыталась пошевелиться, то не смогла. Я почувствовала, как кровь отливает от головы, мне стало плохо, и у меня закружилась голова. Когда я пришла в себя, я стояла у двери вагона. Меня сильно тошнило{132}132
  Nonna Bannister, with Denise George and Carolyn Tomlin, The Secret Holocaust Diaries. The Untold Story of Nonna Bannister (Carol Stream, IL: Tyndale, 2009), pp. 7–12. Хотя в этой книге помещена история еврейского ребенка, ее название («Секретный дневник Холокоста. Нерассказанная история Нонны Баннистер») вводит в заблуждение. Нонна Баннистер не была еврейкой и, соответственно, жертвой Холокоста – истребления европейских евреев (или тех, кто таковыми считался) нацистским режимом и его приспешниками.


[Закрыть].

Немецкий суд, рассматривавший дело шести членов 306-го полицейского батальона, зафиксировал жуткие сцены, произошедшие во время ликвидации гетто в небольшом белорусском городке Столине в сентябре 1942 г. Младенца, который шевелился под своей мертвой матерью, вытащили из ямы, подбросили в воздух и разорвали на части автоматной очередью. В другом случае немецкий инженер, служивший на Украине, рассказал, как жандармский офицер вырвал маленького ребенка из рук матери, раскрутил его вокруг себя, а затем разбил ему голову о дверной косяк. Товарищам офицер сказал: «Это лучший метод, нужно только ему научиться». Убийство детей путем разбивания головы, по-видимому, не было редкостью{133}133
  Guenter Lewy, Perpetrators: The World of the Holocaust Killers (New York: Oxford University Press, 2017), pp. 34–5 (цитата: p. 35). О частоте таких случаев см.: Welzer, Täter, p. 187.


[Закрыть].

Вернемся к SK 4a и ее действиям в Центральной Украине: 29 и 30 сентября 1941 г. в большом овраге на западной окраине Киева, известном как Бабий Яр, произошла крупнейшая на тот момент массовая бойня евреев в Советском Союзе, которую впоследствии превзошла только так называемая операция «Праздник урожая» в Люблинском округе генерал-губернаторства в ноябре 1943 г. В воскресенье, 28 сентября, недавно сформированная украинская полиция развесила в Киеве и окрестностях 2000 экземпляров приказа без подписи на русском, украинском и немецком языках, который предписывал евреям на следующий день явиться к 8 часам утра на перекресток между еврейским и православным кладбищами. С собой им было велено взять «документы, деньги и ценности, а также теплую одежду, белье и т. д.». Самый пространный вариант, на русском языке, гласил, что «жиды», которые ослушаются, будут расстреляны. Десятки тысяч евреев, большинство из которых ожидали депортации, явились в назначенное место. Однако вместо депортации их повели в Бабий Яр. Там их расстреляли члены SK 4a – того же подразделения, которое убило еврейских детей в Белой Церкви. В операции участвовали резервный 45-й полицейский батальон и 303-й полицейский батальон регулярной немецкой полиции. Присутствовали также украинские вспомогательные полицейские роты. Согласно отправленному в Берлин отчету, немецкие войска расстреляли 33 771 еврея{134}134
  Karel C. Berkhoff, 'Dina Pronicheva's Story of Surviving the Babi Yar Massacre: German, Jewish, Soviet, Russian, and Ukrainian Records', in Ray Brandon and Wendy Lower, eds, The Shoah in Ukraine: History, Testimony, Memorialization (Bloomington, IN: Indiana University Press in association with the United States Holocaust Memorial Museum, 2008), pp. 291–317, here pp. 291–2.


[Закрыть].

Новости об этом и других расстрелах вскоре стали известны многим гражданским лицам в Германии: о них узнавали либо из писем, отправленных домой с фронта (таких, как процитированное выше письмо Вальтера Маттнера), либо от солдат и полицейских, находившихся в отпуске. Одним из таких гражданских лиц был Виктор Клемперер, немецкий литературовед еврейского происхождения, который в молодости перешел в протестантизм и жил в Дрездене. Его жена Ева, сама не еврейка, узнала об этих событиях от знакомого плотника «за кружкой пива». Клемперер записал в своем дневнике: «Несколько зимних месяцев (до Рождества) он провел в России в качестве шофера армейского полицейского автомобиля. Ужасные массовые убийства евреев в Киеве. Маленьким детям головы разбивали о стены; мужчин, женщин, подростков расстреливали тысячами за раз; взрывали холм, и под осыпавшейся землей погребалась груда трупов». Плотник явно рассказывал о бойне в Бабьем Яре. Однако Клемперер слышал о массовых расстрелах евреев и до него. Ранее ему уже говорили «разные люди», что «эвакуированных евреев десятками расстреливали под Ригой, когда они сходили с поезда». Вилли Кон, еврейский школьный учитель в Бреслау (ныне Вроцлав), также слышал о «большой кровавой бойне» евреев в Киеве менее чем через две недели после произошедшей там резни{135}135
  Цит. Клемперера см. в: Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха. М.: Прогресс традиция, 1998 (13 января и 19 апреля 1942 г.; курсив автора). Цит. Кона см. в: Willy Cohn, Als Jude in Breslau 1941, ed. Joseph Walk (Gerlingen: Bleicher, 1984), p. 106 (запись от 11 October 1941). О том, что мирное население Германии знало об убийствах евреев, см. также: Peter Fritzsche, 'Babi Yar, but Not Auschwitz: What Did Germans Know about the Final Solution?', in Susanna Schrafstetter and Alan E. Steinweis, eds, The Germans and the Holocaust: Popular Responses to the Persecution and Murder of the Jews (New York/Oxford: Berghahn Books, 2016), pp. 85–104.


[Закрыть].

К началу октября 1941 г. все айнзатцгруппы и их подразделения, а также обе бригады СС принялись убивать евреев без разбора, независимо от возраста и пола. Подросток Йозеф Перл, еврей из Бычкова в Закарпатской Украине, стал свидетелем расстрела своей матери и четырех сестер в конце 1941 г.[8]8
  Пос. Великий Бычков вошел в состав СССР в 1945 г. Вероятно, свидетель описывает казнь в ином населенном пункте и не в конце 1941 г., когда налет авиации в данном месте был исключен.


[Закрыть] С места расстрела ему удалось бежать во время воздушного налета:

Обычно они забирали людей в течение дня. Очень рано утром. Их заставляли рыть себе могилы. И затем убивали их на рассвете. Или вечером, до наступления ночи. А к утру их закапывали, и не оставалось никаких следов того, что там кто-то лежит. Как будто ничего не произошло. Это было как… как будто… земля разверзлась, и люди исчезли. Исчезли – и всё. Они приходили, говорили: «Раздевайтесь, вы идете на обработку от вшей» – так они это называли. «Ненадолго, скоро вернетесь». И тебя раздевали догола. Никакого… – в лагере все уже было дегуманизировано. Понимаете, о чем я? В этот год, о котором я говорю, 40-й, 41-й, начало 42-го – жизнь была… вообще ничто. Они стали зомби. Это можно было видеть по их лицам. Я не буду останавливаться на этом, если честно, потому что вы скажете: «Ты был таким маленьким, как, черт возьми, ты мог видеть разницу между… блестящими, погасшими и печальными глазами?» Но, понимаете, там растешь быстро. Растешь так быстро, что инстинктивно становишься животным. И инстинктивно чувствуешь опасность. Чувствуешь угрозу. Чувствуешь это в воздухе. Отдаешься этому. Иначе не могу вам объяснить. И в то утро я увидел, как выводили мою мать и двух сестер. Это было очень, очень рано утром. И там был еще один барак, их тоже раздевали и выводили. И мой барак, и меня в том числе, раздели и вывели. Но это делали по частям. Это была первая линия, и мы все выстроились в некое подобие шеренги. И линия была такая. Те стреляли, они падали, тоже в ряд, как подкошенные. Но что я заметил, так это ужасный запах земли. Ужасный запах земли и такой, как будто когда красят, – я не могу объяснить. И что это было, была вырыта такая огромная могила, и она была наполовину заполнена… известью, она выглядела будто гашеная, такая кипящая, белая. Мне это напомнило… в детстве я ходил в хедер, у меня был карбид. Помните, были лампы, в которые наливали немного воды, и они загорались. А у нас был маленький насос, и мы накачивали воду, чтобы она горела. И я видел, как мою мать и моих четырех сестер расстреляли и они туда упали. Теперь я не знаю, можно ли назвать это чудом, можно ли назвать это вмешательством Божьим, или как это можно назвать, я не знаю. Поставили другую шеренгу, и передо мной осталось человек семь или восемь. Мы должны были быть в следующем ряду. Вот… и этот ряд прошел вперед. Вот… вы, наверное, заметили, что я перескочил через вопрос о моей матери и четырех сестрах, что они были расстреляны и выстроились в еще один ряд. Очень трудно объяснить это чувство. Сыну видеть, как расстреливают его мать и четырех сестер. Но, знаете, в моих глазах не было слез. Не было никаких сбоев в механической работе тела. Потому что я знал, что буду следующим. Вопрос не стоял так, что их убили, а ты… ты… ты как-то… будешь выживать. Не было… ни чувств, ни… ни боли, ни реакции. А тот ряд… все происходило так быстро, тот ряд прошел вперед, и не успели их всех расстрелять, как начался воздушный налет. Откуда-то появились самолеты, иностранные самолеты, авианалет. Завыли сирены. И всем пришлось лечь лицом вниз. И в эти… наверное, минуты, секунды… все, кого еще не расстреляли, бросились врассыпную. В том числе и я. И все мы голые. Мы все голые. И все мы почему-то думаем, что выживем. И некоторые из нас выжили, потому что мы бежали, бежали и бежали – это все происходило в лесу, не забывайте. Это все происходило в лесу. Пока я не увидел крестьянский двор. Я зашел на двор. Все были на работе, а кто был… на самом дворе, тот был в доме. Я взял мешок, надел его вверх ногами, сделал дырки в той части, где дно, и просто продел туда руки. И правда, честно, я вошел и сказал: «Знаете, я… я только что спасся от… от убийства». Я не сказал, что я еврей. Просто сказал, что я убежал, что меня хотели убить, и не могли бы они… не могли бы они – понимаете, я голый – не могли бы они дать мне что-нибудь надеть и что-нибудь поесть. Они сказали: «Да». Они дали мне поесть. Там были одни женщины, мужчины были в поле. И они дали мне поесть. Для своего возраста, мне было десять лет, я был хорошо сложен и высок. Когда вечером мужчины вернулись домой… очевидно, им сказали, что… я пришел, сбежал от убийств и так далее. Они сказали: «Ну, ты можешь оставаться здесь до прихода немцев. А когда придут немцы, мы тебе скажем. Мы предупредим, чтоб ты успел сбежать». Потому что они не хотели, чтобы я там был, потому что тогда их бы в любом случае убили. Поэтому они не хотели брать на себя ответственность, чтобы там был кто-то, из-за кого их жизнь оказывалась под угрозой. Это я вполне понимал{136}136
  BLSA, Jewish Survivors of the Holocaust oral history collection, shelf mark C410/036, testimony of Josef Perl, September 1988, 2 of 4, 5:21–14:16. Об убийстве всех, вне зависимости от пола и возраста, к началу октября см.: Longerich, Der ungeschriebene Befehl, pp. 104–8.


[Закрыть].

Самым поразительным аспектом примечательного свидетельства Йозефа Перла являются, пожалуй, отделенные почти пятьюдесятью годами от событий воспоминания о том, что он испытывал, когда столкнулся с неизбежной смертью: инстинктивное чувство опасности, запах земли, вид «кипящей извести», отсутствие боли, когда были расстреляны его мать и четыре сестры, и «механическая» работа его тела.

Еще одно воспоминание, которое Перл подчеркивает в своем рассказе, – это воспоминание о том, как его раздевали. Евреев часто заставляли раздеваться догола перед убийством. Всех жертв публичного расстрела ЕК 9 в белорусском городе Витебске в начале августа 1941 г. – 27 евреев мужского и женского пола – перед расстрелом заставили полностью снять одежду. В том же месяце ЕК 9 заставила все еврейское население города Суража – более 500 мужчин, женщин и детей всех возрастов – перед расстрелом раздеться догола на месте сбора. То же самое произошло во время бойни в Бабьем Яре в конце сентября. Можно привести еще много примеров. Заставляя жертв раздеваться перед убийством, преступники, прежде всего, получали возможность украсть одежду, которая иначе оказалась бы в братских могилах или была бы сожжена вместе с телами своих хозяев. Кража еврейского имущества всегда была неотъемлемой чертой антиеврейской политики нацистов; казни не были исключением и тоже сопровождались разграблением еврейского имущества. Однако в случае с расстрелом в Витебске одежда жертв была сожжена там, где ее оставили. Это позволяет предположить, что имелись и другие мотивы, такие как предотвращение попыток побега или деиндивидуализация жертв путем превращения их во внешне однородную массу тел, а также вуайеризм и желание подвергнуть жертв перед смертью максимальному унижению{137}137
  О Витебске и Сураже см.: Kay, Making of an SS Killer, pp. 61–2. On Babi Yar, see Berkhoff, 'Dina Pronicheva's Story', pp. 303–4. О вуайеризме см. в: Welzer, Täter, pp. 203–5; Gerhard Paul, 'Lemberg '41: Bilder der Gewalt – Bilder als Gewalt – Gewalt an Bildern', in Martin Cüppers, Jürgen Matthäus and Andrej Angrick, eds, Naziverbrechen. Täter, Taten, Bewältigungsversuche (Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2013), pp. 191–212, here pp. 205–8.


[Закрыть].

Принудительное обнажение часто становилось неотъемлемым элементом массовых убийств евреев не только во время расстрелов, но и в лагерях уничтожения, где их заставляли раздеваться под предлогом принятия душа перед тем, как убить ядовитым газом. Принуждение к наготе было не единственной формой сексуального и сексуализированного насилия, применявшегося в рамках массовых убийств. Задокументировано множество случаев изнасилования еврейских женщин непосредственно перед или даже во время расстрелов. Впервые члены одной субкоманды EK 9 изнасиловали несколько девушек при ликвидации гетто в белорусской деревне Яновичи в сентябре 1941 г.: тогда они расстреляли 1025 евреев. Во время ликвидации Брестского гетто в октябре 1942 г. немецкие полицейские насиловали молодых девушек, прежде чем расстрелять их. В ряде оккупированных городов, таких как Эйшишкес и Каунас в Литве, составлялись списки всех незамужних еврейских женщин, которых немцы затем сортировали, насиловали и расстреливали. Еврейские мужчины также становились жертвами сексуального насилия: например, в латвийском городе Бауске местный командир вермахта второй лейтенант Непил, уроженец Вены, и начальник полиции города Друвескалнс организовали в июле 1941 г. кастрацию 56 евреев-мужчин, включая 10 мальчиков в возрасте от 8 до 15 лет. Болезненную процедуру проводил латышский врач Штайнхартс{138}138
  О лагерях уничтожения см. в особенности главы 8 и 9 настоящей книги. О различии между сексуальным и сексуализированным насилием см.: Waitman Wade Beorn, 'Bodily Conquest: Sexual Violence in the Nazi East', in Kay and Stahel, eds, Mass Violence, pp. 195–215, here pp. 196–7. О Яновичах см.: Kay, Making of an SS Killer, p. 65. О Бресте и списках незамужних евреек см.: Regina Mühlhäuser, Eroberungen. Sexuelle Gewalttaten und intime Beziehungen deutscher Soldaten in der Sowjetunion, 1941–1945 (Hamburg: Hamburger Edition, 2010), pp. 134–5 and 139. On Bauska, see Bernhard Press, The Murder of the Jews in Latvia, 1941–1945, trans. from German by Laimdota Mazzarins (Evanston, IL: Northwestern University Press, 2000 [1992]), pp. 47–8.


[Закрыть].

К концу 1941 г. немецкие войска уничтожили более 900 000 советских евреев. Около 460 000 из них, то есть половина, стали прямыми жертвами айнзатцгрупп А–D, айнзатцкоманды «Тильзит» и айнзатцгруппы z. b.V. Практически сравнялись с айнзатцгруппами А–D по общему количеству убитых ими евреев двенадцать полицейских батальонов, составлявших четыре полицейских полка – «Север», «Центр», «Юг» и z. b.V. Последний был передан в распоряжение высшего руководителя СС и полиции юга России и позднее высшего руководителя СС и полиции z. b.V. В целом эти двенадцать полицейских батальонов несут ответственность за вторую по величине долю убийств после айнзатцгрупп. За ними идут формирования СС, действовавшие в 1941 г. в армейской группе или в тылу армии: 1-я пехотная бригада СС, 2-я пехотная бригада СС и кавалерийская бригада СС. В 1941 г. силами этих соединений было уничтожено не менее 57 000 советских евреев. Наконец, дальше следуют подразделения вермахта, дислоцированные на фронте и в тыловых районах. Одна лишь 707-я пехотная дивизия убила в Белоруссии осенью 1941 г. более 10 000 евреев (что ставит ее в один ряд с некоторыми частями вермахта, тогда же действовавшими под командованием Бёме в Сербии). Возможно, среди формирований вермахта на оккупированных советских территориях случай 707-й пехотной дивизии был крайним, но – как мы увидели – отнюдь не исключительным. В конце декабря 1941 г. закончилась первая волна немецких операций по уничтожению еврейского населения Советского Союза. Наступление зимы привело к замерзанию почвы и затруднило рытье ям для жертв расстрелов. Однако передышка для советских евреев оказалась кратковременной. Вторая волна убийств началась следующей весной{139}139
  Ray Brandon, 'The First Wave', unpublished manuscript, 2009, pp. 1–7. Я благодарен Рэю Брэндону за то, что он предоставил мне копию этого текста, и за дальнейшее развитие его содержания 4 февраля 2020 г. О 707-й пехотной дивизии см.: Gerlach, Kalkulierte Morde, pp. 617–20; Peter Lieb, 'Täter aus Überzeugung? Oberst Carl von Andrian und die Judenmorde der 707. Infanteriedivision 1941/42', Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, vol. 50, no. 4 (October 2002), pp. 523–57. О замерзании почвы см.: Yitzhak Arad, The Holocaust in the Soviet Union (Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2009), pp. 157 and 251; Lewy, Perpetrators, p. 35. О влиянии на расстрелы плохих «погодных условий» см. также: EM 145 (12 December 1941), p. 876.


[Закрыть].