Текст книги "Врата скорби. Дикий Восток"

Бизли, графство Суррей. Стрельбище Сентри – Рейндж
12 апреля 1949 г.

Вне всякого сомнения – отправляться в дальнюю дорогу с пустыми руками, тем более в такие места не следовало. И не было никаких сомнений в том, что не следовало отправляться в такое место, предварительно не узнав, что к чему…

Британская армия – не просто скопище традиций, некоторые из которых кажутся устаревшими и смешными. Это братство, нерушимое братство людей, служащих одному и тому же флагу, трону и стране. Это братство людей, которые не понаслышке знают и платят ту цену, которую положено платить за имперские амбиции. Это люди, которые оказываются перед лицом многотысячных орд дикарей с парой товарищей, револьверами и ружьями, кто дежурит на палубных бомбардировщиках КВВС, готовых взлететь в любую минуту, кто осушает болота и строит гарнизоны там, где нормальный человек выжить не может. Постоянное пребывание на грани, пред лицом опасности – сформировало особое братство, где своему – скажут все, что угодно, в том числе и то, что нельзя.

Из уличной кабины – сэр Роберт Брюс набрал один за другим несколько номеров. Последний абонент – сказал, где он может его найти завтра и выразил готовность поговорить.

До нужного места – сэр Роберт арендовал такси. Такси с тех пор, как он последний раз был в Лондоне – изменились, теперь их цвет с бордово-кирпичного сменился на черный, как в классических, конных еще кэбах. Машина, которую он взял, марки Наффилд Оксфорд – отличалась тем, что вместо пассажирского сидения впереди была открытая багажная площадка, на которой можно было пристегнуть чемодан или чемоданы. Тем не менее – сэр Роберт взял в салон объемистый мешок – и водитель, кэбмен, как и в старые времена в черном фраке и с высоким цилиндром на голове – понимающе кивнул. Кто ездил в такие места как Сентри Рейндж – оберегали такие мешки пуще глаза.

Сентри Рейндж – тоже изменилась. Деревянные навесы сменили новомодные, бетонные, холодные и пыльные, сидеть на которых было просто опасно. Появилась дистанция в тысяча ярдов – до этого ограничивались семьюстами. На стрельбище были гражданские – если раньше интерес гражданских ограничивался крупнокалиберным штуцером и грачиным ружьем – теперь все большее и большее количество подданных Ее Величества проявляло интерес к стрельбе на дальние дистанции…

Смотритель его не узнал – но это было и к лучшему. Арендовав свободную дистанцию на новомодные тысячу ярдов – он принялся раскладываться, подстелив для чистоты плед цветов клана Брюсов. С соседнего рубежа стреляли, он мельком видел винтовку, когда проходил мимо. Конечно же, Винчестер с тяжелым стволом образца 1924 года.

Его оружие было другим. В сущности – это была снайперская винтовка № 4Т основанная на конструкции пехотной винтовки Ли-Энфильд. Мастера из компании «Дэниэл Фрезер» – полностью разобрали ее и перебрали весь механизм, подгоняя его до идеального состояния, как это делается с дорогими штуцерами – собственно говоря, штуцерами они обычно и занимались. Вместо снайперского ствола – они поставили необычный, тяжелый спортивный ствол собственного изготовления, с нарезами, оптимизированными не под стандартный пехотный патрон, и не под снайперский, отличающийся от обычного пехотного только тем, что изготавливался на свежих матрицах – а под специальный патрон № 8, пулеметный, предназначенный для поражения целей на дальней дистанции и снаряженный предельно утяжеленной пулей. Ложе – так же было подготовлено мастерами Дэниэл Фрейзер, и в транспортном положении – приклад можно было снять как на некоторых спортивных винтовках, а потом – поставить заново. Некоторые североамериканские мастера и штучники из таких мест как Ферлах или Брно – делали винтовки, у которых снимался ствол с ложей вместе – но это были охотничьи винтовки, не снайперские. Прицел был тоже необычный – вместо армейского стандарта здесь стоял «Таргетскоуп» от Паркер-Хейла, сильно похожий на североамериканский Юнертл – но Юнертл восьмикратный – а этот девятикратный, в металлическом корпусе и с великолепными, сделанными на тех же станках, что и линзы для космических телескопов линзами. Прицел, в самый раз подходящий для армейского использования – хотя люди, действительно увлеченные стрельбой на дальние дистанции покупали шестнадцати и даже тридцатидвухкратные Юнертл…

На пледе цветов клана – сэр Роберт выложил винтовку, магазины, приспособления для чистки, небольшую подзорную трубу с делениями. Неспешно снарядил патронами магазин… он любил стрельбу, хотя на Багамах ограничивался стрельбой по чайкам из дробовикам, да из автоматов по дельфинам – местное развлечение. Правда, ему привелось участвовать в голубином турнире в Гвадалахаре, наверное, самом сильном в мире по составу стрелков – и там он добрался до одной тридцать второй…

Йемен…

Он помнил те места, в которых вырос… болота, бесплодная земля, нищие деревни. Люди, ничем не занятые кроме разбоя и преступного промысла. Он отдавал себе отчет, что является тому причиной: ислам. Страшная религия, религия, тянущая в кровавое мракобесие, взывающее к самым темным сторонам человеческой души. Была какая-то злая ирония в том, что африканские племена, которым не надо было заготавливать мясо на зиму, чтобы не умереть от голода, и строить хижины, чтобы не умереть от холода, которые могли снимать по три урожая в год на заболачиваемых разливами рек землях, охотиться на дичь – остались дикарями, в то время как они, белые люди – создали цивилизацию. Настоящую цивилизацию, где всех есть права, где покой людей обеспечивают броненосцы и пулеметы. Не последнюю роль в отсталости местных играл ислам – но самое страшное происходило там, где ислам встречался с первобытными верованиями. Такими, как доисламские верования в Договорном Омане или африканские культы в южном Судане. Безумный фанатизм, совмещенный с нерассуждающим культом и звериной жестокостью – поистине дьявольская смесь, и не приведи Господь кому услышать вскипающий первобытный рев озверевшей толпы.

Готово…

Он набивал магазины не более чем по пять патронов, хотя емкость была десять. Британская Ли-Энфильд была лучшей пехотной винтовкой двадцатых – тридцатых годов, а британский патрон, с тяжелой пулей – лучшим среди всех аналогичных на средних и дальних дистанциях. Увы… приходила новая пора… зловещее слово «машингевер» было на устах и тут Британия безнадежно проигрывала. Похоже объявили новый конкурс… и хорошо, если не перейдут на сниженный калибр как русские на свой шесть и пять[69]69
  В России – трудами академика Федорова основным пехотным калибром был 6,5, 7,62 был у казаков. Надо сказать, что в 1943-44 годах приняли на вооружение 7,62*39 только потому, что наладка производства 6,5*39 была связана с большими сложностями, а страна вела тяжелую войну


[Закрыть].

Готово.

Для того чтобы задерживать пули, ушедшие «в молоко» – были насыпаны огромные песчаные валы. Говорили, что служащие стрельбища – ежегодно просеивая песок, сдают несколько тонн ценного цветного металла на переплавку – не бесплатно, конечно, приятный дополнительный заработок. Красный флаг – был поднят на небольшом, наполненном гелием шаре, означая, что можно стрелять.

О том, что он промахнулся – он понял, еще когда винтовка толкнулась в плечо: если есть достаточный опыт, сразу понимаешь, есть или мимо. Как всегда – появилось желание все бросить и как всегда – он подавил в себе это желание. Стрелковый спорт – удел терпеливых, иногда выстрела можно ждать не часами – сутками…

Второй выстрел – тоже мимо, но он понял, в чем ошибка. Внес правильную поправку и получил результат – восьмерка на десять часов. Снова подрегулировал прицел – и попал точно. Затем – обернулся, почувствовав присутствие человека…

– Ну-ка, ну-ка… И кто тут переводит патроны…

Эрл Свинни – был человеком легендарным. Звание этого человека было «The Company Quartermaster Sergeant (CQMS)», это примерно соответствовало ганнери-сержанту в морской пехоте США или оберфельдфебелю германской армии. Звание это – Свинни выслуживал не где-нибудь, а в Пешаварской стрелковой бригаде, на самом краю. Вернувшись в Великобританию – по настоятельной просьбе некоторых высших армейских чинов – он готовил специальные подразделения британской армии, в том числе недавно сформированный, но уже себя показавший 22SAS…

В адмиралтейскую подзорную трубу – Свинни глянул на результаты…

– Неплохо, неплохо. Давай-ка, попробуем вот с этим…

В Индии – профессиональных стрелков было великое множество, ибо если ты не убивал тигра – то скорее всего сам становился его добычей, а некоторые ухитрялись добывать из обычной пехотной винтовки серого слона. Индия была Меккой мощных ружей, а на севере – представлялась возможность и очень дальних выстрелов – при охоте на горных баранов. В качестве обычного патрона для такой охоты – использовался.300 или.375 Голланд и Голланд Магнум, который использовался так же и некоторыми армейскими снайперами. Патрон, созданный для опасных африканских охот – но при правильно подобранной пуле способный показывать очень приличные результаты и на дальней дистанции. Бил по организму он тоже изрядно.

Сержант быстро снарядил свою винтовку – она была произведена компанией Паркер-Хейл по заказу, и магазин вмещал только два патрона – положил винтовку на мешок с песком, как делают все профессиональные стрелки – дальнобойщики, прицелился…

Выстрел был оглушительно громкий. С поразительной ловкостью – сержант послал в цель еще две пули, поднялся…

– Ну?

Сэр Роберт принял трубу, посмотрел. Конечно, с его результатами не сравнить – тем более с холодного ствола…

– Могу поздравить. Хотя я не стрелял последний год.

– Отличное оправдание для офицера. И я могу вас поздравить, сэр Роберт.

Шила в мешке не утаишь.

– Уже известно?

– Такие новости расходятся быстро. Скажи, как заполучить такую же…

– Это не за прошлые заслуги.

– Ого. А за какие же?

– За будущие – новоиспеченный дворянин помрачнел – ты, я слышал, воспитываешь новое поколение.

– Можно и так сказать. Недавно – провели большой семинар для готовящихся офицеров – оружейников полков. Представляешь, половина этих педиков не знает, как правильно пристреливать винтовку.

– Да уж…

– Чертовы горожане. Когда я начинал заниматься этим – промах означал, что сегодня обедом станешь ты. Теперь это означает, что у местных прибавится лишний пенни в кармане.

– Я слышал.

Служитель стрельбища – прошел мимо, но приблизиться не рискнул.

– Я слышал, ты и серьезных людей тренируешь…

– Тоже педики. Они думают – промахнулся раз – выпусти в цель вторую пулю…

– Где-то это и верно.

– Например?

– Наджран. Горы Дофар…

Теперь помрачнел уже Свинни. Его пропыленное и просоленное невзгодами бульдожье лицо типичного британского служаки – стало совсем унылым.

– Это не лучшее место для прогулок…

– Ты ведь был там?

– Да… пытался кое-что сделать для местного эмира. Чертовы ублюдки…

– Расскажешь?

– За кружкой пива, пожалуй…

* * *

При стрельбище – было что-то вроде паба, где проигравшие могли расплатиться с победителями – но туда они не пошли. Остановились у какого-то паба по дороге, заказали пиво и «фиш энд чипс» типичную британскую закуску. По сравнению со свежевыловленной рыбой на Большом Каймане – местная рыба выглядела бледно – но уж какая есть…

– Так что там про Дофар и его окрестности… – поторопил Сэр Роберт

– Дофар… Прежде всего, тебе нужно знать, что это место никогда не находилось под контролем правительства – ни одного. В тридцатые годы – эмир Абдалла нанес по этим горам удар с использованием химического оружия…

Сэр Роберт присвистнул

– Ничего себе…

– Ублюдок использовал хлор. Смонтировал опылительные системы на самолетах, закупил их под видом сельскохозяйственных. Прежде чем мы успели его остановить…

– Мы успели его остановить? – иронично переспросил Сэр Роберт

– Да, черт возьми! Ты думаешь, мы совсем психи пойти на такое?!

На них начали оглядываться… Сэр Роберт заказал еще пива

– Его сын учился здесь, в Королевской военной академии. Там естественно проходили оружие массового поражения и средства защиты от него. Вернувшись, он рассказал все отцу. После чего два ублюдка, старый и молодой – решили действовать…

Сержант отхлебнул пива

– Вместе с горцами они перетравили кое-кого из наших, кто был там. Советников, еще какую-то христианскую миссию, которая пыталась обратить местных. А у горцев – есть такое правило – тхаар. Кровная месть. Срока давности не имеет.

– Ты был там с полком…

– Был. Очередное наведение порядка…

– И как они отнесутся к британцам?

– На востоке наводили порядок. Дофар – на Западе

Сержант отхлебнул еще пива, стукнул пустой кружкой по столу

– Наджран, значит.

– Да.

– В Наджране есть точка. Старший так, если ничего не изменилось Герб Финли.

– Бродяга Финли?

– Он самый…

Как и все, кто занимается одним, важным, но опасным делом – все они примерно знали друг друга…

– Я слышал, он словил пулю в брюхо.

– Поэтому, сейчас он не на оперативной работе, просто сидит на месте, и смотрит, чтобы то, что должно быть сделано – было сделано. По горам шустрят молодые.

– Те, кого ты учишь?

Сержант никак не отреагировал. Любой откровенности – был предел. И ему сейчас – надо было решать открыться или нет.

– Там есть дело, которое надо решить. Кое-кто наверху считает, что русские испытывают там управляемые ракеты. Готовятся воевать с нашим флотом.

Сержант фыркнул

– Другого места не нашли…

– Знаешь что-то об этом?

Сержант задумался, прежде чем ответить.

– Как сказать… Несколько лет назад – кое-кто не вернулся с задания. Задание было на базе Инжирлик, там у русских совершенно случайно получился взрыв склада авиационных боеприпасов. Дело это давнее. Но русские не прекращали и не прекратят искать способы, как серьезно достать нас. Равно как и мы – не прекратим доставать их…

Сержант – посмотрел на собеседника неожиданно трезвым взглядом.

– Если русские там и делают что-то, то цели могут быть совсем не кораблями. В горах Дофара – тоже есть немало интересного. Оман – единственное, что у нас осталось на полуострове. И если русские решат что-то начать – то начнут с него.

Сержант показал на сэра Роберта указательным пальцем, как пистолетом.

– Не попадись…

Российская Империя. Область Войска Донского. Новочеркасск.
24 апреля 1949 г.

Провожали реестрового казака Григория Велехова совсем не так как положено по старине провожать казака на военную службу. Никак его не провожали… и старики даже ничего не сказали. Отрезанным ломтем был Григорий, хоть и рожак отсюда – а отрезанным. Лицом темный как турок, с загаром несходящим, нрава резкого… языки знал, как басурман какой… не казак уже совсем не казак. Так и получалось, что кто на Восток, на чужбинушку уехал… мало кто в родные то земли возвращался. Кто там и прижился, землицу заимел, да детки пошли… а кто и с концами. Кого похоронили – выкопали неглубокую яму в каменистой земле, засыпали, да крест какой– никакой поверх воткнули, а кто и – так лег, и без погребения должного, христианского… только ветер косточками играет. Только собрались под вечер казаки, да врезали почти в полном молчании самогона… потом по домам растаскивали, да жинка у Петрухи Кательникова, как по покойному выла, да в драку бросалась. Оно и понятно… за то и не любили Григория, что сам на войну сорвался, да казаков повел, того же Кательникова, да Степана Боровскова. От куреней родных оторвал… и не зря жинки то, как по покойнику голосили, на войну ведь, хоть и говорят, что не там войны… да как Пантелеевна то своего хоронила… в гроб бросилась, схватила, а голова то в руках оказалась – не пришили в морге толком. Вот тебе и война – не война…

А Лена… та даже провожать не вышла…боялась, что не сдержит в себе, скажет. Пока незаметно было… да и то ладно а ведь все равно сорвется, только домой каждую минуту рваться будет, так и приедет … в гробу. На Востоке женщины испокон веку мужей на джихад отпускали… тут то же самое почти, да с другой стороны только.

Джихад…

Атаману они и впрямь занадобились чем-то – прислал машину, да не какую-никакую, а Додж из-под себя, с закрытым кузовом, тонна с четвертью, да с сидельцем[70]70
  Сиделец – одно из значений – что-то типа офицера по особым поручениям Устаревшее.


[Закрыть] своим за шофера. Погрузили так казаки свой скарб немудреный – да и тронулись.

По шляху ехать – дюже скучно, и посмотреть то нечего, то поля распаханные, то перелески. Где волк проскочит, али заяц, али лиса – и то развлечение какое-никакое. Хорошо, что машина – то не конь, до Новочеркасска за пару часов со свистом домчит. Вот и затеяли от нечего делать казаки разговор…

– Мишка то… он как… как его угораздило то? – спросил Боровсков, низенький светловолосый, совсем не похожий на казака, но отменный боец и стрелок, просто немерянной храбрости и лихости – гутарят конвой вел?

– То и гутарят. А как там… сам не знаешь, что ли?

– Да уж подзабыл изрядно.

– Ничего… Зараз вспомнишь…

– Атаман опять жидиться будет – вступил в разговор и Кательников – с него хрен чего выпросишь…

– Если будет – в тот же день поворачиваем оглобли и назад. Да только не станет он жидиться… слыхали про новый порядок справления службы?

– Да гутарили что-то, на Круге.

– А слушать надо было. Сейчас – за деньги служить дозволяется.

– Это как?

– А вот так… где если… чечены, скажем, или такие же – с той местности люди с кругом договаривается, а круг казаков посылает. Они всех этих… и выводят

– Тю… так мы из войны не вылезем.

– А что – вылезали когда-то?

Кательников подкрутил ус, скривился

– Твоя правда – и не вылезали. На той неделе в Березовку двоих привезли… хоронить нечего, старики ажник от горя почернели. Вот тебе и служба.

– Дело гутаришь. И сколько те же первогодки наслужат… только пулю себе, да и все дела. Нам то – зараз проще будет.

– Да куда проще… Горы они и есть горы.

– Не скажи. Кому проще – нам, кто по второй категории… да срочку отломал, или этим… Помнишь, заставы были?

– Было дело.

– А толку? Все равно – кто хочет, тот кругом обойдет. Только стоишь, как дудак да выстрела ждешь.

– По горам тоже не дадут шерстить. Мир там.

– А мы спросили… Какой там мир…

– Какой-никакой. Что делать то будешь?

– Соберем людишек. Там посмотрим…

* * *

Новочеркасск, разросшийся из большущей, считай станицы в начале века в настоящий, крупный город встречал шумом, суетой, толкотней. Водители – кто пересел с коня живого на коня механического – так и норовили давануть на клаксон, два подольше подержать… гул стоял над городом. Дорога какое-то время шла рядом с веткой стоящейся железной… шуршал под колесами щебень, да свистели паровозы… да сиделец все ругался, и то же сигналил, чтобы побыстрее пропустили. Улицы были народом запружены, где и не пройти, лошадей почти не было. Если в станицах держали еще… почитай, на гас денег не напасешься, если железного то коня им то и дело правдать а тут скосил, или просто на выпас пустил – и езжай куда тебе надобно. Витрины лавок – теперь по новой моде они делались большими, стеклянными манили товаром…

Правление располагалось теперь в новом здании, внешне похожем на старое, только теперь с лишним этажом, да гаражом вместо конюшен. Припарковав машину прямо напротив входа – видимо почетное место себе атаман отгрохал – сиделец сноровисто провел их через караул на входе, а дальше их пути разошлись. Петро со Степаном тронулись по старым знакомым – проведывать, значит – а Григорий к атаману тронулся, аккурат где он заседает, на третьем этаже кабинетик был.

– Здорово дневали… – Григорий сразу взял быка за рога

– И вам здравствовать… – степенно отозвался атаман – решился все-таки?

– Мое дело. Мое и казаков – мгновенно ощетинился Григорий…

– Да ты копытом то не бей… ишь, как конь… Норовистый. Тебе норов то в армии не сбили?

– Еще норовистей стал.

– Ну, смотри… Хряпнем что ли?

Перешли в угол кабинета, там стояло что-то навроде уголка на своих – стол, да два старых, уже лезущих набивкой кресла. Разбойничьи подмигнув, атаман достал из-за кресла большую, наполненную мутным четверть, два простых, граненых стакана. Аккуратно, ни капли не пролив, разлил драгоценную жидкость.

– Ну… как говорится… будем. За Русь матушку, за царя-батюшку, да за нас – казаков на тихом Дону.

Жидкость была не просто крепкой – она валила с ног, рвала горло, обжигала. Ажник на глаза слезы наворачивались.

– Что это? – прохрипел не готовый к таким переделкам Велехов, силясь хлебнуть обожженным горлом немного воздуха.

– Крепка, а! – радостно воскликнул атаман, хлопнул по пузатому боку бутылки, как хозяин лошадь хлопает, только не так сильно – это мне с Чира привезли… в знак уважения, так сказать. Горит как факел… градусов семьдесят, не меньше. На хрену настояна, да еще и мед там степной. Прямо разом – и выпивка и закуска. Довольствие одно. Будешь?

– Ни… С ног валит… мне кубыть ехать еще до постоялого двора.

– Какой постоялый двор, в правлении и остановишься, место есть.

Атаман сунул нос в бутылку, в которой еще больше половины оставалось, с силой втянул воздух – и с явным сожалением на лице отставил бутылку, заткнул пробкой … чтобы не выдохлась.

– Хороша… – повторил он, прищуриваясь – но в меру. Сами-то гоните, небось, указ царев нарушаете[71]71
  В Российской Империи была монополия на спиртное, были специальные государевы магазины – монопольки, спиртное стило дорого – чтобы и казне прибыток, и чтобы хлебали меньше. Было развито подпольное винокурение в сельской местности, за это можно было заслужить до тридцати ударов кнутом или до трех лет каторги.


[Закрыть]?

– Кубыть кто и гонит – а я того не ведаю – отозвался степенно Григорий – это ты исправника выспрашивай, да станичного атамана. Вот они тебе и ответ дадут, кто винокурничает, кто безобразничает, а кто и курень свой спалил.

– Так не скажут ведь… скроете, сукины сыны

– Тогда и мне не честь языком как бабе чесать.

Атаман с силой вздохнул воздух – только не всхрапнул как лошадь – сменил тему разговора

– Как делать думаешь?

– Это ты мне скажи атаман – как ты думаешь. Потому как там – ни разу не шутки. Ты скажи, зачем нас кликнул – тогда и думать будем. А сейчас чего – слова одни. Пустые…

– Пустые, говоришь… Ты новый закон читал? О справлении казачьей службы?

– Так понапишут… мне то чего, я не первого срока призыва.

– И тебе… и всем чего. Потому как теперь – войскам право дано служить не на государевой службе, а по уговору…

– За деньги что ли? – не понял Григорий

– Ну… как сказать. Так – и в тоже время не так. Государю долг на службе… ты будь ласков отдай. А вот как вернулся – тут дело твое. Хочешь паши, а хочешь – винтовку в руки бери.

– Завсегда же так было.

– Да нет. Теперь – мы в этом сами по себе. С кем сговорились – тем и служим. Ну… не с каждым, конечно. И вот как раз на Арабском то полуострове и есть … работа.

– Ее там всегда было… бунташно там.

– Именно! А ты слыхал – сколько нефти там нашли?! Только качай, а покоя нет. И вот ты думай – если, к примеру, купчина какой деньги туда вбухает – а там мятеж. Убыток один.

– Так мы, казаки, купчинам служить этим будем? – Григория это задело, и сильно.

– А Государев интерес? Это ж наша земля. Я тебя не дверь открывать, да бородой перед посетителями мести – зову.

Григорий подумал, пытаясь разобраться во всем в этом. Тут и впрямь – без еще одного тычка не разберешься.

– Гладко стелешь… атаман… да спать жестко.

– Проспали уже! – голос атамана ощутимо построжал – там, на территориях с начала года под сотню казаков – насмерть вбили! Полусотню с двадцать второго – минометами накрыло! Зараз – тридцать один погибший! Спим – живыми бы проснуться!

Григорий кивнул

– Твоя правда. Но и меня пойми, атаман – мне не слова нужны, а конкретно – кто, когда, чего.

– Ну, так и скажу слово. Кто – скажи мне сам, только казаков первого призыва не трогай, это условие. Набирай кого угодно, хоть каторжников – был бы результат. Когда – чем быстрее, чем лучше. Время есть… но немного уже, чувствую, злое мыслится. Чего … вот чтобы всех, кто в городах орудует, по пустыням да по горам шарится – чтобы там не было.

– Эвон… Хватил. Тут все войско нужно. И не хватит.

– Там у нас – целое войско. От каждого полк – по сотне, а то и целыми полками стоят. Только скажи. Но дай результат.

– Сильно. А снаряжение?

– Пиши.

– И напишу. Ручку зараз дай, из дома без нее вышел.

– Ручку…

Атаман вернулся на свое место, порылся в столе – и доставил карандаш обгрызенный, да пачку листов канцелярской бумаги.

– Звыняй… ручки нету, пером пишу. Зараза, привыкнуть не могу.

– Достаточно и того…

Григорий долго сидел, размышляя… к атаману уж просители пошли… а он все сидел, вспоминал, писал. Смотрели он него, с любопытством – но не говорили ничего. Потом он начал писать, и писал так еще час с лишком, писал… потом перечеркивал – и снова писал. Закончил – за окном темнеть уже начало…

Как закончил – перенес все на стол атаману, атаман довольно крякнул, вчитался… и аж захрапел от досады…

– Ты… мил друг, с танка зараз головой навернулся, на службе. Я тут и не знаю половину из того что ты написал. Установка Фрезера-Нэша – это что такое?

– Пулеметная установка на два крупнокалиберных пулемета системы Браунинг зенитного типа. Можно заменить на Маузер или Эрликон

– Хватил… Ты в армии набрался – а мне платить. Ты знаешь, сколько это стоит? Возьми Максим – счетверенку, да не мучайся.

– С Максимом, атаман, ты сам воюй. Навоевались уже. Мне нужно армейское оружие, самое лучшее, какое только есть. Германское, североамериканское, наше. Но не старье со складов. Ежели пулеметы-гранатометы найдутся… даже надо найти – так совсем хорошо.

– Какие тебе пулеметы-гранатометы[72]72
  Пулемет-гранатомет – так назывался первый в мире армейский автоматический гранатомет, поступивший на службу в Русскую армию. В наше мире он тоже был (гранатомет Таубина) – но на вооружение его не приняли. У германцев тоже было нечто вроде – но у них просто револьверный барабан на восемь зарядов и ствол, а у нас – настоящее лентовое питание и калибр 40,8 мм.


[Закрыть]. То ж армейское оружие.

– Армейское – не армейское, мне разницы нет. Несколько штук надо будет. Пулеметы, бронированные машины, автоматы обязательно, настоящие, армейские не те которые сейчас. Если хочешь, атаман, чтобы толк был – оружие хорошее дай. И технику.

Атаман снова скосил глаза в бумагу.

– Дай то, дай се… – ворчливо проговорил он – я ж не в тех годах, чтобы давать по два раза. Все прибегают, и только с одним – дай.

Григорий молча ждал

– Добро, казак. Раз решили – делаем. Что надо – ищи, только не расширяйся далече. Подпишу… нехай Супонин потом орет.

– Супонин? Он тут?

– А куды ж денется. На хозяйстве сидит. Жид жидом. Куркуль, одним словом.

– Но не вор же.

– Не вор, не вор, это ты верно сказал. Сколько дней надо будет?

– Недели три. Лучше месяц.

– Три недели даю. Иди… иди, казак, с глаз долой, пока не осерчал.