Текст книги "Врата скорби. Дикий Восток"

– Убей его!

Саид выдохнул, с выражением отчаяния снова наклонился над раненым. Его первый удар был совсем не ударом врача, совсем не ударом верующего человека, искренне верящего в то, что он делает. Раненый – дернулся и попытался ударить Саида

– Убей неверного! Перережь ему горло! Зарежь кяфира…

На сей раз – Саид ударил ножом в горло. Врач, знающий, где проходят крупные сосуды – он сразу попал в артерию, кровь брызнула на него и на машину, и он отскочил, сгибаясь пополам и харкая желчью. Все они – постились перед тем, как пойти на дело, и не только потому, что таково требование религии – но и потому, что пуля, попавшая в полный желудок – без медицинской помощи в больнице верная смерть. А им больница не светила…

Кто-то из моджахедов засмеялся. Раненый – терял кровь, дергаясь у бензобака как раздавленный наполовину червяк.

– Замолчи! Наш брат – выбрал прямой и короткий путь, и Аллах воздаст ему так же, как и всем нам. Что ты видишь в этом смешного?!

– Ничего, эфенди… – поспешно сказал боевик – Аллаху Акбар!

Но это было еще не все.

– Саид! Саид! Ты слышишь меня?

Недоучившийся студент – медик проблевался, но вид у него был, как будто он только что выпил касторки.

– У него ручка. От двери. Дай ее мне…

Саид недоумевающее посмотрел на амира. Это было важно. Прошел испытание только то, кто не только мог зарезать врага, но и сохранять хладнокровие при этом. Их мало – а русистов много, у них есть чудовищные орудия смерти, убивающие человека десятков разных способов налетающие с неба. Противопоставить этому можно только одно – железную волю, кровожадность, презрение к смерти истинного моджахеда…

– Ручка от двери. Посмотри карманы. Найди и дай ее мне…

Для человека, которому с детства говорили «не убий», прикоснуться к телу только что убитого человека – это сломать еще один психологический барьер. Но тот, кто пройдет через это… потом у него будут сломаны все психологические барьеры, и ему действительно откроется самый прямой и чаще всего короткий путь – до эшафота или до безымянной могилы.

Саид боязно наклонился над убитым, начал обшаривать… в этот момент убитый дернулся, и Саид напрягся, готовый снова отскочить… но сдержал себя. Амир решил – молодец, толк будет. Настоящий моджахед будет…

Ручка действительно была в кармане. Саид достал ее и протянул амиру. Она была странной формы, семиугольник. Наверное – число дьявола…

Амир подошел к задней двери. Вставил ручку в отверстие замка

– Ахи[105]105
  брат (в исламе)


[Закрыть], это я. Я открываю…

Замок поддался от небольшого усилия. Дверь открылась, через решетку – протянулась рука и крепко сжала руку амира. Как на их эмблеме – рука, обернутая колючей проволокой и с вытянутым вверх указательным пальцем – нет Бога кроме одного лишь Аллаха…

Редко – выдаются такие моменты… редко…

– Аллах велик, братья… Именем Аллаха вы свободны…

Замок на решетке просто отстрелили – и братья стали спрыгивать на белый бетон дороги…

Ретроспектива. Эль-Фаллуджа, Междуречье…
Январь 1940 г.

Хвала Аллаху, милостивому и милосердному за то, что надоумил этих неверных построить такие дороги. По ним – можно добраться до Басры быстрее, чем на самом быстром верблюде…

Им удалось уйти от русистов. Они направились не в Багдад, как ожидали того русисты – а в эль-Фаллуджу. Один из тех немногих городов, в котором приверженцы истинной веры составляют большинство, потому что в Багдаде и в Басре большинство составляют проклятые рафидиты[106]106
  Правильное арабское название шиитов. Происходит от слова «рафада», то есть – отвергаю.


[Закрыть], да покарает их Аллах, и весь крысиный род их пусть тоже покарает. Здесь, в городе, численность населения которого составляла всего десть тысяч человек – им легко было скрыться, легче, чем в миллионном Багдаде.

Они нашли пристанище у хаджи Самара. Так странно звали купца, большого, хитрого, набожного. Он одновременно и торговал с неверными, и оказывал услуги правоверным, которые шли по пути Аллаха. Точнее – не мог не оказать. Оно носил не зеленую чалму – белую с зеленой лентой в знак того, что совершил хадж (на это – указывала и обязательная приставка к его имени – хаджи), ходил, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, и имел собственный автомобиль, что в этих местах редкость. Он спрятал их в рыбном лабазе, в потайной его части – если бы русисты приехали искать, собака не почувствовала бы тайник. С другой стороны – и дышать в тайнике было невозможно, пусть рыба и лежала подо льдом. Но моджахед – должен стойко переносить все свалившееся на него, ведь в Коране сказано: неужели вы думаете, что мы не будем испытывать вас?

Часть из моджахедов уже отправили по дороге, пересадив в две другие машины. Их осталось совсем немного – несколько человек. Им нельзя было уходить по суше – казаки и ищейки хорошо знали их лица, за них были обещаны денежные награды. Надо было уходить морем… но не сразу. Этой ночью – они должны были сесть на лодку и добраться до Басры. В районе севернее Басры начинались очень плохие места, нечто среднее между затопленной пустыней и болотом, крайне коварные камышовые заросли, куда не осмеливаются соваться казаки. Там живут воинственные, жестокие и загадочные мааданы – болотные арабы. Арабы, которые плавают на тростниковых лодках, живут на наплавных островах, и едят рыбу. Они не примут чужих – но у амира, который подготовил и провел налет, мать была из мааданов, а потому – законы гостеприимства требовали дать полукровке пристанище и его спутникам тоже, сорвать русским и воевать с ними, если они вторгнутся в камышовые топи. Но если даже они это сделают – скорее всего они ничего не найдут, ведь деревни мааданов плавающие, и перемещаются по мере необходимости… а все протоки и то, куда они ведут – знают только сами мааданы.

С другой стороны и амир, тем более что он полукровка – головой отвечает за тех, кого он приведет в этот мир, и если он приведет врага – то врагом сочтут и его. А концы, как известно – в воду. И потому – он отнюдь не разделял энтузиазма Ихвана относительно новичка…

– Пойми, брат… – они говорили на фарси, которые другие не понимали или понимали плохо – я доверяю тебе. И знаю, сколь много ты сделал на пути Аллаха. Но этот… он даже не наш, не араб. Как он может постичь всю сокровенную сущность Знания, если он не знает даже языка, на котором написан Коран. Он же джахиля, невежественный!

– Поистине брат мой, если бы я не знал тебя столь хорошо, то обвинил бы тебя в асабийе[107]107
  Национализм.


[Закрыть], а это тяжкий грех, ты сам знаешь. Разве ты не помнил слова Пророка, который сказал: О люди! Ваш Господь один. Ваш отец один. Нет превосходства араба над иностранцем, и ни иностранца над арабом, ни черного над красным, ни красного над черным, а только с богобоязненностью, ибо наиболее уважаемым среди вас перед Аллахом является наиболее богобоязненный. Разве ты забыл эти слова? И разве ты забыл, что сказал Умар ибн аль-Хаттаб амирам войск: «Если люди начнут призывать друг на друга своими племенами, то бейте их мечом, пока они не начнут призывать друг друга Исламом!» Поистине, твои слова ущербны, брат…

– Да, брат, я помню все это. Но мы должны думать не только о своих грехах, но и движении, о джихаде, о сопротивлении. Иначе мы рискуем впасть в еще более тяжкий грех – грех покорности неверным, устрашиться неверным больше, чем Аллаху и тем самым выйти из ислама.

– Аллаху Акбар.

– Ты прекрасно знаешь, как хитры кяфиры и какие поистине дьявольские средства они изобретают, чтобы убить моджахедов, и отвратить как можно больше людей от ислама. Мы все – готовы принять шахаду, но мы не должны стремиться к ней, ибо это грех и Аллах – сам решит, когда мы достойны ее. Коран запрещает даже мыс ли о самоубийстве. А для того, чтобы воевать – мы должны доверять друг другу. И ты не хуже меня знаешь, что доверять можно только тем, кого знаешь с детства, или долгое время, или если тебе кто-то сказал о том, что этого моджахеда он знает с детства – но и это плохо, и это надо проверять. А что ты знаешь об этом человеке? Как ты можешь знать, кто он такой? Может быть – русисты подсунули тебе его в камеру нам всем на погибель?

Ихван усмехнулся

– Тогда брат, я должен сказать, что ты тоже работаешь на русистов. Потому что если бы не ты, и я, и этот брат уже висели бы в петле. И скажи, кто знал о том, что ты сделаешь атаку и освободишь нас, а? Как русисты могли знать это, если не от тебя самого?

– Клянусь Аллахом, брат, в тюрьме ты позабыл об осторожности. Я бы зарезал тебя, если бы ты не объяснился, иншалла

– Да, брат, но что ты можешь сказать против моих слов?

– Неверные дьявольски хитры. И лучше не оставлять подозрений на этот счет.

– Да, брат, но как ты оправдаешься перед Всевышним в день Суда? Когда он спросит тебя, зачем ты зарезал брата своего, который уверовал и не таил зла – что ты ответишь?

– Клянусь Аллахом, брат, ты просто не понимаешь.

– Да нет брат, я все отлично понимаю. Этот брат – он раньше служил русистам, и его вера еще очень слаба.

– А разве я не об этом только что говорил тебе?!

– Да, но ты в нетерпении своем не дослушал меня до конца. Он служил русистам и знает много чего такого, что не знаем мы. А Пророк Мухаммед сказал, что заработок того, кто обучает правоверных стрелять – один из самых почетных.

– Да, но если бы я не умел стрелять, ты бы висел в петле!

– Не возгордись брат ибо все это – от Аллаха. Ты умеешь стрелять – но ты умеешь стрелять не так, как русисты. Ты не знаешь, как они воюют. Как они делают засады. Как защищаются от засад. А он все это знает. И расскажет нам – не под пыткой.

– Расскажет… – проворчал амир

– А второе, брат. Я впервые услышал о народе, который называется «крымские татары». Ты слышал о нем?

– Нет, брат, никогда не слышал.

– Вот о том то и дело. Их завоевали русисты, за много сот лет до нас. Но и у них – сохранилась истинная вера, как бы неверные не старались ввергнуть их в джахилию, в безбожие и многобожие. Они сохранили ее, потому что раз уверовав в Аллаха, великого, хранимого – они не отказались от веры. А кто знает – столько еще таких народов в Русне, брат. Сколько тех, кто сохранил веру, и ждет, кто напомнит им о джихаде фард айн, поднимет их на борьбу, иншалла. И потому – я не позволю тебе зарезать этого брата только потому, что ты о нем дурно думаешь. Нет, иншалла, не позволю…

– Дай тебе Аллах твердости и не раскайся в своем решении…

– Все мы – сильны Аллахом, брат мой. Все мы – сильны лишь верой в него…

* * *

Этой ночью – пришла большая речная доу. Несколько человек, спрятавшись под люками с товаром – начали свой медленный путь вниз по Евфрату.

Аравийский полуостров. Маскат, Оман
20 апреля 1949 г.

Скводон-лидер, сэр Роберт Брюс хорошо знал путь, которым ему предстояло отправиться к месту его нового назначения – назначения, в котором он решительно ничего не понимал. Это был рейс номер один авиакомпании Бритиш Эйруэйс, его выполняли огромные, четырехмоторные самолеты Британия, с которых не было экономического класса – только первый и королевский[108]108
  В этом мире не было общепринятого разделения классов в самолетах, и «бизнес-класс» был только у североамериканских компаний. В Англии экономичный класс назывался экономическим, бизнес-класс первым, а первый – высшим или королевским. У немцев и русских было по другому, например, экономический класс назывался «для путешественников».


[Закрыть]. Считалось, что дворянин не может летать иначе, чем королевским классом – об этом сэр Роберт вспомнил только в аэропорту. Вспомнил вместе с тем, что хоть он и летит по делам Короны – из казны его путешествие оплачивается лишь по экономическому классу – и если за первый переплачивалось относительно немного, то за королевский – втрое. Сцепив зубы, новоиспеченный командор ордена Бани оплатил билет в рай, подумав, что если это билет в один конец – что ж, по крайней мере, он проделает этот путь с шиком.

Были в этом и хорошие стороны – например, пассажиры королевского класса обслуживались в отдельном лобби, в котором официанты разносили шампанское и апельсиновый сок на дартингтоновском хрустале и небольшие канапе из хрустящего хлеба с уже привычной для Британии слабосоленой семгой вместо черной или красной икры как на континенте. На рынке черной и красной икры безраздельно властвовала Россия, однако, в метрополии – закупка черной икры попадало под действие закона с недвусмысленным названием «Об ограничении торговли с врагом». Англичане – уже давно привыкли покупать черную икру в доках у моряков, или заменять ее на селедочную – однако, сэр Роберт был только что с Карибских островов, где настоящую каспийскую икру доставляли самолетами на Кубу. И по ней – сэр Роберт, как истинный дворянин – скучал.

В конце концов – у каждого человека могут быть свои маленькие слабости, и для потомка французских, пусть и самозванных императоров, и шотландских королей – такая слабость была простительной.

Рейсом номер один летали в основном деловые люди. Рейс был длинным, с промежуточными посадками на Гибралтаре, на Кипре, в Каире, в Маскате и Бомбее, причем в Каире менялся экипаж. Сейчас, эти деловые люди ждали рейса, закусывая канапе, небрежно отхлебывая дорогое шампанское, читая Файненшнл Таймс. Они не были похожи ни на тех, кто покорял далекие земли сто и двести лет назад, ни на тех, кто отправлялся пятьдесят лет назад в Бомбей на пароходе, повторяя про себя «Каждый день по девушке и по одному лакху в день». Как то так получилось, что представители величайшей в мире империи – стали лысыми и унылыми, с нездоровым от несварения желудка цветом лица. Скорее всего, они даже не подозревают о зреющий в тиши кабинетов на Даунинг – стрит и на Дворцовой площади, зреющей как опухоль войне.

Наверное, так оно и лучше. Для них. Для него. Для Даунинг-стрит. Для Дворцовой. Для всех…

Сэр Роберт пил апельсиновый сок и думал о том, что ему сказали, и что ему не сказали. О правде и о лжи и о том, как отделить одно от другого. И о том, что он впервые за долгое время возвращается туда, где родился и вырос – на Восток. Там, где рассвет палит немилосердно, а закат словно орошает землю кровью, там, где поют пески, и идет в никуда неторопливый караван верблюдов. Там, где ты можешь зайти в дом к первому встречному – и он поделится с тобой последним, но с той же легкостью пристрелит тебя на тропе просто для того, чтобы проверить, как сегодня работает его винтовка.

И будет жаль, если прогресс поглотит этот мир и его просто не станет. Не всегда прогресс – к лучшему.

Потом – мелодичный колокольчик прозвенел три раза – и все встали, готовясь идти на посадку. Какой-то торгаш – неодобрительно посмотрел на оружейный чехол, притороченный к огромному пустынному рюкзаку сэра Роберта, но ничего не сказал. Впрочем, если бы даже и сказал – на мнение таких людей бывшему офицеру КВВС было плевать.

Две очаровательные девушки – проверяли билеты. В те давние времена – полет на самолете был сродни путешествия из провинциального местечка в столицу страны, торжественное, и требующее своего антуража событие – и потому стойка авиакомпании была отделана ливанским кедром, пепельницы были сделаны из меди, а девушки в форме стюардесс – были достойны того, чтобы представлять страну на конкурсе красоты. Одна из них – была чистой англичанкой, рыжей, с потрясающими ногами и бледной, цвета старого китайского шелка кожей, а другая – скорее всего фи-фи, похожая на итальянку благодаря темноватой, загорелой коже и с совершенно неожиданными на ее фоне голубыми глазами. При виде этого великолепия – сэр Роберт тяжело вздохнул и дал себе зарок по возвращении выйти в отставку, порвать все свои связи с СИС, купить себе небольшое поместье у какого-нибудь разорившегося отпрыска знатного рода, найти себе такую же вот красавицу и удалиться в поместье, чтобы жить добропорядочной и скучной жизнью сельского сквайра. С лисьей и кабаньей охотой, со сварами с местными фермерами, чья скотина так и норовит забрести в поместье, с бессмысленными визитами гостей и перетиранием местных новостей по нескольку раз. С сыном, названным в честь дедушки, которого ты учишь сидеть в седле, держать в руке ружье и уже наводишь справки о школах для мальчиков. Знал сэр Роберт и то, что эти мечты неосуществимы – он сам тому причиной…

В самолете – его место оказалось у иллюминатора, рядом – сел тот самый толстяк. В королевском классе понятия «тесно» не существует, путь есть даже бар и душевая кабинка – но толстяк все-таки умудрился испортить ему настроение. Он злобно сопел, смотря на рюкзак с притороченным к нему оружейным чехлом потом – все-таки не выдержал.

– Милейший, вас не затруднит убрать ваше оружие в багажный отсек? Не люблю, знаете ли…

– Отчего же нет… – сэр Роберт встал, отстегнул чехол, начал засовывать его в багажный отсек. Пола тропической, светлой куртки отошла в сторону – толстяк увидел краем глаза рыжую перевязь кобуры и острый нос автоматического Маузера[109]109
  В нашем мире – тот факт, что человека, даже офицера и дворянина пустили на борт самолета и винтовкой и пистолетом – шокирует. А в этом мире – например, шокировал бы тот обыск, который устраивают сейчас на международных рейсах – как будто люди какие-то заключенные. В этом мире – было принято доверять определенным категориям людей. И все – точка…


[Закрыть] – увы, не помещается. Впрочем, если вас все же это беспокоит, я могу достать…

– Нет-нет – сказал сбледнувший с лица толстяк – не утруждайте себя. Полагаю, я вполне смогу перенести это соседство…

– Вы очень любезны…

От окончательного фиаско – толстяка спасала стюардесса – та самая, с рыжими волосами и кожей цвета старого китайского шелка. Она подошла неслышно, будто плывя по воздуху – на борту авиалайнера стюардессы меняли каблуки на мягкие, удобные тапочки, а пол в королевском классе был застелен дорогим ковром.

– Я могу вам чем-то помочь, джентльмены?

– О, нет… – ответил новоиспеченный кавалер ордена Бани – тут мой оружейный чехол несколько… не влезает на багажную полку, но в этом нет ничего страшного. Я поставлю его в ноги и придержу при взлете. Если вы, конечно, не возражаете…

Стюардесса посмотрела на чехол, потом на него, на его загорелую, чуть обветренную кожу и едва заметно выпирающую куртку – и все для себя поняла. И сэр Роберт понял, что девушка вовсе не возражает…

– Да, сэр, если вам так удобнее. Меня зовут Карен

Последнее говорить было вовсе не обязательно – табличка с именем была на правой стороне костюма, на груди. Грудь, кстати, могла быть и побольше – но сэру Роберту нравились именно такие. После Африки – его просто тошнило от счастливых и уверенных в себе толстух.

– Роберт Брюс. Королевские военно-воздушные силы. Лидер эскадрона.

После Каира – где Карен вынуждена была сойти по причине плановой перемены экипажа – сэр Роберт Брюс разложил сидение в некое подобие кровати и попытался заснуть. От повязки на глаза – он категорически отказался, в том мире, в котором он существовал, повязка на глазах ассоциировалась с совсем неприятными вещами.

Проснулся он на самом подлете к Маскату – так называлась столица Омана и заодно отправная точка, откуда в свое время отправлялись пиратские и торговые экспедиции, достигавшие самых далеких африканских берегов. Сейчас – исконный Оман был разделен на несколько частей, и та часть, которая относилась к Африке отошла к немцам, а та, которая раньше называлась «пиратский берег» – там теперь были русские[110]110
  Современная территория ОАЭ. Юридически, эти земли в состав империи не вошли – просто правители заключили договор с Белым царем, как в свое время эмир Бухары, да так и правили. Конечно, развитие империи подталкивало и развитие этих княжеств и эмиратов.


[Закрыть].

Проснулся он, когда за бортом громыхало, иллюминатор был залит водой, а самолет то и дело проваливался в воздушные ямы. Сделанный на основе отвергнутого проекта дальнего стратегического бомбардировщика авиалайнер – шел над Вратами скорби через грозу – и это было плохим знаком…

Утром – они приземлились в Маскате.

Маскат – представляя собой небольшой – тогда еще небольшой – город в прибрежной провинции Омана с одноименным названием, его население – составляло чуть более двухсот тысяч человек. Город – был расположен в холмистой, но не гористой местности, климат, благодаря близости моря – был умеренным. Строения выше двух этажей в городе можно было пересчитать по пальцам, а по улицам на окраинах – бродили неприкаянные козы. Это была вынужденная замена хорошо обустроенному больше чем за сто лет владычества Адену – и замена явно неравнозначная…

Едва выйдя на трап – сэр Роберт заметил стоящий ряжом штабной Хамбер и около него двоих, лейтенанта в форме ВВС и королевского морского пехотинца. У морского пехотинца – на груди был автомат.

Перед тем, как отправляться в путь – сэр Роберт навел справки не только о том месте, где ему непосредственно предстоит работать – но и том, где ему предстоит быть всего лишь проездом – то есть, об Омане. Получалось так, что Маскат – в свое время поднявшийся на пиратстве и морской торговле – подчинил себе значительное количество племен, в том числе и тех, которые были против этого, снискав всеобщую ненависть. Эта ненависть дошла до почти беспрецедентного в политической истории шага: очередной султан, которому надоело править в обстановке всеобщей ненависти перенес столицу не просто в другой город – а на другой континент, в Африку, в Занзибар и так – государство просуществовало еще сто пятьдесят лет. Потом – пришли англичане и начали договариваться, и те с кем они договорились – стали именоваться Договорным Оманом, а те, с кем договориться не удалось – вообще перестали как-либо именоваться. Места эти были пиратские и дикие, и для пресечения пиратства и обеспечения безопасности судоходства – в Адене и на побережье близ Муската базировались крейсера: первые прикрывали Аден и Врата Скорби – еще до того, как построили канал, вторые – прикрывали мелководный и опасный вход в Персидский залив. Но ненависть – никуда не исчезла, она просто распространилась и на англичан тоже. Теперь то – сэр Роберт понял и то, почему на переговорах не смогли отстоять стратегически важную азиатскую станцию крейсеров в Адене. Как только стало известно, что русская кавалерия идет сюда, англичане разгромлены под Багдадом, и главнокомандующий, лорд Китченер убит – местные племена моментально стали готовиться к бунту. Так что на самом деле англичане выиграли – отдав Аден, но оставив за собой Оман. Проблему представляла провинция Дофар – фактически княжество, пограничная провинция с землями Юго-аравийской федерации, где даже говорили не на арабском, а на шехри, диалекте, свойственном Йемену и Федерации. Отличие Дофара было в том, что здесь, в горах – два месяца в году шли муссонные дожди, и потому – сельское хозяйство и выращивание скота было более выгодным, чем в других частях страны. Если раньше доходы от выращивания пшеницы или скота не могли сравниться с доходами от работорговли – то теперь работорговли не было, и Дофар стал самой богатой провинцией страны. Самой богатой, но и самой бесправной – по традиции вся политическая элита страны набиралась в других местах. Это приводило к глухому брожению и частым бунтам, которые в любой момент могли перерасти в восстание.

Нынешний султан – после возвращения из Великобритании сказал отцу, что есть такой горчичный газ, который при рассеивании с борта аэроплана – убивает людей, где бы они не спрятались. Таким образом, можно решить проблему провинции раз и навсегда. Два негодяя – старый и молодой – не смогли достать горчичный газ, но сумели достать хлор, не относящийся к санкционным спискам[111]111
  Санкционные списки – списки веществ, которые запрещены либо ограничены к торговле.


[Закрыть]. Они приделали к самолетам баллоны с хлором и отправили их поливать хлором горы. Живущий в Дофаре народ выжил – но с тех пор в Омане спокойно не было никогда. Закон мести – тхаар – требовал взять кровь за кровь обидчика, а в Дофаре – погибли несколько тысяч человек и раза в два больше – умерли впоследствии от химической атаки. Поэтому – даже обычную британскую штабную машину сопровождал морской пехотинец с автоматом, а сам султан – спасаясь от мстителей, покинул дворец и жил в отстроенном для него помещении на базе КВВС Масира в пустыне. Любой, кто знал местных горцев, не сомневался, что рано или поздно – своего правителя они достанут и там.

Не сомневаясь в том, что прислали за ним – сэр Роберт подошел к машине. Право же, только такие идиоты, как британские военные способны организовать встречу секретного агента униформированным подразделением при параде.

Твою мать.

– Сэр! – поприветствовал его лейтенант

Сэр Роберт – не говоря ни слова, открыл багажник и забросил туда рюкзак. Чехол забрал в салон – нельзя оставлять винтовку без присмотра, даже на минуту. Поняв, что торжеств не будет, лейтенант и морпех – тоже сели в машину

– Террористы, сэр… – сказал лейтенант – только вчера обстреляли машину командующего.

И поэтому, вы приехали на такой же штабной машине. Убийственная логика.

Машина – вылетела за пределы аэропорта, шлагбаум из запретной зоны – был заранее поднят. Шоссе, ведущее из аэропорта – тоже было отличным, бетонным, явно дело рук военных строителей.

– Куда мы едем? – спросил сэр Роберт

– Северный штабной комплекс, сэр. Здание военного министерства находится за городом из-за угрозы терроризма.

Еще бы. Травить собственный народ хлором – немудрено, что военное министерство стало целью для мстителей.

– Отставить – сказал сэр Роберт – туда мы не едем.

Лейтенант хотел сказать, что организована встреча – но благоразумно промолчал

– Но… куда же мы едем, сэр?

– Полковник Джон Галлахер еще служит?

– Нет, сэр. Он теперь советник

– Вот, к нему домой мы и едем…

* * *

Полковник Джон Галлахер, крепкий, лысоватый старик с ястребиным взором и постоянно суженными в подозрительном прищуре глазами – жил в небольшой, расположенной чуть на отшибе от города, в местечке, называемом почему то Эль-Шейх. Он лично знал сэра Роберта, а сэр Роберт лично знал его – потому что полковник, тогда еще капитан Галлахер – обеспечивал безопасность военной базы в Судане, на которой служил отец сэра Роберта и на которой родился сам сэр Роберт. Изначально обычный уланский офицер, он быстро превратился в знатока Востока, его обычаев, традиций, научился находить общий язык с местными, как бы трудно это ни было. Великолепный охотник, он охотился и на птицу со своей двустволкой Вестли-Ричардс. И на более крупного зверя с двустволкой Дэниэл Фрезер под штатные патроны.303 калибра. Именно полковник Галлахер – а не его отец – первым дал в руки тогда еще совсем маленького сэра Роберта винтовку и показал, как правильно целиться и нажимать на спуск. Именно он – показал, как подкрадываться к буйволам и как затаиваться без движения в болотах на много часов. Когда взрослый мужчина учит мальчика стрелять, ездить на велосипеде, автомобиле или сидеть на коне… это нечто большее, чем просто учение, чем просто помощь. Это остается навсегда… как там сказано? Мы в ответе за тех, кого приручили.

Увы… его отец был всегда занят… слишком занят.

Когда сэр Роберт открыл стальную, неприятно звякнувшую (специально!) дверь в высоком, огораживающем небольшой дворик заборе – то буквально наткнулся на спокойный взгляд старика, сидевшего, поджав ноги по-турецки в тени какого-то куста и держащего руку рядом с небрежно брошенным на землю плащом

– Капитан, сэр! – сказал он, и слова его скребли горло подобно сухой корке хлеба – кадет Брюс по вашему приказанию прибыл…

Старик встал. И тут – шлюзы памяти прорвались окончательно, затопив его с головой…