Текст книги "Жар счастья. рассказы"

Лимонадный Джо

Межсезонье… Почему-то оно всегда тянется долго, нудно и монотонно. Даже плотным графиком дел и событий не удаётся сократить эту заунывную мелодию мелкого дождя или медленно тающего снега. Сквозь оконную раму не сразу различишь и поймёшь характер нового дня, его настроение и желания, непрестанно меняющиеся каждую минуту.

Этот день затеплился обычным порядком и неторопливым темпом. Солнечные долгожданные дни стояли уже неделю, а по ночам лёгкие морозцы подсушивали тропинки и асфальтовые панели. Ветерок, студёный, порывистый, подгонял редких раздражённых прохожих: кого-то подталкивал нетерпеливо в спину, безстыдно задирал юбки барышням, срывал с их голов стильные шляпки и лёгкие беретики, кого-то не пускал в город, сбивая дыхание встречным давлением, бросая в лица пригоршни первой пыли.

Совершенно бездумно и легкомысленно я выскочил из дома без куртки в надежде на щедрое и горячее солнце и был наказан шлепком ледяного, колючего порыва встречного ветра, поджидавшего меня за углом. Возвращаться поленился – дурная примета, и я прибавил шагу. Минут через десять заведомо проигрышной схватки с ветром и холодом меня уже порядочно трясло ознобом. И я юркнул погреться в дверь небольшого, недавно выстроенного магазина фирменных товаров с очередной сногсшибательной итальянской вывеской, в которой я разобрал одно единственное слово галерея.

Неожиданно я попал в совершенно другой, красивый, никак не связанный с пыльной и холодной улицей мир. Лёгкий полумрак, множество полок с подсвеченными, безупречно упакованными коробками и тщательно уложенными вещами, мягкая, расслабляющая, негромкая музыка создавали привлекательную и завораживающую атмосферу.

– Здравствуйте! Ищете что-нибудь? Вам помочь? – спросила меня симпатичная девушка.

– Н-н-н-не знаю, возможно, затрудняюсь пока что-то определённо Вам ответить.

– Вы присядьте пока за столик, посмотрите наши каталоги и альбомы. Мы не торопим. Могу предложить Вам чашку кофе.

– Благодарю! С удовольствием! – она пошла за кофе, а я уселся на мягкий, кожаный, приветливо скрипнувший подо мной диван. Равнодушно перебрав несколько каталогов, я раскрыл средних размеров альбом какого-то модного фотографа, чья двойная фамилия была мне вроде знакома.

Девушка принесла кофе и, заметив альбом в моих руках, сказала:

– Очень хороший автор. Он любезно согласился разместить у нас свою небольшую выставку. Если хотите взглянуть, то пройдите в галерею вот за той колонной по ступенькам налево.

– Да. Хорошо, с удовольствием. Благодарю!

От пары глотков горячего и очень вкусного кофе я быстро согрелся и расслабился. Фотограф и впрямь был хорош. Я окинул взглядом столик с журналами и альбомами. Чуть в стороне лежал увесистый том того же автора. Это был отдельно изданный фотопроект на тему классической обнажённой натуры. Но автор решил эту тему своеобразно. Он снимал разных натурщиц в одной позе, сидящих спиной к зрителю. Разница была только в некоторых деталях: маскарадных масках на лицах и павлиньих перьях в прическах, дамских сумочках и флакончиках, шарфах и вуалях. Всё было снято в монохромной ретро манере, создавало убедительный временной, фактурный слой.

С удовольствием пролистав несколько раз этот альбом, я захотел почитать рассказ самого автора о проекте: как он родился, задумывался и создавался – в конце книги было обширное интервью с ним. Он говорил о том, что ему посчастливилось познакомиться с удивительной молодой женщиной, очень долго упрашивал её позировать ему, сначала для портрета, различных жанровых композиций. Но вот съёмки ню с её участием она решительно отвергала. И только со временем показала ему одну фотографию, послужившую прототипом этого проекта. Именно этот снимок, утверждал автор, подтолкнул его на целую серию работ с тем же сюжетом. Он был воспроизведён в альбоме – старая фотография, помятая в нескольких местах, один кончик угла утерян.

Я стал рассматривать его, замер от неожиданности и вспыхнувшего волнения, кровь приливной волной окрасила вечно бледные мои щёки, сердце громко протараторило что-то испуганно, быстро и сбивчиво, чашка кофе застыла в моей слегка задрожавшей руке. Эту картинку несколько лет назад я видел в окне видоискателя старенького фотоаппарата за четверть часа до окончательного расставания с моей самой яркой, запоздалой и незабываемой любовью и болью…

– Невероятно! Может, это совпадение? Да нет же… Я узнаю свою комнату и столик с лежащими на нём книгами, журналами и прочим скудным бытовым хламом среди сотен других картинок. Как вообще такое могло случиться?

*****

Она натянула простынь до подбородка и плотнее прижалась ко мне. Пыталась согреться, похоже, тщетно – её выдавали мурашки, появившиеся даже на щеках.

– Прикрой форточку, что – то сегодня сквозняк особенно морозный и колючий…

Я встал, подошёл к окну и закрыл форточку. Она села на кровати ко мне спиной и начала потихоньку одеваться. А я тихо, чтобы не спугнуть её, взял припасённый заранее простенький фотоаппарат с подоконника и навёл объектив на её обнажённую спину. Она сидела в академической позе натурщицы, «Большая одалиска» Энгра во плоти.

На крестце, чуть сбоку, почти на копчике, у неё было родимое пятнышко светло-коричневого цвета. Будто крупная капля холодного чая коснулась по касательной её тела и растянулась овалом на коже. Впервые обнаружив это пятно, я был немало удивлён и порядком обескуражен. Точно такое же пятно, только крупное и бледное, едва заметное, было у меня на обратной стороне плеча. Мы, помнится, то и дело шутили по этому поводу и вспоминали старый фильм – пародию на вестерн «Лимонадный Джо», в котором сюжет как раз строился вокруг родимых пятен участников комедии.

Я хотел оставить на память себе этот энгровский сюжет. Она протянула руку к столику и взяла небольшую сувенирную венецианскую маску, подаренную мне кем-то из друзей. Приложила её к глазам и с улыбкой полуобернулась ко мне. В этот момент я нажал кнопку затвора.

– Ну, ты что?! Зачем? Не смей! Дай сюда фотоаппарат!

– Не сердись, я только для себя. Слово даю, никто никогда не увидит.

Она закрыла лицо руками. Сдержалась, не позволила слезам пролиться. Потом неожиданно холодно, стальным голосом произнесла приговор:

– Если ты не хочешь, чтобы я вычеркнула тебя из своей жизни и памяти, отдай мне фотоаппарат.

– Ну, хорошо… Фотоаппарат не отдам, это подарок отца. А плёнку возьми.

Я смотал плёнку и протянул ей кассету. Она быстро оделась, молча, вышла за дверь. Ни взгляда, ни слова на прощание. И всё. Больше я её никогда не видел и не слышал её мягкий голос, шутливо напевающий:

– «Это он, это он —

Моего сердца чемпион!»

«Лимонадный Джо» стоял с пустым, открытым фотоаппаратом в руках…

*****

– С Вами всё в порядке? Нужна какая-нибудь помощь? Вы меня слышите?

– Что?

Я кое – как очнулся от морока. Передо мной стояла та же девушка и участливо заглядывала в лицо.

– Простите. Со мной всё в порядке, благодарю. Задумался. Вы позволите посмотреть выставку?

– Да, конечно. Идёмте. Я покажу.

Отчего-то мне подумалось, что среди остальных фотографий я увижу и этот снимок, только крупней и качественней. Но его не было в экспозиции. Я ходил вдоль галереи, какие-то фото были мне знакомы по журнальным публикациям, несколько работ я видел в столице. Вспомнил даже, что мы были с ней в выставочном зале на другой выставке, а в салоне, куда мы с ней заглянули, висели два крупных холста этого автора. Я ещё обратил её внимание на него.

Пройдя ещё пару раз вдоль работ, я присел на мягкий стул и снова пролистал альбом. Задержался на том самом снимке. Всё пытался рассмотреть водевильное родимое пятнышко… Надо же! Мне думалось, что кассету с плёнкой она выбросила по пути в первую попавшуюся урну. Но она сохранила плёнку, проявила, сделала фотографию и, очевидно, длительное время носила её с собой, раз она была в таком потрёпанном виде воспроизведена в альбоме. «Однако же и степень доверия высока. Не просто показала фотографию, но и позволила напечатать в книге», – не без некой доли ревности подумалось мне.

Как же всё – таки удивительным образом порой складывается неповторимая мозаика наших жизненных событий, впечатлений, воспоминаний и чувств! Вроде, жизнь течёт обычным порядком. И величественная картина выстраивается колоритным панно, прибавляя день ото дня новый кусочек красивой или сдержанно мягкой мозаики. Иногда эти кусочки мучительно долго подбираются по тону и по форме, раз за разом аккуратно и деликатно встраиваются в жизненный контекст. Но изредка бывает, что один, самый яркий, самый волнующий и впечатляющий кусочек выпадает из общего живописного полотна, требует к себе большего внимания, настаивает на построении этой мозаики по новому, по его колориту.

Мой яркий, любимый и драгоценный кусочек смальты, бездарно утерянный несколько лет назад, обнаружил, подобрал, оценил кто – то другой. Более достойный, более талантливый, более чуткий и внимательный, возможно, более любящий. И по иронии судьбы я невольно и заочно их познакомил…

Я шёл домой, подталкиваемый сердитым северным ветром в спину, держа в руках купленный мной в галерее альбом. Шёл и про себя благодарил этого модного столичного фотографа за невероятный подарок, через много лет всё – таки нашедший меня – тот самый снимок тонкой, изящной одалиски, прячущей под венецианской маской свою очаровательную улыбку. Складка простыни прятала в тени небольшое родимое пятно-кляксу. Такое же, как моё, только маленькое.

– Это он, это он – моего сердца чемпион…

Влажные конверты

Задорный солнечный зайчик прошмыгнул в щель неплотно задёрнутых штор, прыгнул на пол, не спеша прогулялся до стола, вскарабкался на него и, опершись, шутливо играя двумя уверенными пальцами, стал приближаться в мою сторону. Спрыгнул со стола на коврик, легко взобрался по одеялу, скользнул неслышно к лицу и стал щекотать тёплым пучком причёсанных лучей веки, щёки и нос. Мне хотелось продлить сонную истому позднего утра, позоревать по-детски, позволить себе в этот выходной побездельничать чуточку.

Неожиданно раздался звонок в дверь, резко смахнув остатки полузабытого незначительного сновидения. Кое-как впопыхах натянув на себя одежду, я пошёл в прихожую. В дверях стоял молодой парень в почтовой униформе с сумкой на плече. В руках он держал приготовленные к вручению бумаги.

– Здравствуйте! Вы М…?

– Да, это я.

– На почте для Вас хранится пакет с конвертом. Мы не рискнули бросить его обычным порядком в почтовый ящик и решили пригласить Вас самому получить его по акту.

– По какому акту?

– Дело в том, что письмо как-то странно себя ведёт, если можно так выразиться. Конверт влажный и почему-то не высыхает, с него капает влага. Он причиняет неудобства и может испортить другую корреспонденцию. В случаях порчи посылок или пакетов мы обязаны составлять акт и вскрывать их. Поторопитесь, пожалуйста, иначе нам самим придётся это делать. У нас такой случай первый раз приключился, никто не хочет рисковать. Решили меня послать к вам. Вот здесь укажите, что извещение получили, и распишитесь.

Парень ушёл, а я стал судорожно собираться на почту, разволновавшись не на шутку. Я почти не получаю писем, а тут совсем что-то невероятное происходит.

Через десять минут мне протянули в окошко целлофановый прозрачный пакет. Внутри лежал обычный почтовый конверт, на вид распухший от влаги. Выйдя на залитую солнцем улицу, я осторожно вынул конверт из пакета и пошёл домой, надеясь, что по пути он просохнет.

Дома я с той же предосторожностью положил всё ещё влажный конверт на стол и присел рассмотреть его. От влаги все надписи растеклись бледными пятнами по бумаге, различить имя и адрес отправителя не было никакой возможности. Только почтовый штемпель красовался в углу конверта. Под увеличительным стеклом я с трудом смог прочесть: г. Томск ПО №…

Тихонько открыл конверт и аккуратно вынул из него разваливающийся в руках сложенный лист бумаги. Расправив его, я не обнаружил ни единого слова, ни одной буковки. Лишь в самом конце, внизу, в уголочке, еле заметное расплывшееся пятнышко, бледная клякса. Машинально коснувшись пальцами своего рта, ощутил лёгкий солоноватый привкус, очень знакомый с детства привкус слёз…

По-прежнему недоумевая, что бы это могло означать, я расправил влажный лист бумаги на столе и откинулся на спинку стула. Надо собраться и попробовать связать в единую нить эти смутные обрывки каких-то странных и необъяснимых знаков и символов. Письмо могло прийти только от неё… Однако же и времени прошло с момента нашего нелепого расставания порядочно. Несколько лет. И у меня уже почти не болит при воспоминании… И вдруг… Зачем?

Она постоянно куда-то ускользала, скрывалась и пряталась в недосягаемости. Казалось, играючи и шутя. Но по грустным и порой заметно заплаканным глазам была видна тяготившая её забота или проблема. Все мои попытки разговорить её на эту тему не увенчались успехом: она уклонялась от ответа или просто раздражалась и уходила, в сердцах хлопнув дверью.

Вот и в тот последний вечер перед окончательным расставанием я попытался удержать её, растормошить, мучил вопросами. А она прятала глаза, отнекивалась, сердилась, закрывала мой рот своей ладонью. И почему-то всё время извинялась, то и дело повторяла, что, скорее всего, она сильно меня обидит, но поделать с этим ничего нельзя. Не раз говорила мне, что видит, чувствует предстоящие события, но повлиять на них или как-то изменить их не может.

– Куда ты опять уезжаешь? Зачем? Для чего? От кого ты всё время пытаешься убежать – от меня или от себя?

– Поедем вместе…

– Куда?

– Со мной…

– Куда ты меня зовёшь? Кто там нас ждёт? Ты знаешь, как там придётся жить? Это же не в гости на пару дней…

– Зато мы будем вместе…

– Так ведь и здесь мы вместе. А ты снова рвёшься с места в суету и смог больших городов, в потоки машин, в манящее сверканье зеркальных витрин, в жужжащий рой богемных вечеринок?

– Мне пора. Я сама тебе позвоню или пришлю сообщение. Не сердись. Пока.

И всё. Больше я её не видел и ничего о ней не слышал. И вот теперь влага её слёз на моих пальцах…

Я просидел с этой нежданной загадкой и своими воспоминаниями до самой глубокой ночи и не заметил, как уснул в кресле. Громкий воробьиный гомон за окном разбудил меня утром. Я снова подошёл к столу и посмотрел на лист бумаги. Листа не было. На его месте красовался прямоугольник светлого, почти белого порошка, точно такого же формата, что и лист. За ночь, очевидно, лист бумаги просох до такого состояния, что рассыпался мелом на столе. Я снова взглянул на это место через лупу – обычный порошок без каких-либо признаков жизни или реакций. Лишь почудился едва уловимый аромат слегка маслянистых кедровых орехов, шума крупного города и очень отдалённый оттенок знакомых духов.

Влажные конверты стали приходить ко мне время от времени. Они в точности были такими же, как и самый первый. Распухшие, без слов и строчек, без адресов и имён на конверте. Так же я их аккуратно расправлял на столе. А утром рассматривал и вдыхал пыльцу сообщений с неуловимыми адресными ароматами, прослеживая по почтовому штемпелю географию и путь плачущей безымянной беглянки – Омск, Новосибирск, Москва вперемешку со смогом и суетой, Питер с дождями и недружественным северным ветром, окающие запахи Нечерноземья, Кандалакша с солёным беломорским прибоем, запахи не заходящего за горизонт Соловецкого солнца, чуть пьянящие медовухой Суздаль и Новгород, шершавая поверхность дальневосточного ковыля и особо кружащие голову цветные запахи крымской лаванды.

Мне пришлось купить склянки, в которые я тщательным образом ссыпал мозаику солёных пыльцовых прямоугольников, содержащих единственное послание, с которым близкий некогда мне человек никак не может справиться и постоянно увлажняет слезой свой важный разговор, и закрыть плотно крышками. У меня появилась надежда. Может быть, смешная, может быть, наивная. Возможно, настанет когда-нибудь то время, когда она справится с собой, кончатся слёзы, останутся какие-то слова на листе бумаги. И тогда, возможно, случится невозможное: мы сможем договориться и снова встретимся.

Я покажу ей все странички нашей ни на что не похожей эпистолярной повести, открою по очереди каждую склянку, напомню ей, откуда она мне прислала эту высохшую капельку слезы. А потом мы смешаем все эти листочки – порошки вместе, добавим их вместо соли в муку и испечём праздничный пирог. И вкусим его, не разрезая, не будет больше влаги слёз ни в конвертах, ни на щеках, её и моих…

Благодарю тебя!

Ускользающей, недосягаемой, желанной…

Благодарю тебя!

Благодарю тебя за твоё любопытство и решимость поднять руку и нажать кнопку звонка в мой дом!

Благодарю тебя за чудо, явленное моему удивлённому взору, за узкую стопу, переступившую порог моего скудного жилища!

Благодарю тебя, плывущую по комнате мягкой, осторожной, невесомой походкой!

Благодарю за тишину и неторопливость, немногословность и кротость!

Благодарю за яркий, свежий и памятный след, оставленный в отражении моего запылённого зеркала!

Благодарю за отстранённое, трудно скрываемое смущение под моим настырным, въедливым взглядом!

Благодарю за изящный, красивый жест твоей маленькой, почти детской кисти, держащей предложенную мной чашку горячего чая!

Благодарю за пытливый, деликатный взгляд слегка прищуренных, открытых, тёплых глаз!

Благодарю за мягкую, очаровательную улыбку, словно нежными пальцами касающуюся моих век!

Благодарю тебя за открытость, отзывчивость, приглашение к разговору и общению, за надежду новых встреч!

Благодарю тебя за нерешимость махнуть рукой на прощание после нашего первого волнительного для меня разговора!

Благодарю за нечастые телефонные звонки, за едва уловимое тёплое дыхание в трубке, за желанные весточки издалека!

Благодарю тебя за дарованную радость редких, неожиданных, незапланированных, непродолжительных встреч!

Благодарю тебя за улыбчивое, радушное, немного сдержанное движение навстречу моим горячим, искренним и желанным объятиям!

Благодарю за скрытый жар твоих слегка бледных щёк, вспыхивающих от моих поцелуев!

Благодарю тебя за возможность подержать твои хрупкие ладошки, погреть твои озябшие пальчики!

Благодарю за прикосновение к моей романтической волне, лёгким бризом скользящей в твоё растворённое окно!

Благодарю за красноречивую, выдержанную поэзию молчания, за редкие краткие ответы на мои письма!

Благодарю за неотзывчивое, невернувшееся эхо моих окликов и песен к тебе, словно заблудившееся над поверхностью безостровного океана!

Благодарю узкую тропинку, приведшую меня к твоему порогу за простенькой дощатой зелёной калиткой!

Благодарю за незатейливые беседы за чашкой тобой заваренного чая с пирогами, пряниками, сладостями и переглядками!

Благодарю за красоту и свежесть яркого яблока, лежащего на твоей протянутой ко мне ладони!

Благодарю за редкие, слишком редкие прогулки наедине под щебетанье птиц, под оседающие на землю тихие снежинки, под редкими в наших краях лучиками солнца!

Благодарю за долгие вечера, дни, часы, проведённые в думах о тебе с угасающей надеждой в безконечной разлуке с тобой!

Благодарю за почти неслышный отзвук твоих тоненьких сердечных струн, задетых дыханием солнечного ветра моей измученной души!

Благодарю за утомлённость безнадёжностью не обещанных тобой ожиданий!

Благодарю за сохранность расстояний, разделяющих рвущееся к тебе моё горячее сердце, останавливающих его пылкость твоей отстранённой, прохладной сдержанностью!

Благодарю за волшебный, безшумный, лёгкий твой полёт над тропинкой в парке навстречу мне в наше единственное, первое и последнее свидание!

Благодарю твои хрупкие и нежные плечи, позволившие мне обнять себя!

Благодарю тепло твоей ладони, держащей мой локоть в минуту прощания…

Благодарю за указанную, незримую и непозволительную черту, отделяющую твой путь от моих грубых, необдуманных, неосторожных шагов!

Благодарю тебя за твоё уединение в пути, за деликатный и тактичный запрет быть на нём твоим попутчиком!

Благодарю тебя за несостоявшуюся встречу, за непринятые дары, накопленные за мою не длинную, не короткую жизнь и с таким жаром и страстью мною тебе протянутые!

В отсутствии взаимности нет твоей вины, я не упрекаю и не жалею – благодарю тебя!

Благодарю за твою тихую грусть, едва заметно и мягко указавшую на мою пылкую неосознанную ошибку…

Благодарю за обережное благословение в путь, осенённое взмахом светлых крыльев Птицы Счастья, выпущенной тобой мне вослед! Ты отпустила меня от себя вместе с моей растаявшей надеждой, благодарю тебя!

Благодарю за невозможность крепко обнять тебя, горячо поцеловать перед следующим шагом в долгом вселенском пути к тебе навстречу!

Благодарю тебя сердечно за возможность подарить тебе перед дальнею дорогою всё моё благо! Всё! Только для тебя!

Благодарю тебя! БЛАГО ДАРЮ ТЕБЕ!!!