Текст книги "Арийское прошлое земли Русской. Таинственные корни русичей"

О чем молчат каменные стелы минусинских степей

Новая индустриальная эра началась тогда, когда по всему бескрайнему пространству Евразии вместе с секретами выплавки металла распространилась единообразная форма вооружений. Вместе с топорами, кинжалами, орудиями труда, разнообразными украшениями и утварью, котлами скифского типа, удилами и псалиями широко распространяются также кони и колесницы. По правде сказать, конь на Урале был одомашнен задолго до появления металла, но после появления металла возникают настоящие скотоводческие общества, постоянно мигрирующие в великом степном поясе Евразии. Происходит это, по мнению специалистов, на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий до н. э.

Поскольку месторождения меди и олова находятся в определенных метах, например на Алтае и за Байкалом, то металлурги и литейщики должны поневоле входить в контакт друг с другом, дабы, соединив два мягких металла, создать твердый сплав – бронзу. Это способствует формированию особой касты металлургов, передающих секреты мастерства от отца сыну.

Металлические украшения, доспехи, защищающие всадника и лошадь, рукоятки оружия, ножны и прочее выполняются в особом художественном стиле, который у историков получил название «степной скифо-сибирский звериный стиль». Для этого стиля характерны наполненные борьбой и страстью позы, необычная стилизация, сочетаемая с реалистической точностью изображаемых животных. Сами животные порой фантастичны.

Зарождение и развитие этого стиля наблюдается в недрах медно-каменной культуры афанасьевских племен. От них этот стиль переходит к карасукцам, во многом носителям иной китайской культуры. От них и к тагарцам, строителям громадных, поражающих своей монументальностью курганов. Тагарцы уже были современниками скифов. Как полагает А. П. Окладников, тагарцы говорили на восточноиранском языке. О связи тагарцев с современными таджиками говорит, например, такой факт: одна из крупнейших рек Северной Азии, на которой стоит город Новосибирск, называется Обь. «Объ» у таджиков означает воду. На общность тагарцев и таджиков указывает принадлежность и тех и других к переходной южноуральской расе. В состав данного антропологического типа вошли древние европеоиды Сибири и пришлые монголоидные племена китайцев и гуннов.

Интерес к культуре Сибири проявился особенно ярко в петровское время. Царь Петр послал в Сибирь собирать минералы и неведомые растения и животных для своей Петербургской кунсткамеры Д. Мессершмидта. Ученого, впервые оказавшегося в Сибири, поразило то обстоятельство, что посредине широкой Минусинской долины то здесь, то там встречаются огромные каменные, нередко антропоморфные стелы с вытесанными на них загадочными рисунками и письменами.

Очередная такая стела, которая привлекла внимание ученого, была вытесана из огромной глыбы гранита. Она была доставлена и вкопана посреди степи в былые времена из далекой горной гряды. На каменной стеле явственно проступали какие-то неведомые письмена. Эти письмена не были ни латинскими, ни греческими, однако чем-то напоминали руны, эти магические знаки, выбитые на каменных глыбах у могильных курганов варягов Скандинавии.

Однако из-под надписей проступали контуры антропоморфных изображений с некоторыми звериными чертами. Так, у людей этих были ветвистые рога, отчасти похожие на оленьи, острые, как у волка, у уши, а на их лицах можно было увидеть три глаза. Еще более интересны были изображения змей, выбитых у ног этих фигур.

Впоследствии тюрколог В. Томсен и академик В. Радлов установили, что эти надписи были нанесены на эту и другие подобные стелы тюркскими племенами Южной Сибири и Монголии. Именно эти племена явились основой для создания во второй половине 1-го тысячелетия до н. э. грандиозной, но недолговечной кочевой империи гуннов.

Однако прошло еще несколько десятков лет, пока ученые поняли значение древних изваяний, на которых тюркоязычные народы высекали свои эпитафии. Оказалось, что древние тюрки – енисейские кыргызы – не имели никакого отношения к создателям этих стел. Кроме того, удалось выяснить, что не были их создателями и древние тагарцы. Как считают ученые, тюркоязычные жители Среднего Енисея пользовались готовыми каменными столбами, чтобы мимоходом высекать на них свои эпитафии, воспевавшие вечную память павших героев.

Возник закономерный вопрос: может быть, создателями таинственных минусинских стел являются предшественники монголоидных тюрков – голубоглазые и рыжеволосые ираноязычные европеоиды?

Однако в начале 1970-х годов этот вопрос вроде бы счастливо разрешился. Ученые определили, что в начале 2-го тысячелетия до н. э., по крайней мере четыре тысячи лет назад, в минусинской степи процветала так называемая окуневская культура, получившая свое название по названию могильника около Окунева улуса на Енисее.

Окуневскую культуру в первую очередь отличали от других древних культур Сибири антропоморфные изображения и причудливой формы мифические звери. Очевидно, они и явились прототипами так называемого звериного стиля, получившего значительно позднее широкое распространение у царских скифов.

Помимо этого выяснилось, что стелы с изображением быкоголовых божеств – «минотавров», которые ученые до этого считали карасукскими, вовсе не карасукские, а старше по крайней мере на пятьсот, а то и на тысячу лет! Так был развеян грандиозный миф о происхождении теперь уже так называемой карасукской культуры с Востока. Именно окуневцы, люди ранней бронзы, воздвигли эти стелы с изображением человеческого тела со звериными головами. Разного рода сюжеты окуневских стел не похожи друг на друга. Однако их объединяет нечто общее: обычно это огромные изваяния, которые видно издалека в просторах степей.

Однако и это объединяющее свойство, гигантизм, не является определяющим. По всей видимости, в былые времена создавались и небольшие скульптурные изображения, которые со временем разрушались: специально или непроизвольно они погребались под слоями земли и потому в гораздо меньшей степени доступны для исследования. Одно из таких небольших изваяний, найденных в Хакасии, местные жители называли «ребенком каменной старухи». Его длина всего около полуметра. Другое такое изваяние было найдено не где-нибудь, а на территории новосибирского Академгородка. При строительстве здания бульдозерист вывернул его на поверхность земли. Это небольшой, похожий на сигару камень. Камень этот подобрал военный старшина и, как человек хозяйственный, приспособил в качестве гнета в кадку с кислой капустой. О находке узнали курсанты, которые заинтересовались необычными узорами на камне. Один из них стащил у старшины этот камень и принес археологам.

Если смотреть на этот необычный камень анфас, то видна рыбья голова с открытым ртом и двумя круглыми глазами. На спине этой длинной рыбы, похожей по своим пропорциям на сома, древний художник запечатлел человеческую фигуру с тремя круглыми глазами и кривым бычьим рогом на голове. Подобные изображения часто встречаются на минусинских стелах-монументах. Вторая человеческая фигура вырезана у хвоста рыбы. Ее отличают узкие ребра. На широкой нижней поверхности, на брюхе каменной рыбы вырезаны три очертания круга. В каждом круге расположен крест – символ космоса. Это солярные знаки. Возле них изображена большая змея, свернутая восьмеркой, с головой гадюки. К тому же около трех солнц вырезана небольшая фигура оленя, очевидно марала.

Здесь надо пояснить, что олень был тотемом древних обитателей степной Евразии начиная с Ордоса и скалистых нагорий Тибета на востоке и кончая Причерноморьем, долинами Днепра и Дуная.

Всюду, где кочевали скифы, можно встретить высокие курганы, похожие на сопки. В них часто встречаются изображения солнечного оленя, золотые рога которого, по поверьям, приносят счастье. Эти рога освещают землю днем. Именно поэтому в Крыму – на месте нынешнего Симферопольского водохранилища, на правом берегу Салгира в основании огромного кургана, раскопанного археологами перед затоплением этой местности, было обнаружено кольцо, выложенное камнем, диаметром 12 метров. В центре этого каменного кольца – кромлеха, символизирующего солнце, была обнаружена большая могила, заваленная камнями. Но в могиле, кроме черепа благородного оленя, ничего не было. Такая могила называется кенотаф. Она обычно сооружается в честь человека, убитого где-то в другом месте.

Позже в Крыму были найдены еще две могилы с погребенными в них останками оленя. Все они относятся к началу 2-го тысячелетия до н. э. Они свидетельствуют о культе светозарного оленя – солнечного божества. Вероятно, за этим стоит некая мифологема: благородный олень должен был доставить умершего вновь в страну живых из страны мертвых. Обычай ритуальных похорон тотемного оленя встречается в эпоху бронзы и в Сибири, и в иных местах Евразии. Это свидетельствует о единстве культуры.

Одним словом, окуневская стела сразу показала ученым многообразный символический культурный пласт, который является типичным для племен, обитавших на огромном расстоянии в тысячи километров и связанных друг с другом единством религиозного мировоззрения.

Помимо прочего, окуневская стела показывает трехчастное деление мира: на верхний мир, который символизировали собой благородный олень и солнечные круги, на средний земной мир, которые символизировали изображения людей, и на нижний мир, который символизировала змея. Такое деление типично для индоевропейцев. Весь космос был объединен дородным телом рыбы.

А. П. Окладников, исследовавший стелу из Академгородка, так пишет о ней и людях, ее создавших, в своей книге «Открытие Сибири»: «Примерно во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. в степях Забайкалья и Монголии уже сложилось, должно быть, огромное по территориальным масштабам племенное объединение. Оно имело однородную внутреннюю структуру. Вело одинаковый образ жизни. Создало единую духовную культуру, свидетельством чего служит единство искусства, своеобразный звериный стиль с образом солнечного златорогого оленя в своей основе».

Вероятно, из этих мест отправилась в свой южный поход некоторая часть этого общества, названная нами ариями.

Кто принес в Европу руны и изображения диковинных зверей?

Однако во всю эту историю с окуневскими каменными стелами, рассказанной Окладниковым в своей книге «Открытие Сибири», может быть, вкралась некоторая неточность. Ученые определили, что на ранее созданных окуневских стелах тюркоязычные жители Среднего Енисея высекали свои эпитафии. Но кто именно были эти жители, как они выглядели? И потом, почему некоторые знаки на окуневских стелах так подозрительно похожи на скандинавские руны? Быть может, все-таки эпитафии выбивали белокожие, голубоглазые и рыжеволосые европеоиды, а не монголы-пришельцы?

Если это так, то становится понятно, почему аналогичные рунические знаки появились в Скандинавии. Европеоиды, жители Южной Сибири и Монголии, отправились в свой «европейский» поход и принесли руны в Скандинавию. Об этом можно говорить, конечно, лишь предположительно, но есть на этот счет и кое-какие факты. Так, палеонтолог Иван Ефремов – руководитель трех экспедиций в Монголию – исследовал могильники вдоль берега реки Черных Обрывов.

Ему удалось вскрыть одно из плиточных захоронений, вероятно относящихся к гуннской эпохе. Плита в шесть квадратных метров оказалась абсолютно неподъемной. Пришлось вырывать своеобразный подземный лаз в могильник. В нем оказался скелет мужчины-европеоида очень высокого роста. Время погребения было ориентировочно установлено около трех тысяч лет назад. Где-то в том же районе были обнаружены наскальные «руны», высеченные предположительно в 1-м тысячелетии до н. э.

Основываясь на этих данных, изложенных самим Ефремовым, исследователь В. Щербаков скрупулезно сопоставил срисованные руны с настоящими исландскими рунами, обнаруженными на полях старинных рукописей. Это сопоставление выявило удивительное сходство, которое не объяснишь иначе как заимствованием. Но кто у кого заимствовал? К тому же Монголию и Исландию отделяют тысячи километров. Можно предположить, что для ариев, обитавших на этих пространствах, такие расстояния были преодолимы, ведь в их распоряжении были выносливые кони и быстроходные колесницы.

Это предположение Щербакова не исключает и не опровергает данные лингвистов, которые установили связь окуневских «рун» с тюркоязычным населением Южной Сибири и Монголии. Помните древнюю легенду возникновения племени тюрков? На некое доблестное племя вероломно напали захватчики; они уничтожили всех; но выжил один изувеченный мальчик, которого вскормила волчица. Волчица родила десять сыновей, которые взяли замуж девушек из горной гряды Гаочана – Восточного Тянь-Шаня.

Кстати, это не такая уж фантастическая легенда. По крайней мере, она имеет свой аналог у римлян. Помните легенду о капитолийской волчице, вскормившей двоих братьев Ромула и Рема?

Быть может, в легенде о происхождении тюрков отражены реальные события. В самом деле, тюркоязычные народы по своему антропологическому типу принадлежат к переходной расе. Если предположить, что их предками были европеоиды, обитавшие в степях Южной Сибири, и они в самом деле подверглись нападению, то можно предположить и другое – что выжившие вступили в брачные отношения с местными монголоидными жителями горного пояса. Таким образом образовалась эта южносибирская переходная раса, к которой и относятся тюрки.

Древнекитайские рукописи II века до н. э. рассказывают о высокорослых людях с рыжими волосами и длинными носами. Их называют бай. Другим свидетельством подобного рода являются фрески в пещерах Северо-Западного Китая. На них изображены рыжеволосые всадники. В этой связи можно вспомнить так называемые таримские мумии, обнаруженные в песках Таримской котловины. Эти захоронения по своему антропологическому типу и общности культуры похожи на захоронения на территории Казахстана женщин-кочевниц, относящихся к VII–III векам до н. э. В районе Покровки на российско-казахской границе изучены свыше пятидесяти таких захоронений. Они принадлежали кочевникам-сарматам, жившим между Доном и Южным Уралом. Это в определенной степени схоже с сообщениями Геродота о воинственных амазонках. Таким образом, преемственность рыжеволосого европейского типа прослеживается в районе Южной Сибири, Монголии, на степных пространствах от Дона до Урала на протяжении нескольких тысячелетий.

Французский ученый Мишель Пессиль исследовал народ минаро, проживающий ныне в Тибете. Он лично убедился, что среди этого народа встречаются типы со светлой кожей, светлыми волосами, голубоглазые. Пессиль считает, что представители этого народа некогда пришли в Тибет, а также в Европу. Высокорослые, светлокожие, рыжеволосые жители и поныне живут и в высокогорных котловинах Памира и Гиндукуша.

И в самом деле, поневоле возникает ассоциация с рыжеволосыми кельтами.

Если допустить миграцию европеоидов из Сибири и Монголии в сторону Европы, тогда все встает на свои места: получает объяснение «необъяснимое» сходство ирландских рун и рунических знаков, выгравированных на стелах Минусинского края и на скалах Монголии.

О кельтах известно, что они первоначально жили в Центральной Европе, к северу от Альп. Во второй половине 1-го тысячелетия до н. э. кельты расселились на Европейском континенте и британских островах. Однако остается неизвестным, как кельты оказались в Центральной Европе. Быть может, они мигрировали в Европу из Южной Сибири?

Античные авторы отмечают, что у кельтов развита вера в загробную жизнь и жизнь после смерти, а также практика жертвоприношений. В искусстве кельтов был распространен звериный стиль, аналогичный скифскому. На бронзовых котлах сохранились изображения чудесных крылатых зверей с клювами хищных птиц, что по виду похожи на скифских грифонов. Их окружают фигуры диких пятнистых кошек – по виду леопардов, а также змей. На этих же котлах можно видеть изображение бородатого жреца, воздевшего руки, и колесниц и воинов в рогатых шлемах.

На одном из кельтских котлов I века, хранящемся в национальном музее Копенгагена, мы видим изображение благородного оленя с ветвистыми рогами. Рядом с ним сидит в характерной позе индийских йогов некий человек, по виду жрец. В одной из его воздетых рук зажато магическое кольцо – символ Солнца, в другой зажата голова змеи. Длинное туловище этой змеи, свернувшееся кольцом, покоится у ног «йога». На голове у жреца возвышаются два оленьих рога. Вокруг этой центральной группы персонажей изображены козлы, бараны, волки, дерущиеся диковинные звери, лошади, а также небольшой человек, оседлавший плывущую рыбу.

До нашего времени дошло галльское божество в виде каменной антропоморфной стелы. На груди у божества выбито небольшое, но тщательно проработанное изображение священного кабана.

Все эти сюжеты весьма напоминают иные сюжеты окуневских каменных изваяний.

Весьма показательно, что кельтские предания о божественных животных рисуют нам мифологическую картину мира. Так, ядро ирландского эпического повествования «Похищение быка из Куальнге» составляет сюжет о борьбе двух быков: Финдбеннаха и Донна Куальнге. Донн Куальнге, победив своего противника, разбрасывает части его расчлененного тела по всей Ирландии. При этом он дает различные имена тем или иным местностям. Здесь мы видим в явной форме некий ремейк древнего ритуала жертвоприношения. Оба персонажа приняли облик быков, лишь пройдя серию чудесных превращений. Они последовательно превращались в ястреба, коршуна, водяных животных и рыб. Все это весьма напоминает шаманские обряды коренных жителей Сибири, а также русские сказки, в которых такие превращения героев весьма обычны.

Среди особо почитаемых кельтских животных – кабан. Это животное тесно связано с потусторонним миром. Здесь можно привести аналогии из осетинского эпоса, в котором чудовищных размеров кабан является властителем царства мертвых и которому еженощно приносятся человеческие жертвы. Культ кабана был распространен и в Галлии. А в римское время он был связан с Меркурием. Сохранилась культовая заупокойная повозка с колокольчиками, типа колесницы, на которой изображен скачущий всадник, преследующий кабана.

У кельтов также был особенно распространен культ лошади, связанный с солнечным культом. Сохранилось древнее предание о герое, который имел лошадиные уши. Богиня Эпона, жена владыки подземного мира, имела облик лошади. Очевидно, с этим культом был связан ритуал священного брака короля с лошадью. Этот ритуал аналогичен индийскому ритуалу ашмаведха.

Все эти священные звери в той или иной степени представлены и в русских народных сказках. Это позволяет увидеть мифологические параллели, которые связывают всех индоевропейцев.

Так, сохранилась русская народная сказка, записанная в XIX веке: «Свинка золотая щетинка». В ней Иван-дурак соперничает со своими умными братьями. Однако именно ему, «дураку», удается последовательно достать по приказу царя Свинку – Золотую щетинку, потом золоторогого оленя, а затем золотогривого коня. Все эти богатства Иван-дурак обменивает своим братьям на их отсеченные мизинцы на руках и ногах и вырезанные из их спины ремни. Когда доходит дело до дележки царского наследства и до женитьбы на Царевне неоцененной красе, умные братья Ивана-дурака предъявляют царю чудесных зверей, а сам Иван-дурак отрезанные мизинцы и ремни из спины своих братьев. В результате царь делает вывод, что это Иван-дурак, а не его братья добыли чудесных зверей. Ему по праву переходят и все царство, и Царевна неоцененная краса.

Здесь мы видим намек на древнее жертвоприношение, распространенное, по-видимому, у индоевропейцев. Свинка – Золотая щетинка, золоторогий олень и златогривый конь наверняка символизировали тотемных «солнечных» животных, которые в особых случаях приносились в жертву. У арийских племен, пришедших в Индию, была распространена практика жертвоприношений священных животных. Особой почитаемой жертвой считался белый конь, символ Солнца.

Отсечение мизинца, быть может, являлось древней практикой подтверждения старшинства и знаком умершего родственника. Вероятно, подобные ритуалы встречались у скифов. По крайней мере, на стенах крымских пещер изображены отпечатки ладоней рук, вымазанных красной краской и лишенных мизинцев. В Крыму в пещере Мурзак-Коба обнаружено древнейшее женское погребение. У покойницы еще при жизни были отсечены последние фаланги мизинцев на обеих руках. Подобного рода ритуал встречается сегодня у представителей японской мафии, когда младший по рангу или возрасту за провинность сам отсекает себе мизинец и с поклоном вручает его старшему. Этот ритуал наследует, вероятно, самурайские традиции, которые, в свою очередь, с большой вероятностью могли прийти от древних индоевропейцев сначала к китайцам, а от них к японцам. Быть может, эти ритуалы японцы заимствовали от айнов – коренных жителей Дальнего Востока и островов Курильской гряды. Айны также могли контактировать с древнейшими индоевропейцами, обитавшими на всем пространстве Евразии.