Текст книги "Арийское прошлое земли Русской. Таинственные корни русичей"

Когда на землю пала тьма и солнце скрылось из глаз, Йима зажег огонь

Арийские племена, очевидно, попали в Иран и Индию не сразу. Сначала они спустились из южнорусских и приуральских степей в оазисы Южного Туркменистана. Именно здесь в междуречье Амударьи и Сырдарьи они обитали еще примерно 3,5 тысячи лет назад. Вероятно, к этому времени можно отнести строки из Авесты: «Наполнилась эта земля мелким и крупным скотом, людьми, собаками, птицами и красными горящими огнями. Не находят себе места мелкий и крупный скот и люди». По воле предводителя ариев Йимы эта земля, приютившая беженцев, несколько раз раздвигалась вширь и вглубь. Она становилась все больше и больше, дабы «…нашли здесь пристанище мелкий и крупный скот и люди по своему желанию и воле, как им хотелось».

Неудивительно, что земля эта наполнилась не только живностью и людьми, искавшей здесь спасение от катастрофы, но и «красными горящими огнями». Ведь в Авесте говорится, что в то время на землю пала ночь: «Из-за этого мрака небо и земля были неразличимы, казались слившимися». Дабы осветить свой быт, люди наверняка стали жечь костры, вот и наполнилась земля эта огнями. Наверняка честь возжигания первого огня, способного осветить людям путь из страны мрака, выпала на долю Йимы, предводителя ариев.

Об этом времени говорится так: «Вселенная была проглочена, сокрыта мраком… Тьма стояла долго. Солнце и луна не появлялись на небе; на целые месяцы для них были заперты врата».

Согласно Авесте, Ахурамазда загодя предупреждает Йиму и говорит ему такие слова: «О Йима прекрасный, сын Вивахванта, на этот плотский мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод; сначала тучи снега выпадут на высочайших горах на глубину Ардви. Только третья часть скота останется в живых, о Йима, в ужасных местах, которые расположены на вершинах гор или в долинах в крепких жилищах… Затем из-за таяния снегов потекут воды, и чудом, о Йима, окажется, если кто увидит где-нибудь след овцы».

В священной книге зороастрийцев Бундахишне говорится о причинах таких катаклизмов: «Злой дух со своими верными дэвами отправился к светилам, увидел небо и из злобных побуждений совершил нападение на них… Он набросился на все создания и сделал мир таким поврежденным и мрачным, что полдень стал подобен ночи».

Таким образом, мы находим разные варианты того, что солнце исчезло с неба и на мир пала тьма.

В мифологиях разных древних народов сохранились предания об этом событии. К примеру, в хеттских преданиях говорится о том, что бог моря Аруна, поссорившись с людьми, увел к себе бога Солнца. Благодаря чему на землю пала продолжительная ночь. Люди молят богов, чтобы они вернули солнце на небосклон. Бог грозы, услышав молитвы людей, посылает к Аруне бога плодородия Телепинуса. Телепинус – вооруженный воин, преисполнившись желания выполнить свое предназначение любой ценой, спускается под воду и находит там дворец Аруна. Морской бог, испугавшись одного вида вторгшегося в его владения Телепинуса, тут же отдает ему бога Солнца и свою дочь в жены.

В этом древнем хеттском мифе мы можем без труда уловить сюжетную канву, сходную с русской былиной о Садко. Садко также спускается под воду и своей игрой на гусельках так пронимает Морского царя, что тот отдает ему в жены свою дочь. Не исключено, что и русская былина в своей сюжетной линии восходит к древним реальным событиям – исчезновению с небосклона солнца.

Весьма любопытно, что в ведийской и индуистской мифологиях Аруна – это божество рассвета, а не бог моря, как у хеттов. Слово «Аруна» у индусов означает «красноватый». Аруна является колесничим солнца, пребывающего на Востоке. В Махабхарате описывается родословная Аруны. Его мать Вината (уж не связано ли ее имя с русскими словами: вина, виновата?) в нетерпении разбивает снесенное ею яйцо, где находится лишь наполовину развившийся Аруна. За что Аруна проклинает ее за свое уродство и предсказывает ей рабство в стране тьмы. Эта сюжетная линия отчасти перекликается с русской сказкой об Иване-Горохе. В ней «мать Солнца» случайно проглатывает вместе с колодезной водицей горошину и тут же тяжелеет и до срока избавляется от бремени. Рожденный ею в результате непорочного зачатия Иван-Горох является символом обновленного солнца, которое побеждает дракона тьмы – Змея лютого и освобождает из плена свою сестрицу Василису золотую косу.

Русская народная сказка «О Василисе золотой косе, непокрытой красе и Иване-Горохе» была записана в XIX веке. Очень возможно, что сюжет этой сказки восходит к более древним преданиям. Так, в финно-угорских преданиях и мифологии коми сохранились сюжеты о поклонении огню, солнцу, воде, а также идолу – «Золотой бабе». Не исключено, что древние предания о «Золотой бабе» явились некоторой основой для русских сказок, в которых рассказывается о похищении дочери Солнца.

Как Йама стал Йимой-драконом и от него будто бы отлетел хварно

Продолжим наше исследование любопытных этимологических параллелей. У древних финно-угорских народов существовало верховное божество неба и воздуха Йима. Как мы помним, в Авесте рассказывается о том, что предков иранских ариев вывел из страны мрака именно предводитель Йима. Вероятно, к образу прафинно-угорского божества восходят имена богов: финский и карельский Ильмариен, саамский Инмар, коми Ен и Йомаль, финский Юмала, эстонский Юммал, саамский Юбмел, марийский Юмо.

Весьма интересно, что в древнеиранской мифологии существовал бог Йама. Он выступает как первопредок людей, культурный герой и создатель благ цивилизации. Йама являлся владыкой мира в эпоху тысячелетнего золотого века. При нем на земле царило бессмертие, не было старости, пороков, болезней, войн. Этимологически его имя толкуется как «близнец», «двойник». Согласно мифу Йама был распилен пополам рукой собственного брата Спитьюры, околдованного злым духом. Образ Йамы восходит к индоиранской и индоевропейской общности, а также к архаическим мифам о двоих братьях-близнецах, сыновьях Солнца. Йама, согласно мифологеме, первым возжег в Хорезме сакральный огонь жречества. В ведийской мифологии Йама тождествен Яме, который первым принес огонь людям и осуществил цивилизаторскую функцию. В скандинавской мифологии Йама тождествен первопредку Имиру, в балтийской мифологии – Юмису. У латышей полевое божество Юмис означает «сдвоенный плод», что также свидетельствует о близнецовой природе этого божества.

У древних иранцев отцом Йамы был Вивахвант – воплощение Солнца. Да и сам Йама сохранил в своем облике черты солярного героя. На индоиранском уровне Йама выступает как хозяин двуногих и четвероногих. Он же является первым смертным. Быть может, именно поэтому индусы изображают Яму хозяином подземного мира – царем мертвых.

На иранском мифологическом уровне с образом Йимы произошли неприятные метаморфозы. У него отняли ореол идеального владыки золотого века и гаранта бессмертия. Утрата золотого века человечества была объявлена Зороастром следствием гордыни и грехопадения Йимы. При этом возник квазиисторический миф, как от Йимы отлетел символ его царственного достоинства – хварно. Хварно, или фарн, обычно трактуется как обозначение солнечного сияющего огня, исходящего от человека, облеченного божьей властью. Над головой такого человека сияет нимб, а от его тела исходит сияние.

От Йимы, согласно Зороастру, хварно отлетел в виде сокола Варгана. При этом хварно перешел к самому Зороастру. Пророк мгновенно почувствовал необычайную силу рук и ног, а вокруг него появилось сияние, над головой возник нимб.

Очевидно, Зороастр и его последователи стремились очернить Йиму – божество древнеарийского пантеона в глазах потомков, потому что на роль нового предводителя иранцев претендовал сам Зороастр. При этом зороастризм пришел на смену древней арийской религии. Многие кумирни были разрушены. А сами статуи кумиров сброшены со своих мест. Их место заняли новые боги. Основой иранской мифологии стала борьба двух взаимоисключающих принципов – добра и зла, правды и лжи, света и мрака. Понятное дело, что никто из последователей Зороастра не желал служить силам мрака, зла и ритуальной скверны. Все добрые силы объединились во главе с Ахурамаздой (отсюда название иранской религии – маздеизм). Ахурамазде противостояли злые духи, девы и монстры во главе с Ангро-Майнью. Они принесли в сотворенный Ахурамаздой мир прегрешения, болезни и смерть. Они всеми силами стремились уничтожить добро.

Таким образом, на смену древнейшему мифу о двух демиургах-близнецах приходит религиозно-этическое учение о добре и зле, которое в дальнейшем перекочевало в религии, исповедующие единобожие: иудаизм, христианство и мусульманство.

Весьма интересно, что в иранской мифологии говорится о священной горе Йемавенд (гора Йимы), а по новой этимологии это гора Демавенд (возможно, отсюда происходит и русское слово «демон»). Согласно древнему преданию, в «горе Йимы», в кратере огнедышащего вулкана, по сей день прикован побежденный Траэтаоной (третьим сыном – драконоборцем) дракон Ажи-Дахака. Дракон Ажи-Дахака, или просто Ажай, – это противник единого Бога. Он рисовался древним иранцам в виде трехглавого чудовищного дракона. Он, согласно мифам, является соперником бога огня Атара, с которым сражался за символ царского суверенитета, царской власти и светозарности – хварно… Получается, что светозарность – хварно, или фарн, – только одна на двоих, а за право ее обладания надо бороться истинному богу и дракону.

Этот дракон, прикованный к скале, согласно уже армянским источникам, является свергнутым царем и имеет антропоморфные черты. В нем, быть может, даже можно угадать черты отвергнутого Зороастром и низвергнутого в подземный мир Йимы. В Мидии и Кабуле в былые времена сохранялось почитание Ажи-Дахаки. Местные правители возводили к нему свои родословные и рассказывали легенды о службе своих предков при дворе этого царя. Не исключено, что в Мидии и Кабуле почитался в таком виде отвергнутый Зороастром Йима – предводитель ариев. Вот что можно сделать с отвергнутым братом-близнецом, низведенным к тому же до уровня царя мертвых.

Согласно иранской космогонии, дракон Ажи вырвется на поверхность из своего огнедышащего подземелья незадолго до конца света. Тогда он будет окончательно умерщвлен появившимся специально для этой высокой миссии драконоборцем Керсаспой. Здесь мы видим мифологему второго пришествия Зороастра или его сына, как об этом свидетельствует Авеста, дабы окончательно уничтожить вселенское зло, представленное в облике дракона.

Между тем в древнеиранской мифологии дракон Ажи – это легендарный царь, приведший своих воинов на территорию Ирана и захвативший власть. Не исключено, что именем Ажи автохтонное население Ирана называло Йиму и его воинов, вторгшихся в начале 2-го тысячелетия до н. э. на территорию Ирана. Очень может быть, что в образе дракона Ажи мы можем видеть умирающего и постоянно воскресающего бога плодородия древних ариев. Быть может, даже этимология имени Ажи каким-то образом связана с русским словом «оживающий». Знать недаром в русских сказках Иван-царевич, сжалившись, поит дракона – Кощея Бессмертного – водой, и тот рвет цепи и вырывается на свободу. Он похищает светозарную царскую дочь и уносит к себе в замок. Ивану-царевичу поневоле приходится разыскать и убить дракона, дабы освободить свою невесту. Смерть дракона – Кощея Бессмертного – находится в яйце, которое скрыто у священного дуба. Ивану-царевичу в этом непростом деле помогают реинкарнированные звери. Здесь же мы видим знакомые нам сюжеты об освобождении дочери Солнца и убийстве дракона – лютого Змея, унесшего Василису золотую косу, – богатырем Иваном-Горохом.

Три огнедышащих головы дракона могли символизировать собой трехсословное арийское общество: воинов, земледельцев и жрецов. Подобное социальное членение имело место у ираноговорящих скифов, обитавших в степях Причерноморья в 1-м тысячелетии до н. э. Как известно, злого дракона победил младший из троих братьев, представитель жреческого сословия; его мы можем отождествить с Иваном-Горохом из русской сказки. Кроме прочего, наверняка под тремя головами огнедышащего дракона имеются в виду три священных огня: жреческий, воинский и огонь земледельцев и скотоводов. Эти три священных огня, по преданию, горели в зороастрийских храмах. Не исключено, что культ трех огней зороастрийцы восприняли от ариев.

В Авесте сказано, что трехглавый дракон Ажи-Дахака все же пошел на соглашение с новой религией после своего бесславного поражения и совершил жертвоприношения божествам зороастрийского пантеона: Ардвисуре Анахате – божественной деве – и Вайю. Вайю – это бог ветра, который отказывался помогать дракону Ажи, но помог его противнику-богатырю.

Ардвисура Анахата, или просто Ардви, – это непорочная могучая дева – богиня воды и плодородия. Ее просят, принося ей жертвы, даровать им силу и могущество знаменитые иранские и туранские богатыри. Но дева удовлетворяет только просьбы иранцев и игнорирует просьбы туранцев. Как известно, Зороастр заклеймил туранцев-кочевников, вероломно нападающих на мирных иранцев и угоняющих скот. Ардви является дочерью самого Ахурамазды. Эта божественная дева дарит богу Заратуштру, вероятно зачатого непорочным способом. Кроме прочего, Ардви помогает Траэтону-драконоборцу одолеть дракона Аджи-Дахаку. В Авесте Ардви описывается как прекрасная дева, тоскующая по истинному богатырю, который будет постоянно славить ее неувядающую красу.

Здесь также прослеживается сюжет с похищением драконом прекрасной Ардви и с последующим освобождением ее богатырем-драконоборцем. Здесь мы видим множество параллелей с русской сказкой «О Василисе золотой косе, непокрытой красе и Иване-Горохе».

О том, как Брахаспати выудил из моря три сокровища

В индийской Ригведе также дается описание катастрофы, когда весь мир погрузился во мрак. В этом собрании древних гимнов излагается миф о громовержце Индре, который вместе с десятью воинами, после долгих и безрезультатных поисков нашел Солнце, пребывающее во мраке. В поэме «О появлении Солнца» рассказывается, как бог Брахаспати одолевает демона Валу, который силой удерживал Солнце в глубокой пещере в скале. В поэме величественно и торжественно повествуется о том, как доблестный Брахаспати выудил из моря одно за другим три сокровища: утреннюю зарю – прекрасную богиню зари по имени Ушас, а также само Солнце и священную корову, которая является метафорой сверкающего Неба.

«Пока Солнце и Луна восходили, следуя друг за другом, на небеса, всесильные боги украсили небо созвездиями, как украшают вороного коня жемчугами. Ночью боги установили мрак, а днем свет». Таким образом, мы видим, что благодаря герою-освободителю все вернулось на круги своя. И вновь стало солнце по утрам всходить на востоке и заходить по вечерам на западе. И вновь стала опускаться на землю ночь, украшенная звездами.

Как ни парадоксально, но некоторый ремейк этого древнеиндийского мифа о похищении солнца и вызволении его из заточения мы можем видеть и в русских сказках. Впрочем, и сами русские народные сказки, записанные этнографами в XIX веке, могут являться своеобразным эхом древнерусских легенд об исчезновении Cолнца и его возвращении былинным богатырем.

Вот, скажем, в сказке «Жар-птица и Василиса-царевна» можно увидеть похожий сюжет. Вероятно, именно эта народная сказка в свое время была обработана Ершовым и превращена в знаменитую авторскую сказку «Конек-горбунок».

В сказке повествуется о могучем царе, у которого в услужении был стрелец-молодец. Был у стрельца конь богатырский – мудрый конь, разговаривающий человеческим голосом. Вот как-то выехал стрелец-молодец ночью на своем коне богатырском поохотиться. Едет он и видит: впереди будто костер горит. Подъезжает стрелец ближе, а это не костер, а золотое перо Жар-птицы на дороге лежит, как огонь светится. Говорит конь богатырский стрельцу: «Не бери ты этого золотого пера, возьмешь – много горя узнаешь!» – «Как бы не так!» – не послушался стрелец своего коня; взял он перо и царю его в дар преподнес.

Говорит ему царь в ответ: «Коли ты сумел перо Жар-птицы достать, так привези мне саму Жар-птицу. Коли не привезешь – быть тебе без головы!»

Залился стрелец горючими слезами и к коню побрел, голову повесив. Спрашивает его конь: «Что плачешь, добрый молодец?» – «Как мне не плакать, царь повелел привезти ему Жар-птицу, а иначе, говорит, мой меч – твоя голова с плеч». – «Говорил я тебе: не бери пера, горе узнаешь. Но не горюй, это не беда, беда впереди, иди к царю и проси у него, чтобы к завтрему сто кулей белоярой пшеницы по полю было разбросано».

Так и сделал стрелец, пошел он к царю, и по царскому указу по полю разбросали сто кулей белоярой пшеницы. Вот поехал стрелец в поле, отпустил коня, а сам за куст спрятался. В полночь прилетела Жар-птица и давай зерно клевать. Тут изловчился молодец и схватил ее за хвост. Тут и конь подоспел. Связал Жар-птицу стрелец и царю отвез. Говорит ему царь: «Молодец, стрелец! Но коли ты сумел достать мне Жар-птицу, так сумей достать и царь-девицу – Василису-царевну, что на самом краю света живет, там, где красное солнышко всходит. Коли достанешь мне невесту, награжу златом-серебром, а коли нет – мой меч – твоя голова с плеч!»

Залился стрелец горючими слезами и пошел к своему богатырскому коню. «Что плачешь?» – спрашивает его конь. «Как же мне не плакать, царь повелел Василису-царевну ему в жены доставить». – «Не тужи, это не беда – беда впереди! Поди к царю и попроси припасов и напитков в дорогу и палатку с золотой маковкой». Так и сделал стрелец. Дал царь ему припасов и напитков и палатку с золотой маковкой.

Долго или коротко ехал стрелец на своем богатырском коне и приехал на край света, где красное солнышко из синего моря восходит. Смотрит стрелец: по синему морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке. Поставил стрелец палатку с золотой маковкой на бережку, расставил в ней кушанья и напитки разные, сел в палатке – угощается, Василису-царевну дожидается.

Заприметила царевна золотую маковку, пристала к бережку, тут ее стрелец-молодец встречает: «Добрый день, Василиса-царевна! Милости просим откушать, заморских вин испробовать!»

Вошла Василиса-царевна в палатку; начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна заморского вина, опьянела и крепким сном заснула. Тут и конь богатырский подоспел. Свернул стрелец-молодец палатку и быстренько в обратный путь с сонной царевной пустился.

Приезжает он к царю и вручает ему царевну. Тот сильно обрадовался, наградил стрельца златом, серебром, как и было обещано.

Меж тем царевна проснулась в царских покоях, стала плакать, тосковать по синему морю. Царь ее и так и этак уговаривает замуж за него выйти, а она все отнекивается. Вот говорит она царю: «Тот, кто меня сюда привез, пусть поедет на сине море и привезет мое подвенечное платье, что посреди моря под большим камнем лежит».

Мигом царь послал за стрельцом. И наказывает ему тотчас на море синее отправляться. Подвенечное платье царевны привезти, что под большим камнем лежит.

Идет стрелец к коню своему, плачет. Говорит ему конь: «Не горюй. Это еще не беда, беда впереди!»

Сел стрелец на коня и к синему морю поехал. Вот приехали они к синему морю. Видит конь, на берегу огромный рак ползет. Наступил конь копытом раку на шейку и не отпускает. Взмолился тут рак: «Что хочешь проси, только отпусти меня с миром». Тут конь и говорит раку: «Принеси мне подвенечное платье Василисы-царевны, что под камнем лежит посреди моря». Пополз рак в море и принес подвенечное платье царевны, что под большим камнем в море было спрятано.

Приезжает стрелец-молодец к царю. Привозит подвенечное платье царевны. А царевна опять заупрямилась: «Не пойду за тебя замуж, пока не прикажешь стрельцу-молодцу в кипятке искупаться». – «Это дело поправимое», – отвечает царь девице. Позвал он слуг и велел чугунный котел воды нагреть. Призвал он к себе стрельца и говорит ему: «Ну, искупайся в этом котле». Насилу стрелец царя уговорил отпустить его с конем попрощаться. Прибегает стрелец к коню весь заплаканный: «Царь повелел в кипятке искупаться!» – «Говорил я тебе: не бери перо Жар-птицы, горе узнаешь. Это горе так горе, но не плачь – жив будешь». Заговорил конь стрельца наскоро, дабы тот в кипятке не сварился. Тут и слуги прибежали за стрельцом. Схватили его и к царю повели. Раздели его и кинули в котел с кипящей водой. Стрелец окунулся раз-другой в кипяток и сам из котла таким красавцем выскочил, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Увидел это царь, захотелось ему самому красавцем стать, полез он в котел да и в тот же миг в нем сварился.

Схоронили царя, а Василиса-царевна замуж за стрельца-молодца вышла. Стал стрелец сам царствовать в том царстве.

В этой сказке мы видим все тот же миф о вызволении Солнца из заточения. Стрелец-молодец случайно находит оброненное перо Жар-птицы, затем поневоле ему приходится добыть и саму Жар-птицу. Жар-птица если не символ Солнца, то символ сверкающего дневного неба, небесного огня. Затем герой отправляется туда, где солнце восходит, и привозит Василису-царевну – Солнцеву дочь. Затем он добывает ее подвенечное платье. После этого злой царь гибнет в кипящем котле, а преображенный герой берет замуж Василису-царевну.

Как тут не вспомнить древнерусский обряд, когда на купальскую ночь кипятили воду и бросали в нее жертвенное животное. В ночь на Ивана Купалу, в день летнего солнцестояния – 22 июня по новому стилю – самый длинный день в году, и, по поверьям, в эту ночь сочетаются браком сказочный персонаж Иван со своей сестрой Марьей.

Сюжет сказки может восходить к тем отдаленным временам, когда Солнце по какой-то причине исчезло с небосвода, а затем вернулось на него через некоторое время. Можно предположить, что Солнце возвращалось не сразу, а постепенно.