Текст книги "Один мертвый керторианец"

Глава 4

Послушайте, герцог, неужели здесь всегда такая мразь? – Этот вопрос Уилкинс задал после того, как смог в третий раз ознакомиться с прелестями денебианской природы.

– Нет, обычно хуже. Мы попали в хороший сезон.

Откинув капюшон и расстегнув плащ, с которого ручьями текла вода, он поморщился:

– Все шутите?

– Видели поручни вдоль дорожки с причала?

– Видел.

– Натянуты для того, чтобы людей ветром не уносило. А мы смогли идти и за них не держаться. Повезло. Хорошая погода.

Несколько жалких матерных слов – вот и все, что придумал Уилкинс, и я мог его понять – даже двести ярдов по поверхности планеты действовали на психику весьма удручающе. Тем более что с ничем не смягченным буйством ветра и дождя майор столкнулся впервые, потому что два прежних выхода наружу – из брюха “Пелинора” в приемный бункер космопорта и при загрузке во флаер, промчавший нас через полпланеты, – состоялись в Сван-Сити, где теперь всюду оборудовали силовые купола, ограждавшие хотя бы от осадков… Впрочем, надо признать, мне прогулка тоже подействовала на нервы: угрюмая серая мгла, несущийся в лицо ветер, вколачивающий струи дождя прямо в кожу, словно и не замечая одежды, скользкий камень под ногами – все это слишком живо напомнило мне о самой, может быть, ужасной неделе моей жизни. Первой, после исхода с Кертории, неделе, которую я провел под открытым небом (всегда затянутом тучами) Денеба IV. Приходилось смотреть правде в глаза: я здорово сдал за полвека праздности – тогда мне удалось выжить, а сейчас, даже несмотря на полмесяца усиленных тренировок, меня наверняка прикончила бы одна только погода.

Все эти мысли не доставляли мне ни малейшего удовольствия, поэтому я охотно откликнулся на призыв Уилкинса, пересекшего тем временем небольшую площадку, на которой мы находились, и подошедшего к ограждению, поставленному со стороны пропасти.

– Нет, вы только гляньте на это! – воскликнул он, опасно перегибаясь через перила.

Встав рядом, я тоже с трудом сдержал возглас восхищения – под нами простирался город. Он тянулся на многие мили от стены хребта, сквозь которую мы только что прошли. Самый настоящий город, по типу тех, которые, как мне казалось, строили на Земле в докосмическую эру. Невысокие дома, проспекты, улицы, даже парки – все переливается разноцветными огнями, полно жизни. Отсюда, с высоты птичьего полета, этот город – Государственный университет Республики Денеб – казался огромным драгоценным камнем, спрятанным глубоко в недрах гор рукой неведомого великана.

– Ну и долго мы будем тут стоять? – поинтересовался Уилкинс.

– Но вы же сами предлагали посмотреть! – огрызнулся я.

– Я предлагал взглянуть, – уточнил он. – У нас мало времени, герцог, не забыли? Если, конечно…

Вместо ответа я развернулся и направился к нише скоростного лифта, оборудованного для спуска от причалов на городской уровень.

Мысль Уилкинса была очевидна: “Если, конечно, мы не собираемся избавился от журналистки навсегда!” Но пока это в мои планы не входило…

Гаэль, как ни удивительно, действительно оказалась мне очень полезна. Потому что в Сван-Сити все вновь пошло не столь уж гладко. Старая история – проходили на Новой Калифорнии – конфликт с власть предержащими… Уже в космопорте мне подготовили пышную встречу – с нарядами полиции и всеми соответствующими причиндалами, однако, использовав способность становиться невидимым, я сумел с ними разминуться. Они, похоже, были несколько озадачены, но не утихомирились и принялись искать меня в Сван-Сити, а за моими товарищами установили слежку. Не знаю уж, чем объяснялось такое рвение, и подозреваю, что не только моим коротким знакомством с королем пиратов; тем не менее мое пребывание в их столице сделалось несколько затруднительным.

Однако до поры мы с проблемами справлялись. Гаэль и Уилкинс стряхнули “хвост”, мы без помех встретились в отеле “Риц”, но останавливаться там не стали – слишком уж на виду. Да и вообще, по зрелом размышлении было решено (мной в основном) в столице не задерживаться.

Для того же, чтобы не терять время и перспективную линию расследования, я поручил Гаэли разведать обстановку в офисе CIL. Она поупрямилась немного, но больше для вида.

Тут, правда, вышла небольшая загвоздка: для того чтобы переправиться с северного континента на южный, требовалось заказывать флаер (ну не лететь же, в самом деле, рейсовым транспортом!), и это стоило немалых денег. Такой суммы наличностью у меня не было – ее вообще осталось негусто после закупки новой одежды и снаряжения, а кредитками я пользоваться боялся – как своими собственными, так и товарищей. Если номера наших карточек были властям известны, то выследить нас им не составило бы никакого труда.

Выход из положения нашла Гаэль. Как выяснилось, у нее были знакомые в одном из местных издательств; то ли она вместе с кем-то училась, то ли еще что, но этот неизвестный благодетель по ее просьбе все отлично устроил. Издательство наняло нам корабль под одно заверение в том, что Гаэль потом все оплатит. В результате уже через восемь часов после посадки “Пелинора” мы с Уилкинсом покинули Сван-Сити, направляясь на юг, а Гаэль осталась разбираться там. Мы условились встретиться вновь на прежнем месте, в отеле “Риц”, через двое суток: десять часов лета в одну сторону, десять – обратно, и больше суток на месте: я посчитал, что этого будет достаточно-Достаточно, но не слишком много – тут Уилкинс был прав, и тем не менее, выйдя из скоростного лифта на выложенную плитами мостовую, я опять остановился, глазея по сторонам. Все-таки силен был контраст, к нему надо было привыкнуть. Сван-Сити тоже был спрятан внутри горы, но там это совсем не чувствовалось: искусственное топографическое небо, освещение, удачно имитирующее дневное, свежий кондиционированный воздух – чем не открытая поверхность планеты? Но университет, не оборудованный столь комфортабельно, еще сверху показался мне немного сказочным, нереальным, теперь же, внизу, это ощущение усилилось. Вроде улица как улица: дома, магазины, конторы какие-то – с одной стороны, а с другой – базальтовая скала, отвесно уходящая ввысь и теряющаяся в черном провале над головой. И воздух – свежий, нормальный, но чуть горьковатый, едва отдающий затхлостью. Где-то когда-то я читал, что одним из излюбленных персонажей людского фольклора был народец, живший под землей или в пещерах, вырубленных в теле гор. Звались они то ли гномы, то ли дворфы… И вот, оказавшись на улице этого подгорного города, я уже почти ожидал увидеть каких-нибудь сверхъестественных существ, разгуливающих по его улицам. Но нет – люди были как люди, такие же, как везде. Разве что здесь, в одном из самых прославленных учебных центров Галактики, можно было встретить представителя любой человеческой расы, в отличие, скажем, от Новой Калифорнии, которая была заселена преимущественно потомками выходцев с северной части Западного континента Земли.

– Что теперь? – В голосе Уилкинса сквозило плохо скрытое раздражение, и он намеренно пялился в одну точку, каковой была вывеска бара на противоположной от нас стороне улицы.

– Надо сориентироваться на местности, – глубокомысленно заявил я. – Адрес Бренна у нас есть, но соваться туда нахрапом…

– Согласен, – перебил меня Уилкинс. – Но может, зайти куда-нибудь? Можно бы и горло промочить после холодной ванны, которую тут называют погодой. Там и сориентируемся.

– Можно, – кивнул я, и мы без дальнейших обсуждений пересекли проезжую часть (движение на Денебе было, разумеется, наземным).

Бар оказался небольшим, без каких-либо изысков и с минимумом посетителей, что не удивляло – была середина дня. Впрочем, судя по отсутствию видимых признаков процветания, тут, очевидно, и по вечерам столпотворения не наблюдалось… Следуя уже выработавшейся привычке, мы не сговариваясь двинулись к угловому столику, отгороженному от входа стойкой, где сбросили все еще не просохшие плащи, после чего Уилкинс отправился заказывать выпивку.

Бармен, приземистый крепыш неопределенной наружности, разливая питье по стаканам, то и дело бросал на майора взгляды исподлобья, словно пытаясь угадать, зачем такая птица пожаловала в университет. На Денебе мы окончательно переоделись в гражданское (маловыразительные свитера и брюки, чтоб не бросаться в глаза в толпе, как объяснил Уилкинс, – ха-ха!), однако выправка сразу его выдавала. На мне столь явных признаков армии не отмечалось, и я был похож на простого громилу Поэтому, когда Уилкинс сел напротив и подтолкнул мне стакан джина с тоником, я поинтересовался:

– Вам не кажется, майор, что ваша затея с переодеванием причиняет лишь дополнительные неудобства?

– Пожалуй, тут я перегнул, – неохотно признал он, с отвращением поглядывая на собственные рукава. – В нашем случае смена вывески бесполезна – фасад выдает.

“Что-то он чересчур не в духе после всего-то одной прогулки”, – заметил я про себя и, сделав пару приятно согревающих глотков, спросил:

– Как-то мрачноваты вы, майор. Почему бы?

– Верно. Не нравится мне все это.

– Что именно?

– Да все, – Уилкинс одним залпом осушил стакан. – Я знаю, вы считаете меня параноиком, но эта паранойя не раз спасала мне жизнь… да и вам, между прочим.

– Да в чем дело? – Я искренне не понимал.

– В том, что вокруг слишком спокойно. Как говаривал мой полковник: не надо бояться врага, надо бояться, когда врага не видать. Дома нам мешали на каждом шагу. Без выдумки, но настойчиво. Я постоянно чувствовал опасность и был, что называется, в тонусе для ее отражения. А сейчас… Мы уже вторые сутки на Денебе – и ничего!

– Не могу сказать, что меня это безумно огорчает. Почему бы не предположить, что враг, даже если и не удалось обмануть его относительно нашего местонахождения, попросту немного отстал?

– Дай-то Бог… – без энтузиазма кивнул Уилкинс и с заметным неудовлетворением посмотрел на уже пустой стакан. – Только вот ощущение опасности у меня никуда не делось, напротив – усилилось… Уж не потому ли нам не мешают, что мы и так делаем то, что кого-то устраивает?

– Знаете, майор, не стану оспаривать точность вашего самодиагноза. Не могу понять только, откуда все эти предчувствия, предвидения – можно подумать, это вы родились на Кертории, а не я.

Майор как-то странно поглядел на меня и вновь опустил глаза.

– Я исхожу из опыта. Вы, наверное, знаете, что это полезная штука. Но мне показалось, что вы имели в виду не только меня?

– Положим.

– А в ней и впрямь есть что-то такое. Керторианское. Тогда, на “Пелиноре”, когда вы ушли в рубку, она вдруг ни с того ни с сего заявила, что через полчаса вы покинете корабль и именно через третий шлюз. Так и было, если вомните.

Я кивнул и промолчал, готовый принимать пари на любых условиях, что так просто Уилкинс с этой темы не слезет. Да, это был бы беспроигрышный вариант, разве что подобной прямоты я не ожидал.

– И вообще, герцог, вы можете объяснить мне, почему вы с ней цацкаетесь?

Я не считал острую дискуссию по этому поводу сколь-нибудь полезной, поэтому лишь пожал плечами:

– Почему бы и нет? Сторониться ее только потому, что она женщина? Неужели вы еще больший женоненавистник, чем я?

Уилкинс даже не улыбнулся.

– Может, и да, хотя навряд ли… Проблема, конечно, не в этом. Она непредсказуема и опасна. Мы не знаем, ни как она затесалась в наши дела, ни зачем. Она никогда ничего не рассказывает о себе. И это при том, что про себя люди любят болтать больше всего на свете, вы не замечали?

– Замечал. – Я улыбнулся: мои мысли принимали забавный оборот.

– А даже если что и говорит, то навешивает такую откровенную лапшу, что и уши подставлять обидно. Так кто же эта журналистка: друг, враг, чей-то очередной лазутчик? Мы не имеем ни малейшего представления. Мы вообще ничего не знаем, и это скверно! Я не могу одобрить подобного легкомыслия.

– Правда? – насмешливо переспросил я. – Не очень-то свежая мысль. Помните, покойный капитан Браун тоже сказал как-то: “Всегда хочется знать, с кем имеешь дело”. И помните о ком? Майор, а что я знаю о вас?

Что-то со мной частенько стало такое приключаться: пальнешь вроде холостым, а глядишь – и попал куда-то. И, судя по тому, как внезапно пожух Уилкинс, куда-то я безусловно попал… Однако просвещать меня относительно имевшей место цели никто явно не собирался.

– Может, делом наконец займемся? – проворчал в итоге Уилкинс.

Возможно, напоминание, что не я затеял этот разговор, и некоторый нажим оказались бы нелишними, но соответствующего настроя не было – куда больше интересовала и волновала меня перспектива встречи с Бренном…

– И каким образом?

– Элементарно. – Развернувшись вместе со стулом, Уилкинс щелчком пальцев привлек внимание бармена: – Эй, дружище! Поди-ка сюда! И бутылку прихвати.

Готовность, с которой указание было выполнено, говорила о том, что вопрос о нашем присутствии по-прежнему являлся предметом размышлений бармена. Без каких-либо понуканий он налил уже чистого джина в подставленный Уилкинсом стакан и с паршивой улыбочкой спросил:

– Что угодно Большим Парням?

– Присядь-ка! – Уилкинс махнул на стул, на спинке которого сушились наши плащи, и парень осторожно присел на краешек. – Давно здесь работаешь?

– Двенадцать лет. Сразу как учиться закончил. Эколог из меня не вышел, понимаете…

– Бармен тоже, – подтвердил Уилкинс верность моих прежних наблюдений. – Но ты тут наверняка многих знаешь. А мы ищем человека. По фамилии О'Кэллаган.

Парень моргнул, но потом скривился.

– О'Кэллаганов я знаю троих. Вам который нужен?

– Брэндон.

Тут уже он принял откровенно кислый вид и промолчал.

– Так ты его знаешь? – Уилкинс чуть нагнулся в его сторону, и он все же предпочел ответить:

– Кто ж его не знает? Брэндон О'Кэллаган, компьютерщик, это вроде как местная знаменитость. Легенда университета, что ли… Профессор-Который-Не-Стареет!

– Как его найти?

Столь вопиющее отсутствие вопросов там, где предполагалось их наличие, насторожило его еще больше. Переведя взгляд с Уилкинса на меня, он помялся и все же спросил:

– А что надо Большим Парням от Профессора? Майор явно намеревался его осадить, но я его опередил:

– Ну, предположим, мы собираемся его убрать. Тебе-то что? О'Кэллаган, пользуясь твоей терминологией, парень тоже не маленький.

– Это точно! – поддакнул бармен.

– Но мы не собираемся этого делать. И потом, разве его местонахождение – тайна?

– Да нет, не тайна…

Насколько я разбирался в его чувствах, особой симпатии к Бренну он не питал, скорее боялся. Но мы были злом куда более осязаемым и, главное, близким, поэтому он перестал ломаться:

– Профессор живет в особняке, рядом с Вычислительным комплексом. Это в центре, почти напротив администрации… В этом же здании находится и его лаборатория. Говорят, он сидит там почти безвылазно.

– Так уж безвылазно? – мрачно поинтересовался Уилкинс.

– Ну, он раньше много лекций читал. Но в последнее время, говорят, забросил это дело, – Бармен выразительно углубился в созерцание этикетки на бутылке с джином.

Кивнув мне с нарочитой уважительностью, – дескать, ну вот вам и вся разведка! – Уилкинс опустошил стакан и вынул из рук бармена бутылку, дабы вновь его наполнить, но в последний момент передумал.

“Не сомневается, что скорость реакции в ближайшее время пригодится”, – подметил я и в свою очередь спросил:

– И что же, О'Кэллаган в своей лаборатории копошится один?

– Да нет. У него целый штат, все как полагается. Я не стал уточнять, где именно “полагается”.

– Как туда проще добраться?

– Машину надо ловить – пешком далеко будет. Или заказывать.

– Ну так закажи нам. – Когда он послушно поднялся, я добавил, подмигнув: – И повесь наши плащи где-нибудь посушиться – мы их заберем на обратном пути.

На этот раз, как ни странно, мы не стали с Уилкинсом собачиться, кто кого и о чем предупреждал, и спокойно прождали несколько минут, прежде чем бармен, вернувшись к нашему столику, сообщил:

– Такси у входа.

Я направился к дверям, но Уилкинс еще раз повторил – для тупых:

– На тот случай, если вдруг захочешь кому-нибудь что-нибудь стукнуть, – помни, что, если нас не убьют, мы вернемся.

Бармен явно проклинал себя за то, что решил открыть сегодня заведение, но слишком трусил для хоть какого-нибудь ответа.

Такси оказалось небольшим четырехместным экипажем наподобие тех, что так широко использовались некогда на Земле, – сейчас они сохранялись лишь на немногих планетах. Когда мы с Уилкинсом не без усилий впихнулись в непривычную коробку иа колесиках, шофер вяло поинтересовался:

– Куда?

Севший впереди Уилкинс обернулся:

– Где у вас адрес, герцог?

Доставать бумажник из заднего кармана было чертовски неудобно, поэтому я решил понадеяться на разрекламированную известность Бренна:

– К лаборатории Профессора – Который-Не-Стареет. Водитель хмыкнул, и мы тронулись с места. Путешествие было коротким и безынтересным, разве что лишний раз доказывало преимущество воздушного транспорта перед наземным…

“Особняк” же Бренна предстал пред нами как компактный трехэтажный дворец, выстроенный в стиле позднего земного классицизма, и стоял он действительно на одной из сторон центральных площадей города. Мне подумалось, что “профессор О'Кэллагаи” явно пользуется в университете несколько большим уважением, чем просто местная достопримечательность. На расстоянии десяти ярдов от самого здания дворец был обнесен чугунной решеткой, к которой была наверняка подключена сигнализация. Помимо этого, все окна были снабжены бронебойными ставнями, по большей части закрытыми; там и сям висели видеокамеры и инфракрасные датчики; а из-за углов фронтона, по обе стороны от мраморной колоннады, высовывалось нечто, сильно смахивающее на стволы пушек тяжелого калибра. Еще напротив входа в решетке, разумеется, размещались ворота, но они были закрыты. Да и вообще, при виде них не возникало ощущения, будто ими часто пользовались, что навело меня на следующую мысль:

– Давайте обойдем вокруг, майор.

– Дьявол! Да нас, похоже, могут поджарить в любое мгновение! – вскипел Уилкинс.

– Но не жарят же, – резонно возразил я. Не найдясь с ответом, он с удовольствием сплюнул на идеально чистую мостовую.

– Да, идиллическая картина! Семейное гнездышко почтенного университетского профессора?..

Похоже, он был не на шутку на взводе, поэтому я воздержался от колкостей и молча направился к ближайшему углу.

Конечно, вся эта бренновская оборонщина не оказалась, так сказать, фасадной показухой. Скорее наоборот – в менее мозолящих глаза местах дворца выбор оружия, выставленного на обозрение, был еще богаче и представительнее. Но с задней стороны обнаружился еще один вход – более будничного вида. Калитка в решетке, откуда коротенькая дорожка вела к аккуратному крыльцу, над которым висела лаконичная надпись, гласившая: “Лаборатория”. Рядом с калиткой я и остановился, обратившись к Уилкинсу:

– Ну что, майор, по-моему, штурмом нам эту крепость не взять?

– Уж не собираетесь ли вы постучаться?

– Именно. – Я направился к переговорному устройству, вделанному в решетку рядом с замком калитки.

– Остановитесь, босс! Это безрассудство! С досады я чуть не врезал кулаком по чугунному цветку: сегодня Уилкинс очень меня раздражал – обычно он был посообразительнее.

– Пошевелите мозгами, майор! Даже если Бренн исполнен самых кровожадных замыслов – о чем мне надоело спорить, – сейчас будет самое неподходящее время для их исполнения. Куча народа знает, куда мы направляемся, поэтому наше исчезновение не пройдет незамеченным… для моего дяди, например. И я ни за что не поверю, будто Бренн настолько впал в маразм, что отважится с ним связываться!

Вдохновив таким образом самого себя, я, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку с меткой “вызов”. Раздавшийся через пару секунд щелчок и женский голос, спросивший:

“Кто там?”, настолько смутили меня своей обыденностью, что я даже растерялся. Воспользовавшись этим, Уилкинс высунулся из-за моего плеча и ехидным тоном сообщил в интерком:

– Герцог Галлего к барону Лагану! Теперь уже пауза наступила на том конце, а затем женский голос без уверенности поинтересовался:

– Это шутка?

– Да. Розыгрыш. Герцог уже смеется. Не знаю, как барон!..

В последовавшей куда более длительной тишине между нами состоялся краткий обмен мнениями:

– Зачем выпендриваетесь?

– Злость срываю!

Однако Бренну, видимо, стало не слишком смешно, – во всяком случае, голос секретарши звучал достаточно торжественно:

– Профессор ждет вас. Следуйте за стрелками! Вслед за этим не вполне понятным заявлением раздался еще один громкий щелчок, разблокировавший замок калитки, и интерком отключился.

– Следуйте за стрелками, и они приведут вас в маленькое и уютное подземелье, где легко и приятно, а главное – очень по-керториански, можно сдохнуть от жажды, – ворчал Уилкинс, следуя за мной по дорожке. – Какие еще, к матери, стрелки?!

Это выяснилось, лишь только мы переступили порог непосредственно здания. Прямо перед нашими глазами в полутемном холле в воздухе загорелась небольшая указательная стрелка, направленная по диагонали в левый угол. А там горела еще одна: вверх и налево. И так далее – до самого кабинета Бренна, расположенного на третьем этаже в фасадной части дворца. Стрелки появлялись из ниоткуда, указывая нам путь, и исчезали, стоило нам их миновать. Эффектно – я и на Кертории такого не видывал… В остальном же дворец Бренна был так себе – в смысле дворцовости. Никакой особой роскоши – ковров там или картин… По-видимому, в качестве лаборатории он был более состоятелен. Во всяком случае, за многими дверями слышался шорох работы компьютеров, кое-где – обрывки разговоров, хотя собственно сотрудников мы не встретили.

За дверью же, в которую уперлась последняя стрелка, оказалась небольшая приемная, где за столиком сидела секретарша, с которой мы, очевидно, и разговаривали. Яркая блондинка, богато украшенная косметикой, она изящным жестом указала на еще одну дверь за своей спиной:

– Сюда, пожалуйста! – и тут же осеклась, глядя куда-то за меня, то есть на Уилкинса.

Ну я тоже посмотрел. Причина замешательства была ясна: в правой руке майора покоился бластер. Один из крупнокалиберных бластеров, первым делом приобретенных нами на Денебе. Поймав мой взгляд, Уилкинс чуть пожал плечами, но оружие не опустил. Честно говоря, я хотел попросить его хотя бы не палить в Бренна, едва он его увидит, но тут дверь распахнулась… Обернувшись, я увидел на пороге Бренна, широко мне улыбающегося:

– Привет, Ранье!

– Привет! – Я не мог не улыбнуться в ответ.

– Мистер Уилкинс! – Бренн кивнул моему спутнику. Убрав улыбку, но как будто и бластер не замечая.

– Здравствуйте, – достаточно угрюмо отозвался Уилкинс.

– Ну проходите. Стрелять можно и сидя! С этими словами он развернулся и скрылся за порогом, а мы последовали за ним.

Кабинет у Бренна оказался невелик – значительно меньше моего – и сплошь заставлен аппаратурой. В основном, насколько я мог судить, компьютерного происхождения, но не только… Чуть разведя руками, словно извиняясь за тесноту, Бренн распорядился:

– Ты, Ранье, давай вот сюда. – Он указал на единственный, кроме его собственного, стул. – А вы, мистер Уилкинс, присаживайтесь на коробки рядом с дверью. Да-да, вот там… неудобно, но не обессудьте – обычно я здесь гостей не принимаю.

– А где ты их принимаешь? – поинтересовался я, втискиваясь на стул, зажатый между двумя шкафами, набитыми всякой всячиной.

– В гостиной. На первом этаже. – Бренн крутнул свое вертящееся кресло и уселся лицом к нам. – Но это помещение более надежно. И в смысле конфиденциальности, и защищенности.

– Кстати, о защищенности, – подал голос Уилкинс (бластер он по-прежнему не выпускал из рук, хотя держал менее угрожающе). – Я тут видел у вас кучу всякого барахла на стенах, но кто им управляет? Я что-то не заметил… э-э… охраны.

– А ее и нет, – радушно улыбнулся Бренн; – Здесь работают только гражданские. Держать телохранителей слишком дорого, а я не так богат, как Ранье.

– Так что же, это пугачи? – Уилкинс явно не верил ни единому его слову.

– Ни в коем случае. Я принял исключительные меры безопасности после – Не будем забегать вперед. Управление всем оружием ведется отсюда. – Он кивнул затылком в сторону огромного монитора, занимавшего добрую половину его рабочего стола.

– Всем оружием? – уточнил я.

– Ага, – кивнул он не без гордости, – я свалил все в единую компьютерную систему: и наше, и их. Пришлось повозиться, но получилось удачно. А управление я наше оставил – мысленное.

Я понимал, что все это говорится в основном для Уилкинса, дабы тот не питал иллюзий относительно того, кто контролирует ситуацию. Впрочем, я хорошо знал Бренна, и, казалось, вероятность серьезного конфликта между нами он всерьез не воспринимал, а очевидная враждебность Уилкинса его попросту забавляла. Да и вообще, Бренн отнюдь не выглядел мрачновато-угрюмым, как на нашей встрече в Нью-Фриско; в этот раз он больше походил на себя прежнего.

– Что молчим? – поинтересовался он. – Впрочем, я сам виноват – вы же все-таки у меня в гостях. Кофе? Или что покрепче?

– Кофе, – в один голос ответили мы. Бренн быстренько отдал секретарше указание, а затем подмигнул мне:

– Ты, кстати, кури, Ранье, если хочешь. Я проветрю йотом.

Я с удовольствием последовал приглашению, а он тем временем заметил:

– А ты не терял времени, старик. Просто разительная перемена. Выглядишь молодцом – не то, что тогда.”

В его тоне проскользнула нотка уважения, и я польщенно хмыкнул, про себя отметив, что, сам-то Бренн изменился мало – те же джинсы, та же куртка. Нету только зеркальных очков, да рубашка другого цвета. Впрочем, судя по рельефной мускулатуре, просматривавшейся на неприкрытых участках тела, проблема утери формы перед Бренном и не стояла.

– Профессор-Который-Не-Стареет! – усмехнулся я.

– А! Тебе уже успели болтануть. – Он тоже рассмеялся, но потом поморщился: – Скоро может стать серьезной проблемой. Ко мне уже начали подъезжать с кафедры биологии. Пока вежливо, но…

Появилась секретарша с кофе, и он умолк, а когда она вышла, сменил тему:

– О! Мистер Уилкинс отложил бластер. Добрый знак! – однако продолжил совсем не шутливо: – Но само наличие подобного предмета весьма недвусмысленно указывает на его отношение ко мне. Ты тоже склонен считать меня врагом, Ранье?

– Не склонен.

Он оценил замечание и на мгновение задумался.

– Я много размышлял над всей этой историей, Ранье, поэтому не могу не отдавать себе отчет, что моя роль в ней выглядит не вполне однозначно. Но мы же давно друг друга знаем… И у тебя все же есть основания?..

– Могли бы быть.

– В каком смысле?

Я рассказал ему в каком, то есть всю интермедию с Коллинзом, и это произвело на него впечатление. Небольшой налет легкомыслия, сквозивший в его поведении, исчез – он стал серьезен, затем нахмурился, а под конец вообще с трудом сдерживал гнев. Когда же я закончил, Бренн разразился одной из тех вспышек безудержной ярости, которыми был известен в былые времена.

– Мерзавец! Падаль! Ренегат!.. – шипел Бренн, сопровождая каждый эпитет ударом кулака в хорошо устойчивую поверхность. – Как он меня подставил, скотло! И надо же – еще и компьютеры сюда приплел!.. Воистину, если когда-либо существовало вместилище всех низменных пороков – так это Вольфар Per!

С некоторым запозданием я сообразил, что так его взбесил, пожалуй, не собственно факт произведенного от его имени покушения, а то, что для этого использовались любимые им компьютеры! Приятно было разок почувствовать себя правым, хотелось даже, чтобы и Уилкинс оценил этот нюанс. Однако майор безучастно наблюдал за Бренном, похоже, уверенный в том, что его беснования не более чем выступления для публики. Тут я с ним не был согласен.

Тем временем Бренн с заметным усилием успокаивался. По его скулам перестали ходить желваки, потемневшие было глаза вновь стали голубыми, кулаки наконец разжались, и он заговорил… Мимоходом я подметил, что он так ничего в итоге и не сокрушил, чего раньше не случалось. Аргумент в пользу Уилкинса… или времени.

– А ты и вправду молодец, Ранье! Тонко раскусил эту гадость. Не ожидал от тебя… Может, гены Детанов себя наконец проявляют?

– На Кертории не знают, что такое гены, Бренн.

– Это не отменяет их существования. Но ты меня здорово зацепил, а я-то был уверен, что чист. Теперь не знаю, что и думать, может, у тебя и впрямь есть основания… – Он помолчал несколько секунд, словно собираясь с мыслями, а затем заговорил с обычной рассудительностью: – Ладно, тогда давай по порядку. Я не соврал тебе – Вольфара я, к сожалению, не убивал. И доказать это будет совсем не трудно. Но лучше начать с начала.

Пока Бренн заказывал еще одну порцию кофе, я посмотрел на Уилкинса. Теперь вид у него был слегка задумчивый: казалось, легкость, с которой Бренн пообещал опровергнуть центральное обвинение, произвела впечатление и на него.

После небольшой паузы – Бренн предпочел дождаться появления кофе, дабы потом не прерываться, – он повел свой рассказ. Однако уже вскоре мне пришлось его перебить.

– А началось-то все несколько месяцев назад. Не сомневаюсь, что тебя интересует точная дата, поэтому постараюсь припомнить. Так, так”. В середине декабря это было, вот когда. Со мной через Камень связался Реналдо – Креон, разумеется… Большой неожиданности в этом не было – мы с ним изредка болтали о том о сем, но тогда в конце разговора он сообщил мхе малоприятную новость. Из тех, знаешь, про которые и идиоту ясно, что они с далеко идущими последствиями. По его словам, у него на Веге побывал Вольфар. Это само по себе было скверно – до того о паршивце так давно не было ни слуху ни духу, что я уже почти забыл об этом милом персонаже. Но это было еще полбеды. Вольфар как-то исхитрился с ним встретиться и даже сделал ему некое предложение. В этом месте Реналдо стал таким туманно мямлящим, что тогда я ничего толком не узнал. Кроме того, что наш друг с негодованием ему отказал. Вот тут-то я и не выдержал:

– Тысяча чертей! А мне “наш друг” написал, что о Вольфаре ни ухом, ни гудком, ни колесом!

– Да? – скривившись, переспросил Бренн. – Ну, зря он так! Испугался, похоже.

– Испугался? Кого? Меня?!

– Брось! Ты что, считаешь, будто не в состоянии никого напугать? Если так, то ты заблуждаешься. По крайней мере, тогда, на Совете, лично меня ты напугал. – Бренн как-то невесело усмехнулся, а потом неожиданно спросил:

– Да ты, вообще-то, слыхал про Креона?

– Что слыхал? – не понял я.

– Это было третьего дня во всех новостях.

– Я не смотрю новости!

– Да, я и забыл… Короче, покушение на жизнь крупнейшего веганского банкира. Очень похоже на то, что ты недавно рассказывал, – только там флаер взорвался. И тоже вроде неполадки в компьютере…