Текст книги "Дядя самых честных правил. Книга 1"

Глава 21
Опричники

– Настасья Филипповна, – я поймал утром ключницу и отозвал в сторонку для разговора, – соберите слуг и отправляйтесь в Архангелово, к отцу Алексею.

– Ой, батюшки! Что случилось-то, Костя?

– Вечером приедут шереметевские опричники, будет много стрельбы, я полагаю.

На лице ключницы появилось хищное выражение:

– Никуда я не поеду.

Да ёшки-матрёшки, они сговорились, что ли? Вечером одна, утром другая. Мне их что, связанными отсюда увозить?

– Вот ещё, – подбоченилась Настасья Филипповна, – буду я от всякой шушеры бегать. Мы все останемся!

– Настасья Филипповна…

– Костя, – она взяла меня за пуговицу, – ты обидеть нас хочешь? Враги в дом, а мы из дома? Вдруг тебя ранят? Кто перевяжет, кто воды подаст, кто горшок вынесет? Об этом подумал?

– Меня, скорее, убьют, – буркнул я недовольно.

– Ой, не говори глупости! Кто они, а кто ты. Какие-то младшие помещичьи сынки, только и умеющие, что огненные шары кидать. А ты – человек образованный, умный. Неужто не справишься с дурачками? Сам подумай, кого в Муроме Шереметев держать будет? Пьянь всякую да неумёх.

Настасья Филипповна улыбнулась мне, показав щербатый клык.

– Справишься, я в тебе даже не сомневаюсь. Ты лучше Тришке с Прошкой выдай по ружью. Их ещё Василий Фёдорович стрелять учил, вдруг и тебе пригодятся. Внимание отвлекут, может, убьют кого малахольного.

Пришлось с ней согласиться. Ну и ладно – раз никто не хочет уезжать, будем бить шереметевских толпой. Всё веселее будет.

* * *

Слова ключницы натолкнули меня на дельную мысль. А ведь и правда, не пошлют за моей головой лучших бойцов. Кто я для Шереметевых? Слабый деланный маг, Талант у меня только появился, и пользоваться им я не умею. В прошлый раз только дядя спас меня от смерти. Так что шереметевский бастард наверняка ожидает лёгкой прогулки. Что в этой ситуации можно сделать? Подготовиться! И показать, что деланные маги не зря годами учатся.

– Сударыня, – я подхватил Александру под руку и потащил в кабинет, – идёмте.

– Константин Платонович! Я же сказала, что не…

– Вы хотели помочь, сударыня? Сейчас вам представится возможность. Закройте дверь на замок.

Пока она запирала нас в кабинете, я вытащил из секретера деревянную шкатулку. Всю дорогу из Парижа она лежала на дне саквояжа, а в усадьбе я сразу убрал её подальше.

– Подходите, Александра. Не думаю, что вам доводилось видеть такое раньше. Не загораживайте мне свет, смотрите из-за плеча.

Я глубоко вдохнул и открыл шкатулку. Под крышкой в углублениях, обитых бархатом, лежали пять золотых цилиндров. Ну, хорошо, не золотых, а позолоченных. Но гравировка сделана серебром, а сердечник – из платины. Вы не представляете, на что мне пришлось пойти, чтобы получить эти драгоценные штуки.

– Что это?! – Рыжая прерывисто дышала мне в ухо.

– Middle wand. Он же – средний жезл.

Осторожно, кончиками пальцев, я вытащил два цилиндра и соединил их вместе. Пазы сошлись, щёлкнул скрытый механизм, и обе части превратились в единое целое.

Следом я присоединил оставшиеся цилиндры и облегчённо выдохнул. Всякая магическая вещь обладает своим норовом. Те же магомеханические лошади отличаются друг от друга характером, а что говорить о жезлах, через которые текут могучие потоки эфира. Мой middle wand носил личное имя «Prince tueur nerveux», не терпел, когда его брали в перчатках, не выносил звучания авалонской речи и обожал убивать.

– Боже мой! Он прекрасен, – прошептала рыжая.

– Его зовут «Нервный принц-убийца».

– Можно?

Александра посмотрела на меня умоляюще.

– Только подержать.

Я улыбнулся. Впервые увидев Принца, я испытал точно такую же тягу взять его в руки. Пожалуй, из девочки выйдет толк.

– Можно. Только нежно и аккуратно. Пальцы не сжимайте, резких движений не делайте.

Рыжая часто закивала и протянула ладони. Я осторожно, готовый в любой момент отдёрнуть руку, протянул жезл. С Принцем никогда не угадаешь – понравится ли ему человек. Если нет, может ударить крохотной молнией.

– Ах!

Глаза моей ученицы расширились, когда жезл опустился в её ладони.

– Он тёплый!

Ты смотри, понравилась рыжая Принцу.

– Значит, будете носить его за мной. Идёмте.

Александра несла жезл, будто хрустальную вазу. С обожанием смотрела на серебряные знаки, глупо улыбалась и нежно поглаживала пальцами золотые обводы. Принцу такое обращение нравилось – он тихонько гудел, впитывая окружающий эфир, и рассыпал по лицу девушки яркие блики. Вот зараза волшебная! Любит, когда с ним так обращаются.

* * *

Мы вышли во двор усадьбы.

– Александра, будьте добры, отвлекитесь от Принца.

– А? Да-да, простите, Константин Платонович. Он такой красивый.

– Не позволяйте ему ввести вас в заблуждение. Это не красота вовсе, а потоки эфира. Вы ещё их не видите, но уже чувствуете.

Рыжая кивнула и оторвала взгляд от жезла.

– Теперь скажите, сударыня, откуда к нам приедут незваные гости?

– Ммм… От леса, по самой короткой дороге из Мурома.

– Предположим. Как думаете, где они остановятся?

Александра прищурилась.

– Около берёзы. Оттуда всю усадьбу видно.

– Возможно. Очень даже возможно.

Мы прогулялись до старой берёзы, и я забрал у Добрятниковой жезл. Девушка нехотя отдала его мне, ревниво поджав губы.

– Отойдите.

Я взмахнул жезлом, замыкая потоки эфира на себя. По спине пробежал озноб, а в основание черепа впились невидимые тонкие иглы. Ух, давно я не работал с middle wand'ом! До чего же незабываемые ощущения.

Рыжая во все глаза смотрела, как я накладываю на площадку рядом с берёзой огромный Знак с малыми Печатями. Эфир оставлял в пыли видимый след – девятивершинную эннеаграмму с закорючками Печатей на углах. Появляющийся сам по себе рисунок привёл мою ученицу в восторг.

– Это небольшой сюрприз для наших гостей.

Отдав Александре жезл, я вытер платком вспотевший лоб.

– Теперь поставим такие же фигуры во дворе.

– А опричники не заметят ловушки?

Я пожал плечами. Сомневаюсь, что они будут смотреть под ноги. Деланных магов в России немного, и не каждый рискнёт воевать с Талантами. А сами такие Знаки они ставить не умеют.

На рисование ловушек ушло больше часа. Даже Александра, таская за мной Принца, утомилась и растеряла восторги. В конце работы я наложил несколько Печатей на окна усадьбы, чтобы не побили стёкла. А то потом сквозняки замучают, пока новые ставить будут.

– Всё, сударыня, мы закончили.

Рыжая вздохнула с облегчением, но жезл отдала неохотно.

– Константин Платонович, а вы его обратно разберёте?

– Обязательно разберу и спрячу. Нельзя оставлять работающие магические артефакты без присмотра. Тем более – Принца, склонного к злым шуткам.

– А когда вы будете учить меня им пользоваться?

Я рассмеялся:

– Сударыня, до работы с middle wand'ом я вас допущу не раньше, чем вы сдадите мне экзамен на бакалавра. И даже не думайте прикасаться к жезлу без разрешения – и сами покалечитесь, и усадьбу разнесёте.

* * *

Пришла пора выдать оружие. Три «огнебоя» оставил себе, чтобы не ждать перезарядку. Один выдал Боброву.

– Стреляешь хорошо?

– На охоту ходил, вроде, попадаю.

Я протянул ему «огнебой», переделанный из старой аркебузы. Там такой калибр и толстый ствол, что я наложил Печать помощнее, – не попадёт, так оглушит цель небольшим бабахом.

Тришке с Прошкой, двум слугам-оркам, я отдал два обычных пороховых ружья. Оба засветились от счастья, получив в руки оружие. Стали гыгыкать и пихать друг друга локтями, хвастливо споря, у кого ствол лучше. Ну, ей-богу, как дети!

– Так, орлы, слушай мою команду. За мной!

Выведя их во двор, я указал на лес, через который шла дорога.

– Значит, так: прячетесь в лесу, чтобы вас не видно и не слышно было.

– И стреляем, как подъедут?

– Нет, пропускаете их. Сидите, как мыши, не высовываетесь. А когда они начнут нападение на усадьбу, тогда можете пострелять.

– Сделаем, барин.

Тришка, оказавшийся парнем посерьёзней, толкнул Прошку в бок.

– Ага, – Прошка шмыгнул носом и вытер его рукавом, – знамо, дождёмся.

– Вот и молодцы. Возьмите у Настасьи Филипповны что-нибудь на перекус и идите в засаду.

Разобравшись с орками, я вернулся в дом. И тут же окунулся в небольшой скандал.

– Положи! Ты не умеешь стрелять!

– А вот и умею!

– Не умеешь!

– Умею! Мы с Константином Платоновичем на волков охотились.

– Врёшь!

– А вот и не вру!

Танька и Александра схватились за один «огнебой» и смотрели друг на друга, будто кошки перед дракой. Если бы я хоть на минуту опоздал, точно бы сцепились. И плевать им было, что одна – дворянка, а другая – крепостная.

– Успокоились, – я повысил голос, – и объяснили, о чём спор.

– Она ваше ружьё взяла! – Александра и не подумала отпускать «огнебой». – И врёт, что с вами на волков охотилась.

– Не врёт, – я усмехнулся. – И из «огнебоя», и ножом парочку зарезала.

Рыжая, наконец, выпустила оружие и выпрямилась, задрав подбородок. А Танька улыбнулась мне и захлопала глазками, безбожно переигрывая.

– Можно мне взять, Константин Платонович? Я на втором этаже из библиотеки стрелять буду.

Я махнул рукой – пусть, всё равно ведь найдёт, как ввязаться в драку. Не дашь ружьё, с ножом полезет.

Танька расплылась в улыбке, поклонилась мне и, прижимая «огнебой» к груди, побежала к лестнице.

– Константин Платонович, а как же я? – очнулась рыжая. – А мне ружьё? Я тоже стрелять умею, меня папенька всегда на охоту брал.

Вот же ж упрямица!

– Сударыня, что мне открутит ваш папенька, если с вами что-нибудь случится?

– Константин Платонович, – на этот раз Александра решила не требовать, а воспользоваться методом Тани. Состроила жалостливое выражение лица и перешла на ласковый тон. – Я аккуратно, честное слово. Выстрелю – и сразу спрячусь.

– Нет.

– Пожалуйста! Я буду очень, очень осторожна.

– Александра, даже не думайте.

Почувствовав, что выбранный метод не работает, она вернулась к прежней стратегии.

– Константин Платонович, если вы мне не дадите оружие, я возьму в сарае вилы.

– Не смешите меня, сударыня. Вы их хоть раз в руках держали?

– Не извольте сомневаться, держала. У нас слуг не так много, руками иногда тоже приходится работать.

Рыжая подошла ко мне ближе, вздохнула и сказала гораздо тише:

– Константин Платонович, ну, правда, что за глупость? Я отлично умею стрелять и могу помочь вам. Если вас убьют, это будет моей личной трагедией, и тогда я сама вместо папеньки вам что-нибудь откручу. А если боитесь, что я, как дура, вылезу под пулю, давайте, напишу записку, что я покончила с собой от несчастной любви.

– Ко мне? – Я чуть не рассмеялся.

– Нет, к вам – это банально. Пусть будет Левин, например.

– Вы меня доведёте до корчей, сударыня. Вот, держите пистолет. Это «громобой»…

– Я знаю, у отца такой был раньше.

– Продали?

– Сломали, – девушка вздохнула. – Взяли пострелять с сёстрами, ствол перегрелся и лопнул. Матушка нам розог всыпала по первое число, даже сидеть не могли.

– Этот не перегреется. Всё, уйдите с глаз моих, пока я не передумал.

Александра сбежала на второй этаж, а я остался в прихожей. Здесь как раз отличная позиция для стрельбы – узкое окно, похожее на бойницу. И дверь заодно прикрою от назойливых визитёров.

– Костя, – в прихожую заглянул Бобров, – едут.

Я бросился к окну. Ага, точно, едут. Четыре экипажа вылетели из леса, промчались по дороге и остановились под той самой берёзой. Отлично! Будет им сюрприз, как и планировалось.

Из экипажей выпрыгивали опричники. Ёшки-матрёшки! Да их там человек двадцать! Это всё по мою душу? Прямо-таки горжусь – ради меня одного толпа народу. Хотя подозреваю, что это не меня боятся, а все свободные от другой службы приехали развлечься.

– Нам конец, – уныло вздохнул Бобров, – разделают, как бог черепаху.

– Отставить панику, – я ткнул раскисшего Боброва локтем, – смотри, к нам выслали парламентёра.

Один из приехавших вынул белый платок и, размахивая им, пошёл к усадьбе.

– Пётр, сходи, узнай, чего им надобно.

Глава 22
Смерть

Бобров и опричник шли навстречу друг другу. Чёрт, слишком далеко, так я ничего не услышу! А мне ведь интересно, в пересказе Боброва наверняка пропадут мелкие детали. Ладно, попробуем исправить ситуацию.

Я вытащил из кармана small wand. Так-с, попробуем. Быстрым движением я нарисовал на стекле Знак Воздуха. Справа от него Знак Резонанса, затем Печать Усиления и Знак Концентрации. Если бы эту дикую связку увидели профессора Сорбонны, меня бы лишили степени и выгнали с позором. А между тем, она вполне рабочая, и даже слова разобрать можно.

– …неожиданная встреча! Любезный душка-Бобров! Каким судьбами? Голицыны прислали?

Голос, хоть и искажённый Знаками, я узнал сразу – бастард Шереметева.

– А хоть бы и так. Да, прислали. А скоро приедут и остальные.

Бастард расхохотался.

– Врёшь, Бобров, ой, врёшь! Не будут Голицыны вмешиваться в этот спор. Твой князь не любит воевать, особенно по таким пустякам.

– А кто сказал, что это пустяк?

– Не смеши меня, Бобров. Мы оба знаем: Урусов – случайная пешка, не больше. Ни родни, ни знакомств. А его мерзкий дядя кормит червей.

– И всё-таки…

– Не начинай. Если бы Голицыны хотели его защитить, я бы не стоял здесь.

– Ошибаешься.

– Бобров, ты – как телёнок, даже убивать жалко. Три дня назад твой князь виделся с моим отцом. И знаешь, что? Урусова сдали нам с потрохами. Это имение – законное владение Шереметевых. Или ты не знал, что Василий Фёдорович в нашем роду? Его завещание не стоит и рубля без одобрения семьи. Понимаешь?

– Завещание оформлено по всем правилам.

– Ты реально дурак, Бобров. Кого интересуют бумаги? Главное – что скажут главы родов. Если бы князь хотел защитить этого напыщенного французика, он прислал бы не тебя и даже не опричников, а просто заявил бы, что Урусов под его покровительством. Но князь не хочет ссориться с моим отцом.

Если честно, я подозревал что-то такое. Слишком уж несерьёзная фигура Бобров, чтобы посылать его ко мне. Да и кто я для князя? Мелкая сошка. У них в России – многовековые интриги, разборки, финансовые интересы. Кто будет портить отношения с давним партнёром по «большой игре» ради никому не известного деланного?

– Константин и сам может постоять за себя.

– Деланный маг? Ты серьёзно в это веришь? Против Таланта он – недобитая муха. Червь.

– Но тебя он без пальцев оставил.

– Хах! – Шереметев заржал. – Только дядя помешал мне разделать его, как курёнка. А сейчас старый хрыч мёртв и не сможет прикрыть эту бездарность.

Бастард покачал головой и перестал смеяться.

– Мне надоел этот глупый разговор. Передай Урусову – если он добровольно выйдет сюда, принесёт извинения и даст клятву верности роду Шереметевых – я оставлю его в живых. Самонадеянный болван будет заниматься тем, чем и должен: работать на благо моего отца.

– Он не согласится.

– Тогда пусть пеняет на себя. Скажи ему – будет умирать медленно и мучительно.

Шереметев продемонстрировал правую ладонь, где не хватало двух пальцев.

– Вот за это я отомщу сторицей. Всё, хватит болтать, – иди и передай мой ультиматум. Жду здесь Урусова через пять минут.

Бобров, проваливший переговоры, опустил плечи и пошёл обратно в дом.

Значит, ультиматум. Ах, мой дорогой бастард, ты слишком самонадеян! Думаешь, я сам выйду и сдамся? Уже бегу и падаю. Я прекрасно помню, как ты подло напал на меня. Ничего, я тогда отстрелил тебе пальцы, а сегодня оторву голову.

Говорят, род Урусовых происходит от воинственных степных огров, завоевавших полмира и создавших «Огрын эзэнт гүрэн» – Огрскую Великую Орду от восточного берега Катая до Карпатских гор. А предки-орки ходили походами против Царь-града и несколько раз грабили город подчистую. Сегодня пращуры будто стояли у меня за спиной и требовали насадить головы противников на копья. И знаете, я был с ними солидарен.

– Костя, – Бобров проскользнул в дверь, – он говорит…

– Знаю.

– Ты…

– Нет, не собираюсь.

– А если…

– Если хочешь, можешь уехать, здесь будет горячо.

– Вот ещё! – Бобров возмутился. – Я обещал помочь и останусь.

Я хлопнул его по плечу.

– Спасибо, дружище. Тогда приготовься, мы начинаем. Прикрой левое крыло, пожалуйста.

– Сделаю, Костя.

Пётр кивнул и пошёл в столовую. Надеюсь, он хоть разок попадёт, всё помощь. А я закончу остальное.

* * *

Бастард Шереметева вытащил из кармана часы-луковицу и открыл крышку. Пять минут истекло, а противник и не думал сдаваться. Впрочем, сомнений не было, – выйдет, никуда не денется. Кто этот деланный против настоящего Таланта? Ни одного шанса против двух десятков опричников.

Чтобы ускорить сдачу, бастард зло ощерился и поднял руку. С пальцев сорвалась молния и ударила в стену дома. Вот так! Маленькая демонстрация силы, чтобы Урусов осознал свою ничтожность.

* * *

Я только этого и ждал – первый выстрел сделан, любому суду я поклянусь, что только защищался. А теперь пора показать, что может натворить middle wand в умелых руках. Закрыв глаза, я взялся за тонкую струну эфира и дёрнул со всей силы.

Под старой берёзой открылся филиал ада. Огромная девятивершинная эннеаграмма, вычерченная на земле, сделалась на мгновение видимой. А затем наполнилась ревущим пламенем.

Порыв ветра донёс до меня крики опричников, полные ужаса и отчаяния. Горели экипажи, на которых они приехали. Пылали фигурки самонадеянных магов, катающиеся по земле. Без толку! Пламя от мощных Печатей не сбить, сколько не пытайся. Жаль, зацепило только половину незваных гостей, а остальные рванули в разные стороны. Ничего, сейчас я помогу и вам, дорогие мои.

Распахнув узкое окно в прихожей, я присел и поднял «огнебой». Хитрого бастарда уже не было видно – спрятался где-то. А вот остальные передо мной, как на ладони. Бух! Один опричник сложился пополам и рухнул на землю. Я сменил ружьё и выстрелил снова. Минус ещё один. Хорошо!

Послышались выстрелы со второго этажа. Не знаю, попадали мои девчонки или нет, но суету наводили. Маги пытались кидать в усадьбу огненные всполохи, но Печати на стенах держались, отражая магию. Нет, судари мои, не выйдет ничего у вас.

Так-так, кто это у нас тут, за сараем? Опричники готовятся к атаке? Очень хорошо. Для вас у меня есть второй подарок от «Нервного принца».

Они, и правда, оказались не робкого десятка и пошли в атаку. Закрылись магическими щитами, построились клином и двинулись к усадьбе. Цыпа-цыпа, мои перелётные голуби! А что это у вас под ногами нарисовано? Не эннеаграмма ли?

Когда рисунок в центре двора засветился, опричники разорвали строй и бросились в разные стороны. Ага, запомнили, что в прошлый раз было? Только не учли, что есть хорошее правило: второй раз шутка должна звучать по-другому. А ловушка – работать в обратную сторону.

Воздух над эннеаграммой наполнился чёрным туманом. Клубы темноты бурлили, как туча перед грозой. Даже запах озона поплыл в воздухе, будто после дождя.

Из рукотворного облака ударили молнии. Не ожидали? Так вам и надо.

Трое опричников рухнули, поджаренные электричеством. Ещё один – от меткого выстрела.

– А-а-а!

По двору заметался человек. У него что, лицо горит? Честное слово, это не я. Не было в программе такой магии.

– А-а-а!

– Мяйаауууу!

Подобрыш! Ну даёт, котяра! Ухо отгрыз, что ли? Нет, не разобрать, что там творится.

Мурзилка спрыгнул с опричника, прижимающего руки к лицу, и умчался куда-то в кусты. Ах ты, мой хороший! Как всё закончится, выдам тебе тазик сметаны. Заслужил!

Остатки магов начали отступать. Перебегая и прикрывая друг друга щитами, опричники отходили обратно к старой берёзе. Один из экипажей уцелел, и они собирались бежать. Нет, так дело не пойдёт, – надо покончить с ними, чтобы навсегда отбить желание приезжать в Злобино.

Я сделал несколько выстрелов им вслед. Зацепил одного в голову, заставив сбросить щит и спрятаться. Пора было контратаковать и закончить эту войну. Забросив «огнебои» за спину, я распахнул дверь и шагнул на улицу.

* * *

Удар в грудь был страшен. Дыхание вышибло, а меня отбросило внутрь дома. Ружья полетели в разные стороны, под спиной что-то хрустнуло и разорвало кожу – я почувствовал, как правый бок стал горячим и мокрым от крови.

– А вот и я! Не ждал, деланный?

На пороге стоял бастард, скаля жёлтые зубы. Вид у него тоже был не ахти какой – камзол порван, гадкая рожа в чёрных разводах, волосы на голове подпалены. Но сейчас он был в лучшем положении и собирался закрыть мой вопрос.

– Добегался, зайчик.

С его руки сорвался сгусток раскалённого эфира. Матерь Божья, как же это больно! Меня выгнуло дугой от сведённых жуткой судорогой мышц. Руки-ноги бились о пол, не слушаясь меня.

– Нравится? Привыкай, деланный, – тебя ждёт долгая смерть.

Кричать я не мог – грудь сжало тисками. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, оставалось только хрипеть, царапая доски пола ногтями. Сжатые до изнеможения зубы скрипели до крошки во рту.

– А где же твой друг Бобров?

Бастард подошёл ближе, с интересом наблюдая, как меня дёргает в корчах. Да он просто псих – наслаждается чужими мучениями. Аж светится от удовольствия, так ему нравится издеваться.

– Сбежал? Где Голицыны, на которых ты надеялся? Тоже не пришли? Ай, ай, все бросили нашего мусью.

Он щёлкнул пальцами, отправляя в меня ещё один сгусток эфира. Горло сдавило, не пропуская даже хрипы. Воздуха! Хоть один глоток воздуха!

– Что, нечем дышать? Какая жалость. А так хочется, да? Что же нам придумать, чтобы бедный французик снова вдохнул? Может, проделать в нём дырку? Скажем, вот здесь…

Глумящийся негодяй указал пальцем мне на горло.

– Отойди от него!

Я не видел Александру, но голос узнал сразу. Звонкий, ровный, без тени волнения, будто приказывает крепостному. И тут же, без паузы, прозвучал оглушительный выстрел пистолета.

Голова бастарда дёрнулась, разбрызгивая кровь. От правого уха остались белёсые ошмётки в клочках вырванных волос.

– Убью!

Мой мучитель швырнул куда-то огненный всполох. Раздался вскрик рыжей – и тут же затих.

Бухнул ещё один выстрел, теперь уже «огнебоя». Но бастард прикрылся магическим щитом и опять ответил огненным всполохом.

– Вот и всё, – он отряхнул руки, – баб твоих больше нет. Пора, дорогуша, заканчивать и с тобой. Слишком дорого ты обошёлся.

Шереметев наклонился надо мной. Заглянул в глаза и улыбнулся.

– Приятно убивать врагов лично. Твоё последнее слово? Ах да, ты же не можешь говорить. Тогда обойдёмся без этого. Бонжюр, мусью!

Идиот, «бонжур» – это «здравствуй»! Но тут же мне стало не до языковых нюансов – бастард охватил воздух ладонью, и в его руке появился клинок из нитей эфира. Оскалившись, он направил невидимое лезвие на меня и с усилием воткнул в грудь.

Моё сердце остановилось на полутакте. Ту…. и всё. В глазах начало темнеть, и я понял, что умираю.

– Прощай, французик.

Бастард выпрямился и плюнул мне в лицо. Последнее, что я увидел, прежде чем умереть, – как он перешагнул через меня.