Текст книги "Дядя самых честных правил. Книга 1"

Глава 33
Пламя

– Чей архив?

– Простите, Константин Платонович, я и так слишком много сказал. Главное, такие опыты запрещены всеми Ложами. Отступников обычно строго карают, если всплывают подобные факты. Я буду срочно писать в Петербург…

– Погодите, Пётр Петрович, не надо торопиться. Поднять волну всегда успеется. Вы уверены, что те, кому вы будете писать, не замешаны?

– Я…

Он вскинулся, собираясь возразить, но задумался и скорчил недовольную гримасу.

– Да, вы правы. Кто знает, сколько людей вовлечено. Я слишком давно не бывал на собраниях Ложи.

Добрятников встал и начал уже привычно вышагивать по моему кабинету. На лице его, сменяя друг друга, возникали задумчивость, злость, разочарование, снова задумчивость.

– Да-да, Константин Платонович, вы правы, – он на ходу виновато улыбнулся, – вы правы. Знаете, я сделаю по-другому.

– Буду признателен, если поделитесь со мной. Как лицо заинтересованное, не хочу привлекать к себе излишнего внимания.

– Не беспокойтесь, я всё сделаю сам.

Вздохнув, он остановился у стола и налил из графина воды в стакан.

– Я сам съезжу в это… Как вы сказали?

– Кудрино.

– Да, в Кудрино. Скажу, что присматриваюсь к покупке имения. Взгляну на могилы, может быть, повозмущаюсь и потребую у приходского батюшки похоронить их, как положено. В любом случае, мне надо удостовериться лично.

– А дальше?

– Напишу хорошему знакомому в… Неважно, в Европу, в одну из Великих Лож.

– Вы уверены?

– Да. Мой знакомый очень, – Добрятников выделил это слово, – интересуется такими вещами. Он разберётся, не сомневайтесь.

Вот и замечательно, если масоны самостоятельно разберутся между собой. А я постою в сторонке и понаблюдаю. Очень, знаете ли, люблю делать работу чужими руками. В крайнем случае – убью Рокка сам, а свалю на масонов.

– Фух, – Добрятников вытер вспотевший лоб платком, – умеете вы подкидывать сюрпризы.

Я развёл руками:

– Что делать, Пётр Петрович, такая судьба.

Мы вышли из кабинета и уже на лестнице я вспомнил про Анну-Марию.

– Кстати, хотел сказать вам спасибо.

– За что?

– Вы подзарядили эфиром куклу Ксении.

– Позвольте, ничего я не заряжал. Я как-то даже не заметил, что вы её зачаровали.

– Так, стоп. Подождите. Кто ещё, кроме вас, обладает Талантом?

– У меня дома? Я один. Увы, никто из дочерей не унаследовал мой дар.

– А жена?

Добрятников грустно улыбнулся.

– Ах, что вы, там всё глухо.

– Боюсь, где-то вы ошибаетесь. Эфир в кукле должен был развеяться давным-давно. Пётр Петрович, присмотритесь к дочерям. Кажется, у одной из них есть зачатки Таланта.

Он покачал головой.

– Нет, Константин Платонович, скорее, вы неправильно рассчитали дозу эфира.

Мы вошли в столовую, и разговор перескочил на другую тему.

* * *

Добрятниковы отправились домой, а я занялся Александрой. Если уж взял ученицу – будь добр, воспитывай и учи. Так что я вызвал рыжую в кабинет и проверил, как движется изготовление small wand'а.

– Так-так, посмотрим. Очень хорошо! Отполируйте эту часть, и можно высверливать канал под сердечник.

– А дырку…

– Сударыня, какая дырка? Отверстие!

Рыжая кивнула.

– Отверстие как делать?

– Его сделаю я, а вы будете помогать. Но об этом позже. Откладывайте заготовку, сегодня мы будем изучать ваш первый Знак. Садитесь за стол и слушайте.

Хорошо, что у меня большой кабинет, – можно прохаживаться, рассказывая лекцию, и есть место спрятаться, если ученик пойдёт вразнос. Зная темперамент рыжей, не сомневаюсь, что так и будет.

– Итак, мы переходим к изучению Знаков. Деланного мага на его долгом и сложном пути подстерегают две трудности. Сначала он прилагает усилия, чтобы рисовать Знаки. А после, когда научится, приходится напрягаться, чтобы рисунок на бумаге не превратился в Знак. Но сейчас вы ничего не умеете, и вам это не грозит.

Александра поджала губы – она хотела всё знать и уметь, желательно немедленно.

– Первый Знак разные учителя выбирают по-разному. Одни дают ученикам Знак Огня. Он простой и удобный для изучения, но можно обжечься. Любите погорячее? Не надо кивать, сударыня. Я вас знаю: дай волю – и вы спалите усадьбу. Знак Воды мы трогать не будем – не время для потопа. Мы с вами возьмём Знак Воздуха. Сложный, интересный и, самое главное, безопасный.

Я усмехнулся, когда рыжая вытащила карандаш, готовая рисовать Знак.

– Убираем, сударыня, он вам не понадобится. Берите тетрадь и перо, сначала вы научитесь рисовать на бумаге.

Ещё вчера я озаботился и повесил на стену чёрную доску для письма. Под внимательным взглядом Александры взял мел и принялся чертить на ней Знак. Приходилось всё время контролировать себя, чтобы не вложить в линии даже каплю эфира.

– Сударыня, чего же вы ждёте? Берите перо и заносите рисунок в тетрадь.

Рыжая откинула крышку чернильницы и склонилась над столом.

– Константин Платонович, можно?

В комнату заглянула Таня с подносом в руках. Я кивнул – куда я без кофе во время занятий? Это в Сорбонне нельзя было на лекциях, а тут я – главный, могу себе позволить.

Орка поднесла мне чашечку и лукаво улыбнулась. Ей нравилось заигрывать со мной, взглядом намекая на наши ночные свидания.

– Александра, куда вы смотрите?

Рыжая тут же опустила голову и продолжила вести перо.

– Таня, а сядь-ка вот тут. Да, именно так, напротив Александры.

Моя ученица покраснела и возмущённо поморщилась:

– Константин Платонович, она меня отвлекает! Вы её специально здесь посадили?

– Именно, сударыня, именно. Вы отвлекаетесь от рисования Знака из-за любого шороха. А маг должен быть сконцентрирован и внимателен. Ничего не должно прерывать создание Знака, даже зверь, откусывающий ногу. Если Таня будет петь, ходить на голове или танцевать на столе, вы не должны даже смотреть на неё.

Потупившись, рыжая засопела, но возражать не посмела.

– Таня, теперь каждое занятие ты будешь сидеть здесь. Можешь взять с собой вязание, чтобы не скучать.

Орка кивнула. По выражению лица было видно – ей смешно и одновременно приятно слегка досадить барыне.

– Рисуйте, Александра, рисуйте.

– Вы мне доску загородили, Константин Платонович!

– По памяти, сударыня. Не помните? Хорошо, я дам вам ещё три секунды, можете посмотреть. Тренируйтесь, вы должны запоминать Знаки с первого взгляда.

Ещё час я заставлял Александру раз за разом переводить бумагу. Она перепачкала пальцы чернилами, скрипела зубами, сердилась, бросала на орку яростные взгляды, но сумела заучить правильно.

– Отлично! На этом сегодня закончим. До завтрашнего дня вы будете пробовать создать Знак с помощью карандаша. Правильно нарисованный, он должен вызвать дуновение воздуха. Сколько эфира вложили, такой силы сквозняк и получили.

Рыжая облегчённо вздохнула.

– Устали, Александра?

Она кивнула.

– Привыкайте. В первый год вам предстоит выучить два десятка Знаков. И этот ещё не самый сложный. А теперь отмывайте чернила и идёмте обедать.

* * *

До самого вечера я занимался делами усадьбы. Поездил на Буцике, отрегулировал ему магический движитель, заглянул на стройку мастерской, забрал у Настасьи Филипповны кобуру для small wand'а, примерил, и так в ней и проходил. И прочая мелочёвка, требующая моего внимания.

Вечером, после ужина, я дал себе отдохнуть. Сидел в гостиной и смотрел, как пикируются Александра и Бобров.

– Сударыня, вы меня оскорбляете своим отказом.

– Вот ещё! Много о себе думаете, Пётр.

– Я думаю не о себе, а о вас. Вечерняя прогулка возле пруда очень хорошо влияет на цвет лица.

– Вы намекаете, что с ним у меня не всё в порядке?

– У вас с ним всё чудесно. Но ведь его надо поддерживать.

– Как-нибудь без вас, Пётр, без вас. Понимаете? Я люблю прогулки в одиночестве.

– Зря отказываетесь, очень зря. Мы могли бы почитать стихи…

Александра фыркнула:

– Стихи? Нет уж, увольте. Ещё скажите, что вам нравится читать их при луне. Какие глупости и вздор!

– Что же, вы не любите стихов?!

Я прятал улыбку. Милое дело – за ними наблюдать! Бобров никаких планов на рыжую не строил. Но вроде как начал за ней ухаживать, и просто так отступить не может. А моей ученице Бобров слегка симпатичен, но она упёрлась из принципа, и ни за что не уступит. Вот только им в спорах огонька не хватает, самую малость. Слегка, так, чтобы веселее спорилось. Огонька…

Додумать мысль я не успел. С рёвом, будто дикий зверь вырвался из клетки, вокруг меня взметнулись языки пламени.

– А-а-а-а-а!

Кто-то заорал в ужасе. А я не мог даже пошевелиться, только глупо улыбался и наблюдал, как огонь окружает меня сплошной стеной. Даже сказать ничего не мог, любимые ёшки-матрёшки – и те застыли на языке. В ноздри ударил запах палёных волос, глаза заслезились от дыма, а под пальцами хрустнули подлокотники кресла, мгновенно превратившиеся в головёшки.

– Костя!

Со всей дури в меня врезался Бобров, выбивая из пылающего кресла и отбрасывая в сторону. Я покатился по полу, уже ничего не видя и не соображая.

– А-а-а!

По мне что-то хлопнуло, будто огромная мухобойка. Это Александра сдёрнула со стола скатерть и кинулась сбивать пламя. А следом на меня обрушился поток воды – Таня, прибежавшая на крик, плеснула на огонь из графина.

– Хватит.

Пламя исчезло так же неожиданно, как и появилось. Я сел на полу и нервно рассмеялся. Ёшки-матрёшки! Что это было?

* * *

Успокоив Александру и Таню, порывавшихся меня осмотреть на предмет ожогов, и заверив, что со мной всё в порядке, я сбежал переодеваться. Одежда обгорела и страшно воняла палёным. Никаких ожогов на коже, правда, видно не было, даже ресницы и брови остались целыми. Магия? Однозначно. Но вот кто устроил мне личный пожар? Честно говоря, никаких идей у меня не было.

– Костя, ты как?

В дверь постучал Бобров и, не дожидаясь ответа, ввалился в комнату.

– Нормально.

Я заглянул в зеркало и не нашёл ничего необычного. Рубашку я уже сменил, а на лице даже следа от огня не осталось.

Бобров тоже меня осмотрел и покачал головой:

– Плохо дело, Костя.

– В смысле? Нормально всё, живой и здоровый.

– Да это понятно, не будешь же ты сам себе вредить.

– Что, прости?

– То самое. Твой Талант вреда тебе принести не может.

– Ты хочешь сказать, что это я и устроил?

– А кто? Костя, не придуривайся, ты и сам знаешь, что у тебя Талант разыгрался. Знаешь же?

Я закрыл глаза, прислушался к самому себе и кивнул. Талант шкодно «подмигивал» мне эфиром и «ухмылялся», если можно так выразиться.

– Да, ты прав, Пётр. Чёрт!

– Вот я и говорю – плохо. Ты не контролируешь Талант, не умеешь с ним справляться.

– Хорошо, что не сгорел, ёшки-матрёшки.

– Да, тебе хорошо, – Бобров поднял руку и показал мне волдыри от ожогов, – а нам не очень. И кресло ты спалил до угольков, только выкинуть.

Он тяжело вздохнул и посмотрел на меня, как на расшалившегося ребёнка.

– Тебе срочно нужен наставник. Такой, знаешь, который дворянских детей учит.

– Где я тебе его возьму?

– В Москве, например. Можно у Голицыных спросить, из их людей.

Заметив, как я скривился, Бобров добавил:

– Или нанять. Не ты первый с такой проблемой. Бывает, что дар просыпается поздно, чаще всего – не в родовитой семье. И, чтобы дитятко дом не разнесло, приглашают такого учителя. Там, правда, розги часто в ход идут, но, думаю, ты без них обойдёшься.

Я нервно хмыкнул, представив, как за мной будет гоняться учитель с розгой.

– Тогда едем. В Москву, говоришь?

– Ага.

– Собирайся.

– Ты что, ночь на дворе, куда ехать-то.

– Сам говоришь, что Талант сам такое выделывает. А если он во сне разыграется? Спалит усадьбу, и вас заодно. Поехали, Пётр, поехали.

Бобров тяжело вздохнул, посмотрел на меня и согласился.

– Поехали. Только, чур, остановимся у Голицыных, мне кой-какие дела с ними надо порешать.

Я махнул рукой – Голицыны так Голицыны. В любом случае, мне тоже неплохо бы с ними пообщаться.

Глава 34
Фейерверк

Кузьма даже глазом не моргнул, когда узнал, что надо выезжать в Москву. Прямо сейчас? Как будет угодно барину.

– Прикажите только Настасье Филипповне выдать масла для фонарей.

– Будут тебе фонари, – махнул я рукой.

Видел я это убожество с фитилём, зажигай не зажигай, всё равно не видно ничего. Сам ему сделаю подсветку, не безрукий.

Александра порывалась поехать с нами, но я решительно запретил ей.

– Работайте со Знаком, сударыня. Мы туда не развлекаться едем.

Рыжая жалостливо посмотрела на меня, нацепив самое несчастное выражение лица.

– А если у вас опять приступ будет?

– Со мной Пётр, этого хватит. Знак, сударыня, для вас сейчас есть только он. Вы учиться ко мне пришли или нянькой работать?

Она вздохнула и разочарованно наморщила нос.

– Я никогда не была в Москве, Константин Платонович.

– Успеете ещё. Будете хорошо учиться – поедем туда за магическими принадлежностями.

Настасья Филипповна была в своём репертуаре и принесла целую корзину всякой снеди – кулёчки, свёрточки, туески, салфетки, а между ними выглядывали горлышки бутылок, залитые сургучом.

– Костенька, тебе в дорогу собрала перекусить.

– Настасья Филипповна, да этого на неделю хватит.

– Ничего, запас карман не тянет, а то станете всякую гадость в трактирах есть.

Она вручила корзину Боброву и так на него зыркнула, будто подозревала, что он в дороге меня объест.

– И Таньку с собой возьми.

– Настасья Филипповна, не надо.

– Возьми, – с нажимом повторила она, – приличные дворяне со своими слугами ездят. Неча чужим доверять.

Зная характер ключницы, я не стал спорить. Да и права она была – что в гостинице, что на подворье Голицыных чужие слуги только в тягость.

– Всё, едем, нечего рассиживаться.

Кузьма подогнал экипаж прямо к входу. Загрузил вещи, корзинку с едой и два «огнебоя» под сиденье. Брать с собой оружие вошло у меня в привычку, полезную и необременительную.

– Давай свои фонари, – скомандовал я.

Кучер залез на козлы и снял с крыши экипажа два бронзовых фонаря. Маг я или не маг? Два росчерка small wand'ом, Печать, Знак и спираль для лучшего закрепления. Из фонарей ударил белый свет, превратив невзрачные светильники в настоящие прожекторы. Жмурясь, Кузьма вернул их на место.

Танька тихо, как мышка, шмыгнула на козлы, прижимая к груди узелок. Рыжая проводила её завистливым взглядом и тяжело вздохнула.

– Поехали, – скомандовал я Кузьме и помахал остающимся рукой.

Бобров завозился на сиденье, похожий на огромного хомяка, – завернулся в плед, подложил подушечку и вознамерился поспать в поездке. Завидовать, что ли, ему начать? У меня сна не было ни в одном глазу. Я сел у дверцы и стал смотреть в темноту, где между верхушками деревьев мелькали яркие звёзды.

* * *

Заезжать в Муром, тем более, ночью, нужды не было, и мы поехали напрямик к Владимиру. Кузьма заверил, что знает короткий путь, и рванул через какую-то глухомань. Заколдованные мной фонари светили отлично, дождей не было давно, и мы ехали по сухой дороге с очень приличной скоростью. Пожалуй, даже быстрей, чем по большому тракту, – никого нет, крестьянские телеги не мешают, лети себе с ветерком.

Бобров дрых без задних ног, а я сидел и думал о разном. Где-то часа через два попросил Кузьму остановиться.

– Приспичило, барин? – понимающе хмыкнул Кузьма, спрыгивая с козел. – Я тоже что-то усиделся, схожу до кустов.

В принципе, он почти угадал – приспичило моему Таланту. В этот раз я почувствовал приближение «шалости» и решил поберечь экипаж. Топать пешком обратно мне совершенно не хотелось.

Я стоял у обочины и смотрел на тёмный луг, похожий на бездонное озеро, лес вдалеке и россыпь звёзд над ним. Кругом царила глубокая, пахнущая луговыми травами тишина. В противовес этому спокойствию внутри, там, где, наверное, находится душа, ворочалась глыба Таланта, ворча и рыкая.

– Константин Платонович, – ко мне подошла Таня, – с вами всё хорошо?

– Да, милая, более-менее.

Моей ладони несмело коснулись её пальцы. Девушка подступила совсем близко и потёрлась щекой о моё плечо.

Талант, готовый выплеснуть эфир, заурчал и обратил «взгляд» на орку. Судя по всему, он чувствовал родную кровь, и девушка ему нравилась. Что ты вообще такое, Талант? В ответ на мой незаданный вопрос эта зараза добродушно ткнулась мне в рёбра и бросила наружу раскалённый эфир.

Первым порывом было оттолкнуть Таню, чтобы её не задело огнём, или что там выдал Талант. Но этого не понадобилось – сгусток эфира, вращаясь и разбрасывая искры, взлетел вверх, под самое небо. И взорвался там брызгами разноцветного фейерверка. Да такого, что любимый пиромант французского короля удавился бы от зависти. Потрясающе! Никогда такого не видел.

– Как красиво!

Таня стояла, поражённая. В её глазах отражались падающие разноцветные огни, а на лице застыл восторг.

– Это специально для тебя.

– Правда?!

– Конечно, – я поцеловал её в щёку, – именно для тебя.

И ведь я ни капли не соврал – Талант сделал маленькое чудо именно для Таньки. Понравилась она ему, что поделаешь.

– Ишь, громыхает, – из темноты вернулся к экипажу Кузьма. – Близёхонько гроза, надо ехать, барин.

Танька зажала рот ладошками, чтобы не засмеяться в голос, сверкнула глазами и побежала занимать своё место. А я пошёл на своё.

После выплеска эфира мне стало гораздо легче. Сна по-прежнему не было, и я раздумывал, глядя в окно. Бобров всё так же храпел на сиденье напротив. Во даёт! Настоящий здоровый сон человека с чистой совестью.

Ещё через час я снова дёрнул специальный шнурок, чтобы Кузьма остановился.

– Что такое, барин?

– Вон, смотри, – я указал на лес слева от дороги, – зарево. Пожар, что ли?

– Так эт, барин, Гусь-Мальцевский.

– Кто?

– Мануфактория Мальцевская, хрусталь делают. Не слышали? Знатный хрусталь! Так и блястит, так и играет светом. Я для Василия Фёдоровича туда ездил, заказ, стало быть, забирал. Ох, и умеют красиво делать! Вот это печи и светятся, даже ночью жгут, чтобы того, стекло плавить да лить.

Ой, как интересно! Хрусталь, значит? Нужное дело, особенно для моей профессии. Деланные маги любят использовать стекло, а уж хрусталь, да с правильной огранкой, незаменим для управления стационарными потоками эфира. Это мне повезло, что рядом такое производство. Как будет время – обязательно сюда приеду и сделаю заказ.

– Спасибо, Кузьма. Поехали.

Кучер пожал плечами: мол, не за что благодарить, вернулся на козлы, и мы поехали дальше.

* * *

До Москвы экипаж добрался через сутки. Бобров просыпался лишь раз, молча поел и лёг обратно. Силён, однако! А я, чтобы не было скучно, забрал к себе с козел Таню. Мы с ней тихонько поболтали о том, о сём: я расспрашивал о жизни в деревне, интересовался бытом крепостных, а она задавала вопросы о Париже, француженках и моде. В общем, мы остались довольны друг другом, и каждый узнал много нового для себя.

Несколько раз мы останавливались, чтобы перекусить. Заодно мой Талант разок «прокашлялся» – сотворил густые клубы дыма. Хорошо, их быстро унёс ветер, и нам не пришлось дышать этой гадостью. Я ещё подумал, что нам повезло, и облака не ядовитые. Талант, наблюдавший за мной исподтишка, это уловил и тихонько рыкнул, с интересом и одобрением. В ответ я погрозил ему в мыслях кулаком. Вот как найду наставника, как возьму тебя в ежовые рукавицы!

Бобров проснулся, когда мы уже подъезжали к Москве. Посмотрел на рассвет в окне, поморщился и полез за корзинкой с едой. Таню, прикорнувшую в уголке, он даже не заметил.

– Будешь?

– Нет, спасибо.

Он пожал плечами и принялся завтракать.

– Пётр, прости, что дёргаю тебя туда-сюда. Я очень ценю твою помощь…

– Ай, брось!

Отмахнувшись от меня надкусанным калачом, Бобров состроил обиженную гримасу.

– Тебе я помогаю по своей воле. Уж больно ты обаятельный, стервец. Да и дядя твой сделал для меня столько, что я по гроб обязан.

– Уверен, что я тебя не отвлекаю от важных дел?

Бобров как-то поскучнел и отложил недоеденный калач. Кажется, я наступил ему на больную мозоль.

– Я же тебе не рассказывал, как-то к слову не приходилось. Какие у меня дела? Имение родители моему старшему брату оставили, в опричники мне пути нет – Талантом не вышел, на службу… Не берут, в общем.

Ага, так вот в чём дело! Ты, брат Бобров, поэтому у меня и гостишь, что особых занятий-то и нет. И, похоже, есть за тобой грешки, раз на государственную службу не идёшь.

– Голицыны, – Пётр скривился, – обещали мне кое-что, только не торопятся выполнять. Так что я перебиваюсь кой-какими торговыми делами, щекотливые ситуации улаживаю для знатных семейств.

– Это какие?

Он ухмыльнулся, видимо, что-то вспомнив.

– Например, сбежит дворянская или купеческая дочь с заезжим прощелыгой, а я её вернуть должен. Или племянник у тётушки семейные драгоценности украдёт – с таким ведь тихо надо разобраться, по-семейному. Никто не любит сор из избы выносить. В дуэльных делах иногда приходится участвовать, чтобы кое-кто честь свою не ронял.

Так-так, всё-таки Бобров не бездельник, как я подумал в начале разговора. Можно сказать, что он «частный детектив», да только не придумали пока такую профессию.

– Жаль, – он вздохнул, – не слишком часто я нужен бываю.

– А почему в Муроме? Маленький же городишко, тебе в столицу надо.

– Василий Фёдорович меня из Москвы вызвал, я его дела улаживал, за тобой ездил. А сейчас попросили приглядеть за одной дамой.

Бобров увидел моё выражение лица и замахал руками:

– Нет, нет, ты не то подумал. Она старая уже, княгиня, родственники далеко, вот и попросили присмотреть, на всякий случай. Сам понимаешь, приедет какой аферист, начнёт в наследники набиваться, и всё такое. Хотя, по совести, не нужен ей опекун – Марья Алексевна сама кого хочешь вокруг пальца обведёт. Она ещё при Екатерине фрейлиной была, такие интриги крутила, что закачаешься.

– И как она на тебя смотрит?

– В первый же день раскусила. Но пожалела, велела у неё дома жить, развлекать её столичными историями. Кстати, она тебе родственницей приходится, вроде бы.

– Так она княгиня, а я кто? Нет, слишком дальнее родство, если вообще есть.

– О тебе, кстати, интересовалась, хотела в гости позвать.

Я пожал плечами. Буду в Муроме, чисто из интереса заеду познакомиться. А так, не думаю, что у нас с ней найдутся общие дела.

* * *

Москва встретила нас уже знакомыми шумом, гомоном и криками. Будто не раннее утро, а разгар дня.

– Москва никогда не спит, – улыбнулся Бобров. – Последний бал только заканчивается, а первая ресторация уже открыта. Помнится, кто-то даже спорил, что может кутить двое суток подряд, разъезжая по гостям и ресторациям.

– Выиграл спор?

– Неа. На второе утро заснул где-то от усталости.

Подворье князей Голицыных уже не внушало мне такого восхищения, как в первый раз. Ну, большое, и что? Да и не слишком богато выглядит, если честно. Каземат опричников давно ремонта требует, а торговый дом побелить неплохо бы. Финансовые проблемы? Или весь блеск наводят в столичном подворье? Надо будет выяснить потихоньку.

Лакей на входе оказался тот же самый, и сразу нас опознал.

– Константин Урусов и Пётр Бобров? Прошу вас, господа, проходите. Я немедленно доложу о вашем визите.

На этот раз ждать пришлось долго, почти час. Мне было, чем заняться, – достал записную книжку, карандаш и прикидывал список дел, отмечал нужные материалы, планировал занятия с Александрой. А вот бедняга Бобров маялся от безделья: ни бумаги, ни книг у него с собой не оказалось. Даже подремать он не мог, выспавшись в дороге.

– Господа, – появился ещё один лакей, – прошу за мной, княжна Софья Алексеевна примет вас.

Мы с Бобровым переглянулись. Неожиданный поворот! Ладно, посмотрим, что нам несёт встреча с княжной.