Текст книги "Империя полураспада"

Глава 7

– Мы действительно можем сейчас просто все погибнуть? – неуверенно уточнила Ксения, поочерёдно поглядывая на пожарников. – Так вот просто перейти в мир иной и всё?

– Не исключено, – кисло улыбнулся Рожнов.

– Тогда погоди секунду, – она сделала решительный шаг к Родиону, стоящему на коленях перед ретранслятором, тоже встала на колени рядом с ним и вдруг резко впилась в его губы желанным поцелуем. Глядя на это, Наливайко даже крякнул от неожиданности. А Ксюша так же резко отстранилась от Родиона, шепнула только:

– Начинай…

Столь импульсивное и трогательное прощание не оставило Родиона равнодушным, тем более, что сам он тоже чувствовал какую-то возникающую в теле, в сердце, в сознании теплоту по отношению к девушке, с которой их связал огонь… или пожар?

– Ну, ребята, либо прощайте, либо войны не будет, – с деланой уверенностью произнёс капитан. – Ежели эта хреновина рванёт, то полбашни снесёт сразу. И командный спутник передаст сигнал ракетного удара по Штатам.

– Ой! – ахнула девушка.

Потом, видя, как Родион невозмутимо работает, не обращая внимание на её чувственные проявления, явно задетая за живое, раздражённо сказала:

– Ну, что ж ты тянешь? Времени и так не осталось!

– Ха! – усмехнулся Наливайко. – За дамой должно остаться последнее слово. Давай, Родион! Да хранит нас Бог!

Рожнов закрыл глаза, мысленно перекрестился, и – перекусил поочерёдно нужные провода.

Всё было тихо.

Только где-то внизу гудело пламя.

Ни взрывов незапланированных, ни новой войны, ни Апокалипсиса, ни Армагеддона пока не проследовало. Мир оставался таким же, как и раньше.

Никто даже не догадывался о нависавшей над планетой угрозе. А, если и узнают, махнут рукой: пронесло, мол, значит, и дальше пронесёт.

Ксения сама не заметила, как в критический момент снова прижалась к Родиону. А теперь, когда дело было сделано, она просто не смогла от него отстраниться, потому что капитан полуобнял её, и не хотел отпускать. Девушка осторожно разжала его пальцы. Только тогда капитан убрал руку, делая вид, что ничего не произошло.

– Сейчас у нас одна проблема: как спуститься вниз? – сказал он.

– А я зачем потащилась с вами? – обиженно спросила Ксюша. – Мы же сюда пробрались и даже не очень измазались – она грязной пятернёй вытерла вспотевший закопчённый лоб и притворно вздохнула:

– Нет, кажется, немножечко всё-таки неумытые.

Потом проворно вскочила и выглянула в слуховое оконце. Энергетические шарики на пестике антенны уже не возникали.

– Она не работает, эта машина! Не работает! – радостно завопила Ксюха. – Просто класс! Никаким негодяям не победить нас!

– Конечно, – опять усмехнулся Антон Сергеевич. – Ведь мы же – годяи, зеркальная сторона негодяйского общества!

Мужчины, слушая вопли девушки, тоже начали улыбаться – великолепное настроение Ксюши явно передалась им. Правда, мужчины не так интенсивно, как девушка, выражали радость, зато довольно искренне. Оба подошли к слуховому отверстию и тоже посмотрели на обезоруженную, бессильную и бесполезную антенну.

– Так. Ладно, – нахмурился Наливайко. – Пора вниз возвращаться. Только как бы это получше организовать?

– А я здесь для чего? – в голосе девушки снова прозвучали обидчивые нотки. – Я вас по баюновой уступке провожу. Дедушка не зря про неё напомнил, потому как там пламени точно нет. Вот только без кислородных масок не обойтись никак. Нам только до ресторана спуститься надо.

– До ресторана мы быстро домчимся, – успокоил её Родион.

– Опять что-нибудь выдумал? – ревниво поинтересовался Антон Сергеевич.

Надо сказать, что оба пожарника давно относились друг к другу с чувством симпатии и понимания, однако у подполковника иногда проскальзывали нотки зависти к успехам приятеля. Что делать, – все мы не ангелы.

– Идёмте, – Родион махнул рукой и зашагал к лифтовой шахте.

Подойдя к чёрной дыре, капитан заглянул туда, но посмотрел не вниз, а вверх. Удовлетворённо кивнув, он сделал знак спутникам, чтобы подождали. Потом ступил на пристеночный трап и поднялся ещё на несколько метров. Здесь шахта заканчивалась. Выше находился мощный подъёмный механизм, лежащий на пересекающих шахту металлических двутаврах.

Рожнов достал из поясной сумки три круглых плоских пенала, очень похожих на рулетки. У каждого из трёх с одной стороны была защитная плёнка. Капитан содрал плёнку с одной круглой баночки и как можно дальше, насколько хватала рука, прилепил баночку к металлическому рельсу. Баночка послушно прилипла и, казалось, оторвать её уже практически невозможно. Та же самая процедура была выполнена с двумя другими.

Потом Родион потянул за кольца каждой баночки, и у него в руках оказалось три крепких металлических тросика. Два капитан присоединил к поясу, к третьему прицепил кольцо с тормозящей падение кнопкой, перекрестился и прыгнул вниз. Тросики послушно опустили его на несколько метров до отверстия на верхнюю площадку башни, где его терпеливо дожидались Ксения и Антон Сергеевич.

– Вот и я, – объявил Родион. – Не соскучились ещё?

– С тобой соскучишься, – буркнул Наливайко. – Опять твоё изобретение?

– Разработка моя, а идея давно уже присутствует во всех шпионских и грабительских фильмах Голливуда. Почаще смотреть надо такие экранные супервыдумки, где супергерои совершают суперподвиги с суперпрыжками из поднебесья. Возможно, в ЦРУ есть такие спусковые помощники, но моя выдумка ничем не хуже. Я даже придумал для тросика тормозящую кнопку. Значит, можно остановиться на любой высоте, там, где захочешь.

Объясняя это, Родион исподтишка взглянул на Ксюшу. У той, конечно же, глаза восхищённо сияли. Пока Рожнов подробно рассказывал, как пользоваться кольцом, подполковник всё же не утерпел и ляпнул:

– Ну, капитан, опять ты обскакал меня!

– Не совсем. Будет и на твоей улице праздник, – ответил тот. – Я импульсными гранатами ещё не владею. А ты молчком всё. Удивить решил? Устроить короткий бег на длинные дистанции? Считай, тебе это удалось.

– Хватит! – скомандовала Ксюха. – Опять вы как кошка с собакой! Дайте мне эту ручку, я прыгну первой.

– Э, нет, – тут же возразил Родион. – Вспомни, как Антон Сергеевич импульсной гранатой открыл дверь в шахту. А когда мы сюда поднялись, и эта дверь сдалась ему тоже без шума и пыли. Так что не отнимай у мастера его работу.

– Да я ничего, – пошла девушка на попятную. – Разве ж я против?

Наливайко деловито подошёл к чёрному проёму в шахту, и хотел было с такой же деловитостью совершить спуск, но его остановил капитан:

– Подожди! Учти, тросика хватит только на двести метров. Это как раз до смотровой площадки, куда нас вертолёт выбросил. Помнишь широкую дверь в стене рядом с лестницей, где мы поднимались? Это наш выход. Не пропусти её. Прикрепишь гранату, потом можешь спускаться вниз, и метрах в десяти ниже надо будет найти какую-нибудь нишу, всё равно какую. Я усек, как работает импульсный взрыв. Он пойдёт в основном сюда, вверх. Но нас-то ему не достать, а вот тебя зацепить может. Только ты нам ещё живым пока нужен.

– Пока?

– Пока живым, – подтвердил Родион.

Приятели сжали кулаки, шутливо обменялись ударами, и Антон нырнул в чёрную дыру шахты. А Родион с Ксенией отошли за угол, подтягивая за собой тросики, и уселись на пол, ожидая огненной атаки снизу. Ждать пришлось недолго. В шахте послышался глухой взрыв и вскоре клубок разъярённого пламени ворвался на приютившую спасателей площадку. К счастью, языкам огня не удалось достать людей, да и скафандры были ему не по зубами. Но вот что с подполковником? Ведь он, по сути, был рядом с эпицентром взрыва.

– Идём, – Родион поднялся с пола и помог встать Ксюше.

Они отправились к шахте, и вдруг девушка обнаружила, что у Родиона металлический тросик находится в натянутом состоянии, а у неё змеится по полу, как случайно попавшая сюда верёвка. Рожнов тоже заметил что-то неладное.

– Дай-ка, – он взял из рук девушки кольцо.

Потом потянул и принялся сматывать тросик в небольшую бухточку. Трос был оборван и скоро превратился в руках Родиона в моток сверхпрочной, но уже не нужной паутины. Он машинально убрал моток в поясную сумку и задумчиво посмотрел на Ксюшу.

– Что делать? Вот, не было печали! – огорчился Родион.

– А на твоём спасательном тросе вдвоём нельзя удержаться? В любом американском боевике, когда супермен спасает девушку, поднимаясь или опускаясь по канату, то обязательно она обнимает его, а он между делом целует, отстреливается и успокаивает, мол, всё будет хорошо, и мы обязательно поженимся.

– Ты этого хотела бы?

– Да, – спокойно ответила Ксения.

– Выйти замуж или отстреливаться во время спуска? – ехидно посмотрел на девушку капитан.

– И то, и другое, – серьёзно ответила Ксюша, не отводя глаз под пристальным мужским взглядом.

У Родиона вмиг закружилась голова. Что она имела в виду? Неужели Ксюша именно та, какую он ждал всю жизнь? Нет, быть не может! Совсем недавно он думал то же самое о Татьяне, а что вышло?

По лицу девушки, словно светлая тень, промелькнула едва заметная улыбка. Она сама взяла Родиона за руку и потащила к чёрной пасти свободной от огня шахты.

– Подожди, ты сколько весишь? – нахмурился Рожнов.

– Половину твоего веса. Всё равно другого пути нет. Ждать спасателей здесь – не реально. К тому времени, пока они нас найдут, мы уже задохнёмся, потому что скоро кончится кислород. Если нам суждено погибнуть вместе, я согласна. Или ты во мне не уверен?

– Я не думал как-то. Недосуг, наверное, – ещё не оправившись от смущения, неловко пошутил Родион.

– Думал, думал, – улыбнулась Ксюха. – Не веришь, спроси у меня. Об этом не будет знать никогда ни один, пусть даже самый крутой герой. И можешь утешиться тем, что ты не одинок.

– Ну, ладно, – решился капитан. – Пошли, девочка, чему быть – того не миновать. Я правильно выражаюсь?

Рожнов, крепко обхватив за талию свою подругу одной рукой, другой, зажав кольцо управления, шагнул в черную бездонную пропасть, не уставая, однако, повторять молитву, которой обучила его в детстве бабушка:

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!

Падение в пустоту постепенно замедлялось. Трос под тяжестью двух человеческих тел не оборвался, и кольцо исправно сыграло роль тормоза. Вскоре в сильном луче лобного фонаря мелькнула дыра в фойе смотровой площадки.

– Есть! Мы у цели! – захрипел Рожнов в микрофон. Видимо, голос у него от всех приключений немного осел. Но такое быстро проходит, не стоило волноваться.

– Вижу, – отозвалась Ксюша. – Надеюсь, ты высадишь меня перед отправлением на поиски Антона Сергеевича?

– Ежели хорошо попросишь.

– Я очень хорошо попрошу, – девушка потёрлась кислородной маской о такую же маску капитана. – Я очень хорошо попрошу, – повторила она.

Рожнов раскачался на тросе, как маятник, и в следующую секунду они стояли на площадке.

– Значит так, – Родион достал из сумочки моток оборванного троса. – Если подполковник жив, но не дай Бог раненый, я один конец троса прицеплю к его поясу, а ты тут найди самое надёжное место, куда привяжешь второй конец.

– Привяжешь? Но ведь он же металлический! Я не сумею.

– Сумеешь, – Родион достал из сумки запасной карабинчик и протянул девушке. – Должна суметь. Обязана! Понятно?

Ксюша молча кивнула. Рожнов ещё на секунду задержался и шагнул в пустоту. Но на этот раз шаг получился, как уже нечто обыденное, повседневное. Наверное, человек ко всему может привыкнуть, на то он и человек.

Капитан спускался медленно, освещая налобным фонарём стены, чтобы не пропустить, если вдруг… но об этом думать не хотелось. Опустившись на одиннадцать метров, Рожнов заметил возле одной из монтажных штанг, тянувшихся в шахтах по всей высоте, металлический ящик, очень похожий на те, с которыми недавно пришлось воевать. Между ящиком и штангой тряпичным мешком висел подполковник.

– Антон Сергеевич! – уже в который раз позвал в микрофон Родион своего начальника, но тот, как и раньше, молчал.

– Что? Нашёл? – раздался в наушниках голос девушки. – Что с ним?

– Похоже, без сознания. Ничего, сейчас вытащим, там видно будет.

Капитан снова принялся раскачиваться маятником на тросике, и скоро ему удалось зацепиться за штангу чуть выше повисшего над пропастью тела.

Спустившись пониже, Родион попытался заглянуть за стекло маски подполковника, но ничего не увидел. Заметил другое: конец оборванного взрывом спасательного троса намотался на поперечную перекладину штанги. Видимо, это и спасло тело от падения в бездонную темноту.

Подёргав тянущийся за ним второй трос и убедившись, что Ксения прочно его за что-то зацепила, Родион связал обрывки тросов двойным морским узлом и принялся подниматься вверх, пользуясь поперечными перекладинами на штанге для стабильной опоры. Выбравшись на площадку, он с помощью Ксюши вытащил из шахты подполковника и сразу залез пальцами ему под капюшон. Нащупав на шее сонную артерию, Родион почувствовал слабое биение пульса и кивнул девушке:

– Слава Богу, жив. Просто от сгустка пламени вырубился.

– Смотри, Родион, – перебила его Ксюша. – У него на комбинезоне рукав порванный.

Тут только Рожнов заметил солидно повреждённый правый рукав и сразу полез в свою поясную сумочку, где в отдельном месте хранилось несколько наполненных лекарствами одноразовых шприцев. Заглянув под искромсанный рукав комбинезона, он увидел пропитавшуюся кровью форменную рубашку. Тогда Родион, уже не сомневаясь, прямо через рукав сделал начальнику укол.

– Всё. Ровно через минуту оживёт. Но этого надолго не хватит. Ксюша, Россия смотрит на тебя, вспоминай свои Баюновы проходы. Нам надо как можно быстрее доставить Антона вниз. Сумеем?

– Сумеем, лишь бы он очухался.

Не успела Ксюша договорить, как в наушниках раздался надсадный кашель.

– Я же сказал, очухается, – утвердительно кивнул Родион. – Антон Сергеевич, ты меня слышишь?

– Уже слышу, – отозвался тот.

– Идти можешь?

– Надо попробовать, – Наливайко попробовал встать, и с помощью приятеля это у него получилось.

– Ксюша, – окликнул девушку Родион. – Показывай, куда идти.

– Сюда, – девушка показала довольно узкий проход в наружной стене башни. Но в него протиснуться мог только один человек и то не слишком крупного телосложения. Правда, толстяков среди пожарников не было, но мужчины всё-таки мощные. Баюнова уступка явно была рассчитана не под пожарников.

Ксюха первая проскользнула в дыру. Её напарники, обнявшись, дохромали до лестницы, но вдвоём втиснуться в проём никак не получалось. Тогда Родион тоже пролез в проход и принялся втаскивать подполковника, который по силе возможностей помогал капитану. Наконец, и это препятствие было благополучно преодолено.

– Слушай, Антон, я впереди буду, а ты одной рукой цепляйся за стеночку, второй упирайся мне в плечо. Может быть, так у нас лучше получится.

Длинный путь начался более-менее легко, но с каждым пролётом Наливайко становилось хуже. Он два раза падал, и Родиону приходилось снова прямо через рукав рубашки делать начальнику уколы, благо, что в его сумке обнаружилась аптечка, набитая всякой всячиной, в том числе морфием. Этот допинг Антон Сергеевич попросил в первую очередь. Видимо, рана была глубокая, и боль мешала, дурманила, не давала идти.

Спускаться много проще, чем ползти наверх. Башня не хотела упускать добычу, но она была бессильна перед человеческим упрямством. И двое потрёпанных, измотанных пожаром мужчин продолжали протискиваться к выходу по узкому нестандартному проходу. Оставшиеся пару сотен метров оба сделали в полуобморочном состоянии, почти автоматически.

Ксюша давно уже умчалась вниз за помощью, Только какую помощь можно оказать в лестничной щели и кто это сделает? Спасибо «Скорую» подогнали поближе к входу. Их уже ждали. Подполковника сразу подхватили, положили на носилки и потащили в машину. Родион еле успел проститься с начальником, обещая обязательно навестить в больнице.

Собственно, поехать в «Склиф» предлагали и Родиону, да только Ксюша кинулась в битву, как волчица, защищающая щенят.

– Никуда он не поедет! – заявила она. – Я здесь недалеко живу и сама знаю, как и что ему надо.

В другое время Родион, может быть, запротестовал бы, но сейчас силы почти оставили его. Они, пошатываясь, обнявшись, добрели до дома, поднялись на десятый этаж, позвонили в дверь, которая как по волшебству тут же распахнулась. На пороге стоял дед.

– Вернулись! А я уже к башне хотел бежать!

– Дедуля, ты нас, может, всё-таки пустишь? Мы устали. Просто падаем.

Дед виновато отстранился и пропустил внучку с повисшим на её плечах капитаном. А Ксения, не обращая внимания на деда, потащила гостя прямиком в ванную. Возле объёмной купели с пузырчатым вибромассажем стоял стул, сплетённый из ивовых прутьев. Девушка усадила на него капитана и принялась деловито раздевать.

– Не надо. Я сам, – пытался возразить он.

– Слушай, Родион, здесь ты никто, – наставительно объяснила Ксюша. – Здесь не твоё воинское подразделение, и тут командую я. Так что лучше не сопротивляйся, всё равно будет по-моему, а у тебя пятки от стыда покраснеют.

В Ксюшином голосе была такая решимость, что Рожнов не стал больше возражать хозяйке. Она быстро раздела его, помогла залезть в ванну, уже полную бурлящей воды. Потом из невзрачного пузырька плеснула в ванну какую-то жидкость с изумительным запахом, напоминающим одновременно и жасмин, и хвою. От необыкновенного аромата, от нежных Ксюшиных рук, которыми она разминала ему плечи, Родиону стало так хорошо, так уверенно, как он не чувствовал себя ещё никогда в жизни.

– Что это ты мне в воду накапала? – на всякий случай полюбопытствовал он.

– Это китайская настойка из семи трав, которую употребляли даже вовнутрь всякие там мандарины с императорами, – Ксюша уселась на плетёный стул. – Не помню точно, но в состав входят: коричник, калган, имбирь… В общем, сейчас всю усталость как рукой снимет. Неужели я тебе что-нибудь плохое могу сделать?

Игривый вопрос Ксюши заставил Родиона обернуться. Девушка сидела, можно сказать, рядом, а глаза излучали такой удивительный блеск, что позавидовал бы любой адамант. Она соскользнула со стула, встала на колени перед ванной, и лицо её оказалось так близко, что у Родиона непроизвольно закружилась голова.

Капитан чувствовал, что внутри, где-то меж селезёнкой, печёнкой и расшалившимся сердцем, всё переворачивается, всё немеет от изумления, от восхищения, от… он не знал от чего ещё. Но такого чувства, внезапно свалившегося, он никогда не испытывал! Так ему казалось. Конечно же, Родион потянулся к девушке. Их поцелуй был долгим и красноречивым. Наконец, Ксюша резко отстранилась. Потом поднялась, встряхнулась прямо по-собачьи.

– Ой, голова закружилась! – улыбнулась она. – С тобой нельзя оставаться надолго. Ты опасен. Ладно, приводи себя в порядок, больше не буду мешать. Когда закончишь, одень вот этот белый халат, хорошо?

– Постой, – задержал её на минутку Родион. – Знаешь, меня никто так… за мной никто так…

– Не ухаживал, – закончила за него Ксюха. – Даже любимая прошлогодняя жена. Ведь так?

Глаза у девушки светились ехидством, но она наклонилась и поцеловала его ещё раз. Родиону нечего было ответить на женский афронт, да и не хотелось. Всё и так складывается слишком хорошо.

Ксюша выскользнула из ванны, оставив Родиона с такой же каруселью в голове и сердце. Капитан попытался стряхнуть наваждение, но ничего не получилось. Он решил довериться волшебному целителю – воде. Несколько минут Родион лежал не шевелясь Это помогло, и вскоре предстал перед хозяевами в белом махровом халате, то есть «белым и пушистым».

В комнате за столом его уже ожидал Виктор Васильевич, попивая приготовленный Ксюшей кофе. Одна чашка с бодрящим напитком уже дымилась, откровенно соблазняя Рожнова.

– Так, мальчики, я вас на несколько минут покидаю, – объявила Ксюша. – Мне тоже необходимо себя в порядок привести. Так что не скучайте.

Ксюша упорхнула наводить марафет, а меж мужчинами на несколько минут повисла напряжённая пауза. Рожнов просто прихлёбывал кофе, а Виктор Васильевич размышлял, с какой стороны подъехать к офицеру, на какой хромой козе и стоит ли вообще подъезжать? Наконец, он всё-таки решил произвести Разведку боем.

– Как-то получилось, в суете, в спешке, мы не успели толком познакомиться, – издалека начал Виктор Васильевич. – Вы по-военному назвали чин и фамилию, а дальше?

– Зовите меня просто – Ильич, – пошутил Родион.

Знатнов невольно поперхнулся и закашлялся. Потом, чуть успокоившись, сделав изрядный глоток кофе, Виктор Васильевич осведомился:

– Вы это серьёзно?

– Простите, обычная боцманская шутка, – поднял руки Рожнов. – Чего ещё ждать от пожарника, да к тому же – «сапога»? Шутки поручика Ржевского нынче не котируются.

– Ну, уж нет, – возразил дед. – Вы, любезный, далеко не «сапог». Хотя бы потому, что спасли башню, спасли Москву!

– Честно признаться, благодарить надо вашу внучку. Без неё мы оттуда вообще бы не вернулись.

– Неужели действительно всё так серьёзно?

– Более чем, – пожал плечами Родион. – Ведь первый Ильич – живее всех живых – когда-то произнёс историческую фразу: «Россия будет лишь топливом для мирового пожара». Мы постарались потушить этот пожар. Не знаю, надолго ли? А насчёт имени, если можно, то зовите меня просто Родионом.

– Хорошее имя, – кивнул дед. – Ксюша про вас мне все уши прожужжала, когда ещё у вас интервью брала во время награждения. Видите, как получается – тесна Москва.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнёс капитан. – Мой начальник, подполковник Наливайко, с которым к вам заходили, то же самое говорил. Но за что меня любить-то?

– А любят разве за что-то? – задал встречный вопрос Виктор Васильевич. – Я, пожалуй, расскажу вам о первой Ксюхиной любви. Мой сын не был тогда ещё известным московским литературоведом, да и я только-только разделался с Останкинской телебашней. Очень помогло внутреннее стремление наших власть предержащих увеличить державную мощь. Антагонизм на этой планете всегда привлекает внимание, потому что развитие человечества идёт немного не по тому пути. Но это к делу не относится. О политике поболтать можно в любое время, а вот о любви…

Ксюша влетела домой вихрем, сметающем всё на своём пути. Так происходило всегда, если случалось что-либо выходящее за рамки обычного «треугольного» существования – дом, работа, гастроном. Как обычно в экстремальных случаях глаза девочки искромётно сияли, затмевая любой бриллиантовый блеск. Это случалось не часто, но девочка в таких случаях выглядела такой счастливой, что отец с дедом не могли нарадоваться, глядя на неё.

Мужчинам вовсе не казалось странным присутствующее в девочке искромётное зажигание, способное подпалить город, страну, целый мир. Внутренним огнём одарены очень немногие жители этой планеты. Во все века таких удивительных девочек и мальчиков с детства называли либо гениями и вершителями человеческих судеб, либо белыми воронами и еретиками.

Люди создали мир, на потребу своим нуждам, прихотям и комфорту. А торговля разделила этот мир красной чертой. Особенным спросом пользовались всегда человеческие души. А вот такие, как Ксения, готовы были отдать себя, талант, жизнь, любовь даром – всё только этому миру, не требуя ничего взамен. Такой человек стремится стать лучше, чище, но главное – чувствовать себя нужным кому-то, быть востребованным. В этом суть, смысл его жизни.

Но никто и никогда не должен жертвовать собою ради других. Не надо путать самоотдачу и самопожертвование. Если первое вернётся тем же, а иногда даже увеличенным в тысячу раз, то второе высосет всего человека. Он исчезнет сначала, как личность, потом – как человек… «От человека ни следа, лишь полночь молния пронзает…».

– Что случилось, детка? – делано нахмурился отец.

– Ничего, папочка, всё очень даже хорошо! – Ксюша плюхнулась в кресло и по-кошачьи потянулась, заложив ладошки меж колен.

– Может быть, и ничего, – не отставал Александр Викторович. – Но по виду не скажешь. Скорее всего, в кого-то влюбилась. Что может девочку так радовать в твоём возрасте?

– Папочка, я уже совсем взрослая, – отмахнулась Ксюша. – Но ты, как всегда, очень догадлив. Я действительно познакомилась с мальчиком!

– Постой, постой, – снова нахмурился Знатнов. – Ты мне про всех мальчиков вроде бы рассказала из вашей спецшколы, или про кого-то забыла?

– Не забыла, папочка. Просто к нам в Москву переехала одна семья, а их сын зачислен в наш класс с литературным уклоном.

– Надеюсь, не чужой какой-нибудь? – на сей раз серьёзно, но пока ещё не очень встревожено спросил отец.

– Да нет же, – отмахнулась девочка. – Они из Сибири приехали. Родители у Сашки работают в Газпромстрое при Министерстве нефтяной промышленности. Папа технарь, каких свет не видывал, а мама – экономист. Таких спецов – по пальцам перечесть. Недаром же их в Москву работать пригласили.

– Пригласили, говоришь? – Александр Викторович всё ещё чуть недоверчиво поглядывал на дочку.

– Да, пригласили, – нетерпеливо подтвердила Ксюша. – Они сибиряки и вовсе никакие не чужие, даже не аборигены.

– И чем же они тебе понравились?

– Своей оригинальностью, как личности. Помнишь, ты как-то возил меня в гости к православному старцу Николаю Гурьянову на Псковское озеро?

– Кто ж такое забудет? – вопросом на вопрос ответил Александр Викторович. – Старцев у нас на Руси не так уж много осталось. А к отцу Николаю люди со всей земли приезжают, так же, как к пророчице Ванге. Помнится, он тебе что-то странное предсказал.

– Он сказал, что я не умру, пока Землю от смерти не спасу, – нетерпеливо перебила Ксюша. – Но дело не в этом. Ведь недаром же отец Николай мне предсказал много чудес совершить, а тут с твоей дочерью познакомился мальчик, который сам просто чудо! Это не просто так! Это знак!

Может быть, я не смогу, да и не сумею просто ни от чего землю уберечь – один в поле не воин – а вот Сашка очень даже оригинальный. И я чувствую, что это знакомство принесёт мне что-то хорошее.

– Мальчик оригинальный, говоришь? Может быть и славно, может, действительно что-то хорошее будет. – Знатнов на секунду задумался. – Только мудрецы с давних времён обращали внимание на человека, а не на его оригинальность. Учти это. Своим родом и родичами можно было похвастаться перед военачальником, перед друзьями или просто знакомыми, а за дела и проступки каждый отвечал своим личным именем и своими делами. И ежели представитель семьи – неуч, то нечего предками похваляться. Предкам – предково. Важно то, что ты сам сумеешь. Кстати, они русские?

– Папа, нельзя быть таким отъявленным националистом, – надулась Ксюша. – Сколько можно? Дедушка в твои юные годы не мешал тебе выбирать свою половину. Не фамилию не спрашивал, не имя, тем более о национальности. Ты сам-то можешь определить, русский ли ты? Может быть, они хохлы, евреи, бульбаши или чухонцы какие-нибудь, разве в этом дело? Мало ли у кого как судьба сложится? Дедушка тебе и сейчас не препятствует хороводиться с какой-то там моей будущей мачехой и не допытывается, мол, русская ли она? И я не лезу. Ведь не мешаю?

– Знаешь, Ксюха, это натуральный шантаж! У нас с твоей мамой судьба не совсем хорошо сложилась, но это уже другая история.

– Пусть так, – затараторила девочка. – Но не ты же мне будешь мою половину по своим запросам подбирать?! Даже в прошловековые времена никакой домострой подобных поступков со стороны родителей не одобрял. Или я не права?

– Ты что, дочка, замуж собралась? – выпучил глаза Знатнов.

– Нет, конечно, – смутилась Ксюша. – Но Сашка тоже ко мне почему-то с открытой душой. Тем более он рискнул меня назавтра домой пригласить.

– Назавтра! – хором ахнули дед с отцом.

Виктор Васильевич давно уже тихонечко проник с балкона в комнату и с любопытством прислушивался к внучкиным откровениям. А прослышав о приглашении, не удержался – ахнул.

– Что вы всполошились? – захохотала девочка. – Сашка меня со своими родителями хочет просто познакомить. Что здесь плохого?

– С родителями? – хмыкнул дед. – Это ещё куда ни шло. Тем более мальчик – тёзка твоего отца.

– Вот именно! – торжественно подтвердила Ксюша. – Я горжусь папиным именем! Мне оно очень нравится.

– Хорошо, хорошо, – согласился Александр Викторович. – Мы с дедом отпускаем тебя. Но слишком долго не задерживайся. Договорились?

– О’кей! – радостно улыбнулась Ксюха.

– Опять ты «о’кейкаешь», – заворчал Виктор Васильевич. – У вас, молодых, скоро ничего русского в душе не останется.

– Да ладно тебе, – одёрнул его Александр Викторович. – Ты и меня так всё время «доставал». Что, особое удовольствие получаешь от нравоучений?

– Ну вас, – отмахнулся дед и снова ретировался на балкон, где любил читать в качалке.

На следующий день Виктор Васильевич остался дома один: Ксюха с утра отправилась в гости, а сын старшего Знатнова частенько хаживал по воскресеньям в старообрядческую церковь на Рогожской заставе.

Это стремление пообщаться с Высшими Силами появилось у Александра Викторовича с юных лет и никто не знал откуда. Сам Александр думал, что от тесного соприкосновения с русской историей. Ему посчастливилось самостоятельно откопать артефакты, относящиеся к семнадцатому веку, когда патриарх Никон устроил в стране гражданскую резню, казня и сжигая старообрядцев, не желающих принять нововведений, которые были навязаны русскому патриарху католической церковью. Патриарх Никон также узаконил в стране двоевластие, а двух медведей в одной берлоге никогда не было и не будет.

Тогда юный Александр настолько увлёкся проблемами старообрядчества, что стал постоянным прихожанином единственного истинного православного храма на Рогожской заставе. Тем более, старообрядцы старались сохранить православную апостольскую религию без своевольных человеческих искажений. Но, к счастью, в семье Знатновых каждый человек считался с ранних лет личностью, и взрослые не препятствовали серьёзным решениям юноши. А когда сын Виктора Васильевича повёз дочку к старцу Николаю Гурьянову в храм, приютившийся на острове в Псковском озере – это выглядело, как обычная деловая поездка.

Самому Виктору Васильевичу пришлось пройти жизненный путь через другую эпоху, где диалектический материализм и научный коммунизм властвовали над умами трудящихся. Что поделаешь, народ всегда достоин своих вождей. Но принуждать детей к чему-либо Знатнов считал недопустимым Пусть они сами выбирают свой путь, на то они и человеки, сотворённые по Образу и Подобию.

– И меня туда же потянуло, – буркнул Виктор Васильевич.

А, может, не зря потянуло?.. Ведь суть научного коммунизма сводится к тому лишь, что человек приходит ниоткуда и уходит в никуда, успев пожрать, поспать, погадить и померть. Четыре «П». Эвклидов квадрат. Или четыре стороны света!