Текст книги "От великого до смешного. Совершенно эмоциональные и абсолютно пристрастные портреты знаменитых людей"

 
Весенний благостный покой…
Склонились ивы над рекой,
Грядущие считая годы.
Как много жить осталось мне?
Внимаю в чуткой тишине
Кукушке, вышедшей из моды.
Раз… два… Поверить? Затужить?
Недолго мне осталось жить…
Последнюю сыграю сцену
И удалюсь в толпу теней…
А жизнь —
Нем ближе к склону дней,
Тем больше познаешь ей цену.
 

«В большом клозете сошлись рабочие гурьбой…»

Федор Шаляпин, имевший возможность вблизи наблюдать жизнь советской партийной элиты, составил довольно благожелательный портрет Демьяна Бедного. «Бедный – псевдоним Демьяна. Псевдоним, должен я сказать, нисколько ему не идущий ни в каком смысле. Бедного в Демьяне очень мало, и, прежде всего, в его вкусах и нраве. Он любит посидеть с приятелями за столом, хорошо покушать, выпить вина – не осуждаю, я сам таков, – и поэтому носит на костях своих достаточное количество твердой плоти. В критические зимние дни он разухабисто бросает в свой камин первосортные березовые дрова. А когда я, живущий дома в 6-ти градусах тепла, не без зависти ему говорю, чего это ты так расточаешь драгоценный материал, у тебя и без того жарко, мой милый поэт отвечал: – Люблю, весело пылает».

Возможно, положительному образу содействовал веселый нрав поэта. Бедный был почти всегда весел и постоянно шутил – острил, пародировал других, загадывал загадки, придумывал разные забавы и игры. Он, гостеприимный хозяин, приятный собеседник и записной острослов, устраивал в своей кремлевской квартире настоящие представления-капустники. К нему «на огонек» – расслабиться от напряженной работы – заглядывали Свердлов, Стасова, Ворошилов, Аванесов, Луначарский, Бонч-Бруевич, Калинин, Дзержинский, Буденный, Каменев, Рыков, Бухарин.

…Вот Бедный рассказывает, как прошлой осенью Радек провожал некоего посла, возвращавшегося на родину. Отъезжающие и провожающие оживленно беседовали на перроне Белорусского вокзала, но, когда прозвучал гудок паровоза, извещающий, что до отхода поезда осталось пять минут, как и всегда бывает в таких случаях, наступило тягостное и неловкое молчание… Пытаясь разрядить обстановку, посол обратился к Радеку:

– Господин Радек! Не порадуете ли вы нас на прощание каким-нибудь свежим анекдотом?

– Охотно! – отвечает Радек. – Например, знаете ли вы, какая разница между моей и вашей женой?

– Нет! – говорит посол и замирает в ожидании остроумного ответа.

В этот момент поезд тронулся и стал медленно набирать скорость. И тогда Радек, прощально маша рукой, медленно, почти по складам, произносит:

– А я – знаю…

…Еще не утих смех, а Бедный уже начинает рассказывать о новой научной сенсации. Оказывается, наши «ученые-передовики» взялись за разработку технологии изготовления спирта из навоза и человеческих фекалий. А чтобы соблюсти приличие, обозвали их «крестьянскими отходами». По мнению ученых, этот способ сулит стране огромный экономический выигрыш. По этому поводу Демьян Бедный читает собравшимся только что сочиненный стих:

 
Вот настали времена:
Что ни день – то чудо.
Водку гонят из гов…а,
По три литра с пуда.
Русский ум изобретет
В зависть всей Европы:
Скоро водка потечет
В рот из самой жо…ы.
Будем мы повелевать,
Властвовать над миром.
Будут люди водкой ср…ть
И перд…ть эфиром.
 

И вновь все покатываются со смеху.

Иной читатель может возмутиться и сказать, что это уж чересчур. Но давайте вспомним: значительная часть тогдашних руководителей не имели не только высшего, но и среднего образования. Не редкость были и такие, кто вообще едва читал по слогам, а в качестве подписи ставил «крестик». Сам Бедный, например, так и не сумел закончить Петербургский Императорский университет. Пролетарское искусство вообще никогда не страдало избытком эстетизма. За примером не будем далеко ходить, возьмем главную газету советской журналистики – «Правду». В двадцать втором году, в своем юбилейном номере, на фоне панегирической статьи о главном поэте газеты Демьяне Бедном, в которой, в частности, говорится о том, что «Демьян Бедный был и есть самый рабоче-крестьянский писатель дней наших», «Правда» помещает стихотворение некоего «И. К.». Вот небольшой отрывок из него:

 
Из мастерских в большом клозете
Сошлись рабочие гурьбой
И жарко спорят о газете
И дышат груди их борьбой.
Демьян-то Бедный!
Ох, умора,
Должно, какой-нибудь студент…
Эх, к нам такого мухомора
Да, ядовитый элемент…
 

Как вам сей литературный опус? А вы говорите: чересчур…

Заавансившийся

«Все беды мои – от книг!» – однажды пожаловался он в каком-то письме. Собирал он их почти всю жизнь. И не просто книги, а настоящие раритеты – редчайшие сборники, древние рукописи, уникальные издания. Его личная библиотека (более 30 тыс. томов) содержала бесценные сокровища истории и литературы России. С них-то и началось падение Демьяна…

Бедный всегда очень трепетно относился к книгам. На этой почве у него однажды произошел небольшой конфликт со Сталиным. М.В. Канивез, жена Раскольникова, секретаря Сталина, вспоминала: «Однажды Сталин пригласил Бедного к себе обедать. «Он знал, что я не могу терпеть, когда разрезают книгу пальцем, – говорил Демьян Раскольникову. – Так, представьте себе, Сталин взял какую-то новую книгу и нарочно, чтобы подразнить меня, стал разрывать ее пальцем. Я прошу его не делать этого, а он только смеется и продолжает нарочно разрывать страницу».

В писательских кругах ходил тогда слух, будто Демьян Бедный имел неосторожность написать в дневнике, что не любит давать книги Сталину, ибо тот оставляет на белых страницах отпечатки жирных пальцев. Секретарь Бедного решил выслужиться и переписал для Сталина эту выдержку из дневника. После этого Сталин приказал установить за поэтом слежку.

Это было первое предупреждение. Но Бедный, кажется, ничего не заметил. Тогда в бой была пущена молодежь. Журналисты «Известий» «вдруг» обнаружили, что у товарища Бедного не все в порядке по части морального облика, и опубликовали на страницах стенной газеты разоблачительное письмо-обращение к знаменитому поэту. Ответ Бедного, с некоторыми сокращениями, перед вами:

«Прощайте!

(Ответ Демьяна Бедного)

Я не читал, но мне по телефону сообщили, что стенгазета «Известий» внезапно встревожена двумя фактами: 1) Почему я сильно заавансился в «Известиях» и 2) ради чего мне «Известия» поставили два (два!!) телефона: городской и дачный?

…Злорадное шушуканье перешло на страницы стенгазеты. Могло ли это быть при покойном Иване Ивановиче (Степанове-Скворцове), который не только меня ценил и любил, но и уважал?.. Все теперь изменилось. Умер Иван Иванович. С его смертью рухнули мои планы… А к тому еще среди сотрудников «Известий» нашлись охотники поискать трещинку в моем бытовом и моральном облике… вывод, однако, должен быть сделан какой? Только один вывод. Не может быть больше и речи о моей совместной работе с легкомысленными и нечуткими людьми, не любящими меня и не уважающими, ищущими моих грехов и не видящими моей беды!

Будьте здоровы, товарищи! Прощайте!

Демьян Бедный

P.S. Спасибо за предпраздничный срыв моей работы: из-за неумной, расстроившей меня выходки «Правда» и «Известия» останутся без моих праздничных фельетонов.

Демьян Бедный».

Комсомольцы тотчас же опубликовали «Ответ на «Ответ Демьяна Бедного»:

«Тов. Демьян!

…Надо тебе знать, что не просто «стенгазета «Известий» внезапно встревожена твоими телефонами и авансами, а комсомольская группа «легкой кавалерии», производя налет на редакцию «Известий», наткнулась на известные тебе факты… А ты нам что ответил? Ты пишешь: «Просят их (авансы) те, у кого с деньгами туго». Что означает эта малоубедительная фраза? У тебя ли туго? Твой гонорар по одним «Известиям» далеко превышал несколько партмаксимумов и с лихвой мог покрыть твои потребности даже при большой семье. А твои доводы о «привычке», перешедшей в страсть, «собирать ценные книги» просто смехотворны. Это ведь еще не основание для аванса. Как, по-твоему, обходится рабочий, живя на гораздо меньший заработок? Ведь мы же еще отдаем наши деньги взаймы нашему пролетарскому государству, подписываясь на заем индустриализации. А ты взял деньги взаймы у государства и позволяешь себе возмущаться тем, что мы этого не одобряем!

Наше 1-е открытое письмо к тебе ты расцениваешь как попытку «охотников» из «Известий» поискать «трещинку» в твоем бытовом и моральном облике. Ты считаешь наше открытое обращение к тебе «злорадным шушуканьем», продуктом «нездорового, ехидного любопытства». Какой же ты, однако, недотрога! Мы считали и считаем такие авансы, как у тебя, непозволительными для коммуниста… Это недостойно тебя, Демьян! Тем более что фактов-то ты не опроверг! Еще одно замечание… Твой ответ под безобразным заголовком «Прощайте» и вывод о том, что ты не можешь работать «с легкомысленными, нечуткими людьми, не любящими тебя», – звучат антиобщественно и дико для тебя, коммуниста.

Прощай, Демьян! Желаем тебе скорого выздоровления.

Кавалеристы типографии «Известий».

Вполне понятно, почему комсомольцам было позволено выступить с такой откровенностью. Однако и после второго предупреждения Бедный не сделал никаких выводов.

«Раньше у нас литература была обеднена, а теперь – огорчена…»

Наконец, прозвучал и третий звонок. «После учредительного съезда Союза писателей СССР, – вспоминал И. Гронский, – встал вопрос о награждении Демьяна Бедного орденом Ленина, но Сталин внезапно выступил против. Мне это было удивительно, ибо генсек всегда поддерживал Демьяна. Во время беседы с глазу на глаз он объяснил, в чем дело. Достал из сейфа тетрадочку. В ней были записаны довольно нелестные замечания об обитателях Кремля. Я заметил, что почерк не Демьяна.

Сталин ответил, что высказывания подвыпившего поэта записаны неким журналистом…»

Журналистом оказался красный профессор по фамилии Презент. Эта личность была приставлена для слежки за Демьяном. Презент вел дневник, где записывал все разговоры с Бедным, беспощадно их перевирая… Возвратясь как-то из Кремля, Демьян рассказывал, какую чудесную землянику подавали у Сталина на десерт. Презент записал: «Демьян Бедный возмущался, что Сталин жрет землянику, когда вся страна голодает». Дневник был доставлен «куда следует». Реакция Сталина был жесткой.

В декабре 1930 года ЦК партии принимает закрытое решение, в котором выражает огромное неудовлетворение стихотворными фельетонами Д. Бедного. Возмущенный поэт апеллирует к Генеральному секретарю. 8 декабря 1930 года Бедный пишет Сталину письмо, в котором с огорчением отмечает, что его фельетон «Слезай с печки», который «расхвалили до крайности» Молотов, а затем и Ярославский, не встретил благожелательного отношения со стороны вождя. «Я ждал похвалы человека, отношение к которому у меня всегда было окрашено биографической нежностью. Радостно я помчался к этому человеку по первому звонку. И что же?! К моему недоумению, меня крепко дернули за уши, я оказался в парализованном состоянии. Писать дальше не могу… Пришел час моей катастрофы!» – так охарактеризовал сложившуюся ситуацию Бедный.

Вождь отвечает ему тотчас же. Этот ответ опубликован в тринадцатом томе его сочинений, и он довольно резок: «Десятки раз хвалил Вас ЦК, когда надо было хвалить. Десятки раз ограждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о «петле». На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать

Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой «зазнайством»? Побольше скромности, т. Демьян…»

Это был только отголосок приближающейся грозы. Сама гроза пришла только в 1937-м. В этом году московский Камерный театр поставил комическую оперу-фарс Бородина «Богатыри» с новым текстом Демьяна Бедного. Пьеса противопоставляла князя и его дружину народу. Кто-то из близких Сталину лиц усмотрел в «Богатырях» политический намек. Этого было достаточно, чтобы немедленно запретить пьесу, а автора подвергнуть шельмованию в печати.

Постановлением ЦК ВКП(б) пьесу «Богатыри» Демьяна Бедного широко обсуждали в театральных коллективах страны. Вот как прореагировали на падение всесильного Демьяна известные деятели литературы и искусства.

П. Романов, писатель, прозаик: «Хорошо сделали, что хлопнули. Демьян берет своим орденом, связями и грубятиной. На этот раз дело не вышло».

С. Клычков, писатель: «Русское искусство нельзя бросать под хвост вогульскому эпосу. Кому дали на поругание русский эпос? Мозгляку Бедному. Ну что можно было кроме сатиры ожидать от Бедного, фельетониста по преимуществу?»

Ю. Олеша, писатель: «Пьеса здесь главной роли не играет. Демьян заелся, Демьяну дали по морде. Сегодня ему, завтра другому. Радоваться особенно не приходится. Демьяну выплачивается за его прежние грехи».

Эйзенштейн, заслуженный деятель искусств и режиссер кино: «Я не видел спектакль, но чрезвычайно доволен хотя бы тем, что здорово всыпали Демьяну. Так ему и надо, он слишком зазнался».

Г. Бравин, премьер оперетты: «Мне очень нравится такая крепкая политика. Это действительно – «невзирая на лица». Поделом Демьяну – он необычайно циничен. Все у него было – и талант, и библиотека, а он на все наплевал».

Поль, артист Театра сатиры: «Очень рад, что по Демьяну ударили: он так было зазнался, что два пальца подавал; а вот Таирова жалко. Правда, он тоже должен был смотреть, но за Демьяном снял с себя бдительность».

Д. Морозов, драматург: «Таиров хотел нажить себе политический капитал пьесой Д. Бедного и «оскоромился». Впрочем, разве от Д. Бедного можно было ждать высококачественной художественной продукции? Плакат подписать – это еще очень далеко до подлинной драматургии».

М. Булгаков, писатель: «Это редкий случай, когда Демьян, при его характере, не будет злорадствовать: на этот раз он сам пал жертвой, – а не подхихикивать над другими. Пусть теперь почувствует сам».

Еще не успела закончиться эта шумная разоблачительная кампания, как все произведения Бедного были вычеркнуты из школьных и вузовских программ. Полное собрание сочинений поэта, начатое изданием в 1925 году, было оборвано на девятнадцатом томе. Роль любимца советских вождей окончательно перекочевала от Демьяна Бедного к Максиму Горькому. Остроязычная среда литературной Москвы тех дней мигом пустила в ход ядовитый каламбур: «Раньше у нас литература была обеднена, а теперь – огорчена…»

Секретная справка «О поэте Демьяне Бедном»

«Весной 1938 года, – вспоминал сын Д. Бедного, – поэт послал в «Правду» памфлет на фашистскую Германию. Назвал ее «Ад»… Памфлет был послан в газету рано утром, а в 2 часа ночи из «Правды» раздался звонок по телефону. Демьяна Бедного срочно вызывали к главному редактору газеты Л. Мехлису.

Вернулся отец из «Правды» через два часа. Лицо его было серо-пепельного цвета, он тяжело дышал и от сухости во рту не мог разговаривать. Я налил ему стакан воды, и он, выпив его, стал отрезать кусок от лимона, лежавшего на столе. Смотрел отец куда-то вдаль, и я видел, как вместо лимона он режет свой палец. Боли он не чувствовал.

Редактор не зря поднял среди ночи больного поэта и заставил его ждать в приемной более получаса. Отец рассказал мне, как после сухого приветствия редактор протянул поэту рукопись «Ада» и, не давая ему ее в руки, показал надпись, сделанную на ней рукой Сталина, как мне запомнилось: «Передайте этому новоявленному Данте, что он может перестать писать».

После пережитого стресса у Демьяна Бедного, помимо обострения диабета, начались сердечные приступы. А тут еще – «пришла беда, отворяй ворота!» – посыпались как горох новые напасти: в 1938 году его выселили из кремлевской квартиры, потом отобрали его «синий» вагон, обрезали в квартире кремлевскую «вертушку», да и обычный телефон как-то разом умолк. И наконец, в первичной партийной организации Московского завода имени Владимира Ильича, в которой он состоял на партийном учете, его партийные товарищи, для которых его жизнь была «как струна», исключили его из партии. У него отобрали партийный билет за № 00000020!

В эти же дни на стол Сталина легла секретная справка НКВД «О поэте Демьяне Бедном». Вот выдержки из этого документа:

«СПРАВКА ГУГБ НКВД СССР

для И.В. Сталина о поэте Демьяне Бедном

Демьян Бедный (Ефим Алексеевич Придворов) – поэт, член Союза советских писателей. Из ВКП(б) исключен в июле с. г. за «резко выраженное моральное разложение».

Д. Бедный имел тесную связь с лидерами правых и троцкистско-зиновьевской организации. Настроен Д. Бедный резко антисоветски и злобно по отношению к руководству ВКП(б). Арестованный участник антисоветской организации правых А.И. Стецкий по этому поводу показал: «До 1932 г. основная задача, которую я ставил перед возглавлявшимися мною группами правых в Москве и Ленинграде, состояла в том, чтобы вербовать в нашу организацию новых людей. Из писателей я установил тогда тесную политическую связь с Демьяном Бедным, который был и остается враждебным советской власти человеком. С Демьяном Бедным я имел ряд разговоров, носивших открыто антисоветский характер. Он был резко раздражен недостаточным, по его мнению, вниманием к его особе. В дальнейших наших встречах, когда стало выясняться наше политическое единомыслие, Демьян Бедный крепко ругал Сталина и Молотова и превозносил Рыкова и Бухарина. Он заявлял, что не приемлет сталинского социализма. Свою пьесу «Богатыри» он задумал как контрреволюционную аллегорию на то, как «силком у нас тащат мужиков в социализм».

Озлобленность Д. Бедного характеризуется следующими его высказываниями в кругу близких ему лиц: «Я стал чужой, вышел в тираж. Эпоха Демьяна Бедного окончилась. Разве не видите, что у нас делается. Ведь срезается вся старая гвардия. Истребляются старые большевики. Уничтожают всех лучших из лучших. А кому нужно, в чьих интересах надо истребить все поколение Ленина? Вот и меня преследуют потому, что на мне ореол Октябрьской революции».

«Зажим и террор в СССР таковы, что невозможна ни литература, ни наука, невозможно никакое свободное исследование. У нас нет не только истории, но даже и истории партии. Историю гражданской войны тоже надо выбросить в печку – писать нельзя. Оказывается, я шел с партией, 99,9 процента которой шпионы и провокаторы. Сталин – ужасный человек и часто руководствуется личными счетами. Все великие вожди всегда создавали вокруг себя блестящие плеяды сподвижников. А кого создал Сталин? Всех истребил, никого нет. Все уничтожены. Подобное было только при Иване Грозном».

Говоря о репрессиях, проводимых советской властью против врагов народа, Д. Бедный трактует эти репрессии как ничем не обоснованные. Он говорит, что в результате якобы получился полный развал Красной Армии: «Армия целиком разрушена, доверие и командование подорвано, воевать с такой армией невозможно… Уничтожен такой талантливый стратег, как Тухачевский. Может ли армия верить своим командирам, если они один за другим объявляются изменниками?»

Д. Бедный в резко антисоветском духе высказывался о Конституции СССР, называя ее фикцией: «Выборов у нас, по существу, не было. Сталин обещал свободные выборы, с агитацией, с предвыборной борьбой. А на самом деле сверху поназначали кандидатов, да и все. Какое же отличие от того, что было?»

В отношении социалистической реконструкции сельского хозяйства Д. Бедный также высказывал контрреволюционные суждения: «Каждый мужик хочет расти в кулака, и я считаю, что для нас исключительно важно иметь энергичного трудоемкого крестьянина. Именно он – настоящая опора, именно он обеспечивает хлебом. А теперь всех бывших кулаков, вернувшихся из ссылки, либо ликвидируют, либо высылают опять… Но крестьяне ничего не боятся, потому что они сами потом заявят, что я турецкий шпион».

Несколько раз Д. Бедный говорил о своем намерении покончить самоубийством.

Помощник нач(альника)

4 отдела 1 упр(авления) НКВД

капитан государственной безопасности

В. Остроумов».

«Старую собаку не обучишь новым трюкам»

Трудно сказать, почему Сталин после такой справки оставил Бедного в живых. Может быть, именно за сравнение с Иваном Грозным, польстившее вождю? Поэта не арестовывали, не бросали в камеру для допросов, не приговаривали к лагерям, его просто перестали публиковать и вообще замечать, полагая, вероятно, что этот нездоровый багроволицый диабетик, гипертоник и сердечник от перенесенного унижения и сам помрет.

Но поэт все никак не помирал. Наоборот, активно лечился. Он даже предпринял попытку исправить свое положение, прибегнув к старому, испробованному средству. В связи с выборами в Верховный Совет СССР он сочинил вирш «Страна любуется», где есть неприкрыто подхалимские и беспомощно слабые строки:

 
Народ наш гениален,
И знает он, кому даст первый свой
мандат!
Да здравствует товарищ Сталин,
Наш гениальный вождь, наш первый
депутат!
 

Сталин всегда презирал людей, опускавшихся до откровенной и неприкрытой лести. Никакой реакции конечно же не последовало. И Бедному, раздавленному сознанием своего ничтожества, пришлось проглотить и это унижение.

Чтобы как-то выжить, поэт продал за символическую сумму, почти подарил Государственному литературному музею то, чем больше всего дорожил, – свою библиотеку. Он по-прежнему рад редким гостям и держится вполне бодро. В последний предвоенный год москвичи часто видели его бродящим по улицам Москвы. Он подолгу останавливался у книжных развалов и с видимым удовольствием копался в них. Однажды на улице он повстречался с поэтом Сергеем Михалковым и, поздоровавшись, спросил:

– Куда идешь?

– Домой. А вы, Ефим Алексеевич?

– А я воздухом подышать… в «Гастроном». Больно там воздух приятный.

Ему, старому гурману и отменному едоку, было трудно смириться с жесткой изнуряющей диетой – теперь он почти ничего не ел. Однако в шутке, хотя бы и по этому поводу, он себе не отказывал.

Приблизившись к Михалкову, он вдруг заговорил о наболевшем:

– Иные думают, что я не умею писать иначе, чем пишу! Не нравится им мой фельетонный, басенный стих! Для них это что-то вроде мякины. Я бы тоже мог завернуть нечто такое, что пришлось бы по душе этим эстетам и снобам. Я не хуже их знаю и понимаю форму.

«Так-то оно так… – вздыхает про себя Михалков. – Но ведь так и не «завернул»… Привычка к срочной газетной полосе безжалостно съела его лирический талант». Сочинять лирику, вошедшую нынче в моду, было уже поздно. Известное дело: старую собаку не обучишь новым трюкам.

Однако едва грянула Великая Отечественная война, о нем снова вспомнили. Зажурчали звонки из редакций: Демьян Бедный вновь стал нужен Сталину… В «Правде», в одном из июльских номеров 1941 года, всплыло наконец из небытия имя поэта. И уже не исчезало с ее страниц до конца войны.

Демьян писал жадно и неутомимо, хотя здоровье уходило и уходило. Он очень хотел дожить до Дня Победы. И он дождался ее. 25 мая 1945 года в санатории «Барвиха» за обеденным столом сидели три приятеля: актеры МХАТа И. Москвин, М. Тарханов и поэт Демьян Бедный. Они весело переговаривались и, как всегда, шутили, как вдруг Демьян Бедный не ответил на очередную реплику. Собеседники кинулись к нему, но сердце поэта уже не билось.

Это – официальная версия. А вот – неофициальная. В книге «Расстрел через повешение. Невыдуманный роман в четырех повестях о любви, предательстве, смерти, написанный «благодаря» КГБ» В. Гордеева рассказывает: «Демьян Бедный умер от страха. У него в президиумах было постоянное место, куда он и шел привычно. И вдруг в сорок пятом что-то изменилось. Только было направился поэт на свое обычное место во время очередного торжества, как Молотов, недобро сверкнув стеклышками пенсне, спросил его ледяным голосом: «Куда?» Демьян долго пятился, как гейша. Потом доплелся до дома и умер. Об этом поведала его родная сестра…»

«Волочить свой хвост по грязи»

Древнегреческий мудрец Эзоп однажды посетовал: «Дурному человеку не стать хорошим, а хороший легко становится дурным». Стоит ли возмущаться тем, что люди слабы, эгоистичны, неблагодарны и надменны? Вероятно, не стоит. Ибо, как утверждал другой мудрец, французский философ Лабрюйер, «такими они родились, такова их природа, и не мириться с этим – все равно что негодовать, почему камень падает, а пламя тянется вверх».

Кем же был Ефим Алексеевич Придворов – Демьян Бедный? «Великим пролетарским поэтом», как сказано в советской энциклопедии, или же, как выразился о нем Леонид Андреев, «редкостной сволочью», «уникальным, химически чистым подлецом»? У каждого на этот счет будет свой ответ. Но истина, наверное, находится, как всегда, не у какого-то края, а где-то посредине…

В старинной притче рассказывается: давным-давно жил один мудрец. Слава о его мудрости была столь велика, что прознал о ней правитель соседнего государства. И решил он пригласить этого человека к себе на службу – в качестве личного советника и первого сановника. С этим предложением он отправил к мудрецу двух своих чиновников. Мудрец удил рыбу в реке, когда к нему подошли посланцы правителя. Когда они рассказали ему о предложении их повелителя, мудрец, не выпуская удочки из рук и даже не повернув головы, сказал им в ответ: «Я слыхал, что в вашем государстве есть священная черепаха, которая умерла три тысячи лет тому назад. Правитель завернул ее в тончайший шелк, спрятал в золотой ларец, а ларец поставил в своем храме предков на самое почетное место. Как вы думаете, что предпочла бы эта черепаха: быть мертвой, но чтобы все поклонялись ее праху, или быть живой, даже если ей пришлось бы волочить свой хвост по грязи?» – «Конечно, – ответили чиновники, – она предпочла бы быть живой, даже если ей пришлось бы волочить свой хвост по грязи!» – «Ступайте прочь! – воскликнул мудрец. – Я тоже буду волочить свой хвост по грязи!»

Каждый выбирает по себе: одежду, женщину, дорогу… Выбирает то, что считает более лучшим, приятным и выгодным для себя. Одни ищут поклонения других, другие – предпочитают «волочить хвост по грязи». Сколько людей, столько и моделей счастья. К чему осуждать иной выбор? Как заметил Бальзак, «человек далек от совершенства. Он лицемерен иной раз больше, иной раз меньше, а дураки болтают, что один нравствен, а другой – нет». Воздержимся же и мы от слов осуждения. Воздержимся хотя бы для того, чтобы никто не помешал нам следовать своею собственной дорогой…