Текст книги "Рыбинск. Мозаика былого"

На овсяном моторе

В Москве гужевой извоз существовал уже в XVI веке. В Санкт-Петербурге извозчики появились одновременно с основанием города. Российские извозчики разделялись на извозников и городских извозчиков. Извозники занимались гужевой перевозкой товаров между населенными пунктами. Среди городских извозчиков были ломовые (перевозка тяжелых грузов) и легковые (перевозка пассажиров). Ломовые извозчики имели лошадей тяжеловозных пород. Забегая вперед, скажу, что в 1930-х годах экспонат Всесоюзной сельскохозяйственной выставки жеребец Сатир породы советский тяжеловоз установил рекорд грузоподъемности – провез 15 453 килограмма груза.

По социальному положению извозчики разделялись на «лихачей» и «ванек», или «боронил». «Ваньками» были крестьяне окрестных деревень, подрабатывающие в зимнее время в городе извозом на своих неказистых лошадках. Из-за бедности они не имели даже хорошей упряжи, гужи часто рвались. Поэтому «ванек» еще называли «гужеедами». «Ваньки» соглашались везти пассажира за самую низкую плату.

«Лихачи» ездили на дорогих, породистых рысаках и выделялись щегольскими экипажами. Это были состоятельные люди, извозчики-аристократы. «Лихач» брал за провоз высокую цену. Порой он простаивал в ожидании пассажира три-четыре дня, но цену не снижал. «Лихач» открыто презирал других извозчиков и, обгоняя «ваньку», кричал свысока: «Пади-пади! Чо рот разинул? Держи правей-та!»

Для стоянки извозчиков городские власти отводили специальные места, называемые биржами. В Рыбинске две извозчичьи биржи находились на улицах Стоялой и Кузнецкой (ныне улица Гоголя).

Извозчик «лихач»

Извозчик у рыбинской пристани

В других местах извозчикам стоять не разрешалось. В нарушение правил «лихачи» стояли на самых выгодных местах – у гостиниц и трактиров. Местные дворники и швейцары брали с них мзду (за то, что не сообщали в полицию), которой делились с городовыми.

В больших городах существовал еще каретный извоз – специальные экипажи для свадеб, похорон, визитов, катаний. Это были тройки с расписными, устланными коврами санями и колясками, упряжью с серебряными бубенцами, кучером в русском кафтане и шапке с павлиньим пером.

В Москве ещё были «голубчики» – парные запряжки «на отлёт»: «коренник» (породистый рысак) и «пристяжная» (лошадь донской породы). «Голубчиками» пользовались состоятельные граждане для ночных поездок по загородным ресторанам.

И «ваньки», и «лихачи» круглый год носили кафтаны синего цвета. Этот кафтан сзади был непомерно толст, так как подбивался ватой, чтобы предохранить спину от пинков ботинками или сапогами нетерпеливых пассажиров. Философ В. В. Розанов назвал вид извозчика со спины «чудовищным задом».

В Рыбинске в 1870 году купчиха Н. С. Апурина открыла на улице Стоялой контору дилижансов «Курьер и тройка». Горожане прозвали дилижансы «ноевыми ковчегами». Это были длинные узкие вагончики на четырех колесах, высоко поднятые над землей. В дилижанс запрягали две лошади. На козлах сидели кучер и кондуктор, в салоне помещалось до 17 пассажиров. Багаж складывался на крышу, обнесенную перилами.

Богатые рыбинцы имели собственные экипажи. В середине XIX века рыбинский купец Н. М. Журавлёв послал своих сыновей обучаться коммерции в Англию. Один из них, Михаил, записал в дневнике: «Хотя я не люблю англичан, но образ жизни их один из лучших. Они умеют жить, понимают жизнь и наслаждаются ею вполне. Чего же еще нужно человеку?» И далее: «В среду ездили на скачки. Этот день у англичан чисто народный праздник. Парламент закрывается, клерки по большей части не являются в свои офисы под предлогом болезни. Одним словом, каждый едет на скачки!»

Когда Н. М. Журавлёв скончался, Михаил унаследовал большое состояние. Он открыл в селе Абакумове конный завод, где выращивал лошадей беговых пород. В конце XIX – начале XX века его жеребцы Ловчий, Бедовый, Богатый, кобыла Чванная регулярно брали призы на скачках в Санкт-Петербурге и Москве.

Большинство российских лошадей не были породистыми. На рубеже XIX и XX веков государство решило изменить это положение. В начале 1901 года в городах и селах Ярославской губернии жители могли увидеть большой плакат: «Объявление о случке с казенными жеребцами Ярославской заводской конюшни».

В Ярославской губернии открыли несколько случных пунктов, которые государство обеспечило породистыми жеребцами-производителями беговых и тяжеловозных пород. Центральный случной пункт губернии находился в селе Петровском на левом берегу Волги, напротив Рыбинска.

В объявлении перечислялись по кличкам жеребцы с указанием цены за случку. Цена колебалась от 2 до 5 рублей. Каждый владелец кобыл мог случить ее с любым жеребцом и получить породистого жеребенка. Далее разъяснялось:

«Для каждой кобылы, случаемой с жеребцом, допускается не более четырех садок. Если же кобыла выражает охоту и после четвертой садки, то более к тому жеребцу не допускается, ибо опытом доказано, что продолжение случки в таком случае с тем жеребцом бесполезно. Переводить кобылу от одного жеребца к другому за те же деньги не дозволяется, но не воспрещается случка с другим жеребцом по внесении вновь платы за случку, назначенной на другого жеребца. Каждый жеребец может быть случен только один раз в день». Количество случек для одного жеребца в год колебалось от 8 до 90.

В 1907 году Ярославская заводская конюшня совместно с Рыбинским уездным земством устроила конную выставку. Она проходила в Рыбинске, во дворе здания земской управы на улице Крестовой, 77. Владельцы лучших лошадей получили денежные премии.

Извозчик в стужу

Субботник на проспекте Ленина. 1920-е годы

Хорошую лошадь можно было выгодно продать армии. Согласно ценам, утвержденным правительством, в 1912 году военные платили за верховую лошадь 225 рублей. Корова в то время стоила не более 80 целковых. За лошадь для запряжки в орудия или телегу с боеприпасами можно было получить 95 рублей. Лошадь для обоза стоила от 110 до 145 рублей.

В 1920-х годах советская власть продолжила линию улучшения отечественного коневодства. Рыбинская городская газета «Рабочий и пахарь» в 1925 году опубликовала репортаж из Ярославской государственной конюшни под названием «Здоровая породистая лошадь – крестьянину». Из репортажа узнаём, что конюшня по-прежнему располагается рядом с селом Петровским, а руководящий персонал – в бывшей усадьбе дворян Михалковых.

В 1927 году в Петровском началось строительство ипподрома. Уже через год состоялись первые бега.

До середины ХХ века лошадь верно служила человеку как транспортное средство. Некоторые рыбинские предприятия имели лошадок даже в 1960-х годах. Но наличие лошадей в городе – это, извините, еще и навоз. В XIX – начале XX века городские власти проводили торги среди желающих взять подряд на уборку навоза с улиц и площадей Рыбинска. У советской власти имелось свое видение проблемы. В марте 1935 года рыбинская городская газета «Верхневолжская правда» опубликовала фотографию улицы Гоголя с горками навоза. Подпись под фотографией гласила: «В связи с потеплением на улицах города обнаруживается навоз. Обязанность каждого ЖАКТа, учреждения и гражданина ежедневно очищать улицу от навоза».

Сейчас в Рыбинске мы видим лошадок только возле универмага «Юбилейный», где на них катают детей. Но каждый раз, когда вижу, как мощный джип обгоняет «жигулёнка», жду, что из крутой иномарки вот-вот раздастся повелительный окрик: «Пади-пади! Чо рот разинул? Держи правей-та!»

Рыбинское общество хоругвеносцев

Слово «хоругвь» происходит от монгольского «оронго» – знамя. Хоругви – это священные знамена церкви, используемые в церковных торжествах. Например, в крестных ходах наряду с крестами и иконами. Понятно, что хоругвеносцы – это люди, несущие хоругви. Но почему они объединились в общество?..

В 2003 году вышел в свет альбом «Спасо-Преображенский собор». На странице 18 альбома опубликован цветной фотоснимок свидетельства члена Общества хоругвеносцев: «Выдано настоящее свидетельство действительному члену Василию Николаевичу Шитову в том, что он, Шитов, состоит с 1910 года членом Рыбинского общества хоругвеносцев…» В альбоме пояснялось, что общество создано для придания большего благолепия проводимым в городе крестным ходам. Но неужели деятельность хоругвеносцев этим и ограничивалась?

Создание Общества хоругвеносцев в России началось в июне 1903 года после определения Святейшего синода об утверждении устава Общества хоругвеносцев. Впоследствии общества хоругвеносцев стали создаваться в городах и даже деревнях Российской империи. В газете «Ярославские епархиальные ведомости» за 13 июля 1903 года напечатали примерный устав городского общества хоругвеносцев.

Но Рыбинское общество создали только через шесть лет – в 1909 году. Работая в Рыбинском филиале Государственного архива Ярославской области с документами Государственного банка, я случайно обнаружил устав рыбинских хоругвеносцев, напечатанный в нашем городе в типографии С. А. Овсянникова.

Члены Рыбинского общества хоругвеносцев

Спасо-Преображенский собор города Рыбинска

Согласно уставу, Рыбинское общество находилось под покровительством архиепископа Ярославского и Ростовского, который утверждал все постановления общества. Главной целью общества являлось усиление благолепия крестных ходов, совершаемых в Рыбинске. Члены общества несли хоругви, кресты, фонари и иконы. От ношения этих священных вещей освобождались женщины, которые также могли быть членами общества.

Изготовление новых хоругвей, фонарей и крестов производилось за счет средств общества. В обычное время хоругви находились в храме, возле алтаря.

Форма хоругвей начала ХХ века вела свое начало от римского императора Константина Великого, который повелел украсить изображением креста свое царское знамя.

Полное название общества – «Рыбинское Соборно-всеградское Серафимовское общество хоругвеносцев». Общество организовалось при Спасо-Преображенском соборе и именовалось в честь одного из самых почитаемых святых Русской православной церкви – Серафима Саровского. В 1903 году, когда начало образовываться Всероссийское общество хоругвеносцев, произошло открытие мощей этого чудотворца.

Серафим Саровский, в миру Прохор Исидорович Мошнин, родился в 1759 (или в 1754) году в Курске, в купеческой семье. В 1778 году поступил послушником в Саровскую пустынь. После восьми лет послушания его постригли в монашество с именем Серафим. Вскоре новый монах удалился в пустынное место, где проводил время в строгом посте, трудах и молитве. Затем Серафим наложил на себя трехлетнее молчальничество. Позже – полное пятилетнее затворничество, после которого – ослабленное десятилетнее затворничество (с открытыми для посетителей дверями). Скончался Серафим 2 января 1833 года, а через семьдесят лет произошло открытие его мощей.

Мощи – это тела святых христианской церкви, оставшиеся нетленными после их смерти. Почитание мощей как святыни ведет свое начало от самых первых времен христианства. В века гонений христиане с большими усилиями добивались выдачи тел мучеников за Христову веру, и места их погребения становились святилищами, где проходили христианские богослужения.

Смысл чествования мощей определен такими известными отцами Церкви, как Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Это определение основывается на учении Священного Писания о предназначении христианских тел как храмов Святого Духа и на чудесах, совершавшихся прилюдно при посредстве мощей. Почитаются мощи «благочестиво, но не благолепно», так, как почитаются и иконы. Учение о почитании мощей утверждено седьмым Вселенским собором. Русская православная церковь признает решения только семи первых Вселенских соборов.

Членом Рыбинского общества хоругвеносцев мог быть человек из любого слоя общества, но обязательно «поведения честного». Все члены общества делились на четыре группы: почетные (оказавшие обществу особые услуги или покровительство), благотворители (пожертвовавшие крупную сумму), пожизненные (уплатившие единовременный взнос в 100 рублей), действительные (уплачивавшие при вступлении в общество разовый взнос 3 рубля и ежегодный взнос 1 рубль).

Члены общества имели свою форму одежды, шившуюся за личный счет каждого: кафтан из темно-синего сукна с воротником и обшлагами из малинового бархата. Воротник и обшлага украшались серебряным галуном. Во время крестного хода на хоругвеносце обязательно должна была быть форма. Члены общества также имели свой нагрудный знак: у почетных членов, благотворителей и пожизненных членов – изготовленный из золота, у действительных членов – из серебра.

При крестных ходах хоругвеносцы, согласно уставу, «…должны вести себя благоговейно, охранять себя от праздных разговоров и особенно от нетрезвости». В начале ХХ века в Рыбинске ежегодно проводилось девять крестных ходов. Так, на пасхальной неделе, в понедельник, шел крестный ход вокруг Спасо-Преображенского собора.

В ближайший к 21 мая воскресный день проводился весенний крестный ход с Тихвинской иконой Божией Матери, приносимой в Рыбинск из Мологского Афанасьевского женского монастыря. Этот ход установили 21 мая 1831 года в память об избавлении от грозной эпидемии холеры.

Крестный ход с Югской иконой Божией Матери, приносимой из Югско-Дорофеевского мужского монастыря, проводился во время Петровской ярмарки в Рыбинске, в ближайшее воскресенье к 28 июня. Этот крестный ход установили в честь прекращения эпидемии моровой язвы, бывшей в Рыбной слободе в 1655 году. Моровой язвой в России называли чуму.

Крестный ход с Казанской иконой Божией Матери, приносимой в Рыбинск 16 июля из Ярославского Казанского женского монастыря, проводился в память о страшных пожарах, бывших в Рыбной слободе 20 июля 1735 года и 19 июля 1752 года.

14 сентября вновь проводился крестный ход с Югской иконой Божией Матери. В этот день по городу несли на особых носилках массивный деревянный крест из Спасо-Преображенского собора. Крест украшали гирляндой из живых цветов. Крест был настолько тяжел, что носилки с ним могли нести не менее восьми мужчин. Животворящий Крест Господень постановили носить в 1848 году по случаю избавления от бывшей в тот год в городе сильнейшей за всю историю Рыбинска эпидемии холеры.

Внутри общества существовала взаимовыручка. Богатые члены общества помогали материально своим бедным, престарелым или больным коллегам. В случае смерти такого человека общество хоронило его за свой счет.

Учредителями Рыбинского общества хоругвеносцев стали купцы Ф. А. Кругликов, И. М. Матвеев и И. И. Соловьёв. О Фёдоре Андревиче Кругликове удалось найти лишь небольшую информацию в «Ярославских епархиальных ведомостях». Эта газета сообщала, что 22 мая 1901 года в деревне Починок-Слепущий Спасской волости Рыбинского уезда торжественно освятили построенную церковь-школу. При этом рыбинский купец Ф. А. Кругликов пожертвовал в новый храм одежду на престол, жертвенник и воздухи.

Более подробные сведения удалось получить об И. М. Матвееве. В 1870 году крестьянин Рыбинского уезда Иван Матвеевич Матвеев переехал с семьей на жительство в Рыбинск. Записался в городское купечество и вскоре открыл первую в истории города кондитерскую фабрику и магазин «Сладости». Дела шли блестяще, но случилось несчастье – умерла любимая дочь Варя. В честь покойной И. М. Матвеев открыл на свои средства в Рыбинске училище и назвал его Варваринским. А затем взял на воспитание приемную дочь, которую также звали Варя.

Советская власть национализировала кондитерскую фабрику, подчинив ее отделу «Пищевкус» Рыбинского совета народного хозяйства. В годы НЭПа И. М. Матвеев открыл в Рыбинске, на проспекте Ленина, в доме № 79, небольшое карамельное производство.

Рыбинский купец Иван Иванович Соловьёв торговал в основном в Санкт-Петербурге. Он был крупным благотворителем. Так, в 1909 году за пожертвования в церковь села Ильинского Романово-Борисоглебского уезда И. И. Соловьёв получил благословение архиепископа Ярославского и Ростовского.

Более всего средств И. И. Соловьёв пожертвовал в церковь села Покров Рыбинского уезда. Сообщим лишь о некоторых его благодеяниях. Так, в 1894 году он передал в храм облигацию 5-процентного займа. Проценты с облигации шли в пользу священнослужителей, но с условием: каждое воскресенье, после литургии, перед Казанской иконой Божией Матери должен совершаться молебен о здравии жертвователя.

500-рублевый билет государственной 4-процентной ренты И. И. Соловьёв пожертвовал в Покровскую церковь для вечного поминовения российских императоров Александра I, Николая I, Александра II и Александра III. Проценты с билета шли в пользу причта, то есть состава священнослужителей храма. Неоднократно И. И. Соловьёв жертвовал средства и на нужды храма.

В рыбинский Спасо-Преображенский собор в 1899 году И. И. Соловьёв пожертвовал 1500 рублей для изготовления серебряной ризы на образ Спасителя возле царских врат.

Долгие годы Иван Иванович был благотворителем церковно-приходской школы при соборе. К 11 мая 1909 года, Дню памяти святых Кирилла и Мефодия, «за особые труды, усердие и ревность по благоустройству церковных школ» Святейший синод наградил И. И. Соловьёва Библией.

Крестный ход на улице Крестовой

«Гостинка» (история места)

«Гостиный двор», в просторечии «Гостинка», стал популярным торговым центром у рыбинцев. А еще это единственное здание, напоминающее о стрелковом полке, тайну гибели которого удалось узнать лишь недавно…

До начала тридцатых годов XIX века здесь, от улицы Крестовой к Волге, был пустырь с тремя прудами. В 1830 году, когда в Рыбинск впервые пришла эпидемия холеры, горожане в память счастливого избавления от страшной напасти решили построить в этом месте храм во имя Животворящего Креста Господня.

Первыми дали деньги на строительство церкви ярославский губернатор Константин Маркович Полторацкий и рыбинский городской голова купец Михаил Иванович Журавлёв. Их примеру последовали купцы М. Н. Вязмин, И. А. Миклютин, И. А. Наумов и другие самые богатые люди Рыбинска того времени.

Организатором строительных работ выбрали купца Петра Александровича Переславцева, в будущем ставшего рыбинским городским головой.

Проект храма выполнил ярославский губернский архитектор П. Я. Паньков. Если бы этот проект воплотили в жизнь, то рыбинцы имели бы на Крестовой то, что имеют питерцы на Невском проспекте в виде Казанского собора. Хотя Рыбинск и был городом богатым, купцы решили, что это слишком дорого. Поэтому группа столичных архитекторов во главе с выдающимся зодчим А. И. Мельниковым доработала проект, сделав его более скромным.

Вид с Сенной площади на ансамбль Сретенской и Крестовоздвиженской церквей

Вид на улицу Крестовую с колокольни Крестовоздвиженской церкви

Проект понравился, и А. И. Мельникова затем пригласили сделать проект и лучшего рыбинского храма – Спасо-Преображенского собора.

Строительство Крестовоздвиженской церкви начали в 1834 году и закончили через двенадцать лет. Храм состоял из двух этажей: нижнего престола – во имя Сретения Господня и верхнего – во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня.

В 1863 году рядом с храмом взметнулась в небо громадная пятиярусная колокольня – не менее величественная, чем у Спасо-Преображенского собора. К концу XIX века на колокольне было девять колоколов, самый большой из которых весил более девяти тонн!

В 1868 году рядом с Крестовоздвиженской церковью начали строить Сретенскую церковь по проекту еще одного столичного архитектора – Михаила Арефьевича Щурупова. Для зодчего это была первая проба в строительстве культовых зданий. Попытка оказалась удачной. И в будущем М. А. Щурупов построил в России еще несколько храмов, а также Воскресенский собор в Токио и Андреевский собор на Афоне – самый крупный православный храм Греции.

Строителем Сретенского храма купцы избрали сына строителя Крестовоздвиженской церкви П. А. Переславцева – Александра Петровича Переславцева. Внутреннее убранство храма выполнил еще один петербургский архитектор, Александр Кракау. Сретенский храм освятили в 1873 году.

Впоследствии территорию Крестовоздвиженской и Сретенской церквей обнесли оградой с угловыми башенками-часовнями. На территории храмового комплекса построили дома для священнослужителей и здание церковно-приходской школы. Таким образом, в последней четверти XIX века на улице Крестовой появился величественный церковный ансамбль.

Наступила советская власть. Первый тревожный сигнал для Крестовоздвиженского комплекса раздался в 1920 году, когда случился пожар на колокольне. С высоты искры летели на соседние строения, некоторые также возгорались. Возникла угроза массового пожара. Но опасность ликвидировала вовремя прибывшая пожарная команда. Причиной пожара стало неосторожное курение.

В 1928 году двое мерзавцев, рабочих завода «Слип», затащили на территорию церковного ансамбля молодую женщину и изнасиловали её чуть ли не на могиле захороненного здесь священника Константина Попова. Подонков задержал проходивший мимо милиционер.

В 1929 году оба храма для верующих закрыли. Здания и имущество передали 53-му стрелковому полку. А иконы сожгли в печах городской тюрьмы.

53-й стрелковый милиционный полк прибыл на постой в Рыбинск из Костромы в 1923 году. Полк был организован в 1919 году и прошел большой боевой путь в Гражданскую войну. Полк вел кровопролитные бои в Архангельской губернии, в том числе в районе местечка Плесецкое, где в будущем построят космодром. За взятие Архангельска полк наградили двумя Красными знаменами.

Затем полк перебросили на границу с Финляндией, где его ждали не менее тяжелые бои. В 1920 году полк перевели в Виленскую губернию, затем в Белоруссию. После боев у Полоцка и Гродно полк насчитывал всего тридцать бойцов. Получив пополнение, полк отправился на Кубань, где занимался ликвидацией небольших белогвардейских групп.

Далее полк воевал на Кавказе, где боролся с дашнаками, бил армянских и грузинских меньшевиков. Боевой путь полк закончил на польском фронте, где 18-я стрелковая дивизия, в состав которой входил 53-й стрелковый полк, получила от освобожденных немецких военнопленных Красное знамя с надписью: «Орлам севера 18-й стрелковой дивизии».

После Гражданской войны местом расположения полка стала Кострома. Слово «милиционный» в названии полка не означало сочетание армейских и милицейских функций. 53-й стрелковый полк в числе нескольких других полков стал участником эксперимента по переводу некоторых соединений Красной армии на милиционную систему.

Полуразрушенная колокольня Крестовоздвиженской церкви

Милиционные армии существовали еще в XIX веке во Франции, Бельгии, Нидерландах, Испании, США. При этом воинские части не имели постоянного кадрового состава. Постоянными были только командиры. А рядовые солдаты время от времени призывались на сборы, где проходили обучение.

Прибыв в Рыбинск, руководство полка разъяснило населению через газету «Рабочий и пахарь», что в 1923 году полк приступает к новому способу организации армии, что полк теперь будет милиционным, или территориальным. Полк не будет иметь постоянных красноармейцев, а будет их призывать из местных жителей на определенное количество дней в году. Практика показала, что в казарме милиционный красноармеец находился всего около двух месяцев в году.

Милиционная система в Красной армии существовала до 1935 года и была отменена в связи с возрастанием военной угрозы для Советского Союза. Отменили её и в других странах. В настоящее время милиционная армия существует только в Швейцарии.

С отменой милиционной системы 53-му стрелковому полку понадобились дополнительные казармы. Решили снести Крестовоздвиженскую церковь и колокольню.

В 1937 году рыбинская геолого-разведочная партия исследовала освободившееся место для строительства казарм. К этому времени уже вырыли подвал под новое здание, но его постоянно заливало грунтовыми водами. Видимо, это была вода из засыпанных прудов. К тому же оказалось, что подвал вырыт так, что северо-западный угол будущего строения находился там, где был когда-то фундамент колокольни. По рекомендации геологов здание сместили на несколько метров к востоку.

К 1939 году здание построили, но пожить в новеньких казармах красноармейцам пришлось совсем недолго. Началась Советско-финляндская война, и 18-я стрелковая дивизия ушла на фронт этой незнаменитой баталии, где и пропала в полном составе. О судьбе дивизии нет сведений даже в Центральном архиве Министерства обороны. Лишь спустя полвека, в 1992 году, газета «Известия» опубликовала воспоминания участника Советско-финляндской войны, жителя города Архангельска А. Кобелева, проливающие свет на гибель 18-й стрелковой дивизии, а следовательно, и 53-го стрелкового полка: «Был я тогда кадровым солдатом третьего года службы. Помню, было минус 52. Мы спешили деблокировать окруженную финнами нашу 18-ю стрелковую дивизию. Она была отрезана в районе, примыкающем к побережью Ладожского озера. Считаю, что мы, артиллеристы, снарядов не жалели, часто совершали артналёты по 10 и даже по 20 беглых снарядов по одной цели. Но высвободить 18-ю дивизию так до перемирия и не удалось. Сам я не мог видеть, но по рассказам политрука батареи знаю, что от окруженной 18-й остались только рожки да ножки…»