Текст книги "Проект «Сколково. Хронотуризм». Сталинский сокол"

«Утром, как только проснусь», – поклялась она самой себе и отпихнула пригревшегося рядом кота. Тот не обратил на недовольство хозяйки никакого внимания. Потоптался всеми четырьмя лапищами на одном месте, покрутился и улегся на подушку, прикрыв свой холодный нос хвостом…

* * *

Аккумулятор в телефоне, действительно, разрядился, будильник не сработал, поэтому утро началось почти на час позже обычного. Коту пришлось довольствоваться сухим кормом, Марина второпях наступила в миску, и хрупкие шарики раскатились по всей кухне. Кот с подоконника взирал на это безобразие и легонько постукивал по пластиковой поверхности кончиком белоснежного хвоста.

– Извини, пожалуйста! – Марина вылетела в коридор, кое-как оделась, схватила сумку и открыла дверь. На коврик вывалилась рекламная газетенка – ее постоянно пропихивали в ручку назойливые «почтальоны», легко и непринужденно проникавшие в подъезд мимо домофона. Марина схватила разноцветный листок, скомкала и затолкала в сумку, чтобы донести до ближайшей урны и там выкинуть бесполезную макулатуру. Захлопнула дверь, повернула в замке ключ и помчалась к остановке маршруток. Электричку, к счастью, не отменили, и в дверь приемной ректора Марина ворвалась всего через сорок минут после того, как начался рабочий день. Посвежевшая и порозовевшая Лизонька вскочила, и вместо приветствия замахала на посетительницу руками:

– В бухгалтерию иди, кварталку дают! – и в восторге вытаращила обведенные черной подводкой глаза. Марина кивнула, попятилась от двери и рванула по коридору в его самый дальний и темный угол, в святая святых учебного заведения – к кассе. Постояв минут двадцать в небольшой тихой очереди, Марина расписалась в ведомости, забрала деньги и вернулась в приемную ректора. Лизонька топталась у резервного стола, предназначенного для корреспонденции, и резала огромный, украшенный разнокалиберными цветочками торт.

– Внучке Олечке сегодня пять лет, – пояснила, томно улыбаясь, бабушка, – совсем большая, скоро в школу…

– А, поздравляю. У себя? – Марина показала на дверь кабинета.

– Нет, уехал, на симпозиум, – беззаботно отозвалась Лизонька, – тебе там бумаги какие-то передать велел, но это потом, ладно? Сейчас девочки подойдут, отметим, – на столе появилась бутылка вина, за ней возникла емкость с ликером.

– Я не могу, мне готовиться надо… Документы где?

Лизонька оторвалась от торта и потащилась к своему рабочему столу. Минуты две она нависала над бумагами, телефонными аппаратами и клавиатурой, поворачивая голову вправо-влево. Потом перевернула на столе один листок, за ним другой, поднесла каждый к глазам и, наконец, передала Марине распечатку в прозрачном «файле».

– Вот, держи. И дату поездки скажи, мне Иннокентий Иванович вчера напомнил, чтобы ты…

– А что это? – перебила ее Марина. – Полное академическое собрание сочинений Пушкина. Где я его возьму? Да еще список книг из иллюстрированной серии… Мне что – вместо интервью по магазинам бегать? У меня своя программа, и как я все это потащу?

– Откуда я знаю, – отмахнулась от нее Лизонька, – а программа не тобой оплачена, Иннокентий Иванович так и просил передать. Да и чего там тащить-то? Килограммов пять всего, не надорвешься. Так когда? – она даже потянулась к блокноту, в который записывала поручения руководства и ставила отметки об их выполнении.

– В понедельник скажу, – Марина открыла сумку и попыталась убрать туда бумаги. Но места не хватало, что-то мешало, заполнило собой все свободное от зонтика и кошелька с косметичкой пространство. Марина посмотрела внутрь, вытащила скомканную рекламную газетенку и выбросила ее в мусорную корзинку под столом.

– Как – в понедельник? – не отставала «бабушка». – Мне ему сегодня звонить надо! Эй, стой! А ну вернись!

Но Марина была уже далеко. Она спустилась на первый этаж к платежному терминалу. Деньги на счет пришли быстро, Марина по памяти набрала номер и отошла к высокому, забранному решеткой окну.

– Да? – выкрикнули из трубки. – Да, слушаю!

– Маш, привет. Ты сегодня работаешь? Отлично, я к тебе часикам к пяти подъеду, ладно?

– О, какие люди! – обрадовалась трубка, – сколько лет! Давай, приезжай, буду ждать. Тебе только стрижка?

– Нет, еще и покраситься хочу, – призналась Марина. У мастера в последний раз она была перед Новым годом, и теперь ей было очень стыдно за свою пегую голову.

– Мама дорогая, что я слышу! Все понятно, это часа на три! Представляю, что меня там ждет! Замуж, что ли собралась? – рассмеялась Маша.

– Нет, в командировку, – ответила Марина, и в трубке послышались короткие гудки.

Марина с первой же попытки расправилась со входной дверью, выбежала на крыльцо и остановилась, поправляя шарф. Когда только потеплеет, надоело уже кутаться, как капуста, скорей бы настоящая весна! Марина сбежала по широким мокрым ступеням на асфальт, обернулась мельком и направилась к метро.

Машка не ошиблась, вся процедура стрижки и покраски заняла больше трех часов. Пока закутанная в накидку Марина сидела с фольгой на голове мастер успела выложить ей все сплетни за последние полгода, а заодно вытрясти из клиентки новости ее жизни. Но тут улов получился небогатым, рассказывать Марине было нечего.

– Вот, в командировку еду, материал собрать, потом за диссертацию засяду, – отчитывалась она, пока Маша суетилась рядом.

– Ага, угу, – бормотала она в ответ, – молодец, диссертация – это здорово. Зарплату тебе прибавят?

– Да, наверное, но это… – договорить она не успела, Маша потащила ее мыть голову, и разговор оборвался. Еще через сорок минут все было готово, Марина стряхнула с плеч накидку и рассматривала себя в зеркало. Получилось, как всегда, отлично и очень дорого, но результат того стоил. Каштановые пряди смешались со сливочно-белыми, а добавка к краске придала всей копне волос нежно-розовый оттенок. Машка свое дело знала хорошо и деньги брала не зря.

– Накраситься не забудь и оденься как человек, – на прощанье напутствовала она Марину.

«Одеться! Как хорошо, что она мне напомнила об этом! Не в джинсах же туда тащиться», – Марина расплатилась с мастером, поклялась придти ровно через три месяца и вышла из салона. До стокового магазина рядом с вокзалом она добралась через полчаса езды в переполненном по случаю вечера пятницы метро. В светлом подвальном помещении было просторно и спокойно, покупатели бродили от стоек с вешалками к огромным ящикам с дешевым барахлом и увлеченно рылись в завалах. Марина прошлась мимо стеллажей и полок, взяла одну вещь, потом другую, вернула их назад. Так, для начала надо сосредоточиться. Что могла носить женщина тех времен? Да все, что угодно… «В конце двадцатых – начале тридцатых годов обязательным для всех текстильных фабрик было производство набивных тканей с агитационными узорами, прославляющими труд советского человека – серпами и молотами, звездами, тракторами, сеялками, комбайнами, заводскими трубами с дымом, аэропланами и прочим», – всплыли в памяти строки давным-давно прочитанной статьи. Но это было раньше, к тому же заканчивалась статья так: «На художественных советах и совещаниях все чаще стали говорить о том, что подобные „творческие находки“ слишком громоздки для текстиля, не сочетаются с назначением и фактурой ткани, неудобны в крое, требуют большого расхода и поэтому нерентабельны для швейных предприятий. Фельетон, опубликованный в газете „Правда“ под названием „Спереди – трактор, сзади – комбайн“, подвел черту в спорах о тематических рисунках, с 1933 года их производство было прекращено приказом Совнаркома за вульгаризацию идей социализма и коммунизма». Уже легче, не придется искать платье с сеялкой или дымовой трубой.

Нет, нужно сначала придумать, кем она могла быть там? Рабочей? Нет, типаж явно не ее, несоответствие внешности и «маскировочного» костюма будет слишком явным, и выдаст «туристку». Служащая? Чего, какого учреждения? Конторщица какая-нибудь, бухгалтер. Ведь бухгалтера существовали всегда… Да и какая разница, ведь даются всего сутки, можно прикинуться и счетоводом. Приехала в выходной день поглазеть на самолеты, погуляла в толпе, поела мороженого и – домой, отсыпаться перед новым рабочим днем. Так что нечего тут выдумывать.

Марина закинула сумку за спину и выволокла из тюка две юбки, пару блузок и принялась критически рассматривать их.

– Померить вон там можете, – предложила полная заспанная продавец в полосатом свитере и показала Марине в дальний угол помещения. Марина глянула на стыдливо прикрытую шторками нишу и согласно закивала головой.

– Обязательно. Сейчас еще что-нибудь возьму и померяю. Спасибо. – И неторопливо пошла вдоль стеллажей и стоек с вешалками. Что бы такое выбрать, что? Одежда должна быть удобной и не выделять свою хозяйку из толпы. «В тридцатые годы популярной становится одежда белого цвета. Белый как бы подчеркивал ту атмосферу счастья и радости, в которой теперь жили все советские люди, символизировал всю гамму чувств, которую они непременно должны были испытывать». – Вот эта блузка может подойти, или эта, та тоже сойдет, – Марина выдернула из спрессованной в монолит массы вещей пару вешалок и пошла дальше. «Если бы я была актрисой или женой влиятельного человека, я бы заказала себе у самой дорогой портнихи платье модного тогда удлиненного силуэта, скроенное по косой, с чуть завышенной талией, рукавом-фонариком, маленьким отложным воротничком…» Платье! Марина швырнула отобранные вещи в первый попавшийся ящик и через зал бросилась к продавцу. Та сидела на низенькой табуретке у входа и читала «покет» в яркой потрепанной обложке.

– Где у вас платья? – на бегу выкрикнула Марина. Продавец нехотя повернула голову и ткнула пальцем себе за спину:

– Там, рядом с куртками. В ящике еще посмотрите, должны быть… – Марина кинулась в указанном направлении. Та статья в толстом «переводном» журнале была богато проиллюстрирована, а картинки заимствованы из первого советского журнала мод – вернее, не картинки, а фотографии первых советских манекенщиц. И на фоне из блуз с жабо, с кружевными вставками, воротничками и искусственными цветами, бантами, из узких, слегка расширяющихся книзу юбок длиной до колен, украшенных замысловатыми деталями и вышивками, царствовало олицетворение советской моды тридцатых годов – крепдешиновое платье с цветочным рисунком. С маленькими или средними цветочками, часто на сером, черном, бордовом или темно-синем фоне, такие платья носили с приталенным коротким пиджаком и шляпкой. Лучшего ансамбля просто не придумаешь, он универсален, так могла одеться любая женщина тех лет, независимо от своего социального статуса. Этот «камуфляж» сродни джинсам, их носят все, на их обладателей никто не обращает внимания…

Марина сбросила пальто, затолкала шарф в рукав и принялась перерывать содержимое первого ящика. Здесь поживиться ничем не удалось, она перебрала все тряпки и подошла ко второй корзине. Там тоже ничего подходящего не нашлось, Марина вертела перед глазами нечто широкое, темно-серого цвета с короткими рукавами и ассиметричным подолом. Нет, лучше не рисковать, хотя, если сверху надеть что-нибудь темное…

– Разрешите, – Марина вжалась животом в стенку контейнера, пропуская продавщицу. Та то ли соскучилась от безделья, то ли пожалела бестолковую покупательницу и теперь пришла ей на помощь. Уверенным отработанным движением она раздвинула спрессованные на вешалках вещи и извлекла из темных недр барахолки что-то легкое и пестрое.

– Вот, – не оборачиваясь, подала она Марине вещь, – и еще вот и вот. Другого ничего нет, остались только больших размеров.

Марина по очереди рассматривала платья. Это не подойдет, оно короткое, и вырез слишком велик. Зато рукава как из тех времен – с защипами, и внизу волан. Это слишком яркое: в желтом платье она будет выделяться из толпы, люди будут пялиться на нее, что негативно скажется на ходе эксперимента. Зато вот это – что надо. Черное, с бледно-розовыми крапинками, длинное, почти до щиколоток, рукав три четверти, оборки – просто сказка. Марина схватила вещь в охапку и кинулась к примерочной. Да, лучшего ей не найти, сидит почти идеально, вырез, правда, какой-то дурацкий, но его можно легко прикрыть.

– Вам идет, – не глядя на покупательницу, заявила продавец.

– Спасибо, – Марина вышла из-за темно-зеленой брезентовой шторы и остановилась перед стойкой с легкими куртками и пиджаками. «Вот этот должен подойти», – она сняла с рейки сразу два пиджака, один снежно-белого, другой – темно-серого цвета.

– Это мужские, – предупредила продавец.

– Ничего, – Марина с добычей скрылась в примерочной.

«Для советского городского костюма тех лет очень характерным являлся ансамбль, состоящий из приталенного пиджака, напоминающего мужской силуэт, надетого поверх легкого платья в цветочек». В большом зеркале Марина сейчас видела ожившую иллюстрацию к этим строкам из справочника. Белый пиджак не подошел, на спине у него обнаружилось плохо застиранное пятно, зато серый был безупречен. Отвороты и лацканы надежно скрывали вырез платья, цвет идеально подходил к цвету ниток на отсрочке подола.

Осталось подобрать подходящую обувь на плоской подошве, шляпку и сумку. Впрочем, сумка уже есть, небольшая, молочно-белого цвета, с двумя ручками, ее носят на сгибе локтя. Это будет удобно, когда заработает камера и диктофон. Или диктофон придется убрать в рукав? Но это ей скажут только в фирме «Сколково. Хронотуризм»…

«Кстати, о хроно. Год, месяц… Господи, я еще не думала об этом… Какой год? Тридцать пятый? Там еще была карточная система, можно с голоду помереть. Хотя за сутки еще никто не умер. Тридцать седьмой? Тридцать восьмой? Нет, страшно. А вдруг прямо на улице заберут, во время интервью, или сдадут бдительные граждане… Нет, тоже не то», – мысли путались, цеплялись одна за другую, не давали сосредоточиться. Интервью, интервью… Вопросы так и не просмотрела, да еще и книги эти дурацкие тащить, на кой черт они ему понадобились, у ректора специализация по Средним векам! Хотя те книжищи еще толще были, каждая килограммов по шесть-семь весила, если не больше. Но их, кажется, жгли тогда… Черт, опять не о том…

– Девушка, мы скоро закрываемся! – прокричала из-за шторки продавец. – Вы берете что-нибудь или нет?

– Да, да, беру! Извините, я сейчас переоденусь, – опомнилась Марина, стащила с себя пиджак и платье, натянула водолазку и джинсы, накинула пальто и вышла из примерочной.

– Восемьсот рублей, – огласила сумму продавец, отдала Марине чек, сдачу и легкий пакет с покупками.

– Спасибо, – Марина выбежала из магазина в подземный переход и бросилась к вокзалу. В электричку она успела вскочить в последний момент, прошла по вагонам вперед, уселась на свободное место. «На ноги тапки светлые надену, кожаные, на шнурках, шляпа… Вообще, желательно, конечно, не выделяться, но обойдусь. Расческу еще не забыть, зубную пасту», – Марина достала из сумки блокнот и авторучку. Из электрички она вышла с готовым списком вещей первой необходимости, по дороге домой подкорректировала его и выкинула половину.

– Это же всего на сутки, – убеждала она себя, – и ехать-то никуда не придется. Привет, мой хороший, не кричи так, я уже дома! – Марина захлопнула дверь и первым делом погладила орущего от возмущения кота. Тот бегал за хозяйкой по квартире и громко выражал свое недовольство ее поздним возвращением.

– Тихо, тихо, – приговаривала Марина, – успокойся. И тебе еще кормилицу надо найти, и тебе, моя красавица, – она посмотрела на кашпо с орхидеей. За день с цветком ничего не произошло, бутоны остались в прежнем положении, только листья немного повернулись к свету. Кот в последнее время проявлял к растению нездоровый интерес, поэтому Марине пришлось убрать цветок на полку почти под самым потолком и забаррикадировать подход к нему двумя тяжелыми томами по искусству Древнего Рима. Взгляд упал на сколковский буклет – он лежал под телефонным аппаратом, развернутый на странице с контактной информацией. Марина взяла листовку, повертела ее в руках. Кот терся о ноги и преданно заглядывал в глаза, намекая, что пора бы и поужинать, а заодно и убрать лоток, о котором хозяйка почему-то забыла.

– Сейчас, потерпи, – Марина посмотрела на часы, – одиннадцатый час вечера, самое время для делового разговора. Но все же сняла трубку (просто для очистки совести), набрала номер и вздрогнула, услышав знакомое:

– Фирма «Сколково. Хоронотуризм», добрый вечер. Чем я могу вам помочь?

– Добрый вечер, – механически ответила Марина. Все, отступать некуда, бросать трубку тоже неудобно, придется выкручиваться.

– Ой, извините, я не думала, что вы… – здесь она запнулась.

Ее взгляд упал на пакет с только что купленными вещами, в нем легкое платье и пиджак из льна. Так, со временем года решено, это будет лето, без вариантов. А год, какой год… Да еще чтобы и народу вокруг побольше – опросить человек двадцать и в магазин.

– Слушаю вас, – спокойно, словно обращаясь к неопасной душевнобольной, проговорила вежливая девушка, – наш колл-центр работает круглосуточно. Чем я могу вам помочь?

– А, понятно, – отлегло от сердца, – в общем, у меня тур оплачен…

«Так куда же все-таки я еду? Начиная с восемнадцатого августа тысяча девятьсот тридцать пятого года в Тушино ежегодно проводились воздушные парады, которые привлекали десятки тысяч москвичей и гостей столицы. Десятки тысяч, мать права, мне хватит».

– Фамилию назовите, пожалуйста, – Марина слышала в трубке стук клавиш, потом тихий шорох, чьи-то приглушенные голоса и девушка заговорила снова:

– Да, все верно, тур оплачен. Когда вас ждать?

– Девушка, вы меня слышите? – крикнула Марина в трубку. – Записывайте: восемнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать девятого года, Москва, аэродром Тушино. Время – примерно полдень, плюс-минус час.

– Время и место укажете оператору по прибытии в «Сколково. Хронотуризм». Отсчет времени тура пойдет с того момента, когда вы проглотите капсулу. И вернетесь назад ровно через двадцать четыре часа, в этом можете не сомневаться.

– Я не сомневаюсь. Только… капсула. Она очень большая? Из чего она, что у нее внутри? – решилась Марина задать мучивший ее вопрос.

– Обычная пилюля, похожа на гомеопатическую, ничего страшного. Так когда же вас ждать, Марина Валентиновна?

– В понедельник, – не задумываясь, ответила Марина, – в первой половине дня.

– Хорошо, как вам будет удобно. Могу сбросить вам заодно и схему проезда. Вы ведь на своей машине приедете? На территории «Сколково-2» имеется охраняемая парковка…

– Нет, я на автобусе, – ответила Марина, – а схему давайте, пригодится. Там от остановки далеко идти?

– В смысле – идти? Пешком? – уточнила девушка.

– Ну, да. А что тут такого? – удивилась Марина. – Или к вам только олигархи на личных вертолетах прилетают?

– Нет, что вы. Схема простая и вы легко в ней разберетесь. Главное, не опаздывайте, мы будем ждать вас. Надеюсь, что путешествие вам понравится, и вы воспользуетесь услугами фирмы «Сколково. Хоронотуризм» еще не один раз. Всего доброго, до свидания, – из трубки понеслись короткие гудки.

«Об этом я и не подумала», – Марина положила трубку и посмотрела на себя в зеркало. Сколково – это же где-то за МКАДом, но тащиться все равно придется через Москву. А потом назад с книгами.

– Еще чего! Такси возьму, в авансовом отчете сумму проезда укажу, пусть платят. Я ему что – грузчик, такую тяжесть на себе таскать?! – сказала Марина своему отражению и помотала свежепокрашенными волосами. Здорово все получилось: и стрижка, и цвет к лицу, и вопрос решился почти сам собой, осталось только написать заявление, отдать его Лизоньке и вперед, в прошлое, на семьдесят с лишним лет назад.

– Сутки, это всего сутки. Потерпишь тут без меня, – Марина взяла обиженного кота на руки и вместе с ним пошла в кухню. На орхидею оба оглянулись одновременно, кот зажмурился и повернул голову, словно примеривался к прыжку, Марина – оценивающе: полить ее сейчас или подождать до утра?

Кот урчал около миски с консервами и лопал с такой скоростью, словно не ел целую неделю. Марина достала из пакета обновки, повесила их на дверцу книжного шкафа и отошла в сторонку. Потом нашла туфли – помесь кроссовок и мокасин, поставила их рядом с сумкой и критически оглядела весь ансамбль.

– Сойдет, – решила она, – кто меня там рассматривать будет, все на самолеты глазеть приедут. Беретку бы еще найти, их, вроде, до самой войны носили, и позже…

Она не удержалась, скинула домашнюю одежду, надела платье, пиджак и туфли, взяла в руки сумочку и вышла в коридор. Отлично, если не присматриваться к деталям, то догадаться о подвохе невозможно. Правда, сумка к платью и пиджаку по цвету не очень подходит, ну да ладно. Ткань, фасон, обувь на удобной пружинящей подошве – такие мелочи заметит только специалист. А вот волосы придется куда-то девать – в хвост собрать или косу заплести.

– Завтра же куплю себе берет. Белый и самый дешевый. Все дамы того времени стремились носить береты, но если кто-то из них становился счастливой обладательницей белого «бэрэта», это считалось писком совершенства. Потом подарю его кому-нибудь, горничной в отеле, например. Вернее, в гостинице, но до нее еще добраться надо будет. Тушино тогда еще в состав Москвы не входило, обычное предместье. Ничего, возьму такси, доеду до гостиницы, там переночую, отосплюсь, и днем домой. Прямо из номера, – Марина прошлась перед зеркалом в коридоре еще раз и вернулась в комнату, переоделась. Все, надо спать, завтра убрать квартиру, найти коту и орхидее кормилицу, собрать вещи… Дел полно, а заявление можно и задним числом написать, принести его вместе с книгами, ректор сразу растает и все обойдется без лишних вопросов.

– Вот и чудненько, вот и славненько. Иди сюда, мой хороший, – Марина подхватила с пола кота, попыталась уложить его рядом с собой. Но гордое животное вырвалось, спрыгнуло на ковер и удалилось в коридор.

С соседкой встреча была назначена на вечер воскресенья. Бесцветная, как личинка, замученная детьми одинокая тетка выслушала все пожелания Марины относительно кормления породистой скотины, но не произнесла ни слова.

– Вот, я вам все записала, – Марина показала на пришпиленный магнитом к дверце холодильника листок, – три раза в день. Утром, потом часика в два и вечером, в семь или в восемь. И еще раз утром, пожалуйста. А к обеду я уже сама вернусь, тут недалеко.

Соседка, как лошадь в стойле, мотала головой, на отиравшегося поблизости кота она даже не взглянула.

– Сначала вот эти консервы, в них сухого корма можно немного добавить, потом просто консервы, а вечером – как хотите. Я ему кашу варила…

– Ладно, понятно все, – недовольно перебила ее соседка, – не подохнет он без тебя за сутки. Цветок покажи.

Перешли в комнату, тетка задрала голову к потолку и так застыла.

– Вот, я не знаю, как лучше – в тень ее поставить, или под лампу. Она зацветет скоро, – Марина умолкла в ожидании совета.

– Ладно, полью. Только ты ее сними, я туда не полезу, – заявила соседка, и вышла в коридор. Потом проверили, как поворачивается ключ в замке, соседка сунула запаску в карман своих грязных треников, прикрытых на пузе вылинявшей футболкой.

– Спасибо вам большое, – провожала отзывчивую соседку Марина, – вы меня очень выручили.

– Не на чем, – буркнула тетка и вышла на площадку. Из-за соседней, неплотно прикрытой двери несся разноголосый ор и чей-то плач, пахло подгоревшей жареной рыбой.

– До свидания, – Марина поспешила закрыть дверь, но успела услышать, как соседка, обернувшись, бросила сквозь зубы: «чокнутая» и «ненормальная».

– Зато я диссертацию напишу и детей твоих учить буду, – шепотом парировала Марина, – или открытие какое-нибудь совершу, и в Италию поеду. Или во Францию с лекциями.

Марина еще раз проверила «багаж» – спортивную сумку с «маскарадным» костюмом и маленькую белую сумочку. Присела на диван, рассматривая ее содержимое, и, наконец, решилась – выкинула зонт.

– Если что – куплю себе новый, и здесь в антикварный магазин сдам. Главное – до Москвы добраться, а там на метро доеду, за пятачок. Все равно собиралась посмотреть на все действующие станции, а заодно и с людьми поговорить. Прикинусь глупенькой провинциалкой, эскалатора боюсь и все такое, пусть меня, дурочку, уму-разуму поучат, – рассуждала она, глядя на отмытые плафоны старой люстры.

Все, надо спать, уже поздно, такси заказано на восемь утра. Ехать придется далеко: через Москву до Кутузовского проспекта, дальше по Можайскому шоссе, с него – на Сколковское через город Сколково. А уж потом через Баковский лесопарк, к центру хроноперемещений. Схема проезда лежит в кармане плаща, чтобы сразу отдать ее водителю. «Не забудь договориться с ним на вторник – уже в полусне напомнила сама себе Марина, – или пешком через этот лесопарк потащишься».

* * *

– Видеокамера находится вот здесь, – молодой человек, представившийся Марине как Виктор Данилов, консультант, указал на крохотное, с десятикопеечную монетку, отверстие в стенке сумки и продолжил:

– Чтобы изменить ракурс съемки, вам достаточно сделать так, – сумка повернулась в одну сторону, – или вот так. В общем, можете крутить ее, как хотите, «глазок» камеры не бликует, шума она не издает. Чтобы включить или выключить камеру, сумку надо открыть. Вот так.

Консультант продемонстрировал Марине, как закрывается и открывается ее сумка, научил несложным манипуляциям по ведению съемки, затем подвинул распахнутую сумку хозяйке.

– Теперь далее. Диктофон, – на стол легло крохотное устройство в пластиковом корпусе, – упрощенный функционал, простое и надежное управление, что важно в критической ситуации, цифровая подпись сделанной записи. Во время работы не подавляется устройствами для защиты от аудиозаписи, малое токопотребление и, что немаловажно, имеет сверхминиатюрные размеры. Плюс возможность ведения стереозаписи. Прошу, – молодой человек кончиком авторучки подтолкнул диктофон к сидящей напротив Марине. Она взяла устройство, внимательно рассмотрела его и зажала в кулаке.

– А как… куда… – договорить ей не дали.

– Уберите его в карман или просто держите в руке, как вам будет удобно, действуйте по обстановке. Не советую вам тыкать диктофоном в лицо человеку и вообще как-либо демонстрировать наличие у вас странного устройства. Те времена отличались тотальной подозрительностью, все следили друг за другом и только и делали, что целыми днями писали доносы в ФСБ.

– В НКВД, – механически поправила консультанта Марина, – в народный комиссариат внутренних дел. Потом он превратился в КГБ, а теперь в ФСБ.

– Неважно. Вы лучше бы подумали о том, как сольетесь с толпой, чтобы не выделяться. Первый совет – побольше молчите, открывайте рот только в самом крайнем случае, когда уж совсем прижмет. А второй… – Данилов скептически осмотрел Марину, – чтобы не вызвать подозрений вам надо преобразиться внешне. Мы могли бы помочь вам подобрать соответствующую эпохе одежду, сшить платье, костюм или обувь…

– Вряд ли у вас это хорошо получится. Крой платьев, начиная с тридцатых годов и включая начало шестидесятых, был настолько замысловатым, что современные портнихи не могут сшить стилизованные вещи, характерные для тех десятилетий. Многие портнихи старой школы владели уникальными навыками шитья и конструировали одежду прямо на человеке, без выкройки, раскраивая и закалывая материю на теле заказчика. Для этого требуется очень высокий уровень мастерства. Очень, – отрезала Марина.

– Квалификация наших специалистов… – набычился оскорбленный консультант, но Марина не стала его слушать.

– Я сама специалист в своей области и могу проконсультировать ваших специалистов по любому вопросу, который касается эпохи тридцатых годов в СССР. Поэтому ни в чьих советах я не нуждаюсь. Вы закончили? Тогда, может быть, приступим? – Марина попыталась подняться из мягкого и удобного кожаного кресла, но Данилов остановил ее.

– Подождите, еще не все. Раз уж вы отправляетесь в эпоху массовых репрессий, то вам, возможно, пригодится вот это, – консультант достал из папки и подал Марине маленькую книжечку в обложке из обтянутого темно-синей потертой тканью картона.

– «Викторова Марина Валентиновна, корреспондент, газета „Социалистическое земледелие“» – написанные чернилами буквы основательно выцвели, фотография была бледной и размытой, да еще и наполовину закрыта светло-голубым оттиском печати. Но лицо под ней просматривалось неплохо, и себя Марина узнала сразу.

– Обработали фотошопом, состарили вас на семь десятков лет, – ухмыльнулся консультант, – хоть какая-то защита в период разгула сталинского произвола. Если что – предъявите эти корочки, это поможет вам протянуть время. Но даже если вас и заберут, вам нужно лишь продержаться до полудня завтрашнего дня. Газета в то время существовала, я проверял…

– Да, под этим названием она выходила с января тридцатого года и до апреля пятьдесят третьего, пока ее не переименовали. А постоянными читателями и рабкорами газеты были агрономы, инженеры, руководители земорганов, МТС, председатели колхозов, – не глядя на консультанта, проговорила Марина. Тот посидел секунд десять с приоткрытым ртом, потом воззрился на потолок и тщательно пригладил волосы у себя на затылке. Ждать, пока к консультанту вернется дар речи, Марине пришлось минуты полторы.

– И последнее. Здесь, – он снова взялся за сумку, по-хозяйски залез внутрь и вытащил оттуда три толстые пачки банкнот, – сорок тысяч советских рублей. Они подлинные, так что опасаться вам нечего, за фальшивомонетчицу вас не примут, – стянутые резинкой старые купюры улетели обратно. Консультант щелкнул застежкой и вернул белую сумочку на середину стола. Марина схватила ее, поставила себе на колени.

– Вот теперь – пройдемте, – Данилов вышел из-за стола и направился к двери и приоткрыл ее.

Беретка постоянно сползала на лоб и закрывала глаза, пока они шли по длинным коридорам через посты охраны и спускались в лифте. Марина одной рукой вцепилась в сумку, другой то и дело поправляла оказавшийся слишком большим для нее головной убор, поэтому толком ничего рассмотреть не успела. Она заметила только краем глаза стеклянные двери и перегородки, за которыми виднелись диковинные приборы и сверкающие белизной помещения, и слышала несколько раз писк считывающих устройств на дверях. Они остановились перед очередной дверью, Марина в который раз запустила руку в нагрудный карман пиджака, проверяя, на месте ли диктофон, потом подняла голову и увидела перед собой окошко из толстого прозрачного стекла. За ним виднелось что-то светлое и круглое, но что именно – толком рассмотреть она не успела.

– Проходите, – снова запиликал сигнал замка, зашипела пневматика отворяемой двери, Марина шагнула вперед, оказалась в просторном прохладном помещении и замерла на пороге. Перед ней находилась площадка-круг, покрытая белоснежным синтетическим материалом. Круг возвышался над полом сантиметров на двадцать, в диаметре имел метров пять или немного меньше, и был накрыт прозрачным куполом, высотой в высшей точке метра три. В куполе имелась овальная дверца, больше поблизости ничего не было.