Текст книги "Проект «Сколково. Хронотуризм». Сталинский сокол"

– Что делаю? – пожал плечами Виноградов. – Замок ломаю. У твоего дружка ключей не оказалось, вот и приходится руки срывать.

В следующую секунду оба уже лежали на земле. Снизу хрипящий голландец, а сверху Всеволод, навалившийся на него всем своим немалым весом. В качестве оружия он решил использовать все тот же стальной прут. Пригвоздив несчастного к земле, он надавил одним коленом на солнечное сплетение, прутом же уперся противнику в горло. Миг, и безжизненное тело, выпучив в предсмертной агонии глаза, уже не оказывало сопротивления. У парня оказалась слишком хлипкая шея.

«Временной рукав» истинный

День икс настал не только для самого Габриеля Кларка. Именно второе мая тысяче девятьсот семьдесят второго года послужит отправной точкой для всего Ирландского освободительного фронта, ранее прозябавшего в безвестности. Решительные меры требовали решительных поступков, а сами поступки, естественно, должны были быть поддержаны материально.

Тряпка и трус Эрик, ухватившийся за предложение Кларка, будто за спасательный круг, сделал удивительную по красоте подделку, воспользовавшись хранившимися в мастерской материалами. Как-то вечером он с гордостью показал её Кларку, заявив, что обнаружить подмену способны лишь эксперты мирового уровня.

Ну что же, любезный ван дер Гус, молитесь, чтобы все было именно так.

Сам же Кларк тоже не сидел сложа руки. Договорившись с кем надо на бирже труда, он устроился в музей уборщиком и раз в день, надев зеленую робу подсобного рабочего, размазывал грязь мокрой тряпкой по паркету.

По натуре веселый и заводной, он быстро обзавелся приятелями среди охраны и музейных работников. Часто засиживаясь с ними в баре допоздна, травил смешные байки, на ходу выдумывая истории из своей ненастоящей жизни, веселил новых знакомых до колик в животе.

Но как бы ни старался ирландец, как бы ни расставлял шахматные фигуры, все равно Эрик ван дер Гус являлся той точкой, от которой любой криминальный следователь просто обязан будет начать отсчет. В долгах как в шелках, слабохарактерный и поддающийся чужому влиянию толстяк вполне мог сойти за козла отпущения, если бы не еще одно негласное правило криминального гения.

Если существовала, пусть даже самая ничтожная, возможность подстраховки, Габриель всегда старался отмазать своих подельников от тюремного срока. Первый свой промах с королевским поездом терзал его, заставляя усомниться в своих возможностях. Именно потому он обратился к одному из небезызвестных голландских криминальных главарей по кличке Бульдог.

Имя Бульдога знали немногие, а те, кто знал и не мог держать язык за зубами, давно уже покоились на дне одного из многочисленных каналов с пудовой гирей, пристегнутой к лодыжкам.

Явившись в игорное заведение, где Бульдог имел привычку бывать каждую вторую среду месяца, Кларк свел знакомство с самым мелким из его подручных и, дав на лапу, упросил устроить встречу с суровым боссом.

– Ты меня искал? – Бульдог, коренастый мужчина в летах, сидел в дальнем углу ресторана, курил трубку и наблюдал за танцующей на сцене парочкой.

Крепкие парни, маячившие позади босса, напряглись при появлении Кларка, но их хозяин успокаивающе махнул рукой:

– Спокойно, ребята, это же ирландец Габриель Кларк собственной персоной. Зачем пожаловал в нашу богом забытую страну?

– Вы меня знаете? – удивился Кларк, но приглашение присесть за столик принял.

– Как не знать, – Бульдог поднял бокал с красным вином, пригубил, сморщился и отставил его в сторону. – Когда эта мелкая шавка из казино начала упрашивать меня взглянуть на перспективного парня, я чуть было не вышвырнул его на улицу, но потом мне стало интересно.

Пару дней мои люди пытались определить личность некоего Джонсона, путешественника и интригана, который, дескать, колесит по всему миру в поисках новых ощущений. Знаешь, что они обнаружили? Ничего, пусто, ноль без палочки. Ни одна полицейская картотека, ни одна сводка, ни одна сплетня в этой стране не соответствовала описанию и имени неизвестного. Окончательно решив, что ты не тот, за кого себя выдаешь, они сняли отпечатки пальцев со стакана в твоей комнате в отеле и разослали их во все уголки Нового и Старого света. Каково же было мое удивление, когда положительный ответ пришел из Великобритании! Надежные источники сообщили, что пальчики принадлежат некоему ирландцу Габриелю Кларку. Под судом он ни разу не был, ни к чему серьезному не привлекался, да и отпечатки пальцев его имелись только потому, что двадцать лет назад он попал под облаву, затеянную полицией в логове левых радикалов.

– Браво, господин Бульдог, – зааплодировал Габриель. – Если бы «бобби» могли работать так же эффективно, как ваши подручные, то, бьюсь об заклад, организованной преступности в Англии пришел бы конец.

– Но вот что самое удивительное, – усмехнулся Бульдог, глядя исподлобья на смеющегося собеседника, – куда не кинь, а уши этого ирландца торчат из самых значимых каверз, произошедших на территории королевства. С чем пожаловали в Нидерланды, Габриель? Я ведь могу вас так называть?

– Как вам будет угодно, – согласился криминальный гений. – У вас я по делу, выполняю один заказ. Мне требуется помощь, серия услуг, за которые я готов щедро заплатить.

– Сколь щедрым может быть предложение?

– Сколь вы сочтете нужным.

– Что вы хотите он нас?

– Лазейку в порту, невнимательных пограничников и судно, способное без проблем уйти в нейтральные воды.

Взяв со стола бумажную салфетку, Бульдог написал на ней цифру с четырьмя нулями и положил перед Кларком. Тот удовлетворенно кивнул.

– А еще нужно найти одного человека.

– Физическим устранением мы не занимаемся, – покачал головой голландец.

– Этого и не надо, – поспешил успокоить Бульдога Габриель. – Тут, скорее, наоборот, защита и некое вмешательство в предстоящее следствие. У вас есть знакомые среди полицейских чинов, такие, что могли бы пустить дело в обход одного из подозреваемых?

Цифра на салфетке выросла ровно на ноль. Новый утвердительный кивок, и вот уже двое ранее не знакомых сердечно жмут друг другу руки и обмениваются последними необходимыми сведениями.

Выходя из здания ресторана, Кларк прикидывал в уме затраченные им финансы. Приплюсовав взятки местному императору криминального мира к тому, что пришлось потратить на тряпку-Эрика, положив поверх всего транспортные расходы, он кивнул на этот раз самому себе. Сумма на фоне общего бонуса показалась ему смехотворной. То есть дело все еще оставалось более чем прибыльным.

«Временной рукав» Васнецова

Дождь тщательно вымыл мостовую под ногами прохожих и превратился в бесчисленные ручейки. Огибая лужи, Петр добрался до билетных касс на Корте Вильтбер, восемь, ровно в час дня, где его с нетерпением поджидал ван дер Гус.

– Здравствуйте, господин инспектор, – радостно закивал он, кося глаза в сторону музея. – Джонсон сейчас делает уборку в дальнем зале и явно не собирается уходить.

– Отлично, ван дер Гус, снисхождение со стороны следственных органов вы уже заслужили. Дальнейшая ваша судьба теперь зависит только от вашего желания сотрудничать.

– Я готов! – Эрик подобострастно закивал, тряся обвислыми щеками.

– Значит, так: я с группой захвата засяду вон в том кафе, – палец Петра указал на небольшой кафетерий неподалеку от пруда. – Окна помещения, откуда будут выносить «Девушку с жемчужной сережкой», как я понимаю, выходят именно туда?

– Вы абсолютно правы, – вновь закивал музейный эксперт.

– В таком случае поступим так. Как только Джонсон заберет картину, вы закроете одну из штор. Это будет сигналом к действию команды захвата. Да смотрите, не упустите момент. Далее вам следует как ни в чем не бывало отправиться к себе в кабинет и ждать моего звонка.

Распрощавшись с толстяком голландцем, Васнецов удовлетворенно потер руки и взглянул на секундомер. Времени до возвращения было более чем достаточно.

Ждать решающего момента осталось совсем недолго, каких-то тридцать минут. Сидя у окна кафетерия, Петр вяло размешивал сахар в принесенном чае и, откусывая пышное заварное пирожное, с интересом наблюдал за происходящим перед зданием музея. Примерно без пятнадцати минут на этажах началось некоторое оживление. В окнах замелькали люди в строгих похоронных костюмах, а к черному входу подкатил приземистый серый броневичок.

Подогнав автомобиль к двери, где его уже дожидались бойцы службы безопасности, водитель даже не подумал глушить двигатель. Из задней дверцы вышли полицейские в бронежилетах и с автоматическим оружием.

Старший из них подошел к одному из «безопасников», и чем они там занимались, из кафе видно не было. Но с формальностями служаки справились быстро, и вот уже вереница темно-синих мундиров втягивается в дверной проем. Все, отсчет времени пошел.

«Временной рукав» Виноградова

По прибытии на место идею с дорожными работами Виноградов отверг. Широкие плотно укатанные обочины пригородного шоссе позволяли бронированному «форду» проскочить ловушку на полном ходу. Тут требовалось нечто более существенное.

Протиснувшись в узкую и неудобную кабинку трактора, он подъехал к борту припаркованного грузовика. Широкий стальной ковш на манипуляторе сработал как рычаг. Перевернув грузовичок на бок и сымитировав аварию, он отошел в сторону и полюбовался делом собственных рук. Пострадавших предстояло сыграть трупам хозяина магазина и его незадачливого партнера.

Картина дорожно-транспортного происшествия вышла на загляденье реалистичной. Тяжелый грузовик, врезавшись в трактор, начисто перегораживал проезжую часть и лишал транспорт с полицейскими возможности проехать мимо. Два трупа, живописно раскинувших руки на асфальте, идеально вписывались в общую концепцию и не позволили бы доблестным войнам бросить пострадавших в беде. Картину портил только старенький «ситроен», который Виноградов дотащил до места на стальном тросе, а затем отогнал на пару сотен метров вперед, чтобы автомобиль не особо бросался в глаза.

Времени до появления броневика как раз хватало на то, чтобы выбрать позицию, собрать винтовку и снарядить рожок бронебойными патронами.

Появления посторонних в зоне обстрела ветеран не опасался, так как заранее позаботился нанять двух местных лоботрясов арабов. Оба они прибыли в страну нелегально и потому не гнушались никакой работой. Приметив их, слонявшихся на бензоколонке около кафетерия, полковник поманил эмигрантов рукой и потряс толстой пачкой денег. Далее все было просто. Выдав не верящим в удачу подручным пятьдесят тысяч, снабдив жезлами и светоотражающими жилетами, он отправил их в разные стороны, к развилкам. В задачу парней входило фильтровать трафик и не препятствовать только проезду тяжелогруженых фургонов. Арабы удивились, но деньги приняли и, надев на себя предложенную амуницию, разъехались на велосипедах в указанных направлениях.

Ждать – основная задача любого снайпера. Во времена Второй мировой войны некоторые советские снайперы в ожидании крупных немецких офицерских чинов специально обливали рукава водой. Мороз плотно схватывал жидкость, форма примерзали к земле, и верный глаз вместе с зафиксированными конечностями делал свое дело.

Секунды сменялись минутами, минуты часами, и, когда глаза Виноградова уже начали слипаться, на пустынное шоссе вынырнул серый «форд» с низкой посадкой и амбразурами-щелями вместо окон.

Расчет полковника был прост: вывести из строя водителя, а затем вплотную заняться выскочившими на шум полицейскими. Все произошло именно так, как он и планировал. Заметив на дороге странное препятствие, водитель броневика начал сбавлять скорость, пока совсем не остановился. Некоторое время грузовик стоял, рыча двигателем и выбрасывая в воздух клубы сизого дыма. Очевидно, внутри броневика шли интенсивные переговоры по рации. И тут случилось неожиданное. Машина дернулась, тронулась с места и, завывая коробкой передач, начала уверенно сдавать назад.

Подобного Всеволод допустить не мог. Вычленив в прицел узкую щель, заменяющую водителю лобовое стекло, он выдохнул и плавно потянул спусковой крючок. Техника отработала как надо. Мягкий, но сильный удар в плечо, и вот уже кабина «форда» раскрашена изнутри в новые цвета. Всего, что происходило в кабине, полковник видеть не мог. Но в том, что он попал, наемник не сомневался. Мертвый водитель отпустил педаль газа, тяжелый бронефургон на передаче дернулся и затих, не подавая больше признаков жизни. Эта была первая, но, увы, единственная удача во всей тщательно спланированной операции.

Прицельный выстрел лишил противника подвижности. Все шло почти правильно, почти верно, вот только шестеро полицейских, прятавшихся в недрах заглохнувшей машины, выходить под пули не спешили.

– Подмогу вызывают, – скорчил брезгливую гримасу Виноградов и, перехватив поудобнее винтовку, начал методично обстреливать грузовик. Бронебойные лихо дырявили машину, делая борт похожим на ломтик местного пахучего сыра. Винтовка судорожно всхлипывала, дергаясь в руках ветерана, и с каждым нажатием на спусковой крючок посылала новый смертоносный заряд в лишенных подвижности людей. Рожок, за ним второй, теплые, пахнущие порохом гильзы ложились в мягкую возделанную землю.

Наконец задняя дверца шевельнулась, и из образовавшегося просвета показался ствол автомата. Дернувшись пару раз, он почти тут же затих. Из распахнутой двери на землю один за другим выпрыгнули люди в темно-синей форме и, упав на асфальт, залегли за колесами и моторным отсеком броневика.

Дернув затвор последний раз и убедившись, что патроны закончились, Виноградов перекатился на следующую позицию и, вытащив из кармана новый рожок, с сухим щелчком поставил его на место. В ту же секунду сразу две автоматные очереди полоснули по тюльпанам там, где еще секунду назад была голова полковника.

Вновь вскинув ствол винтовки, Виноградов выцелил первого темносинего, наивно выбравшего в качестве укрытия заднее колесо, и плавно потянул за курок. Крики раненого заставили одного из укрывшихся за передней частью грузовика дернуться и чуть приподняться над землей, из-за чего вторая бронебойная пуля начисто лишила его верхушки черепа.

– Ранения, с жизнью не совместимые-на… – усмехнулся ветеран, видя, как тело несчастного падает на землю.

Треск ответных автоматных очередей заставил его метнуться на новое место. Пули ложились совсем рядом, поднимая черные фонтанчики земли и не давая поднять головы. Третий и последний, покинувший броневик, явно не желал сдаваться просто так, решив во что бы то ни стало захватить с собой невидимого снайпера. Серия пробных выстрелов по колесам ни к чему не привела, сам броневик просто накренился на один борт и, плотно сев на диски, лишился даже теоретической возможности двигаться.

Выстрелы прекратились. Засевший за моторным отсеком полицейский не желал геройствовать и в данный момент довольно громко кричал что-то в рацию, переставляя магазин.

– De aanval op de politie. Onze verliezen worden op de dertigste kilometer route![10]10
  Нападение на полицию. У нас потери, находимся на тридцатом километре маршрута – голл.


[Закрыть] – орал он срывающимся голосом. – Centrale, dan kunt u te ondersteunen![11]11
  Центральная, прошу поддержки – голл.


[Закрыть]

Рыскающий прицелом по искореженному остову грузовика полковник сморщился, услышав четкий ответ в эфире.

– Verblijf en heldendom, aan uw linkerkant is een speciale groep. Wat zijn het verlies van een agent?[12]12
  Оставайтесь на месте и не геройствуйте, скоро прибудет специальная группа. Доложите о потерях, офицер – голл.


[Закрыть]

– Vier doden, een gewonde. Ik was in het afvuren contact, vraag om hulp snel[13]13
  Трое убитых, один тяжело ранен. Нахожусь в зоне обстрела, прошу поддержки – голл.


[Закрыть].

Эти разговоры требовалось немедленно прервать. Всеволод мало понимал из несущейся с шоссе тарабарщины, но по обрывкам фраз, долетавших до него, сообразил, что единственный оставшийся в живых охранник связался по рации с группой поддержки и просит подкрепления. Новые фигуры в условия игры не входили. Одно дело – отщелкать как семечки шестерых олухов мнящих себя элитой, и совсем другое – вступить в огневой контакт с хорошо подготовленным, вооруженным и экипированным спецназом. То есть парнями, собаку съевшими на подобных операциях.

Закончившийся было дождь снова начал накрапывать, а ветеран все нажимал и нажимал на курок, будто запрограммированный на одно единственное действие робот. Под конец цинк начал показывать дно, а сдобренная утренним ливнем земля просохла от тепла отстрелянных гильз. Отложив оружие в сторону, Виноградов поднялся и, взяв в руку нож, кинулся к грузовику.

Подобная схема поведения для полицейского оказалась крайне неожиданной. То, что засевший на дороге снайпер вдруг пойдет в рукопашную, стало для него неприятным сюрпризом. Замешкавшись на секунду, он было вздернул дуло автомата, но Всеволод успел его перехватить и отвести в сторону. Рывок, еще рывок, удар по кисти, а затем в висок, и острое хищное лезвие вспарывает незащищенное горло. Отскочив от оседающего на землю человека, ветеран придирчиво осмотрел свой костюм, с разочарованием отметил бурые пятна, проступившие на пиджаке и рубашке. Резать горло, стоя перед противником, – штука грязная и под силу не каждому. Нажимая на курок и отправляя вперед маленькую свинцовую смерть, можно отрешиться от происходящего, ведь ты не видишь глаза жертвы. Но после рукопашной эти глаза помнишь долго. Кто-то помнит их месяц, кто-то – год, у некоторых они отпечатывается в памяти на всю оставшуюся жизнь.

Минимум потерь, масса израсходованных боеприпасов и выигранный бой. Дело оставалось за малым. Подойдя к задней двери броневика, Всеволод дернул за ручку и, убедившись, что она закрыта, принялся пристраивать к замку солидный комок пластида. Кто-то из тех, кто сейчас стеклянным взором обозревал бегущие по небу кучевые облака, очевидно, захлопнули толстый бронированный люк. Эластичная взрывчатка плотно обхватила то место, где скрывался хитрый механизм. Далее в ход пошли взрыватель и электронный детонатор, тонкие стальные трубки с проводами, вдавленные в податливую массу взрывчатки. Оставался сущий пустяк: отойти на безопасное расстояние, достать из нагрудного кармана маленький пульт и нажать на единственную имеющуюся на нем кнопку.

Окинув взглядом произведенную работу, снайпер отступил назад и выудил из кармана смертельную игрушку. Всего один шаг отделял его от «Девушки с жемчужной сережкой».

Ему было плевать на убитых. Ему было все равно, что о нем потом скажут люди. Все, что происходило вокруг, казалось полковнику фарсом, детской игрой, обычными полевыми учениями.

Расстояние между стрелком, прикрепившим пластиковую взрывчатку к дверце «форда», и двумя отрядами ВВЕ, несшимися сейчас по пригородному шоссе, стремительно сокращалось. В машинах спецназа сидели такие же офицеры, как и те, что в данный момент истекал-ли кровью на холодном полу изрешеченного броневика. В руках они сжимали настоящие автоматы, способные калечить и убивать. Эти офицеры считали свой мир настоящим, и им было не все равно, что о них скажут люди.

– Vijftien minuten voor het visueel contact,[14]14
  Осталось пятнадцать минут до визуального контакта – голл.


[Закрыть] – вдруг заговорила рация у ног убитого офицера. – Hold on guys, we benaderen.[15]15
  Держитесь парни, мы уже близко – голл.


[Закрыть]

«Временной рукав» истинный

Уверенные шаги полицейских Кларк расслышал еще на лестнице, а когда персонал начал перегораживать арки и оттеснять любопытных туристов, понял, что момент истины настал. Дождавшись, когда колонна из охраны и полицейских проследует в нужном направлении, он отставил швабру в сторону и, воспользовавшись набором ключей, проник в электрощитовую.

Большие черные рубильники в узких серых коробах на стене. Каждый из них отвечает за свой участок, каждый подписан и снабжен обходной схемой на тот случай, если вдруг возникнет неполадка, перепад напряжения в общей сети или авария на подстанции. Сигнализацию, разумеется, из щитовой отключить нельзя, а вот устроить светопреставление вполне реально. Достаточно замкнуть пару контактов с помощью тонкой медной проволоки. От проволоки потом не останется и следа. Подающееся на клеммы напряжение просто расплавит ее, но эффект конца света будет достигнут с легкостью. Ротозеи в форме начнут озираться по сторонам, и толстяку останется лишь шевельнуть конечностью. Все, дело в шляпе. Главное, чтобы он не спасовал в последний момент.

Вытащив из кармана моток проволоки, Габриель откусил плоскогубцами нужный отрезок. Затем достал из нагрудного кармана робы тонкие деревянные щипцы, вроде тех, что дают новичкам в суши-барах: две деревянные палочки, скрепленные хозяйственной резинкой, – и, загнув хитрым образом концы, воткнул проволоку в клемму.

Ревуны, мгновенно сработавшие на скачок напряжения в сети, взвыли, будто горные трембиты. Посыпался сноп искр, повалили клубы дыма, и вся цепь замигала тревожными диодами, указывая на очевидную неисправность. Выскочив из помещения, ирландец быстро повернул ключ в замочной скважине и, сняв ранее надетые резиновые перчатки, кинулся в дальний конец зала.

С улыбкой наблюдая за мельтешащими фигурами в форме, он с невозмутимым видом протирал несуществующую пыль с подоконников в зале центральной экспозиции и отсчитывал время. Пяти минут для того, чтобы все успокоились и вновь принялись за работу, было, по его мнению, достаточно. Впрочем, следовало отдать должное безопасникам. Звуковое оповещение они выключили почти сразу, и с десяток крепких парней в костюмах заметались по залам музея.

– Похоже, перегрузка сети… – донеслось из рации проходившего мимо охранника. – На пять минут перекройте выход и не впускайте никого. Дежурный электрик уже на подходе.

– Говорил же тебе, – рычал другой портативный «Кенвуд», уже где-то в коридоре, – автоматы надо менять. Эта иллюминация в «Крошке Ми» выбивает свет уже второй раз за месяц. Ой, хлебнем мы с ними хлопот.

Вскоре из холла послышались более радостные вести.

– Электрик сказал, на двух центральных рубильниках нагар. Выбило предохранители, но цепи четко отработали. Скажите экскурсоводам и туристам, что осмотр можно будет продолжать через десять минут. Устрою потом служебное расследование, а пока все по плану.

– Понял, босс, – ответил густой приятный баритон из соседнего коридора. – Что с реставрационной командой?

– Подписывают документы, грузятся. Это еще то шоу было. Наш толстяк Эрик, когда «Девушку» подтверждал, чуть в обморок от мигания лампочек не грохнулся. Сейчас пилюли горстями глотает.

– Творческие люди, – заговорил кто-то новый, очевидно, из второго кольца охраны. Голос был заметно глуше, да и сам сигнал «гулял», перемежая слова говорившего с неясными потрескиваниями эфира. – На них это похоже. Пусть посидит в одиночестве, подышит, покушает успокоительное.

– Да черт с ним, с ван дер Гусом! Кто на входе?

– Барклай и Эргюс.

– Живо туда, сейчас пойдут по коридору.

Дождавшись, когда громыхание полицейских ботинок по паркету стихло, ирландец заглянул в зал, где несколько мину разыгрывалось основное действо. Бледный как мел Эрик сидел у окна, одной рукой держался за сердце, другой распаковывал пилюли. Он громко дышал, стараясь загнать в непослушные легкие больше воздуха. Увидев появившегося на пороге подельника, эксперт мотнул головой в сторону грубого дощатого стола, на котором приставленные парадной частью друг к другу стояли три картины.

– Которая? – зашипел на старавшегося прийти в себя эксперта Габриель.

– Та, что слева, – пролепетал толстяк. – Когда свет начал мигать, я чуть было душу богу не отдал, так страшно стало. Ты бы хоть предупредил.

– Чуть не считается. – Ирландец кинулся к картине и, убедившись, что это именно она, принялся спарывать холст перочинным ножом.

– Осторожно! – взвизгнул ван дер Гус, увидев столь варварское обращение с шедевром. – Это же подлинник Вермеера. Ты с ума сошел, Джонсон.

– Заткнись, – ирландец бросил на сообщника испепеляющий взгляд. – Я слишком много вложил, чтобы под конец погореть на простой транспортировке. О тебе я уже позаботился, тряпка. Следствие в любом случае обойдет твою персону стороной. Сейчас возьми раму и поставь вон в тот угол. Я зайду сюда через десять минут и засуну её в мусорный пакет. Понял?

– Понял, – толстяк наконец справился с упаковкой и засунул таблетку себе под язык. – Ты правду говоришь, Джонсон, что подозрение на меня не падет?

– Успокойся, – ирландец скатал холст в трубку и сунул за пазуху. – Если и будет что-то известно насчет тебя, то очень мало и скоро забудется. Держи язык за зубами и не трать пока деньги, которые я тебе дал. Год, или чуть больше, придется потерпеть, а потом делай с ними что хочешь.

– Понял, – закивал бледный эксперт. – Держать язык за зубами и не тратить денег.

– Вот и славно, – убедившись, что в коридоре нет посторонних, Кларк придал своему лицу безучастное выражение, ссутулился, прошмыгнул сквозь толпу возбужденных туристов и зашагал в сторону хозблока.

«Временной рукав» Виноградова

Бронебойные пули выполнили свое предназначение: трое полицейских вповалку лежали внутри грузовика. Ни один из них, к облегчению Виноградова, признаков жизни не подавал. Оставалась еще одна небольшая проблема: отсоединить цепочку, связывающую кейс и руку одного из стражей правопорядка. Взяв валяющийся в луже крови автомат, Всеволод брезгливо отряхнул руку от багровых капель и, поднеся дуло к звену цепи, утопил спусковой крючок. Автомат дернулся, выплевывая свинцовых пчел. Пули звонко лязгнули о бронированное дно грузовика и ушли рикошетом в мертвое тело, лежавшее рядом. Секунда, и заветный кейс готов к транспортировке.

Подняв вожделенную добычу, Виноградов обернулся, окидывая взглядом поле боя. Что ни говори, поработал он на славу. В одиночку, слабо ориентируясь на местности, и с плохим английским. Но что самое приятное – ни одной царапины.

Подняв увесистый трофей и убедившись, что это точно он, поскольку в фургоне больше ничего похожего не обнаружилось, он присел на землю и, вогнав лезвие ножа в замок, с силой повернул рукоятку. Замок щелкнул и открылся. Вынув работу Яна Вермеера, отставник придирчиво взглянул на нее. Да, это была та самая картинка.

Далекий рев сирен заставил его вздрогнуть. До переброски оставалось шесть часов, за которые требовалось оторваться от погони, остаться в живых и не выпустить из рук полотно. Вскочив, полковник вновь забрался в броневик и схватил первый попавшийся автомат. Работать на близкой дистанции, имея на руках только снайперскую винтовку, он не привык и считал верхом самонадеянности. Слишком громоздкая она была, слишком длинная. Вот автомат, это самое то, если, не дай бог, придется столкнуться с этими парнями. Четыре запасных магазина, под завязку набитые продолговатыми смертельными капсулами он рассовал по карманам, прикинул, сколько осталось времени до визуального контакта со спецурой, и бросился к «ситроену».

Пока нидерландские полицейские доберутся до места трагедии, пока поймут, что произошло и, вызвав медиков, бросятся растаскивать завалы, он уже будет мчаться по шоссе, все дальше и дальше уходя от своих преследователей. Главное, не дать им сесть себе на хвост, пробраться в ближайший городок и затаиться.

И тут Виноградову пришла в голову одна интересная идея. Что, если выложить карты так, чтобы полиция решила, что с грузовиком разбирались сразу несколько человек, а не снайпер-одиночка? Пробежавшись по бывшим огневым позициям, он как мог, размял траву, а затем, шагнув в сторону, принялся вытаптывать в грядках тюльпанов большую поляну. Пусть создастся впечатление, что бандиты, собравшись здесь, советовались и распределяли обязанности и только потом залегли по местам. Конечно, опытный криминалист с первого взгляда расшифрует простенькую хитрость полковника, но подобного спеца в приближающихся фургонах, скорее всего, нет. Бойцы, прочесывая местность, решат, что искать нужно группу и тем самым дадут Виноградову фору.

Оглянувшись еще раз и убедившись, что больше он ничего не сделает, он бросился к автомобилю и, забросив на заднее сиденье оружие и деньги, рванул с места, оставив на гладком сером асфальте черные пятна от горелой резины.

Бензин в баке закончился через четыре часа, и машину пришлось бросить на обочине дороги. Выиграв время и серьезно опережая погоню, бодрый и свежий полковник шел в сторону городка с неблагозвучным для русского уха названием Нупдолтр. Под мышкой у него был прямоугольный сверток, запакованный в газету, на плече болтался трофейный автомат, а на руке появилось еще шесть тонких ровных порезов. Соваться в городок в таком виде он, конечно же, не мог. В первую очередь требовалось спрятать оружие и снять картину с распорной рамы, превратив её в рулон.

С ножом Виноградов расстался неохотно, решив оставить при себе только тубус с шедевром и несколько пачек местной валюты, которые рассовал по карманам брюк. Одну пачку он распечатал и разложил купюры во внутренних карманах, дабы местное население не ломало голову, откуда у замызганного пешехода такое большое количество наличности.

В отличие от России, за границей к большим суммам на руках относятся осторожно. Если человек расплачивается не по кредитке, а достает из кармана сложенные вдвое купюры, значит, либо бандит, либо торговец наркотиками.

Уже подходя к развилке, упиравшейся в центральную улицу, он услышал вертолетное стрекотание.

Местная полиция обиделась не на шутку, раз подняла в воздух «стрекозу». Наверное, ищут брошенные автомобили. В срочном порядке нужно было найти чистую одежду, а еще лучше новые колеса, но сколько полковник ни крутил головой, на встречу попадались в основном велосипедисты. Те же редкие автолюбители, что показывались на горизонте, проскакивали на полных парах мимо, торопясь по каким-то своим только одним им известным делам.

Время пока играло ему на руку. Тяжелая на подъем машина правосудия могла представлять для него опасность лишь в том случае, если бы он планировал остаться в королевстве, а потом, воздухом или по морю, покинуть страну. Почти наверняка все аэропорты уже перекрыты. На морских вокзалах дежурит полиция, пытаясь вычленить из общего потока подозрительных лиц. Главное, чтобы не устроили облаву с собаками и не начали план перехват.

Преодолев последние метры, отделяющие пригород от стройного ряда приземистых трехэтажек, Виноградов приметил вывеску отеля, куда тут же и направился. Лавируя в потоке велосипедистов, он перебежал проезжую часть, проскочил мимо сонного швейцара в лобби и ударил ладонью по кнопке вызова персонала. Этот крохотный провинциальный отель вполне подходил для того, чтобы скоротать последние часы в этом мире. Теплая комната, горячая вода и сытный обед, подкрепленный рюмочкой спиртного, – вот что было сейчас пределом его мечтаний.

Всеволод устало облокотился на стойку и с интересом осмотрелся. Ленты и гирлянды сетью опутывали маленький холл, по углам стояли вазы с цветами, а национальные флажки торчали в самых неожиданных местах интерьера.