Текст книги "Разрыв легенды"

Глава 11. Гостья из будущего

Первое, что я сделал, оказавшись в этом мире и прочно обосновавшись в «Трех бочках», – это проверил ту самую установку, через которую попадал сюда. Сейчас и в прошлые разы. Через это оборудование могли перебрасывать лишь отдельных людей, причем редко, с большими перерывами, в одну сторону, да и то при наличии двойника. По сути, это была не переброска, а обмен. Как они сюда должны были перебросить Протея, я не знал, но как-то должны, некоторые намеки и оговорки усомниться в этом не позволяли. Лучше бы я об этом Протее вообще ничего не слышал. Еще одна головная боль.

Это только я и некоторые такие же, как я, обладали счастливой возможностью перемещаться в заранее заякоренное место. Я – в свою квартиру, где якорями служили разные причудливые штуки, используемые мною не по назначению. Вот и бандита туда вместе с собой перетащил. Теперь у меня всего две попытки осталось… вот черт.

Впрочем, реальность постоянно отвлекала на мелочи.

Как гласит закон Хардина (понятия не имею, кто это), никогда не удается делать что-то одно. Вот так и тогда. Воскресенье прошло до чрезвычайности бестолково и крайне суетно. Не люблю воскресенья. Этот день перед понедельником для большинства отравлен ожиданием рабочей недели, и этот яд от окружающих передается мне. По моему глубокому убеждению, выходные даны прежде всего для сна. Еще эти дни пригодны для утреннего секса, прогулок в трикотажной одежде, просмотра фильмов и чтения интересных книг. Зато выходные не предназначены для тусовок с друзьями и пивом, для последующего разврата или головных болей. Для подобных дел имеются мои любимые пятницы. А воскресенья вот не люблю. Все уже вернулись с дач или из какого-нибудь несчастного лесопарка, где жарили вонючие шашлыки, и теперь маются в ожидании завтрашнего похода на работу. У меня же любимый день – понедельник. В понедельник уставшие после отдыха окружающие смурые и невыспавшиеся, никто никому ничего не должен и лишний раз старается не мозолить глаза. Зато один я такой – довольный и оптимистичный до отвращения.

Не люблю воскресенья, зато начало недели сразу порадовало еще одной новостью.

– Шеф, надо текст рекламного объявления обновить, – сказала Инга и через рабочий стол протянула мне какую-то распечатку. Видимо, того самого объявления. Могла бы и файл через Сеть перекинуть. – Я тут кое-что набросала еще на той неделе. Взгляните, пожалуйста.

О событиях, происшедших в ночь с субботы на воскресенье, мы, не сговариваясь, предпочитали не вспоминать. Для меня было стыдно и неприятно, а для Инги… Не знаю, что для Инги. Впрочем, после той истории моя помощница вела себя так, будто знакомы мы уже тысячу лет. Лишь в офисе соблюдала официальное «вы», да и то не всегда. Я взял бумажку и громко зачитал вслух:

«Если Вы оказались в сложной и запутанной ситуации, мы постараемся помочь. Наши сотрудники сэкономят Ваше время и Ваши нервы и, весьма вероятно, сохранят Вам жизнь. В агентстве работают исключительно лицензированные специалисты и опытные профессионалы. Гарантируем индивидуальный подход и внимание с нашей стороны, а также необходимую помощь частного детектива. Все заявки и полученная информация останутся в глубокой тайне – это основной принцип нашей работы. Мы не указываем стоимость: услуги в каждом случае имеют индивидуальную специфику исполнения, что влияет на цену. Свяжитесь с нами, и мы обсудим детали».

Текст выглядел вполне качественным, но все-таки я сделал вид, что задумался, выдержал небольшую паузу и произнес с многозначительным видом:

– Ну что ж, это уже, на мой взгляд, вполне хорошо и даже здорово. Только многовато личных местоимений, не находите? Чуть сократите и отдавайте в рекламу. Что-нибудь еще есть?

– Есть, конечно. Пришло какое-то странное письмо. Шеф, мне кажется, вы сами должны на него ответить.

Письмо было от Стеллы, приятельницы моего двойника. «Женщины будущего», как он ее называл. Эта женщина оповещала, что придет осматривать мой новый офис, как только отвечу на ее сообщение. Вот прямо так, без обиняков.

– Инга, у меня к вам великая просьба, – сразу сказал я, дав понять выканьем: разговор сугубо официальный. – Не могли бы вы сейчас пойти пообедать?

– У вас конфиденциальная встреча? – тут же отреагировала девушка.

– Типа того. Гостья из будущего. Мне очень жаль.

– Так и скажите. Обычное дело, нам вместе еще работать и работать. Давайте обойдемся без этих эвфемизмов и бесполезных расшаркиваний.

Вот за что уважаю современную молодежь – перед ними не надо притворяться и делать вид, что тебя не так поняли. Можно прямо сказать, чего хочешь, – и обретешь желаемое. Или не обретешь.

– Тогда наберите меня, когда можно будет возвращаться, – уже в дверях добавила девушка и удалилась.

«Приходи», – написал я Стелле.

Та появилась минут через пять. Где-то неподалеку дежурила, что ли? Выглядела она именно так, как и на виденных мною фотках. Возможно, чуть постарше и не такая красивая, как на изображениях.

– Привет, Стелла, – как можно дружественнее сказал я. – Как дела, что скажешь? Давно не виделись.

– Как странно ты говоришь! Неужели год в Америке так уродует произношение? За такой короткий срок?

– Увы! Если постараться.

– А ты старался?

– Прилагал определенные усилия.

– Тут никого нет? – Стелла, не дождавшись разрешения, быстро и ловко проверила все двери и помещения в моем офисе. – Чисто. Странно даже. А говорили, что ты какую-то девицу уже подобрал.

– Кто говорил?

– Неважно, кто. Люди. Да, и еще это. Ты мне тут свои байки не заправляй, я прекрасно знаю, кто ты. Мой друг… двойник твой, все объяснил и предупредил, что вместо него такой вот дубль появится. Сначала не поверила, конечно. Решила, что это очередной его прикол или заскок. А как тебя увидела, сразу поняла: не врал. Только я в курсе, больше никто. Похож, конечно, только до тех пор, пока рот не раскроешь. Поэтому ты теперь лишь на меня будешь работать.

– Это с какого такого перепугу? – нахально усмехнулся я.

– С такого, сам не догадываешься? Я располагаю информацией о тебе, вот с какого. И если что…

– То что? – перебил я, заглядывая в глаза этой женщины. И чего особенного нашел в ней мой… Кто мой? – вдруг подумал я. – Как его для себя именовать? Двойником – надоело, дублем – глупо и неправильно, имена у нас совпадают. А детство у нас вообще общее, одно на всех. Ладно, пусть пока будет «двойник», а там что-нибудь решу.

– Знаешь, – продолжил я, – вот ни разу не интересно и не страшно. Не забывай, я владею технологиями, которые вам тут даже не снились, – блефовал я. – К тому же у меня по тебе нет ни ностальгии, ни теплых воспоминаний. Вижу перед собой усталую «женщину за тридцать», – я сделал характерный жест, изображающий кавычки (чему только не научился за последнее время!), – с проблемами и неудавшейся личной жизнью.

– Да как ты… – Стелла аж задохнулась от такой моей наглости. – Да я тебя…

– Что ты меня? Прирежешь в темном углу? Задушишь коленкой? Это все вряд ли. Настучишь в ментовку? Или заложишь своему шефу? Да пожалуйста. Соблазнишь своим телом? Это уж едва ли. Я не он, на такое не клюну. Зато знаю о тебе если не совсем все, то самое основное, поэтому давить на сознание мы друг другу не будем. У меня и паспорт его, и фейс, и биометрия. А у тебя что? Баллада о подмене? Менты тебя даже слушать не станут, а шеф твой повертит у виска пальцем да и уволит с работы за профнепригодность. В связи с нервным истощением и психическим расстройством. А если ты попытаешься предупредить его знакомых, то ничего не получится по тем же причинам. Так что не надо всего этого. Или продолжаем чисто деловое сотрудничество, если оно понадобится, или я обращаюсь к другим людям. Есть к кому.

– Это к кому же, интересно? – хмыкнула Стелла.

– Мое дело, – буркнул я.

– Сдается мне, ты врешь, и у тебя нет здесь никаких знакомых.

– Во-первых, уже есть, лично мои. А во-вторых, у него были обширные контакты, и он мне их передал. Со всеми паролями и явками передал, с обширными досье на каждого. Так что не надо ярких эмоций. Значит, так. Работаем каждый на себя, но со взаимной выгодой и пользой. Сотрудничество – дело полезное, а вот угрозы – это, как здесь теперь говорят, контрпродуктивно. Я, знаешь ли, тоже многое умею.

– Ты угрожаешь мне?

– Я не угрожаю тебе, а предлагаю пойти на хер, коли не желаешь огрести по самомнению.

– Вообще-то, разговаривать в таком тоне… – начала было Стелла, но я перебил:

– А в каком «таком»? Я что, должен каким-то особенным образом деликатность проявлять, ментальную дистанцию выдерживать и галантность обнаруживать? Уважение выказывать? Нет уж. Давай говорить только по делу.

– Знаешь, вот откровенно балдею от такой наглости. Посиди и подумай, а я пойду.

После чего она действительно ушла. А о чем, собственно, я должен подумать? Что-то не то сделал или сказал лишнее? Нет, я действительно ее не боялся. Не опасался разоблачения или какого-нибудь давления. Самое страшное, что мне тут грозило, – это невыполнение задания администрации моего домена и экстренная эвакуация. Переживу как-нибудь, не впервой. Вернусь с пустыми руками, такое уже случалось, и жив пока. Тем более что при отправке дали понять: я тут буду не один, нас таких много, и на одного меня рассчитывать никто не собирался.

Сам себе сварил кофе, перекусил припасенными бутербродами и кинул сообщение своей помощнице с разрешением возвращаться.

– Это Стелла Петрушина приходила? – сразу же с порога спросила Инга, едва открыв дверь. Подглядывала, что ли? Что-то возбужденная она какая-то, дышит как после бега, да и глаза вытаращенные.

– Ну… да. Она и есть. А вы что, разве знакомы?

– Нет, но много о ней слышала. – С этими словами Инга подошла вплотную к моему столу. – Ты знаешь Стеллу Петрушину?

– Довольно давно. Теперь она пишет в Инстаграме и на Фейсбуке под ником Stella Tenebris.

– Ты действительно знаешь Стеллу? – снова спросила Инга.

– Сказал же, – недовольно пробурчал я. – Что непонятного?

– Не бухти. Она же крутая!

– И что? – удивился я. – В чем состоит ее крутость?

– Мы ее в нашей юридической академии изучали. Я бы мечтала поработать с ней. Познакомь нас, какое-нибудь общее дело придумай и познакомь. Прошу тебя.

– Ну, это вряд ли удастся осуществить. Она, как правило, в одиночку работает. За очень-очень редкими исключениями. А напарников женского пола вообще не переносит после одного случая. К тому же сейчас мы крепко поругались, и в обозримом будущем она вряд ли снизойдет до общения со мной, да и с моей помощницей – тоже вряд ли.

– Твоя помощница? – игриво спросила Инга, садясь на край моего стола.

– Э, э! Вот только не надо этого! – запротестовал я, по горькому опыту уже зная, что заигрывания этой девушки нельзя принимать всерьез. – Это называется харассмент, в Америке судят за такое.

– Ты только сейчас об этом вспомнил? А в субботу забыл? – засмеялась Инга. – Ладно, можешь не объяснять, тогда мы оба пьяные были. Кроме того, здесь нам не Америка и судебные преследования за харассмент пока не в моде.

– Мы же договорились: в офисе исключительно деловое общение в рамках должностной инструкции. Кстати, когда ее подпишешь? Для бюрократии нужна.

– Поняла, шеф. Разрешите приступить к работе?

– Разрешаю, Инга, приступай… те… а что, собственно…

В этот момент нас прервал резкий голос. Молодой женский.

– Э! Живые есть? Вы тут заняты? Открыто было. Всем здрасте.

В дверях возникла затянутая в черную кожу жесткая поджарая девица с черной защитной маской, изображавшей оскаленные челюсти. Одежду обильно усеивали блестящие заклепки и стальные шипики, а на ногах – берцы с высокой шнуровкой и на толстой подошве.

Если мне не изменяет зрение, то в дверях топталась байкерша Дизи, которая, согласно сообщениям СМИ, погибла в прошлом году в результате ужасной дорожной аварии. В первый момент показалось, что у меня что-то с головой. Я же хорошо помнил текст письма своего двойника, там еще был абзац об этой девице. Потом мне пришлось потратить массу времени для ознакомления с ее досье. Теперь вот жива, оказывается. Тут я не мог ошибиться. Еще одна гостья из прошлого.

– Ты-ы-ы? – выдали мы практически одновременно. Нет, все-таки начала она, потом уж продолжил я.

– Ну, я к себе, – быстренько сориентировалась Инга и сразу же направилась в приемную, при этом Дизи посторонилась, пропустила мою помощницу, цепко и оценивающе посмотрев на нее.

– Но как?.. – весьма эмоционально спросил я пришедшую особу. – Читал же в новостях. Сам, своими глазами!

– Ты же ничего не знаешь, – как-то скучно констатировала Дизи, без приглашения усаживаясь в кресло для посетителей.

– Естественно, не знаю!

– А чего говоришь, как пиндо́с на выгуле? Когда успел?

– Успел. Может, расскажешь? А то заинтриговала всего.

– Не отстанешь ведь. Поклянись, что ни в жизнь никому не расскажешь. Ну?

– Я никогда не клянусь, но слово даю. Мое слово неизменно. Так годится?

– Давай, – милостиво разрешила девушка и выставила вперед свой смартфон.

– Что давать? – не понял я.

– Давай говори. Слово свое давай. Записываю.

– В этом мире, – несколько пафосно начал я, – никто и никогда не узнает рассказанную тобою правду.

– Ничего, сгодится. – Девушка остановила запись и спрятала смарт. – А что случилось… чего там рассказывать. Подруга у меня была. Фанатка типа. Ростом пониже, жопой пожиже, но стрижку, как у меня, делала. Волосы так же стригла и красила. Сплит языка, пирсинг почти такой же.

Дизи рассказывала короткими рваными фразами и незаконченными предложениями. Видимо, она еще старалась говорить на обычном, гражданском, языке. Чувствовалось, что девушка до сих пор сильно переживает.

– Анжелика ее звали, – продолжала Дизи. – Лика. Ник у нее был – Sledge, Кувалда. Хотя куда ей было до кувалды. Мы с ней это… сам понимаешь, чего. Подражала мне во всем. Даже татухи, как у меня, набила. Я тогда обозлилась ужасно. Отлупила ее даже. Ну а что было делать? Она прикольная была и абсолютно сумасшедшая. Веселая, хоть и детдомовка. Редко, но бывает не только в кино. Тоже на байке ездила, только плохо. Чаще со мной. Долго меня упрашивала, чтобы свой моцик ей дала. Одной погонять. Ныла, ныла, ну и уступила ей… дура… один раз всего… Последний. А там что. Моцик мой, шлем мой именной, права тоже остались мои. Ты же знаешь, что было? Ну и вот. А знаешь, как тело после такой аварии выглядит? По кускам собирали. Сложили кое-как. Рост – плюс-минус, особые приметы в наличии. Друзья в морге и опознали. ДНК-тест никто не проводил, а потом кремировали. Вот и решила, что судьба шанс дает. Надо пользоваться. Грех упускать. За мной же эти охотились, ты помнишь. Пирсинг вытащила, язык зашила. Теперь все зажило и заросло. Татухи, правда, оставила. Кожу менять не буду. Вот.

– У тебя раньше такой эффектный спорткар был.

– Душу не трави. Жалко, сил нет. Пришлось пожертвовать. Все же знали. Мне даже паспорт менять не пришлось.

Биометрии там не было, а молодая моська вполне на мою тянет. Двадцатник должно было стукнуть. Вот и поменяла паспорт на новый. Уже с моей биометрией, все дела. «Помолодела» из-за этого. Самое трудное – от знакомых прятаться. От тех, что Лику раньше как облупленную знали. Впрочем, без всякого «как». По детдому и вообще. Придумала, что в Швейцарию уезжаю. Фотки из-под ее аккаунта выкладывала, пейзажики всякие. А потом написала, что ориентацию сменила. Типа замуж выхожу. А муж все прежние связи требует прекратить.

– Круто. Правда ориентацию сменила?

– С какого?

– Ладно, это я так. И что теперь? – невольно я тоже перехватил ее манеру общения.

– Помощь нужна. Частного детектива. Твоя типа. Сама не справлюсь. Рекомендовали. Не поможешь?

– Кто?

– Что «кто»? – не поняла девушка.

– Рекомендовал кто?

– Не похер? Короч. Первое дело. Друг у меня, шмотками торгует. Прессуют теперь. Надо отмазать. Второе. Еще одна шняга. Потом поймешь, что. Я файл кину. С голоса записала.

– Нужны все факты и любые подробности. Где, что, как, кто и с кем. Иначе не смогу.

– По первому делу. Мальчик за копейки рванье всякое скупает. Старье с рук и в секонд-хенде на вес. Потом пропускает через хорошую стиралку, цепляет яркие лейбухи со своим логотипом и продает. Втюхивает как дизайнерскую одежду. За немалое бабло. У него даже фирменный магаз – «Поплавок». Подвальчик в жилдоме. Типа бизнес. Зайди, глянь. Так вот. Сын тутошнего префекта стал наезжать. Площадь понадобилась. Что-то замутить хотел. Клуб или еще что. Прессуют мальчика. По второму потом. Когда эмпег прослушаешь.

– Сколько лет мальчику?

– Тебе не пох? – удивилась Дизи. – У нас чисто по делу.

Из имеющихся сведений я прекрасно знал, что сидящая передо мной девица была законченной лесбиянкой, а «мальчики» интересовали ее исключительно как братья по разуму.

– Ладно. Давай полную инфу. Все, что знаешь и что имеет отношение к делу, давай.

– А договор?

– Да, конечно. Это к референту. С ней согласуешь, что надо, подпишешь, тогда и поговорим.

– Хорошо. Тогда вся инфа потом. Как договор подпишем. Только это. Про Дизи забудь. Сразу и навсегда. Нет Дизи. Умерла Дизи. Понял? И еще это. Откуда акцент? Так и не сказал. Ты что, в Пиндосии жил? Оно похоже.

– Год в Бостоне стажировался, вот и привык.

– Х…во. Отвыкай. Побить могут.

Как только Дизи скрылась за дверью, я сразу же полез в интернет искать информацию о ней. Да, все правильно.

«Двадцатипятилетняя Александра Ольстен, больше известная в Сети как Дизи (Dizzy), трагически погибла в ДТП. Девушка гоняла на своем мотоцикле, одновременно снимая этот процесс на видео. Ольстен внезапно потеряла контроль над своим байком и на полной скорости врезалась в железобетонный столб на одной из улиц подмосковного города Мытищи. От удара в момент аварии Александра практически мгновенно погибла, ее мотоцикл раскололся на несколько частей, а тело девушки разорвало надвое, заявила полиция…»

«…Стаж вождения превышал десять лет, начинала еще школьницей. Время от времени уезжала сражаться в горячих точках, о чем не любила особо распространяться, но все ее друзья единодушно подтверждают этот факт. На месте страшной аварии, в которой разбилась Александра, ее приятели-байкеры были уже через десять минут после ЧП. “Облазили все, но так и не поняли, что произошло, даже ее экшн-камеру не нашли. Скорость была очень высока: заднее колесо откатилось от обломков метров на шестьсот”, – рассказывает один из ее приятелей. Судя по фото и видео в Инстаграме, мотоциклистка пренебрегала элементарными правилами дорожного движения и личной безопасности, ездила без экипировки и превышала скорость, за что ее неоднократно критиковали подписчики и штрафовали дорожные полицейские…»

«…Байкерша, популярная благодаря своим смелым трюкам, эпатажным фото и видеоматериалам, разбилась насмерть. Достоверно о скорости ничего не известно, но, судя по последствиям, та была немалой. Тело изуродовано почти до неузнаваемости. По всей видимости, мотоциклистка, идя на поворот, заметила какое-то препятствие и начала резко тормозить. Об этом свидетельствует длинный след от протектора…»

Еще поисковик выдал многочисленные фотки живой Дизи в разных видах и позах на мотоцикле, а также без него. В одежде, почти без одежды и совсем без оной. Тело девушки покрывали затейливые цветные татуировки. Еще были шокирующие фотографии с места гибели и невесть как попавшие в Сеть жуткие снимки из морга. Судя по всему, девушку разорвало не надвое, а натрое: отдельно голова в шлеме и туловище пополам.

Я так увлекся, что не заметил, как подошла Инга. Помощница отвлекла от изучения найденного контента.

– Это что за чудо сейчас договор с нами подписало? – удивленно спросила девушка, по развивающейся привычке подойдя вплотную к моему столу. – Что это ты смотришь?

– Дизи уже ушла? – вопросом на вопрос ответил я, пряча результаты поиска. Надо бы еще раз напомнить своей помощнице об этике офисного общения.

– Что такое «дизи»? – не поняла Инга или сделала вид, что не поняла.

– Нашу новую клиентку так зовут, – ляпнул я и сразу же прикусил язык. Вот черт.

– Лика ее зовут… Вернее, Анжелика Алексеевна Гринько. Как только договор оформили, почти сразу же убежала. Говорит, вебинар у нее какой-то, пропускать никак нельзя. Сказала, что и так засиделась у нас дольше, чем планировала, и еле успевает уже. Вот зачем мне это знать? Опаздывает типа, завтра придет.

– Завтра? – расстроился я. – А когда придет-то?

– Сказала, что вечером сообщит. Что за шкура?

– Ну почему сразу «шкура»? Зачем же так человека обижать? Своеобразная девушка…

– Своеобразная? Знаешь, что она у меня спросила, как только с документами закончили? Что после работы делаю и не желаю ли вместе с ней приятно расслабиться. Она не совсем так выразилась, но смысл такой.

– А, эта может.

– Что она может?

– Вместе с собой приятно тебя расслабить может, – уточнил я. – Она это…

– Что лесбуха, это я сама поняла. У тебя-то с ней что?

– Ничего. Помогла очень сильно, в долгу перед ней. Давно дело было. А теперь вот… – оборвал я фразу.

– …самой помощь понадобилась, – продолжила за меня Инга. – Приперло, значит. Она еще на диктофон наговорила разного, на полчаса, наверное, если не больше. Готовый файл принесла на сто шестьдесят мегабайт. Слушать сейчас будете? – Инга все время перескакивала с «вы» на «ты» и наоборот. – Теперь это наше дело. Да, еще пришло сообщение от какой-то вашей знакомой, по всему судя. На рабочий адрес, что интересно. Перечисляет все места, где в ближайшее время будет, просит ее там найти. Говорит, очень надо.

– Ей надо, а мне искать? Это конгениально. Ладно. Как зовут эту мою знакомую?

– Некто Маша. Вам это о чем-нибудь говорит?

– К сожалению, говорит, – вздохнул я. – Это художница такая… Да, Инга, если к вам придет клиент и его дело покажется подходящим для темы вашего диплома, а вы посчитаете допустимым справиться самостоятельно, то можете мне не докладывать. Попробуйте сами. Электронная подпись моя у вас есть, договор заключить сами можете, так что работайте.

– Поняла, шеф. Спасибо.

– Не за что. Да, как полагаете, может, мне все-таки тот файл, что клиентка принесла, прямо сейчас прослушать?

– Ваше дело, сами решайте.

– А, давайте.

– Я не даю, а предоставляю, – нехорошо осклабилась моя помощница. – В закрытой папке обмена, если что. Там сейчас только один этот файл и есть.

Я нацепил гарнитуру, нашел упомянутый файл, запустил его и услышал знакомый голос. Удивительно, но манера изложения под запись у Дизи разительно отличалась от устного общения. Если при обычных беседах она говорила короткими обрывками предложений, частенько уснащаемыми сленгом и матом, то из наушников слышались плавные, вполне прилично построенные фразы. Почти литературные даже.