Текст книги "Разрыв легенды"

– Инга, вы просто чудо!

– Я знаю, шеф. В этой связи у меня вопрос. Вы сюда надолго?

– Скоро моя командировка заканчивается. Очень скоро… Слушайте, Инга. – Я официально обращался к ней на «вы», так же как и сама девушка. – Мне пора назад. Вы уже знаете, куда. Работа здесь закончена, и я уже не имею возможности задерживаться. Не хотели бы вы продолжить сотрудничество, но уже там? Могу провести с собой одного человека.

– Спасибо, шеф, но я вынуждена отказаться. Знаю, от чего отрекаюсь, но мой мир – это мои проблемы, моя жизнь и мои привычки, прошу простить за излишний пафос и книжные слова. Благодарю за лестное предложение, но нет, и еще раз извините. Звучит затасканно, но ничего поделать с собой не могу.

Вот теперь настало время подпустить розовых соплей и окончательного маразма. Еще не помешает добавить немного лирики.

– Я без тебя уже не представляю своей жизни, – сделав страдальческое лицо, выдал я избитую пафосную фразу, затасканную до пошлости.

– Вы хотите об этом поговорить? – с интонацией психотерапевта, консультирующего множество пациентов, спросила моя помощница.

Похоже на полный облом. Ну что ж, бывает. Переживем как-нибудь.

– Хочу. Может быть, что-то можно придумать или что-нибудь сделать, как полагаешь?

– Сделать можно. Надо просто жить, это я так полагаю. Жить, не размышлять об упущенных возможностях и никогда не возвращаться в прошлое. Прошлое убивает драгоценное время. Истории не повторяются, люди не меняются, никто никого не ждет и не стоит на месте. Надо идти только вперед, шагать не оглядываясь. Те, кому ты дорог, сами догонят тебя. Кстати, шеф, слышали хорошую новость? В этой стране уже зарегистрировали вакцину от этой новой, всем надоевшей инфекции. Привиться может всякий желающий, за исключением лиц моложе восемнадцати и старше шестидесяти.

Все это хорошо и даже замечательно, но пора было заканчивать.

– Инга, покажите руку, – неожиданно попросил я. – Ту, где травма. Прошу вас.

Девушка молча протянула мне заклеенную пластырем руку. Ничего не говоря, я быстро, одним движением отодрал защитную полоску.

– Вот блин… – возмутилась Инга. – Зачем?

– Хотел убедиться.

Девушка пожала плечами и молча потерла то место от пластыря, где не оказалось даже намеков на след глубокой рваной раны, не так давно полученной в подвале старой питерской дачи. Разорванное до кости предплечье, что так старательно зашивали и перевязывали в травмпункте, полностью восстановилось. Все повреждения исчезли, не оставив даже малейшего следа.

– Что, убедился? – холодным и неожиданно злым голосом спросило то существо, которое я знал как Ингу.

– Все понятно, благодарю вас, – не менее холодно ответил я.

– Давно догадался?

– Что ты Протей? Давно, только не мог окончательно удостовериться.

– Теперь удостоверился? Мое задание провалено.

– Да ладно. Я кое-что слышал о тебе… о вас, поэтому уверен, что за поручением Майка стояло что-то еще, а за этим – еще что-то… Сколько там у вас слоев? Вопрос чисто риторический, знаю, что не ответите. Вы никогда с этим не ошибаетесь и свой гонорар получаете всегда – тем или иным способом, от тех или от других. Да и сам Скиннер не должен выказывать недовольство. Вы мне лучше вот что объясните по старой дружбе. Как вас сюда-то перебросили? Точно не тем путем, что меня. Я проверял.

– Да без проблем. Самостоятельное перемещение. Я умею так же перемещаться, как и вы. Привязка еще раньше была осуществлена к конкретному месту и массивному предмету в этом мире. Вот если все там уничтожить, то да, возникла бы проблема. А так… якорем стал слегка «вытарчивающий» из земли огромный гранитный валун в лесу, он там еще лет сто пролежит. А все-таки в чем был прокол?

– Ну, там много всего накопилось, во время нашей совместной работы случилось несколько странностей. Постоянная слежка за мной, какие-то жучки, что я вечно везде находил, программные закладки в компьютер. А ведь туда, кроме меня и вас, никому доступа не было. Потом ваш хорошо замаскированный запрос в «Лаоденс» о моих связях здесь. Я раскрутил всю цепочку. Через какую-то психованную девицу тропинка привела к вам. Еще была удивительная история с чудесным нахождением и невероятно выгодной продажей ящика шнапса. Так не бывает. Я тогда внимательно осмотрел тот ящик, и никаких отметок на нем не было. А потом, по вашим же словам, нашелся выжженный на дереве фашистский орел и надписи. Вы мне даже фотку этого клейма показывали. Вам надо было оправдать крупную сумму денег? У вас получилось. Еще ваше поведение после переброски в мою реальность. После того как мы с вами занимались разнузданным сексом, а потом переместились в мою настоящую квартиру, вы увидели мой мир. У вас была нехарактерная реакция, вы автоматически справились с сенсорной шторой, а без дополнительных объяснений с нею не совладать. Обычные люди так себя не ведут, вот я и заподозрил, что вы там уже бывали и место для вас привычное. Еще разные другие мелочи. Мифический бойфренд, которого на самом деле не существовало, я выяснял. Потом был ваш отказ переехать туда, куда все стремятся, но это стало всего лишь дополнительным заключительным штрихом. Там, в подвале, окровавленное мачете сразу нашлось, словно вы знали, где оно лежит. Еще много разного. Каждый из этих эпизодов ничего не значил по отдельности, а вот в комплексе… Ну и, наконец, ваш экстраординарный потенциал. Вы гениальны. У вас необычные и оригинальные мысли, легко находите связь между разными явлениями, прекрасная долговременная память и сложное рациональное мышление. Чудовищная работоспособность. Кроме того, развитое воображение и богатый словарь. Как и большинство гениев, вы любите холодный душ, разговариваете с собой и терпеть не можете, когда кто-то чавкает. Физические возможности тоже вызывают удивление. Даже учитывая правдоподобную легенду о хоккейной сборной, такие способности у девушки вашего телосложения в нашем мире найти очень трудно. В одиночку, почти голыми руками порубить нескольких человек? Не знаю… А о ваших возможностях к трансформации и регенерации я слышал, об этом все слышали, сейчас только удостовериться хотел. Сколько вам понадобилось, чтобы всех прикончить?

– Не знаю, – пожал плечами Протей. – Засекать время даже в голову не пришло. В такие моменты я ускоряюсь, а все вокруг движется в замедленном темпе. У меня тогда было мачете, замаскированное в штативе для фотокамеры.

– Необычно для девушки, согласитесь?

– Уже даже привычка развилась быть девушкой.

– Кстати, о девушках. Настоящая Инга Балодис действительно учится в этой юридической академии, только взяла академку, чтобы ухаживать за больным отцом. Она даже немного похожа на вас, я недавно проверял. Вот будет смеху, когда узнает, что не только уже завершила дипломный проект, так еще и защитила его с отличием…

– Не узнает. Я не собираюсь ничего защищать. Хотелось сдать материалы по практике, чтобы еще задержаться и оставить здесь какой-то след, но потом передумала. Вы меня раскрыли, так что теперь уже незачем. Вот если бы не разоблачили, то застрять тут ненадолго было бы неплохой идеей. Надо бы еще кое-что проверить и уточнить.

– А кто располагает сведениями, что я кого-то там разоблачил? Я и вы. Мне совсем даже не обязательно рассказывать такие подробности Скиннеру. Вам, я так думаю, – тоже. Делайте что собирались и спокойно идите за гонораром.

– Спасибо. Но вы не понимаете, все не так просто.

– Не понимаю. Последний вопрос. Обязательно было их всех…

– Обязательно. – Протей сразу понял, что я говорю о куче трупов в подвале дачи. – Все были завязаны, это была одна банда. Они сами убивали людей. Живых, ни в чем не повинных людей, причем часто совсем неплохих. О гражданах твоего мира, которые тоже пачками гибли по их вине, я даже не напоминаю. Эта твоя Раиса испытывала от этого что-то наподобие оргазма. Такое, кстати, – редчайший случай у женщин, обычно так с ними не бывает. Уничтожение установки и ее создателей было твоим заданием, нет? А моим – проследить, поддержать и подтолкнуть тебя, если потребуется. Помощь была оказана. Мы едва успели. Твоя деятельность их всех взбаламутила и напугала, они решили, что ты все про них знаешь. Арендовали огромный ангар на северо-востоке городской окраины и уже приготовились перевозить установку туда, для чего и собрались. Они даже фуру на тот день заказали, она приехала, когда пожар уже догорал. Скажу больше: на новом месте все было готово для создания мощного портала, на порядок производительнее той штуки, что ты уничтожил. Кстати, как это тебе так ловко удалось? Кто-нибудь помог?

– Проф помог, – неохотно признался я. – Перед самой заброской Доктор предупредил, что достаточно слегка поцарапать главный элемент. Тот самый, в который проходит человек, чтобы началась цепная реакция распада. Эта рамка сделана на основе метастабильного кремния, поэтому термодинамически неустойчива. Сначала в мельчайшую пыль начинает рассыпаться сам этот элемент, а затем и все остальное отваливается. Реакция идет с выделением большого количества тепла, сгорает, по сути. Отсюда и пожар. Ладно, что уж теперь… А мне пора возвращаться. Благодарю за все. Удачи!

Глава 30. Возвращение

«Информации много не бывает, но всегда найдется тот, кто ее сократит». Кто это сказал? Не помню. Может быть, даже и я.

Привычное существование вернулось в прежнюю колею, а моего двойника отправили назад, домой. Я забрал из пункта передержки своего питомца Фила. Мой домашний дракончик, по-моему, заметно растолстел из-за обилия хорошей пищи и недостатка физической активности. В пункте передержки с этим всегда напряг. Теперь придется погонять его, увеличить время прогулок, чтобы в форму вошел. Надеюсь, он мне обрадовался. У рептилий нет мимики, и лишь способность аккуратно брать пищу из рук и не хватать при этом за пальцы может говорить, что маленький дракон меня помнит и хорошо ко мне относится. А еще глаза. Если Фил их медленно закрывает и щурит, значит, доволен, а когда шипит, тогда сердится. Он любит часами греться под инфракрасной лампой, а если его гладят по голове и чешут под горлом, закрывает глаза и медленно дышит.

Каждое утро просыпаюсь, как всегда, лениво зеваю, делаю что-то вроде зарядки, умываюсь, кормлю Фила, вяло одеваюсь к завтраку, варю кофе, съедаю свое утреннее меню и веду дракона на прогулку. Фил не в восторге от своей шлейки, но по закону я не имею права выгуливать его без драконьего поводка. Потом мы возвращаемся домой, и я приступаю к текущей работе.

Возвращение прошло легко и непринужденно. Я появился в своей спальне и отсыпался потом часов двенадцать. Затем привел себя в порядок и отправился на доклад, который затянулся и раздробился на целую серию.

После получения выплат за реализованное задание минуло два месяца. Прекратились изматывающие доклады и многочисленные «беседы», более похожие на дознания, и от меня наконец отстали. Зато окружающая реальность готовилась к здешней зиме. Из своего окна снова можно радоваться чудесному виду Города, профилям его сумасшедших зданий и безумным хитросплетениям никогда не затихающих магистралей. Только вот свет за окном стал ощутимо слабее. Сначала изменения наступали незаметно, но как-то раз, открыв глаза, вдруг обнаружил сумерки, почти что ночь. Значит, в моем Городе уже наступила поздняя осень, как ее здесь понимают. Окончательно обнажились городские деревья, выпавший черный снег моментально обращался в грязь под ногами хмурых прохожих с недобрыми лицами. Впереди лишь пронизывающий ветер, мертвящий холод, серые облака и скорое окончание года. Но чем бездушнее и темнее на улице, тем приятнее теплый ламповый свет в моей квартире, и если лето – время безумных побегов из дома в попытках осуществить несбыточные мечты, то поздняя осень – пора возвращаться к себе для подведения грустных итогов.

Я закрыл свой долг перед Чжуан Лин: подарил ей окатанный кусочек розового гранита – обещанный сувенир, что в последний момент подобрал около «Трех бочек», где работал. Девушка была в восторге. Она вся заулыбалась: глаза сжались в узенькие щелочки, Лин запрыгала, как маленькая девочка, потом подскочила вверх, обхватила руками (ее левая кибернетическая рука больно врезалась в мою шею), повисла на мне и чмокнула в щеку.

В сухом остатке дело выглядело так. Сотрудница Института проблем физики пространства Академии наук, того самого, что в Петербурге на Ржевке, Раиса Степская (к слову сказать, очень талантливая исследовательница) вместе с группой специалистов – своих подчиненных – создала установку для перехода в иную реальность. Сначала совсем слабенькую и маломощную, рассчитанную на малые объемы и массы. Крупнее таракана никого переправить не удавалось. В дирекции ее института об этом знали и даже дали защитить докторскую. Но потом, после разгромной статьи одного из ведущих физиков, постановили, что занимается Степская какой-то антинаучной бредятиной. Начали тихо перекрывать кислород, не пропускали в рейтинговые журналы, а затем вообще заставили уволиться, от греха подальше. Но группа осталась и работы не прекратились. Только из лаборатории на Ржевке перебрались с глаз долой – в подвал старой дачи. Как и каким образом удалось перетащить из института все оборудование в подвал, я плохо себе представляю. Конечно же, что-то видели соседи, и для них были изобретены байки, что тут студия молодых художников-авангардистов. А та клиника мануальной терапии стала лишь прикрытием и источником финансирования проекта. Однако все складывалось непросто и с осложнениями, в результате Степской приходилось постоянно мотаться меж двух столиц. Еще раньше один из ее молодых сотрудников начал какую-то свою игру – пришлось его срочно ликвидировать и подстраивать падение из окна. Для этого Раисой Михайловной была придумана и пущена в оборот душещипательная история о сексуальном шантаже, к которой меня и подключили в качестве частного детектива. Зачем? Понятия не имею. Возможно, для пущей убедительности, не знаю. Очередной вопрос, так и оставшийся без ответа. А Степская со своей группой сначала просто экспериментировала, а потом они, отладив, как им казалось, методику перехода, развернули широкий бизнес. Установка, смонтированная в подвале дачи, была уже на порядки мощнее. Сама же дача сначала принадлежала старой любовнице Галицкого, с которой у него сохранились тесные деловые контакты. Туда даже подвели высоковольтный кабель при помощи того же Евгения Викторовича, который передал чудовищную взятку каким-то ключевым чиновникам энергетической компании. Сам же Евгений Викторович Галицкий, на самом деле работавший в серьезной государственной организации, осуществлял общее прикрытие и проводил всяческую поддержку проекта. Где-то он все-таки прокололся – им заинтересовались криминальные структуры. Чтобы избавиться от вышедших на него бандитов, Евгений придумал историю с принятием вакцины и шантажом со стороны ее разработчиков и организовал весь этот спектакль для одного зрителя – для меня. Бандитов ликвидировали. Эта его секретарша была никакой не секретаршей, а нанятой малоизвестной актрисой. Что касается старого дома в Шувалове, то там имелся обширный подвал и отсутствовали посторонние глаза. Для маскировки бизнеса устроили череду липовых продаж и подставных хозяев, даже Машу привлекли. Вслепую использовали: художница понятия не имела, что́ на самом деле там происходит и как. Потом дело поставили на поток и наладили переброску тех, кто хотел исчезнуть из своего мира и переехать в новый. Такие люди всегда находятся. За солидную плату, конечно. Естественно, сначала желающему устраивали краткосрочную «туристическую поездку», а уж потом, после возвращения, предлагали эмиграцию. Организаторы не учли лишь одного: при переброске таких эмигрантов кто-то из жителей нового для них мира погибал, а сам перебрасываемый часто сходил с ума. Почему это так происходило, надо у специалистов спросить; мне, конечно, объясняли, только я не все понял. Ну а Протей меня постоянно поддерживал и помогал. Маска молодой красивой девушки Инги действовала идеально, и я стал о чем-то догадываться лишь ближе к завершению операции. Зато сам Протей активно действовал. Посредством интернета каким-то образом внедрился в «группу перебросчиков» (так я для себя шифровал эту банду) и стал готовить для них общий сбор.

Как это ему удалось – не ведаю, поскольку Инга исчезла сразу же после нашего финального разговора. Зная точное место и время этой встречи, Инга подстроила нашу поездку в Питер, мы прибыли в Шувалово, там девушка ненадолго отлучилась, в одиночку прикончила всю банду, а потом как ни в чем не бывало вернулась ко мне. Обычному человеку такое не под силу. Я был нужен ей лишь для грамотного уничтожения установки, ведь только у меня имелись конкретные инструкции, как превратить этот затейливый механизм в кучу бесполезного хлама, что уже непригоден к восстановлению.

Что касается самой эпидемии, то столь популярная теория об искусственном происхождении вируса вроде бы не подтвердилась. Якобы не выдержала научных фактов. Оказалась фейком, распространяемым сознательно с целью повышения напряженности в обществе. Тем не менее американские официози упорно утверждали, что утечка из азиатской лаборатории является наиболее достоверной версией происхождения и распространения этой инфекции, что наводило на размышления. Кто первый кричит «держи вора!»? Кто сам вор, об этом всегда было известно. Да и вакцину, по официальным данным, впервые получили в Штатах. Само же заболевание при бессимптомном течении в самом деле разрушительно влияло на мозг, что нехорошо сказывалось на когнитивных способностях пострадавших. От этого действительно возникали митинги антипрививочников, протесты диссидентов и разные идиотские демонстрации. Этой компании начинало казаться, что они единственные владеют секретными знаниями и имеют привилегированный доступ к «правдивой» информации. Образовалась целая прослойка общества из таких «диссидентов». Более того, они легко находили единомышленников в соцсетях, которые становились своеобразной группой поддержки. В принципе, создание таких измышлений сродни терроризму и преследует ту же цель. Возросла общая нервозность, а у значительного числа людей появилось желание сбежать от опасности куда-нибудь подальше. Все это неплохо способствовало основному бизнесу Степской. Это я не бордель имею в виду, а уход в иную реальность.

Впрочем, вирусная тема так и осталась до конца мною не разработанной и в результате неловко свернутой. Для чего вообще такая задача была мне поставлена? Когда по возвращении я задал этот вопрос Майку Скиннеру, он задумался для вида, изобразил усмешку и ответил буквально следующее: «Видишь ли, не ты один по этому делу работал. Вас, таких, было много, я уже говорил, нет? Другим тоже ставились параллельные задачи. В результате у кого-то лучше вышло одно, у кого-то – другое, но общий результат получен. Мы теперь точно знаем, что вирус все-таки воздействует на мозг и изменяет поведение некоторых людей. Меняет, мягко говоря, совсем не в лучшую сторону и уровня интеллекта не повышает. Зато увеличивает агрессию. Нам здесь такие уж точно ни к чему. Своих достаточно. Вот и примем соответствующие меры».

Не знаю, какие меры они там приняли, но больше на эту тему мы не говорили.

Общий контроль над операцией, так же как и внешнее наблюдение за Протеем, осуществлял человек под маской Игоря Петровича – похожего на военного пенсионера соседа Инги. То был опытный профессионал, штатный наблюдатель оттуда, он даже числился в моем списке и разговаривал со мной по телефону, только вот не опознал я его по голосу. Даже в голову не приходило.

Вот, собственно, и все, что потом выяснил я и что нашло свое место в моем главном отчете. Задание засчитали выполненным: было уничтожено не только оборудование для нелегальной переброски, но и те, кто это оборудование создавал и на нем работал, те, кто был способен его восстановить. Никого особо не беспокоил тот факт, что самую грязную часть пришлось осуществлять Протею. Главное – что в нашу реальность прекратилось поступление всяких психов и прервалась череда убийств наших граждан. Пока, во всяком случае.

Дней через тридцать после возвращения, проверяя личную почту, я наткнулся на письмо без подписи, где от третьего лица изображались некоторые отдельные эпизоды работы Протея во времена нашей командировки. Явно писал Протей, и писал мне. Зачем только? Не знаю. Зато сам Протей исчез. Куда и как он скрылся, известно не было. Скорее всего, отправился в политически спокойную реальность, где не смогли бы достать ни Майк Скиннер, ни его наемники типа меня. Впрочем, зачем это Скиннеру? Вероятно, Протей предусмотрительно обзавелся надежной легендой еще заранее. У меня нет сомнений, что сделал он это при поддержке каких-нибудь спецслужб в обмен на содействие или некую ценную информацию. Какую? Нет ответа. Протей считался слишком серьезной фигурой, чтобы спрятаться без посторонней помощи. Второй вопрос: какие именно структуры ему помогли? Эта тема тоже остается для меня открытой. Однако здесь излагается лишь субъективное мнение, и, разумеется, оно может быть ошибочным. Берегите себя.

Москва – Купавна, 2020