Текст книги "Разрыв легенды"

Глава 12. Звукозапись

Как ты помнишь, познакомил нас Борис Викторович, шеф и неизменный генеральный директор частного детективного агентства «Эридания». Он как командир вообще-то ничего так. И не дурак, хоть и отставник. Скорее всего, он тогда тебе объяснил, что иногда, а временами довольно часто, я выполняла разные его деликатные поручения и разыскивала отдельных людей в… Ну, скажем так, в обществах неформалов, некоторых закрытых сообществах и тех местах, куда поезда уже не ходят. Но в тот раз он ни о чем таком не просил и никаких конкретных поручений у меня не было.

Тебе же знакома ситуация, когда денег постоянно не хватает? Знакома? Мне – тоже. Неважно, что там. Бизнес, наемная работа, еще что, но денег нет постоянно. Они буквально сквозь пальцы утекают. Прямо на самом деле. А я из кожи вон лезла, чтобы свой уровень жизни повысить, чтобы хорошо выглядеть и ни от кого не зависеть чтоб. В итоге просто перебивалась от месяца к месяцу… Ситуация понятна, но как ее решать, неясно было. Поэтому за предложение Бориса Викторовича я ухватилась сразу же. А тут – такое дело. В Питере происходила наша очередная осенняя туса, и я там оказалась совершенно не случайно. Специально собиралась. Как всегда, множество байков, знакомые рожи, толпа зевак, масса глупых вопросов. Тут ко мне вдруг женщина лет тридцати подошла, вполне цивильно одетая, будто только сейчас из офиса вышла. А может, и вышла, хрен ее знает. Спросила, так ли меня зовут. Я насторожилась и спросила в ответ, какого ей надо. Тогда она представилась, назвалась Раисой Степской, сказала, что хочет проконсультироваться со специалистом. Со мной типа. По поводу иностранной модели мотоцикла. Показала на своем смартфоне несколько фоток очень неплохого «судзуки» в разных видах.

Раиса совсем даже не походила на любительницу подобной техники. Я тогда жутко удивилась, усомнилась, сразу же насторожилась и стала кого-нибудь из своих искать. Чтобы эту тетку помогли отвадить. Раиса это заметила, рассмеялась, успокоила меня и предложила зайти к ней в гостиницу, где она покажет кое-какие документы и кое-что в дополнение к ним расскажет. Ну что, заскочили. Это был стандартный гостиничный номер среднего уровня – комната с квадратной кроватью, шкафом, тумбами и телевизором на стене. Ко всему этому маленькая прихожая с крохотным санузлом прилагалась. Унитаз, раковина и душевая кабинка… Никакого моцика ни там, ни около я не заметила. О нем даже не вспоминали. Ни о каких документах тоже никто больше не говорил.

Того, что случилось потом, я не ожидала никак. Рассказывать не буду, но Степская совсем не походила на кого-то из нас. Более того, я ее даже не воспринимала как вероятную партнершу. Тем не менее она меня удивила!

Потом, где-то через час, Раиса откинулась на подушку и молча закурила, я тоже не проронила ни слова. Возможно, надо было сказать что-нибудь позитивное или благодарственное, но мне категорически ничего не хотелось. Она знала и умела такое, о чем я даже не догадывалась. Было удивительно хорошо. Раиса продолжала молчать и долго смотрела в потолок, время от времени затягивалась тонкой ментоловой сигаретой. То обстоятельство, что я полгода уже как не курю и сейчас терпеть не могу всякие проявления сигаретного дыма, в тот момент не беспокоило ее абсолютно.

Когда сигарета догорела примерно до половины, женщина резко села, изящным движением затушила окурок в фужере с остатками моего шампанского, сказала: «Все. Я пошла мыться», – и направилась в сторону санузла.

У нее было красивое, тренированное тело контрабасиком, покрытое легким загаром и без каких-либо следов целлюлита. Ни родинок, ни татуировок. Судя по отсутствию белых участков, загорала она или в солярии, или на каком-то нудистском пляже.

«Погоди, – остановила ее я, и она обернулась. – Можно вопрос? Почему? Ты же не из наших, сразу видно».

Степская усмехнулась и разъяснила, что у меня к ней не должно оставаться никаких вопросов.

«Когда со мной такая красивая женщина, – в очередной раз польстила я, – у меня появляется масса дополнительных вопросов. Например, почему, зачем и как?»

Степская снова возразила, что она не красивая женщина, а руководитель коллектива.

«Одно другому не мешает, – не отставала я. – Так что там с моими вопросами?»

«Почему я решила заняться с тобой разнузданным сексом?» – именно в таких словах внесла уточнение Раиса.

«Да, – ответила я, немного удивившись прямоте формулировки. – Только не смейся».

«А у тебя серьезные комплексы, благородная леди, – все-таки рассмеялась Раиса, уловив мое настроение. – К сожалению, здесь слишком короткая кровать и чересчур тесная душевая, а то я попыталась бы разобраться с твоими заморочками на ментальном уровне».

«Только не говори, что тебе симпатичны девушки именно моего возраста, соответствующего телосложения и рода занятий. Ни за что не поверю».

Степская что-то переспросила достаточно ехидным тоном. Просто так переспросила, для риторической вставки. Я же уточнила еще раз, что хочу подольше полюбоваться ее фигурой. А еще хочу понять: почему? Явно для какого-то дела, только вот для какого?

«Ладно, психологического эксперимента не получилось. Пока не могу дать четкого ответа на поставленный вопрос. Давно уже хотела попробовать, как это. Это нельзя истолковать в привычных для тебя терминах. Биохимия? Феромоны? Моя бисексуальность? Не знаю. Понимаешь, человек мне или нравится, или нет, без каких-то явных оснований, точных формулировок и гендерных привязок. Вот у тебя что, разве не бывает так с женщинами? Ты же не думаешь, что с твоей помощью я собираюсь устроить свои дела или пытаюсь найти себе постоянную пару? А вообще я столько о тебе слышала, что ты казалась мне коренастой накачанной бабищей, что вечно носится на своем мотоцикле, а по ходу событий распутывает какие-то проблемы. А ты оказалась достаточно приятным в общении человеком, умным и с чувством юмора».

Я же всполошилась и начала выспрашивать, где это Степская обо мне могла слышать? Та же ответила что-то типа того, что «ну мало ли где…». Потом оборвала фразу и ушла наконец в душевую, откуда сразу же послышался шум воды. Когда она вышла в махровом халате и с классическим полотенцем на голове, я уже была в норме и примерно представляла, что буду говорить и делать. Сразу же напомнила, что она вроде бы вначале хотела что-то мне рассказать и показать что-то. Совершенно серьезным тоном Раиса произнесла, что она показала мне даже больше, чем хотела, а что касается желания рассказать… Я же должна знать, какая у нее, у Степской, работа сейчас! Я молча помотала головой. Раиса кивнула в ответ, отчего полотенце на ее голове съехало. Потом она обстоятельно объяснила, чем занимается. Еще добавила, что такое было не всегда и она вовсе даже не мечтала заведовать борделем. Просто жизнь, она такая, что иногда удивляет безмерно. Раньше, по словам Раисы, она тихо и спокойно трудилась в научном институте, как где-то в конце года ее вдруг вызвали к их директору. В этом не было ничего необычного: время от времени шеф через свою секретаршу любил выдергивать кого-нибудь из сотрудников для уточнения деталей и выяснения каких-либо нужных ему обстоятельств. Не думая ни о чем плохом, Раиса направилась к начальству, прихватив на всякий случай почти готовый годовой отчет. Степская подробно описала кабинет директора, который был выполнен в классическом стиле с использованием высококачественных деревянных элементов…

Глава 13. Рассказ, восстановленный по пересказу

Кабинет директора был выполнен в классическом стиле с использованием высококачественных деревянных элементов. Деревом были обшиты и стены, но помещение не выглядело избушкой. Неведомый дизайнер сделал акцент на подсвеченных картинах в деревянных рамках, уделив должное внимание стильной мебели и качественным светильникам, что производило на случайных посетителей сильный эффект. Служебный кабинет настраивал на рабочий лад, поднимал настроение, был красив и комфортен. Директор хорошо понимал, как от окружающей его обстановки зависит способность правильно обдумывать принимаемые решения. Что до хорошего настроения, то и оно не помешает стимулировать свои знания, да и на сотрудников должное впечатление произведет.

– Добрый день, Пал Сергеич. Вы меня вызывали?

– Не вызывал, а приглашал, – улыбаясь, уточнил директор. – Приглашал, Раиса Михайловна! Присаживайтесь, пожалуйста.

Раиса Михайловна Степская – эффектная, уверенная в себе брюнетка – лишь недавно отпраздновала свое тридцатипятилетие. Чувствовалось, что она заботливо следит за собой. Женщина отлично знала, что ходить ей необходимо на высоких каблуках, твердо и в то же время женственно, с высоко поднятой головой. Не сутулиться, не горбиться, вести себя естественно и непринужденно. Резкий, упорный характер и регулярный спортзал позволяли поддерживать фигуру, близкую к идеальной, а в коллективе – иметь стойкую репутацию стервы.

– Да, Пал Сергеич, я слушаю вас.

– Чаю? Может быть, кофе?

– Спасибо, Пал Сергеич.

– Спасибо – да или спасибо – нет?

– Спасибо – нет, – холодно улыбнулась Степская. – Я уже получила сегодня необходимую дозу кофеина.

– Вам виднее. А как у вас дела, Раиса Михайловна? Что в лаборатории?

– Все хорошо, Пал Сергеич, работаем. Отчет вот.

– А в институте что делается? А то сижу тут, в своем кабинете, и не вижу ничего.

– Нервничает народ, – с интонацией сожаления объяснила Раиса Михайловна. – Беспокоится. Все же знают о предстоящем сокращении.

– Хотите анекдот?

Павел Сергеевич Медведков, высокий пятидесятилетний шатен с хорошо выбритым длинным костистым лицом, перед всяким сложным разговором всегда залезал в интернет и выискивал там пару-тройку смешных и годящихся к теме предстоящей беседы анекдотов. Это позволяло ему поддерживать среди подчиненных репутацию веселого, остроумного и обаятельного руководителя.

– Только не пошлый, пожалуйста, – уточнила Степская.

– Никоим образом, как можно?! – Лошадиное лицо Медведкова исказилось зубастой улыбкой. – Итак, анекдот. В некоей американской компании идет совещание. Начальник отдела говорит: «Нам предстоит провести сокращение штатов, необходимо уволить одного сотрудника. Кого-то из вас. Кто-нибудь хочет высказаться?». Встает дама: «Меня вы уволить не можете, иначе я подам в суд за дискриминацию по половому признаку». Встает негр: «Меня нельзя выгнать, иначе я подам на вас в суд за расовую дискриминацию». Тут поднимается с места старенький дедок: «Меня вы тоже не можете сократить, иначе я подам в суд за дискриминацию по возрасту». Все оборачиваются и смотрят на молодого спортивного парня. Парень затравленно поднимает глаза и говорит: «Знаете, по-моему, я гей…».

– Шутка в связи с предстоящим у нас? – одними губами слегка усмехнулась Раиса Михайловна. – Здесь такое не прокатит, у нас не Америка Соединенных Штатов. Так что там с сокращением?

– Это наша общая беда, Раиса Михайловна. Беда и большое несчастье. Больная тема… Вы же у нас ведущий научный сотрудник, все правильно?

– Уже пять лет.

– Пять лет… время, время, как же оно безжалостно… – Директор сделал паузу и направил взгляд куда-то в потолок. – Да, так вот, Раиса Михайловна. Как вы, конечно же, знаете, согласно нашим инструкциям, которые все мы вынуждены, к сожалению, исполнять, и вы, и я в том числе вынужден, у вас должны быть эти… Куда ж это я ее дел… а, вот она. – Павел Сергеевич взял в руки какую-то явно недавно сделанную распечатку. Бумага выглядела совсем свежей и ничуть не помятой. – Так вот, у нас тут сказано, что ведущий научный сотрудник… осуществляет научное руководство проведением исследований по отдельным… Так, это понятно. Разрабатывает научно-технические решения по наиболее сложным проблемам, методы проведения… Так… это для нас вполне очевидно… Обосновывает направления новых исследований… С этим тоже все ясно… Организует составление программы работ… определяет сферу применения результатов… А, вот оно! Осуществляет подготовку научных кадров и участвует в повышении их квалификации. Подготовку научных кадров! Это каждый ведущий должен делать. А еще тут сказано, что ведущий научный сотрудник ответственен за ненадлежащее исполнение или неисполнение своих обязанностей, предусмотренных настоящей должностной инструкцией, в пределах, определенных трудовым законодательством Российской Федерации. Ответственен! Так тут написано, и это для нас с вами практически закон. Вернее, подзаконный акт. Вынуждены осуществлять, как я уже говорил.

– Я вас пока не вполне понимаю, Павел Сергеевич, – с расстановкой произнесла Степская имя-отчество своего руководителя.

– Сейчас уточню. Вот этот пункт об участии в подготовке научных кадров и повышении их квалификации. Возможно, что ошибаюсь, но, насколько мне известно, у вас же сейчас нет ни аспирантов, ни дипломников? Своей группы на данный момент тоже не имеете? Все, кто у вас был, они или уже уволились, или в декрете.

– Да, но об этом как-то никогда не заходил разговор. А девочки отправят детей в школу и вернутся…

– У вас своя группа уже года четыре как реально отсутствует. Мне очень неприятно об этом говорить, Раиса Михайловна, но за эти последние пять лет у вас не вышло ни одной нормальной, стоящей публикации. Тезисы для научных конференций и обзоры для сборников – дело, конечно, хорошее и нужное, но они сейчас не в счет. После того как защитили докторскую, вы вообще не сделали ни одной полноценной статьи. А те, что выходили в более давние времена, написаны на одну тему и примерно с одними и теми же результатами, полученными при обработке одних и тех же старых данных. Чужих данных. Вы просто играли разными статистическими методами. К тому же многие ваши работы опубликованы в тематических сборниках мизерного тиража…

– Это уникальные данные! – прервала шефа Раиса Михайловна. – Они…

– Позвольте я продолжу? – в свою очередь перебил директор. – Публикаций у вас мало, индекс цитируемости в международных базах нулевой.

– Но я регулярно участвую в научных конференциях, и благодаря моему опыту и при моем непосредственном руководстве защитились три кандидатские диссертации.

– Это было давно, и мы сейчас не о том. Вы же знаете финансовое положение института? Знаете. Политика министерства вам тоже хорошо известна. Именно поэтому мы и вынуждены идти на частичное сокращение научных штатов.

– Вы хотите сказать, что я подпадаю под это сокращение?

– Мне очень жаль, Раиса Михайловна, но таковы обстоятельства. Я вас очень ценю и глубоко уважаю, но, извините, ситуация неволит.

– Я же до сих пор самый молодой доктор наук в нашем институте.

– Знаю. Ну и?..

– Но, Павел Сергеевич, у нас же куча народу абсолютно ничего не делает! Взять хотя бы Анну Робертовну Лопухину из лаборатории вашего заместителя. Тоже ведущий научный сотрудник, при этом только лишь кандидат. Она глубоко пенсионного возраста, статьи давно уже не пишет, в институте не появляется, у нее даже своего рабочего места нет! Еще можно вспомнить Татьяну Олеговну Амирбекову. Она старший научный сотрудник, а в лаборатории давно уже не бывает. Все даже забыли, как она выглядит! Когда она вдруг пришла на Новый год, охранник пускать ее не хотел, поскольку пропуска не было, а в число авторов ее иной раз включают исключительно из соображений…

– Мы сейчас говорим о вас, Раиса Михайловна, – мягко прервал Павел Сергеевич. – И у нас с вами имеется следующая альтернатива. Или вы увольняетесь по-хорошему, по собственному желанию, или мы проводим конкурс на вашу должность, вы не проходите, и мы будем вынуждены вас уволить. Есть, правда, еще третий вариант, но в таком случае круг ваших обязанностей немного изменится. Вы можете перейти на ставку инженера.

– Я? На инженера? Да я доктор наук!

– Раиса Михайловна… не заставляйте меня ворошить прошлое. Мне сейчас неприятно об этом говорить, поверьте, действительно очень неприятно. Вы же помните, как и каким образом писалась и защищалась ваша докторская диссертация. Помните? Первый оппонент вообще не читал ваш текст, а второй написал такой отзыв, который больше смахивал на отрицательный. Он только одну главу, можно сказать, похвалил. Сказал лишь, что за одну-единственную мысль, там высказанную, вам надлежит присудить докторскую степень. Мысль тоже была не ваша, как мы хорошо знаем. Чужая. Зато третий ваш оппонент был категорически против, и его пришлось долго уламывать. Потом вам довелось отблагодарить его лично, в приватной, так сказать, обстановке. Как и некоторых других, о ком мы сейчас вспоминать не будем. Вы в нашем институте становились тогда самым молодым доктором, и в те годы это казалось нам чрезвычайно важным. Вам активно помогали, Раиса Михайловна. Мы гордились вами! Но ваша докторская диссертация почти полностью состоит из кандидатских ваших тогдашних сотрудников. Потом вы несколько расслабились и работали, скажем прямо, не очень активно. Более того, если кто-то вдруг проверит текст вашей докторской на предмет некорректных цитирований… Но, уверяю вас, это не тот путь, на который следует ступать. Институт не хочет такого развития событий.

– Вы… вы… да как вы… да я… – Раиса Михайловна вся вскипела и сказать ничего уже не смогла. Но она слишком уважала себя, чтобы прибегать к широко испытанным женским приемам: слезам, сексуальному вымогательству и ссылкам на влиятельные знакомства.

– Мой вам совет, Раиса Михайловна, – с теплотой в голосе произнес Павел Сергеевич и по-доброму посмотрел в глаза своей теперь уже практически бывшей сотруднице. – Увольняйтесь по собственному. Даже если вы подадите в суд, то проиграете, уверяю вас, зачем вам увольнение по статье? А так официальная версия будет очень простой: вас не устраивала зарплата. Она у вас и в самом деле относительно скромна. Все надлежащие выплаты получите в полном объеме, но уйдете по собственному желанию. Мы дадим самые блестящие отзывы и рекомендации, и с дипломом доктора наук вы сможете устроиться куда угодно, в любую организацию. Более того, я вам помогу. Как вы смотрите на то, чтобы открыть свой бизнес? Собственное предприятие?

Глава 14. Продолжение звукозаписи

…Ну удивилась я, что он прямо так про собственное предприятие. Раиса подтвердила, что да. Слово в слово, так и спросил. Естественно, ничего она не ответила, ничего выяснять не стала. Швырнула папку с отчетом и сразу же написала заявление об уходе по собственному желанию. Забрала трудовую книжку и свинтила оттуда. Только потом, много позже, мысль о своем бизнесе показалась интересной. Конечно же, без всякого содействия бывшего шефа, к его помощи она не прибегала. По словам директора, в ее диссертации был выявлен «большой процент» заимствований из других работ. Будто бы «фрагменты текстуально совпадали с другими без ссылок на них». На самом деле это было вполне допустимое цитирование, со ссылками по всей форме, как она мне объяснила. Ну не это, так что-то другое ее начальник точно бы придумал. Нашел бы к чему прицепиться. Но разве стала бы она спорить, как ты думаешь? Характер не тот. Полагаешь, что человек, которого так резко сломали о колено, будет надежно вести какое-то предприятие под патронажем уволившего директора? Нет, конечно.

Тогда я спросила, что было дальше, при чем тут я и чем, собственно, могу помочь.

Степская расстроенно продолжила: «А что дальше? Дальше только звезды. Осталась я без работы и не слишком-то горевала поначалу. Полагала, что уж с докторским-то дипломом работу себе найду. И не просто работу, а по своему профилю. Только фиг тебе – ничего я не нашла. Везде отказы получала, конкурсы не проходила, а сбережения таяли… К тому же на тот период я совсем одна осталась. Родители умерли, с мужем развелась, хорошо хоть, детей не завела».

Короче, через некоторое время идея своего бизнеса показалась ей совсем не такой идиотской, как вначале. Далеко не сразу показалась, сильно позже, потом, когда закончились деньги и вдруг выяснилось, что везде, куда бы она ни обращалась, отвечали отказом. Поводы находились самые разные. Свободных мест нет. Не та тема. Отсутствуют ставки, соответствующие столь высокому уровню… Если подавала на конкурс, то неизменно получала ответ, что заявку доктора наук Степской Р. М. было решено отклонить конкурсной комиссией, потому что специальность заявке не соответствует, а публикации не отвечают заявленной должности. Впрочем, продавщицей или курьершей она легко бы устроилась, но хотелось же работать по своему профилю. Короче, теперь она руководитель сравнительно небольшого коллектива с ну очень специфическим родом деятельности, непостоянным штатом сотрудников и немалой текучкой кадров. Что тут скрывать – они постоянно балансируют на грани закона. Бизнес такой. Любой здравомыслящий человек, став руководителем организации, сталкивается с иным, так сказать, слоем реальности. Уверяю тебя, большинство руководителей – действительно очень умные люди, при этом моральные качества и нравственные категории мы сейчас затрагивать не станем. Новый руководитель, топ-менеджер, встречается с такими проявлениями действительности, о которых в былые годы даже и не подозревал. Понятия не имел. Это мне напоминает старый анекдот. «Павлик, кем хочешь стать, когда вырастешь?» – «Когда вырасту, я хочу разбогатеть, жениться, дарить жене бриллианты, дорогие шубы, катать на своей яхте, водить в самые крутые рестораны и купить ей “феррари” последней модели». – «Молодец, Павлик, садись! А ты, Вовочка?» – «Раньше хотел быть ментом, потом – бандитом, потом – начальником, но теперь хочу стать женой Павлика». Впрочем, сказанное слово материально, и, утверждая всякие разные вещи, мы тем самым выбираем единственную из всех возможных линию будущего и таким образом определяем ту из возможных вероятностных вселенных, в которой будем ощущать себя дальше. Кто это сказал? Даже не помню. Сейчас я. И что теперь? Ладно, это все лирика, мне уже некогда, а тебя пора в курс дела вводить. Степская сказала тогда, что уже завтра возвращается в Москву, поэтому через пару дней ждет меня у себя для продолжения беседы. Вот, говорит, визитка, смотри не потеряй. Охраннику на входе покажешь.

Визитку я спрятала и не потеряла. Нетрудно догадаться, что уже через три дня по возвращении позвонила Степской, и она «заказала виртуальный пропуск». Надо было просто показать визитку охраннику на входе и сказать, что иду к Раисе Михайловне. Та уже ждала и сразу без обиняков предложила пройти в офис для приема на работу. Давай, говорит, шевели булками.

Вообще после того эпизода в гостиничном номере стиль общения со мной со стороны Степской сделался излишне свободным, если не сказать фамильярным. На уровне хамства. Я пробовала возмущаться: почему не в кабинете? На работу в проститутки вроде как не собиралась. Вместо объяснения та спросила, как мне ее кабинет. Ну что, хороший кабинет, очень красивый и приятный глазу. Степская поблагодарила на добром слове, но все-таки отвела туда, где на работу принимают. Все предварительные материалы типа там. Что за материалы и зачем они мне, никто объяснять не собирался. Оказалось, что там только дела тех, кто собеседование не прошел или по каким-то иным причинам был отвергнут. Типа в кабинете они не нужны, а вот при собеседовании иногда могут пригодиться, если кто-то попытается вторично устроиться… Короче, лажа какая-то. Ты проходи, мол, давай топай и не маячь.

В общем, перешли мы в другой кабинет, который через несколько дверей по коридору оказался. Это и был «офис для приема на работу». В офисе этом вся стена увешана какими-то противными рожами, похожими на ритуальные маски не то азиатских, не то африканских колдунов. Возможно, что тех и других в совокупности. В коллекции их было штук двенадцать. Раиса, проследив за моим заинтересованным взглядом, сразу сказала, что это простой психологический тест на личность. С него начинают собеседование при наборе новых сотрудников. Выбранные маски расскажут всю правду о характере человека. Как бы ни пытался кто-то скрыть особенности своей личности, всегда есть ряд способов узнать истинное лицо. Я заинтересовалась, тогда Раиса предложила испытать. Надо было просто показать три маски, что наиболее симпатичны, или наименее противны. Результат теста должен был удивить. Я указала на какие-то морды, которые мне не то чтобы сильно понравились, просто не вызывали активного неприятия, как прочие. Это о чем-нибудь говорит? Оказалось, что говорит о том, какая я ценительница гармонии и мира вокруг себя. Мне предпочтительно окружение людей, похожих на меня. При необходимости я очень общительна, но друзей у меня немного. Их и правда было немного, а скоро совсем не стало. Еще этот тест якобы говорил, что если я дорожу человеком, то всегда готова оказать ему помощь. Что у меня неординарный взгляд на жизнь и что я принимаю нестандартные решения. Люди знают, что мне можно доверить любые секреты и я никому о них не проболтаюсь. Такой вот результат получился. Больше половины – вранье.

Я решила тогда, что меня все-таки хотят нанять в бордель в качестве проститутки, о чем и сказала. Очень уж похоже было. Степская ничего не отрицала, зато молча заулыбалась. Я встала и попыталась уйти. Правда, далеко уйти не успела: дверь кабинета не открывалась, была крепко заперта. Раиса засмеялась уже в голос и объяснила, что у нее и в мыслях ничего такого не было. Врала, конечно, были у нее мысли, еще какие. Потом объяснила, что если я сделаю что-то, что повредит ей или ее бизнесу, то мной вплотную займутся ее секьюрити. Очень ответственные мужчины, раньше в одном из силовых ведомств работали, а потом в силу ряда личных обстоятельств были вынуждены поменять место. В таком раскладе я усмотрела какой-то скрытый намек. Да какой уж там намек. Утверждение. Степская не шутила. Я была ей нужна не как проститутка, а как сыщица, поскольку никого другого она посвящать в свои дела не собиралась. А еще иногда, очень редко, ей надобился извозчик, байкер в моем лице. Чтобы быстро и по пробкам переехать из одного места в другое. Мы много раз так ездили. Даже в Питер, бывало, за шесть часов доезжали. Я с прошлого года по этой трассе не каталась, но если она не сильно изменилась в худшую сторону, то семь часов до Питера в режиме спокойной езды – это вполне реально. Раиса цеплялась сзади… Но это я забежала вперед, а тогда она сразу же предложила составить письменное обязательство, что все, что я от нее услышу или узнаю в процессе, никак не повредит ее бизнесу.

Тогда я немного успокоилась и спросила, кто будет определять, повредила я или нет, степень и глубину возможного вреда. Тут Раиса определила четко: она, и только она, будет определять, а потом осведомилась, устраивает меня такой подход или нет. Честно говоря, подход меня не устраивал. Я рисковала, и рисковала сильно. Да и гонорар был прописан нечетко, и цены за каждый километр дороги. Ну в самом деле, случись что-нибудь, а эта респектабельная дама вдруг заявит: «Это она, сука, из-за нее у меня теперь проблемы». А если в аварию попадем? И все, приехали? Проблемы возникнут у меня. Правда, несмотря ни на что, Степской я все-таки верила. По многочисленным отзывам и собранным данным, она выглядела удивительно порядочным, в определенном понимании, человеком. Обещания свои держала, никого не подставляла, за свои слова отвечала и всегда платила по счетам.

«Хорошо, давай, – вдруг согласилась я и подписала бумагу с весьма лаконичным текстом. – Только условие: подробности бизнеса объяснить. На вопросы ответить. Мне всякая мелочь может понадобиться. Вот я и хочу знать, что там дальше?».

Степская не поняла или прикинулась, что не поняла. Тогда я в деталях пояснила, что желаю разобраться, как происходит процесс приема новых… э-э-э… сотрудниц. Тогда Раиса спросила, зачем мне это надо знать. Пришлось что-то соврать, чтобы она поверила. Прокатило вроде. Тогда Раиса объяснила, что у нее и мужчины работают, и вообще все, кто может заинтересовать клиента в таком сложном и многогранном деле. Старше восемнадцати лет, естественно. Тогда я все равно настоятельно попросила рассказать, как это обычно случается. Лучше с самого начала.

Оказалось, все очень просто. Как правило, дается объявление, что в команду нужны новички. Причем работодателю абсолютно безразлично, какой у них опыт и чем они занимались до этого. Образование необязательно – обучение в процессе. Собеседование и учеба неизбежны. Если кому-то надобна работа с плавающим графиком и оплатой до двадцати тысяч в день, значит, этот кто-то вполне подходит. Действуют по следующему плану. Сначала собеседование и первый отсев. Очень жесткий. Потом все как положено: полное медобследование, справки из поликлиники, результаты анализов. Далее за пару недель надлежит пройти обучение: бесплатное, несложное, но очень подробное – поэтому все обычно справляются. В результате они получают своих клиентов и начинают трудиться и зарабатывать.

Я удивилась, что все так просто и примитивно, да еще и за пару недель. Оказывается, чаще всего этого вполне бывает достаточно. Тут же не аспирантура по проституции. Никаких экзаменов и сертификатов здесь нет, но лекции и практические занятия проводят лучшие специалисты. Кстати, потом у окончивших курс часто бывает специализация и индивидуальное обучение.

Так, вроде бы пока было понятно. Но я спросила, бывало ли такое, что кто-то обучение до конца не проходил и отсеивался уже в процессе или сразу после.

Оказывается, что да, бывало, и сколько угодно. Всякое случалось, причем на любом этапе. Тут вообще текучка большая, так уж сложилось, такова специфика жанра. Это тяжелая работа. Не все выдерживают. Есть своя правда в том, что это «не просто работа». Секс-работников во всем мире преследуют, им угрожают, их насилуют и убивают за профессию, которую они выбрали. Слова типа «потаскушка» и «шлюха» провоцируют бесчеловечное восприятие секс-работников, которые просто нашли соответствующую своим нуждам специальность. Физическая безопасность – то, о чем приходится думать постоянно. Но поскольку обучение идет за счет фирмы, то при уходе неустойку надо выплачивать.

Естественно, я спросила о сумме.

«А тебе оно не пофиг?» – не хотела говорить Степская. Тогда я объяснила, что нет. Не пофиг. Я должна знать хотя бы порядок суммы, чтобы верно понять ситуацию. Оказалось, что две тысячи зеленых. Эквивалент в любой конвертируемой валюте. Я сказала: «Дороговато», на что Раиса возразила, что нет. Совсем даже немного. Чтобы выйти из бизнеса, нужно заплатить пару тысяч долларов. А если у кого-то таких денег нет, то отработка всей суммы. Без вариантов. Еще вопросы?