Текст книги "Год 1941, Священная война"

– В общих чертах, Бог-Творец был всегда, он создал этот мир незапамятное количество лет назад и продолжает акт своего творения прямо сейчас, – сказал я. – То, что кажется нам застывшей данностью, на самом деле является неудержимым потоком, движущимся по паре миллиметров год – так же незаметно, как происходит дрейф материков. А вот различных дьяволов мы, люди, создаем себе сами из собственных похоти, лени, злобы, гордыни, себялюбия, уныния и прочих пороков. Если это касается отдельного человека, можно сказать, что им овладели бесы, но иногда порочный образ жизни овладевает целыми народами. И вот в тот момент, когда порок перестает быть чем-то тайным и постыдным, превращаясь в культ поклонения, из него рождается дьявол, стремящийся подчинить себе все человечество, разрушить мир и положить его пусту. Тут до подобного остался всего один шаг. Телом будущего арийского бога херра Тоффеля является созданная Гитлером нацистская партия, пропитанная идеологией злобы, гордыни, себялюбия и национальной исключительности, в конце концов овладевшая всей германской нацией. В моем личном прошлом Гитлер разработал культ нового арийского бога сразу после того, как пришел к власти, но отложил его внедрение на время после своей победы, которая так никогда и не наступила. Но в том мире, в ход истории которого вмешались Старшие Братья, все было совсем иначе. Напуганный стремительным ростом мощи Красной Армии и неожиданно обрушившимся на него валом сокрушительных поражений, германский фюрер немедленно ввел в дело свой отложенный план и воззвал к своему жуткому потустороннему союзнику. И тогда Европу и оккупированную часть Советского Союза покрыла сеть мерзких капищ, в которых во славу арийского бога в первую очередь резали беззащитных женщин и детей, ведь их смертный ужас был особенно угоден злобному божеству. Но все было напрасно. Поднявшаяся в советских людях в ответ на эти ужасы волна Благородной Ярости вымела из того мира нацистский режим вместе с его сатанинским культом и жрецами-людоедами, и только ничтожное меньшинство смогло воспользоваться сверхъестественными возможностями своего покровителя и сбежать в другой мир – для того, чтобы там начать все сначала. Доделывать эту работу пришлось уже мне, ибо те Старшие Братья были самыми обыкновенными людьми и сами между мирами ходить не умели. Вот и вся практическая теология и демонология в двух словах для чайников, то есть начинающих.

– Да уж, – вздохнул генерал Карбышев, – теперь я понимаю, почему вы сказали, что такие места для мучительства людей – это всего лишь цветочки. Драться против такого и в самом деле следует насмерть, до полного истребления врага и принуждения его к капитуляции. Давайте же поскорее вернемся к вам на базу и займемся делом. Ничего иного я вам сейчас сказать не могу.

Восемьсот восьмой день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вернувшись из-под Гродно, я лично проводил генерала Карбышева в библиотеку. Ольга Васильевна первым делом принесла ему Большую Советскую Энциклопедию, том на букву «К», где между статьями «карбыш» (вид сусликов) и «карбюратор» была коротенькая статья и о нем самом, замученном во вражеском плену накануне нашей Победы. Но это, Дмитрий Михайлович, только первый шаг.

Майор Здорный тоже был еще в библиотеке и, обложившись книгами, усердно грыз гранит исторической науки. Я подошел к нему и тихонько (как это и положено в библиотеке) сказал, что в ближайшее время буду занят, но потом мы непременно встретимся для окончательного разговора. Майор, который уже успел вполне достаточно откусить от жесткого исторического пирога, посмотрел на меня слегка обалдевшим взглядом и ответил, что теперь он готов выполнить любое мое приказание, будь то фильтрация человеческого осадка или какое другое нужное дело. Так, глядишь, и до Призыва дойдет, просто подобные твердокаменные товарищи откликаются на него с некоторым запозданием.

Затем я подошел к Сосо (он, как обычно, занимался в библиотеке самообразованием) и сказал, что кончилось его нахождение в резерве. С сегодняшнего дня он – начальник лагеря эвакуированных гражданских, которые пока представляют собой неорганизованный цыганский табор. Людей нужно рассортировать, чтобы решить, кто будет полезен нам здесь, а кого следует перебросить в глубокий советский тыл, оформить на переселение в Аквилонию, распихать по другим моим анклавам или передать в надежные руки майора Здорного, ибо это есть враги советской власти, шпионы и диверсанты. Впрочем, если кто-то из них услышит Призыв и пойдет приносить клятву, то препятствовать этому не следует, даже если это будут четырнадцатилетние мальчишки и девчонки. Всем найдется дело по силам и по талантам.

Закончив с этими делами, я поднялся на третий этаж все той же башни Мудрости, где Птица, Лилия, Кобра и мисс Зул готовили Анастасию к операции «Хляби небесные», и остановился у самой двери для того, чтобы уйти внутрь себя и последний раз проверить все расклады. От идеи разместить нашу магиню стихий в пока еще советском Могилеве пришлось отказаться. Мало ли что да как там выйдет с местным советским командованием. Старший лейтенант Антонов, великий мастер разного рода партизанских акций, подсказал план получше. Почти ровно посредине между Минском и Могилевом, на восточном берегу реки Березины имеется изрядно заболоченный и непролазный лесной массив, в котором нужно всего лишь отыскать подходящую охотничью избушку на курьих ножках[21]21
  В местностях, где бывают обильные весенние половодья, охотничьи и рыбацкие избушки строят с опорой на стволы близко стоящих сосен в полутора-двух метрах над землей. И водой не зальет во время таяния снегов, и всякое бегающее по земле зверье не заберется внутрь, чтобы разорить припасы.


[Закрыть]. Так мы и сделаем. Во-первых, подобные охотничьи избушки в том районе совсем не дефицит. Во-вторых, война обошла этот район севернее и южнее, никакие крупные советские соединения через местные леса не отступали, а значит, внимание германского командования к этой местности должно быть минимальным.

Как говорит сама Анастасия, радиус искусственного стихийного бедствия, исключающего полеты местной авиации и активные действия механизированных частей, ожидается до двухсот километров, а общее изменение погоды со значительным увеличением количества выпадающих осадков будет ощущаться на расстоянии до пятисот километров. И этого вполне достаточно, чтобы изгадить Гитлеру главную цель компании – наступление на Смоленск и впоследствии на Москву.

Соединения группы армий «Центр» для уже запланированной Смоленской операции развертываются примерно на шестьдесят-семьдесят километров восточнее этого района, по рубежу Полоцк-Орша-Могилев-Быхов. Севернее действует шестнадцатая армия группы армий «Север», южнее на линию соприкосновения с советскими войсками выходит переброшенная из резерва вторая армия. Разрушение приграничных транспортных узлов в германских частях первой линии пока не ощущается, поскольку основная часть грузов для Смоленской операции проследовала на восток еще до нашего прибытия в этот мир и начала массового воздействия. В настоящий момент все это «богатство» находится либо на завершающей части пути по железной дороге, либо в кузовах грузовиков, доставляющих снабжение от станций разгрузки непосредственно в части. Если начало Смоленской операции не удастся отсрочить на две-три недели, то мне придется сбивать натиск германских панцергрупп своими главными резервами: корпусом Николая Тучкова, танковым полком подполковника Седова и тотальным господством в воздухе четырех эскадронов моих «Шершней».

Еще у меня в резерве есть самодельный самоходный истребительный противотанковый полк, имеющий в составе двадцать четыре рубочных самоходных трехдюймовых орудий Кане, изготовленный в мире бывшей русско-японской войны на заводах Путилова и братьев Нобель. Инженеры завода «Людвиг Нобель» (вот бы кому нобелевскую премию) все же сумели скопировать двигатель от грузовика «Урал» (благо детали там чугуниевые, а не люминиевые) и за истекших полгода буквально в штучном режиме изготовили три десятка моторов, а на Путиловском под них собрали ходовую часть и бронекорпуса. Но вот в чем незадача: если артиллерийские расчеты на эти самоходки из числа моряков-артиллеристов Порт-Артурского закала у меня имеются, то вот механиков-водителей нет ни одного. Перегоняли самоходки в мир Славян мехводы-танкисты, но в бой их должны вести совсем другие люди, из числа местных контингентов. А их еще предстоит выявить из числа принесших встречную клятву бывших пленных, а потом как следует обкатать на полигонах. Вот и получается, что использовать эту часть в бою прямо сейчас нет никакой возможности, можно только на наглядном примере продемонстрировать товарищу Сталину, какие именно машины следует строить вместо дурацких легких танков Т-70.

Но, помимо всего прочего, прямо сейчас на тактическом планшете, отражающем данные орбитальной сканирующей группировки, обозначались еще две недавно назревших угрозы войскам Западного фронта.

Первая угроза – это неприкрытый войсками разрыв шириной порядка девяносто километров на северном фасе фронта между позициями 22-й армии, обороняющей Полоцкий укрепрайон, и позициями 19-й армии, защищающей Витебск. Это пространство пересекают две мощеные дороги Лепель-Бешенковичи-Витебск и Лепель-Улла-Городок, позволяющие противнику обойти войска 19-й армии и ворваться в Витебск с незащищенного северо-западного направления. Советское командование с большим запозданием разглядело эту угрозу и попыталось заткнуть дыру единственной 186-й стрелковой дивизией, экстренно перебрасываемой из района Себежа (то есть из полосы ответственности соседнего Северо-Западного фронта). По советским же уставам этого времени такой фронт должны были оборонять восемь стрелковых дивизий, то есть целая армия.

И именно на эту дыру в советских боевых порядках, наскоро залепленную одной дивизией неполного состава, уже нацелился 39-й моторизованный корпус вермахта (две танковые и две моторизованные дивизии). Если 7-я танковая дивизия, миновав Бешенковичи, заняла оборону фронтом на восток по рубежу реки Черногостица (именно туда маршал Тимошенко нацелил удар 7-го мехкорпуса), то 20-я танковая, 18-я и 20-я моторизованные дивизии вознамерились форсировать Западную Двину и зайти в Витебск с черного хода. Одна советская стрелковая дивизия, да еще не полностью прибывшая на рубеж (отсутствуют гаубичный артполк, два стрелковых батальона и тыловые подразделения), против одной танковой и двух моторизованных дивизий вермахта продержится не больше суток, после чего будет отброшена от Западной Двины, разрезана на части и окружена. Запаздывание с развертыванием 186-й дивизии объясняется просто. Если по прямой от Себежа до рубежа Улла-Бешенковичи сто сорок километров, то по железной дороге через Новосокольники, Невель и Полоцк – порядка трехсот километров до станций разгрузки, да еще тридцать-сорок километров пешего марша. Усугубил дело бардак с командованием, десять дней бросавшим дивизию из угла в угол, отдававшим и тут же отменявшим приказы, и бардак на железной дороге, вызванный взаимоисключающими командами и германскими бомбежками.

Туда бы злосчастный 7-й мехкорпус (18-ю танковую дивизию под Уллу, 14-ю танковую под Бешенковичи), но он сейчас находится на исходных позициях южнее Витебска, и к тому же ни командир корпуса, ни командиры дивизий – ни разу не гении танковой войны вроде пока еще полковника Михаила Катукова. Если просто поставить им задачу «задержать и остановить», то эти умственные середнячки в соответствии со своими уставами на «картонных» Т-26 и БТ полезут в лоб на позиции германской противотанковой артиллерии – и сгорят почти также бесцельно, как и в отмененном контрударе на Лепель. Остается только прямо сейчас натравить на слишком умных немцев два эскадрона «Шершней», не участвующих в деле под Гродно, благо на узких лесных дорогах колонны вражеской техники – это та еще вкусная цель. Солдаты еще могут сбежать под сень дерев и затаиться, а вот машинам, танкам и бронетранспортерам это недоступно. А там поглядим на покорителей Европы – после того, как Настасья сделает свое дело и все вокруг влипнет в жидкую грязь. В любом случае, бросать на это направление танковый полк подполковника Седова и солдат-бородинцев Николая Тучкова пока преждевременно.

Вторая угроза – это моторизованная дивизия СС «Дас Райх», которая форсировала Березину в районе Березно вслед за 10-й танковой дивизией, но направилась не к Могилеву, как было в Основном Потоке, а свернула по рокаде на север с задачей перерезать шоссе Минск-Орша восточнее населенного пункта Крупки. В лоб на позиции группы сводной группы корпусного комиссара Сусайкова немцы теперь лезть опасаются, и решили зайти с тыла. А вот тут все однозначно. Едва я считал с планшета, что за германское соединение рвется в тыл моим борисовским крестникам, то понял, что тут нужны радикальные средства: или обстрел тактическими снарядами с печатью «хаос-порядок» или применение «Каракурта» с обвесом из плазменных пушек. Среди солдат ваффен-СС мне не жалко ровным счетом никого, лишь бы от ударов тактического бомбардировщика не пострадали расположенные вдоль дороги белорусские деревни. Но в местных лесах это редкость: по большей части та дорога прорезает сплошной лесной массив. Командир «Каракурта» пилот-капитан амазонка Пелагия отнеслась к моему мысленному приказу с нескрываемым восторгом.

– Все будет сделано в точности, обожаемый командир! – откликнулась она. – Местные люди не пострадают, а гадкие предки тевтонов обратятся в вонючий дым.

Отдав соответствующие мысленные приказания, я снова выплываю в реальный мир, хотя для стороннего наблюдателя моя внутренняя «работа с документами» выглядела как секундная задумчивость. Толкаю дверь – и вижу, что в комнате, помимо Анастасии, Лилии, Птицы, Кобры и мисс Зул, присутствует уланский поручик Николай Еремеев из коренных сибиряков-лесовиков. Это его спешенный эскадрон обеспечит развертывание нашей магической дождевальной установки и будет находиться на позиции ровно до тех пор, пока там не начнется локальный всемирный потоп.

– Ваше приказание выполнено, товарищ командующий! – рапортует он. – Объект типа «избушка на курьих ножках» обнаружен, обследован и признан пригодным для проведения операции. Люди, идентифицированные как потенциальные советские партизаны, находятся от того места на достаточном удалении и двигаться в его сторону пока не собираются.

– Вольно, товарищ поручик, – говорю я. – Отправляетесь немедленно, так как начать выполнение этой операции следовало бы еще вчера. Вместе с Настасьей на дело из присутствующих дам пойдет только Кобра. Когда из-за затопления местности ты будешь отходить на исходные позиции, оставь в избушке одно отделение с сержанткой потолковее. Птица, Лилия и мисс Зул нужны будут мне здесь. Тут у нас среди освобожденных из немецкого плена нарисовался целый пионерлагерь полного состава, так что любезной Анне Сергеевне хватит работы и по первой специальности, а мисс Зул я, пожалуй, натравлю на Черчилля. Британского борова требуется запугать до икоты, а еще лучше насмерть, чтобы не было больше такого никогда. И вот еще что, Кобра. Во время твоего пребывания в том мире к тебе от имени бесноватого Алоизыча может обраться некий мелкий бес, пообещав все земные царства и миллион девственниц в жертву в придачу. Можешь с таким не церемониться; я уже выслушал подобное предложение и ответил, что от этого мира мне нужны только скальпы нацистской верхушки в коллекцию и исправление до полного благообразия всех остальных. Прочие переговоры с этими тварями, очные или заочные, будут излишни. Гореть им всем в Аду! Dixi!

– Не беспокойся, Батя, – ответила наша Темная Звезда, оглаживая рукоять меча, – я все сделаю так, как надо. Ну что, Настя, пошли. Кое-кому пора приступать к водным процедурам.

6 июля 1941 года. 13:45. Семь километров южнее поселка Бобр, расположенного в том месте, где шоссе Москва-Минск пересекает одноименную реку

На узкой лесной дороге моторизованная дивизия СС «Дас Райх» растянулась почти на шестнадцать километров. С неба жарило безжалостное июльское солнце, а клубы мелкой пыли, поднятой колесами машин, в почти безветренную погоду повисали над дорогой сплошной пеленой. Эта пыль лезла в глаза и в нос, она скрипела на зубах и от нее было трудно дышать, а воздушные фильтры моторов приходилось чистить два раза в день, а иначе в этих скотских условиях даже лучшая германская техника быстро выйдет из строя.

Голове колонны, не встречая сопротивления, в оперативной пустоте продвигавшейся в северном направлении, оставалось всего семь километров до конечной цели броска поселка Бобр и одноименной железнодорожной станции, когда на юге неожиданно быстро начали вздыматься в небеса черные грозовые тучи, под которыми сверкали отблески молний. Операция «Хляби Небесные» началась.

Солдаты ваффен-СС, глядя на это явление, приободрились. Если неожиданный дождь наконец прибьет к земле эту мерзкую пыль, то уже не надо будет поминутно отплевываться и проклинать Господа за сухую и жаркую погоду, как будто тут никакая не Россия, а Африка. Эти деятели даже в малейшей степени не догадывались, что в тот момент, когда этот дождь прольется на землю, никому из них уже не будет дела ни до прибитой пыли, ни до аромата свежести. Покойникам такие вещи безразличны.

Большинство солдат CC так и не увидели свою смерть, ибо «Каракурт» атаковал колонну с северного направления. В то время когда тучи уже закрыли солнце, только водители и старшие машин сумели разглядеть на фоне пока еще синей части неба черную точку, быстро выросшую в какое-то подобие гигантского майского жука. Потом этот жук полыхнул нестерпимым огнем, и на разведывательный батальон, двигающийся в голове дивизионной колонны, обрушились первые плазменные заряды. Так как движущаяся по лесной дороге мотопехота, в отличие от железнодорожной станции, представляла собой не точечную, а линейную цель, пушки «Каракурта», попеременно стреляя в режиме «гатлинг», разряжали накопители не за один выстрел, а за сто. В таком режиме стрельбы очередь из двухсот плазменных зарядов (каждый эквивалентом в пять тонн тротила) за сорок пять секунд накрыла примерно пять километров дороги, отправив на Суд Божий разведывательный батальон, противотанковый дивизион и два первых батальона мотопехотного полка «Дойчлянд[22]22
  Не путать с мотопехотным полком «Гроссдойчлянд», являющимся отдельной частью, не входящей в состав дивизии «Дас Райх».


[Закрыть]». Эти «истинные арийцы», на которых так молился Гитлер, обращаясь в вонючий дым, даже испугаться не успели, тем более что большинство из них даже не увидели предназначенной им огненной смерти. И сразу же в полосе удара на сотню метров по обе стороны от дороги вспыхнул яростный лесной пожар.

Целью следующего захода, уже с юга на север, стал хвост колонны, состоящий из тыловых подразделений, саперного батальона, зенитного дивизиона и двух дивизионов артиллерийского полка. К тому времени дивизия «Дас Райх» уже прекратила движение, и солдаты, выпрыгнув из остановившихся машин, стали разбегаться по обе стороны от дороги, чтобы залечь там как при обычном воздушном налете. Но это их не спасло. От неистового жара лес вспыхивал как сухая солома, и белокурые бестии, даже не попав под прямой удар, сгорали заживо. Еще два захода «Каракурта», и с дивизией «Дас Райх» было покончено. Выжить смогли только отдельные пугливые личности из середины колонны, которые бежали вглубь леса, не останавливаясь, а потому отделались только сильным испугом и подпаленными волосами. А потом с небес, почерневших от грозовых туч, водяной стеной хлынул проливной дождь, потушив лесной пожар, но кремированным дотла покойникам это было уже без разницы.

Восемьсот восьмой день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

И теперь, когда хляби небесные наконец разверзлись, 39-й мотокорпус немцев сначала получил удар по рукам «Шершнями», разрушившими мосты и переправы и «причесавшими» передовые части, а потом встал из-за резкого ухудшения погодных условий. Почвы в том районе суглинистые, воду впитывают крайне неохотно, а потому на грунтовых дорогах после трех часов проливного дождя, уже третий-четвертый танк садится в жидкую грязь по самое днище. О грузовиках, даже полноприводных, после того как дорогу разбили танки, говорить вовсе не приходится. Если таким образом влипла моторизованная пехота, то она должна вылезать из кузова, взваливать на себя весь походный хабар и идти ножками, а вот артиллерия (в том числе противотанковая) и обоз увязли окончательно и бесповоротно.

Лишь пехотные дивизии, стремясь догнать убежавшие вперед подвижные соединения, продолжают движение во вражеских тылах, пусть и замедлив темп. Сейчас они примерно в ста километрах от Днепра. В Основном Потоке они вышли на этот рубеж десятого-двенадцатого числа, а тут, в связи с ухудшением погодных условий, это случится на пять-семь дней позже. В грязи вязнут не только танки и автомобили, но и артиллерийские упряжки и повозки на конной тяге, да так, что пехоте приходится помогать лошадкам, наваливаясь на «раз-два, взяли». Русскому солдату такая работа привычна, ничего иного он от войны не ждет, а для германцев такой опыт пока в новинку.

Помимо всего прочего, раскрученный Анастасией суперциклон прижал к земле германскую авиацию. Мальчики Геринга наотрез отказываются подниматься в воздух, когда нижняя кромка облачности висит на высоте не более пятисот метров, дует сильный порывистый ветер, непрерывно идет дождь, а горизонтальная видимость у земли не превышает километра. В свою очередь, германские сухопутные войска за два года войны привыкли к вездесущей поддержке люфтваффе, и при ее отсутствии отказываются наступать категорически. Зря я беспокоился по поводу того, что немецкие генералы закусят удила. Это не в их стиле. Зато у Красной Армии авиация пока отсутствует напрочь, а мои «Шершни», «Каракурт» и штурмоносец – машины всепогодные, игнорирующие порывистый ветер, низкую облачность и ливневые осадки.

Но это все цветочки. В прошлый раз, когда мы тормозили Батыево нашествие, Анастасия смогла простоять в трансе три дня и три ночи, но сейчас, когда ее форма значительно улучшилась, я рассчитываю на пять-семь дней поддержания заклинания – а это от двух третей до полной годовой нормы осадков в чрезвычайно короткий срок. Это немного не тот Всемирный Потоп, что описан в Библии, но в любом случае наводнение ожидается в два-три раза мощнее любого весеннего половодья. Стоит разбить восточнее Минска капитальные железнодорожные и шоссейные мосты, и тогда моя пакость с разверзнувшимися хлябями обретет законченный вид. Пожалуй, так получится выиграть не две-три недели, а примерно месяц, то есть до начала августа. С маршалом Тимошенко даже такой приличный гандикап ушел бы как вода в песок, а вот с товарищем Жуковым есть надежда, что на Днепре германский «дранг нах Москау» закончится, и начнется нормальная такая вялотекущая окопная война.

Но едва я успел решить проблемы Красной Армии на Московском направлении, как крайне неприятная информация поступила с Северо-Западного фронта. Собственно, фронта там никакого давно не существовало. Входившие в него на 22 июня 8-я и 11-я армии в Приграничном сражении потерпели поражение, и отдельными разрозненными частями отступали по расходящимся направлениям, 8-я армия на Ригу и далее на Таллин, 11-я армия – на Дриссу. А между ними вглубь советской территории мутным потоком почти беспрепятственно вливалась четвертая панцергруппа генерала Гепнера. Советские дивизии из глубины территории, вразнобой выдвигающиеся навстречу германской танковой лавине, фатально запаздывали. Поскольку ход событий в сражении за Прибалтику пока придерживается русла Основного Потока (ибо на том направлении мы пока не шевельнули и пальцем, а разрушение вильнюсского транспортного узла скажется не ранее чем через неделю), энергооболочка компетентно дает мне раскладку по ходу сражения.

Если второго июля, в день нашего прибытия, линия фронта в общих чертах проходила по Западной Двине, то уже четвертого числа немецкая 1-я танковая дивизия с налета захватила не занятый советскими войсками Островский УР (укрепленный район) на старой границе. Пятого июля контратакой подошедших из глубины советских частей (3-я танковая дивизия без одного танкового батальона и мотострелкового полка плюс один стрелковый полк из состава 111-й стрелковой дивизии) оккупантов выбивают из города, но уже вечером того же дня подошедшая шестая танковая дивизия немцев переламывает ход сражения и отбрасывает советские войска. К тому моменту в строю у 3-й танковой дивизии из семи танков КВ-1 осталось два, из трех КВ-2 – ни одного, из тридцати Т-28 – один, из ста шестидесяти одного БТ-7 – сорок, из шестидесяти двух Т-26 – ни одного. Такова была цена лобовых танковых атак легкой и устаревшей техникой на развернутую противотанковую оборону противника. Боевая мощь дивизии уменьшилась впятеро, а задача осталась не выполненной. При этом стрелковый полк из состава 111-й дивизии показал крайне низкие боевые качества, и, как следует из боевого донесения командира 5-го танкового полка майора Посейчука, «…111-я стрелковая дивизия постыдно дезертировала с поля боя, её командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия[23]23
  Так в тексте.


[Закрыть]».

Как доложила энергооболочка, 111-я дивизия, сформированная летом 1940 года по кадрированным штатам, имела в своем составе только три тысячи бойцов и командиров постоянного состава и получила пополнение до полной численности только в мае 1941 года за счет запасных, призванных на сборы. И дело тут даже не в рядовом и сержантском составе: две трети командиров, скорее всего, также были из числа призванных на сборы (а среди этой публики люди попадались очень разные, вплоть до артистов и режиссеров бывших больших и малых императорских театров). Воевать за Советскую власть эти люди не хотели, и стали причиной разброда и шатания в и так не спаянном боевом коллективе. Я подумал, что того же эффекта можно добиться, если призвать в нашу Российскую армию разного рода Шендеровичей, Гозманов, Галкиных и Киркоровых. Эти навоюют – так, что мало не покажется.

В течение шестого числа немцам удалось расширить плацдарм до двенадцати километров по фронту и семи в глубину, накопив на нем значительные силы, предназначенные к рывку на Псков. Германское наступление должно начаться завтра утром, а так как реальное соотношение сил резко не в пользу Красной Армии, то и его результат для советской стороны выйдет плачевным. А это значит, что ситуация требует моего неотложного вмешательства. После того, как я осадил группу армий «Центр», пора, не отходя от кассы, прямо сегодня ночью, заняться их соседями слева и как следует выпороть Гепнера с фон Леебом, благо есть чем: внезапный ночной удар двумя эскадронами «Шершней» в боевом обвесе, и тут же – десантирование на плацдарм бородинской пехотной дивизии Павла Тучкова с приказом пленных не брать…

И тут же мне в голову пришла хулиганская мысль, что эту операцию можно и нужно использовать для того, чтобы отжать у немцев… танки. На самом деле «тройки» и «четверки» – вполне приличная техника (особенно если не сравнивать их с Т-34 и КВ последних серий), и даже «двойки» с «единицами» найдут у меня применение, хотя бы частично – гонять нехороших людей на нижних ярусах мироздания. А все остальное можно оставить Красной Армии, ведь рядом с Т-26 даже «чехи» являются вершиной технического совершенства и боевой эффективности. Решено. Так я и сделаю. Правда, в таком случае бить по германскому плацдарму придется «Каракуртом» в полицейском обвесе, выставленном на полную мощность, но так как брать пленных у меня нет никакого желания, то следует отдать приказ переколоть все серое воинство штыками, невзирая на возраст, звания или должности. Или все же не стоит быть жестоким, а вместо того отдать приказ связывать парализованным немцам руки и ноги и оставлять в таком виде до того момента, когда плацдарм займут части Красной Армии? Пожалуй, это будет наилучшее решение: пусть теми, кто пошел за своим фюрером в поход на Восток за поместьями и послушными славянскими рабами, занимаются советские следственные органы, не мое это дело.

И тут же возник еще один вопрос. Каким образом выводить к себе трофейные танки и бронетранспортеры, а также материальную часть двух дивизионных моторизованных артполков? В составе двух танковых дивизий, не считая подлежащих отжиму ста двадцати танков и примерно сотни полугусеничных тягачей, одних только грузовых автомобилей имеется от трех до четырех тысяч, тысяча легковушек и около двух с половиной тысяч мотоциклов. Бородинцы, хоть относятся к технике без малейшего испуга, но сами во всей этой механике разбираются не больше, чем в высшей математике. У меня, конечно, имеется некоторое количество бойцовых остроухих, обученных вождению автомашин, но это капля в море. Таким образом, придется ставить телегу впереди лошади и выкликать специалистов-добровольцев из массы бывших военнопленных, еще не охваченных Призывом. Других вариантов решения проблемы у меня нет.

Полчаса спустя. Окрестности заброшенного города в Высоком Лесу, хозяйство майора Гаврилова

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Место, где расположился полевой карантинный лагерь бывших советских военнопленных, находится на поросшем редким лесом полуострове, с трех сторон ограниченном излучиной реки, а с четвертой – полотном Великой Дороги. Деревья на этом месте раза в три ниже своих собратьев из Большого леса и стоят пореже: наверное, чего-то не хватает в почве или ее слой слишком тонок, чтобы на нем выросли великаны, сравнимые с Эйфелевой башней. Между стволами растянуты тенты от дождя, а под ними на землю брошены матрасы-пенки для сна и отдыха. Комфорт минимальный, но тут, в жарком мире Содома, даже на плоскогорье замерзнуть невозможно. И вообще, карантин – он и есть карантин. Таким образом тут начинали все, за исключением тех контингентов, что сразу принесли мне встречную клятву верности.

Я сам, генерал Карбышев, майор Здорный и подполковник Седов подъехали к этому цыганскому табору на УАЗике командира танкового полка, в сопровождении взвода личного конвоя первопризывных амазонок, при священном Красном Знамени. На окраине лагеря дымились полевые кухни, из которых бывшим военнопленным заканчивали раздавать ужин, а бойцовые остроухие из резервных эскадронов, выделенные в наряд в качестве временной военной полиции, бдительно смотрели за порядком. И порядок присутствовал. Выстроившийся в очереди народ получал в свои котелки пшенную кашу с поджаренным мясом трицератопса, говорил остроухим раздатчицам «спасибо», после чего отходил в сторону и начинал энергично стучать ложками. После немецкого суточного рациона для пленных, состоявшего из литра жидкого, как вода, супа из овощных очисток и двухсот грамм серого хлеба с отрубями, кормежка в карантинном лагере могла считаться пищей богов. Примерно две трети из временного контингента (в основном те, кого мы отжали у немцев вчера и позавчера) уже досыта наелись, искупались, постирали в реке вещи и пришли в более-менее человекообразное состояние, однако сегодняшний улов с Гродненской операции пока представлял собой серую затравленную и голодную толпу.