Текст книги "Билет на небесный поезд"

– Да, признаться, тяжело.

Пётр Валерьяныч кивнул, поджав губы, и сделал свой ход. Игорь ответил, хотя о шахматах не думалось совершенно, в голове вертелись жизненно важные вопросы. И он не выдержал:

– Скажите, наконец, что всё это значит?

– Что значит? Добро пожаловать в клуб избранных…

Игорь распаковал свежекупленную пачку чая, сыпанул ложечку с горкой прямо в кружку, залил кипятком и накрыл крышкой. Задумчиво посмотрел на идущий от кружки дымок, распространяющий над столом приятный аромат с тонкой ноткой шиповника. Встреча с учителем состоялась около трёх часов назад, но Игорь помнил почти каждое слово. Он спросил, что за «избранные», и получил размытый «энциклопедический» ответ: те, чьё восприятие мира выходит за рамки признанного.

– Экстрасенсы? – спросил тогда Игорь.

Старый учитель цыкнул языком.

– Не люблю это слово…

Он снял очки, протёр их извлечённым из кармана носовым платком. Потом снова надел, переместил на две клетки ладью. И только после этого начал говорить. Он рассказал про то, что «экстрасенсорику» можно разделить на ясновидение и всё остальное. Причём всё остальное – это чистой воды миф. Телекинез, пирокинез, телепортация, ну и прямая телепатия на закуску. То есть, по сути, воздействие силой разума на матермальный мир. Да, легенды ходят, но если такие суперлюди и существуют, это тайна за семью печатями. А вот ясновидение, которое можно понимать как работу с информацией на том или ином уровне, – реальность. Но настоящих ясновидящих крайне мало, зато те, кто чуть-чуть вышел за рамки и активно используют интуицию в своей жизни, – встречаются нередко.

– Я называю это «люди с искоркой», – сказал математик.

– Из искры разгорится пламя? – вырвалось у Игоря почти само по себе.

Ответ учителя был честным и жёстким:

– Возможно. В одном случае из десяти. Я бы не советовал тебе на этот случай рассчитывать, уж извини.

– Я понял. А то, что происходило со мной, – что это было?

– Это происходит со всеми «искорками», да. Этот процесс лучше всего объяснять через понятие энергоинформационного канала. Теория, конечно, не идеальная, но всё-таки… Канал этот связывает сознание с… ну, мы – атеисты, поэтому скажем «с космосом». Кто-то выберет вариант «Бог» или «Божественная сущность». На самом деле не столь важно. Важно, что у большинства людей этого канала нет, а у нас есть. С рождения, да. И всякие озарения, предчувствия, интуитивные оценки проявляются уже с детства. Сейчас появился термин «дети индиго». Это, в общем-то, близко, да. И вот растут такие детки, радуют родителей успехами, а может, беспокоят поведением. Иногда прячут свои способности, иногда наоборот. И вот вступают они в период полового созревания, и начинает зов плоти очень нехорошо на космическую пуповину влиять. По-разному это проявляется, бывает подросток идёт в разнос, иначе и не скажешь.

– И что тогда делают?

– Закрывают энергоинформационный канал, да. Временно.

– Кто?

– Кто-то со стороны. Кто-то посвящённый.

– А что потом?

Пётр Валерьяныч хмыкнул.

– Интересно, что ты спросил не «как», а «что потом»… Впрочем, не суть, да… Отвечаю. По завершении неких физиологических процессов в организме, человек сам себя «вскрывает». Иногда мы говорим «вылупляется из кокона». Обычно это происходит в сильных стрессовых ситуациях, на пике эмоционального всплеска. Бывает, что замок начинают ощущать как нерешённый ментальный ребус и пошагово идут к его решению.

– А я? – как-то уж совсем тоскливо спросил Игорь.

– А у тебя, Игорёня, жизнь, видимо, сложилась так, что плыл ты по течению и не цепляли тебя серьёзно никакие проблемы. И прожил ты несколько лишних лет «закрытый» и угасающий, постепенно теряющий интерес к жизни. И дошло у тебя до отмирания твоего «космического фитилька». А процесс этот, как ни странно, даже обычные люди чувствуют. А уж кто «с искоркой», так и вовсе отворачиваются.

– А помочь?

– Нельзя сделать за другого эту работу. Это во-первых. А во-вторых, у нас это… не принято, да.

– Вот как, значит…

– Но тебе помогли, я так понимаю. Расскажешь как?

Игорь поведал вначале о гипотезе с фотографиями, а потом о кассете, пролежавшей в старой папке неизвестное количество лет.

– Хм, занятно, да. Гуманный способ. И не без романтики. Говоришь, не знаешь, кто тебе её подбросил?

– Скорее всего, кто-то из сокурсников. Но, по идее, это мог быть кто угодно из заходивших в гости.

– Шерше ля фам…

– Что?

– Я думаю, это была девушка. Влюблённая в тебя. Да ещё и с хорошим даром, чтобы сделать эту запись. Обычно мужчины считают «закиснувших» слабаками и из принципа не протягивают руку.

– Я заметил. Вы, Пётр Валерьянович, исключением не стали.

– Знал бы ты, Астахов, как я на тебя обижен и местами зол…

Первый раз учитель назвал его по фамилии, и Игорь напрягся.

– В смысле?

– Это ведь я тебя «закрывал».

Воспоминания этой части беседы требовалось переварить. Игорь сделал первый глоток ещё горячего, но неожиданно очень вкусного чая, посмотрел за окно, где в сумерках трепал ветви поднявшийся ветер. Вспомнил, как был удивлён заявлением математика. Вспомнил очень быстро накатившее непонятное чувство стыда.

– Вы меня «закрыли»? Как?

– Вот и вернулись к вопросу «как», да… – Пётр Валерьяныч с каменным лицом кивнул. – Задачку помнишь на математику и логику, как рыцарь искал дворец своей дамы?

– Отлично помню. Седьмой класс. Городская олимпиада. Я потом ещё три дня над ней думал. Почти разобрался, догадался про ответ, но доказать не мог.

– И не смог бы. «Закрыл» я тебя тогда этой задачкой. В отместку ты плюнул на математику и на спорт переключился, да. Но после ты должен был к ней обязательно вернуться и найти решение. – Пётр Валерьяныч потряс указательным пальцем в воздухе над шахматной доской. – Понимаешь, дружок, мы несём ответственность за тех, в чью жизнь вмешиваемся таким образом. И я давал тебе шанс. Причём неоднократно. Вспомни хотя бы журнал, случайно оказавшийся в твоём почтовом ящике…

– Журнал? Детский журнал «Каравелла»? На летних каникулах… после второго курса, кажется? Так я подумал, что это соседей с верхнего этажа, там пацанёнок жил… Переложил им сразу…

Пётр Валерьяныч грустно покивал.

– Там было решение просто-таки открытым текстом.

– Мда. – Игорь непроизвольно втянул голову в плечи.

– Говоришь, фотографии делал? Не было ли среди них с вечера встреч выпускников… Ну, который совпал с юбилеем школы?

– Кажется, были…

– Вы в моём классе собирались и на фоне доски фотографировались. На доске при этом были условия той задачи, я их специально написал накануне.

– Не обратил внимания…

– Ну, а уж контрольный выстрел должен был состояться, когда твой сын пойдёт в первый класс.

– Но… Пётр Валерьяныч, у меня нет детей, – совсем тихо сказал Игорь.

– Вот-вот. А по моим прогнозам, ты должен был стать папой ещё в вузе: у тебя к женскому полу с юных лет повышенный интерес. Ну, и как мне не обижаться на человека, который подсказок не замечает, который всей своей жизнью высмеял мои способности к прогнозированию и предчувствиям.

Игорь молчал пристыженный.

– Извините. Мне жаль, что я не оправдал ваших надежд.

– Чего уж теперь. Я и сам хорош… Дал волю эмоциям. Но я рад, пусть не я, но нашлась добрая душа, которая не дала тебе скиснуть. Правда, и этот шанс ты мог упустить…

– Тридцать один – это рубеж?

– Нет, чётко прописанных сроков по сбросу блока не существует, но есть цикл Сатурна – двадцать девять лет. Открыться позже – очень большая редкость.

– А я могу как-нибудь выяснить, кто мне помог?

– Ты бы лучше о своём подопечном подумал, – неожиданно перебил его учитель.

– О ком? – опешил Игорь.

– Не хочу тебя озадачивать сверх меры, но ты не мог бы сам вскрыться так чисто. Ну, то есть после того, как канал открывается в позднем возрасте, обычно несколько дней человек болеет. У тебя же с самочувствием всё отлично, как я вижу. Так случается, когда замок перебрасывается другому человеку. Такое тоже возможно. Признавайся, живёт поблизости какое-нибудь юное дарование лет одиннадцати-двенадцати?

– Не знаю даже. Хотя… – Игорь вдруг подумал про Юру.

– Узнай. Мы в ответе за тех, кого приручили, – после этой фразы Маленького принца Пётр Валерьянович вдруг встрепенулся и засобирался: – Пойду я. В другой раз партию доиграем, да?

– Да, конечно.

Игорь поднялся. Математик тем временем одним движением смахнул фигуры с доски и принялся укладывать их в коробочку. Астахов ухмыльнулся:

– А как же… «доиграем»?

Учитель поднял на него глаза:

– А я всё запомнил, – сказал он и постучал указательным пальцем по виску. – Спосо-обности, да…

Игорь с наслаждением допил чай, поставил пустую чашку рядом с той самой фотографией с вечера встреч выпускников. Затем взял в руки коробочку с чаем. Неизвестный бренд, дешёвый ценник, взятая наугад с полки в магазине пачка… И попадание в десятку по вкусу, аромату и удовольствию. Как там Валерьяныч говорил… «Спосо-обности, да».

Утро началось с дождя. Игорь вышел из подъезда, задержался на крыльце, с едва заметной улыбкой посмотрел на рабочих в промокших оранжевых жилетках, суетящихся возле экскаватора, потом перевёл взгляд на другую сторону, где ярко и пронзительно блестел умытый дождём розовый куст.

Он, конечно, ещё мало что понимал. Вопросов было огромное количество. И глобальных, и… попроще. Вот, например, жутко любопытно, кого пророчил Пётр Валерьяныч на роль матери его гипотетического сына? Или вот кузина Ленка. В свои сколько-то там… Шестнадцать… Семнадцать… Неужели уже раскрылась, разгадала свой ребус? Ай стрекоза! Какой же я по сравнению с ней… лузер!

А Юрик – он ведь предвидел этот ремонт теплотрассы, так? Это же практически ясновиденье. Но Игорь понял так, что основные способности проявляются после созревания? Или не только? И кстати, сами способности. Это отдельная тема. Это самая интересная тема. Какими они бывают? Как их находить и развивать?

Нет, в следующий раз Петру Валерьянычу придётся отвечать на все его вопросы. Игорь чуть запнулся в мыслях, вспомнив, что не договаривался о конкретном времени встречи с учителем и не спросил его телефон.

А что тут думать – старик гуляет в парке по вечерам, когда нет дождя. А дождь у нас, – он новым взглядом хитро глянул на небо, – кончится послезавтра.

Игорь улыбнулся, раскрыл зонт и пошёл на работу.

Эпилог

Одиннадцатилетний мальчишка сидел на подоконнике и смотрел в окно, за которым накрапывал первый по-настоящему осенний дождь.

– Юричек, как ты себя чувствуешь?

– Нормально, мам.

– Температуры нет?

Юрик отрицательно замотал головой.

– Насморк? Слабость? Тошнота? Голова не болит?

– Мам, я в порядке.

– Ну, и что это было? Ничего не понимаю. Не простуда, не отравление. Вирус какой-то, что ли? Завтра к врачу сходим, я записалась. Он тебя в школу выпишет. Если, конечно, температура к вечеру не поднимется. А пока дома…

– Да, мам.

Юрик подивился своему спокойствию. Ещё совсем недавно тарахтенье матери вывело бы его из себя. Он вообще в последнее время много злился по пустякам, конфликтовал со всеми, это заметили даже в школе. А уж тема будущего (в конце года) переезда в другой город заставляла его кипеть от негодования. Переезд… Ради чего? Вернее, ради кого… Ради нового маминого друга, морского офицера Виктора. Новое место службы у него, видите ли. А с ним, Юркой, считаться, значит, не нужно? Нет, Виктор – очень даже ничего мужик, наверное он скоро женится на маме, но он не отец ему, вот так!

Ну не хотел Юрик переезжать. Терять друзей и знакомых, начинать всё с нуля на новом месте. Привыкать к новому дому, новой школе, новому городу… Ну как они не понимали?! Ведь здесь, в этой квартире, в этом дворе, на этой улице ему было хорошо. Не всегда, но часто. А там? Что будет там? Юрик боялся будущего, боялся неопределённости.

И нервничал, и злился из-за этого.

Так было до субботы. В субботу, то есть позавчера, кое-что случилось. Кое-что сильно повлиявшее на Юрика.

В субботу вечером он, выйдя на балкон, услышал музыку.

Музыка была необычная, волнующая, ни на что не похожая, можно даже сказать, волшебная. Юрик никогда не слышал ничего подобного. Музыка будто погрузила его в транс и успокоила, погладив по голове и укутав мягким одеялом. Прогнала нехорошие предчувствия, от которых парень уже начал уставать, не понимая, ложные они или правдивые, обернула защитным коконом склонную к самокопанию душу. Словно закрылось окно, из которого последние месяцы тянуло сквозняком. И Юрик расслабился. Ему отчего-то стало легче. Он посмотрел вдруг на мир иными глазами. Например, переезд. В нём есть и положительные стороны. Жить почти у моря. И… у них теперь будет настоящая семья. И главное… У Юрика возникла совершенно взрослая мысль – ведь на новом месте можно начать жизнь заново. Раньше это просто не приходило ему в голову. Сразу засуетились, забегали маленькие идеи, чем именно эта новая жизнь будет отличаться. Мечтать об этом оказалось очень приятно. Ну, там, занятия спортом, необходимо обязательно записаться в какую-нибудь секцию, потом углублённое изучение английского… Нужно будет читать больше книг, развивать память и вообще про всё это составить точный план… Кроме того, на новом месте с чистого листа можно будет строить отношения с людьми, не повторять некоторых ошибок…

Правда, хорошо и спокойно случилось не сразу. Юрик догадался, что именно от этой музыки он заболел и ночь с субботы на воскресенье провёл в лихорадке, испугав этим мать. Но потом…

Потом стало хорошо.

Юрик очнулся от мыслей. Размышления так сильно захватили его, что он не заметил, как мама вышла из комнаты. Парень посмотрел за окно. По дорожке в сторону остановки шёл под зонтом их сосед, помогавший Сашке пересаживать розу. Движенья его были свободны, размеренны и легки, мальчишка даже залюбовался его походкой. Он подумал, что хочет и сам так же легко, спокойно и бодро в свои невероятно далёкие тридцать или сколько-то там лет идти по жизни, вот только очевидно, что для этого нужно преодолеть немало преград.

Он попробует.

Он сможет.

В это хотелось верить.

2006–2008

Червовый расклад

Он отчитывает меня. Он опять отчитывает меня. Это так забавно, учитывая, что он – желторотый юнец, а я – зрелый, состоявшийся мужчина. Но я позволяю ему наезжать на меня. Ему можно. Потому что он – это я, только на семнадцать лет моложе.

Он распинается и брюзжит, что я порчу его отношения с родителями, компрометирую его перед друзьями, трачу скудные карманные деньги на всякую ерунду и даже неаккуратно обращаюсь с его телом.

А я молчу и про себя улыбаюсь, вспоминая Наташку, такую юную, живую, непосредственную. Вспоминаю, что мы вытворяли у неё дома, оставшись одни. Это, надо полагать, расцарапанная спина является неаккуратным обращением с телом?

А он не унимается. Даже порванную рубашку припомнил!

Ну, хватит! Пора пресекать этот пустой трёп!

Да, я вернулся вчера в полвторого ночи. Нарвался на родительский скандал. Но всё это ерунда! Ты потом сам поймёшь – от молодости нужно брать по максимуму. Да, я лазил за цветами для Натки в чей-то сад и порвал рубашку. Если бы я мог захватить с собой в прошлое денег, лезть не понадобилось бы, но мы меняемся только сознаниями, сам знаешь. Да, я как-то ляпнул в компании, что хочу стать отцом, и твои друзья, конечно, подняли меня на смех, зато видел бы ты глаза Наташки! Да, признаюсь, признаюсь… Но давай-ка поговорим и о твоём поведении. Ты снял какую-то шлюху и забавлялся с ней в моей машине. Ты потратил всю мою наличность из бумажника. Ты умудрился по телефону обозвать моих деловых партнёров нудными… как? ушлёпками? А твоё поведение и твоя лексика, когда ты гонял с детьми на симуляторе! Ты компрометируешь меня перед моей семьёй и компаньонами… Я уж не говорю про неизменно пустой бак «хонды» после твоих покатушек…

Не шлюха? Просто подвёз девчонку? И, наверное, она причёсывалась на заднем сиденье, оставив там светлые волосы? Ну-ну. Но по остальному, так понимаю, вина признаётся? Он молчит, и я представляю, как краснеют от стыда его уши. В том месте, где мы встречаемся, мы не видим друг друга в привычном понимании слова «видеть». Общение происходит при помощи не поддающихся описанию мыслечувств, а разум уже додумывает всё остальное.

Молчит… Может, я с ним слишком жёстко? Мне кажется, я всегда получаю от наших рокировок больше, чем он. Эмоционально. Психологически. Но и он отрывается в мире высоких технологий по полной! Тут тебе и компьютерные игры, и домашний кинотеатр с хитовыми фильмами, и интернет. Ну и, конечно же, «Хонда» объёмом два и четыре, двести «лошадей» на минуточку. Да любой юнец хоть в прошлом, хоть в настоящем за счастье оказаться за штурвалом такого «космолёта» полжизни отдаст, не то что каких-то шесть-семь часов. Правда, когда я думаю о том, что вверяю в руки семнадцатилетнего пацана, не имеющего прав, аппарат ценой в двадцать косарей зелени, мне становится… неуютно. Но я напоминаю себе, что он – это я, что батин «Москвич» я водил с пятнадцати лет и что за все эти годы на моём счету не было ни одной аварии. Тьфу-тьфу, как говорится…

Ну, вот, угомонился. Успокоился. Это правильно. Незачем нам портить отношения.

Я планирую совершить ещё несколько визитов в своё прошлое, побыть ещё чуток с Натусей, прежде чем нам нужно будет расстаться. Всё закончится к осени. Осени по его времяисчислению, когда на горизонте появится Ирка, пропустить встречу с которой нельзя, ибо это ключевой момент моей жизни. Наташа, конечно, не идёт ни в какое сравнение ни с Иркой, ни с появившейся позже Жанкой, моей нынешней женой и матерью двух моих сыновей, но, во-первых, я-молодой ещё не осознал тогда всей ценности своей девушки, а во-вторых, тут уж ничего не поделаешь. Нужно устроить так, чтобы моё настоящее, его будущее, стало таким, каким я его знаю. Самодеятельность ни к чему, хотя сердце, по правде сказать, начинает скулить при мысли о том, что я потеряю самого дорогого для меня человека. Ведь светлую память о нашей любви я пронёс через годы.

Да, да! Мир, дружба, жвачка. Как же иначе?!

В общем, так – Жанна с детьми у тёщи, «Хонда» в гараже с полным баком. Ключи – где обычно. Никакого алкоголя за рулём! И никакого дрифтинга, понял?! Ах, ты не знаешь, что это такое?! Тем лучше! Будь осторожен! Во-первых, за машину урою, если разобьёшь. Как-как?! Не знаю как, но урою. Во-вторых, ты сам… Хрен его знает, что может произойти, если ты там у меня застрянешь или, чего доброго, расшибёшься. Ну и сам понимаешь, мне будет неприятно проснуться в ментовской клетке или на больничной койке. В койке какой-нибудь шалавы тоже, не подмочи мне репутацию. Ладно, ладно. Нотаций больше не будет. Что говоришь? Прокатишься и засядешь смотреть «Людей в чёрном» с пивом? Хорошая мысль! Кстати, поищи в супермаркете Leffe тёмный. Пиво что надо, у себя такое не найдёшь. И рыбку к нему… Сёмгу, например. Что? Я поучаю как отец? Ну-у… вполне возможно.

Ладно, ты там у меня уже освоился, разберёшься. И вот ещё что… когда жена вернётся…

Про это не хочется, но из песни слов не выкинешь. В прошлом я занимаюсь любовью с Наташкой, а он в моём теле исполняет супружеский долг, радуя Жанку напором и внутренней энергией. Результат и там, и тут всех устраивает.

Что? За кого ты меня принимаешь?! Естественно, я не приду домой пьяным – теперь его очередь давать наставления. Хорошо, постараюсь не поздно. Помню, что к двенадцати мать уже вся на нервах, никак не привыкнет, что я вырос… Эх, как легко решил бы такие проблемы мобильный телефон…

Не врубать громко музыку при соседке, экономить карманные деньги, беречь одежду, не душиться подаренным тёткой одеколоном, если иду с приятелями – издёвок не оберёшься. Хм, смешной… Неужели я таким был? Не иду я ни с какими приятелями! Я Наташку веду в те… Нет, не скажу. Решит ещё, что такое времяпрепровождение скомпрометирует его. Не поймёт пацан, не прохавает, как они сами говорят, фишку. Театр для них что-то такое… непонятное, неприкольное, некрутое. Это уже потом, благодаря студенческой тусовке, я приобщился к этому искусству, и сценическое действо стало увлекать. Года через два-три.

Всё, да?! Ну, давай! Удачи! Ночью встретимся. Во сне.

Я не знаю, как это происходит, что за механизмы совершают переход. Не знаю, как мы меняемся и как моё сознание попадает в тело меня самого, каким я был в семнадцатилетнем возрасте, а его переселяется в моё нынешнее. В тело отца двоих сыновей и средней руки предпринимателя, потяжелевшее с тех пор на двадцать кило и семнадцать лет.

Я не знаю, как это происходит и что за этим стоит.

Искрящаяся круговерть, давящая на виски и вызывающая холод в желудке, втягивает внутрь, несёт по спирали мимо огней, мимо тьмы, мимо бесцветных таинственных образований и выбрасывает по ту сторону времени.

Старая квартира. Маленькая, уютная комнатка. Шелестящий за окном тополь. Плакаты на стенах. Забытые имена вроде KISS, AC/DC, Scorpions, мотоциклы, активные тогда соперники Сталлоне и Шварценеггер. Стол почти пустой в межсезонье двух учебных эпох: школьной и институтской. Лампа, облепленная наклейками от жвачек…

…И порванная на клочки семёрка червей из заветной четвертованной колоды – наш способ нарушать основы мироздания и совершать путешествия во времени.

Откуда она взялась? Стопроцентного ответа не будет, но ниточка тянется с дня, когда четверо пацанов, приехавшие на озеро, взяли под вечер в собутыльники маленького невзрачного мужичка, который, хоть и представился местным жителем, вряд ли им был. Судя по внешности и простецкой походной одежде, он с равным успехом мог бы вписаться в любой пейзаж: казахских степей, сибирской тайги, белорусских лесов. Впрочем, он и был настоящим скитальцем и по просторам необъятной Родины, и за её пределами. Этакий беспородный Сенкевич. К таким обычно приклеивается прозвище «гражданин мира». Водка славно пошла под ароматную ушицу и его многочисленные байки. Я оказался неожиданно самым стойким бойцом, и в итоге мы остались с мужиком вдвоём. О чём мы тогда говорили по пьяни – не вспомню. Что-то о судьбе, желаниях, смысле жизни. Куда потом делся этот уникальный персонаж – тоже осталось загадкой. Однако по возвращении из похода я обнаружил на дне рюкзака завёрнутые в серую обёрточную бумагу и разложенные по порядку тринадцать карт червовой масти, от двойки до туза. Карты были странными, как и тот, кто их подкинул. Во-первых, ничуть не похожие на те, что можно купить в магазине, с вычурными изображениями в готическом стиле и тонким рисунком паутины в качестве крапа. Во-вторых, они вроде бы казались новыми, но в то же время создавалось впечатление, что эта чёртова дюжина прошла через десятки рук. На бумаге, в которую были завёрнуты карты, я нашёл единственную подсказку. «Не порван – не вор» – так гласила карандашная надпись, сделанная корявым, но не лишённым изысканности почерком. Это было всё.

С сего момента история разделяется. Я уверен, что, покрутив эту загадочную четверть колоды, сунул её в дальний угол к выполнившим свою миссию школьным тетрадкам и книжкам и забыл. Мой юный двойник из прошлого утверждает, что в первый же вечер порвал верхнюю карту. Двойку. Сделав это, он словно провалился в какую-то неопределённую пустоту, в которой ему явился я.

А что же я?

Свёрток с картами пролежал среди старых бумаг вначале в отцовском гараже, потом в моём, пока я в один совсем не прекрасный день, спустя целых семнадцать лет, не обнаружил их, делая после зимы генеральную уборку в логове моей «Хонды». Накануне я поссорился с женой и с утра пораньше ушёл из дома, чтобы успокоить нервы. Я рассчитывал куда-нибудь поехать, но погода выдалась совсем не мартовская, с морозцем и вьюгой, и я застрял в своём двухэтажном гараже. У меня был обогреватель, бутылочка вина, любимые диски, а также старый хлам, который давно стоило пересортировать и, закрыв глаза на все сентиментальные воспоминания, отправить в мусор. Карты нашлись по соседству с дневником за десятый класс и блокнотом аккордов популярных некогда песен. Я развернул протёртую на сгибах бумажку и взглянул на «Не порван – не вор» иными глазами. Двойка, лежащая сверху, словно сама попросилась мне в руку. Я улыбнулся, припомнив пьяный вечер у озера, своих друзей того времени, свою первую любовь…

И порвал её.

Так мы и встретились. Сошлись бестелесными оболочками то ли во сне, то ли в каком-то неведомом месте без пространства и времени, которое, за неимением лучшего названия, нарекли «астралом». Так стартовала история с обменом тел…

Ладно, пора собираться. Начать с ванной, где, прежде всего, насладиться своим отражением в зеркале. Экий красавчик! Приятно полюбоваться! Постричься разве что не мешало, а так… ни тебе обрюзгших щёк, ни второго подбородка, ни выпирающего брюшка. Ясные глаза без признаков усталости. Подтянутое тело на пике, так сказать, формы. Не атлет, конечно, но и мышцы, и пресс – твёрдая четвёрочка. Холодный душ для такого тела – одно удовольствие. Энергично растереться. Почистить зубы. Причесаться.

Так, одежда, конечно, не поглажена. Хорошо хоть, постирана, но это уже мамина заслуга. Кстати, о родителях. Придут ведь с минуты на минуту! Желательно улизнуть до этого момента, а то начнётся… Ух, во мне прям дух юности проснулся! Ладно, джинсы можно и не гладить, а вот рубашку придётся. Как же этот древний утюг долго греется! Хм, а ведь эта рубашка у меня до свадьбы доживёт. Правда, в качестве ветоши…

Надеваю. Пока что она очень даже ничего. Заправлять в джинсы или нет? Нет, тогда предпочитали навыпуск. Прикид, конечно, не для театра, по большому счёту, но выглядит нормально. Звоню Наташке. Привет, милая. Тоже рад тебя слышать. Готова? Ну, замечательно! Я уже выхожу. Ага. Какие планы на сегодня? Знаешь, у меня есть для тебя один сюрприз…

Спектакль просто классный! Особенно если смотришь в первый раз. Комедия, но одна из тех, где смешно и грустно одновременно, а финал ещё и с элементом неопределённости. Именно такой бывает зачастую реальная жизнь.

Мы стоим с Наташкой на остановке и ждём запаздывающий троллейбус. Юрких маршруток ещё нет, первые из этой гвардии появятся лишь через пару лет. На такси, ясен пень, нет денег. Стоим. Ждём.

Времени совершенно не жаль, когда я с ней. Наташка в красивом синем платье и белых босоножках. На шее тонкая ниточка бус, на запястье – плетённая из бисера фенечка. Принцесса! Я стою за её спиной, обнимаю за плечи, наклонившись к щеке, вдыхаю ни с чем не сравнимый, тонкий аромат её духов вперемешку с запахом кожи. Меня наполняет изумительное состояние эйфории. Мы целуемся. В душе такой щенячий восторг! Ещё бы – снова чувствовать себя семнадцатилетним! Снова этот калейдоскоп сумасшедших красок и ощущений. Могу как ветер пронестись по аллее, могу вскарабкаться на фонарь и оттуда прокричать на весь мир актуальное во все времена «Я тебя люблю!». Конечно, молодое тело – это не всё. Никуда не деть накопленный жизненный опыт, что сидит во мне, изменившуюся с годами шкалу ценностей, само восприятие мира. Однако, как оказалось, можно не зацикливаться на этом и просто быть собой. Ловить кайф от молодости, от оживших воспоминаний, от музыки, уже давно ставшей ретро, от общения с любимой девушкой, причём именно такой, какой я её запомнил. Вот это последнее – самое главное. Наташка, ага. После того, как мы расстались, я долго ещё тосковал. Не смог забыть её даже спустя годы. А тут она вот, рядом, я держу её в своих объятьях и целую, целую…

Сказка! Ожившие воспоминания! Если бы мне суждено было оказаться в чьём-нибудь чужом теле, таком же молодом и юном, но чужом, или пусть в моём, но в другом времени, мне не было бы так хорошо, так чудесно. Интересно, за что мне такое счастье?

Она смеётся. Я забавный или сказал что-то смешное? Впрочем, какая разница?! Смотри, смотри, как летит тополиный пух в свете фонаря! Словно снег. Красиво, правда?

Мне очень хорошо с тобой, милая. Жаль, что это не может продолжаться бесконечно. Карт осталось семь. И на последней нам придётся расстаться. Не позднее, чем через два месяца.

Да. Мы и так изменили ход событий. По собственным воспоминаниям, я расстался с Наташкой в мае и всё лето до зачисления в институт был один. Когда нас свели карты, я предложил себе-молодому поступить иначе. Помириться с Наткой и не расставаться с ней до осени. Поначалу он был против. Надулся, встал в позу, однако я попытался его переубедить. Ведь что стало причиной разрыва? Некое недопонимание, недосказанность, помноженные на мифическую разницу в характерах, короче ничего серьёзного. Немного работы над собой, шаг-другой навстречу друг другу… Всё можно исправить, если постараться. Добротные отношения строятся по кирпичику, и всегда приходится чем-то жертвовать.

Наташка… Ну, согласись, она стоит этих усилий.

Я уговаривал его с высоты опыта и уговорил, пообещав взять процесс примирения на себя.

Я-молодой предпринял последнюю забавную попытку защититься тем, что «лавстори» помешает ему подготовиться к поступлению. Но по этому вопросу у меня-взрослого нашлось, чем его порадовать и окончательно убедить, что всё будет хорошо. Я ведь знал, в том году проходной балл оказался достаточно низким и особо напрягаться не стоило. От репетитора по математике можно было и вовсе отказаться, а сэкономленные деньги потратить более приятным способом. Имелся вариант вообще поступать на другую, соседнюю, специальность, где конкурс практически отсутствовал, но, решись мы на такое, я даже не знаю, как сложилась бы моя жизнь.

Да, очень важный момент. По возвращении домой из прошлого я не нахожу в своём времени никаких изменений! Поначалу это меня беспокоило. Я, помнивший из книжек и фильмов про незыблемость причинно-следственных связей, не понимал, как это может быть – «эффект бабочки» и всё такое. Потом привык, успокоился и расслабился. Ну и ладно. Теории фантастов терпят крах. По крайней мере, на этом промежуточном этапе. Как следует поразмыслив, мы с двойником из прошлого пришли к выводу, что в нашем случае, скорее всего, имеет место накопительный эффект и, когда закончатся карты, мне аукнется всё, что я натворил в собственном прошлом. Вообще, тема эта до чёртиков сложная и непонятная. Сейчас я уверен лишь в одном: если одинокий первокурсник в сентябре не встретит девочку Ирочку, дочь богатых родителей, он останется никем и ничего не достигнет в жизни.

Я успеваю на последний троллейбус. К полуночи окажусь дома. Хотя, будь моя воля, не терял бы и минуты лишней из отведённых мне судьбой, чтобы побыть с Наткой.

Город проплывает тёмный, спящий, без неоновых реклам и шума расплодившихся в будущем кабаков. Машины – старые. Шестисотый «Мерседес» – неимоверная крутизна. Представить на этих улицах «Порш» и «Хаммер» нереально. О мобильных телефонах и интернете никто не знает. Здесь катится к закату эра русского рока и восходит звезда электронной музыки. Здесь сбивают первичный капитал челноки и бандиты начинают переквалифицироваться в бизнесменов. Здесь всё идёт своим чередом.