Текст книги "Война, которую назвали «странной»"

Под прикрытием слухов о возможности заключения мира германское командование осуществляло концентрацию войск на Западном фронте, намереваясь нанести решающий удар англо-французским армиям.

Однако Гитлер был вовсе не против того, чтобы добиться своих целей путем капитуляции Англии и Франции, достигнутой не чисто военным, а дипломатическим путем.

Английский историк пишет по этому вопросу: «Если бы он (Гитлер. – А. Н.) мог теперь получить мир с Францией и Англией, он развязал бы себе руки для удара в том направлении, которое было бы в ближайшее время наиболее обещающим. Юго-Восточная Европа могла быть поймана в сети его паутины, в то время как западноевропейские державы и Советский Союз наблюдали бы с тяжелым сердцем, но в нерешительности. Затем с согласия западных держав, а быть может, и с их молчаливого одобрения, в удобное для Гитлера время можно было бы напасть на Советский Союз. И, наконец, Францию и Великобританию можно было бы побудить без борьбы вести переговоры с германским колоссом, распространившимся на все пространство между Западным валом и Уралом, о политическом урегулировании, которое несмотря на его видимую умеренность, отдало бы их в конце концов на милость колоссальной Третьей империи»[122]122
  The Initial Triumph of the Axis. P. 97.


[Закрыть].

Немецкая сторона настойчиво пыталась выяснить у Роппа, какими реальными силами располагает «английская партия» для осуществления своих планов. Ропп заверил своих собеседников, что высказанных им взглядов придерживается не только министерство авиации, но и Сити, которое «находится в рядах „английской партии“».

Заявление Роппа о поддержке дельцами из Сити идеи сговора с Германией произвела в Берлине большое впечатление. «Вторая беседа с Роппом была более серьезная, – отмечал в своем дневнике Розенберг, – „английская партия“ имеет поддержку Сити; под руководством сэра Глина она пытается противостоять Черчиллю и его сторонникам»[123]123
  См.: Hans Günter Seraphim. Op. eit. S. 89.
  Упоминаемый в дневнике Розенберга сэр Глин, очевидно, Ральф Джордж Кемпбелл Глин, баронет, член парламента от консервативной партии. В 1931–1935 гг. был частным парламентским секретарем премьер-министра. С 1935 по 1937 г. в качестве лорда-президента Совета – членом английского правительства. В период, о котором идет речь, Глин занимал пост директора «ЛМС Рейлвей» – крупнейшей железнодорожной корпорации Англии. В 1953 г. Глин стал бароном Фарнборо. В 1958 г. был директором английской спичечной монополии «Бритиш матч корпорейшн» и фирмы «Д. Самюэль Уайт энд компани лимитед».


[Закрыть].

Затем Ропп отправился в Лондон, чтобы выяснить там возможность официального визита в Германию. Ропп просил германского эмиссара передать «Кристиану» (кличка Альфреда Розенберга) свое пожелание продолжить взаимные контакты. Ропп заверил своего собеседника, что информация, полученная им от германской стороны, препровождена им непосредственно влиятельным кругам в Англии – в первую очередь министерству авиации и Сити[124]124
  См.: Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. VIII, № 318. P. 367.


[Закрыть].

Еще одно упоминание о миссии Роппа содержится в дневнике Розенберга: «3.III.1940 г…Открытка де Роппа из Швейцарии. Он уведомлял о „новом сильном снегопаде“ и просил, чтобы приехали. Я велел ему сообщить, что фон Гардер сможет приехать только в том случае, если придется считаться с возможностью длительного снегопада»[125]125
  Cm.: Hans Günter Seraphim. Op. eit. S. 103.


[Закрыть]. Таким образом, Ропп опять появился с какими-то новыми планами в разгар приготовлений к отправке англо-французского экспедиционного корпуса для помощи белофиннам.

В конце 1939 г. была предпринята попытка установить контакт между министром иностранных дел Англии лордом Галифаксом и представителем германской верхушечной оппозиции в лице германского дипломата Ульриха фон Хасселя. Посредником выступил английский подданный Лонсдел Брайенс. В декабре 1939 г. Брайенс прибыл в Рим, где был принят кардиналом Маньоле – государственным секретарем Ватикана, благословившим его миссию. Брайенс установил связь с зятем Хасселя Деталмо Пирцио-Бироли. Пирцио-Бироли передал Брайенсу для Галифакса меморандум, который содержал программу германской верхушечной оппозиции в случае, если ей удастся устранить Гитлера и прийти к власти.

Наиболее активными деятелями оппозиции в Германии были дипломат Ульрих фон Хассель, бывший бургомистр Лейпцига Герделер, генералы Бек, Витцлебен, Остер, высокопоставленный чиновник министерства юстиции Гизевиус и др. Они полагали, что Гитлер в своей авантюристической политике перешагнул все границы и что его политика приведет Германию к катастрофе. Под катастрофой они подразумевали не только военное поражение, чего они вовсе не желали, но и социальную революцию, которая их страшила еще больше. Подавляющее большинство представителей оппозиции было по своим политическим воззрениям глубоко консервативным и реакционным, враждебно настроенным по отношению к трудящимся. Их планы были весьма ограничены: устранение Гитлера, ликвидация неограниченной власти СС и «крайностей» гитлеровского режима. Оппозиция рассчитывала после устранения Гитлера установить военно-бюрократическую диктатуру и свою главную опору видела в армии. Оппозиция выступала за соглашение с западными державами на антисоветской основе и на почве признания ими великодержавных стремлений германских правящих классов. Программа оппозиции содержала империалистические грабительские требования: Германия в границах 1914 года, но Австрия остается в составе Германии; восстанавливается Чехословакия, но Судетские районы остаются Германии; восстанавливается Польша, но к Германии переходят Гданьск, Коридор, Силезия и пограничные пункты; Германия не будет претендовать на колонии. Иными словами, все территории, захваченные гитлеровской Германией, должны были быть ею удержаны. После устранения Гитлера они собирались продолжать войну, но выразить готовность к заключению мира на указанной выше «разумной основе»[126]126
  The von Hassel Diaries, 1938–1944. New York, 1947. P. 125.


[Закрыть].

Оппозиция вела переговоры с высшим командованием германской армии Браухичем, Гальдером и другими, но те под разными предлогами уклонялись от поддержки планов оппозиции.

Реакционность и консерватизм лидеров оппозиции, боязнь народа и, следовательно, отказ от создания широкого антигитлеровского движения, сомнения, колебания, неуверенность – все это неминуемо обрекало их планы на неудачу.

8 января 1940 г. Брайенс был принят Галифаксом. По словам Брайенса, Галифакс с интересом ознакомился с меморандумом Пирцио-Бироли. Две реплики Галифакса во время беседы весьма примечательны. «Я знаю, – сказал Галифакс Брайенсу, – что есть люди, которые считают, что эту войну никогда не нужно было объявлять»[127]127
  J. Lonsdale Bryans. Blind Victory. London, 1951. P. 49.


[Закрыть]. И у его собеседника сложилось впечатление, что он, Галифакс, и является одним из этих людей. «Никто не желает мира больше, чем я, – заявил министр, – но это не должен быть лоскутный мир»[128]128
  Ibid.


[Закрыть]. Мысль Галифакса была ясна: Англия может пойти на такой мир с Германией, который принесет твердые гарантии безопасности Англии и империи и будет достаточно прочным. Можно ли ожидать такого мира от верхушечной оппозиции?

Заключительные слова Галифакса: «Это не может причинить вреда, а может принести некоторую пользу»[129]129
  Ibid. P. 50.


[Закрыть] – свидетельствовали о том, что английский министр дает свою санкцию на продолжение переговоров.

10 февраля 1940 г. Пирцио-Бироли посылает новый документ для Галифакса. В нем лидеры верхушечной оппозиции просят дать заверения, что союзники не воспользуются устранением Гитлера в своих интересах. Они просили также об установлении личных контактов. 22 февраля Брайенс (именуемый в дневниках Хасселя «Mp. X») встретился в швейцарском городке Ароса с «Чарльзом» (Хассель). Беседы с Хасселем привели Брайенса к выводу, что заговорщики могут служить «эффективным инструментом» для быстрого устранения нацистских лидеров изнутри.

Второй вывод, к которому приходит Брайенс, раскрывает другую сторону переговоров: с «оппозицией» можно будет после этого «построить бастион в Центральной Европе против всякой возможной в будущем агрессии со стороны Советской России…»[130]130
  Ibid. Р. 67.


[Закрыть]. Таким образом, при переговорах с верхушечной оппозицией, подобно тому, как то было во время переговоров с лидерами нацистов, лейтмотив английской политики остается прежним – Германия должна служить бастионом Запада против большевизма. Согласна ли Германия на такую роль? Готовы ли лидеры оппозиции в будущем оставить в покое Англию и Британскую империю? Таковы были коренные вопросы. На первый вопрос ответ был безусловно положительный. В меморандуме, переданном Хасселем Брайенсу для передачи Галифаксу, говорится, что опасность «полного разрушения и в особенности большевизации Европы быстро растет». У самого Брайенса также нет никаких сомнений в том, что оппозиция относится глубоко враждебно к Советскому Союзу. И, быть может, именно это обстоятельство и заставляет Брайенса так упорно добиваться в дальнейшем признания оппозиции английским правительством. Однако несомненно было также и то, что заговорщики уже на этой, предварительной, стадии выставляют далеко идущие требования, например, присоединение Австрии и Судетских районов. Вопрос о восточных границах Германии, по мнению заговорщиков, дискуссии не подлежит, ибо должна быть восстановлена германо-польская граница, идентичная границе 1914 г.

Передавая меморандум Брайенсу, Хассель просит, чтобы оппозиции было прислано заявление Галифакса, содержащее обязательство употребить все свое влияние, чтобы союзники не использовали изменение режима в Германии в свою пользу и что Англия в этом случае немедленно заключит перемирие.

По приезде в Лондон Брайенс был принят постоянным заместителем министра иностранных дел Кадоганом. Кадоган заявил, что письменного ответа на меморандум Хасселя не будет и что ответ уже передан через другие каналы. К удивлению Брайенса, Кадоган сообщил ему, что на этом его миссия окончена[131]131
  Ibid. Р. 374.


[Закрыть]. Означало ли это, что английское правительство вообще решило прекратить переговоры с верхушечной оппозицией или что оно попросту решило отказаться в этих переговорах от услуг Брайенса? Как видно, речь шла лишь о последнем.

Параллельно переговорам Брайенса Галифакс осуществлял контакт с представителями верхушечной оппозиции, на этот раз из германской разведки, через посредство Ватикана; Галифаксу, католику по вероисповеданию, это было не так трудно сделать. Посредником служил доверенный мюнстерского кардинала Фаульгабера Йозеф Мюллер. Папа римский непосредственно принимал участие в обсуждении с Мюллером возможного англо-германского соглашения. О содержании этих бесед Галифакс был информирован через английского посланника в Ватикане Осборна. 14–15 апреля состоялась новая встреча в Аросе Хасселя с Брайенсом. Хассель был весьма разочарован отсутствием подтверждающего документа от Галифакса, на который он так рассчитывал. В то же время Хассель подтвердил, что его друзья получили по другому каналу уведомление, о котором говорил Кадоган Брайенсу. Однако это не то, на что рассчитывают заговорщики[132]132
  Ibid. Р. 80.


[Закрыть].

У Хасселя создалось впечатление, что в Лондоне не верят в возможность достижения англо-германского соглашения свержением Гитлера. Брайенс пытался убедить Хасселя, что позиция Галифакса осталась неизменной. Во время последней встречи Брайенса с Хасселем 15 апреля 1940 г. Хассель намекнул Брайенсу на предстоящее германское наступление на Западе.

Весьма вероятно, что Галифакс на этом этапе не решился на продолжение переговоров с верхушечной оппозицией по ряду различных соображений. Со времени начала переговоров обстановка начала коренным образом меняться. Переговоры начались во время советско-финской войны и должны были, по-видимому, по замыслам инициаторов их, привести к соглашению между капиталистическими государствами, направленному против СССР. Однако в середине марта был подписан мирный договор в Москве и военные действия между СССР и Финляндией были прекращены. Тем самым и использование финского плацдарма отпадало.

Далее, требования, выставленные оппозицией, видимо, выглядели даже в глазах тех, кто стремился к соглашению с Германией, чрезмерными.

Восточные границы Германии в рамках 1914 г., сохранение Австрии и Судетских районов в составе рейха означали не только то, что восстанавливаемые в новых границах Чехословакия и Польша вынуждены были бы идти в фарватере германской политики, но и практически означало признание всей Восточной и Юго-Восточной Европы сферой влияния Великогермании и ликвидации влияния Англии и Франции в этих районах.

Конечно, устранение Гитлера и его клики, но сохранение власти в Германии представителями империалистической буржуазии, юнкерства и генералитета, давали определенные гарантии против развертывания народной борьбы и распространения «большевизма», чего так опасались правящие круги в Англии. Но были ли гарантии против экспансионистских тенденций Великогермании, сохраняющей свою военную мощь?

Наконец, существенно изменилось политическое и стратегическое положение по сравнению с декабрем 1939 г. Сторонники Чемберлена – Галифакса все более теряли позиции в Англии. Наблюдались резкие расхождения внутри консервативной партии. Народ во Франции и в Англии требовал отстранения «мюнхенцев» от власти. Затишье на фронте сменилось ожесточенными боями в Скандинавии.

В этих условиях продолжение тайных переговоров о «мире» было не только опасным, но и бессмысленным.

Миссия Сэмнера Уэллеса

В начале войны в Европе США объявили о своем нейтралитете.

Правящие круги США отдавали себе отчет, что в начавшемся грандиозном конфликте Соединенные Штаты не останутся в роли зрителя, а на определенном этапе окажутся активно действующей стороной. Решительный поворот американской политики в сторону более активного вмешательства в европейские дела, сделанный в начале президентства Рузвельта, стремление использовать создавшееся положение в интересах укрепления влияния США, попытки, предпринятые еще до начала войны, принять на себя роль верховного арбитра, свидетельствовали о том, что США останутся нейтральными лишь до того времени, пока не будут в военном отношении подготовлены к вступлению в войну и момент для вступления не окажется наиболее выгодным. Сам Рузвельт понимал, что угроза, исходящая от фашистских держав, затрагивает также и США, несмотря на то, что американский континент отделен от Европы многими тысячами километров. Однако он должен был считаться с сильным влиянием изоляционистов, выступавших против оказания помощи Англии и Франции, с неблагоприятной для его планов расстановкой сил в конгрессе США.

Американские монополии видели в начавшейся войне средство для обогащения, подобно тому, как это было в Первой мировой войне.

Реакционные американские круги были недовольны тем, что война в Европе началась столкновением между капиталистическими государствами, а не между Германией и Советским Союзом.

Когда Германия напала на Польшу, среди руководящих империалистических кругов Америки было широко распространено мнение, что вслед за разгромом Польши Германия обрушится на Советский союз. Когда же эти расчеты не оправдались, реакционеры развязали бешеную антисоветскую кампанию, все еще продолжая рассчитывать на возможность изменения характера и направления войны.

О сложности внутриполитической обстановки в США свидетельствуют результаты опроса общественного мнения, проведенные институтом Гэллопа[133]133
  Результаты опроса даны по книге: Frederick L. Shuman. Night over Europe. New York, 1941. P. 446.


[Закрыть]. Подавляющее большинство американского народа видело в Германии и Италии не останавливающихся ни перед чем фашистских агрессоров и было настроено против них. С другой стороны, отдаленность США от очагов возможного военного конфликта, воспоминания о войне 1914–1918 гг., когда США послали войска за океан и многие американские юноши не вернулись, расчеты, что Англия и Франция сами управятся с Германией, – все эти обстоятельства ловко использовались изоляционистами, чтобы поддерживать среди значительной части народа мнение, что США не следует активно вмешиваться в войну в Европе.

29 января 1939 г. 94 % опрошенных высказали убеждение, что если война разразится, то виновниками будут Германия и Италия. 1 сентября 1939 г. 86 % высказали мнение, что гитлеровские претензии на Гданьск и Коридор несправедливы. 4 сентября 1939 г. 82 % опрошенных высказали мнение о необходимости прекратить продажу военных материалов Японии. 17 сентября 1939 г. 44 % высказались за посылку американских войск в Европу, если Англии и Франции будет грозить поражение.

Однако бездействие Англии и Франции, дух «странной войны», перекочевавший и за океан, делали свое дело, и число сторонников вмешательства начало уменьшаться. С другой стороны, начиная с апреля 1939 г. по ноябрь того же года от 50 до 60 % опрошенных американцев неизменно высказывались в пользу продажи оружия союзникам. Но во время обсуждения в конгрессе США предложения об изменении законодательства о нейтралитете, более 90 % опрошенных высказались за сохранение нейтралитета, и число их продолжало расти.

Подготовляя общественное мнение к неизбежности вступления США в войну, 8 сентября 1939 г. Рузвельт объявил о введении ограниченного чрезвычайного положения. Вскоре президент обратился к конгрессу с просьбой об изменении законодательства о нейтралитете.

Послание Рузвельта конгрессу вызвало ожесточенные нападки изоляционистов. Выступая по радио 14 сентября, сенатор Бора заявил, что принятие конгрессом предложения Рузвельта было бы равносильно объявлению войны. Особенное бешенство предложение Рузвельта вызвало у сенаторов и конгрессменов, известных своими профашистскими симпатиями. Сенатор Кларк заявил, что не следует мешать немцам, ибо они являются врагами коммунистов. Ванденберг, Гамильтон Фиш подняли шумную кампанию против предложений Рузвельта.

В то же время изоляционисты выступали с предложениями использовать сложное положение Англии и Франции, чтобы прибрать к рукам их владения. Известный профашист полковник Линдберг предлагал немедленно захватить Канаду. Сенатор Лэндин из Миннесоты предложил потребовать от Англии и Франции уплаты военных долгов, а так как они этого сделать не могут, то взять в счет уплаты британскую и французскую Вест-Индию.

После длительной борьбы линия Рузвельта победила: 3 ноября конгресс одобрил «Объединенную резолюцию для сохранения нейтралитета и мира Соединенных Штатов и безопасности их граждан и их интересов». На следующий день закон был подписан президентом и вступил в силу. Был принят принцип «cash and carry», т. е. «плати и вези», за приобретенное вооружение государства должны были платить наличными и увозить на своих собственных судах. Практически принципом «плати и вези» могли воспользоваться только Англия и Франция, обладавшие превосходством на море и имевшие запасы долларов и золота.

В законе объявлялась запретной зона для плавания американских судов, включавшая Балтику и часть Атлантики северо-восточнее 20°. Практически таким образом запрещение распространялось на район от Скандинавии до Бискайского залива.

Гитлеровцы немедленно поняли всю выгоду, которую они могут извлечь из этого, – теперь они могли, не опасаясь конфликта с США, нападать в открытом море на суда союзников.

Новый измененный закон о нейтралитете отразил борьбу, развернувшуюся в конгрессе: если принцип «плати и вези» оказался мерой эффективной помощи Англии и Франции, выразивший политику Рузвельта и его окружения, то запрещение, введенное для американских судов, было выгодно гитлеровской Германии и явилось победой изоляционистов, и именно той их группы, которая вела профашистскую политику в США.

Молниеносное поражение Польши произвело сильное впечатление в Вашингтоне. В тот период американские дипломатические представители в Европе, особенно американский посол в Лондоне Кеннеди, посылали в США весьма пессимистические прогнозы относительно возможностей Англии и Франции противостоять гитлеровской Германии. Правительство США понимало, что США должны воспользоваться создавшимся положением, чтобы попытаться выступить в роли арбитра. Последовали соответствующие обращения Рузвельта к главам различных церквей. В Ватикан был назначен посол США Майрон Тейлор. При госдепартаменте в конце декабря 1939 г. был создан специальный комитет для изучения вопросов мира и послевоенной реконструкции. В начале января 1940 г. обсуждался проект созыва нейтральных стран на конференцию в Вашингтон[134]134
  См.: William L. Langer and S. Everett Gleason. The Challenge to Isolation. 1937–1940. New York, 1952. P. 350–353.


[Закрыть].

9 февраля было объявлено о предстоящей поездке помощника государственного секретаря Сэмнера Уэллеса в Европу со специальной миссией.

Цель ее заключалась в попытке найти основу для заключения мира между воюющими капиталистическими государствами. Уэллес должен был посетить Берлин, Рим, Париж и Лондон. Однако он не собирался посетить Москву. Уже одно это указывало на определенную антисоветскую направленность миссии Уэллеса.

Рузвельт «открыто признал, что шансы были один на тысячу за то, что какие-либо действия, предпринятые в целях изменения хода событий, увенчаются успехом». Рузвельт видел тогда этот единственный шанс в том, чтобы послать Уэллеса в Европу для бесед с руководителями правительств Германии, Италии, Франции и Англии в целях определения тем самым возможностей заключения между воюющими государствами мира, но отнюдь не «временного или пробного вооруженного перемирия»[135]135
  Роберт Шервуд. Рузвельт и Гопкинс. T. I. М., 1958. С. 258.


[Закрыть].

Прежде всего Уэллес посетил Рим, где встретился с Муссолини и Чиано. 2 марта Уэллес встретился с Гитлером. Он заявил Гитлеру, что нужно заключить мир раньше, чем начнется война на уничтожение, в которой не будет победителей, но в которой социальный и экономический строй капиталистической Европы будет основательно разрушен. Однако фашистские руководители, собиравшиеся вот-вот начать генеральное наступление на Западе, решительно отвергли предложение, заявив, что мир будет достигнут через войну, выигранную Германией.

Своими заявлениями гитлеровские главари хотели внушить американскому эмиссару мысль, что германская победа неизбежна и США лучше всего с этим примириться.

«В Берлине помощник государственного секретаря, разыгрывая свою роль, показал, что Соединенные Штаты готовы исследовать возможности мирного урегулирования даже с нацистским режимом», – пишут известные американские историки[136]136
  См.: Langerand Gleason. Op. eit. P. 368.


[Закрыть]. В Париже Уэллес столкнулся с широко распространенными пораженческими настроениями. Даже сам премьер Даладье соглашался с тем, чтобы Данциг, Западная Польша и Судетская область были отданы Германии. Он не отказывался иметь дело с гитлеровским правительством, которое гарантировало бы безопасность Франции. Таким образом, оказывалось, что Франция по-прежнему готова к сговору с фашистами.

Беседы в Лондоне с Чемберленом, Галифаксом, Черчиллем показывали, что английское правительство мало верит в возможность соглашения с гитлеровской Германией. Однако накануне отъезда Уэллеса мюнхенский дух Чемберлена снова возобладал. Вопреки своему предыдущему заявлению Уэллесу, что правительство полно решимости устранить нацистский режим в Германии, английский премьер заявил, что при окончательном урегулировании Лондон не проявлял бы нетерпимости по отношению к будущим границам Польши и Чехословакии, намекая тем самым на то, что часть польских и чешских земель гитлеровская Германия сможет удержать. Данциг и Коридор отойдут к Германии. Что касается Австрии, то ее судьба будет решена плебисцитом[137]137
  Foreign Relations. 1940. Vol. I. P. 89.


[Закрыть].

Миссия Уэллеса показала, что попытки примирения воюющих империалистических государств обречены на неудачу, так как гитлеровцы выставили требования, которые означали прекращение существования Англии как мировой державы. Империалистические противоречия достигли такой остроты, что не могли уже быть решены иначе, как силой оружия. Миссия Уэллеса подбодрила гитлеровскую верхушку, укрепляя ее уверенность в том, что Запад действительно «сгнил» и установление германского господства над миром не за горами.

В то же время она вызвала возмущение прогрессивной общественности. Впечатление от миссии Уэллеса было настолько отрицательным, что Рузвельт был вынужден выступить по радио 16 марта 1940 г. с заявлением, что США не собираются навязывать мир, основанный на несправедливости[138]138
  См.: Langer and Gleason. Op. eit. P. 37.


[Закрыть].

Так потерпела неудачу попытка «посредничества» США. В провале этой попытки, которая могла стать отправным моментом для организации «крестового похода» капиталистического мира против СССР, как и в срыве антисоветских интервенционистских планов Англии и Франции, важную роль сыграла победа Советского Союза в войне с Финляндией и подписание в Москве 12 марта мирного договора.