Текст книги "Формула бессмертия. На пути к неизбежному"

Вы наверняка обратили внимание на слово «виртуальный». Да, кванты электромагнитного излучения, которыми обмениваются заряженные частицы, не совсем реальные. Собственно, в физике разделяют реальные фотоны, которые могут лететь на миллионы километров и, в зависимости от частоты, быть радиоволной или светом, и фотоны виртуальные. Последние существуют лишь «наполовину». Их свойства необычны, засечь их в принципе нельзя, поскольку они обязаны быстро поглотиться. Ну а поскольку непосредственно, приборно поймать виртуальные фотоны невозможно, вы праве считать их чисто теоретическим конструктом. Однако именно этот теоретический конструкт отвечает в физике за кучу самых разных явлений – силы Ван дер Вальса, излучения Хокинга и т. д.

Странности с этим загадочным микромиром начались для физиков, когда обнаружилось, что в микромире частицы могут вести себя как волны, а волны – как частицы. Мы привыкли, что электрон – частица, то есть как бы твердый шарик, который летит по определенной траектории. А у волны траектории нет, она распространяется широким фронтом. Волна – это процесс распространения колебаний в среде. А частица – это локализованный в пространстве один-единственный объект. Разве может объект, например, бильярдный шар, «размазаться» по пространству, став волной? Либо одно, либо другое – или крестик снять или трусы надеть.

Если поставить на пути катящегося шара шторку с дырками, шар может или стукнуться о шторку, или пролететь в дырку. А если на шторку надвигается параллельный фронт волны, часть фронта ударится о препятствие, а часть проникнет в дырки. И начнет за шторкой распространяться дальше – из каждой дырки расширяющимся конусом пойдет волна. То есть каждая дырка станет в области за шторкой как бы точечным источником волны. Причем конусы волн от двух расположенных неподалеку дырок вскоре наложатся друг на друга, интерферируя. Там, где пики колебаний волн совпадут, они будут удваиваться, а там, где волны наложатся друг на друга в противофазе, они будут гаситься. Возникнет «пятнистая» картина.

Так вот, выяснилось, что электрон, который раньше считали шариком (частицей), может одновременно пройти сквозь две расположенные рядом дырки, образовав за шторкой интерференционную картину. А электромагнитная волна – например, световая – порой ведет себя как поток отдельных частиц – фотонов. Удивительно. И непредставимо, поскольку в макромире нет схожих объектов для сравнения.

Ну а когда Гейзенберг открыл принцип неопределенности, ситуация стала еще более туманной. Оказалось, что мы не можем одновременно точно узнать координаты и скорость частицы. Либо то, либо это. И чем точнее мы узнаем один параметр, тем неопределеннее другой. Неопределенность оказалась «вшитой» в структуру мира. Реальность в ее привычном физическом смысле поплыла…

Что же физики понимают под реальностью? То, что существует независимо от нас. А в микромире знание о частице оказалось включенным в формулы! В микромире не оказалось траекторий. И точных энергий. И скоростей. Формулы для предсказаний событий были, но они, в отличие от привычной механики или баллистики, не могли указать точно, куда шмякнется запущенная частица, а давали лишь вероятность ее попадания в то или иное место. У пули траектория есть, пуля летит с определенной скоростью, которую можно вычислить в любой точке траектории. Можно предсказать, куда пуля попадает, если мы знаем ее массу, скорость, силу притяжения планеты и направление выстрела. Ну, будут, конечно, какие-то неточности в измерениях, но в теории все абсолютно четко, а неточности непринципиальны и ни на что практически не влияют в силу ничтожности. А вот в микромире, то есть в мире «микропуль», эти неточности уже вылезают на первое место, становясь «больше пули». И мы можем, просчитав все по формулам, только указать вероятность того, что частица окажется здесь или там. От чего зависит, куда именно она вонзится? Ни от чего! Это принципиально непредсказуемо. Случайность имманентна нашему миру. Формула предсказывает только «размазанную» вероятность попадания.

Физикам это не нравилось. Они за столетия привыкли к тому, что мир фатален – по крайней мере в теории. И что у всего есть причины и следствия. Если частица воткнулась в левую стороны фотопластинки, значит, у этого есть одни причины, а если в правую – то другие. Видимо, разница в попадании возникла в силу каких-то нюансов, о которых мы просто не знаем. Какое-то время именно так и предпочитали думать: формулы позволяют получить вероятностные предсказания только в силу нашего незнания об истинных причинах поведения частицы. Вот узнаем, и будем предсказывать. Многие до сих пор надеются, что есть некая скрытая пока от нас физическая реальность, которую нужно постичь. Ну не может так быть, чтобы у частицы не было траектории, и, как утверждает копенгагенская школа Нильса Бора, электрон движется сразу по всем возможным траекториям. Такое ведь даже представить себе невозможно! Как один автомобиль может двигаться из Москвы в Питер сразу по всем дорогам, включая дорогу через Сочи?

Эйнштейн и Бор об этом спорили часами, прогуливаясь по улицам города. Но в конце концов победила точка зрения «копенгагенцев». Которая заключается в следующем…

Что описывают уравнения? Уравнения описывают вероятность нахождения электрона или фотона в данном месте, если мы вдруг захотим его в этом месте поискать. А если не захотим? Где тогда был электрон? И был ли он вообще в каком-то конкретном месте? Эйнштейн полагал, что был. Электрон спокойно летел себе по обычной физической траектории, просто мы не все еще знаем о мире, наши формулы не точны и могут пока предсказать только вероятность его пролета по той или иной траектории. Но на самом деле электрон от наших знаний о нем не зависит и летит себе спокойно там, где летит. Бор же говорил, что пока мы не вздумали поинтересоваться его местоположением, электрон нигде конкретно и не находился, а был размазан в пространстве. Но как только мы решили узнать, где он, вот в этот самый момент электрон и возникает в конкретном месте – например, засвечивая определенную точку на фотопластинке. И мы принципиально не можем предсказать, где именно эта точка окажется. Этого никто не знает, в том числе и сам электрон. Потому что это знание не существует до тех пор, пока не получено в результате опыта, то есть воздействия.

Чуете глубину?

Мы сами производим знание!.. С помощью измерения. Суть в том, что мы не измеряем нечто такое, что уже существует без нас, как это происходит в классической физике, – взяли железный цилиндрик и измерили микрометром. В квантовом мире мы создаем оцениваемое! Которого раньше не было. Создаем самим актом измерения. Иными словами, мы сами локализуем электрон, стягивая его из облачка в точку. Где находился электрон по время полета, мы не знаем, потому что он находился сразу везде. Это доказывается хотя бы тем, что один электрон проскакивает одновременно в две дырки, разнесенные на расстояние большее, чем диаметр «сколлапсировавшего» электрона. Кроме того, физиками были проведены эксперименты по проверке так называемых неравенств Белла, которые (эксперименты) доказали, что в квантовом мире измеряемые свойства действительно не существуют до измерения.

То есть ни о каком «физическом реализме» в мире квантов нет и речи. Электрон в полете размазан, но мы можем заставить его «материализоваться» в виде частицы с помощью определенного воздействия, которое называем измерением. В момент измерения электрон мгновенно собирается из огромной области пространства, «концентрируясь» в точку и становясь тем, что физики привыкли называть реальным объектом, описанным во всех физических справочниках – с размерами, массой и прочими привычными свойствами.

Уравнение, которое описывает жизнь частиц, называется волновой функцией. А процесс «материализации» частицы называют редукцией волновой функции. И вот эта проблема редукции, она же проблема измерения, – одна из самых болезненных мозолей современной физики. Сознание, которое раньше только оценивало реальность, от него независимую, теперь вошло в физику на правах непосредственного создателя реальности.

Можно спросить: а при чем тут сознание? Измерение – это же физический процесс, а не умственный! В процессе измерения мы, например, облучаем частицу фотонами или ставим на ее пути экран, в результате чего частица локализуется, «кучкуется», собираясь из «распыленного» в пространстве «облачка» в точку. Ну и где тут сознание? Мы можем провести эксперимент, а результаты его вообще не узнавать, то есть не интересоваться, в какое именно место экрана шлепнулась частица, поскольку и так знаем, что она где-то на черной фотопластинке оставила белую точку. То есть редукция волновой функции произошла все равно. Более того, мириады редукций волновых функций происходят в природе вообще без всякого наблюдателя. Природа сама проводит ежесекундно триллионы «измерений» – летящие кванты шлепаются о разные препятствия в течение миллиардов лет. А как же сознание?

Не спешите. Дело в том, что если мы не знаем, то есть не осознали, в какое именно место экрана шлепнулся фотон, мы обязаны описывать ситуацию всем комплексом состояний. Для нас редукция не произошла. Ибо редукция – появление определенности взамен неопределенности. А определенность – уже прерогатива сознания. Это требует некоторого пояснения…

Дело в том, что формальный аппарат квантовой механики никакой редукции вообще не предполагает! Она случается вне теории, просто по факту. Представьте себе некую квантовую систему, которая может с вероятностью В₁ находиться в состоянии C₁ и с вероятностью В₂ быть в состоянии С₂. То есть полное состояние системы (ПСС) описывается суперпозицией (суммой) этих двух состояний:

ПСС = В₁С₁ + В₂С₂

Фактически частица находится во всех положениях и состояниях сразу, одновременно, что и отражает формула. Допустим, первый член этой суммы равен четырем условным единицам, а второй трем. В сумме получится: 4 + 3 = 7 условных единиц.

Далее мы провели над системой измерение и увидели, что наша частица попала в ту часть мишени, которая обозначена как С₁. То есть реализовалась вероятность В₁. А вероятность В₂ не реализовалась. Бывает. Произошла редукция. Но куда же тогда из нашего уравнения делась тройка? Испарилась, что ли? Квантовая механика математически линейна – то, что написано слева в уравнении, должно быть и справа. А как иначе? Не может четыре быть равно семи. Математически никакой редукции быть не может! Почему же она есть? Или точнее будет задать вопрос так: почему же мы ее видим? И всегда ли мы видим то, что есть?

Вы можете возразить: коли закралось подозрение, что мы видим несуществующее, словно в трансовых глюках, мы всегда можем перепровериться и согласоваться с другими исследователями. И если они увидят то же, что и мы, значит, редукция волновой функции действительно существует, а тройку свою пропавшую ищите сами.

Что ж, поищем. Поскольку в этой самой злосчастной редукции скрываются черти.

– Не надо! – раздражится нетерпеливый читатель. – Не надо ничего искать! Какая к черту разница, куда там девается кусок формулы, если все эти ваши формулы – сплошной формализм, а в реальности формул нет, а редукция есть. Как бы ни был размазан по всей Вселенной электрон, по какой бы траектории он ни летел к экрану, мы знаем, что стукнется он об экран в конкретном месте – как малюсенький шарик. Просто мы точно не можем предсказать, в каком именно месте это случится. Да нам на это и наплевать! Если не попали, куда надо, еще один электрон пульнем, их вон кругом – как грязи!.. Мы живем в классическом мире твердых тел, которые реально стукаются друг о друга, мы это видим каждый день и ощущаем непосредственно, электрон в нашем мире не может целиком накрыть человека, как плевок комара, хоть теоретически он и огромен в полете. Но, попадая в реальное тело, электрончик всегда становится неощутимой точкой. И что нам до ваших квантовых тонкостей, которые касаются ничтожного процента населения – физиков?

Хорошая речь, читатель. Аплодирую! Но если вы всерьез думаете, что квантовую неопределенность нельзя вытащить из микромира в наш макромир, то глубоко заблуждаетесь. Можно! Это в виде мысленного эксперимента проделал физик Эрвин Шредингер. Он придумал ситуацию, в которой квант накрывает человека, как плевок накрывает комара.

Смотрите. Располагаем полупрозрачное зеркало под углом 45 градусов к оси пролета фотона. Полупрозрачность означает, что вероятность для фотона пролететь сквозь зеркало – 50 %. Если зеркало отражает фотон, он улетает к чертовой матери вбок. А если пропускает, фотон попадает на фотоэлемент, тот замыкает электрическую цепь, которая приводит в движение молоточек, разбивающий ампулу с ядовитым газом. Ампула с газом находится в черном ящике, где сидит кот. Знаменитый черный кот Шредингера, о которого физиками сломано столько копий!.. (Правда, насколько мне известно, о цвете кота Шредингер ничего не говорил. Но его всегда почему-то рисуют черным. Уж больно темная история!)

Эксперимент прост. Запускаем один-единственный фотон. Он либо отражается зеркалом с вероятностью одна вторая, либо убивает кота. Поскольку ящик с котом непрозрачный, пока мы его не открыли, мы не можем сказать, подохло животное или надо попытаться еще разок. Ясно только одно – с вероятностью 1/2 кот мертв. И с такой же вероятностью жив. Все уже случилось, но мы находимся в состоянии неопределенности. И потому должны описывать ситуацию квантовой суперпозицией:

ПСС = 0,5(Квант отражен Кот жив) + 0,5(Квант поглощен Кот мертв)

Формула здесь, конечно, выписана условная, но она имеет вполне корректный аналог в квантовой механике. Это полное описание системы. И пока мы не откроем крышку, получается, что редукция не произошла, ни одна из возможностей не реализовалась.

– Как это не реализовалась? – возмутится читатель. —

Реализовалась! Ведь квант мы уже выпустили! Значит, редукция произошла. Мы просто не знаем, что случилось.

– Ну и что случилось? Кот жив? – спрошу я.

– С вероятностью 50 % жив. А с вероятностью 50 % мертв.

– А мы так и записали! Это мы знали и до того…

Понимаете, до тех пор пока нет определенности, мы вынуждены описывать полную квантовую систему как суперпозицию всех ее возможных состояний. А теперь проследим, в какой момент возникает редукция волновой функции.

Когда мы открыли крышку?..

Нет. Мы могли крышку открыть, а в ящик не заглянуть.

Когда мы заглянули в ящик?..

Нет. Мы заглянули и не поняли, мертв кот или спит. Более того, даже если кот зевает и потягивается, все равно: свет, отраженный от него; нервный сигнал, бегущий по зрительному нерву в мозг от сетчатки глаза; каскад электрохимических импульсов, бегущий по нейронам и проскакивающий через щели синапсов в нашем мозгу – все это только лишь взаимодействие неживых молекул, атомов, квантов. В этом смысле человека можно считать продолжением лабораторной установки. Есть в ней датчик, есть коробка с ампулой, есть фотоприемник в виде сетчатки глаза, есть линза хрусталика и провода передачи сигнала в регистрирующему устройству… Все это – всего лишь материя. Эту материю можно включить в схему эксперимента и описать в формулах. Но настоящая редукция неопределенности до состояния определенности наступает только после того, как сработало осознание: ох, а в действительности кот-то мертв! И в то же мгновение волновая функция коллапсирует. То есть из нее произвольно вынимается один член. И куда-то почему-то исчезает.

Куда же девается при этом вторая половинка волновой функции? С точки зрения формальной логики и математики никуда она деться не может. Линейный оператор не предполагает никаких «редукций» и потери членов. Вырвать член уравнения – это вообще не математическая, а какая-то хулиганская категория. Она не вытекает из внутренней логики математики. Состояние квантовой системы описывается всеми ее членами! Потому что в квантовом мире, как мы уже говорили, электрон движется по всем возможным траекториям сразу. Это означает, что одновременно осуществляются все альтернативы и реализуются все возможности. А значит, учитываются все члены уравнения. Иначе и быть не может: таков квантовый мир. Пока не проведено измерение (открыть коробку и посмотреть), мы вынуждены описывать квантовое состояние системы суммой всех состояний – и жив, и мертв. Тем более что так оно и есть: опыты по проверке неравенств Белла доказали, что в микромире именно измерение творит реальность, а до измерения реальности нет, а есть вероятности альтернатив. Мы же в этом опыте с котом просто вытащили квантовую неопределенность на макроуровень, сделав ее абсурдность еще нагляднее – ведь кот не может одновременно двигаться «по разным траекториям», то есть быть и мертвым, и живым сразу.

Но что такое «измерение» – само физическое воздействие или осознание его последствий?..

Тонкий вопрос. Возьмем лупу и рассмотрим его внимательнее.

Человек тоже состоит из микрочастиц и квантов, его, как уже было сказано, тоже можно включить в схему эксперимента, причем в двух состояниях: радостного – оттого, что кот выжил, и огорченного потерей любимца («Зато мебель больше драть не будет, паразит», – мелькнула утешительная мысль на задворках сознания). И тогда получится такая формула:

ПСС = 0,5(Квант отражен Кот жив Исследователь рад) + 0,5(Квант поглощен Кот мертв Исследователь огорчен)

Повторюсь: согласно квантовой механике эволюция системы до и после измерения должна быть линейной, то есть никакие члены уравнения исчезать никуда не должны. Иными словами, у нас должно быть и два исследователя – огорченный и радостный. Куда же пропадает один из них, например, огорченный? Причем пропадает вместе с целым миром, поскольку и мир можно включить в схему эксперимента – ведь он весь состоит из квантов.

Эверетт полушутя ответил на этот вопрос так: да никуда он не пропадает! Поскольку, исходя из законов квантового мира, должно быть два мира, значит, и есть два мира – в одном кот жив, а в другом мертв. В момент квантового события мир как бы раздваивается. На самом деле получается, что Вселенные «ветвятся» каждое мгновение, поскольку в мире ежесекундно совершается практически бесконечное число редукций волновых функций квантов.

Эта точка зрения, проверить которую (а значит, и отнести к научным) принципиально невозможно, тем не менее представляется чересчур «затратной»: пуп надорвешь каждое мгновение создавать мириады вселенных!

Поначалу такая экзотическая гипотеза вызывала только улыбки, но с течением времени начала приобретать все больше и больше сторонников, которые с пугающей серьезностью ее уточняли, развивали и разворачивали. В нашей стране одним из сторонников и трактователей многомировой концепции Эверетта стал Михаил Менский, после публикаций которого в академическом журнале «Успехи физических наук»» (да еще с предисловием Гинзбурга) в отечественной физике начался новый бурный всплеск обсуждений этой темы.

Опуская все формулы и математические выкладки автора, можно сразу сказать, что Менский сделал очень важное уточнение – он усилил концепцию Эверетта, отождествив сознание с редукцией волновой функции. По Менскому, все устроено следующим образом…

В реальности нет никаких множественных миров. Мир один, и он квантовый, то есть подчиняется всем законам квантовой механики без постулата редукции, которая напоминает визжащего сумасшедшего, который вдруг, как чертик из табакерки, выскакивает невесть откуда и шипцами абсолютно произвольно и безосновательно вырывает-выламывает из линейной и ровной челюсти квантовой математики один зуб члена формулы. Нет, полагает Менский вслед за Эвереттом, законы квантовой механики не нарушаются, и потому реализуются все альтернативы! Никакой редукции в действительности нет. А то, что мы воспринимаем как редукцию и нарушение законов, есть просто ущербное отражение реального мира нашим сознанием. Точнее, сознание и есть редукция волновой функции!

Мы думаем, что частица вонзилась в левую часть мишени, а на самом деле она покрыла точками попаданий всю мишень. Мы думаем, что кот жив или кот мертв, а на самом деле он и жив, и мертв. А выбор альтернативы сделало сознание. Собственно, сознание и состоит из сплошных альтернатив и редукций.

Невозможно себе представить квантовый мир, в котором происходит все одновременно, то есть реализуются все возможности. Этот мир для нас – непредставимый хаос, поскольку мы привыкли иметь дело только с редукциями (точнее, мы и есть редукция). Мир в этом смысле похож на многогранный кристалл, в котором нам видна только одна грань. То есть правильно говорить не о множественности миров, а о разных проекциях одного мира. Каждая такая проекция и есть обычный классический мир. Никакого размножения миров нет. Мир остается всегда тем же самым, просто он меняется, переливается гранями состояний. А сознание скользит по поверхностям и всегда может видеть лишь одну.

Иными словами, тот классический «твердый» мир, который мы видим, есть мир нашего сознания. В реальности его не существует. Он – целиком наша иллюзия. И тогда философский вопрос о том, что первично – бытие или сознание, – вообще размывается, теряет смысл. Поскольку видимый нами мир создается сознанием. Это есть мир воспринимаемый.

По Менскому, сознание есть некое эволюционно сформировавшееся прогностическое свойство. Поскольку в мире квантовом ничего предсказать невозможно, для получения конкурентных преимуществ (то есть умения прогнозировать будущее) стали возникать все более сложные структуры, обладающие свойствами «однобокой видимости» – умением отбирать одну грань бытия, не замечая других. То есть создавать классический мир, поскольку только он является предсказуемым и стабильным. Ведь волку нужно как-то предсказывать траекторию зайца, чтобы срезать углы и повышать свои шансы на «покушать». Наш мир – это мир хищников, поэтически выражаясь.

Красиво?..

Михаил Менский – небольшого роста человек, похожий на доброго седого гнома. Беседовать с ним интересно, поскольку человек он увлекающийся, но осторожный – не с каждым говорить будет, а журналистов вообще боится. Но если его разговорить, и про буддизм расскажет, и про физику, и про транс, и про здоровье, и про сон… Я не мог его, разумеется, не спросить о переносе сознания на другие носители – в компьютер, например.

Михаил Борисович запротестовал:

– Нет. Искусственный интеллект создать можно, не вопрос. Собственно, он уже создан. Компьютер давно решает интеллектуальные задачи, например, выигрывает у человека в шахматы. Но сознания у него нет и никогда не будет по той простой причине, что это принципиально невозможно. Сознание не является функцией мозга. Скорее сознание использует мозг как инструмент. Это прямо из физики вытекает! Дело в том, что сознание нашему материальному миру не принадлежит. Оно «идеально», скажем так. И все разговоры о том, что «мысли материальны» – чушь. Если бы у сознания был материальный носитель, то или иное состояние которого соответствовало бы тому, что человек подумал то или другое, это означало бы, что мы можем данный материальный носитель включить в схему эксперимента по квантовому измерению. И снова окажемся перед проблемой редукции, не вытекающей из теории и вообще непонятно откуда берущейся. В самой квантовой физике редукции нет. Редукция, то есть альтернатива – то, что мы называем реальностью нашего мира, – появляется только тогда, когда появляется сознание.

– Получается, что есть наш материальный мир, а есть нечто, миру не принадлежащее? Это странные рассуждения для физика.

– Я понимаю. И поэтому в последние годы пришел к следующему выводу. Мне удалось разрешить указанное противоречие и вписать сознание в мир. Но для этого пришлось пожертвовать его локальностью. В физике есть такое понятие, как декогеренция, о котором я подробно распространяться не буду, чтобы не лезть в дебри квантовой механики. Декогеренция возникает, когда у квантовой системы есть некое «большое» окружение. И в его присутствии система становится как бы отчасти классической. Между тем весь мир состоит из квантов. И у мира, как целого, нет никаких «внешних систем», нет никакого «окружения». Поэтому Вселенная функционирует на уровне квантовой когерентности. А это значит, что «идеальное» сознание можно включить в рамки материального мира, но при этом оно будет функцией всего мира в целом, а не его частей! Это эффект актуальной бесконечности… Так что носителем сознания мозг не является. Можно сказать, что носителем сознания является весь мир. Именно весь! Иначе и быть не может.

Секунду поразмыслив, я спросил:

– Тогда возникает вопрос: а сознание одно или их множество?

Менский вздохнул:

– Вот на этот вопрос я пока ответить не могу. Но обратите внимание, что всякого рода феноменальные штуки начинаются, когда сознание личности отключается. Когда личность отключается, и наше сознание… то ли выливается в общий мир, то ли охватывает его, то ли сливается с ним.

– А что же такое сознание по существу? По своей физической сущности?

– На этот вопрос вам никто не ответит.

…Какие такие феноменальные штуки имел в виду добрый Менский? Да разного рода трансовые чудеса! Которые, например, могут избавить вас от рака…

Нужно только отличать сознание от его рассудочной, интеллектуальной составляющей, которой могут заниматься и машины. И вот это самое «чистое» сознание, отделенное от шелухи личности, каким-то образом «использует» мозг, как выразился Менский, или «базируется» на мозге, как говорю я. А Кастанеда, быть может, сказал бы «концентрируется» в нем.

При этом Менский допускает, что сознание не просто пассивно воспринимает одну из вероятных квантовых альтернатив, но может отчасти осуществлять выбор между квантовыми альтернативами, сдвигая вероятности наступления того или иного события.

– В таком случае ваша теория становится проверяемой и, стало быть, научной, – сказал я. – И проверить это легко. Усадить мужика, велеть ему усилено думать и начать рядом подбрасывать монетку – сдвинет он своими мыслями вероятность выпадения решки или нет. А еще можно посмотреть, влияет ли человек своим сознанием на частоту радиоактивного распада, поскольку это чисто вероятностный процесс.

– Такие опыты проводились, – кивнул Менский. – Но внятного результата не получено.

А я его на минутку прерву и расскажу читателю, что подобные опыты действительно проводились, и неоднократно. Результаты – от нулевых до удивительных. Например, в журнале «Физика сознания и жизни, космология и астрофизика» (№ 3, 2002) некий Бука лов описывает эксперимент по воздействию людей в состоянии транса на скорость радиоактивного распада, приводит гистограммы результатов эксперимента и приходит к выводу, что скорость распада меняется до 20 %! Причем «одним из интересных результатов является то, что при повышении в опыте скорости радиоактивного распада активность источника после снятия воздействия возвращалась к исходному значению в течение 20–30 секунд. При понижении скорости радиоактивного распада активность источника после снятия воздействия операторов оставалась пониженной в течение 20–40 минут. При этом характер возвращения значений к исходному уровню зачастую имел специфическую форму переходного процесса». Более того, отважные букаловцы обнаружили даже фантомный (вакуумный) след в том месте, где раньше стояла коробка с распадающимся материалом!

Верить этим результатам или нет – дело ваше. Я бы поостерегся. И физик Менский не особо верит:

– Результат сам по себе, даже если он обнаруживается, еще ни о чем не говорит. Потому что сдвиг частоты от теоретической вероятности возможен и является сам по себе вероятностным событием. Просто чем больше сдвиг, тем менее он вероятен. Но не невозможен. Монета может десять раз подряд упасть на орла. К тому же тут есть и еще одна важная тонкость. Людям, воздействующим на коробку с радиоактивным материалом, на результат опыта наплевать, их жизнь от этого не зависит. Нет эмоциональной вовлеченности. Поэтому все серьезные исследования и показывают нулевой или ничтожный результат. Между тем возможность со стороны сознания влиять на вероятность наступления события и проскальзывать в наиболее выгодный мир (видеть предпочтительную проекцию) возникла от эволюционной нужды. Поэтому она может сработать, только если есть сильный эмоциональный стимул. К тому же наблюдатель, который уверен в успехе опыта, может своей уверенностью сместить вероятность и получить результат, который увидят посрамленные скептики. А сами скептики у себя в лабораториях никакого эффекта не обнаружат, поскольку уверены, что его быть не может. Каждый видит то, что хочет увидеть.

После этих слов Менского я вспомнил опыты Бенвенисты, которому удалось подтвердить эффект гомеопатии, а тем, кто его проверял, нет. Всплыл в памяти несчастный Зенин, которому тоже не удалось подтвердить опыт в присутствии сурового наблюдателя. Почесал затылок и спросил:

– Вот заяц бежит от волка. Он жизненно заинтересован попасть в тот мир, то есть увидеть ту проекцию реальности, в которой он выживет. Но зайца съели. Почему не сработал его сдвиг вероятности? Потому что волку сильнее хотелось есть, чем зайцу спастись?

– Не только поэтому. В квантовом мире осуществляются все альтернативы. В каких-то проекциях заяц ускользает, в каких-то его съедают. Но даже сдвиг вероятности в свою пользу, обусловленный сильным эмоциональным всплеском, не дает гарантии. Вероятность есть вероятность. Может реализоваться самая маленькая и не реализоваться большая. А вещи невероятные произойти не могут, как бы вам этого ни хотелось. Например, невозможно превратить воду в вино или накормить пятью хлебами тысячи голодных.

Допустим, согласится читатель. Гипотеза любопытная. Но при чем тут транс? Почему опыты по возможному сдвигу скорости радиоактивного распада проводят с человеком в состоянии транса?

Потому что нас интересует провал туда, в безмыслие, из которого можно вынырнуть в другую реальность. Ибо мысли – это нарисованный готовый мир. Который мы ежесекундно поддерживаем своим внутренним диалогом. Нужно этот диалог остановить. Перестать поддерживать мир, сотворять его. И оказаться между мирами.

Мастера, занимающиеся погружением людей в ничто, порой доводят своих клиентов до такого «нулевого» состояния. Вы помните, я спрашивал у шамана Кучеренко, что происходит, когда человек при погружении в транс лишается биографии и схемы тела. Он ответил:

– Ну, если исчезает схема тела, исчезает и образ «Я». Они гаснут одновременно. Нет схемы тела – нет никого. И ты себя уже никак не мыслишь.