Текст книги "Контрасты. Миниатюры, рассказы, эссе, новелла и повесть"

Учить Пушкина

Только начнешь «учить Пушкина» – запоминать его стихи или читать прозу, так тотчас Пушкин учит тебя великой радости и мудрости: как думать, чувствовать и жить. От Белинского до наших дней звучит ему благодарная осанна: «Солнце русской поэзии», «наше всё» – и нет никакой причины, чтобы не признать это за истину. Потому, что не ветшает и не слабеет совершенство Пушкинского языка, великие масштабы его творчества, которые вместили каждого из нас, истории многих народов и тайны сказочных миров. Воистину глас божий на этом человеке! «Веленью божию, о муза, будь послушна,» – он так и сказал. Слово Пушкина это благодать природы и вселенской гармонии, высокой музыки звучанье. Лучшая национальная идея это следовать заветам Пушкина, он Учитель русского человека и поэтический мессия России.

Для чтеца произведений Пушкина есть триединая задача: читать от Пушкина, для Пушкина и во имя Пушкина.

Первая задача сложная и почти мистическая – надо представить, как бы Александр Сергеевич прочел свое произведение.

(Голос Толстого сохранил фонограф Эдисона и это помогает постигать позднее творчество нашего Льва).

Вторая задача менее трудная, но фантазийная – надо прочесть так, чтобы Пушкину понравилось! (Будто он слышит тебя).

Третья задача ясна и торжественна – во имя Пушкина, ведь, несомненно, пока звучит Пушкинское слово – жива Россия, есть у неё будущее, благословен русский язык!

«Большая месса» Баха

– С добрым утром, Бах, – говорит Бог.

– С добрым утром, Бог, – говорит Бах.

⠀

Александр Галич

Музыка, зачем ты человеку и в чем твоя сила? Не хлеб, не воздух и не вода, но без тебя невозможно. Твои дивные звуки значат больше и точнее слов, и обо всем ты ведаешь: о правде земной и иных мирах, о чувствах и временах. Просты семь нот, но их сочетание бесконечно сложно, как Космос и загадка жизни. Каждый музыке подвластен и находит в ней заветное. Бережет музыка душу – в радости веселит и утешает в печали, и всякому делу пригожа: на войне и на пиру, в молитве и спором труде, на свадьбе иль тризне.

О, музыка, – ты язык Вселенной, послание небес, блаженное сокровище моё!

 
                                     * * *
 

Когда слушаешь духовную музыку Иоганна Себастьяна Баха, возникает несомненное чувство, что он говорит с Богом. Недаром он свои партитуры подписывал S.D.G. (Soli Dei Gloria) «Одному Богу Слава». По должности своей Бах обязан был сочинять и исполнять произведения на евангельские темы и в музыке этой он достиг совершенства. Может поэтому он первейший среди композиторов?

Я люблю и немало знаю творчество Баха и даже играл, как умел несколько его произведений на фортепиано, но «Большой мессы» не слышал, не довелось встретиться. В 2018 году в Томске гастролировал Кузбасский хор с этой программой концерта и я решился посетить филармонию, чтоб познать эту громадину. Во вступительном слове перед концертом было сказано, что Бах создавал «Большую мессу» 25 лет. Вряд ли можно представить, что вызревало в душе гения за это время. Мало их людей-титанов: Ленардо да Винчи, Шекспир, Бах, Лев Толстой и Пушкин, они как пальцы на руках – каждый необходим, как ясный ум, здоровье, любимое дело, совесть и лень, и вместе дороги, как жизнь и любовь. Без этих Светочей представление о мире было бы неполным и бесцельным. Каждое сочинение Баха – шедевр, всего их более тысячи, а «Большая месса» одна рождалась четверть века. Почему так долго и что в ней сокрыто?

И вот я в зале филармонии, сижу в кресле свободно, в меру вальяжно, немного скептичен (в смысле: «Ну-тес, чем порадуете-удивите?») но, в целом спокоен, приветлив, доволен собой и жизнью. Акустика в старом зале – прекрасна, хор звучит стройно и мощно, многое кажется знакомым, но каким-то невероятным образом со звуком каждой ноты возрастает постепенно внутреннее напряжение, тело замирает, скованное неведомой силой, в груди бьется все сильнее и сильнее, словно к свободе неведомая птица, и я, краем сознания вдруг понимаю и удивляюсь, что это не сердце бьется вдохновеньем, а я дрожу, меня трясет от сдерживаемых, созревших от музыки рыданий и они вот-вот прорвутся. К финалу мессы слезы катятся сами собой и приближается, и наступает минута, когда начинаешь «сердцем видеть», всей сутью своей ощущать присутствие Бога. Он здесь, сейчас, всегда и всюду. Свет несказанный сияет и воля Его в этой мессе звучит. В ней ответ на гамлетовский вопрос, зачем человеку «быть» и что ждет нас за чертой жизни. Жутковатое и чудесное озарение – ничего подобного не испытывал. Да и не мог ожидать, поскольку никогда не был убежденным верующим и к главным мировым религиям относился с равным почтением, как к необходимой части мировоззрения, без которого человечество вряд ли бы прошло путь достижений культуры и науки, а разумный человек лишился бы основы для счастья – смысла земной жизни.

После, со стороны это можно критично и легко назвать по-разному: священным ужасом, благодатью небесной, откровением, религиозным экстазом, впечатлительностью художественной натуры от гениальной музыки, всё это так, но это самое великое чувство из мною пережитых. Сейчас я умничаю, пытаясь отыскать слова, а тогда, я встретил неведомое, и слов не было. Это был испытанный мною катарсис. Еще Аристотель определил катарсис как очищение, просветление души через потрясение от великого искусства. Я рад этой мудрости философа, значит, прошедшая лавина чувств не была реакцией слабонервного истерика, а со стороны это вряд ли было заметно.

Наверно, и Моцарт вознёс бы слушателей до таких пронзительных мгновений, но он умер, не окончив свой «Реквием» по всему созвучный «Большой мессе». Очень похожее просветление возникает, когда: прочтешь рассказ Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича» или стихотворение Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных»; когда смотришь в ночное небо, где сияют звезды; слышишь орган с его божественной правдой и мощью; когда грузины поют дружным хором иль совершается испанская коррида; вот заворожен ты вселенским простором в картине Шишкина «Рожь» иль видишь, что заходит солнце и гаснет, уступая мраку, вечерняя заря. В этих шедеврах природы и человека отражается не только простая мысль о том, что наша жизнь прекрасна, как миг, мила и любима, но и нечто более высокое о том, что и смерть величественна своей непостижимой, неизбежной тайной («ибо крепка, яко смерть, любовь» Песнь Песней). И, как ребенок веришь сказочной мечте, что за этой чёрной тайной сияет вечная жизнь спасенной души. А здесь и сейчас, на грешной земле беспокойный человек обретает разумную уверенность в том, что весь мир Вселенной: видимый и не видимый, понятный и не открытый, всё разнообразие совершенной красоты и кажущийся хаос невозможны без воли Всевышнего.

 
                                     * * *
 

Наши чувства точны, как погода за окном. Так устроен человек – физическую боль не помнит, а эмоции важного события запоминает на всю жизнь. Хорошее настроение – это за открытым окном летний день, ласковое солнце, свежий ветерок и поют птицы. А вот налетела осенним облаком грусть – ты узнаешь её, и вздохнешь, и задумаешься. А то, бывает, схватит черными когтями тоска – это зимней ночью страшит, бьется в окно, свистит и воет злая метель.

Впечатление от «Большой мессы» запомнил навсегда и в дальнейшем не слушал аудиозапись для проверки чувств, потому, что опасаюсь я Баховской огромности. И даже с портрета взгляд его не выдерживаю, чувствую себя беспородной собачонкой пред могучим зверем. Пусть это озарение мессой останется святыней. Придет время и настроение – послушаю вновь.

 
                                     * * *
 

О событии, предшествующему концерту. В тот же день был тематический семинар коллег-неврологов, изящно и приятно проведенный обаятельной профессором Натальей Жуковой. Много было сказано о высотах медицинской науки и трудностях врачевания. По завершению семинара состоялся небольшой фуршет, где выпил бокал вина и читал стихи. Был на взводе и подъеме, ощутил биение жизни, счастье дня. Чувства были обострены, но что услышал на концерте, поразило меня. Бах и Бог созвучны звуки. Бах – Мессия в музыке. Иоганн Себастьян Бах закончил «Missa» (так он её назвал) за год до смерти. «Большая месса» итог его творчества, послание Человеку, бесценное наследие человечества.

Два Поэта

К мнению Александра Пушкина стоит прислушаться всякому человеку и любому государству, поскольку Александр Сергеевич Пушкин на веки вечные – главный русский Поэт и пророк своего Отечества – России. Таинственная сила его гения, обаяние и достоверность его произведений исходят от многих причин и еще от того, что Пушкин по значительной исторической вероятности – потомок царя Соломона и царицы Савской.

 
                                     * * *
 

Соломон сын царя Давида. В юности Давид был пастухом столь смелым и ловким, что прогонял львов и медведей, защищая свое стадо. Такое геройство возможно после меткого броска камнем из пращи по зубам хищнику. Взвоет и ретируется любой злодей от нестерпимой боли, когда зубы камнем разбиты. Давид в поединке убил лучшего воина филистимлян, огромного Голиафа.

Во многих произведениях искусства отобразилось это библейское событие. В эпоху Возрождения Микеланджело изваял Давида в мраморе в момент сосредоточенного бесстрашия перед битвой. Копия статуи есть в Пушкинском музее. Все её помнят.

Почему же Давид Микеланджело перед схваткой голый? Вот возможные причины: 1– неудобны и непривычны пастуху тяжелые воинские доспехи, 2 – это художественная аллегория свободной юности, силы и отваги, 3 – показана античная, академическая красота человеческого тела, 4 – в этом невольная, а может расчетливая военная хитрость.

Пришел Давид – тинэйджер (13—19 лет – возраст бурного созревания), подвижный и приветливый, навестить старших братьев-воинов, принес им гостинцы и узнал о возможности смертельного поединка с сильнейшим воином врага. Он решился. Других не было смельчаков.

Могучий Голиаф вооруженный копьем и мечом, защищенный шлемом, щитом и латами, несколько дней ждал – кто примет вызов на бой. Но никто не посмел и надеяться победить этого великана. И вдруг юноша-подросток безоружный, почти обнаженный выходит. На плече веревка-праща, сбоку сумка пастуха с камнями, в руке посох. То-то смеху. Голиаф потерял бдительность и уважение к противнику, не оценил возможности высокоточного оружия в руках умельца. Внезапный, мгновенный бросок камнем из пращи, и насмешливый гигант c пробитым лбом, замертво рухнул навзничь, гремя доспехами. Давид, скорым, победно-танцующим шагом приблизился к поверженному Голиафу, с чистым звоном выхватил из ножен его меч и одним стремительным круговым движением (как он привык владеть пращей) враз отрубил голову великану. Пала о земь тяжелая, буйноволосая голова, только раз качнулась. Вмиг над пожухлой травой алые фонтанчики пробили, их пологие пульсирующие струи быстро ослабели, поникли, иссякли. Давид двумя руками поднял потемневшую, окровавленную, еще живую голову и показал войску филистимлян. Отпрянули они, видя, что их знаменитый Голиаф, непобедимый великан за несколько мгновений убит и обезглавлен подростком-пастухом. Цепенеет войско от суеверного ужаса и, в панике бежит прочь, давя друг другу, теряя доспехи. (Современная медицина может объяснить гигантизм Голиафа опухолью гипофиза. Увеличенный гипофиз давит на расположенные рядом зрительные нервы и зрение портится. Скорее всего, Голиаф не мог видеть рокового для него броска камнем из пращи Давида.)

Давид был мастер играть на кинноре – древнем инструменте, похожем на гусли. Он сочинил несколько суперхитов, их до сих пор поют в храмах под названием «псалмы Давида». Его умелая игра смиряла тревожную душу первого еврейского царя Саула, завистливого и подозрительного.

Cын Давида – Соломон царствовал 40 лет (972—932г.г. до н.э.). Его мирное царство краше всех процветало без войн и в законном богатстве. И снискал он славу мудрейшего на все времена.

Соломон на досуге занимался поэзией кудряво-печальной (хобби такое царское) и стал известен на этом поприще под именем Экклезиаст. 700 жен и 300 наложниц у него и, как сочинит что-нибудь, так сразу, по горячему вдохновению – в гарем, стихи рассказывать. Невольная его слушательница весьма рада красоте стиха и страсти декламации. И Cоломон рад, что стихи понравились и щедро награждает свою пассию. Но прозорливо думает: «А вдруг царица Савская с визитом пожалует? Надо же усердно подготовиться, не с бухты-барахты встречать дорогого гостя!? Закалка, тренировка важна во всяком деле!» С тех пор про хитро-мудрых, проницательных людей, которым палец в рот не клади, говорят: «Еще тот Экклезиаст!»

Молва о мудрости и богатстве Соломона невольно и разумно заинтересовала царицу Савскую, государство которой было устроено в отменном порядке. Она была редкостная красавица и умница, и как все женщины, любопытна. «Дай, думаю, съезжу-погляжу, как там Соломон? Неужто правда всё о нем и его царстве?» Набрала подарков-сокровищ, хитрых загадок, советников по наукам и ремеслам и двинулась караваном в путь дальний. Добралась и убедилась, что люди в стране той богаты, город Иерусалим красив и удобен для жизни, храм великолепен, а Соломон красавчик – на все загадки трудные дал правильный ответ. «Мудрости и богатства у тебя больше, нежели как я слышала» – сказала она в итоге. И общались они очень приятно, много редкого и чудесного она увидела, и одарил Соломон её премного, дав «всё, чего она желала и чего просила». А дальше «что-то пошло не так» и она вернулась домой беременной. Как же мог случиться такой провал дипломатии? Это же международный скандал! Да вовсе не было фиаско и никто не облажался! Всё оказалось душевно, согласно, разумно и приятно. Сынишка то хороший получился, и оба государства продолжили развиваться и процветать: выгодной торговлей, обильным земледелием и полезными ремеслами. Есть мнение-предание, что эти две царственные особы заключали устное пари о не приставании и не насилии со стороны Соломона, но я думаю – вряд ли, может в шутку. Ведь они же культурные, почти нам современные люди. Всего-то разницы – три тысячи лет. Мы тоже не совершенство.

«И нет ничего нового под солнцем» – так он сказал однажды, изрек авторитетно. А что, случилось с ним и царицей Савской, в этом тоже нет ничего нового, – обыкновенный служебный роман под южным небом.

Соломон быстр и строен. Лицо тонкое, горделивое. Борода каштановая густа и курчава. В черных глазах огонь разума и силы, Голос властный, но взгляд его приветлив и на кого он смотрит – тому не страшно, а спокойно и радостно. Царица Савская плавна и величава, а когда весела, то легка и грациозна. Очи её синие смотрят глубоко, с доверием, но чуть насмешливо. Кожа её нежна, как у ребенка. Подле неё мужчины дышат неровно от тонкого, пьянящего аромата. Две тайны, которых она стыдится – первая, что ноги её крепки и волосаты, потому она всегда прикрывает их одеждой. Вторая тайна следствие первой – это её бурный темперамент. В любви она, как в горе кричит и в забвении стонет. «Знойная женщина – мечта поэта».

А сейчас с помощью машины времени (не Макаревич!) можно увидеть (подглядывать нехорошо), как это было. Запускаем агрегат МВ, блокируем кнопку аннигиляции, включаем функцию телепортации незаметной, летающей видеокамеры, устанавливаем точное время трансляции, пуск – любуйтесь!

Туман благовоний клубится. Звуки древних мелодий, волною качаясь, ухо ласкают и сердце тревожат. Свежие цветы благоухают в вазах изящных. На искусных резьбою столах, в золотых, узорчатых блюдах – горы сочные ягод и фруктов. Чередою приносят рабыни изобилие изысканных яств. Увлеченно беседуют царь и царица, – мила им душевная беседа о народах, искусствах, науках. Соломон остроумный романтик, он весело шутит и в движениях ловок. Царица смеется серебряно-звонко и, будто в роскошных чертогах светлеет. Вечер длился приятно и уж близится ночь. Пламенеет и гаснет заря. Цикады звенят. Томная песня звучит, и танцуют наложницы гибкие. В драгоценных светильниках ярко трепещут огни. Тени пляшут от них. Отблеск этих огней разгорается в черных глазах Соломона. Долгим взором глядит он, как в звездное небо, в синие очи царицы. И она не смеётся от этого взгляда. Нежный голос её затихает и сливается с шепотом ночи. И незримое облако тайны нисходит. Лютый зверь страсти неслышно крадется. Южная, звездная ночь пьянит и пленяет. Две своенравных реки сливаются бурно. Кричат птицы ночные. Время тает в объятиях влюбленных. Из тьмы ночи летят бабочки к свету и огонь их сжигает. «Фонтан любви, фонтан живой» бил и журчал до рассвета. Утра свежий ветерок – их, сладко спящих в обнимку, с весельем, играя, разбудит. «Положи меня яко печать на сердце твое…».

 
                                     * * *
 

Когда богатый, шумный караван, далеко за холмом растянувшись, тронулся в путь свой обратный в царствие Сабы, Соломон взял крепко ладони царицы и, улыбнувшись, сказал: «Имя сыну наречешь ты сама!» «Да, мой царь!» – в ответ просияла царица, сквозь бегущие, горькие слезы прощанья. Боле они никогда не встречались. В должный срок родила она сына, и было дано ему имя – Менелик (сын мудреца). Когда Менелик возмужал и достиг 20 лет, он решил встретиться с отцом. Вновь был подготовлен караван для путешествия, подобный совершенному его матерью, царицей Савской. В три месяца Менелик добрался до цели пути – чудесного города Иерусалима. Царь Соломон принял дальних гостей почетно и радушно. Он признал Менелика сыном своим, поелику родные черты отца своего – Давида, в нем увидел. Так часто бывает – дети похожи не на папу и маму, а на бабушку и дедушку. И еще Соломон узнал кольцо у Менелика, которое он подарил на прощанье царице Савской.

Соломоново решение было в следующем. Менелик – как законный сын и наследник продолжит дело и традиции отца своего – Соломона. Будет царем Менелик в царстве Сабы (нынешняя Эфиопия). И получил он в советники первых сыновей главных лиц Израильского царства. В подарок и помощь предоставлены были сокровища, реликвии, ученые и мастера. С тех пор за много поколений эти два еврейских десанта дипломатии, культуры, науки и торговли смешались в родственных связях с элитой Эфиопии и составили их аристократию. Все 225 царей Эфиопии считали себя потомками царя Соломона и царицы Савской. Прадед поэта Александра Пушкина, – эфиоп Ибрагим Ганнибал был княжеского рода.

На могиле Пушкина крест и звезда Давида, выполненная барельефом в виде симметричного цветка. Эскиз надгробия начертал сам Пушкин и передал Наталье Николаевне, после написания стихотворения «Памятник», которое – суть итог жизни и завещание Поэта. Надгробие-памятник на могиле Пушкина и Эйфелева башня удивительно похожи своими силуэтами. Законы инженерной гармонии и художественной красоты едины, но они мистически проявились в эстетике таких далеких друг от друга творениях. В этом сходстве есть символизм гибели Пушкина от руки француза. Нет такой беды в ином народе, кроме русского – убит лучший национальный поэт рукою иностранца. Никакой чужестранец не убивал Гомера, Шекспира, Сервантеса, Гете и Гюго. Можно сказать, что Эйфелева башня – память о Пушкине в центре Парижа.

Насчет еврейских корней Александра Сергеевича возникают презренные дискуссии семитов и антисемитов, но это, по сути – пустая болтовня. Кто может знать свою родословную за тысячелетия? Да и в этом ли дело? Любящим русскую литературу эти дискуссии безразличны. Поэт рожден и призван объединять народы. «Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся». Соединяются люди в любви, браке и семье. Получается, что Пушкин интернациональные семьи приветствовал.

 
                                     * * *
 

Пушкин для русского сердца поэт-Мессия, не только по значению его творчества для России, но и по знаку библейскому. К Вам, читатель, являлся шестикрылый серафим? Даже жутко представить – ведь это невозможно. Серафим это высший ангельский чин, наиболее приближенный к Богу. Ни одному поэту серафим не явился ни во сне, ни в поэтическом мечтании.

Первое и ключевое слово при доказательстве теоремы в геометрии: «Допустим». Допустим – Пушкину было дано «видеть» тонкие миры и он сказал правду: «и шестикрылый серафим на перепутье мне явился». Фантазия это гения или недоступная для нормальных, обычных людей реальность – судить невозможно. Другие ума высоты и масштаба дары.

Вот Пушкинские строки из второй части стихотворения «Воспоминание» от 1828 года (год рождения Льва Толстого и его любимый стих). Вторая часть была издана, в отличие от первой – «Когда для смертного умолкнет шумный день», уже после гибельной дуэли Пушкина.

 
«и тихо предо мной
Встают два призрака младые,
Две тени милые, – два данные судьбой
Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом.
И стерегут… и мстят мне оба.
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.»
 

Что это? Кто скажет точно? Священник, психиатр, литературовед? Молодой и светский человек Александр Пушкин в 29 лет был вовсе не святой или религиозный фанат. Не имел он психического заболевания и не страдал галлюцинациями. Можно лишь предположить, что это создание художественного образа на основе христианской религии. Но тайна гениальности – дара Божия остается быть тайной. Звонкая Пушкинская лира – несравненный дар и созвучна она библейскому откровению, благой вести, ведь Александр Пушкин из рода Давида, как Соломон и Христос.

Ветви генеалогического древа часто запутаны и колючи, ибо хранят тайны. «Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!» – фраза из романа Булгакова. А что касается поэзии третьего царя Израиля – Соломона и русского поэта Пушкина – есть несомненное, общее, равное – это библейская печать Вечности в их Слове. И сколь человечеству ни длиться на Земле и на других планетах, всегда их Слово будет самым точным и лучшим, истинным – красотой своей и мудростью.

И еще один неоспоримый факт в этой легенде – у Пушкина и царицы Савской глаза глубокой, прозрачной синевы.

Сами думайте, ищите и решайте, – что здесь фантазия, в чем шутка и где – правда!?

Итак, будьте совершенны,

как совершен Отец ваш Небесный

⠀

Библия, Матфея 5:48