Текст книги "Прошка Лебеда и жезл некроманта"

– Прошка!

От резкого звука некромант обернулся. За его спиной стояла Яга.

– А! Это ты, бабуль? – Прошка выдохнул. – Ну ты подкралась. Прям ниндзя.

– Кто? – округлила глаза старушка.

– Да, – он махнул рукой. – Не обращай внимания. Ты по делу? Пациентов воскрешать надо?

– Тьфу, тьфу, тьфу! – поплевала Яга. – Спят. Я по другому вопросу. Важному, – она огляделась по сторонам. – Ты когда королеву того… кто тебе привиделся? Марьяна?

Прошка от такой наглости аж в лице изменился.

– Не твое дело! – чуть не в первый раз нагрубил он старушке. Та, показалось, даже не обратила внимания на тон собеседника.

– Раз спрашиваю, значит мое, – зашипела она. – Говори правду, Марьянку видел, или нет.

– Да хоть бы и Марьянку! – разозлился Прошка.

– Плохо дело! – пробубнила себе под нос Яга. – Так и до международного скандала недалеко…

– А что такое? – забеспокоился Прошка.

– Да ничего, – отмахнулась старушка. – Отдыхать иди. Завтра, чувствую, кучу народу оживлять придется.

Легко сказать: «Иди отдыхать» после такого. «Международный скандал», «Марьяна». Расстелив на земле полог и набив его запасенным сеном, Прошка, наконец, протянул ноги, которые гудели. Неподалеку потрескивал сырыми дровами костерок. Один из дружинников, похоже дежурный, прикрыв один глаз, подкармливал пламя свежими ветками. Как часто бывает в такие насыщенные событиями и эмоциями дни, сон пришел не сразу. А когда, наконец, некромант царя-батюшки провалился в дремоту, затрубили горны. Стало быть «Подъем»!

Глава 18. На штурм!

Как и предсказывал воевода, похоже знал о чем говорил, к Кощеевым владениям подошли, когда смеркалось. Никакого пограничного контроля, конечно, не было. Просто кто-то сказал:

– Это владения Кощея.

И пошли дальше. Город амазонский стороной обошли, от греха. Чтобы еще кого не штрафанули. Правда и дружинникам после байки о бабах-кровопийцах соваться туда как-то не хотелось.

«Вот так страшилки и рождаются» – решил Прошка. Его вся эта ситуация откровенно позабавила. Казимир и Даздрацарь, по-прежнему, пребывали в состоянии близком к коме. Агафон с перемотанной головой рвался в бой.

– Куда тебе? – осаждал его воевода. – Еле на ногах стоишь. Да не серчай ты. Успеешь еще на своем веку навоеваться.

– Не бойся, Агафош! – успокаивал друга Яшка. – Я за тебя голов рогатых нарублю.

На это матерый дружинник только хмурился, да бубнил себе под нос ругательства.

– Со мной будешь! – решил воевода, обращаясь к ветерану. – Советником. Подскажешь как лучше замок Кощеев брать.

После этих слов Агафон оживился и чуть не расцеловал главкома.

– Ладно! – отмахнулся тот. – Иди инженеров толкни, чтобы чесались. К утру их «бросалки» готовыми должны быть.

Счастливый дружинник с перемотанной головой удалился, и Прошка с воеводой остались вдвоем.

– А все-таки почему рогатые? – Прошка вспомнил об обещании воеводы рассказать историю появления прозвища.

Шли они в строю на лошадях. Колонну оберегали дозоры и авангардные подразделения, а потому внезапного нападения можно было не опасаться. Самое время поболтать.

– В общем, история эта занятная, – заметил воевода, в очередной раз отхлебнув из фляжки. – Было это не при моей жизни, и даже не во времена дедов. Раньше. Государства наши рядом стояли. Мы – южнее, они – севернее. Через реку.

– Вонючку? – решил уточнить Прошка. – Да нет, другая была… После катаклизма какого-то под землю провалилась. А тогда большая была. Полноводная. В общем, жили мирно. Кощея тогда еще не было. Некому было народ баламутить. Да тут бабы наши взбунтовались. Уже никто не помнит из-за чего… Наверное, как всегда, из-за ерунды какой-нибудь, с места в один день сорвались, да укатили новое государство строить. Мужиков наших бросили.

– Это так амазонки появились? – догадался Прошка.

– Они самые! – согласился воевода.

– Так это… – заметил некромант. – Им на пользу пошло. Расцвели без мужиков…

– Ну ты слушать будешь, или нет? – разозлился вояка. Прошка умолк. – Так вот без баб остались, а жить как-то надо. Не обратно же своих возвращать. Ни по чем не вернутся. Решили, тогда в соседние земли сходить. Попросить. Может лишние есть?

– Ну и как? Нашлись? – изумился такому раскладу Прошка. Он никак не ожидал, что женщин можно выбирать так… По остаточному признаку.

– На юге незадача вышла, – стал пояснять воевода. – Горцы тамошние, как услышали, что у них баб просят, кинжалы свои подоставали. Чуть большой войной дело не закончилось. На востоке с плотностью населения проблемы. Крупных городов нет, деревушки редки, да бабы все на вес золота. Не насобираешь, в общем. На западе наши бывшие обосновались. Сам понимаешь, с горцами проще, чем с ними. Пришлось реку форсировать, да на поклон к рогатым идти. Тогда они еще по-другому назывались.

– Ну и как? Форсировали?

– Форсировать форсировали, – закивал воевода. – Да только там наших сюрприз ждал. Оказалось, все население их мужское в поход отправилось дальние страны покорять. А бабы остались. Ну и…

– Не растерялись? – догадался Прошка.

– Не растерялись, – согласился воевода. – Когда соседи через полгода домой не солоно хлебавши вернулись, выяснилось, что половина их баб к нам на постоянное место жительства переехало. Другая – брюхатая ходит. В общем, отрастили им рога… Рогатые с тех пор.

– Понятно, почему они нас так не любят, – сделал вывод Прошка.

– А! – махнул рукой воевода. – Со временем уладили все. Позабылись обиды. И пока Кощей не появился, мирно жили. Зато теперь, бьемся не на жизнь, а насмерть уже не одно поколение. Вернее мы – насмерть. А они на жизнь. Потому, как их Кощей оживляет постоянно. А теперь ты у нас есть. Теперь на равных потягаемся.

Ночью подошли к Кощееву замку. В лунном свете скалой возвышалось над землей монументальное строение. Высоченное. В разы выше башни инквизиторской. По периметру – каменная стена, такую Прошка прежде только в исторических фильмах наблюдал. Дальше ров, в котором мерно плескалась вода. И одни единственные ворота метров в двадцать высотой. Такие захочешь – не проломишь. Прошка от увиденного аж дар речи потерял. Решил, что воевода сейчас на все это посмотрит, и отступить прикажет. Но тот глотнул винца, ухмыльнулся и приказал готовиться к осаде. Штурм назначили на утро.

Действовали на удивление тихо. Без необходимости старались не болтать, а, когда нужно было что-то сказать – говорили шепотом. Полная секретность, хотя, Прошка был в этом уверен, их давно должны были заметить. Не могли не заметить. Слишком близко они подошли к замку. Слишком долго шли по владениям Кощея. При этом, что было странно, рогатые себя не обнаружили. Наверное, тоже рассчитывали на эффект неожиданности. Своими мыслями Прошка посчитал нужным поделиться с воеводой. Тот хмыкнул.

– Думаешь один такой умный? Думаешь я о том не размышлял? С другой стороны, и мы не пальцем деланные. Заметили бы их… Так что, – понадеялся он. – Может спят?

– Может и спят, – согласился Прошка и загрустил. Ему очень не хотелось помирать. Особенно по чьей-то глупости и недосмотру. Воевода настроение подчиненного уловил:

– И вообще, ты мне тут моральный дух не подрывай. Держи свои упаднические мысли при себе. Да не робей, не робей. Прорвемся…

В этот момент к воеводе подбежал невысокий мужичок с нарукавниками и кожаной повязкой на голове. Явно не дружинник.

– Инженер Мефодий! – представился он. – Брат-воевода, незадача выходит. Материала на бросалку не хватает.

– Много не хватает? – поинтересовался воевода.

– Основные детали имеются, – стал объяснять инженер. – Нам связующий нужен. Метровые деревяхи. Штук десять. А тут с деревьями беда.

– Что же вы не запаслись, когда по лесу шли? – пожурил работяг воевода.

– Думали позже насобираем. Тащить не хотелось. Итак, полная повозка, прилечь негде.

– Прилечь негде, – осерчал главком. – Теперь выкручивайтесь. Ищите деревяхи свои, где хотите, но, чтобы к утру бросалки были. Без них стену не проломим.

Инженер, понурив голову, зашагал прочь, когда Прошке, который был свидетелем разговора, пришла в голову интересная мысль. Озвучивать идею самостоятельно некромант не решился. Жизненный опыт подсказывал, что самые светлые и здравые мысли должны принадлежать начальству. Он зашептал на ухо воеводе. Тот улыбнулся.

– Эй, инженер! – позвал он мужичка. Тот остановился, развернулся и затопал на полусогнутых к главкому.

– Я, брат-воевода.

– Ты вот что, – командующий хитро прищурился. – Пойдешь сейчас к повозке, где Леший валяется. Знаешь?

Инженер кивнул.

Рубите, пилите от него все, что вам вздумается. Только башку не вздумайте. Помрет. А все остальное отрастет. Проверено. И еще… Он орать будет, материться, поэтому отгоните повозку от лагеря. Поодаль, чтобы из замка не услышали. Вник?

– Вник! – инженер улыбнулся. – Разрешите выполнять?

– Действуй!

Когда мужичок припустил в сторону своих, воевода похлопал Прошку по плечу.

– А все-таки хороший ты мужик, некромант! – заявил он. – Правильно мы сделали, что в медведя тебя не превратили. В человечьем обличии толку от тебя больше.

– Тут не поспоришь, – согласился Прошка. – Ну так как действовать будем? Мне что делать?

– О тебя многого не требуется, – стал объяснять воевода. – Держись от боя подальше. Чуть видишь, кого подстрелили, или приложили насмерть, дождись пока рядом врагов не будет, да оживляй. И помни: ты для них цель номер один. Некромант. Кощей он такой же. Тоже своих восстанавливать будет, гнида. И себя заодно, если что. Он так тысячу лет уже делает.

– А какой он, Кощей? – поинтересовался Прошка. Боялся, что не идентифицирует в толпе.

– Ты когда-нибудь старика видал? Древнего. Такого, что еле ходит?

– Ну.

– Так вот этот в десять раз старше. Труха, трухой, мозги сгнили все уже, но власть в руках держит крепко. Одно слово – колдун. А теперь иди готовься, Прошка. На тебя вся надежда. Да постарайся не сгинуть.

– Постараюсь, – обещал некромант. Они с воеводой обменялись рукопожатиями.

Еще до рассвета войско выстроилось в штурмовые колонны. Кто-то с вырубленными из стволов лодками, чтобы преодолевать ров. Кто-то с длиннющими лестницами, чтобы карабкаться на стены. Кто-то приготовился ломать тараном неприступные ворота. Прошка держался поодаль. Поглаживал привязанного к сколоченной для такого случая коновязи Шкоду. Все боялся, что животное за ним в атаку рванет. А лошадям в штурмовых колоннах делать нечего. Только суматохи наведут.

– Подожди меня здесь, дружок, – уговаривал он боевого друга. – Вернемся, доспехи тебе черные сладим. И тогда твоя Чернавка будет. Ну что ты сопишь? Я же видел, как она на тебя смотрит. А как в доспехах новых увидит, так не устоит.

Лошадок своих, к слову, дружинники у лагеря оставили. Много их было. Не сосчитать. Чернавка тоже, где-то здесь толпилась. Ржали, фыркали, предчувствовали войну.

Чуть поодаль на повозке хныкал зафиксированный длинными гвоздями Леший. Прошке его жалко не было. Сам виноват. Не был бы скотиной, шел бы сейчас в атаку вместе со всеми. А так… Пусть валяется от греха. Инженеры вон его до утра пилили, а хоть бы хны. Опять все отросло. Грех жаловаться.

Как только из-за горизонта показались первые лучи Солнца, ватага царя-батюшки Еремея шестого пошла на штурм. Вообще-то, Прошка думал, что пойдут тихо, не привлекая внимания, но горны затрубили. Заржали кони, которым только и оставалось, что ждать на поляне перед лагерем, чем закончится дело. Заорали во всю глотку дружинники. Закованная в сталь армада рванула вперед.

Без недоразумений, конечно, не обошлось. Несколько лодок, наспех сооруженных инженерами во время похода, тяжести штурмовиков не выдержали и перевернулись. Бойцы выползли из рва, который оказался не таким уж и глубоким, матерясь, на чем свет стоит. С лестницами вышло успешнее. Приставили и поползли. Ожидалось, что вот сейчас на стенах появятся рогатые и начнут сбрасывать штурмующих с верхотуры, но нет. Дружинники доползли уже до середины, а сопротивления не было.

Особые надежды воевода возлагал на таран. Чудо техники разгоняли по мосту, ведущему к закрытым воротам, три десятка воинов. Главком наблюдал за их действиями со стороны, но в какой-то момент, охваченный всеобщим воодушевлением, сорвался со своего командирского места, и, в сопровождении посыльного Яшки, который отходить от него не имел права, ломанул, что есть мочи к тарану. Присоединился к толкающим и завопил.

Прошка наблюдал за этой картиной с нескрываемым восхищением. Работы у него, по-прежнему, не было. Рядом на камне расположилась Яга. Она всеобщей радости не разделяла.

– Что-то не так! – изрекла мудрая старушка. – Сопротивления нет.

– Так может они это… – Прошка почесал затылок. – Испугались?

– Испугаются они. Как же? А ну пойдем.

Некромант и Баба Яга направились в сторону ворот, к которым медленно, но верно, набирая ход, двигался таран. Когда чудо техники и массивное сооружение из дерева разделяли считанные метры, произошло то, чего никто не ожидал. Раздался скрип и гигантские створки медленно отворились, впуская штурмующих внутрь. От неожиданности воины, толкающие таран замерли на месте. Воевода тоже почесал тыковку. И вообще все вокруг, как будто застыло.

– В атаку! – заверещал воевода после паузы. – Это вылазка. Вперед!

Он и сам рванул вперед, но несколько десятков верных дружинников оказались у ворот проворнее. Они залетели на территорию Кощеевого замка, размахивая мечами и секирами, но никто им навстречу бежать и не думал. Внутри было также пусто, как и снаружи.

– Эй вы! – заорал воевода воинам, которые вскарабкались на крепостные стены. – Видите кого?

– Нет!

– Никого!

– Глухо!

Раздалось со всех сторон.

– Что делать будем, брат-воевода? – поинтересовался Яшка, застывший с арбалетом в руке. Ему больше других не терпелось броситься в бой.

– Внутрь пойдем, – пожал плечами командующий. – Вдруг они все в замке спрятались.

Прошли внутрь. Огляделись. От ворот к замку вела широкая мощенная брусчаткой дорога. Справа и слева зловеще скалились древние каменные изваяния гаргулий и прочей нечисти. Землю между ними застилала густая колючая трава. Прошка нагнал воеводу, когда тот, в сопровождении самой боеспособной части дружины, медленно строем двигался к входу в замок. Фасад величественного готического строения венчали внушительные двустворчатые кованные двери в три человеческих роста. Чтобы до них добраться, нужно было преодолеть добрую сотню ведущих наверх ступеней. Широченный пролет, на котором в ряд могло поместиться не менее сотни дружинников, был лишен перил и ограждений.

Воевода отправил вперед с десяток воинов. Сам с остатками войска шел сзади, с опаской поглядывая по сторонам. Прошка старался держаться рядом, но ему подъем по лестнице давался сложнее других. Он хоть и уменьшился за последние месяцы чуть не в полтора раза, все равно оставался мужчиной крупным, к тому же не привыкшим к пешим прогулкам по ступенькам. В его родной девятиэтажке, где он обитал на шестом этаже, лифт имелся, а когда ломался, гаишник предпочитал переночевать у друзей, на работе, или, на худой конец, в гостинице, но только не карабкаться вверх с языком на плече, рискуя заработать инфаркт.

Вот и сейчас уже на половине пути обнаружилась острая нехватка кислорода. Хватая, как рыба, воздух ртом, некромант ощущал, как сводит правый бок. Хуже всего было то, что остановиться, а уж тем более двинуться в обратном направлении возможности не было. Вояки поджимали его со всех сторон. В итоге, когда первому эшелону дружинников оставалось преодолеть каких-то пару десятков ступеней, снова громко скрипнуло. На этот раз отворились кованные, ведущие вглубь замка двери.

– Вылазка! – во второй раз заорал воевода. – В атаку!

Все снова рванули вперед, сломя голову, практически затаскивая Прошку на самый верх. Внезапно людская лавина, которая готова была ворваться в осажденный замок, замерла на месте. Опять. Прошка, которого в порыве всеобщего воодушевления едва не опрокинули, выпрямился и уставился наверх.

В проеме, превышающем три человеческих роста, стояла тщедушная, при этом весьма впечатляющая фигура. Человек был невысок. Весь в черном, сзади развивался плащ, а на голове его сверкала корона. Он опирался на палку и, по всему было видно, был стар. Очень стар. Катастрофически стар.

– Кощей! – простонал кто-то из дружинников.

Воевода, который, было, от неожиданности опешил, пришел в себя.

– Эй, Кощей, сдавайся! – рявкнул он. – Эту битву ты проиграл.

– Да какую там битву? – голос у Кощея был скрипучим и малоприятным. – Вы где-то войско мое видели? Нет никого. Один я.

– А где рогатые? – удивился воевода.

– А! – от огорчения Кощей даже отвернулся. – Бросили они меня, сволочи. Ушли. Все, как один. Мерзавцы. Да что это я? – заволновался старик. – Гостей не встречаю.

Он медленно, поочередно переставляя то палку, то ноги стал спускаться по лестнице по направлению к воеводе. Воины расступались, давая ему дорогу. В какой-то момент Кощей не удержал равновесие и повалился, благо, ушибся не сильно.

– Да помогите вы человеку, – приказал воевода. Лицо его медленно, но верно расплывалось в улыбке. Пока еще с опаской, но он, мысленно, уже примерял на себя роль триумфатора и победителя самого Кощея. Если старик не врал, а пока все походило на то, война завершилась безоговорочной победой царя-батюшки.

Кощея подняли.

– Спасибо, сынки, – поблагодарил он и двинулся дальше. Командующий сделал пару шагов навстречу.

– Милости прошу, дорогие гости! – произнес Кощей, оказавшись непосредственно перед главкомом. – Вы, как я понимаю, здесь главный?

– Да! – кивнул тот. – Я воевода его величества царя-батюшки Еремея шестого.

– Кощей! – протянул руку старик. Обменялись рукопожатиями. Цепкий, несмотря на возраст, глаз колдуна скользнул по фигуре стоящего рядом Прошки. Задержался на зажатом в его руке жезле.

– О! – восхитился он. – Коллега? Слышал я, что вы некромантом обзавелись, но не ожидал, что так скоро встретимся. Кощей! – и снова старик протянул дрожащую ладонь.

– Прошка! – отозвался некромант. И снова обмен рукопожатием. Кожа у Кощея была сухой и холодной.

– Позволите взглянуть? – старик указал на палку.

Пожав плечами, Прошка протянул жезл Кощею. Тот со знанием дела повертел его в руках. Одобрительно кивнул и вернул владельцу.

– Добротная вещь! – заверил он. – Последняя модель.

– А все-таки где твое войско? – решил вмешаться воевода, который в какой-то момент ощутил себя лишним на этом празднике жизни.

– Если позволите, расскажу вам все, как на духу, во время обеда, – предложил Кощей. – Я скоро все наколдую. Не сомневайтесь. Уж что-что, а это я пока еще могу. Посидим, поговорим.

– Что, всех накормишь? – удивился воевода. – У меня сотни две голодных рыл.

– У себя приму тебя с некромантом. Знахарку, если имеется. Командиров можешь с собой взять штук пять. А остальным предлагаю устроиться на заднем дворе. Там у меня говяжье стадо пасется. Бейте, жарьте, ешьте, не жалко. Сам-то я мясо не могу. Зубы не позволяют. А они плодятся, сволочи. Управы на них нет.

– Зубы мы тебе в плену сладим, – пообещал воевода. – Есть у нас один кузнец, челюсти из дерева строгает только так. В плен то пойдешь? Не побрезгуешь?

– А чего мне? – пожал плечами Кощей. – Можно и в плен. Все лучше, чем здесь в одиночестве чахнуть.

Глава 19. Финал похода

Завершение славного похода смахивало на шикарный праздник. Пройдя, практически без потерь, через враждебные и не очень земли, войско батюшки-царя, ведомое славным воеводой, без боя завладело замком и взяло в плен ни кого-нибудь, а самого Кощея бессмертного. И сейчас в тронном зале, в присутствии высокопоставленного пленника победители пировали.

Старик расстарался на славу. Длинный стол ломился от обилия лакомств. Воевода, не отличавшийся умеренностью, стремительно поглощал все, что попадалось ему под руку. Яга действовала скромнее. Ковыряла вилкой рыбу. Похоже из семейства карповых. Живых зубов у нее было немногим более, чем у хозяина стола. Прошка, стараясь не отставать от боевых товарищей, избрал своей целью блюдо с жаренными куропатками. Штука вкусная, правда кости мелковаты. И только беззубый хозяин, с завистью наблюдая за прожорливыми гостями, цедил красное вино из бокала в форме черепа. Такие же стояли перед всеми участниками застолья.

– За хозяина этого дома! – провозгласил очередной тост пребывающий навеселе воевода. – А вернее за хозяев! – он заржал. – За старого! – указал бокалом на Кощея. – И за нового! – ударил себя в грудь.

Выпили. Кощей к таким шуткам относился философски. Мол, проиграл, что уж тут поделаешь? Победители имеют право резвиться. Только улыбался. Беззлобно. С чувством такта и собственного достоинства.

– Ну! – вспомнил заскучавший в какой-то момент воевода. – Расскажи-ка нам, Кощеюшка, как ты один остался, и куда рогатые делись. Обещал, помнится.

Старик спорить не стал. Прокашлялся, привлекая к себе внимание сидящей за столом публики, и начал свой рассказ. Говорил негромко, но складно. Заслушаешься. Вот ведь мастер. Прошка весь в слух обратился, а Кощей, тем временем вещал:

– Они ведь ко мне почему прибились? После одного случая. Вождь их Мугайло на охоте с медведем решил потягаться, да не совладал. На силу, от косолапого отбили. Живого места на вожаке не было. Ночку горе-охотник повалялся, а на утро помер. Наследников у вождя не было. Народу поумнее, кто власть к рукам прибрать мог, тоже не нашлось. Решили они его ко мне тащить. Чтобы помог. Неделю через леса и поля тарабанили. Я, конечно, людей в беде оставить не мог. Воскресил. Мне не сложно. Да только через месяц они снова притащились. Этот умник в барсучью нору полез. Решил с животным в проворности посоревноваться. Опять воскресил. А на третий раз, когда Мугайло решил лосю голыми руками рога открутить, вот уж не оскудеет земля идиотами, я не выдержал. «Значит так», – говорю. – «Или ко мне переселяйтесь, да живите, как люди, или забирайте своего трижды трупака и катитесь на все четыре стороны». Рогатые, как вы их кличете, мозгами пораскинули, да горе-охотника своего воскрешать передумали. «Правь», – говорят. – «Нами, по справедливости. А если кто из нас помрет, так и воскресишь». С тех пор две сотни лет почти при мне были. За это время из них если и умирал кто, только от старости. В труху рассыпались. Остальные жили долго и счастливо.

– Ну так и куда они сейчас делись? – не выдержал воевода. – К делу переходи, к делу.

– Можно и к делу, – кивнул Кощей. – Так вот в году нынешнем, неприятность случилась. Орудие свое… Жезл некромантский я потерял. Как это произошло – история другая. Но оживлять никого я с тех пор не могу. А народцу зачем такой правитель нужен? Он и побёг. Сначала один, потом пачками уходить стали. А последних, самых верных я в лесу потерял, когда к Лешему их отправил.

– Это мы их положили, – заметил довольный воевода. – Благодаря моему военному гению и смекалке.

– А Лешего ты зачем на нас натравил? – поинтересовался Прошка. Вообще-то ему, когда воевода беседу ведет встревать не полагалось, но командир, изрядно сдобренный вином, явно терял нить диалога.

Кощей посмотрел окно. Оттуда доносились голоса дружинников, которые уже успели превратить мычащую и жующую траву скотину в аппетитные жаренные на вертеле окорока и огузки. Солнце садилось. Небо окрасилось в розовый цвет. Старик улыбнулся.

– Леший давно на меня работает. Я ему силу дал. Я его деревья оживлять научил. На посылках он у меня был, да опростоволосился. Накосячил. Так наворотил, что на раз-два не исправишь. Вот и приговорил я его сгоряча. Армию его изничтожить приказал, а самого ко мне притащить. Для разговора.

– И тогда он к нам в город приперся за защитой, – догадался Прошка. – Вовремя очень. Иначе быть бы мне медведем.

– Наверное! – согласился Кощей. – Таких подробностей я не знаю. В общем, потом я своих последних людей лишился, а Леший ко мне на коленях приполз. Прими обратно, владыка. Я и принял. Наказал на вас засаду организовать, когда войной на меня пойдете. Кстати, а где сейчас этот дубовый? Полег в бою?

– Лежит вон там! – воевода махнул рукой в сторону окна. – В лагере к повозке приколоченный. Его батюшка-царь судить будет. И тебя заодно.

– И меня, – ухмыльнулся Кощей. – Судилка не выросла. Вы не огорчайтесь, гости дорогие, но к царю-батюшке я с вами не пойду.

– Сам не пойдешь, на аркане потащим, – заржал воевода.

Прошка напрягся и огляделся по сторонам. Ему показалось, что назревает что-то очень нехорошее. Слишком уж уверенно держался пленник. Как будто у него был план, или он знал то, чего не знают другие.

Последние лучи Солнца, меж тем, скрылись за горизонтом и в помещении разом вспыхнули десятки свечных светильников. В этот самый момент, воевода вскочил со своего стула, схватился за горло и захрипел. Изо рта его пошла пена. Глаза закатились, и главнокомандующий грузно шмякнулся об пол. Дикий ор и хрипы умирающих донеслись с улицы, где, судя по всему, дружинников постигала та же участь.

– Отравил, собака! – заверещала Яга, первой сообразив, в чем дело. – Убейте его! – закричала она, но слова потонули в хрипе. Подобно воеводе, старушка бухнулась на каменный пол.

Яшка успел выхватить заряженный арбалет и даже направить его на Кощея. Тот сохранял поразительное хладнокровие. Казалось, даже не думал убегать и прятаться, хотя мог бы укрыться за столом. Он знал, что сил на то, чтобы нажать спусковой крючок у дружинника не хватит. Дальше все по сценарию. Пена изо рта, судороги, падение. Остальные тоже попадали, разве что Прошка пока держался, хотя уже ощущал, как бурлит в недрах его необъятного живота кипучий яд. Кощей посмотрел на некроманта. Затем в окно. На лице его отразилось изумление.

– А ты крепкий, толстяк. Натаскивал себя на яды?

Прошка подскочил со своего стула, но тут же ощутил, как его ноги подгибаются. Он припал к земле. Кощей неторопливо поднялся. Подошел к некроманту. Медленно, торопиться старику было некуда. Затем наступил ногой на ладонь, в которой был зажат жезл. Нагнулся, поскрипывая костяшками, и, с поразительной для едва живого старика силой, выдернул палку из рук некроманта. Прошка попытался сопротивляться, но хватило его только на то, чтобы перевалиться на спину. Руки и ноги окончательно отнялись.

– Ты не переживай, – произнес Кощей. – Яд у меня добротный. Ночной. Пока солнце светит, ничего, а как садится, действовать начинает. Мое личное изобретение. Я его везде добавляю. В еду, в траву, которой мои бычки питаются. Понемногу. Сами они к нему привыкают, зато мясо, – старик облизнул губы. – Пропитывается основательно.

Не в силах пошевелиться, Прошка застонал. Суперсила поглощать все подряд без ущерба для пищеварения позволяла ему оставаться в сознании. Но долго это продолжаться не могло.

– Ты хочешь спросить, куда мой жезл делся? – произнес Кощей, расположившись на стуле перед умирающим Прошкой. – Да вот он!

Старик махнул перед носом полосатой палкой.

– Я сразу его узнал. Как он у тебя оказался, я догадываюсь. Ты его у Лешего отобрал. Уж не знаю как, украл, или что… Я ему ее на хранение оставил, чтобы почистил, да краску освежил. А он ее потерял. Или сказал, что потерял. За это и пострадал вместе со своим дендровойском. Спецназ мой, лихие ребята должны были чудище лесное обезвредить, да палку вернуть. Не думал я, что он и вправду ее посеял. Думал присвоить решил. Непростая палка. Волшебная. А там, ваши ему на выручку бросились, ну их и положили. Заодно. Славная бойня была.

Прошка ощутил, как к онемевшей руке медленно возвращается чувствительность. Он попытался вытащить из ножен меч. Если все сделать быстро, достать старика можно было. Находился он рядом. Но движение вышло очень медленным, а сил на то, чтобы даже, как следует обхватить рукоять не хватило. Кощей, хохотнул.

– Герой. Да, если ты вдруг меня убить собрался, хотя в твоем состоянии этом маловероятно, то учти, что когда я умру, если когда-нибудь умру, то и палочка эта, – он продемонстрировал жезл. – Работать перестанет. Не сможет никого оживлять. А знаешь почему? – по всему было видно, что Кощею, который, видимо, по нормальному человеческому общению изголодался, страсть, как хотелось поговорить. Он зашептал: – Потому, как она из моего ребра выточена. Хочешь покажу?

Старик оживился и, медленно поднялся со стула, стал расстегивать пуговицы на своем черном камзоле. Затем медленно растянул подолы в стороны, представил Прошке свое дистрофическое тело. Оно было настолько худым, что торчащие из-под кожи ребра можно было посчитать. И Кощей действительно стал их пересчитывать. С одной стороны насчитал двенадцать, а с другой на одно ребро меньше.

– Вот! – сделал он вывод. – Из этого ребра, в свое время, один мастер мой жезл и выточил. Ты не смотри, что сейчас они такие, и зубочистка не выйдет. Раньше, лет пятьсот назад, они на манер слоновьих бивней были, да и сам я… Двери, когда в свой замок входил, головой цеплял.

Прошка вспомнил высоченные кованные створки и представил, каким, по его словам, был когда-то Кощей. А потом порадовался, что сейчас все иначе. И будь силы, хоть капля сил можно было скрутить старикана, отомстить за товарищей, а потом их всех воскресить… В животе что-то снова забурлило. Да так громко, что даже Кощей услышал.

– И все-таки почему ты не умираешь? – забеспокоился бессмертный. – Слишком долго контактировал с моим жезлом? Да нет. Нет у него такой функции. Ладно, все равно к утру, а может раньше помрешь. Я бы тебя добил, взял бы вон тот арбалет, – он указал на Яшкино оружие, по-прежнему зажатое у того в руках. – Но силы уже не те. Боюсь, если нагнусь, радикулит прострелит. Старость. Ковыляй потом. А мне идти надо, – он привстал со стула. – Рогатых по лесу собирать. Им только скажи, что я снова воскрешать могу, мигом вернуться. А тогда уж мы, раз такое дело, ваш городишко спалим. А что? Охрана вся здесь, дохлая валяется. Там инвалиды одни, да бабы ваши. Ну и отыграются рогатые за свое давнее оскорбление. Ни одной юбки нетронутой не оставят. Уж я-то их знаю. Те еще мерзавцы. За то и люблю. А ты помирай, помирай, некромантушка.

Кощей поднялся со стула и прошел мимо распластавшего на полу Прошки, ласково пнув того напоследок носком. Потом зашаркал ногами в сторону выхода из обеденного зала и скоро исчез где-то снаружи. От бессилия у Прошки на глазах навернулись слезы. Пока он здесь лежит, Кощей соберет войско, захватит его новую Родину. Рогатые поубивают всех мужчин, изнасилуют женщин, спалят, наконец, стольный град. Прошка представил, как врываются рогатые в комнату к Марьяне, как пытается она от них защититься. Эта просто так не сдастся. Но их много больше. Вот они окружают ее, хватают, бросают на койку, задирают подол и…