Текст книги "Прошка Лебеда и жезл некроманта"

Стон бессилия вырвался из Прошкиной груди. Стон перерос в вой. В животе забурлило. В последний раз. А дальше произошло то, чего до сей поры с Прошкой ни разу в жизни не случалось. Его вырвало. Мощно, обильно. И сразу после этого он ощутил, как к конечностям возвращается чувствительность. Медленно, покачиваясь, он поднялся. Сначала на корточки, потом, хватаясь за стул, встал на ноги. Голова кружилась. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за край стола. Перебирая руками, Прошка пошел, с каждым шагом возвращая себе часть сил. В какой-то момент пришлось перешагнуть через Яшку с его арбалетом.

«Что делать? Что делать?» – звенел в голове вечный вопрос.

Рвануть по лестнице? Не догнать. Кощей, должно быть, уже далеко ушел. Да и с мобильностью проблемы. Как бы самому шею на каменных ступенях не свернуть.

«Окно!» – пришла в голову здравая мысль. – «Нужно посмотреть в окно. Может Кощей там? Во дворе? Может не успел убраться?»

Оттолкнувшись от столешницы, он засеменил ногами в сторону стены, в которой чьей-то мастеровитой рукой много веков назад было выдолблено окно. Посмотрел вниз. На небе светила полная луна, окруженная триллионами звезд. Света было недостаточно, чтобы разглядеть детали, но общую картину развернувшейся трагедии заценить было можно. Десятки сваленных трупов, дымящиеся на вертелах коровы и быки. Догорающие кострища. Боль и смерть. А еще – тщедушная фигура, медленно бредущая по широкой мощенной дороге к воротам замка. В руках человека – полосатая палка. Жезл некроманта и последний шанс воскресить войско.

Прошка понимал, что догнать мерзавца не выйдет. Ноги по-прежнему слушались плохо. А вот болт, заправленный в арбалет Яшки мог бы решить вопрос. Расстояние было рабочее. Прошка заторопился, от чего потерял равновесие и бухнулся на пол. Решив не терять времени попусту, подполз к бездыханному телу молодого дружинника. Стал вырывать у него из рук оружие. Это было непросто. Каждый палец пришлось отгибать по-отдельности. Наконец, заряженный арбалет оказался в руках у Прошки. Позже он не помнил, как поднимался на ноги, шел к окну. Как прикладывался, чтобы прицелиться. Кощей за это время ушел еще дальше. И будь старик чуть моложе и проворнее, на этом история бы и закончилась, но…

Вспомнив все, чему учили Прошку в лагере дружинников Борислав и Агафон, он задержал дыхание. Выловил прорезью, в которой был уложен болт спину Кощея. И нажал на спусковой крючок. За все время обучения, он не попадал в цель ни разу. Даже тогда, когда она была в разы ближе. Но теперь… Когда от выстрела зависело все…

Теперь было тоже самое. Свист разорвал ночную тишину. Пущенный из арбалета болт прошел в нескольких метрах от старика и воткнулся в землю. Кощей удивился. Развернулся, уставился на окно, в котором маячил коллега – некромант.

– Ты почему не помер? – заорал он.

– Мне сегодня не хочется! – отозвался Прошка.

– Ладно! – пожал плечами Кощей. – Позже тебя порешу. А сейчас мне идти надо. Где ваши кони пасутся? Не пешком же мне топать. Старый я.

«Кони!» – к Прошке пришло озарение. Он вернулся к телу Яшки, нащупал на его поясе колокольчик. Тот самый, на который реагировала Чернавка.

«Только бы сработало!» – мысленно молился он. – «Только бы у Шкоды хватило сил»

Прошка снова оказался у окна. Высунул руку с зажатым колокольчиком и стал трясти им, что есть мочи. Тишину ночного неба огласил звон. Кощей засмеялся.

– Что это ты, болезный? Думаешь на звук вернусь?

Думал Прошка совсем не об этом. Думал о том, что сейчас, если услышит, на звук прибежит Чернавка, а за ней, выломав коновязь, примчит влюбленный в кобылку Шкода.

«Любовь» – говорила старушка Яга. – «Творит чудеса»

Сначала признаков приближающихся лошадей, как будто, не было, но вот вдалеке раздался гул. Он усиливался. Затем в ворота на полном скоку ворвалась закованная в сталь Чернавка. Сзади, волоча за собой привязанную к поводьям деревяшку, несся, вслед за любимой, Шкода.

– Ату его! – во всю глотку заорал Прошка, когда конь приблизился к Кощею. Шкода заржал, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов коронным ударом задних копыт двинул старика, от чего тот отлетел на добрый десяток метров и рухнул на землю.

– Ура!!!! – завопил Прошка и рванул на улицу, по-прежнему хватаясь за все подряд, чтобы не упасть. По мере того, как ковылял, ощущал, как наполняются силой его конечности.

– Только бы не помер, только бы не помер, – бурчал он себе под нос.

У выхода из замка Прошку встретили Чернавка и ее боевитый кавалер. Они миловались, брякая друг об друга закованными в сталь носами. Завидев хозяина, Шкода добродушно фыркнул и сделал шаг по направлению к человеку.

– Некогда! – осадил его Прошка и припустил к Кощею. Хилое тельце распласталось на земле. Жезл был зажат в руке. Старик был бледен, тяжело дышал.

Вырвав из холодной костлявой ладони полосатую палку, Прошка рванул обратно в столовую. Прикинул, кого оживлять первым и остановился на бабе Яге. Она могла знать, как не дать колдуну сгинуть раньше времени. Правда, женщин раньше оживлять не приходилось. А еще ее надо было раздеть. От одной мысли у Прошки мурашки побежали по коже. Рука дрогнула и жезл выскочил. Стукнулся об пол, подскочил в воздух и упал старушке на затылок. Та дрогнула. Зашевелилась.

– Отравил, отравил ирод, убейте его, уничтожьте его, – бурчала она поднимаясь. А когда присела на полу и огляделась, ахнула. – Чего это?

– Чего, чего? – огрызнулся Прошка. – Воскресил я тебя. Давай помогай. Нужно так сделать, чтобы Кощей не помер. При смерти он.

– Это почему? – удивилась старуха. – Пусть сдохнет.

– Нельзя. Палка без него не работает, – Прошка указал на жезл. – Из его ребра она выточена.

– Ну дела, – удивилась старушка. – Ладно, есть у меня одно чудесное средство. Если повезет, сразу не помрет. Где он?

– Во дворе!

Они выбежали во двор стремительно, насколько это было возможно. Чтобы получилось быстрее, Прошка взвалил Ягу к себе на плечо. Его двигательные функции почти полностью восстановились. Доскакав до нужного места, приземлил старушку перед умирающим Кощеем.

– Ну, – поторопил ее Прошка. – Доставая свое чудесное средство. Надо спасать старика, пока всех не воскрешу.

– Ай момент.

Старушка присела перед телом. Наклонилась, зажала нос Кощея двумя пальцами и дунула ему в рот. Затем положила ладони на грудину и стала нажимать по счету.

– Раз, два, три, четыре, пять!

Повторила процедуру.

«Спасателей малибу пересмотрела?» – мелькнуло у Прошки в голове.

А старуха, глядя на него, не на шутку разозлилась:

– Чего стоишь глазами хлопаешь? Остальных оживляй. Пока окончательно не помер.

Прошка сорвался с места. Сначала оживил всех, кто был в столовой, включая воеводу, который и после воскрешения оказался пьяным в зюзю. Затем бегал по двору. Благо, как выяснилось во время возвращения к жизни Яги, оживлять воинов можно было и просто касаясь незащищенных латами участков тела. Не обязательно было открывать лючок и… Эх, знал бы раньше. Когда последний дружинник, помотав головой, поднялся на ноги, обессиленная Яга повалилась рядом с Кощеем. Тот, так и не приходя в сознание, издал последний стон, и выдохнул. Лицо его в один миг стало похоже на застывшую мраморную маску. Бессмертный умер.

Глава 20. Возвращение домой

Дружина выстроилась, как водится, в конном строю во дворе царского терема. Стояли весело. Все шутками обменивались, да балагурили. А почему нет? Настроение лучше не бывает. С победой вернулись. Живые. Здоровые. Правда, царь-батюшка запаздывал, но ему позволительно. Монарх он и есть монарх. Вот, наконец, ворота терема отворились. Все разом замолчали. Даже кони, до того ржущие и фыркающие, следуя воинской дисциплине, замерли по стойке смирно.

– Спешиться! – приказал воевода.

Раздался лязг металла. Закованные в латы рыцари соскочили со своих верных боевых товарищей. Даже Прошка, уж на что неискушенный в этом деле, а справился. Не рухнул навзничь, как бывало.

– Колено преклонить! – выдал воевода.

И снова лязг. На этот раз дружинники опустились на землю, бестолковки все, как один, вниз опустили в знак почета и уважения. В глубине терема, меж тем, обозначилось движение. Прошка ощутил, как заколотилось от волнения сердце. Уже дважды мог он встретиться с царем, и дважды, сначала на суде, а потом перед отправкой в поход вместо живого человека выкатывали изваяние. Мысленно, чтобы не запамятовать, он повторял про себя заготовленную для такого случая просьбу. Царь не откажет. Не может отказать. Как-никак, Прошка теперь – герой государства.

Заиграла музыка, и медленно, степенно из ворот появился царь-батюшка Еремей шестой. А вернее его деревянная копия, которую сопровождали несколько слуг, да отец-инквизитор. Процессия вышла во двор. Инквизитор развернул грамоту и зачитал:

– Именем его величества царя-батюшки Еремея шестого постановляю наградить воеводу войска дружинного за мудрое командование, находчивость, смекалку и героизм золотом в два горшка среднего размера, шубой медвежьей с когтями и мордой, да словом добрым.

Воевода вычеканил три шага, развернулся к строю и забасил:

– Служба в радость!

Инквизитор продолжал:

– За спасение войска царя-батюшки и уничтожение главного врага государства Кощея бессовестного наградить…

Прошка расправил плечи. Приготовился маршировать, орать про «службу в радость» и загадывать заветное желание.

– Коня дружины его величества Шкоды пожизненным бесплатным моционом, да доступом к кобылам любым, каким сам захочет…

– Мне бы так… – буркнул кто-то в строю. – Ну то есть, к бабам, а не к кобылам.

Шкода фыркнул. Воевода приблизился к боевому коню, повесил ему на шею цепь с медалью, на которой была изображена закованная в броню лошадь. Потрепал по загривку.

– А еще я тебе доспех черный сделаю. Как обещал, – шепнул он коню на ухо и подмигнул Прошке.

Тот стоял малость ошарашенный тем, что главным героем победы назначили не его, а боевого коня.

– И, наконец, – провозгласил инквизитор. – За проявленную доблесть, храбрость и героизм, повлекшие за собой спасение государства нашего наградить некроманта Прошку чином седьмого разряда, да аудиенцией с его величеством царем-батюшкой…

Прошка аж расцвел.

– Которая состоится, – продолжал оглашать Володя. – Когда у царя-батюшки Еремея шестого будет время.

«Твою мать!» – чуть не вырвалось у Прошки. Формулировка «Когда будет время», он это знал еще из опыта общения с чиновниками своего мира, означала, что, скорее всего, никогда. Ну хоть чин дали…

Изваяние царя-батюшки укатили. Когда ворота терема за истуканом закрылись, воевода отдал команду:

– Разойдись! – и уже не таким строгим голосом добавил: – Приказываю всем сегодня пить и веселиться!

Дружина радостно завопила, и только Прошка оставался хмурым. Володя, на этот раз не обращая внимания на чужие глаза, подошел к товарищу. Протянул тому руку.

– Поздравляю!

– Спасибо! – нехотя отозвался Прошка и огляделся по сторонам. – Слышь, Володь, это значит не примет меня Еремей?

Инквизитор пожал плечами.

– Вообще-то есть по тебе решение. Давай пройдемся?

Разговаривать с Володей на ходу стало чем-то вроде традиции.

– Молодец, – хвалил Володя. – Несколько месяцев здесь, а уже семерка. Мне, наверное, опасаться тебя следует. Как бы не подсидел.

– Куда мне до тебя? – шутливо отмахнулся Прошка. – Особист – это не мое. Другая специализация.

– И чем же ты заниматься хочешь? Из дружины тебя ни сегодня, завтра попросят. Во-первых, кроме воеводы, остальные там пятерки. Неуютно им с тобой рядом будет. Во-вторых, мечом ты машешь так себе, а стреляешь еще хуже. Да и некромантские способности твои со смертью Кощея улетучились.

Прошка кивнул.

– В общем, – продолжил инквизитор. – Надо тебе должность новую придумать.

– Так для того я к Еремею на аудиенцию и набиваюсь, – загорелся Прошка. – Дорожную службу хочу организовать. А то ездят здесь все, как бог на душу положит. А так и порядок будет, и денежка в казну.

– И не только в казну, – пробубнил себе под нос инквизитор. – Идея здравая. Помню, что-то такое ты уже говорил. А справишься? Организуешь все, как следует?

– Обижаешь! – Прошка улыбнулся. – Наберу народу толкового, да будем работать. Где наша не пропадала?

– Ладно, – согласился инквизитор. – Переговорю с царем-батюшкой. А ты пока отдыхай. Умотался поди.

Они обменялись рукопожатиями, и Прошка, наконец, отправился туда, куда хотел попасть с самого возвращения в город. В общежитие. Но по пути решил все-таки зайти к себе в избушку и переодеться. Встречаться с Марьяной в латах, хоть бы и в красивых черных, было не с руки. А ну как снимать придется.

– Здорово, избушка! – крикнул он, приблизившись к своему жилищу. Та в ответ скрипнула дверью. – Как ты тут без меня? Скучала?

Избушка пришла в движение, поднялась, и помочилась в речку. Затем снова опустилась.

– Жаркий прием! – буркнул себе под нос Прошка. – Характер, как у Яги. Из одного теста слеплены.

Войдя в избушку, покопался в сундуке. Отыскал наряд, в котором ходил на свидание с королевой амазонок. Переоделся. Чтобы полюбоваться на свое отражение, пришлось выбраться из жилища и, стараясь не дышать, подойти к вонючке. Видок у него был так себе. Местная мода Прошку, по-прежнему, не вдохновляла. Зато кафтан и шаровары можно было быстро снять. А это во время долгожданного свидания куда важнее. Имидж – ничто! Акт любви – все!

Шел по городу с гордо поднятой головой. Вокруг шушукались. Знали уже о подвиге некроманта. Слухи в этих местах разносились с феноменальной скоростью. На одном из перекрестков едва не произошло страшное. Из-за угла на бешенной скорости, чуть не опрокинувшись, выскочила запряженная тройкой карета. Прошка едва успел отпрыгнуть в сторону. Извозчик, даже не пытавшийся попридержать коней, и не думал извиняться. Вместо этого крикнул что-то нелицеприятное в адрес нерадивого прохожего и понесся дальше.

Бывший гаишник, по привычке зафиксировал в памяти транспортное средство, едва не лишившее его жизни. Лошади гнедые с черными гривами. Карета алая. Водитель, то есть кучер, мерзкий. С черной бородой на пол лица в синем головном уборе, по типу колпака.

«Ничего» – подумал Прошка. – «Бог даст, поговорим о том, как ездить по улицам надо»

Даже этот мелкий эпизод не мог испортить превосходного настроения. Подходя к зданию общежития, Прошка ощущал душевный трепет. Сколько раз за время похода он представлял момент, когда войдет в комнату Марьяны и скажет:

– «Милая, я вернулся. Люби меня! Будем жить долго и счастливо!»

Поднявшись на второй этаж, где квартировалась зазноба, он стукнул в дверь и тут же пожалел о том, что не раздобыл по пути цветов. Было бы торжественней. Хотя, кто знает? Может здесь было так не принято. Дверь не открывали. Он стукнул снова. Подергал ручку. Убедился в том, что заперто. Хлопнул себя по голове.

«Ну, конечно! Время обеда!»

Спустившись по длинной лестнице на нулевой этаж, обнаружил в столовой столпотворение. Вспомнил, как зашел сюда впервые. Как отправили его на дальний конец, где поглощают безвкусное варево из бздычки низшие слои местного общества. Как с завистью смотрел на шестерок, жрущих ароматное мясо и пироги. А теперь он был выше них. Значимей.

С появлением Прошки все затихли, уставились. А затем, как будто по велению волшебной палочки зааплодировали.

– Слава спасителю государства! – заверещал кто-то.

– Слава некроманту! – подхватил один из дружинников за пятым столом.

Стола для семерок не было. Для них была отдельная столовая. Но кто-то подскочил с шестого, чтобы уступить Прошке место. Вместо того, чтобы сесть на освободившийся стул, Прошка подошел к Марьяне, которая также, как все, хлопала в ладоши. Она замерла. Поднялась. Затихли и все остальные.

– Марьяна, душа моя! – произнес Прошка. – Отойдем? Разговор есть.

– Неудобно! – шепнула она. – Люди смотрят.

Все действительно уставились на парочку, стараясь расслышать каждое произнесенное слово. Шутка ли? Некромант русалке предложение делать собирается. Прошка хмыкнул, подхватил красавицу, перевалил через плечо и двинулся в сторону проклятущей лестницы, ведущей на верх. Зал снова разразился аплодисментами.

– Ну Прошка, ну мужик! – кричал кто-то.

– Так этих баб, – подхватил второй.

Если несколько месяцев назад Прошка, походивший в то время на борова, с трудом мог преодолеть эти ступеньки и при этом не задохнуться, то теперь он лихо вскарабкался с ношей на плече.

– Да отпусти ты! – просила Марьяна. – Сама пойду.

Но Прошка не отпускал. Так дошли до комнаты хозяйки общежития.

– Ключ! – приказал он.

Женщина подчинилась. Извлекла откуда-то. Протянула. Раздался щелчок, и дверь отворилась. Войдя внутрь, Прошка бросил красавицу на койку, и закрыл за собой дверь. Марьяна улыбалась.

– Наконец, – чуть не зарычал он, и бросился на возлюбленную, но тут же получил босой ножкой под дых и согнулся пополам.

– Ты это чего? – прохрипел он. – Сама говорила, ждать будешь.

– Я и ждала, – Марьяна присела на кровати. – Долго ждала. Думала уже не дождусь. Но так тоже не могу. Сначала свадьба. Я девушка приличная.

– Так давай поженимся! – разозлился Прошка, которому, по-прежнему было тяжело вдыхать воздух. – Прямо сегодня. Хочешь?

Марьяна улыбнулась.

– Какой ты у меня шустрый. Сначала у батюшки моего благословения спроси. Если разрешит, тогда и свадьбу сыграем.

Прошка чуть не взвыл от досады. Общение с этой женщиной походило на дикий квест. За каждым новым препятствием вылезало следующее. Еще круче.

– Ну и кто? Кто у тебя папа? – взбеленился он. Марьяна поправила свою длинную косу.

– Да ты его знаешь.

Часа через четыре Прошка привязал взмыленного от бешенной скачки Шкоду к дереву на знакомом берегу речки-вонючки. Здесь он когда-то выбрался на берег, встретил дружинников, получил по затылку. Потом искал жезл… Эх, кажется, что с тех пор прошло несколько лет. Столько событий случилось. Потрясений.

Прошка подошел к воде. Из-за пазухи вытащил фляжку с самогоном. Хлопнул пробкой, и, в тот же момент, где-то сбоку услышал плеск.

– Здорово живешь, товарищ!

– И тебе не хворать, речной царь! – отозвался Прошка и бросил фляжку в воду. Через мгновение она оказалась в руках у Водяного. Для себя достал вторую. Откупорил.

– За успешное окончание похода! – провозгласил бывший некромант.

– Да! Слышал я о твоих подвигах. Самого Кощея отутюжил, – Водяной приложился к фляжке. – Молодца.

– Да что там? – отмахнулся Прошка. Так уж вышло. Ты-то как?

– А как я? – Водяной улыбнулся. – Как всегда, в говне плаваю. Вишь, в этом месте, к городу поближе, река не замерзает даже. Аномалия.

– Ничего не поделаешь, – как бы извиняясь заметил Прошка. – Плоды цивилизации. Слушай, друг, – он бросил лесному царю вторую фляжку. – Я ведь к тебе по делу.

– Весь внимания!

– Жениться хочу! – решился Прошка.

– Иди ты! – восхитился Водяной. – На ком?

– То-то и оно, – замялся бывший некромант. – На дочке твоей Марьяне.

– На Марьянке то? – зеленые брови водяного покатились на лоб. – А она что?

– К тебе прислала! Руки просить.

– Вот тебе на! – Водяной пригубил из фляжки. – Сначала сбежала. Столько лет ни слуху ни духу, а теперь вон оно как. А ты в курсе…

– Про хвост? – перебил собеседника Прошка. – А то как же? Твои гены?

Что такое гены Водяной не знал, но суть уловил.

– Хвост – это от меня! – гордо заявил он. – А красота от матери. Ох и красивая была чертовка. Да я тебе про нее рассказывал. Глафирой звали.

– Эта та, что корытом тебя огрела? – вспомнил Прошка.

– Она самая.

– Характер у Марьянки тоже от мамы.

Помолчали.

– Ну так что? – спохватился Прошка. – Жениться дозволяешь?

– Женись! – махнул рукой Водяной. И, кажется, даже улыбнулся. – Мужик ты хороший. Не зря я тогда тебя вытянул.

– Так это ты меня… – обомлел Прошка и вспомнил, как потащили его сильные руки вниз, аккурат, когда он в люке канализационном застрял.

– Я! – кивнул речной царь. – Эта хрень лет десять назад началась. Как раз тогда дерьмо со всего города в мою реку сливать стали. Как ты говоришь? Цивилизация? – водяной сплюнул. – Да только с тех пор странные вещи произошли. Дырки в днище пробило. Светящиеся. А оттуда то рыба какая неведомая появится, которой здесь сроду не водилось, то предмет странный всплывет. Кружка, не кружка, стакан не стакан. На ощупь, как ногти на руках. А то люди выныривают. Ну, по большей части, не выживали. То зверь в лесу сожрет, то захлебнется ненароком. В водовороты у меня здесь лихо закручивает. А ты, вишь, выкарабкался. Да человеком большим стал. За то тебе и честь, и хвала моя.

– Это все Марьянка, – честно признался Прошка. – За ради нее все. Влюбился, мочи нет.

– Ты только ее не обижай.

– Ее обидишь.

Снова помолчали, выпили. Прошка третью фляжку достал.

– На свадьбу то придешь? Приглашаю.

Водяной отрицательно покачал головой.

– Не! Куда я с хвостом?

– А у тебя разве на суше не пропадает? – удивился Прошка, которому хмель ударил в голову.

– Неа. Это у полукровок случается. Да и то не у всех. Марьяше повезло в этом плане. Обычно, в воде до конца жизни плескаются. А что? Жабры есть. Хвост есть.

– Жабры? – Прошка округлил глаза. Попытался припомнить не видел ли на теле у Марьяны что-то похожее. Не вспомнил.

– На шее они! – разъяснил Водяной. – С задней стороны. Бабы их, обычно, волосами прикрывают.

– Лады! – Прошка пожал плечами, решив для себя, что жабры – это для такой красавицы не страшно. – Пойду я? – решил он. Почему-то очень захотелось порадовать невесту хорошей новостью и, как можно быстрее, сыграть свадьбу.

– Погоди!

Водяной нырнул под воду, а через минуту появился на поверхности с зажатым в руке черно-белым жезлом регулировщика.

– На вот! Свадебный подарок!

Прошка от удивления аж дар речи потерял. Взял палку, повертел в руках. Узнал.

– Это мой. С ним я из того мира вынырнул.

– С ним! – кивнул Водяной. – Ты уж прости. Припрятал я его тогда. Увидел на берегу и решил взять. Знал, что Леший с таким в ухе шастает и решил, чем я хуже.

Прошка посмотрел на жезл. Потом на будущего тестя.

– Он не волшебный.

– Да знаю я, – отмахнулся Водяной. – Приятный просто на ощупь. Как ногти. А еще светится, если кнопку нажмешь.

– Светится, – согласился Прошка. – Слушай! – обратился он к речному царю. – Ты говоришь, что дырки светящиеся на дне имеются?

– Имеются, – кивнул Водяной.

– А ты мою помнишь?

Прошка внимательно посмотрел на зеленоватое лицо собеседника. Тот поднял глаза вверх припоминая, затем опустил вниз.

– Как же не помнить. Помню.

– И вернуть меня можешь?

– Могу! – грустно заметил Водяной. – А оно тебе надо?

Прошка задумался. Припомнил события последних месяцев. Несостоявшееся превращение в медведя. Тренировку в лагере дружинников. Полный опасностей поход. Бой с Кощеем и, наконец, Марьяну. Строгую, местами даже грубоватую, но такую близкую и родную.

– Нет! – он покачал головой. – Здесь теперь мой дом!