Текст книги "Финансовый кризис 2009. Как выжить"

Тайное мировое правительство

Бильдербергский клуб – неофициальная международная организация, трактуемая некоторыми экспертами как тайное мировое правительство. В его составе – политики и представители деловых кругов. Его актив объединяет 383 человека, из них 128, или одна треть, – американцы, а остальные – европейцы и азиаты (японцы, корейцы, сингапурцы, представители Тайваня и Гонконга). Заседания клуба проходят при полной секретности, и ни их даты, ни их результаты в печати не оглашаются.

Название «Бильдерберг» происходит от имени гостиницы в голландском городе Остербеке, где в мае 1954 года состоялось первое заседание клуба, обнаруженное прессой. Штаб-квартира Бильдербергского клуба находится в Нью-Йорке, в помещении Фонда Карнеги. В числе прочего этот клуб известен тем, что именно на его заседании было решено заключить Римское соглашение, которое привело к появлению общеевропейского рынка и валюты, общей для всего континента.

Отцами-основателями группы «Бильдерберг» считаются польский социалист д-р Джозеф Иероним Ратингер и нидерландский принц Бернард. В 1950—60-е США в группе представлял С. Д. Джексон, издатель журнала «Life», связанный с ЦРУ. Джексон также прославился тем, что через несколько часов после убийства Кеннеди выкупил документальные съемки Запрудера, сделав потом одну из самых подробных лент о покушении, и ревностно защищал официальную версию убийства, отказываясь предоставить этот фильм для общественного просмотра.

Членом группы «Бильдерберг» является и Алан Гринспен, бывший председатель Федеральной резервной системы США.

Нынешний председатель клуба лорд Питер Керрингтон является также президентом Королевского института международных дел, который, в свою очередь, является отделом Совета по международным отношениям.

Ещё одно из известных имен, упоминаемых в связи с группой «Бильдерберг», – Дэвид Рокфеллер. Писатель Джим Марс считает, что он «связующее звено между Советом по международным отношениям, Трехсторонней комиссией и „Бильдербергом“.

Рокфеллеру, кстати, 93 года, но он пока прекрасно себя чувствует.

«Рейганомика» и другие кризисы

На рубеже 1970—80-х годов в большинстве стран Запада власть перешла к неоконсерваторам. Особенно ярким примером их политики стала «рейганомика», названная по имени президента США Рональда Рейгана.

После очередных кризисов, произошедших в 1970-х, и связанного с ними застоя в экономике рейгановская администрация в 1980 году выдвинула следующие положения, которые должны были привести Америку в норму:

– сокращение налогов на корпорации и личных подоходных налогов;

– ограничение роста правительственных расходов за счет сокращения социальных программ;

– дерегулирование предпринимательской деятельности;

– проведение жесткой денежно-кредитной политики, направленной на преодоление инфляции.

Рейган хотел стимулировать предложение и ограничить спрос, и при этом должны были увеличиться сбережения. Все это было названо «теорией предложения». Но осуществление этой программы столкнулось с серьезными трудностями. Уже в 1980–1982 годах экономику США охватил новый экономический кризис, который начали сравнивать с Великой депрессией. В течение 1982 года в США бездействовало 30 % производственных мощностей в обрабатывающей промышленности, а безработица превысила 10 %.

В итоге «рейганомика» стала очень мощным толчком к расслоению американского общества. От сокращения налогов выиграли состоятельные слои населения, а бедные пострадали от свертывания ряда социальных программ.

Помимо свертывания социальных программ Рейган прославился увеличением мощи вооруженных сил. Эти приоритеты оставались неизменными и во время его второго срока.

Законом о подоходном налоге 1986 года максимальный подоходный налог сокращался с 50 до 28 %, а налог на прибыли корпораций – с 46 до 34 %. При этом, правда, закон освободил 6 млн беднейших граждан от уплаты федеральных налогов.

Считается, что в 1983 году начался новый этап научно-технической революции. Вместе с ним в США произошел и семилетний экономический подъем, а также структурная перестройка всей экономики, связанная с приходом компьютеров.

Одновременно проявились и негативные тенденции: дефицит госбюджета в результате «рейганомики» составил 152 млрд долларов, а превышение расходов над доходами достигло 5 % ВНП. Почти столько же составили расходы по обслуживанию государственного долга. К началу 1990-х годов средняя зарплата в США находилась на самом низком уровне за последние 30 лет. Вдобавок в 1983 году США потеряли статус чистого кредитора, сохранявшийся с 1917 года, и задолжали другим странам больше, чем были должны Штатам.

В конце 1980-х годов начался период резкого замедления темпов роста, которые и так не были слишком хорошими. В итоге начались 10 месяцев спада – с октября 1990 по март 1991 года, во время которых промышленное производство сократилось на 2 %.

В начале 1990-х годов дефицит бюджета уже составлял 290 млрд долларов, а растущий государственный долг – около 4 млрд дол., что превратило США в крупнейшего должника в мире. Из страны начался отток капиталов. Поэтому главной задачей администрации Б. Клинтона стало оздоровление экономики путем стимулирования инвестиционного процесса.

Вскоре, с марта 1991 года, в Соединенных Штатах начался новый экономический подъем. Но укрепленный доллар стал втягивать в страну огромные объемы мировых товарных ресурсов. В 1994 году импорт машинотехнической продукции обеспечил почти 60 %, а потребительских товаров и автомобилей – 25 % общего прироста импорта США.

Импорт в США рос значительно быстрее, чем экспорт, затормаживая подъем. Одним из основных импортеров стала Япония.

Японское чудо

Япония стала первой из стран, не принадлежавших к западному миру, чья экономика стала одной из крупнейших в мире. В основном это произошло за счет обширного внедрения компьютерных технологий.

Из 610 тысяч существовавших на середину 1990-х годов в мире приспособлений, которые выполняют производственные операции в соответствии с заложенной в них программой, 385 тысяч были сконструированы в Японии.

Начало восьмидесятых было трудным не только для США, но и для Европы. Мировая экономика давно уже стала единой рекой, и если вода где-то пересыхала, то мелело и всё русло. Политика правительств, направленная на борьбу с инфляцией и оздоровление государственных финансов, снижение уровня инвестиций в промышленность и рост структурной безработицы привели европейскую экономику к стагнации. Но после кризиса 1980–1982 годов экономика Западной Европы прошла фазы депрессии и оживления, и в 1985 году там начался подъем, продлившийся до 1992 года.

Успешнее всего с кризисом справилась Англия под руководством «железной леди» Маргарет Тэтчер. Экономический рост Великобритании в 1980-е составил в среднем 3–4 % в год, что было выше, чем в других западноевропейских странах. По росту производительности труда Великобритания догнала Японию – мирового лидера.

Такие же высокие темпы роста показывала и Западная Германия. Но с 1 июля 1990 года, со вступления в силу экономического и валютного союза с ГДР, положившего начало объединению Германии, в стране началось серьезное падение экономики. Впрочем, для присоединенных восточных территорий всё выглядело еще хуже: они испытали «шоковую терапию» – рост цен, инфляцию, падение занятости и т. д. Все это хорошо нам знакомо.

Но все-таки на пять новых земель в германской экономике было 11 старых, с уже устоявшимися рыночными отношениями, и потому уже в 1992 году восточные территории, после двух лет падения валового национального продукта, получили его рост: сначала на 7 %, а в 1993 году – на 5 %. Впрочем, о том, что восточные земли полностью влились в экономику западных, нельзя сказать и сейчас: проблем еще хватает.

Весьма сильно пострадала от кризиса начала 1980-х Франция. Пришедшее к власти в 1981 году правительство социалистов с июня 1981 по июнь 1982 года провело более 200 реформ. Был повышен уровень минимальной заработной платы, на 40–50 % увеличены размеры пенсий и пособий, введена пятая неделя оплачиваемого отпуска, а рабочая неделя сократилась до 39 часов. Это дало такой виток инфляции, что социалисты были вынуждены девальвировать франк, а затем на 4 месяца заморозить цены и зарплаты.

Кроме того, в середине февраля 1982-го был принят закон о национализации. В результате Франция стала располагать самым крупным среди развитых стран государственным сектором, охватывающим примерно 25 % промышленных рабочих и обеспечивающим треть промышленной продукции. Доля государства в сфере финансирования и кредита составила и вовсе 95 %.

Это вызвало очередное падение роста экономики, и под давлением друзей из международных банков следующее французское правительство в 1986 году провело масштабную приватизацию, во время которой многие французские активы достались международным банкам. Но, тем не менее, экономика начала расти, и этот рост продолжался до 1992 года.

Глава 6. Перестройка = катастрофа?

Бюджету не хватило «водочных» денег. Приватизация по-русски: глупость или преступление. Кому нары, а кому Канары. Избавь нас, Боже, от таких друзей, как МВФ, а с врагами мы сами справимся…

Причины, которые привели руководство СССР к мысли о необходимости «перестройки», мы уже обсудили. Настала пора поговорить о том, как все эти, как воздух необходимые стране и людям перемены воплощались в жизнь.

Очень часто проводят параллели между нашей перестройкой и эпохой Великой депрессии в США. Эпохи и в самом деле весьма схожи, хотя у них, казалось бы, не должно быть ничего общего: у Америки были «ревущие двадцатые», у нас – «развитой социализм», они отказывались от классического капитализма, мы, наоборот, пытались его построить. У них строили дороги и электростанции – у нас гробили и без того хилую инфраструктуру страны. Тем не менее общего все же много: и остановка экономического роста, и падение ВВП, и безработица, и невиданный подъем организованной преступности.

Началось всё на апрельском 1985 года пленуме ЦК КПСС, когда впервые было открыто заявлено об имеющихся в СССР экономических и социальных проблемах.

В мае было издано постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», которое ставило своей целью разрешение как социальных, так и экономических задач. Трудовая дисциплина была нужна как воздух, она должна была способствовать росту производительности и качества труда. И бюджет тут же потерял 20 миллиардов «водочных» денег, а всего за 4 года из товарооборота выбыло 63 миллиарда рублей. Правительство, скорее всего, осознавало эти последствия, но с промышленностью надо было что-то делать. Но обмен, наслоившийся на несколько катастроф, как природных, так и техногенных, оказался неравноценным. Был принят закон о госприемке, но это тоже не дало значительных результатов по увеличению качества продукции.

В начале 1986 года состоялся XXVII съезд КПСС, принявший целый ряд долгосрочных экономических и социальных программ. В том числе, если помните, «Жилье2000», в которой каждому советскому человеку к началу нового века обещалось по отдельной квартире.

19 ноября 1986 года был принят Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», а 5 февраля 1987 года Совет Министров СССР издал постановление «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления». 26 мая 1988 года был принят Закон СССР «О кооперации в СССР», разрешивший кооперативам заниматься любыми не запрещенными законом видами деятельности. Начался новый НЭП. Но кооперативы пока были весьма слабые и занимались в основном чем-то вроде производства свечек или торговли и поднять экономику не могли.

13 января 1987 года Совет Министров СССР принял постановление № 48, разрешившее создание совместных предприятий с участием советских организаций и фирм капиталистических и развивающихся стран. Это уже был мощный шаг: в СССР потекли западные капиталы, но весьма быстро капиталисты выяснили, что при разветвленной бюрократической системе заниматься в СССР бизнесом пока сложновато, а вот гнать на Запад различные товары и просто сырье, пользуясь диспропорцией цен, несложно и очень выгодно. Активное участие в совместных предприятиях принимали комсомольские вожаки, впоследствии превратившиеся в олигархов.

С целью ослабить нагрузку на бюджет в июне 1987 года было принято постановление о хозрасчете и самоокупаемости предприятий, а также закон, урезающий права министерств в пользу ведомств. Предприятие само должно было заботиться о покрытии всех своих расходов и о получении прибыли. Если таковая есть, предприятие оставляет себе твердо оговоренную ее часть, если вместо прибыли налицо убытки – его признают банкротом. Государство же перечисляет предприятию деньги, но только в качестве платы за товар, произведенный в рамках государственного заказа, который охватывает не всю продукцию завода, а лишь ту часть, которая нужна государству.

Сильно возросла роль директоров, которые должны были стать настоящими менеджерами. Хотя госзаказ и достигал в 1988 году 85 % продукции госпредприятий, директора требовали его увеличения. Рыночного опыта не было, связи налаживались очень медленно, и появилось понятие «бартер» – когда товар меняли на товар. Это говорило о том, что предприятие производит мало кому нужную продукцию, сбыть которую просто на рынке затруднительно.

Трудовые коллективы государственных предприятий получили право выбора директоров, а предоставление предприятиям полномочий регулировать заработную плату привело к тому, что директора, зависимые от коллектива, повышали зарплаты, не обеспеченные наличием на потребительском рынке товарами. Более 30 % предприятий при этом были убыточными, но их формальное банкротство означало бы взрыв безработицы, и государство продолжало их поддерживать.

Начавшийся рост экономики был вскоре перекрыт бюджетным дефицитом, который в 1986 году увеличился почти втрое, а дальше стал еще больше, и денежной эмиссией, которой этот дефицит финансировался.

Кооперативы, вместо того чтобы, как планировалось, занять сферу обслуживания, откровенно паразитировали на крупных предприятиях, зачастую просто скупая всю продукцию по фиксированной цене и продавая затем по рыночной. К тому же у кооперативов не было социальной нагрузки в виде детсадов и домов отдыха, что вообще приносило сверхприбыли. Стоит ли пояснять, что во главе кооперативов прямо или опосредованно стояли директора этих же предприятий или партийные функционеры.

На потребительском рынке, и так весьма слабом, начался товарный голод, из магазинов стало исчезать даже необходимое. Было понятно, что необходимо повышение цен…

В 1989 году было сформировано новое правительство во главе с Н. И. Рыжковым, в составе которого было 8 академиков и членов-корреспондентов АН СССР, около 20 докторов и кандидатов наук. В мае 1990-го Рыжков представил разработанную комиссией Абалкина концепцию перехода к регулируемой рыночной экономике. Шел разговор и про повышение цен. В этот же день остатки товаров были сметены с прилавков. В Москве, например, за день был раскуплен месячный запас растительного и сливочного масел и трехмесячный запас блинной муки. По стране прокатилась волна митингов с требованием не повышать цены, и Верховный Совет отложил осуществление реформы.

В декабре 1990-го правительство Рыжкова было отправлено в отставку, а Совмин преобразовали в Кабинет Министров СССР, во главе которого встал В. С. Павлов. Его деятельность на посту главы Кабмина свелась к двукратному повышению цен со 2 апреля 1991 года и обмену 50и 100-рублевых банкнот на купюры нового образца.

Деньги обменивались в течение 3 дней, с 23 по 25 января 1991 года, и с серьезными ограничениями. Объяснялось это тем, что теневые дельцы накопили огромные суммы в крупных банкнотах. Но, думается, это было просто изъятие «лишних» денег у населения: обмену подлежало всего 51,5 миллиарда рублей из 133 миллиардов наличных, или 39 процентов.

В 1991 году экономика СССР пережила 11-процентный спад производства, при значительном дефиците бюджета и громадном внешнем долге.

В законе о кооперации указывалось, что «выручка в иностранной валюте, полученная кооперативами… изъятию не подлежит и может накапливаться для использования в последующие годы». Вскоре, при получении предприятиями относительной свободы, они стали работать с иностранными партнерами через кооперативы и перестали сдавать государству нужную, как воздух, валюту. Получилось, что два закона, которые должны были подстегнуть экономику, руками «красных директоров» лишали страну денег на обслуживание внешнего долга.

12 июня 1990 года, после закона о суверенитете РФ точка невозврата была фактически пройдена. 19 июня появляются уже по-настоящему рыночные Положения «Об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью» и «О ценных бумагах».

В стране вовсю шло жесточайшее социальное расслоение. Богатели «красные директора», появились бандиты, или, как тогда выражались, рэкетиры, а слабое и к тому же коррумпированное государство не могло защитить новый класс собственников от беспредела.

Началась, несмотря на отсутствие законов, ползучая приватизация. Министерство газовой промышленности, например, превратилось в акционерное общество «Газпром». Директора и избранные партийцы в мгновение ока стали одними из богатейших людей мира. Такими же акционерными обществами стали КамАЗ, ВАЗ и еще ряд «выгодных» предприятий.

Золотовалютные запасы страны в 1991 году сократились с 1300 до 300 тонн золота, национальный доход сократился на 11 %, ВВП на 13 %, внешнеторговый оборот на 37 %. Рублевая масса выросла в 4,4 раза, цены – вдвое.

Началось отделение республик. Первыми ушли прибалты. Горбачев после нескольких попыток, в том числе силовых, понял, что их не удержать, и в сентябре признал их независимость. 8 декабря 1991 года три президента (российский Ельцин, украинский Кравчук и белорусский Шушкевич) подписали договор о прекращении деятельности СССР. История перестройки, как и страны СССР, была окончена. Начиналась Россия и капитализм.

Добро пожаловать, Капитализм!

В декабре 1991 года был подписан указ о свободе торговли, а в январе 1992-го полностью отпустили цены. Следствием стала гиперинфляция. Экономика, практически полностью вышедшая из-под контроля правительства, страдала от финансовых спекуляций и падения курса рубля по отношению к твердой валюте.

В стране бушевал кризис неплатежей, а расчеты путем бартера не позволяли полноценно собирать налоги. Государству были остро необходимы деньги. Начались залоговые аукционы. Ряд крупнейших сырьевых предприятий перешли в руки новых владельцев по ценам в разы меньшим, чем их реальная стоимость. В итоге за 145 тысяч государственных предприятий было получено всего около одного миллиарда долларов. Состояния десятков приватизаторов сегодня превышают этот миллиард в разы.

Ряд мемуаров объясняет назначение правительством таких цен тем, что экономику хотели отдать «своим», фактически назначенным олигархам, чтобы не допустить ее приватизации западными банками, которые могли дать настоящую цену, а у бывших советских богатеев пока таких сумм просто не было.

Можно рассуждать, насколько этот поступок был верным. Российские олигархи весьма быстро стали жить по международным законам и платить налогов гораздо меньше, чем платят законопослушные уроженцы западного мира, сумевшие ухватить бывшие советские заводы. По-прежнему остается открытым вопрос и о влиянии международных банковских систем на российскую экономику. Судя по нынешнему кризису – влияние полное. Даже более того: нас кризис поразил гораздо сильнее, чем западные страны.

Решайте сами, кто был бы более выгоден в виде хозяина какого-нибудь завода, построенного на ваши налоги: Рокфеллер или Абрамович, который ныне перевел все свои финансы в Англию. Наше мнение однозначно: вещи должны продаваться по той цене, которую они имеют.

Гиперинфляция, бушевавшая в стране, увеличила индекс потребительских цен с 1992 года по 1995 год в 1187 раз. Номинальная зарплата при этом поднялась всего в 616 раз.

Произошло снижение наукоемких производств, техническая деградация экономики, свертывание современных технологий. Производство сократилось в 4–5 раз, расходы на научные исследования и конструкторские разработки – в 10 раз, а по отдельным направлениям – в 15–20 раз.

Экспорт сырья позволял стране обеспечить первоочередные бюджетные нужды, но денег катастрофически не хватало. Началось массовое одалживание.