Текст книги "Стол"

Потом, тем же тоном, продолжил повествование. Вначале он поинтересовался положением в ведомстве господина Жаслупина. Его вертикальными связями. Кто именно стоит за ним. Но в основном говорил о визите Махахорина, о наметившемся с ним бизнесе по снятию акцизов на драгоценные металлы, об опасностях, которые, как он интуитивно чувствовал, исходили от этого человека. Столоначальник просил Петра Сапегу обеспечить его стол прикрытием. За любезность предоставить зонт министра он обещал ежеквартально шестьдесят тысяч долларов. Господин Дульчиков понимал, что один Петр Петрович ничего полезного не сможет сделать. Но в хоре, вместе с голосами других высших сановников любые словечки у нужного уха могут упрочить положение.

«В ведомстве семьдесят три отдела. Если с каждого похожая сумма четыре раза в год летит в его карман? Соблазнительный капитал наращивается, а? Недурно! А собственный бизнес Петра Петровича? Он же крышует несколько отраслей! – размышлял в этот момент Аркадий Дульчиков. – Да что мне до этого? Себя оберегать надо! Остальное не интересно! Мой стол – вот ключевые слова! Защищая стол, я оберегаю собственную жизнь! Именно за стол я буду платить всем российским вельможам крутые суммы. Вокруг него создавать круговую оборону. Знаю, что голос у Сапеги писклявый! Но и своим писком он будет отстаивать мой стол, а?»

Партнеры наговорились, отобедали, согласовали совместные действия. Выпили. Следующая встреча у Петра Петровича была назначена на четырнадцать часов. Аркадий Львович засеменил на выход. Потомственный псевдоаристократ господин Сапега подумал: «Ну и прохвост этот генерал! Столько всего напросил за двадцать тысяч долларов в месяц! Нахал! Жмот! Что это за деньги? Если с акцизами получится, подбросит еще пятьдесят тысяч. Но никак не больше. Неужели за эти гроши его стоит оберегать? Сейчас совсем другое время! В двухтысячном, в две тысячи первом и втором я бы пошел на это. Но в две тысячи четвертом – шагу не сделаю. Подождем Махахорина: какое он предложение сделает? Других претендентов дожидаться стану. Алчущие столов сами отыщутся. Найдется деловой народ! Стол даст любому приличный капитал. Ведь без моего участия с Дульчиковым не справиться. Не снять генерала! К этому выгодному делу надо Недовялкина из Администрации привлечь. Он толк в таких сюжетах как никто другой понимает. Истинный бюрократ сейчас же слух распространил бы, будто кресло Аркадия Львовича зашаталось, заскрипел стол его под натиском конкурентов, замахнулись на него сильные люди! Пару богатых фамилий назвать. Тогда ставки быстро поползут вверх. Да сам как миленький с деньгами прибежит! Начнет предлагать их на каждом шагу. Нетронутые пачки. С милейшим запахом долларовой краски. Именно так надо поступать! Не иначе! Чего мне церемониться? Дульчиков, Мульчиков, Тульчиков, Бульчиков. Какая разница? Платить будет каждый!»

После этих приятных размышлений Петр Петрович Сапега опять удобно устроился за столом ресторана «Ностальгия», приняв весьма аристократический вид: голова сидела неподвижно, торс был непреклонен в своей прямоте, томные глаза лениво уставились в журнал «Интерьер». Вольноназванный потомок графов Строгановых медленно, пожалуй, даже устало, задымил сигарой и с задумчивым видом стал ждать следующего генерала своего ведомства.

Аркадий Львович с черного хода быстро вошел в кабинет. Интуиция подсказывала ему, что господин Сапега хоть и значится его приятелем, но большие надежды возлагать на него никак не следует. «Поэтому плачу ему немного. Тоже мне, крупная птица: начальник канцелярии Министерства, – стал размышлять господин Дульчиков. – Тьфу! Мне легче его снять, чем ему меня защитить. Но всему свое время! Разница между нами огромная: он чиновник, я бюрократ. У нас совершенно разный бизнес. Ему надо сказать „да!“ – и он заработал. Мне требуется настойчиво заявлять „нет“, и я получу доход! Казалось бы, всего одно слово. Но какая огромная разница в оплате труда! В нажитом капитале. Он сам ничего не визирует, а лишь носит по важным кабинетам на подписи. Я сам документы подписываю. Поэтому у меня кухня значительно больше. Масштабы другие, а? Клиентура богаче. Что мне этот аристократ из старинного русского рода? Тьфу! Надо через свои связи до ушей министра донести, что начальник канцелярии собирает на него компромат, чтобы передать досье в кабинет министров. Как, а? Круто! Тут под столом Петра Петровича огонек возникнет, быстро перерастающий в пламя, в пожар. Забегает чиновник. Телефоны оборвет! Ко мне постучится. Окажу ему помощь, но не бесплатно. Обещанные ежеквартально шестьдесят тысяч долларов обязательно сниму. Как лишают зарплаты, как отбирают столы. Как же иначе? А? Пусть свои карманы за счет других столов пополняет. Их у нас много!» – успокоил себя государственный советник третьего ранга.

Он вошел в туалетную комнату, провел по бровям ваткой с репейным маслом, припудрил на шее неизвестного происхождения синячок, затушевал специальной английской пудрой редкие, бесцветные волосы, взглянул на себя в зеркало, сузил глаза, повесил на воротничок щеки, надел ведомственный китель, вошел в кабинет и занял высокое служебное кресло за начальствующим столом. Тут он восторженно взглянул на портрет главы государства, взял трубку прямой связи и обычным, приказным тоном бросил:

– Любаш, пусть входит господин Трещалов.

Опять развернул газету с сообщением об аресте Х-кого, бросил ее на стол посетителей: пусть все просящие вздрагивают от ужаса при напоминании о принципиальности власти.

В кабинет вошел коротко постриженный невысокий крепыш лет тридцати. Одет он был в спортивный костюм синего цвета. С бежевым шарфом вокруг шеи. Вместо зимней обуви на нем были легкие кроссовки. В руках он держал эспандер, который то и дело сжимал. За ним следовал тигровый бультерьер: мускулистый, с широкой грудью, низкими ногами, с акульим прикусом и крупным крысиным хвостом.

– Слушай, мужик, а тебя долго пришлось ждать! – начал посетитель раскатистым голосом. – Если бы знал, то зашел бы после жратвы. Из-за тебя желудок у меня пустой. Пса обозлил. За эти неудобства ему очень хочется ползадницы у тебя оттяпать.

У меня самого кулаки чешутся твою рожу помять. Скверно встречаешь! Я же тебе не перхоть с пиджака ментовского! Не перо с птичьего рынка! Я – представитель вороньевской команды. Понял, чинуша? Нас обязаны не только в твоем офисе уважать, но и на этажах куда более высоких. – В этот момент господин Трещалов отложил свой эспандер, взял со стола чиновника ножницы, разрезал пополам газету, совершенно не обращая внимания на заметку о Х-ком, и стал нарезать кусочки бумаги, похожие на звездочки. Потом, как бы думая о чем-то своем, потер нос, и на его кисти растерянный столоначальник приметил татуировку: «Бью наповал!»

Генерал опешил. Он совершенно не ожидал такого беспардонного хамства. Его просили принять Трещалова. Предупреждали, что этот тип представляет одну из амбициозных столичных группировок. Но такие манеры! Лексикон! Такой чудовищный вызов! К этому Дульчиков совершенно не был готов. Ему захотелось тут же выставить посетителя. Вызвать охрану. Позвать знакомых из ФСБ, милиции. «Он что, пришел меня оскорблять? А? – возмущался Аркадий Львович. – Собакой запугивает? Страшит в клочья порвать, недоносок уличный! Да я его самого в вечную мерзлоту утрамбую, чтобы тело это мускулистое стало мороженым на десерт росомахам! А из бультерьера мыло сварю». В своем возмущенном сознании он находил и другие, еще более изощренные формы мщения обидчику. Но постепенно боевой пыл Аркадия Львовича остывал. Он начинал управлять своими мыслями и поступками. «Чтобы этот инцидент ни в коем случае в ведомственный скандал не перерос! А то лично свой стол под угрозу поставлю, а? Насмешки в офисе вызову. Нет, лучше быстрее с этим типом попрощаться», – думал он.

– Что вы, милейший! Я только прибыл. Совещание, кх-кх, по итогам года, – растерянно произнес господин Дульчиков.

– Не называй меня «милейший»! Я тебе не гей, понял?

– Как изволите вас величать?

– Ты имеешь в виду, как мое имя? Называй меня просто: бешеный кран!

– Как, простите? Башенный кран?

– Нет же! Как слышал: бешеный кран. Понял?

– Чем могу служить? Какая помощь нужна? – Аркадий Львович явно не желал повторять это экзотическое имя. «Его надо быстрее выставить. Удержись, голубчик, от возможного дебоша», – настойчиво замелькало у него в голове.

– А тебе что, Заноза ничего не говорил? Врешь, все сказал!

– Запамятовал, старый стал. Напомните, о чем, кх-кх, речь шла?

– Что, нашу просьбу забыл? Как это, дурень? Если ты в кителе, то думаешь, я из тебя мозги не вытрясу? Так измордую, что на свиную тушу будешь смахивать! Понял? Сразу все вспомнишь! Такого еще не было, чтобы наши просьбы забывались. Бери письмо и ставь подпись. Там все указано. Но не спрашивай, что там написано. Сам читай! Ты что, думаешь, я знаю, о чем в нем идет речь? Дурень! Жду три минуты. Потом начинаю бить рожу, как повара бьют отбивную перед прожаркой. Понял?

Генерал Дульчиков судорожно просмотрел бумагу. В ней говорилось о возвращении НДС за экспорт водочной продукции. Общая сумма возврата составляла двести тридцать миллионов рублей.

– Таможенная декларация на вывоз вашей продукции есть? Какие у вас вообще документы имеются? – осторожно, почти шепотом спросил потрясенный чиновник.

– Какая декларация? Ты что, спятил?

Пес мгновенно среагировал на резкий тон хозяина: его глубоко посаженные черные глазки злобно уставились на господина Дульчикова, короткий, сильный корпус замер в ожидании команды, мощная челюсть чуть приоткрылась, крупные лапы напряглись.

«Пес сейчас на меня кинется, – пятясь назад, испуганно думал генерал. – Но без декларации сделать ничего нельзя. Через какую границу прошел товар? Есть отметка таможни? Эта мерзкая тварь и ее хозяин способны на самый зверский поступок! Что же предпринять? Не кричать же “караул”! Поставить подпись? Отослать его дальше по инстанциям? Но они опять ко мне прибегут. Как тут поможешь? В будущем никогда больше не дам согласия на встречу с такими типами. Хоть прыгай из окна на Маросейку!» – задыхался от жуткого волнения Аркадий Львович.

– Осталось меньше двух минут, – мрачно бросил Трещалов. – Тобой займется пес. Он обучен рвать погоны и откусывать носы. Если знаком с российским законодательством, то должен знать: владелец собаки не несет никакой ответственности за нанесенные увечья. Максимум штраф! Присудят оплатить уколы от бешенства. Заставят подкинуть лекарям. Но тебя пес порвет!

Клочья разлетятся по всему зданию. – Тут господин Трещалов запустил свои бумажные звездочки в столоначальника. И рассмеялся. Просто и долго, как смеются дети. Черная пуговка носа тигрового бультерьера слегка задрожала. Животное готово было броситься на Аркадия Львовича.

Глубокое болезненное сожаление вызвала у господина Дульчикова история, в которую он столь опрометчиво вляпался. Он жутко негодовал на себя, на окружающий его мир. «Только в России такое хамство возможно, – в переживаниях размышлял он. – Почему я должен нарушать закон из-за боязни, что меня порвет бультерьер? Я, генерал новой России, в собственном кабинете опасаюсь пса? Боюсь быть покусанным, разодранным на куски? Быть осмеянным руководящим персоналом ведомства, где с усердием служу! Даже низшие чины будут злопыхать: “Хе-хе, Дульчикова пес покусал. Отказался вернуть НДС по экспорту. Так даже собака возмутилась, не выдержала коварства чиновника!” Именно такая легенда разлетится по кабинетам. А? В один миг еще виноватым стану! А как вернуть НДС, если документов нет? Был экспорт или не было экспорта? Неизвестно. Как доказать, если бумаг нет? А почти триста миллионов рублей из бюджета выложи! В И-кой области долги государственным служащим уже шесть миллионов долларов составляют. Четыре месяца зарплату не платят. Люди за свет не могут рассчитаться! В квартирах темно. Свечи горят, как во времена империи. Муниципальные советы должность факельщика вводят. Чтобы здания государственной власти освещать. В К-кой области долг бюджетникам составляет девять миллионов долларов. У людей денег нет, чтобы отопление оплачивать. В валенках и шубах спят! А тут десять миллионов долларов этому людоеду поднеси. Отдай! Подпиши, чтобы по мифическому НДСу рассчитались, и забудь дело! Без личного интереса! Без участия в распределении дохода! Если бы они хоть делились! Сказали бы, как положено в этом бизнесе: тридцать процентов ваши, уважаемый генерал, с другими столами мы сами разберемся. Тогда никто не возражал бы. Трехминутный ультиматум не потребовался бы. Каждый взял бы свое законное. Тогда забыть друг друга не грешно. Сделал дело – гуляй сам по себе! А что у меня теперь в кабинете? Террор! Государственного чиновника Дульчикова атакует криминальная группа: людоед с человеческим лицом и бультерьер с обостренным инстинктом живодера. Разве такое возможно за бугром? В Германии, Франции, Америке? Чтобы криминал наезжал на чиновника? В его ведомстве? Над которым водружен национальный флаг? Чья бронзовая табличка сверкает до кремлевских окон? В какое-то пещерное время мы живем. За бугром они должны знать: тяжело нам. В невыносимых условиях существуем! Боремся за себя! Но что же мне делать с бумагой Трещалова? Подпишу! Имея такие планы с Подхолюзиным, Махахориным, Сантапукиным, к чему мне за десять миллионов долларов своим столом рисковать? Собственное здоровье под сомнение ставить, а? Тьфу! Подпишу-ка я! Но с крученой резолюцией. С тайным смыслом. Чтобы прозрели господа. Может, еще придут поделиться». Государственный советник третьего ранга подошел к столу, взял «Паркер» с золотым пером и написал на фирменном бланке своего свирепого требователя:

«Согласно закону, при экспорте российской продукции НДС подлежит возврату. Если экспортер обратится за возмещением налога на добавленную стоимость, то необходимо соблюсти закон и

ВЫПЛАТИТЬ НДС».

В конце резолюции он поставил свою замысловатую подпись.

Весь текст был написан мелким убористым почерком, а слова «выплатить НДС»

господин Дульчиков намеренно написал заглавными буквами в одну строку. «Теперь пусть контролеры и людоеды попробуют до меня докопаться, – удовлетворенно подумал Аркадий Львович. – Подставил отдел возмещения. Как же иначе, а? Такова формула выживания. Бюрократ ты, коммерсант, ученый или таксист. О себе не подумаешь – погибнешь! Теперь пусть они кумекают, как быть, когда под носом кулак с татуировкой „Бью наповал!“ и зверь с пастью, как у крокодила. Одним легким движением все проблемы сброшены на чужие столы. Кстати, начальник там тоже полное дерьмо. Что мне думать о прочности его положения? Его стол, пусть сам защищает».

Успокоившись, что найдено идеальное решение, господин Дульчиков несколько прибодрился, взял со стола бумагу и протянул ее Трещалову.

– Теперь ничто не мешает вам получить возвратные деньги. Но прошу вас, уберите от меня собаку. Побаиваюсь за свой китель, – сказал Аркадий Львович уважительным тоном.

– Что китель, руку потерять можешь, а то и голову или стол, – несколько смягчившись, но еще довольно сердито бросил Трещалов. Он взял бумагу, прочитал резолюцию, покосился на чиновника и продолжил: – Не гнушайся дружбой с нашей группой. Если такой неприветливый случай, как сегодня, повторится, то плохо твое дело. Капут! Знаешь, почему нас вороньей командой называют? – Он продолжал нарезать свои бумажные звездочки.

– Извините, нет-с! – с опаской в голосе произнес столоначальник. «Я действительно не знаю, почему», – подумал он.

– У нас вороны на службе. Не простые птицы – выученные. Впрочем, не только крылатые. Много всякого зверья. Они наши поручения выполняют. Без дискуссий, без сопротивления. Надо, например, Дульчикова заставить бумагу подписать. Или Пупсикова деньги по обязательствам платить. Зачем мне собственные кулаки пачкать? Для этого у нас и летучие, и ползучие, и кусачие. От них никуда не спрятаться. В щель пролезут, в скважину проползут, в форточку влетят, автомобиль перевернут. Ты понял, чинуша? Не пытайся от нас прятаться. Дурить наших простодушных парней. Мы никого не прощаем. Одна команда: фас! Ты понял? Ну, я пошел. Нас всегда следует бояться. Даже когда полезное дело делаешь. Запомни это! – Тут господин Трещалов бросил в лицо Аркадию Львовичу газетные обрезки, громко хмыкнул и вышел со своим псом из кабинета.

«Пронесло, а? – с облегчением подумал чиновник. – Надо Митьке поручение дать, чтобы стаффордшира приобрел. Я его в кабинете держать стану. Под столом. Или за портьерой. В апартаментах. Сумасшедшая драка в защиту хозяина доставит ему истинное наслаждение. А может, россомаху? Ее приручить трудно, но этого трещаловского бультерьера она порвала бы в клочья. Что-то надо делать. Позор! Генерала российской фискальной службы в заложниках держать, угрожать боевой собакой в его собственном кабинете, в главном офисе на Маросейке! Это же развал государства! “Он обучен рвать погоны и откусывать носы”, – вспоминалась ему угроза Трещалова. – Это что, бультерьер становится законным представителем суда офицерской чести? Конституционной Фемиды? На то у тебя голова, голубчик Дульчиков: надо организовать работу так, чтобы исключить унизительные эпизоды из собственной жизни». Успокаивая себя, Аркадий Петрович прошелся по кабинету, подошел к холодильнику, вытащил из него бутылку водки «Большой», налил себе в стакан около ста граммов и залпом выпил. Тут он потряс головой, как бы избавляясь от наваждений, и, надкусив моченое яблоко, пришел в себя. Его лицо вмиг подобрело, налилось розовым цветом, и он опять стал уверенно шагать по ведомственной площади.

Вдруг совершенно другие мысли заставили его остановиться. «В адрес коллегии Министерства необходимо подготовить проект по увеличению в 2004-м году поступлений в госбюджет. Нельзя же на службе лишь своими делами заниматься, а? На носу конец года. Скоро отчетное собрание. Надо, чтобы о генерале Дульчикове говорили как об инициативном чиновнике. Но не захваливали бы! Чтобы не нарекли реформатором. А то предложат более высокий стол. А там никакой выгоды не окажется. Такая история меня вовсе не интересует. Уж лучше за своим столом быть новатором собственного кармана, иногда вспоминая о государственном бюджете. Вот, например, ввести налог на боевых собак и поединки пернатых. Или на сто процентов увеличить налог на автомобили класса люкс и одежду стоимостью выше тысячи долларов. Можно поднять налог на дорогую обувь, изделия из драгоценных камней, академические знания. А почему остались в тени степень доктора наук и звание академика? Пора ввести налог на интеллект! Если в Англии окна и печные трубы облагались королевскими поборами, то почему русским не ввести налог на принадлежность к науке? Уж так много этих умников вокруг нас, а? Пришло время научить свиней и псов вести поиск денег и драгоценностей у поп-элиты: переворошить дома и участки эстрадных звезд, обнюхать карманы и чемоданы сенаторов, депутатов, ведущих ток-шоу. Кто-кто, а они деньги буквально лопатами гребут! А, я забыл красоток! Они тоже должны платить! Все пишут, что красота – это достояние! Но у нас в стране за нажитый капитал каждый платит налог. Почему же красоток не пристегнуть к бюджету? Им легче всего рассчитываться с фискалами. У них огромный спонсорский ресурс. И мне польза! Попробуй, обмани Россию! Дульчиков тут как тут, а? Сколько романтических историй ожидает меня! Каждый позавидует… Кроме, конечно, Кузякина и его друзей. А уверен ли я сам, что меня в ближайшее время к этим не причислят?»

Такого рода оригинальные размышления лезли в голову Аркадию Дульчикову, застывшему сейчас у окна на Маросейку.

Представитель банка «Аллегро» ждал господина Трещалова в приемной, где хозяйничала Попышева. Он прекрасно знал, с кем ему предстояло встретиться. Но Влада Семенюру ничего в этом мире не смущало. Он всегда ставил перед собой лишь один вопрос: имеет ли какой-то коммерческий смысл общение с человеком, или никакого интереса в этом нет. Если он видел резон в переговорах, то сокрушал стены и весьма успешно навязывал собеседнику свой доходный сервис. Не обращая никакого внимания на бультерьера, он без обиняков обратился к вышедшему из кабинета Трещалову:

– Влад Семенюра, банк «Аллегро». Давно мечтал иметь с вами дело! Человек с такими связями и умом очень интересует наш банк. Что самое главное и для вас приятное, знакомство наше не бесплатное. Вот вам приглашение на открытие нового элитного клуба «Цезарь». Окажите честь, приходите с супругой или знакомой дамой на прекрасный вечер! Вы не шокируете публику, если придете с другом. Ресторан, сауна, массаж на любой вкус, танец живота, персональное эротическое шоу – все к вашим услугам.

– Что тебе от меня нужно? – Трещалов остановился, забрал билет и продолжил: – Дай мне еще пару билетиков. Кто вас крышует?

– Пожалуйста, узнайте у вашего руководства. Например, спросите господина Пентюрина. Но помните, нынче банки крыши не имеют. Ведь многие клиенты «Аллегро» являются вашими профессиональными коллегами. Тут без тотальной войны не обойтись… О чем вы спросили – было когда-то раньше. Пожалуйста, возьмите билет для Пентюрина и для вашего приятеля, – молодой человек протянул ему два пригласительных.

– В чем твой интерес?

– Господин Трещалов! Можно по-разному зарабатывать деньги. Один – шулер, другой – предприниматель, третий – финансист, чиновник, бандит, спортсмен, артист. Но деньги хранятся лишь в банке. Еще лучше – в банке «Аллегро». Любое другое место им противопоказано. Как туберкулезнику требуется сухой теплый воздух, так и ассигнациям, тем более в большом количестве, нужны банковские подвалы и сейфы. Ведь наша жизнь полна неожиданностей! Вдруг на квартире ночью обыск? Тогда ваш капитал – тю-тю! Или в гости без приглашения зашли иногородние бандиты. Как бы основательно вы деньги ни спрятали, они все равно их отыщут. Через пытки, но найдут деньги. Нужен ли такой риск? Риск не только потерять капитал: в опасности оказываются все члены семьи! А у нас отличные предложения. Анонимные счета. Индивидуальное обслуживание. Никакой тревоги, получаете приличные проценты и спокойно спите: хоть в собственной квартире, хоть в казенной тюрьме. Деньги любят тишину и покой. Именно эти условия мы предлагаем умным людям. Вот вам моя визитка. Звоните. Мой телефон включен двадцать четыре часа в сутки. Я еще успею рассказать вам обо всех прелестях нашего банковского обслуживания. Уверен, убежден: мое предложение вас очень заинтересует.

Когда они прощались, молодой человек заметил, что на лице Трещалова появилась едва заметная улыбка. А когда он протянул Семенюре руку и бросил: «Увидимся на вечере в “Цезаре”!» – представитель банка подумал: «Наивный парень! В нем столько детского или лоховского, что в который раз убеждаешься: столица – превосходная площадка для бизнеса!»

После своих новаторских раздумий генерал Дульчиков пришел в себя и устроился в кресле за столом. От газеты с заметкой об аресте Х-кого осталось лишь полполосы. На полу валялись обрывки творчества господина Трещалова. Генерал поднял трубку прямой связи со своей приемной и отрывисто бросил:

– Зайди!

Попышева тут же оказалась в кабинете. Лишь глазами он показал ей на беспорядок. Секретарь все поняла и принялась за уборку.

– Пусть Клещивцев заходит, – сказал чиновник. – Но впускай его без пса или любой другой твари. Чтобы таких историй, как с Трещаловым, у нас больше никогда не было. В мой кабинет с бультерьером! Скандал! Набери на компьютере: «С животными и птицами вход к начальнику категорически запрещен!» Эту табличку установишь у входа в мой кабинет. Немедленно! Поняла?

Пока секретарь наводила порядок, в голове Аркадия Львовича возникли соображения, связанные с предстоящим визитом Клещивцева. «Это сын руководителя городского пожарного ведомства. Нужный человек в нашей работе, – размышлял Дульчиков. – Лучший способ закрыть дело о нарушениях российского законодательства – если пепелище вместо архива обнаружить. Да, пожар нынче многими востребован, а? Ведь пламя уничтожает не только имущество, но и улики! Необходимо помочь молодому человеку с трудоустройством. Но куда его? В какой департамент? В охрану? А может, к себе в отдел, а? Совсем неплохо! Вместо того чтобы упрашивать по каждому случаю главного пожарного, делиться с ним приличным гонораром, не лучше ли его сыну такие поручения давать? Дела будут делаться быстрее, но главное – цена вопроса упадет. Тариф в подвал скатится, а? Мне же дешевле станет!»

– Ну что, Любаш, готово? Приглашай Клещивцева!

В кабинет вошел молодой человек лет двадцати пяти. Высокий, полный, с круглым лицом, отвислым подбородком и утомленным взглядом заплывших карих глаз. В руках он лениво держал какие-то бумаги.

– Так-с. Присаживайтесь. Как ваш батюшка? Здоров? Я буквально вчера с ним общался. Умнейший человек! Гордость российского, кх-кх, пожарного дела! Искренне хочу вам помочь. Где изволите начать трудовую жизнь? Карьера какого эксперта вас интересует? – А сам подумал: «Ну и битюг! С таким сыном можно повеситься. Совершенно никчемная глыба!»

– Куда папенька определит, там и начну. Зачем самому-то голову ломать? Лучше, чем он, не придумаю. Нынче многие папеньку просят, чтобы он меня к ним пристроил. Так что работы вокруг много.

– Согласен, молодой человек, способным людям работу найти несложно. Какое у вас образование? Где учились?

– У меня много разных дипломов. Какой вам нужен? – господин Клещивцев говорил медленно и нудно. – Авиационный инженер подойдет? Или агроном, технолог мясной промышленности, спиртовик, учитель физкультуры, экономист… Пока я никак не пойму: что вам, собственно, от меня нужно?

«Видно, каждый столичный институт сыну главного пожарника диплом выдавал. Что ж, тоже бизнес. Надо же от этих пиявок чем-то откупаться! Понимаю, дешевле всего – дипломами. Но что же он знает?» – раздумывал Аркадий Львович.

– Я потому вас спрашиваю, что хочу понять: какая работа близка вашему сердцу?

– Вы папеньку спросите.

– Обязательно задам этот вопрос! Но он тоже меня может спросить: а что сын сам-то хочет? Что же мне ему ответить, если…

– Дайте мне стол. Большой и красивый, как у папеньки. С ящичками, полочками и сейфом, чтобы подарки складывать. Есть у вас такой?

«Придется купить, – решил Дульчиков. – Но этот увалень меня уже достал.

Если он таким же образом мои поручения будет выполнять, то на кой черт он мне сдался?»

– Молодой человек! Чтобы достичь высокого положения вашего отца, генерала получить, иногда необходимо поработать. Я запомнил, что у вас имеется диплом экономиста. Вы баланс сможете прочесть? Понять?

– Дяденька, что же вы меня о таких глупостях спрашиваете? В первом классе я читать научился. И балансы, и сказки, и басни – все читать умею. Вот, даже строки одного баланса помню: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…»

«Тяжелый случай, он баллады с балансами спутал. Не страшно, обучим мы его этому ремеслу», – подумал Аркадий Львович. Столоначальник открыто усмехнулся, встал, подошел к молодому Клещивцеву, похлопал его по плечу и сказал:

– Вы талантливый выпускник столичного вуза. Пишите заявление. С понедельника выходите на работу. Получите майорскую должность и стол с большим количеством ящичков. А через полгода выдадут форму с погонами майора. Если четко будете выполнять мои требования, то через год-два получите полковника. А там и звание генерала высветится! Как, устраивает? Есть другие пожелания, а? – А сам подумал: «Тебе не форму, а кнута надо бы длинного!»

– А уже в понедельник в форме майора нельзя на работу явиться?

– С твоим отцом посоветоваться надобно. А что это за бумаги у тебя в руках?

– Копии дипломов.

– Выбери диплом экономиста и вместе с заявлением о приеме на работу оставь у моего секретаря.

– Тогда я пошел?

– Иди!

В этот момент раздался телефонный звонок. Глухим голосом секретарь сказала:

– На проводе Подхолюзин.

– Слушаю вас, ваше превосходительство!

– Что нового в Баргузинске?

– Предприятие чистое. Ни одного нарушения. Трудно представить, кто написал донос. Дал команду, чтобы комиссия возвращалась. Там ей совершенно нечего делать!

– А сам подумал: «Расскажи, как у тебя дела с Сантапукиным. Есть ли крыша в кабинете министров?»

– У меня состоялся разговор с известным лицом. Все очень хорошо. Список, о котором я говорил, тебе подвезет мой помощник. Начинай работать. Но не минуту в день, а по-настоящему. Хочу видеть результаты. Ты, надеюсь, все понял?

– Значит, известное лицо одобрило наш план? Могу рассчитывать на преференции?

– Все в порядке. Меньше болтай. Пока!

– Голос Подхолюзина исчез.

«Сегодня вторник, двадцать третье декабря 2003-го года. Именно с этого дня у меня начинается новая жизнь. Это число надо запомнить. Впервые в своей карьере я получил крышу не кого-нибудь, а самого Сантапукина, а? Весь наступающий 2004-й год буду служить под зонтом кабинета министров. Лихо! Браво! Ну, минимум полгода у меня есть. Двадцать-тридцать миллионов можно заработать, а? Нет, назначу я себе полугодовой план: пятьдесят миллионов долларов! И не смоюсь за бугор, пока эти деньги не заработаю. К концу мая будет окончательно сформирован новый кабинет министров. Чтобы добраться до моего стола, им еще пару месяцев понадобится. Так что время и связи для выполнения плана есть! Но у Сантапукина прекрасные шансы остаться в правительстве. Одним словом, поживем – увидим!»

– Влад Семенюра, банк «Аллегро», – представился молодой человек будущему майору Клещивцеву. – Давно мечтал иметь с вами дело! Человек с такими связями и умом чрезвычайно интересует наш банк.

Что самое приятное, знакомство с нами приносит людям приличный доход. Примите, пожалуйста, пригласительный билет на праздник пива на Арбате. Наши гости пьют пиво бесплатно и в любом количестве. Кстати, если вы дадите слово, что ваш папочка откроет в нашем банке счет городского пожарного ведомства, то вот, получите первую тысячу долларов.

– Тысячу долларов?

– Да! Целую тысячу долларов!

– Что – в час, в сутки? – недоуменно произнес молодой Клещивцев.

– Как же в сутки? – приветливо удивился Семенюра. – Это аванс на будущее сотрудничество. Одна тысяча долларов за открытие счета – разве это не приличный заработок?

– Такие деньги меня не интересуют, – лениво выдавил из себя отпрыск пожарного. – Меньше чем о тридцати тысячах долларов я вообще не разговариваю. Аванс, баланс… Меня уже сегодня генерал спрашивал.

– Что же вы можете предложить банку за тридцать тысяч долларов?

– Пока ничего. Но если пожар случится, ко мне обязательно придете.