Текст книги "Год полнолуний"

В мастерской он быстро рассортировал вчерашние поделки, безжалостно отправив в переплавку все, что не понравилось, принялся готовить формы из новых восковок.

Дело не клеилось. Формовочный порошок не трамбовался, готовые блоки разваливались, металл не лился. Спасибо хоть Альбертовна не совалась – наверняка бы схлопотала по шее. Насмотревшись на безголовых бегемотов, безрогих баранов и безногих собак, Олег плюнул, сгреб неиспорченные еще восковки под верстак и пошел домой. По дороге купил маленькую водки, пару ватрушек с грибами, почему-то названных «пицца», и упаковку димедрола. Ватрушки съел на месте, все остальное принес домой.

Жены не было. Олег нашел в холодильнике кусок колбасы, сделал пару бутербродов и в три приема осушил бутылку. Вскоре его приятно повело. На душе стало немного легче. Он налил чашку холодного кипятка, пошел в комнату.

– Жрать хочу! – не очень уверенно вякнул в клетке Альфонс, и склонил голову набок, разглядывая хозяина дома.

– А мне и не жалко, – дружелюбно ответил Олег, достал димедрол, открыл клетку и запихал таблетку попугаю в клюв. Альфонс стал отбрыкиваться, хлопать крыльями и больно клюнул в палец.

– Сволочь, – поморщился Олег. – Любой вампир в сто раз тебя лучше!

Потом он заботливо разобрал постель, разделся, высыпал оставшиеся таблетки себе в рот и запил водой. Немного подождал. Никакого эффекта. Олег отнес пустую упаковку от лекарства в мусорное ведро, кинул туда же бутылку из-под водки и наконец-то почувствовал, как голову начал застилать туман. Господь быстро добежал до кровати и нырнул под одеяло.

– Данила хороший, Данила молодец, – напомнил проснувшемуся Создателю вампирчик, но на всякий случай предпочел держаться подальше. – Данила не кушал. Данила терпел. Данила голодный.

– Ладно, не хвались, – посоветовал Олег, поднимаясь на ноги и погладил отлежанные на камне бока. – Веди дальше.

Крылатый малыш полетел вверх, по крутому, хорошо освещенному тоннелю. Создателю пришлось карабкаться почти по вертикали, и «вспугнутые» кристаллы, послужившие опорой, гасли под ногами, словно человек выбирался из бездонного колодца мрака. Когда руки и ноги начали болеть от бесчисленных уколов, проход плавно перешел на горизонталь и стал постепенно темнеть.

– Данила хороший, Данила предупреждает, – летающий проводник сложил крылья на краю светлого пятна.

Создатель взглянул вниз и, хоть и был в скверном настроении, восхищенно ахнул: он увидел уже знакомый ступенчатый грот, залитый призрачным золотым светом.

– Я не я буду, – поклялся он, – но торжественный зал здесь выстрою!

– Данила молодец, Данила показал, – моментально оживился говорящий кровосос. – Дай лизнуть?

– Потом, – отмахнулся Создатель, перешагивая отверстие в полу. – На выход веди.

– Данила все знает! – похвастался крылатый и вспорхнул в воздух.

Еще метров сто Олег двигался спокойно, потом пол плавно пошел под уклон. Появился соблазн сесть на пятую точку и просто скатиться вниз, но Создатель вспомнил мелкие острые кристаллы на подъеме и побоялся стереть задницу «до кончиков ушей».

Однако здесь пещера совсем не освещалась. Олег шел медленно, тщательно ощупывая ногою, прежде чем ступить, но все же попался:

– Данила молодец! Данила предупреждает! – услышал Создатель.

– О чем, – насторожился Олег, делая шаг… и потерял опору под ногами. – Ой мама… – ухнулся он вниз, скорее ощутил, чем увидел под собой уклон, сгруппировался, скользнул по камням ногами, покатился, подпрыгивая, словно мячик, и старательно закрывая голову руками: – Япона… Бога… Душу… Вампир…

Налетел на преграду, остановился, не в силах шевельнуться от боли. Так и лежал, тихонько постанывая и свернувшись, как шарик для пинг-понга.

– Данила молодец! Данила вывел! – гордо сообщил доброжелательный зверек.

– Убью… Сволочь…

И убил бы! Если б смог.

Вампирчик поверил мгновенно, отлетел на добрый десяток метров в сторону и затих.

Создатель со стоном поднял руку. Болело плечо, локоть, спина, позвоночник, ягодицы… и так далее – смотри справочник по анатомии. Дыхание сперло.

– Ой, мама… – Создатель отвел вторую руку. Замер, пережидая приступ боли. Потом поднял голову.

Кровосос не обманул: прямо перед собой Олег увидел толстые корни ели, залитые солнечным светом, чуть дальше – бугристый каменный склон. За ним шевелили тяжелыми лапами древние ели.

Создатель выпрямился, сделал несколько плавных шагов и выбрался из пещеры. С наслаждением вдохнул густой смолистый дух.

– Данила молодец, – зашевелился вечно голодный зверек, – Данила вывел. Дай лизнуть?

– Слушай, паразит, – предложил Олег. – Тут недалеко, в лесу, должна быть поляна. Пролетись над деревьями, посмотри, где она?

– Орлы, совы, – неуверенно потоптался на месте крылатый клоп. – Опасно.

– Не бойся, ничего не случится, – успокоил его Олег. – Это быстро.

– Дай лизнуть? – с надеждой спросил Данила.

– Потом, – отрезал Создатель.

Зверек тяжко вздохнул, взмахнул крыльями, сделал круг над головой Олега; набирая высоту, направился ближе к горе, резко развернулся, раскинув перепончатые крылья, скользнул по широкой дуге над чащобой, спикировал, ловко проскочил между темно-зелеными вершинами, нырнул под ветку у самой земли, растопырился, точно сброшенный с балкона кот, замерев на мгновение в воздухе, и опустился точно у самых ног Создателя.

– Данила нашел! Дай лизнуть?

– Сперва покажи.

– Во-он там она, – Данила вспорхнул Олегу на плечо, – рядом совсем. Дай лизнуть?

– Сперва покажи, – повторил Создатель.

– Данила показал, – обиделся зверек и опять вытянул вперед остренькую мордочку. – Во-он там, совсем недалеко.

– Вот как дойдем, так и дам, – стоял на своем Олег.

– Ладно, пошли, – на удивление легко согласился пещерный кровосос. – Туда, туда. Ага, правильно. Данила все видел. Чмок. Данила покажет. Правильно идем. Чмок. Туда, туда. Чмок.

Приблизившись к стене леса, Олег решительно вытянул меч и стал прорубаться между стволов через ветви– деревья он предпочитал не валить: мало ли как грохнется? Еще придавит.

– Туда, туда, чмок. Половину уже прошли. Чмок-чмок.

– Ты чего там делаешь? – спохватился Создатель, услышав знакомые звуки.

– Данила, ты пропал! – знакомо откликнулся вампирчик, порхнул в небо, описал круг и обиженно ответил: – Данила дорогу показывает!

– Ну, ты пиявка! – даже восхитился Олег. – Хуже налогового инспектора.

– Данила хороший! – возмутился кровосос, присел на ветку и внезапно выдал длинную витиеватую фразу: – Данила – луч светлой надежды в конце тоннеля!

– Вот это да! – рассмеялся Создатель. – Где ты это услышал?

– Данила всем помогает! – гордо ответил малыш.

– Ладно, показывай дорогу дальше.

– Прямо! – зверек немедленно вернулся на плечо. – Совсем рядом.

И правда, через несколько шагов чаща впереди стала светлее, затем в сплетении ветвей проглянули яркие окна и, наконец, павшие после удара меча лапы открыли глазам небольшую полянку.

– Есть! – радостным криком Создатель спугнул с плеча Данилу.

Олег вложил клинок в ножны и широким, уверенным шагом двинулся вперед: перед ним, опутанные сочной и высокой, по пояс, травой стояли три серо-зеленых танка. Длинные, толстые стволы, низкие, покатые башни, на легком ветерке покачиваются гибкие антенны.

Олег вскочил на опорный каток, переступил на броню корпуса, забрался на башню…

– О-о, Дьявол!

Люка не было!

Создатель со злостью стукнул кулаком по безразличной к подобным пустякам башне и сел на основание ствола. Что еще за черт? Почему вместо танков получились монолитные чушки?

Олег постарался вспомнить, как он создавал эти многотонные махины: захотел увидеть на полянке три тяжелые и страшные громады с длинными стволами. В принципе, именно это он и получил…

С пещерами все было иначе: он тщательно обдумывал, где они, откуда и куда ведут, не забыл представить подсветку, а со множеством закоулков, пожалуй, даже переборщил. Правда, ни пауков, ни Данилы в мыслях не появлялось, не придумывал он и роскошных, сверкающих золотом гротов. Эти дополнительные черточки появились сами, как естественное обрамление. «Обрамления» для танков само собой не получилось. Хотя, кто знает, может, в могучих стволах уже тысячи лет вьют гнезда не предусмотренные Господом Богом ласточки?

Олег съехал немного вниз и сел на толстый ствол, свесив ноги по сторонам.

Попытаться еще раз?.. Зачем?

Сейчас, растеряв ярость, он мог мыслить разумно, а потому понял, что все это бесполезно. Ведь любое оружие – лишь самый пик, вершина высочайшего индустриального массива. Это только в голливудских боевиках по послевоенным ядерным пустыням могут носиться мотоциклы и бронетранспортеры – у них там, в Америке, всегда было хорошо с сервисным обслуживанием и плохо с образованием. А реальная техника нуждается в топливе и смазке, которые на деревьях не растут, а еще – в запчастях, боеприпасах, расходных материалах. Это означает высокотехнологичную химическую промышленность, развитую металлургию, обработку, высокоточное оборудование, добывающую промышленность, транспорт, управление… И еще много, много прочих мелочей.

Ладно, пусть он сотворит полностью снаряженный бронетранспортер, на ходу, со всеми прибамбасами. Ну и что дальше? Где он найдет посреди этой дикарской страны обученный экипаж? Механиков, мотористов? Безнадега…

Оружие может пригодиться только очень простое, надежное, легкое, но эффективное, а главное – не требующее большого ума. Автомат Калашникова, например. Лучшее оружие всех времен и народов. Вот только патроны жрет, как моль махровые платки – не напасешься. И каждый ведь должен быть калибром точнехонько семь, шестьдесят две, да высотой гильзы тридцать девять, и шестьдесят сотых миллиметра, да снаряжен тремя граммами нитропороха… В деревенской кузне такое не изготовишь.

Олег остановился, стараясь не упустить шальную мысль, не испортить. У него зародилось ощущение, что появился последний шанс, последняя возможность использовать последние метры нехоженой земли, на которой еще можно хоть что-то создать.

Автомат Калашникова он знал до последнего винтика. Спасибо партии родной – в школе учили, в училище, в армии. Ничего не забудет. Вопрос – сколько их нужно? А для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно решить, а чего, собственно, он, Создатель, хочет?

Первое – снести Дьяволу его поганую голову. Это он сделает, как бы рогатый ни крутил. Что потом? Потом истребить к чертовой матери «мудрецов», превративших его в посмешище, сделать, как и обещал, их правительницу своей служанкой… Вот, вроде, и все. Дальше останется спокойно жить, да править покорными вассалами.

Пожалуй, имея автомат, он сможет без труда разогнать всех всадников Дьявола и порубать потом его самого в мелкую труху. Сможет и воинов хеленских приструнить. Но ведь этого мало. Зарежут потом сонного, как Юдифь своего господина.

Значит, ему понадобятся преданные бойцы, которые станут следить за порядком, усмирять непокорных, охранять его от предателей. Выполнять черновую военную работу. Нужен боевой отряд… Причем абсолютно надежный – чтобы тоже в спину не ударил…

Создатель в растерянности зачесал голову. Самый безопасный вариант: один-единственный автомат – для Господа. Самый боеспособный – отделение автоматчиков в качестве ударного кулака. Но для этого мира десять автоматчиков – сила, с которой, если что, не справится даже он сам. Стоит ли рисковать?

Но не выходить же против дьявольской конницы с пустыми руками! Сколько у нечистого всадников? Сотни две. Может быть, три. Триста прицельных выстрелов в течение минуты делают четыре автомата. Пожалуй, четыре «калашникова» вполне остановят конную атаку – были бы патроны. А уж с пехотой хеленов тем более управятся. За четырьмя автоматами он сможет уследить лично, держать при себе. Да, это оптимальное количество. Ударная группа из автоматчиков, пять – шесть десятков пехоты. Вряд ли здесь хоть кто-то устоит перед такой небольшой, но сильной армией.

Олег откинулся на спину, закрыл глаза, сосредоточился.

Дикий лес. Жуткие места, куда уже много, много сотен лет люди предпочитают не соваться. Видать, когда-то здесь царила великая цивилизация, оказавшаяся жертвой собственного всемогущества. Она доэкспериментировалась со своими знаниями, перешагнула черту, пытаясь подчинить природу, созданную великим и всемогущим Господом Богом. И что теперь от нее осталось? Таящиеся по укромным уголкам безмозглые вампиры, затерянные в чащобах развалины городов, три танка неизвестной конструкции, вросшие в землю на лесной поляне, спрятанный под землей блиндаж, где среди сваленных пустых ящиков лежит себе один, с любовно запакованными, тщательно смазанными автоматами, да сад над замаскированным укрытием.

В саду растут низкие, похожие на яблони деревья – плод селекционных фантазий сгинувших ученых. На толстых, крученых ветвях поспевают крупные, изогнутые стручки. Семена зреют крепкие, остроконечные. Готовы впиться в любое препятствие, чтобы пустить в нем корни. Но самое главное – это способ, каким дерево разбрасывает семена: сухая желтоватая бутылочка, которая от малейшего удара превращается в огонь, отшвыривая семя на огромное расстояние.

Вот и все…

Создатель понял: только что он закрыл последнее белое пятно на просторах нового мира. Истрачено последнее место, о котором не знали люди, где была возможность сотворить нечто новое. Отныне любые изменения возможны здесь только одним способом – руками. Тяжелым физическим трудом.

Олег сел, потянулся. Глаза слипались. Создатель устал так, будто разгрузил вагон угля.

По небу плыли крупные кучерявые облака. Видно, к дождю. На кончике ствола копошился Данила, пытаясь забраться внутрь. Не получалось – крылья мешали. Создатель усмехнулся, спрыгнул на землю. Хорошо бы найти блиндаж, пока не закапало.

Олег был уверен – тайник где-то недалеко, рядом. Если танки брошены здесь, то и склады должны быть рядом. Он повернулся к горам спиной, решительно направился к елям на краю поляны. Так и есть, темный бор просвечивал насквозь. Создатель выхватил меч, привычно врубился между стволов. Пройти-то надо от силы сотню метров.

Последние шаги Олег преодолел не по мягкому ковру иголок, а по толстому слою сухих еловых ветвей. Стволы деревьев, словно оспинами, были покрыты мелкими сколами. Старыми, затекшими смолой и совсем белыми, свеженькими. Здесь прорубаться уже не приходилось: тяжелых лап стало намного меньше, да и те в большинстве своем куцые, подрезанные.

Создатель прошел в сад. Ели опасливо сторонились невысоких деревьев, походивших на яблони. Больше того – даже трава не разрасталась под зелеными кронами. Так, отдельные чахлые островки на изрытой множеством мелких ямок земле.

С витых, массивных ветвей свисали частью зеленые, а частью спелые, налившиеся светло-коричневым цветом, знакомо изогнутые крупные стручки. Создатель обломил один из них у самого основания, заглянул внутрь. В продольном отверстии прятались продолговатые семечки – желтые, с крепкой, черной, остроконечной головкой. Олег выщелкнул семечко вперед, и место вынутого тут же заняло следующее семя.

– Отлично! – не удержался от победного возгласа Господь.

Теперь предстояло найти блиндаж. Олег сунул стручок за пояс, направился в сторону возвышения посреди сада, обошел его кругом.

– Есть!

Толстые края дерна нависали над бетонным перекрытием, а в углублении, подпирая потолок, стояли высокие рыжие ворота. В них ощущалась увесистая надежность, несокрушимая толщина металла. Мало того, за прошедшие века земля, затягивая яму, закрыла створки почти до середины, если не больше – Создатель оценивал возможную высоту входа по своему росту.

Открыть ворота у Олега и в мыслях не промелькнуло. Их только выкапывать не меньше недели надо, да и то при наличии лопаты. Рубить толстенную броневую сталь тоже замучишься, даже клинком Драккара. Создатель взобрался на холмик, потоптался, выбирая место. Понравилось немного сбоку, на склоне.

Господь вынул меч, легким движением подрезал дерн, взялся за траву, отбросил в сторону. Воткнул клинок в черную, маслянистую землю. Сопротивление ощутилось на глубине около метра. Создатель вздохнул, выпрямился, очертил вокруг себя окружность на длину клинка, принялся снимать дерн. Потом стал крупными, тяжелыми ломтями подрезать чернозем – сочный, как плавленый сыр.

Время за работой бежало незаметно. Когда на выброшенном грунте появились серые крошки бетона, количество солнц над головой уже изрядно поубавилось, по небу грозно поползли тучи. Следовало поторапливаться. Создатель прижался спиной к стене ямы, от души размахнулся, благо размеры выработки позволяли, несколько раз рубанул бетонную преграду вдоль. Потом перешел на другое место и нанес еще несколько ударов, поперек прежних и несколько под углом. Положил клинок и принялся выкладывать на траву получившиеся угловатые, тяжелые камни. Потом повторил всю процедуру.

После третьей серии ударов камни гулко ухнулись внутрь, открыв черный лаз. Создатель взял с края ямы камушек поменьше, кинул вниз. Тот почти сразу отозвался ударом.

Мелко. И трех метров не будет. Душу жгло нетерпением.

– Э-э, где наша не пропадала! – махнул рукой Создатель и решительно спрыгнул.

Левая нога подвернулась, он со всего размаху ухнулся в сторону, однако ударился мягко. В темноте сухо загрохотало. Создатель встал, стараясь не ступать на ноющую ступню, пошарил руками вокруг – глаза привыкали к темноте до обидного медленно. Наткнулся на что-то угловатое, подтянул к себе. Это оказался легкий ящик из мягкого пластика размером с дорожный чемодан. Да, погибшая цивилизация добилась немалых успехов в науке!

Олег отшвырнул находку в сторону, решительно двинулся вперед, раскидывая ящики направо и налево, и внезапно ощутил тяжесть.

Есть! Один из ящиков не успели опустошить до него!

Создатель наклонился, нашарил замки. В темноте их секрет разгадывать было долго, и Господь просто срезал преграду клинком. Ящик открылся.

– И правда, похоже на «Калашникова», – несколько секунд Олег не решался дотронутся до найденного сокровища, потом резко схватил один автомат, отступил. Выдернул из-за пояса магазин, вставил на место, передернул затвор. Подождал, унимая дрожь в руках. Повернул ствол в сторону пробитого через крышу лаза и нажал спусковой крючок.

Та-та-та-та-та! – оглушающе загрохотал автомат.

– Есть! У меня получилось! Получилось! – во всю глотку заорал Создатель.

Трепещите, поклонники Дьявола! Возмездие идет.

* * *

Купить машину оказалось до удивления просто: Трофимов выбрал на толкучке пятнадцатилетнюю выцветшую «Ниву», которая по техпаспорту значилась зеленой, прокатился на ней до нотариуса; там прежний владелец выписал «генеральную» доверенность, получил полторы тысячи долларов и немедленно смылся, довольный тем, что получил за свою престарелую рухлядь самые настоящие деньги.

Однако Трофимов не считал себя обманутым. Он прекрасно понимал, что машина, теперь – его машина, прошла уже больше двухсот тысяч километров, а вазовские двигатели рассчитаны от силы на полторы сотни, что пороги и днище нужно переваривать, а кузов красить, что «Нива» будет «жрать» масло и бензин, вода из луж будет чавкать под ногами – все это можно исправить. Главное: он получил вездеход, способный отъездить как минимум пять-десять тысяч километров, прежде чем окончательно развалится. Этого вполне хватит, чтобы найти уютный уголок для Синичкиных переселенцев. А потом посмотрим…

Испытывая вполне понятный душевный трепет от осознания непривычного статуса автовладельца, Саша сел за руль, повернул ключ зажигания – двигатель послушно зарычал, – включил передачу и отпустил педаль сцепления.

Машина чутко слушалась руля, уверенно тормозила, решительно разгонялась, не глохла, не гремела, не «запиналась» в движении, и к своему дому Трофимов подрулил уже с некоторой лихостью.

Антонина Митрофановна покупку не одобрила. «Вот еще проблему завел на свою шею», – покачала она головой, взглянув из окна на четырехколесное приобретение, и даже спускаться посмотреть отказалась.

Синичка тоже не выказала радости. Она долго ходила вокруг «Нивы», приглядываясь, принюхиваясь, прислушиваясь, и наконец задумчиво изрекла:

– А ты уверен, что она действительно будет ездить?

– Ну, знаешь ли… – вскипел Трофимов, не находя слов от возмущения, открыл пассажирскую дверь и приказал: – Садись!

– Не может быть! – только и выдохнула Синичка, когда машина сорвалась с места.

– Слушай, колдунья, – изумленно покачал головой Саша, выруливая на Витебский проспект, – ты же почти вечность в нашем мире живешь, каждый день из окна машины видишь, кем я работаю знаешь. Что же тебя так удивляет?

– Если я с детства вижу, как стрекозы каждый день по небу носятся, это не значит, что я тоже могу летать.

– Почему же ты не удивлялась той, первой поездке на автобусе?

– Там ты управлял большой и мощной, но посторонней силой, а сейчас ты чувствуешь повозку, как часть самого себя. Это все равно, что… самого себя за волосы поднять!

– Как барон Мюнхгаузен?

– А вы что, и это умеете?!

– Да нет, – рассмеялся Трофимов, – сказка это. Научишься читать, я тебе эту книжку дам.

– Значит, неправда, – улыбнулась девушка и погладила стекло. – Тебе нужно дать ей имя.

– Кому?

– Машине.

– Зачем?

– Я знаю заклинание, которое оберегает коней от болезней. Только для этого нужно имя. Иначе вибрации мира не ощутят заклятия.

– А если конь уже болен? – улыбнулся Саша, вспомнив про дыры, прогнившие в полу, и настоятельно требующие сварки пороги.

– Должен выздороветь, – категорически пресекла намеки Синичка. – Не знаю, насколько это поможет твоей железной лошадке, но живым помогает.

– Пусть будет Чапа? – предложил Трофимов. – И пусть «чапает» по дорогам как можно дольше.

– Ладно, – согласилась колдунья. – Тогда мне нужны две чашки речной воды. Желательно, на берегу реки.

– А можно набрать в бутылку из-под лимонада? В багажнике вроде валяется пустая.

– Две. Одну надо нашептать для наречения именем, а вторую – для заклятия.

– Хоть десять. Сейчас, до Обводного доедем…

Однако при повороте на набережную Синичка насторожилась, заерзала:

– Сашенька, поехали отсюда, скорее!

Трофимов, пользуясь отсутствием встречных машин, сделал левый поворот, выскочил на Введенский канал, промчался мимо Витебского вокзала до самой Фонтанки, притормозил.

– Что случилось, Синичка?

– Померещилось… – девушка тяжело дышала. – Создатель ощутился… Страшно…

– Ничего. Сейчас пройдет. – Саша положил было руку ей на колено, но сзади засигналили. Пришлось трогаться дальше.

По Фонтанке Трофимов доехал до Инженерного замка, вывернул на Садовую, перемахнул Кировский мост и остановился на извечно пустынной Петровской набережной.

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. – Синичка вышла из машины, обогнула вялый зеленый кустарник, облокотилась на высокий парапет набережной. – Какая у вас огромная река. Почти как море. – Девушка обернулась к Саше: – Где твоя бутылка? Давай ее сюда.

Получив в руки двухлитровый пластиковый пузырь, Синичка прогнала Сашу подальше, спустилась к Неве, набрала воды, поднялась к машине, несколько минут шептала над открытым горлышком. Закончив чародейство, колдунья обильно полила «Ниву», поймала на ладонь несколько стекших капель, стряхнула их на три стороны света, поймала еще несколько, стряхнула за парапет в реку. Что-то пошептала. Потом повторила все еще раз с самого начала. Помахала Саше рукой.

– Готово!

– И что мне теперь делать? – спросил, подойдя ближе, Трофимов.

– Стараться чаще называть ее по имени. Чтобы привыкла. Тогда она выздоровеет, если больна, или не будет болеть, если здорова.

– А ломаться?

– Ну… – пожала Синичка плечами, – надо проверить.

– Проверим, – пообещал Саша и вкрадчиво спросил: – А ты знаешь, где самая красивая в мире природа?

– Где?

– У нас, на Карельском перешейке. Поехали?

Но до тихих, любимых и заветных уголков за Мельниково довезти Синичку не удалось. Они не доехали даже до развилки на Васкелово: Синичка вдруг посерела, схватилась за виски и стала медленно заваливаться на Трофимова.

– Эй, ты что?

Как назло, дорога здесь была узкая и извилистая, с рыхлой обочиной. Даже остановиться негде.

– Ну почему, почему? – простонала девушка.

Трофимов увидел песчаный съезд в лес, повернул туда, сшиб хлипкий жердяной шлагбаум, затормозил и, обхватив Синичку за плечи, прижал к себе.

– Что с тобой, любимая, милая моя, родная? Что случилось?

– Вы убиваете, вы всех убиваете! – бессильно всхлипывала девушка.

– Кого? – не понял Саша.

– Всех…

Трофимов непонимающе огляделся: высокие сосны с толстыми мохнатыми стволами, мелькание машин в салонном зеркале, глубокая разбитая колея вдоль клочков колючей проволоки… Проволоки! Внезапно осенила догадка: да это же Зеленый Пояс Славы! Финская война. Отечественная война. Линия Манергейма, Блокада, снятие Блокады. Сколько раз умирали солдаты под этими хвойными кронами? Атаки, отступление, оборона, новое наступление. Пояс Славы, пояс гордости, мужества. Он же – пояс смерти.

Трофимов в три приема развернул машину, выскочил обратно на шоссе и погнал ее к городу, а в голове всплывали отрывки из школьных «Уроков Мужества»:

«Невский пятачок», за каждый метр которого заплачено не одной человеческой жизнью, Ораниенбаумский плацдарм, Петергофские десанты, Волховский десант, Тосненьская, Любанская операции, Синявинские высоты. В лесах у Мясного бора до сих пор вал человеческих костей чуть не в два метра высотой. Там не то что Синичке, обычному человеку жутко.

Поисковики из объединения «Долина», под которых девятого мая его на автобусе в «заказ» отправили, рассказывали, что только триста одиннадцатая дивизия за сорок первый – сорок третий год понесла четыреста тысяч безвозвратных потерь. То есть – без учета раненых. А сколько их, таких вот дивизий сражалось под Ленинградом? Сорок? Пятьдесят? Да вокруг Питера столько крови пролито, что земля от нее соленой быть должна!

– Не может быть… – прошептала Синичка.

– Может, – хмуро ответил Трофимов, свернул к автобусной остановке, заглушил двигатель и уткнулся горячим лбом в запотевшее стекло. Он внезапно понял, что здесь, под этим небом полегло костьми в сырую землю в несколько раз больше народу, чем его Синичка пытается спасти из гибнущего мира. И ему тоже стало страшно. Страшно приводить новых людей в этот ужас. – А другого мира нет рядом? А, женушка?

– Нет, – судорожно сглотнула колдунья. Сашины мысли били ее куда больнее, нежели его самого. Ведь он вырос с этой памятью, с этим знанием. Для нее подобная пропасть открылась впервые.

– А там, в вашем мире, войн нет? – повернулся к ней Трофимов.

– У нас воины могут доказать свое мужество, – осторожно ответила девушка. – Но хозяйка никогда не допустит такого… уничтожения.

– Наверное, – кивнул Саша. – Наверное, миром действительно должны править женщины. Не знаю.

– Но ведь это было давно? – с надеждой спросила Синичка. – Правда?

Но Трофимов вспомнил американские бомбардировщики, азартно истребляющие словакские и иракские города, российских и чеченских ребят, убивающих друг друга ради обогащения тихих чиновников; кромсающих друг друга палестинцев и израильтян, отчаянно режущихся между собой афганцев, делящих власть таджиков. Кровь течет в Грузии и Абхазии, Армении и Азербайджане. А еще: в Африке, в Камбоджии, в Мексике, в Ирландии. Кто даст гарантию, что война не взорвется и здесь, в уютной культурной столице?

Никто.

– Мы не должны этого допустить, – сухо потребовала Синичка, словно старуха с косой уже и впрямь замаячила над горизонтом.

– Я знаю, – столь же сухо ответил Саша, завел машину и вырулил на шоссе. – Но сейчас меня беспокоит место, где ты должна встречать переселенцев. Боюсь, по кровавой земле ты долго ходить не сможешь.

– Не смогу, – признала девушка и устало откинулась на спинку сиденья. – Но ведь ты что-нибудь придумаешь, правда?

Трофимов промолчал, вспоминая уроки истории. Получалось так, что мест, где бы не сходились в смертной схватке воины разных времен, на карте нашей Родины нет вообще.

– Синичка, а через сколько лет ты можешь ощутить следы сражения?

– Не знаю, – задумалась колдунья, – я с ними впервые только здесь встретилась. Но энергия предков держится в роду на протяжении семи поколений. Наверное, и боль от убийства столько же.

– Семь поколений… – Трофимов притормозил, чинно и аккуратно проехал мимо поста ГАИ, вырулил на Выборгское шоссе, прибавил газу и задумчиво повторил: – Семь поколений. Это лет сто пятьдесят, двести. Стало быть, Ермака вам не почувствовать.

– А кто такой Ермак?

– Так, ватажник один… Удачливый… – не стал распространяться Саша. – Скажи, какой в твоем мире климат?

– Не знаю, – пожала плечами Синичка. – Обычный. А что?

– Есть у нас такой край – Сибирь. Огромный. Там крестьянские дворы размером со среднюю европейскую державу, леса нехоженные, реки бескрайние, земли богатые. Но и климат соответствующий. Зимой такие морозы, что птицы на лету замерзают и деревья лопаются. Если сплюнешь – на землю уже ледышка падает, пар изо рта мгновенно снегом становится. Суровое, в общем, место. Как в вашем мире с теплой одеждой?

– Первый раз я дотронулась до снега только здесь, – обтекаемо ответила Синичка.

– Понятно, – кивнул Саша. – Сибирский вариант, стало быть, отпадает. Но вот беда, места южнее от нас весьма обжиты. Там людей не расселишь. А потому опять остается Ленинградская область, Карелия, да Архангельская область. Там Гольфстрим подогревает. Не Ташкент, конечно, но и не Сибирь. Кстати, о теплой одежде все равно нужно позаботиться. И заранее, потом поздно будет.

– Хорошо, – кивнула девушка.

– Не грусти, – вздохнул Трофимов. – Я чего-нибудь придумаю. Обязательно.

Дома, пока Синичка занималась ужином, Саша достал карту области, разложил на столе.

Итак, на север, юг и запад дорога для них закрыта. В этих местах за последние полвека войны как минимум раз пять прокатились. Остается восток области. Насколько помнил Трофимов, Дорога жизни выходила из Новой Ладоги. Значит, туда немцы не дошли. Правда, Тихвин из рук в руки переходил, там Смерть свою жатву собрала, и немалую. Со стороны Карелии немцы дошли до самой Свири. Тоже запретное для Синички место. Получается, в его распоряжении остается только Вепская возвышенность. Не самый богатый выбор.

Четыре года назад Трофимов почти месяц работал на междугороднем маршруте «Санкт-Петербург – Винницы», и именно тогда сделал неприятное открытие: в то время, как весь мир уже десятилетия делится на сионистов и антисемитов, активно муссирует еврейский вопрос, борется за права племени Авраамова, уступающего по численности разве что китайцам, здесь – в самом сердце Европы, в двухстах километрах от Северной Венеции – тихо вымер целый народ, и ведь ни одна сволочь даже не вякнула!